Владимир Богаткин. Художник. Гвозди бы делать из э

     Владимир Богаткин.
     В военные годы.

     "Штурм рейхстага" - одно из его полотен
      о захвате Красной Армией фашистского логова-
      Берлина.
    
   К 80-летию Победы народов СССР
   над фашистской Германией в
   Великой Отечественной войне

                ВЛАДИМИР БОГАТКИН. ХУДОЖНИК
               
                ГВОЗДИ БЫ ДЕЛАТЬ ИЗ ЭТИХ ЛЮДЕЙ!

  Часть 2

   Вместе с наступающими частями 1-го Украинского фронта
в двадцатых числах апреля не без тревожных приключений
мы вступили в предместья Берлина.
   Конечно, удавалось делать лишь беглые зарисовки и короткие
записи в дневнике.
   Однако одну из них приведу: «Берлин, Берлин тот, о котором мы
думали все эти годы; это «логово зверя», теперь у наших ног.
Нет слов, чтобы описать всё виденное и прочувствованное здесь.
   Вот она Победа! Победа!»
             В. В. Богаткин. «Годы войны»

                О выставке «От Арбата до рейхстага».

   Небольшой двухэтажный особняк на улице Садово-Кудринская в Москве. Здесь жил в 1896-1900 годы прелестный русский писатель Антон Павлович Чехов. Дом стал музеем.
   В последние годы меняют, условно говоря, стиль работы музеи, картинные галереи, библиотеки и многое другое, где граждане пополняют свои запасы знаний по изобразительному искусству, истории Отечества и мира, знакомятся с биографиями героев разных войн, поэтов и прозаиков всех времён и народов.
   Прошли времена, когда в музеях не принято было нарушать тишину.  Слышны были лишь голоса экскурсоводов.
   В музеях стала звучать музыка, то есть появились концерты музыки разного жанра.
   Бывают они и в Доме - музее А. П. Чехова. Для этого там обустроен уютный зал. Здесь играют, поют, читают стихи.

    И ещё одно интересное новшество – с 15 апреля 2025 в музее открыта выставка художника, участника Великой Отечественной войны Владимира Валериановича Богаткина (1922-1971).
    В изобразительном искусстве он известен, как график, живописец, художник Студии военных художников имени М. Б. Грекова (принят в феврале 1944 года), литограф, театральный художник, иллюстратор.
    В опубликованной ранее здесь же моей статье о первой его выставке (Владимир Богаткин. Художник. Воин) есть подробности биографии, но больше – о его картинах и рисунках в годы войны и в послевоенное время.
 
   Выставка «От Арбата до рейхстага» небольшая. Это можно объяснить так: музей не картинная галерея, в которой предусматриваются большие залы. Однако ценятся не размеры полотен художников, а события и время, на них запечатлённые.
    Карандашные (цветные и черно-белые) рисунки о войне Владимира Богаткина – золотой вклад художника в историю Великой Отечественной войны – одной из жесточайших войн на Земном шаре. И, безусловно, его весомый вклад в Великую Победу над фашизмом!
 
    Рассматриваю цветные рисунки.
   Москва.
   !941 год. Центр города. Несколько фигур. Темно. Вероятно, действовал режим затемнения. Зажжённые фонари могли служить приманкой для вражеских самолётов.
   1942 год. Памятник А. С. Пушкину. Солнечный день. Возможно, осень. Играют дети. Несколько деревянных скамеек. И здесь же тоненькая девушка в военной форме с ружьём. Что она охраняет? Аэростат. Он лежит, как уставший после тяжёлой работы человек.

   Я вспоминаю об аэростатах в романе писателя, участника Великой Отечественной войны Василия Гроссмана «За правое дело».
   Лето 1942 года. Москва. С осени 1941 года шла эвакуация в тыл жителей, предприятий, разных учреждений, вузов, театров. Но столица не опустела. Дымились заводские трубы, работало всё, что не было эвакуировано, в том числе и многочисленные госпитали, принимающие раненых солдат и офицеров с Западного и других фронтов.

