Музыка для ушей

Я люблю ночь. Не надо держать глаза открытыми, они ведь так устают  ослепительным днем! Ночью тихо. Раньше не давали спать собаки - теперь они излаялись или просто постарели, и то, что казалось достойным гавканья, теперь оказалось величайшей глупостью. Да и  шакалы куда-то ушли. Прихватили несколько коз и исчезли. Но все  равно не спится. И постель мягкая, раскидистая, с цветами саккуры, и воздух чистый из открытого окна, нет голода, ничего не болит, счастье обволакивает. Говорят, организму виднее, что делать. Не спи, Сережа - думай!

Я чувствую рассвет какими-то внутренними часами. Надо сказать, даже ночью точно определяю время. Вот сейчас... Точно, заиграл будильник - это птицы испугались, что я просплю, не увижу эту очаровательную смену палитры нового дня. Сегодня картину пишет Мане. Он уже давно живет на небе, без мольберта, без кистей, а душа требует выражения в красках. Недавно работал Куинджи: загустил краски так, что ни один лучик не продрался через "холст".  Но и птицы не могут меня разбудить ото сна, которого не было.

Одним глазом нащупываю кофейничек. Теперь только бы не перепутать, куда сыпать, куда лить. Каких только вариантов уже не происходило! Кофейник сначала набирается сил, проталкивает колодезную воду в верхний и отсек и вдруг начинает безудержно хохотать. Снимаю с красного круга и ставлю на стол, чистый, как начало дня. Кофейник успокаивается, находит на дне несколько гвоздичек, творит божественный напиток. Почти ничем не закусываю - чуть домашней сметанки от друзей или бутербродик, подаренный гномами. Зачем мешать кофеинкам бежать по сосудикам, открывать ворота в новый творческий день?

Конец весны и первая половина лета проходит  в борьбе с травой. Это ужасно - на что я трачу драгоценное время! Но как приятно слышать, как коса срезает росистый травяной лес. Аккуратно обхожу высокие цветы и колючки: мальву, окопник, коровяк, синеголовник, да и некоторые садовые здесь же поселились. Весь участок не скашиваю - зачем? Пусть колышется на ветру, словно море, до него далековато. Конечно, и грядки надо в порядке содержать, но они стоят в очереди не первыми.

После обеда небо часто натягивает пуховое одеяло, почти как у меня, добавляет в него синьку ( сейчас, наверное, никто не подсинивает белье). Когда все готово, прибегает ихний начальник, страшным голосом отдает пхриказание поливать землю, но времена нынче не те. Редко тучи слушаются. Выпустят три капли для смеха, покрутят над жаждущими людьми и травами и улетят. Но когда все-таки они вынашивают настоящий ливень, моя душа взлетает в этот праздник природы. Я так устаю от тишины, хочется самому сесть за ударные и управлять этой рок-группой. Из окна видно, как несутся потоки воды, все к реке, нет ни одного, кто бежал бы в гору. В этом единстве наша Синюха переполняется, шумит, захватывая с собой поваленные деревья, камни. Поднимаются илистые берега - как же я буду купаться и наполнять лейки для полива? Но реке нет никакого дела до моих переживаний. А дождь входит в раж, подсыпает еще градин, пробивает листья, такие красивые, а теперь лохмотьями трепыхающиеся над стихией.

Вечер. Любимый звук - телефон приглашает к разговору. Днем я его не ношу с собой, зачем - мне звонит всего двое: дочка и еще один человек.  Ловлю кружочек, тяну его вверх. Он вырывается, убегает - ах, не успею!  Наконец слышу мягкий волшебный голос. Он приятнее всех гроз, кофейников, птиц и даже звука косы. Я улетаю в совсем иной мир на час, а то и больше. Почему-то всегда находятся темы, всегда находятся силы, всегда раскрываются крылья. Разговор - как та же река - то спокойная, то бурная. Мы прощаемся, но всплывает еще тема, опять прощаемся - ах, я забыл сказать..., опять прощаемся. Уже зарядка кончилась, но разве это помеха? Продолжаем разговор мысленно. Ночь. Тишина.