Крепкий секрет с детства

Отец любил с друзьями на водной станции, как бы сейчас сказали, тусоваться. Это место с нашего балкона на улице Набережной, 20, было отлично видно. На конце пирса стояла небольшая деревянная вышка, типа смотровая площадка для осмотра той части заводского пруда, где было довольно интенсивное движение моторных лодок, спасательных катеров, вёсельных прокатных лодок, которые недалеко от вышки выдавали. На вышке были установлены красные огни и пара прожекторов от скорой помощи. Ну, знаете, когда машина ищет адрес – прожектором туда-сюда светят, чтоб номер дома увидеть или рассмотреть ситуацию на улице ночью – всякое бывает же.

Отец с друзьями ремонтировали движки для лодок, катались по заводскому пруду наперегонки, резко поворачивая и подставляя догоняющего под волну от «казанки». «Казанка» — это дюралевая лодка с местом для навесного мотора сзади. На некоторых по бокам «були» - выступы вдоль кормовой части для остойчивости. Выезжали на пляжи купаться, на рыбалку, за раками…

До сих пор, когда чувствую запах реки, масла, бензина и выхлопных газов как от мотоцикла, сразу вспоминаю пирс, на котором отец с друзьями возились с моторками и катерами. Я носился между ними и подавал ключи, потом катался с ними на пруду, сидя спереди. Плексигласового переднего стекла не было. Ветер трепал волосы и рубаху, брызги от рядом идущей лодки или катера попадали на лицо, я задыхался от радости, ощущая всё это! На поворотах надо было крепко держаться за сидение и борта. При повороте корма лодки чуть поворачивалась, а нос кидало резко вверх и вбок. Можно было вылететь из лодки. Но я садился низко на спасательный круг, лежащий под передней банкой (сидение спереди) когда начинались гонки. Было и страшно, и весело и, видимо, от всего этого я громко хохотал, почти истерично. Приезжали все мокрые и довольные. От адреналина подрагивали ноги и руки. Садился на разогретые, тёплые деревяшки пирса и от шлёпанья волн по доскам снизу, запаха реки, замешанного на иле, покрывающем столбы пирса, уходящие в воду, запахе рыбы, бензина и масла, выхлопного дыма постепенно успокаивался и отходил от гонок.

Однажды мама с ночёвкой уехала к родителям своим на посёлок помогать тяпать картошку. Отец забрал меня на пирс к друзьям, и они устроили ночные гонки. Было интереснее, потому что нет лодок и катеров на воде и много места, где разогнаться и поиграть поворотами. Один из друзей на вышке управлял прожекторами. Гонки были очень красивыми – в свете прожекторов волны и брызги от поворотов и дымы от моторов вспыхивали разноцветными огнями, шум моторов, прыжки через волны от впереди идущей моторки, резкие повороты, развороты и погоня, крики парней, хохот и подбадривания! Запах реки, рыбы и выхлопов движков, бензина и масла! Ветер с брызгами в лицо!

Вдруг, на одном из поворотов на волне, нашу моторку переворачивает, и я оказываюсь под лодкой. Держусь за какие-то верёвки и дышу воздухом, который под лодкой. Слышу, рядом всплывает чья-то голова и голосом отца кричит мне: «Вдохни глубоко и не дыши несколько секунд!» Он хватает меня за одежду и тянет вниз в темноту воды. Я рефлекторно сопротивляюсь «утоплению» и интенсивно машу руками во все стороны. Резкий толчок вверх выбросил меня у борта перевёрнутой лодки. Отфыркался, задышал. Второй толчок под зад выбросил меня на дно перевёрнутой моторки. Я схватился за что-то и прижался ко дну. Рядом уже подплывали две другие лодки. Крики, маты, хохот и звуки моторов. Плеск воды, запах реки, выхлопных газов, чьи-то руки хватают меня и перетаскивают в рядом причалившую моторку. Отец в воде и держится за перевёрнутую лодку. Двое друзей затаскивают его, и мы тащим перевёрнутую моторку за верёвку на носу.

Выйдя на пирс, освещаемый двумя прожекторами, отец вытер меня купальным полотенцем, которое всегда держал в своём рюкзаке, кто-то мне дал какую-то куртку. Я сидел на тёплых досках пирса и дрожал. Не столько от холода, сколько от перенесённого страха. Всё произошло быстро, и я толком-то и не успел испугаться. А, вот, сидя на пирсе меня начало трясти. Отец сел рядом: «Ну, как ты себя чувствуешь?» Я только смог покивать в ответ, губы тряслись и не могли произнести ни одного слова. «Мамке, только не говори, а то будет скандалище!» Я опять интенсивно закивал. Откуда-то принесли горячий чай, и я пытался дрожащими руками и губами его пить. Термос пошёл по рукам. Это был другой термос - не с чаем…

До сего времени это был наш с отцом секрет. Сегодня его уже несколько лет нет, а мама со своей деменцией ничего не поймёт, даже если и прочитает. Потому и раскрываю этот наш давнишний мужской, крепкий секрет.