Сдуру могли завод обезглавить

Сдуру могли завод обезглавить!

Из книги «На скорую руку»

Из постановления партийного комитета ЛПО ПС от 9 апреля 1986 года: «29 декабря 1985 года 22 руководящих работника завода организовали коллективную выпивку в ресторане «Арагви», в ней участвовали: директор завода, его заместители, главный инженер, другие главные специалисты, начальники цехов...»

«Описываемые события подлинные. Название ленинградского станкостроительного предприятия скрыто под прозрачной аббревиатурой. Из корректных соображений в материале опущены фамилии действующих лиц», - так я писал в авторском комментарии к своей информационной статейке «Сдуру могли завод обезглавить» в 1990-х, когда публикация подобных материалов стала возможной. Прошло ещё три десятилетия, и, думаю, можно назвать и предприятие и «действующих лиц». Хотелось бы всех поимённо назвать, но, к сожалению, за давностью лет не всех помню даже по фамилиям…

Случилась эта трагикомичная история, как читатель уже знает, в последних числах декабря, а 7 мая того же 1985-го года Генеральный секретарь ЦК КПСС Михаил Горбачёв подписал печально-знаменитое Постановление ЦК КПСС «О мерах по преодолению пьянства и алкоголизма». (И что тут началось!..)

Капитан каботажного плавания, волею судеб и покровителей оказавшийся за штурвалом огромного океанского лайнера, пожелал видеть вверенную ему команду, изрядно пристрастившуюся за предыдущие века к хмельному зелью, протрезвевшей, и протрезвевшей вмиг, вот и затеял антиалкогольную кампанию. Но необдуманная верхами борьба за трезвый образ жизни в низах зачастую приобретала уродливые формы и напоминала борьбу за выживание. Известны случаи, когда из одуревших толп, в которые сплачивался советский народ вблизи прилавка, извлекались бездыханные тела. Я собирался, да так, к сожалению, и не удосужился сфотографировать сплющенную страждущими водосточную трубу у входной двери торгующего спиртным магазинчика на проспекте Щорса.
Стражи порядка были бессильны перед стихией. Да и стоило ли напрягаться, если борьбу с пьянством и алкоголизмом можно вести и точечно? Например, неожиданно поставить двух нижних чинов у ресторана «Приморский» на Рыбацкой улице, куда более-менее состоятельные горожане заходили не чайком побаловаться, и на выходе брать их тёпленькими и препровождать, не обязательно под вялы рученьки, до припаркованного за углом, на Большом проспекте, «воронка». «А ну дыхни! Ооооо! Поехали, дорогой!..» Роковую роль мог сыграть и перегар – последствие вчерашних посиделок за праздничным столом. И уже, как в былые времена, блюстители порядка не брезговали завалящими пьянчужками, не оттаскивали их за пределы подведомственной территории.
Однако были в Ленинграде и островки безопасности, где любой мог принять на грудь сто-двести граммов и не быть задержанным и оштрафованным. Помню такой – в тупичок на Лесном проспекте перед железнодорожным мостом в дни авансов и получек по окончании дневной смены слеталась не одна сотня рабочих и работников близлежащих предприятий. В пиковые часы гул стоял там невероятный. Воронки с аббревиатурой «ПМГ» на борту стояли поблизости наизготове. «ПМГ» в народе расшифровывали по-разному: подвижная милицейская группа (что правильно), «патруль, милиция, ГАИ». А ещё – «Помоги мне, Господи!» Последнее впору было бы воскликнуть и передвижной милицейской группе, если бы на вытоптанном лужке возникла серьёзная нештатная ситуация, предположим, массовая драка. Но мужички выпьют, погуторят и расходятся, попутно уволакивая тех, кто не твёрдо держался на ногах. И милиции оставались сущие крохи, пренебрегать которыми не следовало. Планово-отчётную палочную систему в правоохранительных органах никто не отменял.
