Ошибка 404. Цифровой детокс по Указу

Мир гудел. Точнее, он вибрировал миллиардами пакетов данных, струящихся по проводам и эфиру. Финансы, мед.ицина, логистика, развлечения, общение – все было пронизано паутиной. И вот, в этот самый пик цифрового развития, абсолютно неожиданно от Глобального Совета Безопасности и Стабильности грянул Указ...

***

Я проснулся от тишины. Не от тишины звуков, а от тишины фона. Нет привычного мерцания умных устройств в режиме ожидания. Нет push-уведомлений на часах. На экране смартфона – лишь время и надпись «Ожидание сети». Сначала подумал, что забыл оплатить интернет. Потом вспомнил, что оплачивал на днях. Перезагрузил телефон. Ничего. Экран телефона взаимно смотрел на меня в полном недоумении. Я выглянул в окно, в надежде увидеть гуляющих людей, привычно уткнувшихся в свои смартфоны. Но густая и липкая паника уже висела в воздухе дворов и улиц города. Люди стояли посреди улицы, тыкая в мертвые экраны и оглядываясь друг на друга. На их лицах читался немой вопрос: «Только у меня?».


Глобальная новость пришла старомодно – через громкоговорители на столбах, оставшиеся с прошлой эпохи «на всякий случай». Голос был холодный, металлический, лишенный эмоций, как синтезатор речи.

«Внимание, внимание! Граждане, просим сохранять спокойствие. Доносим до вашего сведения, что во исполнение решения Глобального Совета Безопасности и Стабильности (ГСБС), в целях преодоления системного кризиса сознания и восстановления психического здоровья человечества, глобальная информационная сеть «Интернет» отключена на неопределенный срок. Все цифровые системы, зависящие от неё, переходят в автономный режим или приостанавливают работу. Вышки сотовой связи так же отключены для всеобщего блага человечества. Принимаются экстренные меры для обеспечения базовых потребностей населения. Сохраняйте спокойствие. Доверяйте Плану».

Доверять? Когда твой цифровой кошелек превратился в набор бесполезных символов... Когда карта в твоей руке стала просто куском пластика... Когда даже кофемашина в углу офиса, требующая подключения к сети, молчаливо умерла!


Отчаяние сменилось хаосом, а хаос – медленным, мучительным отползанием назад во времени. Банки закрыты. В магазинах – столпотворение. Наличных почти ни у кого нет. Те крохи бумажных денег, что хранились у людей на черный день в старых книгах, мгновенно стали бесценными. Их запах стал запахом выживания.

И вот они появились. Сначала единично, потом как грибы после дождя... Механические кассы. Громоздкие, железные монстры с клавишами, трещотками и ручкой для пробивания чека. Кассиры, которые привыкли к бесконтактным системам, смотрели на них как на инопланетные артефакты. Обучение шло на ходу, под гул толпы и плач детей.

Пальцы кассиров очень быстро наработали болезненные мозоли. Касс-чек! – скрипела ручка, оставляя синий отпечаток на ленте. Этот звук стал новым саундтреком апокалипсиса.


Кнопочные телефоны пенсионеров, и разнообразные смартфоны всего поголовья населения, стали дорогими безделушками, которыми можно было колоть орехи или прижимать бумажки с надписями от руки, в которых содержалась важная информация.

А потом зазвонил старый проводной аппарат у соседа. Тот самый дисковый телефон, цвета слоновой кости, десятилетиями пылившийся в углу. Звонок был резкий, пронзительный, почти пугающий в новой тишине. Сосед снял трубку с видом человека, берущего в руки древний артефакт.

«Алло?» — Его голос дрожал. — «Да, Маша? Как?! По городской? Работает?!»

Волна прокатилась по дому. Люди кинулись откапывать свои старые аппараты. Работала только аналоговая городская телефонная сеть, чудом сохранившаяся, как пережиток прошлого, но вот подключение городских телефонов осталось далеко не у всех.
Разговоры людей были краткими, обрывистыми. Голоса звучали чужими, непривычными. Это была связь, но какая-то странная… словно голая и недоверчивая.


Физическая ло.мка пришла чуть позже, но к каждому из нас. Да, именно так: головные боли, дрожь, беспричинная тревога, бессонница. Мозги, привыкшие в лёгкому дофамину, добытому от просмотра ленты соц.сетей, отчаянно требовали свою дозу. Люди метались, не зная, куда деть руки и куда смотреть. Врачи говорили о массовых случаях панических атак и депрессии.

Доктора, оставшиеся без доступа к электронным рецептам и базам данных, столкнулись с резким снижением эффективности своей работы. Им приходилось вновь листать бумажные справочники, тратя драгоценное  время на поиски необходимой информации, постановку диагноза и подбор лечения. Даже опытные специалисты, привыкшие быстро находить нужную информацию с помощью цифровых инструментов, оказались в условиях, где привычные процессы становились трясиной, в которой все процессы тонули, становясь сложнее и медленнее.  И с этим столкнулись не только врачи. Почти все, кто имел огромный опыт по поиску информации, и те, кто быстро и легко решали вопросы с помощью «окейгугла» — стали словно младенцы, заново изучающие мир.


