Ночные приключения Стасяна и Даньки

Однажды, давным-давно, в спальном районе города Тёмный, на балконе курили двое. Даниил Мышкин по прозвищу Полторашка только вернулся из армии и ещё не снял уставную футболку цвета хаки — то ли не успел, то ли не захотел; и Стасян, у которого прозвища не было, но он гордо носил белую рубашку с лёгким гавайским рисунком.
Они находились посреди разговора о некоем, скажем, неприятном инциденте, произошедшем зимой:
— Вон там он лежал, ага, — Стасян указал на яму под окнами. — И никто не приезжал за ним до самого вечера: ни милиция, ни врачи.
— Вот блин.
— Всю ночь долбили-долбили — пытались вытащить чёртово тело изо льда, и я пары проспал. Говорят, ему проломили голову, — Он затянулся посильнее и опёрся на раму, дерево еле слышно скрипнуло. — А вон там, видишь? — Стасян показал на берег узенькой речки, где блестели старые пивные бутылки, окружённые последним снегом, а над ними, на холме, — стены машиностроительного завода. — Там утопился мужик из соседнего подъезда, блин, дядя Саша. Но было это месяц назад или два.
— Утопился или утопи-и-и-ли? — Данька поиграл пальцами перед лицом собеседника, пытаясь нагнать жути.
— Или утопили, — он махнул рукой, — х*р пойми, блин.
— Сто пудово оно всё связано. Но вот что я тебе скажу: в учебке всех раскидывал, и маньяка бы раскидал.
— Да ну?
— Ну да.
Данька захватил сигарету зубами и зверски избил воздух: глаза, горло, пах. Воздуху не понравилось — в окно влетел ветер, сорвав тлеющий пепел на бойцовскую футболку.
— Ма-ать… — Данька, наконец, вышел из образа и принялся сгонять пепел.
Дверь отворилась, балкон заполнился ритмичной музыкой, зашёл хозяин квартиры. Вернее, первым зашло его пузо, затем и он сам.
— Плохие новости, пацаны, — хозяин заговорил басом. — У пиратов кончился ром. Кто-нибудь хочет пробздеться?
— А там все отказались? — Выдавил Стасян.
— А там я никого не спрашивал, — Отрезал хозяин.
Данька сделал последнюю затяжку и сбросил бычок в бутылку с водой, стоявшую на полу:
— Я приказов уже наисполнялся, но родные края осмотреть не против, — он потянулся, похрустел пальцами, шеей. С самой встречи на вокзале Данька почти не двигался, а сюда они ехали на такси, так что кровь его невыносимо застоялась. — Помню, наверху была хорошая разливайка. Ты со мной? — Он обратился к Стасяну.
— Как-то не хочется.
— Ну чё ты?
— Не знаю даже… — Стасян отшатнулся, задев стекло. Оно неодобрительно звякнуло.
— Испугался бабайки? — Данька потряс приятеля за плечо. — Не ссы, принцесса. Нас двое, он — один.
— Ну ладно, ладно.
— Отлично! — Данька шлёпнул хозяина по пузе и приподнял бровь в немом вопросе.
— Нет.
— Почему?
— Там холодно, — Он вернулся в комнату и поудобнее устроился на диване за раскладным столом, ещё полным разной нездоровой едой и не менее полным пустыми бутылками.
Данька подтолкнул друга к выходу, и друзья прошли следом, сквозь электронщину с прямой бочкой, удачно прихватив последнего «Горина» в стекле. Быстро оделись: Данька теперь в камуфляжной ветровке с погонами старшего сержанта — совсем при параде, Стасян же — в лёгкой тёмной курточке. Вышли.
После долгих минут в старом трясущемся лифте, которые ребята кое-как скрасили анекдотами, они попали на свежий воздух. Поздневесенний морозец отрезвил парней, но не зря же они взяли пиво. Вскрыли о ближайшую лавку, сделали по глотку.
Улицы серых панелек выросли кольцами вокруг холма, и были названы по именам давно умерших вождей и героев труда. Нужный магазинчик находился на самом пике, но друзья, друзья же, пока стояли у подножья, у домов, которые за длину называли китайской стеной или, по-простому, китайкой. Они пройдут через белёсую арку, а дальше — каскады лестничных маршей всевозможной длины и высоты, ночь упражнений для самых пьяненьких.
