4. Неранимые всадники царской матери

4. НЕРАНИМЫЕ ВСАДНИКИ ЦАРСКОЙ МАТЕРИ. Во втором веке до нашей эры где-то далеко на востоке, у границ Поднебесной, произошел мощный выброс энергии, который в очередной раз привел в движение племена и народы, населявшие арийскую степь. Сильный племенной союз гуннов, в состав которого входили прототюрки и маньчжуры, столкнувшись с возросшим сопротивлением китайских правителей, и обломав зубы о Великую Китайскую Стену, был вынужден начать движение на запад. Обрастая иранскими кочевыми племенами, гунны как огромный снежный ком покатились к Волге, но пробиться за великую арийскую реку Ра им в тот раз не удалось. Оборонительные рубежи алан, входивших в состав сарматской орды, оказались для них непреодолимыми. Камень, тем не менее, был брошен, и по всей Центральной Азии как круги по воде покатились волны переселенцев.

Иранские племена, не пожелавшие присоединяться к гуннам, начали расходиться во все стороны, тесня соседей и вторгаясь в их пределы. На огромном фронте от Арала до Черного моря началось мощное наступление кочевых арийцев на земли их оседлых сородичей. Племена тохаров-кушан из массагетского союза огненным валом прошлись по Бактрии и ворвались во владения парфянских царей, уже сумевших к тому времени отбить у Селевкидов Персию, Вавилон и Мидию. Парфяне были вынуждены остановить свое победоносное наступление на западе с тем, чтобы все свои силы бросить на восток. Жестокая беспощадная война арийцев с арийцами, напомнила Средней Азии времена Кира Великого, некогда сложившего свою буйную голову в сражении с мстительными массагетами. Парфянам война с кочевниками стоила жизни сразу двух царей. В конечном итоге, тохары все же были разгромлены и ушли из Парфии.

Самый же мощный удар кочевники, как обычно, нанесли на западном направлении в районе Северного Причерноморья. Скифы, некогда безраздельно господствовавшие в этом регионе, теперь были вынуждены сдавать один рубеж за другим, уступая натиску своих менее «цивилизованных» соседей и бывших вассалов, сарматов.

Сарматами в истории раньше принято называть все арийские кочевые племена, обитавшие в ту пору в степях Казахстана и Средней Азии. Сарматы действительно были близки скифам ментально и по образу жизни, и, если верить Геродоту, говорили на скифском языке, но только «с ошибками». Во всем остальном это уже были совершенно разные народы. Генетикам уже в наши дни осталось это только подтвердить в ходе своих исследований. Среди сарматов были и арийцы и представители других родов, но основу составляли восточные «эрбины», те, что до Западной Европы не добрались, а осели на Русской равнине. Были и другие  отличия от скифов: например, сарматы греческих купцов к себе не пускали и торговать предпочитали через боспорский Танаис. Не успев еще как следует хлебнуть отравленного пойла под названием «цивилизация», сарматы продолжали жить по заветам и обычаям своих предков и образ жизни скифов, успевших уже приобщиться к ценностям европейской цивилизации, был им чужд. Это все равно, что разделить еще в раннем детстве двух сводных братьев, отправить их жить в разные места - одного в какое-нибудь забытое богом и людьми таежное село, другого в большой город из стекла и бетона, а лет через сорок устроить им встречу. Интересно, смогут ли узнать друг друга эти двое: пышущий здоровьем энергичный, моложавый сибиряк и уставший от жизни дед с развалившейся от алкоголя печенью и черными от никотина и промышленных выбросов легкими. Сарматы и скифы друг друга не узнали. Уже в 3 столетии до нашей эры между ними начались столкновения, в результате которых скифам вскоре пришлось перебираться с берегов Азовского моря к Днепру. Во 2 веке до н. э. скифское отступление переросло в бегство.