 На производствах вершили свои скорые суды Комиссии по борьбе с пьянством. Работяги на Заводе прецизионного (значит сверхточного) имени Ильича посчитали: стакан водки по совокупности материальных наказаний мог быть равен двум среднемесячным зарплатам!
Еженедельно, по четвергам, парткомы всех организаций отчитывались перед райкомами о проделанной работе по выполнению Постановления ЦК КПСС «О мерах по преодолению пьянства и алкоголизма». Громадная форма отчётности не без основания в просторечии партработников именовалась простыней.
Молоденький инструктор райкома партии мог позволить себе по телефону пожурить секретаря парткома или седовласого генерального директора производственного объединения:
- На этой неделе у вас рост задержаний и отсутствие роста численности Общества борьбы за трезвость! Плохо работаете! Принять меры и доложить!
Общества борьбы за трезвость усердно вели работу по увеличению своего списочного состава…
Да и народец наш, как водится, подыгрывал молодому (и по годам) генсеку, проявлял инициативу, надо думать, не без чьей-то подсказки - устраивались безалкогольные свадьбы! Ну, а если кто из местных партбоссов хотел особо прогнуться перед вышесидящим начальством, объявлял село, посёлок (возможны варианты) «зоной трезвости».
И вот, в то время, когда на бескрайних просторах Советского Союза полным ходом шла борьба с «национальной болезнью», исполнительный секретарь Ждановской районной организации Общества борьбы за трезвость (извините, фамилия не отложилась в памяти) не увидела на груди секретаря парткома Объединения прецизионного станкостроения имени Ильича Сергея Китаева кругленького голубенького значка, свидетельствующего о членстве в этой в приказном порядке созданной общественной организации:
- Сергей Петрович, вы не член нашего Общества?!
Китаев в свойственной ему манере решил отшутиться:
- Не считаю себя достойным.
Это только подлило масла в огонь.
- Что?! А возглавлять одну из крупнейших парторганизаций в районе вы считаете возможным? Не будучи членом Общества борьбы за трезвость? Вот мы вас на бюро райкома заслушаем!..
Китаев, вернувшись на завод, призвал к себе главу заводского заведомо мертворожденного общества, протянул Митрофанову (кажется, фамилия его была Митрофанов) ему два рубля:
- Это мой вступительный взнос. Зачисли меня... от беды подальше.
Но беда пришла, откуда не ждали.
29 декабря 1985 года Завод станков-автоматов, входящий в объединение, выполнил годовой план.
- Не пора ли заказывать  традиционный ужин в «Арагви»? – начальник отдела снабжения остановил, выходящего из сборочного цеха директора завода Лаврова.
- А что? Можно. Заслужили! Собирай деньги.
Снабженец помялся:
- Так ведь деньги того... уже собраны. Вы только и остались,  Николай Михайлович Лавров.
Директор извлёк из внутреннего кармана пиджака портмоне:
- Сколько с меня? Как и в прошлый раз?
- Как в прошлый раз не получится – на пятёрку больше. Цены-то растут. А «генерала» берём с собой? Секретаря парткома?
- Позвони Китаеву.
- Хорошо. Но деньги за них я уже вложил. Свои.
Вскоре начальник отдела снабжения навестил директора в его рабочем кабинете:
- С Пожитковым и Китаевым не получается. Пожитков сказал, что ему ещё не до застолий - на головном заводе план не идёт, какие-то непредвиденные сложности. А Китаев, что без Пожиткова он поедет.
- Понятно… А ты поспешай, не то ведь наш зал может быть отдан кому-то другому.
- Николай Михайлович, не извольте беспокоиться. Зал давно уже зарезервирован.

Погуляло руководство Завода станков-автоматов в «Арагви» славненько, и без «перебравших», и без эксцессов.