    В. Гроссман: «В трамваях и метро было свободно. На Театральной площади и у Ильинских ворот люди не толкали друг друга даже в самые горячие часы.
   Девушки – бойцы ПВО по вечерам деловито и привычно запускали в небо серебристые аэростаты воздушного заграждения на Тверском, Никитском и Гоголевском бульварах и на Чистых прудах».
   На рисунке В. Богаткина девушка с винтовкой стоит как раз в начале Тверского бульвара.
   Признаюсь, не знала, что женщины запускали аэростаты, так как это трудная работа. На кинохронике есть кадры: несколько мужчин, держа за верёвки, несут куда-то уже надутый аэростат. Видно, что трагедии, подобные войне, удесятеряют силы даже физически слабых людей.

   Москву – его родной город – Владимир Богаткин рисовал много. Арбат, то есть Старый Арбат, родная его улица. Поэтому и в названии выставки он есть – «От Арбата до…».
   В серии рисунков о Москве есть и разрушенное вражескими бомбами здание Театра имени Е. Вахтангова (1941 г. Из частного собрания). В том театре служили актёрами его родители.

    Небольшого размера акварели, размещённые под стеклом.
    «НА ФРОНТ СССР». 1942 г. На станции стоит поезд. Он вот-вот уйдёт туда, где война. А пока молодые мужчины заняты каждый своим делом. На них ватники, меховые шапки, сапоги. Кто-то уже в вагоне (не купе и не плацкарт, а предназначенные для перевозки разных грузов). Несколько солдат ещё на перроне. Одному что-то даёт из своей корзины пожилая женщина.

   «ЛЁША ПОСЛЕ 8-ми КОНЦЕРТОВ». Муром. 1942 г.
   Постель, подушка. Вытянувшись во весь рост, спит молодой мужчина. Художник умудрился передать его усталость. Кто такой Лёша? Какие концерты? Можно предположить, что организаторам выставки что-то известно о Лёше.
   «СЕЛО КАРАЧАРОВО – РОДИНА ИЛЬИ МУРОМЦА». Муром. 1942 г.
   Большое село. Домики. Зима. Никаких разрушений. Обманчивая благость.
   
    Ещё рисунок. Есть чуть-чуть времени и солдатам можно перекурить.
   Беззаботны? Скорее, эта молодёжь перекуром а, возможно, в это время они рассказывают какие-то байки, старается всеми силами заглушить в своих душах печаль о доме и родных, оставшихся уже так далеко, что и не видно. Наверное, каждый отгонял от себя мысль: «Свидимся ли?».
   Бойцы устроили перекур то ли во время затишья между боями, то ли, когда вышли в безопасное место после боя.
   Конечно, то были не придуманные художником персонажи, а реальные солдаты.          Всякий раз, когда я вижу молодых солдат и офицеров на рисунках и картинах военных художников, думаю: «Все ли вы, дорогие, вернулись живыми в родные края?». Нет, не все!

   «АЛУШТА. БЕРЕГ МОРЯ». Апрель 1944 года.
   Рисунок углем. Чёрное море. На берегу зенитка. Торчат от чего-то брёвна. Вдали гора. Людей нет. В то время Красная Армия, пядь за пядью, освобождала от фашистов – немцев и румын – Крымский полуостров.
   Из дневника художника:
   «Весна 1944 года была временем стремительного наступления наших войск. Нам… выпало счастье быть очевидцами освобождения Крыма.
   Ко времени нашего приезда в штаб фронта в Мелитополь, передовые части уже освободили много крымских городов, в том числе Симферополь и Бахчисарай».
 
   Изюминка выставки: дневники Владимира Богаткина. Дневники художника никак не могут быть без рисунков. Они здесь есть – сопровождают его записи о том, что он видел на путях дорожках фронтовых.
   Рассматривая листы дневников фронтовика, я вспоминала рукописи стихов и прозы поэта Александра Пушкина. На них были не только головки красивых девушек, но и разное другое – отражение его творческих вдохновений.
   Не знаю, публиковались ли в годы войны какие-нибудь рисунки Владимира Богаткина в газетах и журналах, на плакатах; в армейских и тыловых.

