Билет в детство

Не знаю, как у вас, но у меня с каждым годом ощущения и впечатления детства словно оживают и проявляются всё более чётко, наподобие переводных картинок, составлявших значимую часть нашего волшебного мира. Учёные, по-моему, называют это ретроградной амнезией, но мне так не хочется ставить на одну доску медицинские термины и то, что хранится в моём сердце.
Может быть, познакомившись с моим нечаянно возникшим в памяти воспоминанием, вы вспомните что-то своё.

Когда мой покойный уже младший брат приезжал ко мне в гости, я, живя давно на Севере, старалась во что бы то ни стало найти хотя бы кусочек баранины, чтобы угостить его щами по рецепту моей бабушки. Потому что знала и ждала, что он после первой же ложки довольно зажмурится и скажет: «Как у Полечки!..» и для меня это будет главной похвалой. В Омске, вернее, в Омской области, граничащей с Казахстаном, в пятидесятые годы, наверное, было проще и дешевле купить половину барашка, потому что жили мы небогато и меню наше очень даже отличалось от ресторанного.
 
Я уверена в том, что у каждого из вас в калейдоскопе памяти детства есть какое-то блюдо, что может унести вас на машине времени так далеко, что вам захочется там побыть хотя бы в воспоминании. И вы непременно будете искать с ним встречи в вашей взрослой жизни, потому что оно для вас – особенное, волшебное, вызывающее тёплую волну в сердце.

Не упрекайте меня в том, что я, как Робин Бобин Барабек или Гаргантюа с Пантагрюэлем, зациклена на еде (в данном конкретном случае), но ведь ни один пазл наших воспоминаний – ни события, ни люди, - не могут быть воспроизведены с такой точностью. А посему поделюсь ещё одной «меткой», которая при воспроизведении её сегодня, неизменно дарит мне и сладость, и печаль. И по всем законам кулинарии такое сочетание придаёт блюду не только изумительный вкус, но и изысканность.

В далёком 1966 году, – не пугайтесь столь древней цифры, – я поступила на санитарно-гигиенический факультет Омского медицинского института, пойдя по стопам мамы и не имея финансовой возможности ехать, к примеру, в Москву, чтобы воплотить свою мечту стать журналистом. Но, к слову сказать, в институте я все годы «проработала» в многотиражной институтской газете и сейчас хорошо понимаю, что в нашей жизни не получается только то, чего мы недостаточно сильно хотели. Не обращайте внимания на то, что мысль моя постоянно пытается свернуть в сторону от темы повествования, – это уже возрастное. Начинаю говорить – и меня уже трудно остановить.

Так вот, поступила я в институт, а в советские времена все студенты (и не только) ездили в сентябре на уборочную. Для нынешней молодёжи было бы понятнее, если бы это новое для них слово стояло в кавычках, но в те времена страна не могла обойтись без такого количества дополнительной рабочей силы. Конечно, сразу возникает вопрос: а как же сейчас-то страна без этого управляется? Но это я опять пытаюсь увести вас в сторону.

Меня назначили старостой группы, и шесть лет моим основным занятием была подача рапортичек, покрывающих отсутствующих, на лекциях. И вот возникает ситуация – вся группа и весь первый курс едет на уборочную, а я поехать не могу, т.к. в очередной раз свернула своё колено (донимающее исправно меня всю жизнь), и у меня была справка об освобождении. Поэтому меня определили в институтскую библиотеку помогать её работникам. Вы спросите: а при чём здесь билет в детство через гастрономические «метки»?

Я уже писала о том, что жили мы если не бедно, то бедновато – мама работала одна, пенсии у бабушки не было, отец пил и, не вдаваясь в живописные подробности, скажу только, что мой «ланчбокс» или «тормозок» по-тогдашнему не мог содержать любимые всеми нами бутерброды с колбасой или сыром, к примеру. У нас на огороде (а жили мы в своём доме) росли помидоры, которые к сентябрю так раздувались и наливались соком, что одна штука не входила в раскрытую ладонь. Если её разломить, то "сахарная" поверхность разлома была покрыта словно заснеженными капельками и сулила радость нехитрой трапезы. Сладкий вкус помидор детства так и остался неповторимым.

Так вот, мой обед или перекус каждый день состоял из гигантской помидорины и пары кусочков серого (по шестнадцать копеек) хлеба, тоненько смазанного маслом. Не могу сказать, чтобы мне в то время чего-то не хватало, наш скромный быт учил довольствоваться тем, что имеешь. Но с тех самых пор, видя помидорину, напоминающую мне гиганта из детства, я, несмотря на все диеты и запреты, покупаю вместе с ней булочку Дарницкого хлеба (ну, нет сейчас того хлеба по шестнадцать копеек!), пачку сливочного масла (которое, как оказалось, бывает и 72,5 и 82,5%, и Бог знает, какое – и масло ли вообще) и уединяюсь со своими воспоминаниями.
 
А в страну воспоминаний стоит только вступить, как ты поймёшь, что она с каждым годом как будто расширяется и предлагает нам столько прогулок, сколько может вместить в себя наше сердце.