Непутёвая золушка

Автор
НАТАЛЬЯ РОГОЖИНА









                НЕПУТЁВАЯ ЗОЛУШКА




















Ну, блин, понеслось! Как говорится, с добрым утром!
Не успело наше семейство пробудиться, так только и слышишь: «Натка, принеси, Натка, убери, Натка, пришей, Натка, погладь, Натка, накрась, Натка, помоги!» Я вам что, блин, Золушка, что ли? Да ещё, гады, и «непутёвой» зовут! Надоели до икоты! Надо срочно что-то менять в своей жизни, иначе так и останусь у них «Непутёвой Золушкой» на побегушках.
Несясь на зов одной из сестриц, я чуть не расхерачила мамину любимую напольную вазу с красивым букетом подсолнухов, которая почему-то стояла на непривычном месте. Видимо, ее перенесли по рекомендациям этого долбаного фэн-шуя. И, как ни странно, это стало той самой последней каплей, переполнившей чашу моего терпения. Ведь понятно же, чем бы все закончилось, если б мне не удалось удачно сманеврировать: ваза разбита, сердце родительницы вместе с ней, а мне – собирать осколки, склеивать сердца под причитания о моей непутевости.
Ну нет у меня уже никаких дамских сил! И почему, интересно, все держат меня за прислугу?! Я с такими делами точно останусь одна у разбитого корыта. Всё! Хватит этого рабского труда на благо нашей семьи! Пусть теперь старшенькие сами о себе побеспокоятся! А «непутёвая» займётся собой! А то точно, как говорит моя подруга Танюха, так и останусь «непорочной девой».
Забежав к себе в комнату, я лихорадочно запихала в свой рюкзачок все свои конспекты на пары, параллельно соображая, как мне подкатить к декану насчёт общаги. Тут, конечно, может возникнуть проблемка: он прекрасно знает моих родителей и знает, в каких условиях я живу. И может мне отказать. А этого допустить нельзя.
Ладно, пока доберусь до универа, что-нибудь да придумаю.
С такими позитивными мыслями я рванула на выход, как (вот неожиданно!) из комнаты старшей сестрицы донесся возмущенный глас:
– Натка, где тебя носит! Мне нужно, чтобы ты помогла мне с платьем. Сейчас же!
Ага, бегу – и падаю, «следи за подачей – большой теннис!» Меня уже нет в квартире и, надеюсь, в ближайшем будущем уже не будет. Хлопнув дверью, я понеслась по ступенькам, стараясь как можно скорее покинуть эту родительскую вотчину. Теперь надо продумать продуктивный план по заселению в общагу и «капнуть горькой слезой» на плечо декана, чтобы сработало наверняка.
Вот на таком «скромном позитиве» я примчалась к дверям деканата.
Постучав для приличия, я приоткрыла дверь и, заглядывая в кабинет, робко промямлила:
– Сергей Геннадьевич, можно к вам?
Наш декан вообще-то классный дядька, но опять же – как попадёшь. Вот и сейчас, приподняв очки, он очень пристально и не очень приветливо разглядывал меня.
– Что случилось, Горяева? Опять что-то накосячила? – спросил он так, будто я его до смерти достала своими проблемами.
Ну что за жизнь! И тут виновата!
– Нееее, я к вам с личной просьбой, не откажите, пожалуйста.
– Ну, заходи, если с личной просьбой. Помогу, чем смогу.
Во, уже легче! Мне только сейчас изобразить слезливую мордашку и, шмыгая носом, упросить этого медведя мне помочь.
– Понимаете, Сергей Геннадьевич, тут такое дело… Мне нужно чуть-чуть пожить в общежитии. Помогите мне, пожалуйста! Ну очень-очень вас прошу, помогитеееее!
– А что случилось в доме-то? Мне что-то твой папа не звонил насчёт этой просьбы.
– Так дело в том, что мои родители ещё не в курсе. Я и вас прошу пока им ничего не говорить. Хочу самостоятельно пожить, как совершенно взрослый человек без родительской опеки, вот! Помогите мне! Пожалуйста! – слезливо пролепетала я и для пущей важности шмыгнула носом.
– Ну, ну, перестань тут слёзы лить! Присядь. Я сейчас узнаю, что там с местами.
Позвонив нашему директору общежития и поговорив с ним, декан положил трубку и, внимательно глядя на меня, сказал:
– Я не знаю, что там у вас произошло дома… Конечно, мне с твоим папой будет нелегко говорить по этому поводу, но пока ты можешь идти в общежитие. Там заполнишь бланк, и директор тебе покажет, где ты будешь месяц жить. Но только месяц! Я больше не выдержу атаки твоих родителей. Поняла?
 – Спасибо, спасибо вам огромное, – заорала я на весь кабинет и, выскочив с криком «Урааааааа!», помчалась к директору оформлять своё новое жильё.
Пусть на месяц! Но я хоть отдохну от этих куриц и их завываний: «Непутёвая, подай, принеси, унеси, приготовь…» и т. д. и т. п. Вот и поживите без этой «непутёвой» хоть месячишко. Я была счастлива, как никогда!
Я опоздала на пары, тихонько просочилась на свое место и, плюхнувшись рядом со своей подругой Танюхой, уже хотела тихонько с ней пошептаться – поделиться радостью. Но рядом с нами приземлился наш однокурсник – красавчик Глеб.
– Девчонки, чё делаете сегодня вечером?
Мы переглянулись и хором зашептали:
– Ничё, а чё?
Ну, вот как, скажите на милость, с ним можно серьёзно разговаривать? Что это за дурацкое «чё»? Мне-то, собственно, пофиг на него и его ужимки, а вот с моей подругой в последний год стало происходить что-то очень странное, особенно когда он наклонялся к ней или его мордуленция находилась уж слишком близко к ней. «Н-да, надо будет понаблюдать за этой странной парочкой…» – подумала я, доставая конспекты из своего рюкзачка.
– Я что предлагаю-то, – продолжал гнуть Глеб, – ко мне друг из Франции приехал. Может, мы сегодня где-нибудь тусанём, а?