Арка… арка… прямо перед той самой ямой, ещё сохранившей подобие человеческого силуэта. Стасян припомнил звук отбойного молотка и поёжился. Мрачный туман наполнил черепную коробку: он ярко увидел, как за почившим гонится кто-то или, ещё страшнее, что-то, как тот выбегает из арки, как он уже близок к укрытию в доме, к долгой и счастливой жизни, и вскоре роковая ночь будет вспоминаться очередным забавным случаем, но тут его убивают, и снег медленно падает, поглощает его, тело твердеет, а конечности вмерзают в асфальт, ох-х-х, господи, господи, не нужно было выходить…
Стасян зажмурился, помассировал переносицу, и видения рассеялись, перестали душить.
Данька похлопал его по спине, потряс за плечо.
— Ты здесь?
— А?
— Спрашиваю, как пойдём.
— Да побыстрее, напрямую.
Пересекли, наконец, арку. Вот и первая лестница, совсем короткая. Потом — поворот направо, уже вдоль другого дома. Дорогу почистили совсем недавно, так что на клумбах лежали чёрно-серые сугробы, прикрывавшие ещё лысые кусты. Налево, через переулок, где отродясь асфальта не было и, как всегда, всё в грязи, и где добрые люди раз за разом выкладывали деревянные поддоны.
Парни болтали о том о сём, разговор как-то сам собой зашёл о будущем. У Стасяна, как оказалось, уже всё схвачено: в следующем году он закончит учёбу и отправится прочь из Тёмного, куда-нибудь южнее, где зима не триста дней в году. Но есть, конечно, сомнения. Ох, если бы только не…
— Башка полна тараканов, братан.
— Не трясись! Ты был лучшим на курсе. Башка может и в тараканах, зато какая здоровая. В мире миллиарды людей, и у миллионов из них приличная жизнь, — Данька принялся выписывать окружности этих «миллиардов» и «миллионов». — Если получается у них, то получится и у тебя.
Стасян обдумал слова друга, хмыкнул. И действительно, стало поспокойнее. Или это всё пиво?
— А ты что планируешь?
Данька призадумался. Они вышли из переулка и опять повернули налево. Как-то похолодало.
СКР-Р-Р-ТР-ТР-ТР
Где-то вдали раздался ужасный металлический скрежет, затем — постукивание, но всё быстро прекратилось. По небу пролетела возмущённая стайка птиц. Данька потёр свою бритую голову и начал:
— Не уверен. В планах была армейка — это да, но дальше я не думал.
— Ты по плану туда попал?
Ох, а как он туда попал! После розыгрыша директора, с которым у них была взаимная ненависть. Накормил старпёра голубцами с… Ну, впрочем, кто старое помянет… Но было красиво!
— Мне, как бы сказать, надоело сидеть перед монитором и по кнопочкам тыкать. Да и… долг мой, понимаешь?
— Не очень. Время тратить — да нафига?
— У нас в семье никто не косил. Так принято.
— С потными мужиками тереться?
— Да-да, приятель, очень смешно. — Он пристукнул его по плечу. — Так, а где мы?
Направо, налево, налево… вроде, всё верно. Непонятно. Они должны были выйти у продуктового, но вместо этого набрели на шиномонтажку при шестом доме. Видимо, заболтались — бывает. Можно пройти прямо, вдоль забора, потом налево — продуктовый там точно будет. Именно так они и пошли, но вместо продуктов остановились у спуска в лесополосу.
— Ладно я — за год мог и подзабыть, а тебе чего память отшибло? Из дома-то выходишь, компьютерщик?
Так, ладно, можно всё списать на лёгкий недосып, опьянение, тревогу… Лучше развернуться и пойти домой, от греха подальше, — именно так думает Стасян, но перед другом пасовать как-то не хочется, раз уже вытащили.
— Ты солдат?
— Я солдат.
— Взрослый мужик, да?
— Да.
— Предлагаю, блин… блеснуть навыками ориентирования на местности.
— На слабо берёшь?
— Может быть.
Данька потёр подбородок:
— Ну, это… если мы сейчас, типа… — он разглядывал всё вокруг, искал любую зацепку, — если смотреть сверху, то мы где-то на юго-востоке от цели, значит, эм-м… — он приметил дырку в заборе между седьмым и восьмым домом, показал на неё пальцем — значит, нам туда.
Так и пошли. А дальше — через парковку, точно, и срежут по скверу.
