Харам Адонаты Глава 11. Коварство греков

Глава 11. Коварство греков

Славянское посольство выступило утром, когда взошло солнце. Далеко на Севере темнели отдельные облака, пахло сыростью и опавшими листьями, но было не по-осеннему тепло. Пятьдесят воинов, одетые в новые одежды, сопровождали Ждана. На его копье болтался бунчук из конского хвоста, окрашенный в красный цвет, признак принадлежности копья князю. 
Помимо воинов князя сопровождала Адоната и ее служанка. Адоната так привязалась к византийке, что Ждану пришлось уступить и позволить рабыне сопровождать княгиню. Оказалось, что рабыня хорошо управляется с лошадью, и самостоятельно нагрузила ее двумя мешками со всем своим имуществом. Особенно удивило Ждана то, что византийка также прихватила с собой и клетку с голубями. Она долго пристраивала клетку на боку лошади, и обеспокоенные голуби рвались наружу. Рассерженная беспокойством голубей рабыня то и дело открывала дверцу и заталкивала птиц обратно вглубь клетки.
- Она тебе нужна? – спросил Ждан.
- Ждан, она настоящая мастерица по одежде! Она подберет нам с тобой правильно украшения и поможет мне украсить лицо в соответствии с греческими правилами.
Ждан взглянул на Адонату и хотел возразить, что ей никакие краски на лице не нужны, так как она и так достаточно красива, но в это время рабыня не удержала своих голубей. Двое из них – один за другим – вырвались из клетки и понеслись ввысь в голубое небо. Рабыня вскрикнула, быстро захлопнула дверцу клетки, и запричитала, вскидывая руки с разукрашенными ногтями к небу.
- Чего она кричит?
- Она переживает, что голуби у нее вырвались и теперь к ней обратно не вернутся. А они – это воспоминания о ее прежней свободной жизни, о ее семье. Она их любит и лелеет!
- Ничего себе лелеет! Она им едва шеи не свернула, пока заталкивала об-ратно в клетку. Даже перья растрепались...
Через некоторое время рабыня взобралась на лошадь и, спокойно оглядываясь по сторонам, была готова пришпорить свою лошадь и  вместе со всеми отправиться в поход. «Странная женщина!» - подумал Ждан. Подозвав гуляма из личной охраны, он приказал ему глаз не спускать с рабыни.
- Проследи за ней! Не нравится она мне.
Воин ответил на арабском языке:
- Я тебя понял, эмир!..
Через неделю пути группа Ждана вошла в степи Дикого поля. Степь всегда была дорогой для многих: шли торговые караваны, пробирались разведывательные отряды разных кочевых племен, жадно вглядываясь в окрестности в поисках добычи, целые народы топтали ее копытами своих лошадей в поисках свободных для проживания земель.
К удивлению настороженных гулямов, за семь дней пути посольство сла-вян не встретило ни одного каравана. Степь как будто вымерла. Даже дикие животные и те встречались очень редко. В середине своего пути гулямы встали на однодневную стоянку, чтобы отдохнуть и привести себя в порядок.
- Как становимся на отдых? – спросил сотник.
- Как обычно, кошем, - ответил Ждан.
Лагерь огородился двумя рядами острых кольев, лошади кормились на привязи внутри изгороди, а на вершине ближнего холма постоянно находился дозорный. Облокотившись на подголовный валик Ждан наблюдал, как служанка расчесывала волосы Адонаты. В это время воины готовили пищу, и порывы ветра иногда доносили клочья вонючего дыма от сгорающих кизяков. В такие моменты византийка морщилась, брезгливо отворачиваясь в сторону.
Ждан прикрыл глаза и уже хотел немного вздремнуть, как заметил быст-рый взгляд рабыни. Она, старательно расчесывая волосы Адонаты, молнией прошлась по нему глазами и тут же отвернулась в сторону. Он сделал вид, что не заметил ее хищного взгляда и, удобнее устраиваясь на кошме, даже повер-нулся к женщинам спиной. Он знал, что гулям, которому было поручено сле-дить за рабыней, не упустит ни одного подозрительного момента. Незаметно, прислушиваясь к тихому говору женщин на греческом языке, Ждан уснул.