– Ну, я не против. Только вот мне сегодня надо переехать в общагу. Если сейчас поможете, то я в деле.
– Как в общагу?! – забыв, где она находится,  заорала Танюха.
– Ой мать, чего ж ты так орёшь-то! Не голоси! Вон препод как косится на нас! Ну да, я решила чутка пожить для себя, а не для родового сообщества.
Глеб, улыбаясь, покачал головой и сказал:
– Я с машиной и готов, как рыцарь, отстоять твоё добро и твою честь. Помочь, как настоящий мужик, – перенести вещи и, если надо, даже сразиться с молотком и гвоздями.
Я не очень поняла, при чём здесь молоток с гвоздями, но благодарно кивнула. Главное, не привлекая особого внимания, собрать свои вещички и слинять в закат на месяц.
Подъезжая к дому, я готовила отходную речь «блудной дочери», но она мне, к счастью, не понадобилась – всё моё семейство грузилось в машину к папе.
Ну, вот и хорошо, вот и ладненько. Я сейчас всё закину в пару чемоданов –и «adieu» на целый месяц.
Помахав мысленно ручкой всему моему семейству, я рысью кинулась исполнять задуманное. Хорошо, что со мной была Танюха и Глеб. Быстро собрав всё необходимое, я со скоростью света покинула своё родовое гнездо.
– Эх, здорово-то как! – заорала я во всё своё горло, когда наконец заселилась в комнате. Танюха с Глебом помогали мне, как могли. Когда всё было закончено, мы вывалились из общаги, смеясь, сели в машину Глеба и поехали за его французским другом.
Эххххх судьбинушка! Если бы мне тогда хоть какая-нибудь паршивенькая Фея нашептала, что меня ждёт впереди!
Уже подъезжая к дому Глеба, я вдруг почувствовала странные спазмы в животе.
«Вот чует моя пятая точка, не к добру это всё! Что-то должно произойти. Ну, блин, буду думать только на хорошее, только на хорошее», – бубнила я себе под нос, поднимаясь в квартиру.
Глеб открыл дверь и, пропуская нас вперёд, что-то прокричал по-французски. В проёме тут же замаячила фигура парня гигантского роста, а моё сердечко упало ниже плинтуса. Эххх, вот не зря ж всё-таки моя пятая точка проявила такую чувствительность!
Говорила же мне мама: «Кушай, милая, больше кашки и творожка с молочком – будешь расти большой, красивой и умной».
Ан нет, я ж вредная малая, да к тому же ещё и «непутёвая». Вот и выросло, что выросло, метр шестьдесят пять в прыжке. А если бы слушала маму и ела кашки с творожком, то глядишь, сейчас смотрела б ему в не пупок, а хотя бы в красивую мощную грудь и шею. «Ну, что уж теперь! Что есть, то есть», – мысленно вздохнула я и, закинув голову, взглянула повыше.
Блин! Лучше бы я этого не делала!
На меня смотрели красивые зелёные глаза в обрамлении пушистых черных ресниц! И в довесок – потрясающая улыбка, от которой почему-то в моём животе стало не очень уютно.
«Там что, все такие красавцы, в этой Франции?» – подумала я и скосила глаза на Танюху. По-моему, у неё тоже сорвало крышу. Вот так мы и пялились все друг на друга, пока первым не очухался Глеб.
– Ну, чё стоим в проходе-то, проходите, сейчас хавыч сорганизуем. А дальше, как пойдёт, – сказал он, подталкивая Танюху и меня вглубь квартиры, а сам удалился на кухню.
Дружной компанией мы с подругой и французом ввалились в гостиную, уселись на диван. И замолчали. Я мучительно придумывала, как бы начать разговор с заморским гостем (да еще и непонятно, на каком языке), но он сам прервал мои размышления.
Протянул руку и представился:
– Жан-Поль. Можно просто Жан, – сказал он с заметным акцентом.
Вложив свои пальчики в его большую руку, я просипела:
– Наташа.
Тоже самое проделала и Танюха. И мы опять ушли в глухое молчание.
Хорошо, что пришёл Глеб.
– Ну, чё сидим, как на поминках? Вы хоть познакомились?
– Ну да, ну да, – заговорили мы разом и как-то сразу расслабились и заулыбались.
«Фууу! Было как-то не комфортно, а сейчас даже ничего», – подумала я про себя и внутренне улыбнулась.
Вот так мы проводили вечер за разговорами и чаем с пирожками. А когда через какое-то, короткое, как мне казалось, время я взглянула на часы, то чуть не заорала на всю квартиру.
Вот курица! Через тридцать минут будет закрыта общага! Иии, внимание, вопрос: где ж ночевать? И это в первый день заселения! Ну вот полный пипец!
Танюха тоже чутка расстроилась, и мы обе с грустными мордашками начали думать, что же делать в этой ситуации.
А Глеб, гад такой, только заливался смехом!
– Ну, и чё ржёшь-то?! – сказала я возмущенно. – Лучше посоветуй, как нам попасть в общагу.
– Да никак! Там всё закрыто до утра, а тётя Глаша фиг вас пустит. Так что первой ночёвки в общаге пока не будет! – и он опять аж заскулил от смеха.
– Ну, тогда мы у тебя заночуем, – со злостью сказала я ему, а сама про себя подумала: «Это будет полный шиндец! Но куда деваться-то? Не под кустиком же спать!»
Реакция присутствующих на мой спич была чрезвычайно разнообразной: Глеб перестал мерзко хихикать и напрягся, Танюха как-то очень странно притихла, а Жан заулыбался и поднял палец вверх, говоря, что его всё устраивает.
– Ну что ж! Желание гостей – закон, – обреченно произнёс Глеб. А потом предложил тусануть в клубе. Все, обрадовавшись, что ситуация, что называется, хоть как-то устаканилась, дружно согласились.
В клубе было шумно, весело, дым стоял коромыслом, и мы, вливаясь в этот дымно-кальянный бедлам, с трудом отыскали, куда бы приземлиться. Наконец наши мальчики нашли свободный столик, усадили нас и пошли к бару, чтобы что-нибудь заказать. Мы с Танькой как девушки в целом далёкие от гламура и клубной жизни чутка растерялись в клубном гаме.