В новогоднюю ночь у большинства наших соотечественников в бокалах всё же пенилось шампанское, кто какое смог достать. (В те годы многое не покупалось, а доставалось.) Новый, 1986-й год, начался нетрадиционно. 1 января «по взаимной договорённости» Генеральный секретарь ЦК КПСС Михаил Горбачев обратился к… народу Соединённых Штатов Америки, а президент Соединённых Штатов Америки к народу Советского Союза. Ещё день-два в домах звучали обнадеживающие тосты, здравицы, и вновь потянулись трудовые будни.
В начале марта Сергей Китаев вернулся из райкома, заглянул в кабинет замов:
- Оба, ко мне.
Мы с Разумовским переглянулись. Никогда прежде Китаев в приказном тоне с нами не разговаривал.
Кабинеты, секретаря парткома и его заместителей, нас с Разумовским, напротив, по обе стороны крохотной приёмной. Двери кабинетов обычно оставались открытыми.
- Дверь закрой, - приказал Китаев мне, вошедшему в его кабинет вслед за Разумовским.
- Сергей Петрович, что случилось?
Разумовский и Китаев до избрания в партком работали на Заводе станков-автоматов, Китаев – в последнее время - главным инженером, Разумовский вроде бы секретарём партбюро. Они были хорошо знакомы, но не припомню, чтобы Володя обращался к Китаеву не по имени-отчеству.
- Готовьтесь занять моё место: не ты (Разумовскому) - так ты (автору эти строк)!
Владимир Разумовский занимал должность заместителя секретаря по организационным вопроса, я – по идеологическим. Он был первым замом.
Разумовский повторил вопрос:
- Сергей Петрович, что случилось? Ещё час назад ни о чём подобном не шло и речи.
- Какие-то бабы с Завода станков-автоматов накатали телегу в горком и в городской комитет народного контроля о коллективной пьянке руководства завода... под Новый год и о допущенных при этом финансовых нарушениях. Создана комиссия. Горком держит вопрос на контроле. А большего я и сам пока не знаю. Меры могут быть приняты самые серьёзные. А поскольку на меня уже настучали, что я сопротивлялся вступлению в Общество борьбы за трезвость…

Комиссия приступила к работе. Авторов анонимки никто устанавливать и не пытался – в этом не было необходимости: факт коллективной выпивки руководством Завода станков-автоматов по случаю выполнения плана 1985-го года и в ознаменование нового 1986-го года никто не отрицал. Финансовое нарушение обнаружилось. Только одно – большинство участников коллективной выпивки приехали в ресторан «Арагви» на заводском автобусе. Пришлось скинуться и возместить ущерб.
Коллективную выпивку все как один именовали праздничным ужином. И вины своей не признавали.
- Что тут такого? Подумаешь, собрались друзья-товарищи отметить Новый год!
Но ни у членов комиссии, ни в РК КПСС, ни в ГК КПСС взаимопонимания не нашли. Во-первых, не получается, что собрались друзья-товарищи. И невооруженным глазом видно: руководство! («Ну хоть бы одного замначцеха или мастера в компанию взяли!») Во-вторых, доподлинно известно, что пили-ели - заказ комиссии представлен, копия снята. Что вы там ни говорите, пьянка получается! В-третьих, пьянка  то – организованная, санкционированная директором завода, руководителями общественных организаций (они же и участники!). «И это в то время, когда вся страна поднялась на борьбу с пьянством и алкоголизмом!»
Секретарю партийного комитета объединения Сергею Китаеву, который, как и генеральный директор, не оказался в числе обвиняемых только потому, что на головном заводе «не шёл» план, было приказано: принять меры, и подсказано какие - исключить из рядов КПСС и уволить... всех! «Чтобы другим не повадно было!»
- Но мы же в таком случае полностью обезглавим завод! -возразил Сергей Китаев представ перед первым секретарём Ждановского райкома партии Игорем Корсаковым и его заместителем Галиной Вячеславовной Лёвкиной.
- А ведь действительно! – согласилась с Китаевым Галина Вячеславовна.
- Так, а что скажу в горкоме? – Корсаков снял телефонную трубку  «вертушки».
- Да-с, задачка! – вероятно, почесали в затылках в Смольном, когда-то бывшем «штабом революции», и приняли и рекомендовали Корсакову соломоново решение проблемы. Что тут же и было доведено им до Китаева:
- Ладно, обойдёмся выговорами. Но тех, кто будет брыкаться, исключать однозначно!
- А если партком примет иное решение?
- А ты на что! – Вскипел Корсаков. - Подготовь членов парткома, предварительно переговори с каждым, объясни ситуацию. И смотри: чтоб без неожиданностей! В противном случае... сколько их там? Двадцать два? Будешь двадцать третьим. Рыпаться бесполезно!
- Игорь Александрович! Галина Вячеславовна! Поймите, нас с Пожитковым в «Арагви» не оказалось чисто случайно! Прежде мы всегда отмечали выполнение годового плана и встречу Нового года вместе с руководством Завода станков-автоматов. В прошлом году на головном заводе план раньше срока выполнить не удалось. Больше скажу: начальник отдела снабжения за нас даже деньги свои вложил. Хорошо, что во время выяснилось, что нас не будет. А так пришлось бы нам с Александром Яковлевич расплачиваться за то, что мы не выпили и не съели.
Лёвкина и Корсаков переглянулись. Галина Вячеславовна подсказала шефу выход из затруднительного положения:
- История не знает сослагательного наклонения, так ведь, Игорь Александрович?
- Да, в расчёт «если бы» да «ка бы» не берём…