Но нет же, нет! Поднявшись по лестнице у парковки, они вышли к детской площадке — совсем не то. Три башни с горкой, шведской стенкой и канатом. Карусель. Обычные качели и балансиры для двоих. Скульптура собачки из металлических труб и бутылок. Пружинная качалка в виде полицейской машины, а на капоте надпись: «МУСОРА ПОЗОР РОССИИ».
— Мы тут качались, нам было лет по восемь, — припомнил Стасян, — ты подпрыгнул, а я навернулся и головой ударился. Вони было!
— Так ты стал технарём, братан.
Устроили перекур. Может, в процессе сообразят, куда идти-то. Стасян уселся на карусели, слегка раскрутил её. Данька устроился на качелях и начал рассуждать:
— А действительно, что дальше?
— Думаю, сейчас нужно пойти вон по той тропинке. Дальше будет котельная.
— Да я не об этом. Я же не буду сидеть на шее у родителей. Да им самим мало.
— Полиция? С твоими навыками… Блин, а ты слышал про ЧВК “Оникс”? Говорят, платят довольно щедро.
— Слышал. Я себя не на помойке нашёл. Поверь, у меня больше информации, чем у тебя, — он затянулся. — Да… дела.
— Грузчик? Продавец? Супервайзер по мерчендайзингу, блин, — для него Данька двигался слева направо, потом пропадал, потом опять слева направо. — Как ни посмотри, вариантов не много.
— Думай-думай-думай…
Данька глянул на мерцающий фонарь у подъезда. Тот морзянкой высвечивал все знакомые ругательства и даже парочку новых. Парень опустил голову и взгляд его пал на сварные швы.
— Батя учил меня сварке, когда я мелкий был. Мы с ним фигурки делали, какой-то небольшой ремонт. Интересно было, пока батя… ну, того. Пока не спился, — Он подманил приятеля рукой. — Швы видишь?
Стасян выпрыгнул с карусели, и подошёл к Даньке, чуть пошатываясь и размахивая руками, пытаясь сохранить равновесие, но не удержался и плюхнулся на собачку из труб.
— Смотри. Пористые, в трещинах. Рано или поздно кто-нибудь раскачается посильнее и убьётся. Варил полный кретин. Пёселя, вот, хорошо сделали, на совесть.
А у Стасяна какие-то подозрительные вибрации чуть пониже спины. Хм…
Собачка зарычала по-металлически, забрыкалась — скинула парня. Тот навзничь упал и толком ничего не успел понять, а железка уже впилась ему в джинсы, да как начнёт трепать, будто он мягкая игрушка. Сквозь порванную ткань проглядывалась багровая ссадина.
Улица заполнилась визгами. Данька отбивал друга как мог — пинал животинку, толкал её. Не поддаётся.
— Плохая собака, ну-ка, фу, нельзя!
— Чё за х***я? Чё за х***я? — Только и мог причитать Стасян.
— Я же тебя похвалил, отпусти!
Данька огляделся в поисках дрына какого-нибудь, но обнаружил только лебедя из покрышек и свинку из бутыли для кулера, которые кое-как прыгали с клумбы соседнего дома, и слава богу, слава богу, что лебедь не мог взлететь.
«Горин»! Лучше, чем ничего. Парень с размаху разбил бутылку собачке об голову и приготовился к обороне, нервно посматривая то на друга, то на эти чуда природы.
Лебедь зашипел, защипал, а Данька как пырнёт!
Свинка захрюкала, забодалась, а Данька как пырнёт!
Кажется, скотинка только разозлилась. Это будет длинная ночь.
БУМ!
Собачка получила мощный удар между глаз и разжала челюсти.
— Изыди, нечисть! — Над Стасом возвышался незнакомец с огнетушителем, сопло которого тот наставил на животину, и тут же забрызгал ей морду пеной.
Собачка зачихала, закашляла, а затем удрала, поскуливая.
Мужик сбросил орудие, подскочил к лебедю, схватил за шею и впечатал в песок.
— Розочку мне!
Данька увернулся от выпада свинки и подкинул мужику бутылку. Тот поймал и отчекрыжил птице голову. Лебедь обмяк.
Незнакомец обернулся и сурово посмотрел свинке прямо в глаза. Та беспомощно хрюкнула и угомонилась. Данька подпнул её — свинка упала у Стасяна перед лицом, как самая обычная поделка из пластика. Парень с воплями подскочил.
— Да всё уже, — успокоил его Данька.