– Слышь, Танюха, какие планы? Что делать-то будем? – задала я, можно сказать, риторический вопрос своей подруге.
И какой, вы думаете, я получила ответ? Да вы сейчас упадёте!
– Как что?! Сейчас напьёмся, натанцуемся и спать завалимся, все в одной кровати. И будет у нас счастливая «шведская семья», – залихватски заявила она да ещё и заржала во весь голос.
– Ну, ты, блин, вообще! Головой, что ли, где треснулась? Или специально меня пугаешь? Мне и так хреново, а ты ещё дров подкидываешь! Подруга, блин! – возмутилась я не на шутку.
– Ой, не паникуй раньше времени! Может, всё ещё будет тип-топ. Да мне и самой не по себе, если честно. Это я так – храбрюсь. На вот, лучше выпей и расслабься, – и Танюха подсунула мне какой-то из коктейлей, которые нам принёс официант.
Отхлебнув, я почувствовала вкус манго, лайма и чего-то спиртного – то ли водки, то ли виски. А, была не была! И я втянула через соломинку как можно больше этого напитка. А когда подняла глаза от бокала, увидела заинтересованный и внимательный взгляд зелёных глаз Жана.
«Ну, и что смотрим?! – подумала я про себя. – Что, у вас так не пьют, что ли?»
И опять сделала щедрый глоток. И почти сразу поняла, что совершила ошибку – моя голова начала странно кружиться, и в целом мне резко стало плохо.
«Так, мне надо выйти. Мне сейчас будет совсем хреново», – подумала я и стала тихонько подниматься с кресла, но пошатнулась и попыталась опереться о столик.
Танька, почуяв, что со мной что-то не так, сорвалась со своего места и кинулась ко мне.
– Что с тобой? Ты вся серо-зелёного цвета!
Вот умеет она, блин, успокоить! И цвета подбирать! Чертова колористка! Нет бы сказать что-то приятное!
– Да, мне что-то не хорошо, я выйду на улицу подышу и приду, – пропищала я из последних сил.
– Нет-нет, одна ты не пойдёшь, ты видишь, сколько здесь непонятно кого. Я потом тебя не найду, – сказала моя верная подруга.
И каково же было моё удивление, когда вслед за Танюхой поднялся Жан и сказал, что он выйдет со мной. Поддерживая под руку, он повёл меня на выход.
На улице мне стало легче, но возвращаться в этот пьяно-накуренную кутерьму мне не очень-то хотелось. И я, удивившись самой себе, предложила Жану прогуляться до дома Глеба.
Мы уже двинулись в сторону дома, когда я вспомнила, что моя сумка и телефон остались на столике возле Татьяны. Жан набрал номер Глеба и заговорил по-французски.
«Вау, как красиво щебечет! – думала я, вслушиваясь в музыку незнакомой речи зеленоглазого француза. – И почему я не учила французский, а только английский?»
Поначалу мы чинно гуляли. Но не зря ж меня зовут «непутёвой» – задумавшись, я не заметила «бревна», точнее говоря, бордюра. Споткнувшись о его край, который выступал под острым углом, я уже летела, как ласточка (ну, по крайней мере, мне хотелось бы, чтобы сравнение было именно таким), но сильные руки подхватили меня в воздухе.
«Вот это полёт», – только успела подумать я, как меня уже поставили на землю.
– Будь внимательней, – сказал мне голос на ушко.
И у меня словно произошла остановка сердца.
«Таааак, Натка! – сказала я сама себе. – Ты слышала, что тебе сказали или нет? Это тебе первое предупреждение! Ну-ка соберись! Что растеклась перед ним лужицей?! У него таких, как ты, от Франции до Москвы, закрутить можно в три пояса. Поняла или нет? Закатай губу обратно! Вот и умница! Голову подними и иди, как королева. Нет, как Королева, с большой буквы! Во, уже наши догоняют, сейчас подойдёт Танюха, мы пошепчемся, и тебе станет легче».
Радостная, я ждала подругу, но она, подойдя поближе, подхватила меня под руку и как-то резво потащила почему-то в противоположную сторону от наших спутников.
– Можно спросить, куда мы так быстро удаляемся, Тань?
– Можно! Но не нужно. Сейчас поймаем такси и едем ко мне домой, поняла?
– К тебе? А где ж мы разместимся? У тебя ж там спальных мест не в изобилии. Хотя ладно, как скажешь, мой генерал! – пропищала я.
К нам уже бежали наши мальчики, а Татьяна всё сильнее и сильнее махала руками всем проходящим машинам, но эти черти не останавливались.
Подбежав, Глеб обхватил Танюху руками и прижал к себе, фиксируя захватом её руки.
– Ну всё, успокойся, я прошу тебя, – приговаривал он при этом.
А я стояла, как громом поражённая, и наблюдала это кино, совершенно не понимая, что происходит у меня на глазах.
Но насладиться захватывающим зрелищем мне не дали – Жан, развернув меня на сто восемьдесят градусов, уже уводил меня от этой пары.
Я попыталась было заартачиться, но меня мягко переубедили.
– Ты не переживай так за подругу. Ей с Глебом надо решить несколько деликатных вопросов, а мы будем им только мешать.
«Вот так поворот событий! И когда это моя Татьяна нахваталась с Глебом этих “деликатных вопросов”, хотелось бы мне знать?! А я почему-то не в курсах! Ладно, пусть так. Но потом допрошу её с пристрастием! – думала я, шагая рядом с Жаном и шмыгая носом. – Да тут, похоже, прям настоящая Санта-Барбара! А Танюха мне ничего не рассказывала про их с Глебом любовь-морковь. Ну, партизанка хренова, я тебе ещё это припомню!»
И я опять споткнулась. На этот раз об собственную ногу. Да, блин, что ж это такое-то! Ну точно «непутёвая».
А Жан уже держал меня за локоток и улыбался во все свои тридцать два белых красивых зуба.
«И чего лыбится?! – недовольно подумала я, взглянув на его красивое лицо. – Тоже мне, Ален Делон, блин! Ну а я-то! Почему я такая непутёвая-неуклюжая, а?! Нет, чтобы показать себя во всей своей красе. Так нет же – устроила тут показательные полёты! Осталось только ещё раз споткнуться и уже успеть упасть! Так сказать, доиграть до конца!»