    Немало на выставке рисунков В. Богаткина о Берлине. Позже вот эта его запись из дневника войдёт в книгу «Годы войны»: «Берлин, Берлин тот, о котором мы
думали все эти годы; это «логово зверя», теперь у наших ног».
   И ещё запись 1 мая 1945 года:
   «Вот она победа! Победа! Победа! Горит и без того разрушенный Берлин… Ходим по улицам… и гордость за свою Родину наполняет сердца наши.
   Работать, работать, работать, чтобы донести историю нашим потомкам!»

   Сюжеты рисунков: штурм рейхстага, развалины в Берлине, устоявшие Бранденбургские ворота. И выхваченные взором художника в том хаосе: лица советских воинов.
   Позже многие его зарисовки, сделанные наспех в годы войны на разных фронтах, станут основой для больших полотен.

   Душа художника, конечно, хотела и иных сюжетов, не военных. На выставке показана серия цветных акварелей, на которых мужские и женские костюмы к спектаклю «Ночь ошибок» (1942 год).
   А в 1947 году Владимир Богаткин сделал эскизы декораций для Театра имени Е. Вахтангова к спектаклю по роману А. Фадеева «Молодая гвардия» (интерьер большой комнаты; фигуры на улице ночью…). Они хранятся в Отделе изобразительных материалов Государственного исторического музея (ГИМ).

   На выставке представлена серия иллюстраций Владимира Валериановича к стихотворениям поэта и прозаика, участника Великой Отечественной войны Константина Симонова: «Дом в Вязьме», «Родина», «Жди меня», «Морская пехота», «Дороги Смоленщины», «Атака» и другие. 1949 год.

 Жди меня и я вернусь
 Всем смертям назло.
 Кто не ждал меня, тот пусть
 Скажет: повезло!
Не понять не ждавшим, им
Как среди огня
Ожиданием своим
Ты спасла меня.
 Как я выжил – будем знать
 Только мы с тобой –
 Просто ты умела ждать
 Как никто другой!
     19 11. Х 41 (11 и Х написаны столбиком)
     К. Симонов

   С большим интересом я рассматривала на выставке стенд с фотографиями о довоенной жизни художника и Москвы. Вот он, молодой и красивый, в модном пальто, с папкой в руке стоит на улице у какой-то невысокой ограды.
    Владимир и его жена Валентина (Валли Густавовна Лембер-Богаткина, советская и эстонская художница), обаятельная пара, на прогулке с велосипедами.
   Также здесь есть актёры и актрисы Вахтанговского театра. Молодые и беззаботные. Хорошо, что люди не знают, что случится завтра!   
   
                ГВОЗДИ БЫ ДЕЛАТЬ ИЗ ЭТИХ ЛЮДЕЙ!

   Три фронтовика - асы из миллионов! Но здесь речь именно о трёх: художник Владимир Богаткин, поэт Евгений Долматовский и фотокорреспондент Евгений Халдей.   
   Почему, рассказывая о творчестве В. Богаткина в годы войны, я называю ещё двух его товарищей?  Не грех вспомнить их в год 80-летия Великой Победы народов СССР над фашистской Германией.  И они навечно вписаны в историю Победы!

   На выставке рядом с дневниками В. Богаткина есть стихи, написанные ручкой, Евгения Долматовского: «Марш Юго-Западного фронта» (1944 г.) и «Офицерский вальс» (1943-1944 гг.).   
   И дальше. Берлин. 1 мая 1945 года. Слева развалины.  Указатель, на котором по-немецки написано «Берлин» и, кажется, «Восток». А на переднем плане этого пейзажа стоит улыбающийся Евгений Долматовский. Та фотография сделана Евгением Халдеем, чудо-военным фотокором.

   Интересная история со стихами «Офицерский вальс». Первое название стихотворения -«Танцы до утра». Они были опубликованы в феврале 1942 года в газете «Красная Армия» Юго-Западного фронта. Корреспондентом той газеты все годы Великой Отечественной войны и был Е. Долматовский.
   Через год Евгений Аронович встретился с композитором Марком Фрадкиным, который «С бригадой артистов кочевал по войскам, завершавшим Сталинградскую операцию».
   Недолгие их разговоры и корректировка стихотворения «Танцы до утра» привели к песне, названной сначала «Офицерский вальс», а в коллекцию военных песен она вошла как «Случайный вальс»:

 Ночь коротка,
 Спят облака,
 И лежит у меня на ладони
 Незнакомая ваша рука.
 После тревог
 Спит городок.
 Я услышал мелодию вальса
 И сюда заглянул на часок.