Друзья выдохнули, Стасян стряхнул с лица песок и прочую грязь.
— Чё, молодёжь, сабантуй? — Спаситель стоял под фонарём, утирая пот со лба, и свет поигрывал на его пышной рыжей бороде. Горчичного цвета пальто, всё в заплатках, добавляло грузности его силуэту.
— Это чё вообще было, блин? — Стасян не выдержал тишины.
Незнакомец почесал голову под старой рыбацкой шапкой:
— Собсна, я и сам не уверен, парни, но пару раз уже встречался с такими, — Голос хриплый, но тёплый. — Вы когда-нибудь билися с натуральными динозаврами? — Он протянул руку Стасяну. — Меня звать Мазда.
Ребята, конечно же, полны благодарности. И руку пожали, и сами представились. Данька пересказал их ночные приключения и выспросил у Мазды дорогу.
— Так вам совсем и не сюда. Нужно было эту шиномонтажку обойти, а затем шуровать по лестнице у ручья. Ой, молодежь! А давайте, пацанята, я вас лучше провожу? Вместе веселее.
— Было бы круто, старик! — Данька весь ожил.
Стасян схватил друга за рукав и оттащил пошушукаться:
— Мне кажется, это не очень хорошая идея.
— Прекрасная идея! Ты когда-нибудь слушал байки бомжей? Я уверен, их будет много, а за ними, глядишь, и к разливайке придём.
— Слушай, ты уже развёл меня на прогулку. Но я не пойду х*р пойми с кем х*р пойми куда, когда вокруг творится х*р пойми что, — Он бросил взгляд на Мазду, когда тот с грохотом бросил огнетушитель в мусорку.
— Ой, да брось! Ты видел, как он того лебедя чикнул?
— Вот и нас почикает. Ты об этом подумал, блин?
— Не смеши. Людей мочили пластиковые животные — тайна раскрыта. Быстренько сгоняем туда-обратно, потом на тусовке со всеми похихикаем.
Стасян стряхнул оставшийся песок, осмотрел свою бедную ногу. Ничего серьёзного — пара царапин и ссадина под коленом, зато теперь у него есть модные джинсы. Он помялся немного и шумно выдохнул.
— Ладно.
Так и зашагали втроём. Вновь парковка, вновь дырка в заборе, вновь этот дурацкий спуск.
— Стасян говорит, что так не должно быть. Тут всегда был поворот к магазину, — начал Данька.
— Здесь… Странноватые дела происходят, когда опускается сумрак, а все детишки лежат по койкам, как надобно. У меня койки нет, поэтому я всё знаю, — Мазда приложил два пальца к виску, мол, очень умный.
— «Странноватые дела», блин, — Стасян прошептал в темноту.
Обошли эту злосчастную шиномонтажку, и действительно — лестница у ручья. Вообще, попахивает сырым железом, нечистотами и чёрт знает чем ещё, что сбрасывает местный завод.
— А почему Мазда? Вы гонщиком были? — Поинтересовался Данька.
— Ах если бы, мой мальчик! Но вопрос хороший, — Мазда взбежал на несколько ступеней повыше, повернулся спиной и приспустил портки, обнажив шрам от радиаторной фигуры на своей правой булке, да как захохотал.
— Ну блеск, — буркнул Стасян.
О да, ребята вышли к продуктовому, а это значит, что половина пути пройдена. Могло бы значить… если б не ночное наваждение. И дальше идут, как Мазда прикажет: налево, прямо, налево, вверх по лестнице…
— Где служил-то?
— Мотострелковые, — он догнал Мазду, Стасян остался чуть позади.
— Так это ты, значит, гонщик.
— Да, в теории.
— Это как-это — в теории?
— Ну, БТР нам не доверили, зато было много лекций. Думаю, справлюсь, если меня посадят за руль.
— Если устроишься на БТРовый завод и вынесешь один за пазухой, ага, — вклинился Стасян.
Помолчали. Прошли мурал с гигантской женщиной. Стасян посмотрел на неё, а гигантская женщина — на Стасяна.
— Корефан твой малость угрюмый.
— Раз в тыщу лет из дома выдернули, вот и дуется. Кстати об устройстве. Я, эм-м… планирую теперь на сварщика пойти. В детстве нравилось. Мечтал стать, как батя мой, — металл плавится под твоими руками, всё искрится, и ты прям чёртов колдун! Если… Когда получу корочку, меня с руками оторвут.