Размышляя так, вслух я церемонно поблагодарила Жана за своё очередное спасение. И благополучно заткнулась. Ну, не знала я, как продолжить беседу! Благо, он сам начал что-то увлеченно рассказывать, а я мотала головой в такт его словам, не вдаваясь в их смысл и надеясь, что мои жесты попадают в тему.
И домоталась, балда такая! Когда до меня дошло, было уже поздно.
Подойдя к дому Глеба, Жан достал ключ и, открыв подъезд, подтолкнул меня вглубь. И там без всякого предисловия на меня обрушился шквал горячих поцелуев, от которых у меня сорвало крышу!
Это было подобно урагану, который сметает всё на своём пути. Мы стояли на лестничной клетке, и, как два школьника в подростковом возрасте, ловили невиданный кайф от ненасытных и несдержанных поцелуев, обтирая своими плечами стены подъезда. Его руки были везде, где только можно, да и мои не особенно стеснялись. Нам уже не хватало дыхания, но мы всё никак не могли остановиться.
Где-то наверху стукнула дверь, и мы разлетелись в разные стороны, как два нашкодивших кота.
«Это что сейчас было?! Что за шквал необузданности?!» – пронеслось в моей непутёвой голове.
Ошеломлённые и почти испуганные, мы стояли и смотрели друг на друга, прерывисто дыша. Жан при этом тихонько проводил языком по губам, как будто на них осталось что-то сладкое.
Я опомнилась первой и, развернувшись, без слов стала подниматься по лестнице к квартире Глеба. Жан шёл за мной тихой тенью. Пока мы поднимались, я немного утихомирила свои эмоции дала себе жёсткую установку: «Так, красавица моя, больше никаких поцелуев и вот этого лихорадочного брожения руками по его телу. Это птица не твоего полёта. Усекла и успокоилась!»
Жан обогнал меня возле самой двери и, доставая ключи и открывая дверь, всё время пытался заглянуть мне в глаза. Но я стойко отводила взгляд.
«Нет, нет и ещё раз нет! – твердила я сама себе. – Даже не думай! Иначе потом будешь жалеть всю свою оставшуюся жизнь».
Все эти слова я бубнила про себя, как молитву. И постепенно они мне помогли. Войдя в квартиру, я поблагодарила Жана за хороший вечер и быстро юркнула в комнату, которую он мне показал. Закрыла дверь и потихоньку успокоилась. Слышала, как он разговаривал по телефону, наверное, с Глебом, потом подошёл к двери моей комнаты, постоял минуту и, молча развернувшись, ушёл на кухню.
«Фууу, пронесло!» – подумала я и присела на кровать Глеба. А может и Жана, я ж не знаю, кто тут спит. Ну, если он  отвёл меня сюда, значит, это скорее всего комната Глеба.
«Так, вот ещё бы в душ сходить – вообще была бы красота. Но у меня ничего с собой нет. Ай, ладно, одну ночь можно и так перекантоваться», – подумала я, улеглась в чём была на кровать и, укрывшись одеялом, почти мгновенно отключилась. Мои сны были отрывочными и хаотичными. Снилось, что меня кто-то то ли душит, то ли сильно обнимает, и мне не очень комфортно от этого. Приоткрыв глаза и слегка проснувшись, я услышала тихое дыхание и почувствовала чьи-то обнимающие руки на своём теле.
«Не поняла, это что за прикол?! Кто это? Жан? – лихорадочно думала я. –Как он вошёл? Я же дверь, по-моему, закрывала на ключ! Или нет? А если это не он? А кто тогда? Господи, этого не может быть! Что происходит?! Ну же, непутёвая, соображай уже, блин! Может, Танька, вернулась? Нет, от Таньки так не пахнет! Это раз. А, во-вторых, это точно мужская рука, у Таньки на руках такие волосы не растут, это факт. А если это Жан? Мама моя дорогая, и что мне делать?!»
Начав тихонько ворочаться в этих объятьях, я услышала возле своего уха тихий шёпот, от которого по моей спине поползли мурашки:
– Полежи так ещё чуть-чуть. Мне так хорошо с тобой!
И это, конечно, был не голос Таньки. Это Жан!
Я очень кстати начала вспоминать все сказки мира, в которых принцессы просыпались от поцелуя принца. Но с ними там, блин, что-то обязательно приключалось: то укололась, то яблоко отравленное съела, то тапок потеряла…
«Блин, какой тапок! – пришло мне в голову. – Ну, как есть «непутёвая»! И бестолковая! Туфельку она потеряла, причём стеклянную. Тьфу ты! Хрустальную! Ааа, какая разница, всё равно стекло! Ё-моё, о чём я думаю?! Так успокоиться, это раз. И два – это тоже успокоиться…»
Вот так, размышляя о судьбах сказочных принцесс, я не заметила, как опять отрубилась. А когда проснулась, была крайне удивлена. Я была одна. Сев на кровати, я огляделась и начала лихорадочно вспоминать. Так, что ж это было со мной? Сон или он правда был здесь и обнимал меня? Помотав своей ещё толком не проснувшейся головой, кряхтя, я начала сползать с кровати и думать, как принять душ в этой квартире.
Помощь пришла неожиданно – от Таньки. Она открыла дверь комнаты и сказала:
– Привет, соня! Мы уже завтрак приготовили. Иди принимай душ.
И кинула в меня пакетом. Я вытряхнула содержимое на кровать и ахнула – на кровати лежали мои вещи и моя косметика.
– Ты что, в общаге была?
– Да, – сказала Танюха. – Видишь, как о тебе заботится твоя подруга1
«Ладно, подруга, я с тобой поговорю позже. Бросила меня одну в чужой квартире!» – подумала я и, схватив в охапку всё, что мне было нужно, со всех ног помчалась в душ.
Даже под горячими струями воды из моей головы не исчезали ночные виденья, будоражили душу и будили во мне непонятные чувства, как я ни пыталась их утихомирить.
