Казнь кальмарих в Тарсийском Королевстве. Часть 3

Король тарсов откинулся назад на спинку своего трона.
Было видно, что ему пришлись по сердцу слова чужеземной Королевы. Он приосанился и, одновременно, расслабился.
Стало понятно, что он, видимо, ожидал от Королевы иного ответа.
Его страна около сорока лет сталкивалась с наглостью и высокомерием зуриатских захватчиков, которые под видом советников расползлись по всему Тарсийскому Королевству после поражения и казни Сагринга Первого.
И подсознательно тарсы ожидали этого и от своих нынешних союзников.
А с учетом того, что за Белой Королевой тянулся шлейф полумифических историй, воспевающих ее непримиримую ненависть к песчаникам и вымразям, а также ее военный гений, хитрость и жестокость - с ней следовало быть очень осторожным. Слышал Король тарсов и о том, что эта женщина является воплощением величайшей в мире злодейки! До сих пор тарсийские матери пугают своих детей страшными сказками о Королеве диких степных варваров.
-Не ходи на Дикий Север, дитя моё, никогда не ходи на Дикий Север, где живут люди с румяными лицами. Не ходи туда, дитя моё, не ходи! Не ищи славы себе там, где дикие люди больше всего на свете ценят свободу и свою дикую степь! От таких людей нет вреда при честной торговле и даже дружбе, но в войне с ними не будет тебе ни славы, ни богатства, а одну только смерть! Погубили степные люди великого царя! И погубят они еще не мало других царей! Молись, чтобы однажды не пришла и за тобой желтоволосая Тангиз и не посмотрела она на тебя своими желтыми глазами. А если посмотрит она, то взглянет, как тигр в камышах, что приглядывается к жертве своей. И ты не увидишь ее, как бы не зорок ты был. Ведь желтоволосая Тангиз обладает искусством степных дикарей исчезать из виду и появляться внезапно. Величайшего из тарсийских Королей обезглавила она собственноручно и утопила его голову в мешке с его же кровью.


Кроме того, за этой Королевой всегда ощущалась чудовищная тень Великого Белого Кагана.
Вот почему Король Тарсов был насторожено настроен по отношению к этой женщине.
Но она с величайшим тактом продемонстрировала полное уважение к нему и его народу.
И она, продолжая свою речь, видимо, не хитрила:
-Я не буду оспаривать приговора. Только хочу знать, кто та женщина, за которую просит ее сын.

Не дожидаясь возвращения гонца Король тарсов отложил казнь той кальмарихи, за которую просил маленький оборванец.
Звучный и красивый королевский голос обволакивал сознание всех и каждого:
-Мы приняли решение отложить казнь этой кальмарихи, за которую просит ее сын, утверждающий об её невиновности. Разбирать ее дело будут самые известные судьи. В случае, если вина ее подтвердится, то она примет свою судьбу, как то предписано в нашем древнем и справедливом законе.
Народ, собравшийся на площади, приветствовал решение своего Короля.
Кальмариха, высвобожденная из общей цепи, стояла, покачиваясь из стороны в сторону.
Перед казнью все кальмарихи получили свои бхарсангские платья и свои головные уборы, которые им плотно намотали на головы, оставив открытыми лица и шеи.
И теперь каждый из людей на площади с изумлением видел, что эти фиолетовые твари имели совершенно обычные человеческие лица, а не звериные морды, ощеренные вечным голодом, ненавистью и похотью.
Да, лица у приговоренных к смерти были человеческие. Вот только выражение множества этих лиц было совершенно одинаковым и каким-то абсолютно животным. Это выражение абсолютно разных лиц было тупым и равнодушным, как у злокозненных коз. Периодически их чёрные, голубые, зеленые, карие и серые глаза вспыхивали ненавистью по отношению к той, кто хоть на время, но избегла их общей участи.
А она стояла в оцепенении и не слышала, как от радости и пережитого страха плачет ее мальчик. И она даже не обращала на него внимания, хотя он был в шагах трех от нее.
-Мама, мамочка моя, - кричал оборванный мальчик.
А мать его стояла, качаясь из стороны в сторону, равнодушная и словно бы одурманенная злым духом, который всё ещё бубнил что-то страшное и челрвеконенавистническое в её омраченном сознании.

У этой женщины было скуластое и узкоглазое лицо аргиятского типа. Рыжие волосы ее выбились из-под намотанной на ее голове рваной фиолетовой тряпки.
На первый взгляд ей было лет двадцать пять или двадцать шесть. И это осунувшееся, но всё ещё круглое аргиятское лицо сохранило ту прелесть молодости, что привлекает взгляд человека отзывчивого к необычной красоте.
Но стоило к ней приглядеться и становилось видно, что нос ее дважды перебит, кожа на лице ее огрубела и покрыта волдырями, а узкие губы спеклись от температуры и покрылись корками.
Небольшие руки и ноги её были всё ещё скованы тяжелыми кандалами, которые были ей не по росту. И она стояла вынуждено сгорбясь под тяжестью железных оков.
Ее необычайно светлые глаза зеленовато-голубого оттенка, не отрываясь, но равнодушно и тупо глядели на виселицы, на эшафоты которых поднимались другие кальмарихи. Эти фигуры в их фиолетовых балахонах со множеством ложных рукавов, сейча развевавшихся на легком ветерке, были похожи на пустынных призраков из страшных бхарсангских сказок.

Впрочем, все эти десятки иноземных женщин, по сути своей, и были жуткими призраками, насланными на мир бесплодной и мертвенной пустыней, чтобы сеять среди чуждых им людей смерть и разрушения, войну и страдания.

Это они побуждали своих многочисленных сожителей брать оружие в руки, чтобы грабить, обращать в рабство, пытать и убивать тех, кто не хотел жить по их чудовищным правилам.
Это они морили голодом и жаждой, избивали и пытали обращенных в рабство детей, девушек и женщин.
Это они через специальную программу отсматривали и выбирали, а потом покупали и продавали многочисленных жертв нечистых желаний своих сожителей.
Это они пользовались домами и вещами людей убитых их сожителями.
Это они нежились и забавлялись на постелях людей, чьи тела грызли собаки во рвах.
Это они хвалились перед друг другом драгоценностями мёртвых женщин. И это они наряжали своих детёнышей от множества самцов, чьих имён они даже не удосуживались запомнить, в красивую дорогую одежду детей, истерзанных до смерти их тупыми самцами.