Литературность и кинематографичность

     Что меня поразило за эту очень странную неделю одиночного плавания по мягким волнам кодеиновой чепухи, когда - то давно торгуемой в каждой советской аптеке без рецептов и всего за шесть копеек, так это уникальная способность человеческого организма перестраиваться, моментально он адаптировался к изменившейся ситуации, буквально уже на третий день появившееся на полтора - два часа в сутки занятие, коего я был лишен целый предыдущий год, властно вытеснило и чтение, и порно, лишь вечерний киносеанс удержался, да и то, предполагаю, потому, что я заранее знал о кратковременности моей ностальгии по прошлой жизни. Ровно через неделю я ощутил в полной мере, что переменил судьбу совсем не просто так, твердое и прочувствованное как психилогицки, так и физиологицки понимание того, что я серьезно болен, организм изношен, я тупо постарел, а для прежней жизни необходимо хотя бы минимально шевелиться, потому - то я преспокойно уселся на бережку, покуривая и размышляя.
      - Как горбатого могила, - зловеще говорил Громов, всматриваясь расфокусированными зрачками в смутную фигуру Шкворня, бегавшего то и дело на опушку, где предыдущие насельники обнаруженной в тайге охотничьей заимки приуготовили лесины и валежник, по сибирской привычке оставив все это последующим пришлецам, она даже соль, порох и кусок рубленого свинца не забыли положить в углу избы под закопченным ликом Николая Угодника, воспринятого новообращенными тунгусами как Бог, потому - то, видимо, и появилась пословица даже среди выходцев из России, что в тайге Микола - Бог, - так и каторжного хоть корми, хоть не корми, он все одно в лес смотрит.
      - У волка в зубе, - зарокотал пьяным смехом Шкворень, доставая из вещмешка пузастый синего толстого стекла пузырек спирту, - Егорий дал.
      Прохор тяжело поднялся и обогнул костер. Уселся на кошму, расстеленную каторжным почти на самой грани углей и сырой травы поляны, принял недрожащей рукой пузырек и отпил напиток в меру, оставляя сотоварищу ровно половину.
      - Мы чево тута ? - зарычал Громов, со злостью отмечая не ожидавшуюся благость после откушивания спирта, но хмарую злобу, вялую лютость, зародившуюся где - то в темных закоулках тела, уставшего от кажущегося бесцельным и бестолковым шараханья по тайге, ведь назначенные в обмен на соболей и золотую крупку товары давно закончились, даже прибыток нечаянных купцов был благополучно пропит в селе Разбой, притулившемся при впадении Подкаменной в Енисей. - Лингвистикой заниматься будем ?
     Шкворень швырнул опустевший пузырек в костер, потревожив рогульку с насаженным на шомпол от громовского штуцера зайцем, обжариваемым ленивыми языками уже гаснущего пламени.
     - Обожди, Старшой, - отмахнулся широченной ладонью каторжный, зажевывая спирт еловой шишкой, только и хрустнувшей на волчьих зубах громилы, - не кипешуй пока. Лучше вот сказочку послушай.
     Он уселся на кошме по - турецки, ловко скрючив ноги и поставив на них локти, внимательно разглядывая Прохора. В тайге зашуршало.
     - Нумытики ! - завизжал Прохор, бросаясь почему - то не к лежащему сбоку кошмы штуцеру, но к ужаривавшемуся зайцу.
     - Брось, - орал Шкворень, оттаскивая Громова от костра, - надо от неумытиков отбиваться. Какой заяц ?
     - Обыкновенный, - рыдал в голос Громов, не выпуская уже начавшую обугливаться тушку из плотно сомкнутых челюстей, - мясной. Ты думаешь, Филя, что я настолько прост, что каким - то там потаёжным неумытикам зайца отдам ?
     Шкворень, рявкнув по - медвежьи, вырвал из зубов Громова зайца и тут же съел, громко и вызывающе чавкая. На поляну выступили неумытики. Возглавлявший их безносый спиртонос, тут же идентифицированный Шкворнем как Сенечка Тузик, закричал, направив рогатину на Прохора :
      - Ты думаешь, что я плагиатный из телефильма Говорухина, да ?!
      - Х...й на, - парировал Громов, беря штуцер в руки. - Я понимаю, что ты литературный, раз уж коала снова поехал на рыжей и с титьками.
     Ему даже не пришлось щелкать курками, так как осознавшие единичность музы неунывающего коалы, отвыкающего от прошедшей очень странной недели, неумытики растворились средь зеленого моря тайги. Под покровом, разумеется, ночной темноты, раз уж выиграла Ландер литературный конкурс О. Генри, а он, несмотря на все удачные и не очень экранизации, все же был, есть и будет литературным.