Разбудили его крики. Подхватившись, он увидел, что дозорный гулям борется с рабыней, пытаясь что-то отнять у нее. Византийка извивалась, как змея, и царапалась, как злая персидская кошка. В стороне от них стояла пустая клетка – в ней голубей уже не было! Наконец воину надоело бороться с рабыней, и он ударил ее кулаком по голове. Она ослабла и, потеряв сознание, осела на землю. Гулям вырвал из ее рук белый сверток и торжествующе понес его Ждану.
- Эмир, смотри, что она сделала!
Он протянул Ждану мертвого голубя, к шее которого оказался привязан-ным узкий обрывок светлой ткани. На нем было завязано несколько необычных узелков. Ждан понимал узелковую письменность. Три узелка означали: «Ночь, отдых, пять десятков»
Гулямы быстро разобрались, что случилось. Одни из них сели на лошадей и разъехались во все стороны дозором, а другие сгрудились возле своего эмира. Последнее решение о судьбе лазутчицы, уже пришедшей в себя, было за ним.
Рабыню подхватили под руки и притащили к Ждану. Он стоял и внима-тельно смотрел на греческую, как он теперь предполагал, лазутчицу.
- Ты - женщина! Зачем тебе это надо?
Растерянная Адоната перевела слова Ждана. Еще недавно рабыня ей была как подруга, они вели светские беседы, и было видно, что женщина легко ориентируется в дворцовых тонкостях. А это говорило о ее принадлежности в предыдущей жизни к высшему обществу.
Византийка насмешливо посмотрела на Адонату и ответила на чистейшем арабском языке:
- Вы окружены, и войска хазар и греков уже приближаются, чтобы уни-чтожить вас! Но воины могут остаться в живых, если они свяжут своего эмира и персиянку и сдадут грекам. За вас они получат много серебряных монет.
- Эмир, что с ней сделать? Отрубить голову? – спросил на этот раз на тюркском языке дозорный гулям.
Он еще не остыл от схватки с византийкой и иногда зализывал царапины на своих руках, готовый в любой момент выхватить саблю и казнить лазутчицу.
- У вас нет выбора! Вы должны связать эмира и отпустить меня. Только в этом случае вы останетесь живы!
Новые слова византийка произнесла уже на тюркском языке, показывая, что владеет еще и этим языком. Но ее слова вызвали только смех у гулямов – смертью их нельзя было испугать. Смерть в бою – это самая достойная смерть для воина-гуляма!
- Как близки уже войска греков и хазар, рабыня? – спросил Ждан.
- Большой дугой они уже окружили тебя и к вечеру будут здесь! Если ты сдашься грекам, то твои воины останутся живы!
- Кому я нужен, рабыня?
- У Византии договор с сирийским халифом о мире и дружбе. После гибели египетского султана он теперь управляет всеми арабскими территориями, включая и Египет. Теперь он не смотрит в сторону Византии, и свои войска направит на Согдиану и Пиренеи. Взамен он потребовал твою голову и живую персиянку.
На этот раз Ждан задумался надолго. В такую ситуацию он еще не попа-дал. Гулямы стояли рядом, не смея нарушить размышления своего эмира. И только Адоната, еще не знакомая с таким явным вероломством, шагнула вперед и вцепилась в локоть Ждана.
Он обеспокоенно взглянул на нее и снова спросил лазутчицу:
- Если я сдамся грекам, то похода на славянское княжество не будет?
Принимая раздумья Ждана за растерянность и испуг, лазутчица пояснила:
- Гулямы станут воинами хазарского кагана, а славяне будут наказаны.
- Эмир, я отрублю ей голову! – настаивал гулям, до этого следивший за рабыней.
В голове Ждана уже созрело решение. Он приказал:
- Снимаемся с лагеря и идем в Каффу. Нам надо опередить войска и не допустить сражения. Я сдамся правителю Каффы!
- Эмир?! Ты что?! Гулямы не сдаются! – вскричали гулямы.