Хоть я с вами почти не знаком
И далёко отсюда мой дом,
Я как будто бы снова
Возле дома родного.
В этом зале пустом
Мы танцуем вдвоём,
Так скажите хоть слово,
Сам не знаю о чём…
 
    Евгений Долматовский хлебнул горя в военные годы. Выходил из окружения осенью 1941 года (не нашла в его мемуарах, в каком районе; возможно, в Смоленской области - г. Вязьма и другие), был ранен в голову и контужен, находился на лечении в госпитале в Саратове.
   Потрясающая особенность творческих людей. Они рисуют, сочиняют музыку, пишут стихи, статьи в свои армейские газеты, делают записи в дневниках -  в условиях, когда: «А до смерти - четыре шага» (из стихотворения поэта-фронтовика А. Суркова «В землянке»).

   В послевоенных книгах Е. Долматовский вспоминал: выбираясь из окружения, он «белым стихом» сочинил поэму «Пропал без вести». А записал её, зарифмовав, когда появилась возможность. Она вошла в трилогию «Одна судьба»; вторая поэма «Иду за тобой».
    Потом - Сталинградская битва, Курская дуга и дальше – до Германии. Был политруком. И, конечно, военкором газеты «Красная Армия». Его чувства, когда вместе с армией он приближался к «фашистскому логову»:
     Прошёл я от Волги, пожалуй, две тысячи верст.
     Но каждую русскую грустную помню версту
     И месть в своём сердце теперь я ношу, как мечту…

   Евгений Долматовский вспоминал: «В нашей фронтовой редакции родилась идея: сообщать на первой странице газеты, сколько километров до Берлина». Идея хорошая, но подводила связь с газетой.
   Удалось передать лишь его первый «поэтический старт» - когда на верстовом столбе  была цифра: до Берлина 500 километров.
   Из последних стихотворений с той идеей:

 Стих мой мчится с танками вместе,
 До Берлина осталось двести.
 Ночь. Огонь. Лихорадка погони.
 Голос юноши в шлемофоне.
 Говорит он тихо и просто:
 - До Берлина сто девяносто.
 Как мечтаю я, чтоб скорее
 Эти стихи устарели. 

    Понятно, что здесь я не могу подробно рассказать биографию Евгения Ананьевича Халдея. Хотя бы коротко о его фронтовых дорогах. Он был фотокорреспондентом ТАСС.     К своему удивлению, я не нашла его имени в энциклопедических словарях, выходивших в СССР, и в нынешних российских справочных изданиях. Е. А. Долматовский есть. И за то спасибо «благодарным» потомкам.
   Не могу объяснить такую немилость к Е. Халдею, талантливому фотокорреспонденту, смелому фронтовику и фото историку жизни СССР и других стран в послевоенные годы. Я видела многие его снимки на разных выставках. Есть очерки о нём; возможно, и его мемуары.

   Трудно назвать фронт, где бы Евгений Халдей не побывал в годы войны. И везде он мог погибнуть, потому что его оружие - не винтовка или автомат, а фотокамера. К тому же, тяжёлая.
   Он был участником Керченско -Эльтигенской операции (31.10 – 11. 12. 1943 года). Морской десант был высажен в пригороде г. Керчи – Эльтигене. Предусматривались освобождение города, захват Митридата – возвышающейся над ним горы.
   Та военная операция была не удачной. Для многих моряков Керченский пролив стал могилой. Погибали и на суше. Есть снимки бойцов Евгения Халдея на горе Митридат и в других районах боёв в Крыму.