«Так, кончай, Натка, думать о том, о чём не надо! Этот экзотический фрукт не для твоего рта. Фу! Как-то уж очень пошло подумалось! Ну, в смысле о том, что он не твоего поля ягодка. Где ты, и где он?» – крутились в моей голове невесёлые мысли.
Тяжело вздохнув, я вышла из душа, оделась, привела себя в более или менее нормальный вид и пошла на запах, как кошка, приказав своему давно голодному желудку не выдавать меня. Но он не внял моим просьбам, и когда я зашла на кухню, выдал такую трель, что я, покраснев как рак, чуть не хлопнулась в обморок от смущения.
Спасибо подруге, она, схватив меня за руку, погладила мой животик и, смешно надув щёчки, сказала, что сейчас накормит его до отвала.
Я подошла к столу, и, естественно, оказалось, что мне приготовили место рядом с Жаном, который галантно отодвинул стул и пригласил меня присесть.
Ну да, ну да! А как же! Конечно, рядом с ним и никак иначе.
Пододвинув к себе тарелку с омлетом и набрав в дополнение салата, я принялась за еду. Боже, как это было вкусно! Наверно, то, как я ела, выглядело так, будто я вырвалась из голодного края, где не видела ничего съестного сотню лет. А, да мне пофиг, кто что подумает! Сейчас главное – это насыщение моего желудка. Когда моё тело отвалилось от стола (более точно и не скажешь), я заметила, что все как-то очень странно на меня смотрят.
Ну, что я опять сделала не так, а?!
Тут я заметила, что моя Танюха делает мне какие-то знаки глазами. Только вот никак не могла въехать, что они значат. я не могла. У меня не получалось понять её. Опять я, «непутёвая», накосячила, да?
Округлив глаза, как оленёнок Бэмби, я перевела взгляд на Жана и, наконец, поняла, в чём дело.
Он смотрел на меня так!.. Не могу найти определения. Хотя нет: как глубоко верующий на мадонну, если бы она вдруг явилась перед ним, – вот как.
Заметив мой взгляд, он начал взволнованно говорить что-то на французском языке, понять который я, понятное дело, не могла. Я перевела глаза на Глеба и увидела его совершенно потрясённую физиономию. Помедлив секунду, он стал переводить слова Жана:
– Натали, я, когда увидел вас впервые, подумал, что вы мне просто приснились. Такую красивую, живую, настоящую и удивительную девушку я встречаю первый раз в своей жизни. И не хочу её терять. Я понимаю, что сейчас вы вправе мне не поверить, но мой друг Глеб очень давно меня знает и может подтвердить, что я ещё никогда в жизни никому не говорил такого (Глеб, озвучивая перевод этих слов, интенсивно закивал головой)! Я влюбился в вас с первого взгляда!
Жан не отрывал от меня глаз, а ещё, взяв мою руку, начал её тихонько сжимать и поглаживать.
Глеб, выполняя работу переводчика, смотрел на меня, как на инопланетянку. А у меня от всего этого мурашки прошли по коже парадным маршем.
«Натка, ты можешь себе представить или нет?! Тебе в любви признаётся самый настоящий француз! И что ты с этим будешь делать, а?!» – мои мысли кое-как связались в эти слова.
А что мне надо делать? А не знаю я! Я ж «непутёвая»! Нормальные настоящие девушки, наверное, орут от радости или плачут от той неё же. А я вот впала в натуральный ступор. Сидела с ошарашенным видом, воззрясь на «своего» уже француза. А он, не выпуская моих рук, смотрел на меня с тихим обожанием и продолжал сжимать мои пальчики.
Я молчала, потому что не знала, что мне говорить. Всё это было так неожиданно! Я ведь его не знаю. Кто он, что он? Да, впрочем, и он меня не знает совсем. Ну, вот разве что осведомлён о моей суперспособности спотыкаться обо всё, что встречается на пути, и о моём недевичьем аппетите. И он уже мне объясняется в любви! Бред прям какой-то. Но, посмотрев внимательно в зеленющие глаза Жана, я поняла: мужик не шутит, мужик правду говорит.
Прокашлявшись, я попросила Жана пройти со мной в комнату. Мы встали из-за стола и молча удалились, оставив Танюху и Глеба сидеть с открытыми ртами.
В комнате я закрыла дверь, развернулась к Жану и тихо, чтобы слышал только он, проговорила:
– Я надеюсь, ты пошутил, да?
– Почему ты так думаешь? – недоумённо спросил он.
– Ну, просто так не бывает! – уже громче сказала я.
– Да почему? Ты не веришь в любовь с первого взгляда? – произнес он ломаном русском.
Да он что издевается надо мной, что ли?!
– Почему – верю! В книжках – верю. А в настоящей жизни так не бывает. Вот и спрашиваю тебя: ты пошутил? Да или нет?
– Нет, я не шучу. Я, правда, влюбился в тебя, как только увидел.
– Да? И что нам теперь делать? – растерянно и одновременно саркастически уточнила я.
– Да ничего. Будем любить друг друга. Если ты сможешь меня полюбить. Ты уедешь со мной во Францию, я познакомлю тебя со своими родителями. Ты им очень понравишься, я знаю. Всё просто!
Вот интересно, откуда такая уверенность в родителях, которые меня совсем не знают? Может, они ждут, что их чадо приведёт в дом супер-девушку, а тут явится обыкновенная «непутевая» Золушка, да ещё с двумя вредными сестрицами в анамнезе.
Господи, о чём я думаю?
Но думать мне как раз и не дали. Прижав меня к себе так, что мои хилые косточки хрустнули в теле, лицо загорелось под градом хаотичных поцелуев, а сердечко колотилось так, что, по-моему, его слышал весь город.
Позже Жан рассказал мне, что и сам был ошеломлен нахлынувшими чувствами. Но ничего не мог с собой поделать – ему неистово хотелось обнимать и целовать эту, цитирую, «удивительную, хрупкую и желанную сердцу девушку, с огромными удивлёнными глазами, смешную и живую, с хорошим чувством юмора». И он уже тогда решил, что заберёт меня во Францию, хочу я того или нет, и никому не отдаст. Вот так, не больше не меньше. Если бы я знала, какой он страшный собственник (снова цитата: «моё – значит моё»), я, наверное, вообще оцепенела бы от страха. Но и сейчас я была достаточно напугана, когда, оторвавшись от моих губ, он посмотрел в мои глаза с непередаваемым выражением нежности и тихого счастья и произнес на смеси русского с английским:
– Наташа, я хотел бы познакомиться с твоими родителями. А потом пригласить их, с визитом во Францию для знакомства с моими родителями. Ты не против?