Но Ждан был непреклонен:
- Воины, настал момент, когда надо сделать то, что невозможно для воина-гуляма. Я хочу спасти вас, моих товарищей! Я вырос с вами в одном шатре, мы прошли вместе много битв и сражений, и я не хочу, чтобы вы погибли вместе со мной.
- Рабыню убить? – снова спросил воин, охранявший византийку.
- Она спасла нас от гибели, предупредив, что мы окружены войсками. Дайте ей запасную лошадь, Драху. Пусть на ней она едет впереди воинов и покажет нам путь в Каффу. Она спасет нас!..
Воины переглянулись. Кобыла по имени Драха не терпела чужих наездников, и никто больше пяти расстояний полета стрелы на ней не мог удержаться. В конце такого расстояния Драха обычно вставала на дыбы и сбрасывала своего наездника. Если не получалось сбросить, то она могла упасть на бок и перекатиться с боку на бок, ломая кости наезднику. Кобылу давно хотели пустить на мясо, но из ее жеребят всегда получались сильные и выносливые лошади. Поэтому ее берегли и использовали в основном для перевозки грузов. Вот и на этот раз на ней висели мешки с зерном и, чувствуя запах корма, кобыла то и дело тянулась к мешкам, пытаясь прогрызть в них дырку.
Ошеломленная таким неожиданным поворотом судьбы, византийка только растерянно оглядывалась по сторонам, наблюдая, как готовятся гулямы к дальнейшему походу.
Гулям подвел ей Драху и потребовал:
- Садись в седло! И держись крепче, а то она норовистая – не каждого терпит.
Не веря в свое счастье, византийка легко взобралась на лошадь и уверенно поехала впереди отряда гулямов. Ей, дочери потомственного византийского вельможи, хорошо была знакома езда верхом на лошадях и среди своих подруг она слыла неплохой наездницей. Поэтому слова гуляма о том, что лошадь своенравная, она пропустила мимо ушей.
Весь отряд гулямов наблюдал за тем, что должно было произойти дальше. Драха сначала вела себя спокойно, но, почувствовав слабость руки наездника, вскоре перешла на легкий галоп. С каждым шагом недовольство лошади росло, и она, зверея, все больше убыстряла свой бег, унося вглубь степных холмов рабыню…
По команде Ждана воины развернулись на запад, чтобы в перелесках на границе леса со степью скрыться от хазар. Но через четверть дня они наткну-лись на неизвестных конников, которые не стали сближаться с гулямами, осторожно охватывая их полукольцом. День клонился к закату и Ждан решил прорваться сквозь неплотную цепь вражеских воинов, но те развернули лошадей и отступили, уплотняя свои ряды. Это могло говорить только об одном – чужие воины не отступят и готовятся к схватке с гулямами.
Учитывая, что их было несколько сотен, Ждан решил отступить на восток, чтобы дождавшись темноты, прорваться на север в славянские земли. Но оказалось, что и на востоке их ждали многочисленные отряды конных воинов. А когда гулямы уже откровенно рванули на север, то путь им тоже преградили конники. Судя по одежде и бунчукам на копьях – это были хазары. Они были настолько многочисленны, что Ждан не рискнул подать сигнал атаки.
- Что делать будем, эмир? – спросил один из гулямов.
- Они нас отжимают на юг, в какую-то западню. Пока отступаем в этом направлении, лошадей беречь! Главное - дождаться ночи, а там пойдем на прорыв.
Через некоторое время многочисленные отряды хазар выдавили полусот-ню гулямов точно на юг и на небольшом плато в лучах заходящего солнца в сверкающих позолоченных доспехах их встретили греческие пехотинцы. Ров-ные ряды греков, прикрывшись римскими щитами, ощетинились копьями. В центре построения над пешими воинами возвышался всадник в шлеме с перьями.
Ждан оглянулся. Хазарские всадники настойчиво прижимали гулямов к грекам, но сами, похоже, не собирались вступать в схватку, предоставляя такое право хорошо обученным греческим воинам. Гулямы сделали несколько кругов и остановились – вражеский строй уплотнялся, кольцо чужих воинов сужалось.
- Эмир, от греков выехал конник для переговоров!