Мазда рассмеялся, но тут же закашлялся и сплюнул на асфальт:
— Мечты, грит, корочка. Ох! Ребят, вы не против, если мы дадим небольшого крюка? Хочу показать вам кое-что.
Данька обернулся на друга. Тот нахмурился, губы поджал.
— Валяй, старик!
Пройдя пару домов, спустившись и пройдя ржавые гаражи, они по месиву гусеничной колеи вышли на небольшой пустырь, где, среди обломков бетона, залежей балок и арматур, стоял двухэтажный дом. Облезлая жёлтая краска. Поистрепавшиеся колонны и лепнина, полные солярных и растительных орнаментов. Пышное дерево проросло сквозь обвалившуюся крышу, а под ней — два широких окна, в которых никогда больше не загорится свет. Массив резной двери, вырванный с петель, прикрывал ступени крыльца.
— Когда-то давно, задолго до вашего рождения, архаровцы, здесь был прекрасный посёлок. Я его проектировал. Это — мой последний уцелевший шедевр, — Мазда вскинул руки, как бы охватывая весь фасад. — Мои тридцать лет работы и учёбы, моей жизни, и вот он я — великий царь царей. Иногда я ночую здесь, но… — Мазда опустил голову и незаметно стёр одинокую слезу. Он обернулся к друзьям и продолжил. — Выходя из дома, у вас это в планах было — потеряться, подраться, прогуляться с таким, как я, с бомжом?
Данька замер, поэтому вступил Стасян:
— Нет…
— Громче.
— Нет, не было! Мы просто хотели купить пивка.
— Вот! Отсюда мой вывод, мальчики: куда бы вы ни пошли, куда бы ни собрались, жизнь обязательно наложит вам в тапочки, как подлый, мерзкий кошак.
СКР-Р-Р-ТР-ТР-ТР
И снова заскрежетало, загрохотало — так близко, что вибрировала сама земля, и Данька наконец-то нашёл хоть какие-то слова:
— Пустишь внутрь?
— У меня неприбрано. Купим бухла, детишки, да разойдёмся.
Поднявшись от гаражей, старый-добрый асфальт вдруг сменился холодной землёй, и группа вышла на лесную поляну под холмом, и стены китайки высились над ними. Журчала речка, где-то вдали каркала ворона.
Мазда чесал затылок, Данька оглядывался. Стасян присел на пень и взялся за голову:
— Старик, куда ты нас завёл? Брат, я же говорил. Я всю дорогу говорил, что это плохая идея. Мы никогда не выберемся!
— Тише-тише, — успокоил его Данька, — ночь не бесконечная.
— Как и мои нервы, — Стасян закурил, передал пачку Даньке. А Мазда, оказывается, давно бросил, поэтому отказался.
— Смотрите, — Данька показал на что-то большое и круглое под холмом, у самой воды. Стасян тяжело встал, прищурился. В этой бледно-синей мгле ни черта не разберёшь.
— Там, детишки, бункер.
— Бу-у-ункер?! — Данька чуть ли не засиял.
Всё равно им, кажется, в ту сторону, так что подошли ближе. И правда — старая-старая гермодверь. Большущая, для такой же большущей войны.
— Нет, не-а, даже не думай, — Стасян сложил руки на груди.
— Ну где же твой дух приключений?
— Да всё равно закрыто.
— Наглухо, мальчики. Здесь нечего делать, — Мазда похлопал Даньку по плечу.
Уже собрались искать лестницу или какой ещё путь наверх, как Данька взял разбег и вдарил по этой двери с ноги. Внутри что-то щёлкнуло один раз, второй. Дверь медленно и со скрипом открылась. Металла сантиметров на пятнадцать, веса килограмм на пятьсот…
— Одним ударом! — Крикнул Данька, подпрыгнув. — Ты, Мазда, со мной?
— От чего бы и нет? Давно хотел там побывать, да никак не удавалось.
— Стасян?
Парень потоптался на месте. Глянул на одинокую речушку, на непроглядную темень леса. Как-то холодно стало, тоскливо. Будь что будет, гори всё огнём.
Бетон, облезлая краска, электрощиты, провода — шли медленно-медленно. Данька, Мазда, Стасян — таким строем. Зажигалка была на последнем издыхании, и пламя колыхалось от малейших возмущений в воздухе. Лестница вниз, а там, на этаже, — свет старых гудящих ламп и приглушённые голоса.