Первым – уже непосредственно на заседании парткома - взбрыкнул начальник Конструкторского бюро, между прочим, лауреат Государственной премии СССР Аркадий Зыков:
- Не пойму, в чём преступление? Разве в уставе КПСС записано, что коммунистам запрещено пить водку? За что выговора давать?
(По каким-то неведомым мне причинам Зыкова к заседанию парткома не подготовили, не переговорили с ним.)
Китаев:
- Аркадий Александрович, так надо - ради дела! Плетью обуха не перешибёшь! А через полгода мы выговора поснимаем.
Зыков был не только большой умницей, но и человеком совестливым.
- Сергей Петрович, мне не должно быть стыдно людям в глаза смотреть ни потом, ни сейчас!
- И мы того же хотим!
- Но...
Генеральный директор, член парткома, Александр Яковлевич Пожитков (орденоносец  - ордена Красной Звезды, Трудового Красного Знамени; судя по физиономии, если не в настоящем, то в прошлом, не дурак выпить):
- Аркадий, никаких «но». Если мы формально не накажем без вины виноватых, все двадцать два человека, Китаев будет двадцать третьим! Через полгода все выговора также дружно снимем.
- Не согласен, но подчиняюсь. Вынужден подчиниться.
Китаев – Разумовскому:
- Владимир Александрович, приглашай… провинившихся, по одному.
Вошедшие, как нашкодившие школьники, сменяли один другого у общего стола, останавливались напротив входной двери в конференц-зал. Владимир Разумовский зачитывал объяснения, написанные как под копирку: «Вину свою осознал полностью...» Один, второй, третий, седьмой, пятнадцатый…
Неожиданно заартачился главный технолог завода (если не ошибаюсь, его фамилия Бухбиндер. Представляя его Разумовский, предупредил членов парткома:
- В своём заявлении коммунист (такой-то) пишет: «Считаю, что кляуза, поступившая в горком, написана с провокационной целью...».
- Ты по-прежнему так считаешь? – спросил Китаев.
Сергею Петровичу не было ещё и сорока, но со всеми, даже со старшими по возрасту, он общался на «ты», не из высокомерия, а, как я понимаю, из желания быть на равных.
- Да, Сергей Петрович.
- В чем же заключается провокация?
- Этот вопрос следовало бы задать тем, кто кляузу написал. Больше скажу – этого я в заявлении не написал; я считаю, что это происки антисемитов!
- Тебя послушать, так и Лавров еврей!
- Из двадцати двух большинство, как теперь говорят, лица еврейской национальности.
- Не будем об этом. Давай по существу. В коллективной выпивке участвовал?
- Участвовал…
Бухбиндера (пусть будет Бухбиндер!) долго уламывать не пришлось – заверили, что через полгода с него взыскание будет снято, и он согласился с выговором.
 А вот директор завода Николай Лавров твёрдо стоял на своём:
- Не считаю себя виновным! Я всегда боролся и буду бороться с пьянством на производстве, с нарушениями общественного порядка. В нашем же случае не было ни того ни другого!
Члены парткома наперебой втолковывают Лаврову:
- Николай Михайлович, так надо!
- Да поймите же вы!
- И  двадцать третий на твоей совести будет!
Пожитков:
- Коля, не валяй дурака!..
Нет, нет и нет!
Не убедили. Выговор Лаврову влепили, он с ним не согласился.
Китаев:
- Завтра решения нашего парткома будут утверждать на бюро райкома. Николай Михайлович, решение по тебе исправят, и не только освободят тебя от занимаемой должности, но из-за твоей упёртости исключат из КПСС.
- Я и в райкоме буду стоять на своём!