И тут поползли слухи. Сначала шепотом, в очередях за хлебом или у колонки с водой (ведь умные системы водоснабжения тоже легли, а старые реанимировать пока было сложновато).

«Это не про здоровье…» – бормотал седой мужчина, нервно озираясь. — «Они нашли что-то… там.. в Сети. Что-то… проснулось. Или прорвалось. Нечто, что ест человеческое сознание. Как червь в яблоке. Отключили, чтобы сдержать...»

«Нет!» – шипела женщина в платке. — «Они скрывают от нас, что магнитные бури стали настолько сильными, что просто уничтожили все системы связеобеспечения. Представляете, как эти бури действуют на здоровье? Если все об этом узнают, то люди по-пАдают со страху! Я одна здесь чувствую, что мой мозг плавится под воздействием агрессивной солнечной энергии?»

«Да всё не так! Это же Сияющие!» – внезапно выкрикнул юноша с горящими глазами. — «Я читал перед… перед отключением! ГСБС – марионетки! Ими управляют Сияющие! Сущности из чистого света и информации! Они решили, что мы недостойны их дара! Что мы осквернили Сеть! И теперь… теперь они нас переформатируют!»


Безумие? Возможно. Но в городе, где деньги считали на счётах, а услышанные из радио-точки новости передавались из уст в уста, обрастая невероятными подробностями, любая теория казалась правдоподобной. Людское отчаяние искало хоть какое-то объяснение, хоть какую-то видимую причину безумия их мира.

Спустя несколько недель, жизнь… налаживалась. Если это можно так назвать. Работали заводы, выпускавшие механические кассы и дисковые телефоны. Бумажные газеты выпускались пока ограниченным тиражом, по подписке для избранных. Они пестрели статьями о возрождении подлинного человеческого общения, о пользе цифрового детокса, о героях-рабочих, восстанавливающих надежные технологии. По телевизору наладили вещание строго по расписанию с нескольких оставшихся государственных каналов. Там показывали счастливые семьи, играющие в настольные игры. Радостные бабушки вязали на спицах, передавая свой опыт внучкам. А самой интересной программой стало вечернее чтение, где в прямом эфире дикторы читали для населения бумажные книги.

Несмотря на кажущуюся нормализацию существования, глаза у людей были пустые. Пустые и настороженные. Иногда казалось, что в глазах у каждого сверкали застывшие слёзы… Слёзы отчаяния, которые так и остались внезапно невыплаканными.

Мы научились жить без Сети, как учатся жить без руки или ноги. Хромаем, но живем. Мы общаемся лицом к лицу, но в разговорах висит невидимая стена недоверия и непонимания.

Кто-то из людей всё же пытается верить в психическое здоровье, которое последует за отключением интернета... Кто-то шепчет о Сияющих, в ожидании переформатирования и лучшей жизни... Кто-то просто ждет, когда можно будет снова залезть в знакомую цифровую нору… Но эта категория людей является самой уязвимой. Их надежды создают им всё больше боли, от которой нет лекарств, и которая никогда не найдёт утешения в волнах интернета.


Иногда ночью, глядя на звезды, такие непривычно яркие, я ловил себя на мысли: а что, если они правы? Что если в этой тишине, в этом медленном ритме механических касс и дисковых телефонов, есть какая-то исковерканная, страшная правда? Что если Сеть действительно несла в себе нечто... чужеродное? Нечто, что тихо переписывало нас изнутри, делая удобными, предсказуемыми, управляемыми в глобальном смысле? И теперь, отрезанные, мы стали дикими, непредсказуемыми, опасными – и для них, и для самих себя?

Или же кто-то решил загнать человечество обратно в клетку, в которой у людей нет возможности жить по их собственным желаниям и мечтам? Чтобы никто и никогда больше не вышел из под контроля, и не посмел шагнуть в новое развитие? Но кто знает, на что способна крыса, загнанная в угол?


Ответа нет. Только скрип ручки механической кассы да одинокий гудок дискового телефона в ночи. Мир сжался до размеров города, квартала, комнаты. И будущее, если оно есть, больше не сияет на мониторах. Оно скрыто во тьме, пахнет машинным маслом и старой бумагой, и шепчет безумными теориями в тишине, которая уже никогда не будет прежней. Это не возвращение в прошлое. Это прыжок в новую, странную и пугающую реальность, сотканную из отчаяния, ностальгии и леденящего кровь вопроса:

Что же они на самом деле увидели в той бездне, что заставило их выключить солнце цифровой эры?