— Тише, — Данька подкрался к двери в конце коридора, приоткрыл её.
Это был вход в аудиторию формы амфитеатра. С отделанных деревом стен свисали красные-красные полотнища. Десятки стариков за партами старого дуба, и каждый — старше предыдущего. Все в тёмных костюмах. Одну фигуру Данька приметил:
— Кажется, там этот сидит. Как его… Сергей Анатольевич.
— Да ну? Директор? Дай посмотреть.
— Подожди. — Данька открыл дверь. Они зашли в приседе и спрятались на площадке, за полустеной. Осторожно выглянули.
— На втором ряду, — Данька слегка кивнул.
— Бли-ин…
А на сцене выступал самый старый, самый костлявый и морщинистый старик из всех стариков в этом зале. Он сидел в кресле, перед микрофоном, а на лице его была кислородная маска, и две трубки шли от неё к баллонам за спинкой. Он снимал маску, продолжал свой рассказ, затем возвращал её на место:
— … поэтому говорю вам: архитектура должна быть проста и функциональна. Долой эстетику, братья!
Зал наполнился аплодисментами. Кто-то хлопал стоя. Кто-то смеялся. Кто-то плакал. Вскоре толпа успокоилась, и руку поднял Сергей Анатольевич:
— Председатель Дятлов, председатель Дятлов!
— Слушаю.
— Все присутствующие хотят знать о сегодняшнем посвящении!
— Касательно посвящения, — председатель Дятлов надел маску, сделал несколько тяжёлых и жадных вдохов. — Они уже здесь. Спускайтесь.
Парни спрятались.
— Это нам?
— Не… не знаю.
— Выгляни.
— Сам выгляни.
— Ты здесь мистер Крутой.
— Эй, архаровцы!
Оказалось, их обступили хмурые старики, как бы настаивая спуститься с ними. Пришлось подчиниться. Всех троих вывели на сцену.
— Даниил, Стас… Мазда, — председатель Дятлов посмотрел на последнего с отвращением. — Наконец-то мы встретились.
— Что здесь происходит? Кто вы? — Спросил Данька.
— Мы те, кто кормит район. Кто держит его в чистоте и порядке. Весь путь, который вы сегодня проделали, проложили мы.
— А животные? А дядя Саша? А тот мужик во льду? — Подключился Стасян.
Х-Х-Х-Р-Р-Р
Х-Х-Х-А-А-А
Председатель Дятлов снял маску:
— Всё мы. И не только это. Приятно ли вам смотреть на это быдло, на букашек, которые уродуют наши прекрасные улицы?
— Дядя Саша не был каким-то там… Хороший мужик, на велике меня кататься учил, — парировал Стасян.
— Ваш дядя Саша был мерзкий алкаш. Но дело не в нём, мальчики. Наше общество жаждет молодой крови, — он подышал ещё немножко. — Вы оба мечтаете о безоблачном будущем. Наше общество исполнит любые ваши прихоти.
— Ничего не понимаю, блин. Сначала пытались убить, а теперь…
— Не вас — его. Шлёпнуть, наконец, эту муху, которая вечно ускользает.
Подошёл другой старик и вложил ружьё Даньке в руки.
— Состоять в нашем обществе — уважаемо и почётно. Я уверен, вы примите правильное решение, мальчики.
Двустволка вся потёртая, с деревянным прикладом. Данька переломил ствол. Один патрон. Он собрал ружьё обратно и посмотрел на Мазду.
— Я достаточно пожил на белом свете, — он горько выдохнул и опустил голову. — Стреляй.
— Не могу. Не буду.
— Стреляй, — рявкнул председатель Дятлов.
— Я могу, — Стасян выхватил ружьё. — Я убью муху за тебя, брат.
Парень весь взмок. Он свёл мушку и целик, хотя руки не слушались.
Выстрел.
Пуля прошила кислородный баллон, и председатель Дятлов разлетелся по залу. Стасян, Данька, Мазда и старики вокруг них — все в крови.
— Я буйный, не подходите! — Стасян схватил ружьё на манер дубинки.
Один старик обтёр лицо и кинулся на парня — получил прикладом в висок.
Второй старик обтёрся, кинулся — получил.