Что? Чего? Как? Уже? Уже знакомиться с родителями! Мама моя дорогая, вот это бомба! Я ж ушла и ничего никому не сказала. Сейчас его вести в наш дом никак нельзя! Там все попадают! А сёстры вообще замертво! Мне сначала надо как-то подготовить своих. А потом уже подключать «тяжелую артиллерию». Как бы это объяснить Жану? Вот мужчины – всё у них просто. Влюбился, представился, женился… Надо дать ему понять, что впопыхах это не делается. Здесь нужен тактический приём, это же не поле боя с войсками Наполеона. Тут нужна сверххитрость. Тем более с моими родителями и сестрами.
А Жан никак не мог понять, что происходит, почему я вдруг напряглась и глубоко задумалась.
– Может, я поторопился? Но, понимаешь, у меня уже заканчивается виза, я через две недели должен буду покинуть эту страну и этот город. А без тебя я не улечу. Понимаешь? – проговорил Жан, умоляюще глядя на меня.
– Смотри, Жан, завтра я буду дома и посмотрю, как лучше всё сделать. Понимаешь, я ушла из дома и никому ничего не говорила. Я не против твоего знакомства с родителями, но мне просто надо их подготовить к встрече с тобой.
«Ага, особенно своих сестриц», – мысленно добавила я.
– Да-да, я понял, – сказал Жан. – Тогда я буду завтра ждать от тебя звонка, хорошо?
– Да, конечно, я сразу же тебя наберу, как только поговорю и назначу встречу.
На этом мы и порешили. Как же хорошо, что он знает английский, да и я в школе его не прогуливала. А то как бы мы друг друга  поняли?!
Мы вернулись на кухню, где нас ждали наши друзья. То есть, собственно, не очень-то и ждали. Войдя, мы увидели картину, которая со всей очевидностью подтверждала – мы здесь явно лишние и зря припёрлись. Эти двое целовались совершенно самозабвенно, не замечая никого вокруг!
Мы тактично покашляли и сделали вид, что только вошли.
– О, это вы! И о чём нашептались? – поинтересовалась Танюха, сползая с колен Глеба.
– Да обо всём на свете, – сказала я максимально обтекаемо и повела глазами, давая понять, что нам пора бы уже убираться отсюда.
И Танюха меня поняла. 
– Ну ладно, ребята, – прощебетала она. – Нам надо ещё в общежитие забежать, конспекты взять и хотя бы на последнюю пару появиться. Правда, подруга? – и толкнула меня в плечо.
– Да-да, это точно. До вечера, мальчики! – подтвердила я.
И мы пулей понеслись в комнату, молниеносно собрали свои вещи и со свистом умчались из квартиры.
Оставив остолбеневших парней один на один с их мыслями.
Вывалившись из подъезда, мы с Танькой, как ненормальные, зашлись диким смехом.
–Ой, подруга, это что сейчас было с нами? – спросила меня Татьяна.
– Ты не поверишь, Танюха! Он хочет знакомиться с моими родителями и увезти меня во Францию. Сказал, что без меня не уедет, во как!
– Тэкс… Понято, принято, – прокомментировала подруга. – Ну а ты, Золушка моя непутёвая, что ты ему сказала? Надеюсь, проявила здравомыслие и не отказала? А, коза?
– Нет, Танюшка, не отказала. И сегодня вечером иду домой разговаривать с родственниками. Не знаю, что меня там ждёт, но очень надеюсь – поймут. Или хотя бы не пришибут.
Вечером, подъезжая к дому, я тряслась, как несчастная Турция от землетрясения. Мучило меня предчувствие, что беседа будет не очень приятной.
Открывая дверь, я услышала крики моих сестриц:
– Вот если бы была здесь Натка, у нас не было бы такого бардака, как сейчас! Я не могу найти ни одной заколки и у меня оторвался манжет! – голосила одна из них.
– А я не могу свою голову привести в порядок! У меня ничего не получается, всё разваливается! Мама! – кричала вторая на всю квартиру.
А мама с каменным выражением на лице накрывала ужин в гостиной. Увидев меня в дверном проёме, она улыбнулась и спокойно сказала:
– Ты как всегда вовремя. Сейчас будем ужинать.
Папа, подскочив в кресле и хмуря брови, вонзил в меня свой ястребиный взгляд:
– Ну и где тебя носило? – грозно осведомился он.
– Я решила пожить самостоятельно, – четко ответила я.
– И получилось? 
– Ну… Почти.
– Да я уж наслышан: в общаге не ночевала, пары прогуляла. Молодец! – сказал он, не очень приветливо усмехаясь. – Ладно, блудная дочь, иди мой руки – и за стол.
В это время из комнаты выкатились мои сестрички и заверещали в два голоса:
– Где тебя носит? Ты нам всё испортила! Мы были не готовы ни к одному мероприятию! Это что за глупая выходка – уйти из дома, а?!
«Вот и как им представлять моего француза? – думала я, шагая в ванную комнату. – Они же его задавят вопросами, а потом ещё будут изучать под микроскопом, как кусочек метеорита. Ему это точно не понравится!»
В гостиной я присела к столу, размышляя, как мне лучше всё рассказать своим домочадцам. От мыслей меня отвлёк вопрос мамы:
– И как, тебе понравилось?
– Что понравилось? – переспросила я.
– Самостоятельная жизнь. Ты ведь этого хотела?
– А, да очень, мам. Вы не обижайтесь. Но я почувствовала себя более уверенной, меня никто не дёргал, не заваливал ненужными делами и просьбами, не задавал глупых вопросов. – я повернулась к сёстрам. – И не упрекал, не говорил, что я «непутёвая», не могу сделать всё вовремя. Поэтому я пришла сказать вам, что пока не вернусь домой. Да, и ещё! Я познакомилась с одним молодым человеком, и он хочет прийти познакомиться с вами.