Не трудно предположить, что тем временем в райкоме уже полным ходом шла подготовка к заседанию бюро. Случай-то неординарный, неожиданностей быть не должно.

На следующий день руководство Завода станков-автоматов в Ждановском райкоме КПСС толпилось у кабинета заседаний (или как он там назвался). Не хватало только директора.
Пофамильно то одного, то другого коммуниста выкликали на заклание.
Предстательствовал первый секретарь райкома Игорь Александрович Корсаков, за общим столом – коммунисты – представители ведущих предприятий района. Галина Вячеславовна Лёвкина с каждым переговорила, каждый знает, как себя вести, какие вопросы задавать, за что голосовать. Бюро райкома настроено как оркестр. Заседание бюро разыгрывается - как по нотам. И, как в оркестре, никто не собирается нарушать музыкальный строй. Да и зачем? Никто из обвиняемых не доказывает свою невиновность или правоту.
Персональные дела представлял Сергей Китаев.
Корсаков с притворной строгостью вопрошал:
- Осознаете?
- Осознаю!
- Больше не повторится?
- Больше не повторится!
- Раскаиваетесь?
- Каюсь!..
- Голосуем, товарищи коммунисты! Кто за то, что бы утвердить решение партийного комитета ЛПО ПС имени Ильича о вынесении такому-то выговора без занесения в учётную карточку?.. Единогласно!  - Корсаков в отпечатанной на пишущей машинке повестке заседания бюро рядом с фамилией коммуниста такого-то ставил крестик. – Следующий!.. Итак, последний, директор Завода станков-автоматов Николай Михайлович Лавров. Сергей Петрович, пригласите.
Корсаков, Лёвкина и остальные члены бюро райкома, естественно, были в курсе, что Лавров вины своей не признаёт, и все они понимали, что предстоит непростая задача – склонить строптивого, несговорчивого, мало кому из них лично известного директора Завода станков-автоматов к хотя бы формальному признанию вины, убедить его, что выговор – вынужденная дисциплинарная мера, а не получится - придётся им пожертвовать.
Китаев зачитал послужной список коммуниста Лаврова, где говорилось о его достижениях и заслугах перед отечественным станкостроением, перед городом Ленинградом, о его незаменимости.
Корсаков, понимая, что он должен сразу дать понять Лаврову, что он виновен, перебил Китаева:
- Сергей Петрович, всё это нам хорошо известно. Что скажете в своё оправдание, Николай Михайлович?
- Вину осознал...
Лавров словно стул выбил из-под Корсакова. Китаеву показалось, что Корсаков опрокинулся бы на спину, если бы вцепился руками в край стола. Он растерянно пробормотал:
- Что?!
Лавров с чувством собственного достоинства повторил:
- Вину осознал, - и продолжил: - раскаиваюсь, больше подобное не повторится…