Третий старик, четвёртый…
Данька и Мазда держались за спиной Стасяна, пока тот отбивался от старческой напасти. Так они продвигались к выходу. Наш мальчик разошёлся, и красной была уже половина зала. Получил даже Сергей Анатольевич. Направились было к лестнице, но Стасян решил по-другому. Они найдут комнату, откуда всё управляется. Найдут и разнесут к чёртовой матери, чтобы больше ни с кем и никогда.
Но только они двинули по этажу, как нахлынуло настоящее стариковское цунами, седое и злобное. Троица разделилась, и Данька оказался… Хм, кажется, в котельной. Трубы, вентили, баллоны, счётчики — точно котельная. Сейчас-то он всем покажет свои умения, нужно только хорошенько осмотреться и подумать. Лом подпирал стену у стеллажа с инструментами. План начал созревать.
Блестяще!
Когда дверь пала под натиском стариков, Данька жахнул острым концом по стыку труб — из трещины хлынула струя горячего пара, окатила толпу. Старики визжали от боли, а Данька визжал от своего триумфа. Как это стало возможным? Плохая сварка.
Когда старики утихли, парень сбил трубу окончательно, чтобы пар ушёл в пол, освободив проход. Коридор был в стариках с оплавленными лицами. Данька весь мокрый после этой парилки, и лом у него в руках такой длинный-длинный. Идёт с ним по комнатам, как древний охотник с копьём, по кровавым следам, перешагивая через полумёртвых (или полуживых — как посмотреть), и добивая редких оставшихся, выскакивающих из самых тёмных углов, ударами в грудь, обливаясь кровью всё больше и больше.
Остаётся последнее помещение. Там очень темно, там очень много экранов, там его друг бил деда клавиатурой по лбу, и пара клавиш прилетела к Данькиным ногам, когда тот шагнул за порог.
— Где ключ?!
БРЯК
— Где ключ?!
БДЫЩ
Мазда шарился по шкафам рядом с широким заиндевевшим окном… с видом на пространство во много этажей вниз, поддерживаемое толстенными колоннами, среди зловещих и совершенно непонятных механизмов. И лестницы, и мостики, и старики в белых халатах ходят по ним, что-то высматривают, сверяют. Туда вела дверь с кодовым замком. Ноги неожиданно ослабели, Данька приставил инструмент к стене и присел на стул.
Руки его такие красные-красные. Запах железа… кисловато-горький, и никуда от него не деться.
— Что ищете?
— Хотим отключить охлаждение этой бандуры, — пояснил Мазда.
— Да, нужно два ключа, блин. Один был у этого старпёра. А второй где?!
БАЦ
С последним ударом старик выпал из кресла. Выплюнув зуб, он что-то прокряхтел.
— Что? Повтори, — Стасян нагнулся к нему.
— Толич… — дед испустил дух.
— А? Толич? Сергей Анатольевич? — Он пошлёпал его по щекам.
Всё, поздняк.
— Так… Ладно. Я схожу, проверю. Ты, брат, со мной?
— Не, я… я выдохся, — Данька развалился в кресле.
— Мазда?
— Я тута посижу, понаблюдаю за гавриками внизу.
— Ладно. Если что — кричите, — с этими словами Стасян удалился.
Мазда продолжал шариться по шкафам.
— Тут ключей нет. Присядь, отдохни.
— Да… под ложечкой сосёт. Ищу чего-нибудь. Опа! — Мазда вытянул пакет с бутербродами:
— Будешь?
— Буду.
Мазда присел рядом, передал Даньке перекус.
— Знаешь, мальчик. Забудь, что я говорил. Жизнь оказалась хитрее всякого кошака. До сегодняшней ночи… Я уже потерял всякую надежду. Может, для меня ещё ничего не кончено?
— Скоро в газетах появится много вакансий. Поищи что-нибудь.
— Поищу. Обязательно поищу.
Мазда поднялся, подошёл к окну, понаблюдал. Кажется, внизу никто не был в курсе происходящего.
— Чайку бы.
— Да-а, — тихонько протянул Данька.
— Ты какой-то понурый.
— Ну, как-то… на деле убивать людей оказалось не так прикольно. Не так прикольно, как в кино, мужик. Совсем, — он затряс ногой, стул заскрипел. — И целый год был впустую. Вот идиот.
— Не переживай. Тоже опыт. Зато теперь ты знаешь наверняка.
Вернулся Стасян, победно держа в руках второй ключ:
— Нашёл!
— Будешь бутерброды, брат?
— Никаких бутербродов. Делаем дело…
— … и гуляем смело! — Мазда приподнял руку с едой.