Около 179 года до н. э. настырные сарматы начали совершать набеги на скифские владения уже и в Северной Таврии. Зажатое между галлами на западе и сарматами на востоке Скифское Царство начало буквально на глазах распадаться. Основная масса рядовых скифов относительно безболезненно влилась в сарматский союз. Оставить свои владения пришлось только правящей аристократии, которой среди кочевников, живших общинным строем, делать было нечего. Часть родов отступила в Крым, где перемешалась с местными таврами, другие, бросив все, бежали за Дунай и оккупировали Добруджу – территорию между нижним течением Дуная и побережьем Черного моря, где, судя по всему, издревле селились те, кому было не чуждо понятие «Русь». С подачи греческих и римских авторов эта область вскоре стала именоваться Малой Скифией. Те же земли, что у соседних народов раньше назывались Великой Скифией, так же очень быстро поменяли название, превратившись в Сарматию. К 175 году до н. э. всё северное побережье Черного Моря от Дуная до Кавказа оказалось под властью сарматских племен.

Сарматы, не будучи в массе своей ариями, являлись хранителями традиций арийского «котла», они суть то же самое, что и скифы, только задержавшиеся в своем общественном развитии на пол тысячелетия. Происхождение самого термина «сармат» до сих пор не известно. Одни уверяют, что это искаженное название племени савроматов, некогда возникшего на почве слияния племен савиров и мати, издревле кочевавших в прикаспийских степях. Поскольку савроматы были ближайшими соседями скифов на востоке, то и все те, кто селился еще дальше на восток, тоже стали для них савроматами. Другие исследователи уверены, что путать два этих родственных народа ни в коем случае нельзя, и что сарматы - не то же самое что савроматы. По их мнению «сармат» это сочетание двух слов из языка древних индоевропейцев: «царь» и «мать» или «царская мать». По поводу того, какого царя эта мать, мнения вновь расходятся. Некоторые утверждают, что имеется в виду мать царя небесного или, по нашему, Богородица, другие говорят о матери какого-то конкретного царя, пусть и легендарного, но земного. Обе эти версии имеют право на существование, ибо культ женщины у древних иранцев был очень высок. Сарматские женщины воевали наравне с мужчинами, вместе с ними шли в атаку с криком: «Мара, мара!», что переводится как: «Смерть, смерть», и наравне с мужчинами переносили все тяготы военного времени. Право выйти замуж с тем, чтобы дать жизнь своему первому ребенку, женщина получала лишь после того, как лишала жизни нескольких врагов. Замужняя женщина освобождалась от воинской повинности и находилась «в запасе» до тех пор, пока не возникала необходимость во всеобщей мобилизации. Умение ездить на лошади и стрелять из лука были для нее также естественны, как и умение вести домашнее хозяйство. В устье Днепра и Буга существовала мощная крепость Алектор, контролировавшая все окрестные города, включая Ольвию, и заселенная по большей части скифами. Согласно греческим источникам даже эта очень важная в стратегическом плане крепость управлялась женщиной, ибо принадлежала она «супруге сарматского царя». Говорят, что обычай амазонок каленым железом выжигать своим малолетним дочерям правую грудь, чтобы она потом не мешала натягивать тетиву лука, существовал и у сарматских женщин.

«Все для фронта, все для победы» - этот лозунг первой половины 20 века нашей с вами эры две тысячи лет тому назад был смыслом жизни сарматского общества. Выражаясь современным языком, древние кочевники Южнорусских Степей развивали свою тяжелую промышленность в ущерб промышленности легкой. На роскошь и всякие там изящные искусства времени не оставалось, все средства были брошены на развитие металлургии и создание самой мощной в мире конницы. Сарматский всадник–катафрактарий занимает особое место в военной истории человечества. Для народов Евразии он еще более тысячи лет будет служить эталоном экипировки конного воина. Себя и своих коней сарматы облекали в чешуйчатые панцири, сделанные из распиленных на пластины лошадиных копыт или костей. Позже пластины стали изготавливать из железа. Непробиваемая даже в ближнем бою броня, тяжелый меч и копье в четыре метра длинной – все это превращало конного сармата в живой таран, в неуязвимую машину смерти. Его потому и проназывали «неранимым». Когда же сарматские всадники шли в бой своим излюбленным строем – «клином», остановить их было уже невозможно.

Первыми учениками сарматов в воинском искусстве стали их соседи парфяне. Эта наука пошла им впрок, ведь им еще предстояла серьезная схватка с очень прожорливым, крайне самоуверенным и потому опасным противником – Римом.