За столом воцарилось гробовое молчание. На меня смотрели восемь пар глаз, и в них было удивление, недоумение, непонимание, отрицание. Сёстры открыто ухмылялись. А мама вдруг сказала с понимание и восхищением:
– Давно пора тебе было уже повзрослеть и сделать этот шаг к самостоятельной жизни. А не слушать своих сестёр. Они взрослые, и сами всё умеют делать, только им лень. Вот они и нагружали тебя. А ты и впрямь, как Золушка, впряглась в это и не отказывала им ни в чём. Я рада за тебя, доченька! Ну, а теперь рассказывай про молодого человека. Кто он, откуда, как познакомились… Давай, давай, мы все тебя слушаем.
Я с огромным облегчением улыбнулась маме – она у меня такая умница! – и начала рассказывать о своём Жане. И когда я дошла до информации, что он француз, тишина, царившая за столом, казалось, стала совершенно напряженной.
– Как француз?! – первым «отвис» папа.
– Ну как? Обыкновенно. Он живёт во Франции и через две недели улетит туда.
– Уффф, – выдохнули мои сестрички, – мы уж подумали, что он и тебя заберёт туда! – хором воскликнули они.
– Ну так, собственно, он меня и хочет забрать, – брякнула я.
Как так заорали они в два голоса! Оглохнуть можно!
Папа молчал. Но это ладно. Меня настораживало, что и мама не произносила ни слова, о чём-то сосредоточенно думая. Наконец она произнесла с лёгкой улыбкой:
– Приводи своего француза, будем знакомиться.
Тут зашумели все! Но мама быстро прекратила гвалт, хлопнув ладошкой по столу.
– Я не поняла, что за шум? – сказала она. – Вы что не рады, что ваша сестра встретила молодого человека? Что она устраивает свою жизнь? А вы до сих пор сидите за нашими спинами. Вы думаете, что мы с отцом будем искать вам ваших суженых или знакомить вас с кем? Так, что ли? Не дождётесь! Даже не подумаем! Это ваша жизнь, и вы сами должны её построить и прожить. Мы с отцом можем вам только помочь или подсказать, но искать вам ещё и молодых людей – увольте! Будьте любезны, займитесь этим сами!
И мои сестрички притихли. Мне даже жаль их стало. Они у меня неплохие, вредноватые малость, но тут уж ничего не поделаешь, что есть, то есть.
Вот на такой хорошей волне мы все отправились по своим комнатам. И первый раз меня никто никуда не звал, ни о чем не просил, не упрекал… И это было так здорово! Умывшись и уже лежа в кровати, я набрала Жана. Рассказала ему всё и пригласила в субботу на званый ужин.
До субботы все дни пролетели, казалось, за считанные секунды.
Мама готовилась. Дома стоял дым коромыслом. Я помогала, как могла. Даже мои сестрички включились в процесс. И сюрприз – они, оказывается, всё умеют! Вот же заразы! А меня гоняли раньше, как зайца. Ну да ладно, это уже всё в прошлом.
В субботу в семь часов вечера раздался звонок. Мама вместе со мной вышла в коридор, открыла дверь, и мы замерли от увиденного.
За порогом стоял Жан, почти невидимый из-за огромного букета роз, за ним два молодых человека из службы доставки, тоже с пакетами и букетами в руках, только уже не из роз, а из других цветов, очень красивых, название которых я даже не знала. Пригласив всех войти, мы с мамой отошли в сторону. Моим сёстрам были вручены букеты, и молодые люди, поклонившись, исчезли с горизонта. Жан, подав маме букет роз, поцеловал ей руку и представился. А она царственным жестом (умеет она это делать!), пригласила всех к столу.
Меня, естественно, посадили рядом с Жаном. Отцу был преподнесён дорогущий французский коньяк. А в пакетах оказались разнообразные французские деликатесы (блин, где он их только достал!). И началось пиршество! Моя мама, к слову сказать, очень вкусно готовит, надо отдать ей должное. «Жан такое во Франции не поест, это точно», – думала я, накладывая ему в тарелку мамину вкуснятину.
Было шумно, весело, Жана закидывали вопросами о Франции, о его жизни, о родителях и разных мелочах. Он стойко выдерживал этот словесный натиск, подбирая русские слова и иногда мешая их с английскими. Мне аж жалко его стало!
Потом неожиданно, как будто что-то вспомнив, он резко встал из-за стола, взял меня за руку и, повернувшись ко всем, громко сказал:
– Я очень люблю вашу дочь и сестру.
За столом воцарилась тишина. Папа как-то смущенно кашлянул и покраснел, как помидор, мама заулыбалась, мои сестрички притихли. А Жан, встав на одно колено, вытащил красную коробочку, открыл её, достал кольцо, протянул его мне и, глядя прямо в глаза, очень серьёзно спросил:
– Натали, ты выйдешь за меня?
А меня как переклинило от неожиданности! Горло запершило, голос пропал. Мне даже как-то страшно стало. Я молча смотрела то на Жана, то на кольцо. Моё молчание, видно, очень затянулось, так как лицо Жана уже меняло выражение с радостно-выжидательного на испуганное. Заметив это, я, как болванчик, закивала головой и слегка охрипшим голосом пропищала: «Да». Радостный Жан вскочил, надел на мой пальчик кольцо и счастливо выдохнул. Наверное, думал, бедняга, что я могу ему отказать!
И тут началось такое, что ни в сказке сказать ни пером описать! Все начали нас обнимать, целовать, поздравлять, даже мои вреднючие сестрицы. Жан не ожидал такого напора и, как я заметила, уже был готов сбежать. Наконец эмоции чуть поостыли, он предложил сделать видеозвонок во Францию. Оказалось, что его родители были в курсе ситуации и ждали новостей от сына. Когда оба наши семейства увидели друг друга на экране, все дружно замахали руками с приветствиями, поздравлениями, раздавая взаимные приглашения. Короче, состоялось что-то среднее между сватовством и родительским благословением.