Подробностями заседания бюро Ждановского райкома партии с нами – со мной и Разумовским – Китаев поделился по возвращении на завод.
- Когда Лавров решил, что не стоит с дубом бодаться? – спросил я.
- В райком мы ехали в машине генерального, с Пожитковым. Александр Яковлевич продолжал увещевать Лаврова: «Не думаешь о себе, Коля, подумай о производстве. Где я другого такого толкового директора возьму?!» - «Ладно, чёрт с вами!» - согласился Лавров на подъезде к зданию районной администрации. – Китаев помолчал и произнёс фразу вынесенную мною в заголовок: - А ведь могли завод обезглавить!..

Через полгода с руководящих кадров Завода станков-автоматов… автоматом (простите невольный каламбур!) взыскания были сняты.

Десятилетие спустя я, как сказано выше, опубликовал эту трагикомичную историю, втиснув её в страничку формата А 5 в газетке с небольшим тиражом. Газет и журналов тогда выходило великое множество, но «производственная тема» издателей и редакторов не интересовала. Нужны были звонкие имена шоу-бизнеса. (С большим трудом в сокращённом варианте мне удалось тиснуть материал о Сергее Филиппове!) Я не надеялся, что публикация попадётся на глаза кому-то из тех, о ком речь. Но был уверен: если попадётся, человек поймёт, о чём идёт речь. Через несколько дней после выхода газеты позвонил Китаев - мы с ним без малого десять лет (после моего увольнения) не общались:
- Спасибо за статью!
- Сергей Петрович, откуда вы узнали? Неужто читаете такие издания?
- Нет, не читаю. Сашка Кудров позвонил, прочитал по телефону, просил поблагодарить, сказал, что, пусть и через столько лет, все они реабилитированы. Помнишь, Кудрова, председателем профкома на Заводе станков-автоматов был?..

Здесь в самую пору поставить точку, но…

Году этак в 2010-м судьба меня, в то время редактора отдела культуры большой и белой газеты «Невское время» привела в лабораторию штатного и, как тогда уже говорили, легендарного фотографа МХАТа им. А.П. Чехова Игоря Александрова. (Тогда уже не академического, а МХТ.) В числе множества увиденных мной шедевров фотографического искусства, удивительных портретов выдающихся актёров и актрис, попался, в общем-то заурядный, «бытовой», но по-своему уникальный снимок, сделанный Игорем Абрамовичем в квартире художественного руководителя театра Олега Ефремова в 1999-м году, в день рождения, в последний день его рождения – Олег Николаевич умер в мае 2000-го.
Домой к Ефремову неожиданно приехал бывший и последний Генеральный секретарь ЦК КПСС, бывший и единственный президент Советского Союза Михаил Горбачёв. Олег Николаевич был уже в подпитии. (Давно ни для кого не секрет, что Ефремов крепко выпивал.) Выпил он и с Горбачёвым. Или наоборот: Горбачёв выпил с Ефремовым. Крепко выпил.
На фотографии пьяный Ефремов обнимает Горбачёва, а тот понёс руку к его по бородатой щеке, вероятно, чтобы дружески похлопать. Кто-то скажет: «Ну и что? Подумаешь!» Кто-то вступится за Горбачёва: «У Михал-Сергеича был более серьёзный повод крепко выпить, чем день рождения Ефремова: несколькими днями раньше умерла любимая жена – Раиса Максимовна». Но…
Не один год я довольно плотно общаюсь с трезвенниками. Как бы кто ни относился к последователям Иоанна Чурикова, но они не пьют ни в горе, ни в радости. И, что не может не удивлять и радовать, уже есть трезвенники в пятом поколении. Оказывается, для того, чтобы не пить и не курить, не требуются документы типа «Постановления ЦК КПСС…», которые побуждают народ к борьбе с варварством варварскими способами и не приносят положительных результатов.  Нужны только желание и вера.