5 На горе

5

Мело всю неделю.  Начало как раз в прошлый понедельник.
Сначала все  радовались, гоняли по только что отратраченным склонам.
Потом  закрыли  самые верхние спуски.
Потом объявили лавинную опасность.
Вчера  закрыли даже средние.  Оставили один подъемник и один склон.

Но мы то неугомонные. Мы поперлись наверх.

-Ха! -   гоготал   Леха,  покачивая  лисьим хвостом, прикрепленным намертво к шлему, — потом найдут наши записки «Держимся  третий день, ждем спасателей. Очень хочется пить!»-Хахаха!

 В общем, на Леху, как обычно, внимания не обращали. Он всегда чудит. То  свистнет бутылку вина с ужина, то с секундомером замеряет, кто сколько времени в сауне сидит.

Мы решили держаться все вместе и поднялись на закрытый склон. 

Наверху  была тишина и  туман. То ли в облаке мы были, то ли в снежной пыли. Вышли из распахнувшихся дверей подъемника и встали в недоумении.

Не зря, конечно, все позакрывали. Нормальные люди внизу. Пьют, раз уж кататься  нельзя.

Мы на  станции, вокруг нас -  все серое. Небо — серое. Воздух — серый, снег — серый. За спинами -  здание размером с вагончик,  куда-то вниз  и вверх уходят стропы подъемника, но теряются в этой серости уже  через полметра.
А все остальное — однородная серая масса. Прохладная, равномерная, как пузырь.

Мы оглянулись друг на друга. Поискали глазами указатели.  Леха вроде что-то там нашел, сделал пару шагов   в ту сторону.
Две секунды — и   мы наблюдаем легкий шелест обвалившегося края  сугроба,  пыль, мат,  и палки, взлетевшие вверх.

-Э-эй! - рванули мы к нему, притормозив за  шаг до того места, где свалился он.
-Эге-гей! -   подает он голос.

Мы заглянули вниз — рваный край, не удержавшийся сугроб, но, слава Богам, не пропасть. Просто небольшая ступень с перепадом в метр от силы.

-Эге-гей ! -  ржал оттуда  Леха, радостно махая нам палкой и подрыгивая лыжей, довольный, что это оказался не край скалы, а так,  легкая неровность.

-Цел?
-А то! - бравурно   подмигнул он, но в  его бравурности уже солировала наигранность.  Он отряхнулся от налипшего снега, постучал ботинками,  защелкнул крепления, поправил шлем.
-Все готовы? - шеф нас оглядел, пересчитал и повел за собой.

Шеф у нас в каких только горах не был. В огне не горит, в воде не тонет.  С ним не страшно никуда.

Но в этот раз  его аура срабатывала слабо.  Он змейкой уехал первым,  мы, цыплятками за ним, стараясь не выпускать его из вида.
Легко сказать — не выпускать.
Небо — серое. Воздух — серый. Снег — серый.   
Едешь,   в лицо тебе — сотни ледяных точек, то ли снег, то ли   изморось.  И кажется, что с каждым  движением  пространство   сужается. Все плотнее и плотнее. Теснее и теснее.  Угрюмее и угрюмее.

На одном из   виражей Юлька  потеряла равновесие и  упала.
 Опираясь на  палку, попыталась встать, пошатнулась,  опрокинулась назад,  перевернулась на бок, встала на колено,  стала искать  землю беспомощно, хлопая  рукой -  в воздухе, по лыжам, по снегу.

Я подскочил к ней :
-Юльчик,   я здесь!
Она вцепилась в мою руку,   подняла наверх очки, уставилась на меня  бешеным взглядом.
-Ох,  Марек! - выдохнула тревожно. - Что-то я потеряла, где верх, где низ, представляешь? Упала   и оно все смешалось вокруг. -   цепляясь за меня и вставая, выпалила она . - Реально не понятно, где   что. Где лыжня, где край трассы, куда ехать. В какую сторону вставать —  и то не понятно, Марек! 
-Все нормально! - отряхивал я ее -  Ехать  - туда!
-Я первый раз в жизни испугалась, представляешь? - молвила она, наблюдая за крошечной фигуркой шефа и наших,   торопящихся за ним. Пару секунд и они пропали из вида.

Мы   стартовали следом.
Проехали мало. Метров двадцать. Может  чуть больше.
-Марек, стой! -  тормознула Юля. Девчонка, что с нее возьмешь.  Трусишка.
-Что тебе?
-Посмотри! - она заставила меня  оглянуться вокруг. Туман сгущался.  Не видно было ничего. Только ее — на расстоянии вытянутой руки.  Расстояние объятья, я бы сказал. Возможно, еще чуть-чуть — и останется видимым только расстояние поцелуя.
-Не смешно. -  выдавила она.
-Да я и не смеюсь.