После звонка мы дружно начали обсуждать детали нашей свадьбы и в итоге решили, что распишемся дома, организовав для друзей и родственников небольшую вечеринку, а полноценную свадьбу устроим во Франции. Времени у нас до отъезда Жана оставалось очень мало, поэтому действовать надо было быстро. Мама начала обзванивать наших хороших знакомых и родственников, прося найти кого-то, кто мог бы ускорить процедуру в загсе. Там ведь можно ждать своей очереди месяцами, а в нашей ситуации мы не могли, а, главное, не хотели медлить.
Оставив всех в зале, мы с Жаном уединились в моей комнате. Прежде чем зайти, он остановился у порога и внимательно осмотрелся.
– Ты знаешь, любимая, – сказал он, – я почти так и представлял себе твою комнату. Чуть-чуть детскую, с книгами и мягкими игрушками, с небольшими подушками. Стол и компьютер, а на столе вот так, как сейчас, разбросаны твои конспекты. А ты сидишь вечерами за этим столом и пишешь свою курсовую. И грызёшь кончик ручки.
Я просто ошалела от этих слов!
– Откуда ты всё это знаешь?! Ты так рассказываешь, как будто подсматривал за мной! – закричала я Жану.
Он схватил меня в охапку и, смеясь, закружил по комнате.
– Нет, любимая, я это всё себе представил только сейчас.
– Ну у тебя и воображение! У меня аж мурашки по телу побежали!
Жан обхватив мою голову руками и заглядывая мне в глаза, а через них, казалось, прямо в душу, зашептал:
– Я просто тебя чувствую. Я так долго искал тебя, так долго… И наконец нашёл! Никому тебя не отдам, буду всегда рядом, буду любить тебя и оберегать, как самое дорогое, что есть в моей жизни.
От его слов моё сердечко затрепетало, как пойманная птичка. Никогда ещё я не слышала ничего более прекрасного в свой адрес! Кому ж придёт в голову восхищаться Золушкой, жалеть её и ценить...
Наша роспись в Москве была быстрой, шумной и весёлой. Вот что делают деньги и знакомства! Моя подружка, моя Танюха, конечно же, была свидетельницей с моей стороны, а Глеб (аналог сказочной феи!) был свидетелем со стороны Жана. Всё вертелось с такой скоростью, что порой мы с Жаном забывали, на каком мы свете. Стоя возле красиво украшенного импровизированного алтаря из цветов, я от чистого сердца произносила брачную клятву, искренне веря, что буду всегда рядом, и в горе, и в радости, буду заботиться о своём любимом, буду доверять и уважать, буду любить и поддерживать, что бы ни случилось. И Жан, я видела, испытывал те же чувства. Наши слова шли от сердца к сердцу. А его поцелуй, трепетно и нежно подтверждающий нашу любовь, я не забуду никогда!
Ну, а потом был вечер и была ночь. Ночь моей любви. И моя сказка о «непутёвой» Золушке закончилась. И началась новая, настоящая сказка.
А во Франции… Когда я увидела, где буду жить, то чуть от страха не улетела обратно домой. Да, мне Жан говорил, что он из родовитой семьи, что у них огромная плантация виноградников. Что их вино очень известной марки одно из самых популярных в стране. Но я совершенно не ожидала увидеть не дом, а скорее небольшой дворец с прекрасным садом и ухоженными аллеями. И просто замерла от восторга! А уж когда вошла в дом, то растерялась ещё больше от великолепия обстановки!
Жан держал меня за руку, представляя своим родителям, но это не особенно подбадривало. Меня колотило так, что зуб на зуб не попадал. Я с ужасом думала, как нелегко мне будет вписаться в этот интерьер со своими «непутевыми» замашками. Я буду бояться что-нибудь уронить или, того хуже, разбить. И мой поникший вид напугал Жана.
– Не бойся любимая, – шептал он мне на ушко. – Я же рядом!
– Ну, ты ж не будешь со мной 24 на 7! Да и что я буду здесь делать?! Летать по твоей плантации пчёлкой Маей и опылять твои виноградники, что ли? – плакалась я своему новоиспеченному мужу, а он, как ни старался, не мог меня успокоить.
С такими горькими мыслями я знакомилась с роскошным бытом моей новой семьи. Только сейчас до меня полностью дошло, во что я так скоропалительно ввязалась. Я бы, наверное, сбежала, если бы не моя Танюха, которая приехала на свадьбу вместе с моими родителями и другими родственниками. Увидев мою угрюмую физиономию на фоне окружающей красоты, она возмущенно произнесла:
– Наташка, ты совсем дура?! Ну-ка, убери кислое выражение, как будто тебя одними лимонами неделю кормили! Ты представляешь, как тебе свезло? Ты будешь знатной леди, будешь жить и воспитывать своих карапузов в этой роскоши и не считать копейки от зарплаты до зарплаты. Не будешь думать, как купить что-то, не занимая ни у кого. Я понимаю, что ты у нас тоже не совсем классическая Золушка – не из бедной семьи. Но поверь мне, так, как ты будешь жить здесь, ты не будешь жить нигде. И не потому, что это Франция, богатый дом и всё такое. А потому, что рядом с тобой твой Жан. Если бы ты видела, как он смотрит на тебя, ты бы выбросила все свои сомнения в мусорное ведро! Смотри ты, как это сработало: как лодку назвали, так она и поплыла. Нашла-таки ты своего принца, наша непутёвая Золушка!
И подойдя ко мне она обняла меня крепко-крепко.
– Я, конечно, буду очень скучать по тебе, подруга. Но ты же будешь приезжать на учёбу. Не забывай – у нас с тобой последний учебный год. Ты ещё станешь знаменитым дизайнером, и твой Жан будет очень гордится тобой. Выше нос, Золушка! Причём очень даже толковая Золушка!
Вот с такой установкой от моей лучшей подруги мы и провели французскую свадьбу.

Ой, забыла ж сказать! Мои вредные сестрицы во Франции нашли-таки себе женихов. Не министры, конечно, а друзья Жана, но это уже другая история, хотя тоже со счастливым концом. Не таким, как в классической сказке. Но жизнь иногда предлагает сценарии, лучше сказочных. Я теперь это точно знаю!