Стасян сел за панель управления, глянул на клавиатуру.
— Клавиши, блин! — Он подскочил.
И правда, около десятка клавиш пропало. Все начали оглядываться, искать.
— Я нашёл одну, — крикнул Мазда.
— И я, — это был уже Данька.
Так они нашли все клавиши. Сначала Стасян вставил на место те, которые видел на любой другой клавиатуре. Остальные он подбирал как-то методом исключения, или по форме, или… с божьей помощью, в общем.
Вскоре клавиатура стала почти как новая. Стасян что-то там пошаманил, и на нижних экранчиках отобразились консоль, какие-то статистические примочки и окно системы охлаждения. Оборудование такое же древнее, как и все обитатели подземелья. Тем лучше для Стасяна. Он подозвал друга:
— Смотри. Вот ключ. Вон там отверстие, — он показал пальцем на панель, — нужно повернуть одновременно, чтобы получить доступ.
Данька кивнул. Ключи вошли в прорези.
— Готов? На счёт три. Раз… два…
— Три!
ЩЁЛК-ЩЁЛК
Система охлаждения разблокировалась. Стасян уселся в кресле, похрустел пальцами, и принялся ковыряться.
ТЫК-ТЫК-ТЫК-ТЫК-ТЫК
Температура на экране начала расти. Помещение вздрогнуло. Старики за окном начали бегать и хвататься за головы. Что-то сверкнуло. Одного старика охватило пламя, он упал с мостика куда-то вниз. Механизмы начали складываться один за другим.
БУМ, ТРАХ, ТАРАРАХ
Один старик подбежал к двери и попытался её открыть, но Мазда подпёр её своей могучей спиной:
— Я могу так весь день, но вы всё равно побыстрее, мальчики. Больно шумно. — Он отпивал из стакана с водой, которую чуть ранее набрал из чайника.
— Почти закончил. Пытаюсь поставить дверь на таймер. Мы убежим и законсервируем их.
Стасян продолжал набирать команды в консоли, и вот… и вот уже…
— У нас пять минут!
Старика за дверью раздавило балкой, чего не видел никто, ведь ребята бросились по коридорам к выходу, вверх по лестнице, и-и-и-и-и… Всё!
Дверь медленно и со скрипом закрылась. Троица снова на свежем воздухе, под рассветным солнцем. Ветерок треплет волосы, и можно снова дышать полной грудью. Ополоснулись в речке. Ледяная вода смыла всю кровь с их лиц и рук, а вот с одежды… Её легче в топку.
— Прости, что втянул тебя в это. Простите вы оба.
— Прощаем. Но мы никого не трогали, — Стасян посмотрел Даньке прямо в глаза. — Просто долго гуляли.
— Конечно.
Стасян посмотрел на Мазду. Тот изобразил, что закрывает молнию у себя на рту:
— Могила.
Им больше ничего не мешало дойти до разливайки. Магазинчик с белыми стенами. Прилавки спрятаны за такой же белой решёткой, на которую опирался Стасян, весь утомлённый. Мазда жался у входа. Данька рассматривал холодильники:
— Тебе какого?
— Любого, мальчик. Мне хватит одной бутылочки.
— Такие молодые, а с бомжатиной якшаетесь! — Возмутилась толстенькая белокурая продавщица в синем фартуке.
— Пожалуй, я выйду.
Мазда уже собрался развернуться, как вступился Стасян:
— Эта бомжатина спасла мне жизнь, дамочка. Следите за языком!
Во даёт парень.
Мазда остался. Стасян послал её за двумя ящиками «Горина». Та фыркнула и ушла за шторку из деревянных бусин. Принесла один ящик, второй. Назвала сумму. Они расплатились.
Выйдя на улицу, Данька достал бутылку и вскрыл её о магазинную дверцу. Передал Мазде. Они пожали руки.
— Свидимся, мальчики! — Он отхлебнул из бутылки и зашагал навстречу солнцу.
Ребята без происшествий вернулись домой, пройдя под аркой.
Постучали один раз. Второй, но чуть громче. Наконец, дверь открылась. В квартире было тихо. В проёме стоял сонный хозяин, весь в красной губной помаде:
— Вас только за смертью посылать.
С тех пор на том холме не ожил ни один бутылочный свинтус или покрышечный лебедь, а люди совсем перестали теряться и странным образом погибать.
Ко-о-онец!