И правда, когда не знаешь, где ориентиры, когда не видно края трассы, и ты понятия не имеешь,  пятьдесят метров до  пропасти или пять шагов,  ощущения накатывают еще те. 
Я не видел конца своих лыж. Не видел следов, проложенных нашими.
И на трассе никого. И высота  пара тысяч метров .

К горлу  подступил ком.
Мы сели прямо на снег, стало легче. Хотя бы  одну плоскость ты идентифицируешь — ту, что под тобой. Я полез за телефоном. Он, естественно, не брал.
 
Даже записку не написать,- хохотнула Юлька,  вспоминая слова Лехи.
- Да,  сейчас все рассосется. Пять минут и облако рассеется. Или проедет кто-нибудь.
Юлька покивала, деланно соглашаясь. Соглашаться, не веря говорящему- это девушки умеют отлично.

-Может,  как-нибудь... поедем? - робко  предложила она через полчаса  унылого ожидания, когда мы уже продрогли основательно.
Как? Даже носа лыж не видно.  Юркнем в пропасть, «мама» крикнуть не успеешь. А ты еще записки не написала.- она грустно улыбнулась моим словам.

И тут   унылое серое пространство прорезал  негромкий вязкий голос.
-In your ga-аllery I was first - растягивал он  вдохновенно - and we could bе-e-е...

Он плыл, как  яхта по волнам,  ему вторила гитара, английский текст  лился, искрил   переливами, растягивал слова, сжимал. И приближался. Несомненно приближался.

Мы вскочили оба сразу,  вытянулись вверх, повернулись в сторону    менестреля.

И тут  на нас, прямо из  мглы выскочил лыжник. Высокий, румяный.  С колонкой на  поясе,  живущей своей жизнью, страдающей по несчастной любви, под гитару, под плач скрипки, под  обреченные вздохи контрабаса. Он вышел из плотного бело-серого слоя, словно  актер из -за занавеса на сцену. Улыбающийся и радостный.  Полный  жизни. Знающий секрет счастья.

Колонка там  у него на поясе   делилась с миром своими печалями, а он, увидев меня и Юльку, раскинул  руки, как Христос в  Рио -де Жанейро  и  сгреб нас в охапку, словно дорогих друзей.
-О-о! Hello-o! How are you-u!- завопил он. - Как приятно!

Ни я, ни Юля не успели даже мяукнуть, он  замахал руками,   развернул нас в нужную сторону  и, раскачиваясь    в такт музыке медленно поплыл вниз по горе.
 
Медленно, потому что музыка была свинговая и  баллада была печальная. Потому что мы с Юлей очень осторожно крались следом, видя только его. Словно парящим  в воздухе, словно бесплотным каким-то существом.  Но  раз уж он прокладывал нам путь -  значит этот путь был безопасен.

Он оглядывался на нас  каждый десяток секунд, проверяя, как наседка — здесь ли мы. Рядом ли. Целы ли. И довольный, что не отстаем, подбадривал, как умел. Махал руками, удлиненными  палками, как огромными крыльями, летал по всей горе от края до края,  словно чувствовал ее, как родную . Как?   Не видно ж было ни черта.

Где-то после второго куплета, когда колонка зарыдала  под  пронзительные страдания скрипки, мы доехали до наших. Леха уже не ржал. Шеф был суров. Но и они   стояли,  видимо, несмотря на весь опыт,  шеф не осмелился вести группу в никуда.

Наш проводник  вновь раскинул руки, вновь  окропил всех прекрасным английским и, удлинив свою цепь еще на несколько  лыжников, мы продолжили спуск.


Колонка, оплакав    Same old love ,  переключилась на воспоминания о Smell of destructiomn .  Так же печально, так же красиво. Позволяя нашему  водителю ритма скользить по склону, практически танцуя, паря в воздухе.

Он довел нас до низу  ровно к финалу песни. 

Развернулся картинно,  встав перед нами, распростер  в третий раз свои руки в благодарственном жесте. Поклонился сдержанно, с  артистизмом истинного аристократа— головой и верхней частью плеч. И,  игриво вильнув бедром ,  проскользил мимо нашей шеренги в обратную сторону, наверх, прямо по горе, вопреки всем законам земного притяжения. Быстро и бесшумно. 

Пару секунд — и исчез в тумане.

-Вы откуда? - буркнул охранник, открывая нам проход, закрытый для лыжников в обе стороны.
Мы закивали на гору.
-Склон закрыт!- помотал он косматой башкой.
-Был открыт.
-Закрыт четыре дня уже! -  отрезал охранник.- Я по камерам слежу. - После того, как пара  смельчаков с горы в пропасть слетела -  закрыли, пока снегопад не кончится.

Мы  замерли, переглядываясь.

-Вы-то как съехали?- бурчал он, выпуская нас.
-С вашим проводником.
-С каким таким нашим?
-Длинным таким... веселым...
- Нет у нас таких. - задумался охранник, — Да и вообще никого на горе нет. Я ж по камерам вижу.  -  и он автоматически   стряхнул перышки, прилепившиеся к липучке на  Юлькиной куртке.