   Возвращаюсь к фото поэта Е. Долматовского в Берлине (см. выше). Не знаю, вошёл ли этот снимок в какую-нибудь коллекцию фотографий о капитуляции Германии, о поверженном Берлине, разбитом рейхстаге.
   А вот фотография Е. Халдея «Знамя Победы над рейхстагом» (Берлин. 1945 год) хорошо известна, опубликована в разных книгах о войне. Установил знамя Алексей Ковалёв. Этому  смельчаку было тогда 18 лет, но храбрость его на фронте была уже отмечена тремя Орденами Славы.
   
    Как круто менялась жизнь людей, когда началась Великая Отечественная война, я прочитала в романе «За правое дело» Василия Семёновича Гроссмана (1905-1964; военкор газеты «Красная звезда» и других). Здесь повествование писателя о событиях в 1941-1942 годы Великой Отечественной войны, но основное – о Сталинградской битве.

   Один из персонажей романа - Пётр Семёнович Вавилов. Ему сорок пять лет.  Война СССР с фашистской Германией и её многочисленными приспешниками уже идёт. «Из троих его детей старший сын Алексей ушёл на войну». Двое ещё несовершеннолетних его детей живут у бабушки и дедушки.
   Пётр Семёнович знает, что и его мобилизуют, а потому торопится сделать для семьи запасы дров и хлеба – чтобы хватило на год. Не успевает. Почтальонша приносит повестку.
   Вавилов расписывается, что получил её. «Ну всё, - сказал он».

   «И это «всё», - читаю в романе «За правое дело», - относилось не к подписи в разносной книжке, а к кончившейся домашней, семейной жизни, оборвавшейся для него в этот миг. И дом, который он собирался покинуть, предстал перед ним добрым и хорошим.
   Печь, дымившая в сырые мартовские дни, печь с обнажившимся из-под побелки кирпичом, с выпуклым от старости боком показалась ему славной, как живое, всю жизнь прожившее рядом существо. Зимой он, входя в дом и растопырив перед ней сведёнными морозом пальцы, вдыхал её тепло, а ночью отогревался на овчинном полушубке, зная, где печь погорячей, и где попрохладней.

   В темноте, собираясь на работу, он вставал с постели, подходил к печи, привычно нашаривал коробок спичек, высохшие за ночь портянки. И всё, всё: стол с чёрными полумесяцами от горячей сковородки, и маленькая скамеечка у двери, сидя на которой жена чистила картошку, и щель между половицами у порога, куда заглядывали дети, чтобы подсмотреть мышиную подпольную жизнь, и белые занавески на окнах, и чугун, настолько чёрный от копоти, что утром его не различишь в тёплом мраке печи, и подоконник, где стоял в банке красненький комнатный цветок, и полотенце на гвоздике, - всё это стало по-особому мило и дорого ему, так мило, так дорого, как могут быть милы и дороги лишь живые существа…

   О том, что ждало его впереди, Вавилов ещё не думал, мысли были заняты домом и незаконченными колхозными делами, но эти мысли стали новые, иные, чем несколько минут назад».
   Пётр Семёнович, пока ещё было время, полез чинить крышу – «нужно было сделать то, с чем жене самой не справиться».
   «Закончив работу, Вавилов слез с крыши, пошёл к воротам. Ему вдруг вспомнилась последняя мирная ночь, под воскресенье 22 июня: вся огромная, молодая рабочая и колхозная Россия пела, играла на баянах в городских садах, на танцевальных площадках, на сельских улицах, в рощах, в перелесках, на лугах, у родных речек…
   И вдруг стало тихо, не доиграли баяны.
   Вот уж год стоит над советской землёй суровая, без улыбки, тишина».
 
                Гвозди бы делать из этих людей:
                Крепче бы не было в мире гвоздей.
                Николай Тихонов, поэт.
                Из стихотворения «Баллада о гвоздях»

   Я прочитала немало разной литературы о Великой Отечественной войне, но не встречала более волнующего описания чувства мужчины, который уходит на фронт и прощается с домом, печью, красненьким комнатным цветком, полотенцем на гвоздике – как с живыми существами.
   А на крыше, как мне кажется, Пётр Вавилов встал во весь рост и долго смотрел на дома своей деревни, берёзы, колодец. Прощался. Можно предположить, что Василий Гроссман, записывая всё это на листе бумаги, если не плакал, то в глазах его были слёзы. Чувства героя его романа не были придуманы.

