Иваны, не помнящие родства

Продолжая выполнять как сыновние, так и в целом человеческие обязанности по вспоможению престарелого ветерана жизни, воины и труда, я по утрам изо дня в день усаживался рядом с 95-летней матерью и задавал вопрос, чтобы всколыхнуть её память. Это было необходимо, чтобы убедиться в связном ходе мыслей, потренировать, взбодрить её ум, дать возможность окунуться в прошлое, увидеть себя молодой теперешними умудренными глазами. На такую лечебно-профилактическую процедуру достаточно 10-15 минут. А положительного эффекта хватало на целый день.
С некоторых пор я стал замечать, что и у меня после выслушивания коротких историй, примечательных эпизодов, заметно повышается жизненный тонус. Даже вопрос, кто из нас больше самодеятельный психотерапевт?..

После празднования 80-летия победы Великой Отечественной войны мне вздумалось услышать из первых уст самые примечательные эпизоды послевоенного времени. Мать охотно воскрешала жизненные сцены из далекого прошлого.

Первый послевоенный год в их деревне был продолжением безмужичья. Деревенька их насчитывала 40 домов. И в 40 многодетных семьях не осталось взрослых мужиков. Убили, тяжело изувечили, пропали без вести. Лишь четверых лиц мужского пола придержали в деревне: председателя колхоза, одноногого бригадира, худосочного парня с редкой неизлечимой болезнью и моего деда (отца мамы).

Дед в детстве получил увечье, отчего его правая рука заметно усохла. С таким телесным дефектом он повоевал бы недолго. В тылу от него пользы больше. Дед всю жизнь проработал конюхом и сделал колхозную конюшню лучшей в районе. Любил лошадей с малолетства и до последнего вздоха (жизнь его трагически оборвалась на конюшне в пожаре).

Радость от великой Победы давала уверенность, что выдюжат и в послевоенное время. Однако добровольный труд был каторжным. Поля вспахивали вручную. Лошадей мало, да и берегли их. Там, где крестьянин выдержит, лошадь запросто околеет.

Четыре  женщин запрягались и тянули за собой борону. Их девчонки-подростки с половинным успехом управлялись с парой быков, впряженных в плуг. У быков силы было достаточно, усердия – ноль. Это не лошадь, которая может без постоянного понукания тянуть за собой и плуг, и борону. Быка нужно то и дело подгонять. Даже и то обстоятельство, что женщины с бороной подступали к парнокопытным, ничуть их не торопило. Напротив, хвостатые тягуны порой примеривались, чтобы ретивым работницам дать в лоб копытом, а их детишек хорошенько причесать хвостом.

Как всегда, в нужный момент подошел председатель, приостановился, покачал головой. С такой пахотой сорвать можно сроки посевной. Большая Родина недополучит хлеба, пусть толику с их деревни. Председателя уважали. Он никогда не ругал, не бранился, голос не повышал. Он умел подметить в любой ситуации главное и предложить такое решение, что лучше не придумаешь. Поэтому в деревне во все колхозные времена голодухи не было. Тяжело, трудно, работали буквально от зари до зари, но каша, хлеб и щи, картошка и моркошка на стол исправно выставляли сноровистые хозяйки как положено три раза в день...

– Мужиков надоть, Прокопьич, – крикнула председателю одна молодушек и зарделась.
– Мужиков война выкосила, любезные мои. Сами понимаете, за нас полегли в боях с фашисткой нечистью. А нам же осталось эту посевную выдюжить. На следующий год обком (областной комитет партии – прим. автора) планируют направить к нам механизаторов. Все как один красавчики рукастые!
– Нам и не красавчики позарез как нужны. Иначе все девки, что у нас на выданье, холостыми останутся.
– Да таких как вы с руками оторвут, не сегодня так завтра... Правда, чтобы мужиками управлять, вы бы поначалу с быками справились. Чего они у вас работать не хотят?
– На быков пока кричат девчонки, они тащат плуг. Смолкнут наши погоняльщицы, быки сразу останавливаются. Охрипли уже наши малые.
– А вы песни пойте. Те песни, с какими в бой легче идти, а вечерами у землянки душу отогревали наши мужики родные. Попробуйте.

Попробовали. И другое попробовали, и третье… С посевной уложились в срок.

Той победной весной об одном осиротевшие бабы одинокими ночами молили, взывали к разуму ли высшему, к Богу ли. И это одно, чтобы ситуация с безмужичьем не повторилась. Никогда, никак, ни в коей мере. Победа над фашистом окаянным во все века должна сиять, как непреложная истина.

Мать вздохнула, прикрыв глаза. Мы помолчали, словно непроизвольно создали ощущение минуты молчания в память о павших за Родину, и в те годы, и сейчас.