   Крепким, как гвоздь, был питерский поэт Николай Семёнович Тихонов. Нельзя не вспомнить и его в год 80-летия Великой Победы. Он был начальником оперативной группы писателей при политуправлении Ленинградского фронта.
   Евгений Долматовский, размышляя о важности и значении советской поэзии в годы войны, написал, что «стихи были оружием ближнего боя». Также можно сказать о рисунках военных художников, о статьях военкоров; о событиях на фронтах, снятых кинооператорами и фотокорами.

   Из книги Е. Долматовского «Было»:
   «Сейчас можно, конечно, сказать: зачем Симонову было идти на подводной лодке в кишащее минами Чёрное море, зачем Сельвинскому – уже сорокалетнему поэту – в кубанке и бурке скакать в кавалерийский рейд по тылам врага… Александр Безыменский на одном из первых танков ворвался в Прагу.
   Николай Тихонов категорически отказался выехать из осаждённого Ленинграда, голодал… В 1942 году мне подарили в Кавкорпусе богатый трофей – ящик шоколаду;  подвернулась оказия – знакомый лётчик летел в Ленинград, и я передал этот ящик для Тихонова.
   После войны мне рассказал поэт Борис Лихарев – не отломив и квадратика от плитки, Тихонов отнёс мою посылку в госпиталь, а нести было ему трудно – шатало от голода».

                Гвозди бы делать из этих людей:
                Крепче бы не было в мире гвоздей!
    Таким же крепким, как железный гвоздь, был и художник В. В. Богаткин.
---------------------------------------------
   Полное название выставки «От Арбата до рейхстага. Театр и художник в годы войны». К 80-летию Победы в Великой Отечественной войне.
   Организаторы выставки: Дом-музей А. П. Чехова (Эрнест Орлов, попечитель), Государственный исторический музей (ответственный за подбор экспонатов Мария Викторовна Кречетова, научный сотрудник Отдела изобразительных материалов ГИМа).
   Здесь представлены также различные экспонаты из фонда ГМИРЛИ имени В. И. Даля; из частных коллекций.
   Выставка работает до 30 июня 2025 г.

    Надеюсь, что не последняя – как работ В. Богаткина, так и других художников-фронтовиков. Такие выставки, небольшого объема, камерные, надо обязательно   организовывать в школах, вузах, колледжах, училищах, в разных учреждениях.
   Напомню слова Владимира Богаткина, записанные в дневнике под впечатлением от захваченного Красной Армией, разбитого Берлина - фашистского логова: «Работать, работать, работать, чтобы донести историю нашим потомкам!»

        ЛИТЕРАТУРА:
   Василий Гроссман. ЗА ПРАВОЕ ДЕЛО. Роман. Книга первая. Издательство «Советский писатель». Москва. 1989 г.

   Евгений Долматовский. БЫЛО. Записки поэта. Новые страницы. Москва. Издательство «Советский писатель». 1988 г.
   Для тех, кого интересует творчество Евгения Ароновича Долматовского, пишу, что «БЫЛО» - это серия мемуарных книг.  Четыре предыдущих выходили в названном издательстве с 1973 по 1982 годы.
   Приведённые здесь подробности о «Случайном вальсе» опубликованы в сборнике «ПЕСНИ ВОЙНЫ И ПОБЕДЫ». Москва. Издательский дом «Трибуна». 2010 г. 
   Автор большинства рассказов об историях стихотворений, ставших песнями, – консультант сборника Юрий Бирюков, композитор, член Союза писателей России.

   Часть стихотворения К. Симонова «Жди меня» из книги А. Караганова «КОНСТАНТИН СИМОНОВ. ВБЛИЗИ И НА РАССТОЯНИИ». Москва. «Советский писатель». 1987 год.
   Эта рукопись стихотворения с пометками поэта опубликована на внутренней обложке книги.

  Фото В. Богаткина и его картины взяты из открытых источников в Интернете. Спасибо тем, кто создаёт подобные архивы.
  21 июня 2025 года