Ждан и сам видел, что греческие воины расступились, пропустив своего командира. Тот пришпорил лошадь и, отъехав на расстояние, равное половине полета стрелы, остановился, жестом приглашая Ждана на переговоры.
- Гулямы, здесь еще не было осенних дождей и растительность высокая и сухая. Откройте мешки со стрелами с греческим огнем! По моей команде пус-кайте стрелы во все стороны, так как ветер непостоянен, закручивает во все направления. Он быстро раздует сильный огонь. Основную часть стрел направляйте на греческую фалангу. От степного пожара они расступятся, и мы тогда прорвемся.
Ждан открыл сумку и надел красную накидку, а воины - желтые. Огля-нувшись на Адонату, он потребовал:
- Надень красную накидку. И ни на шаг не отставай от меня!
- Но право на красную накидку есть только у эмира!
- Ты - моя жена, и я присваиваю тебе право пользоваться красной накид-кой! Воины должны хорошо видеть, где мы с тобой находимся.
Греки, не знавшие поражений с большим числом воинов, чем полусотня гулямов, заметили, что темно-серые фигуры покрылись желтыми и красными накидками, переглянулись, не понимая, чтобы это значило.
Один из старых воинов пояснил:
- Когда гулямы надевают накидки, то это значит, что они будут сражаться насмерть.
- Какое сражение?! – удивился молодой воин, никогда не встречавшийся с гулямами в бою. – Нас тысячи!.. Через мгновение от них ничего не останется…
Но спор греческих воинов прервала встреча двух военачальников. Ждан вплотную приблизился к тучному греку, надменно восседавшему на толстом, не пригодном для дальних переходов, коне.
- Что тебе надо, грек? Мы – славянское посольство княжества гулямов к греческому правителю Каффы. Он нас ждет! Почему ты выражаешь к нам не-уважение и препятствуешь дальнейшему пути?
Грек с лоснящимся выбритым лицом гордо обвел вокруг рукой, указывая на многочисленных окруживших гулямов воинов:
- Тебя никто, гулям, не ждет в Каффе! Ты должен отдать нам дочь шаха! Ее ждут великие почести! А сам сложи оружие и надейся на благосклонность правителя Каффы!
И ехидно улыбнувшись, бросил сквозь зубы:
- Тебя обманули, гулям...
Это были последние слова грека. Выдернутая Жданом из ножен сабля сверкнула в воздухе и, казалось, только коснулась шеи грека. Но его голова тут же отделилась от туловища и плавно заскользила по шее лошади, заливая ее кровью. Испуганный конь грека вскинулся на дыбы и шарахнулся в сторону.
- Прижмись к шее кобылы! – крикнул Ждан, увлекая за собой Адонату и уходя из-под обстрела греческих лучников.
Десятки стрел мелькнули в воздухе, но греки опоздали – Ждан и Адоната уже покинули опасное место. Они остановили лошадей в центре круга, наблю-дая, как гулямы, разделившись на десятки, поджигали ткань, пропитанную со-ставом «греческого огня» на удлиненных наконечниках специальных стрел и пускали стрелы в сторону греков и хазар. Как хорошо знали гулямы, степной пожар никогда не бывает спокойным. Возникший вихрь тут же раздул огонь, и небольшие очаги пламени мгновенно превратились в лаву огня, стеной обрушившегося на степь и вражеских воинов.
- Мы не сгорим? – испугалась Адоната, наблюдая, как рассыпалось при наступлении огня стройное построение греческих воинов.
- Не отставай! – крикнул Адонате Ждан и, дождавшись усиления огня, поднял выдернутую из ножен саблю, что означало: «За мной!»
Ждан направил Гуло прямо на разбегающихся греческих воинов, и полу-сотня вышколенных гулямов в плотном строю ринулась вслед за ним. Кто-то из греков попытался оказать сопротивление, но был уничтожен, и, опережая огонь, гулямы прорвались сквозь кольцо враждебных войск. Вечерние сумерки сгущались, и оставшийся позади огонь казался особенно ярким и страшным: языки пламени рвались в небо, гул разрастающегося степного пожара усиливался, сполохи от огня кровавыми тенями отражались на редких и низких облаках. Ждан оглянулся и вздохнул с облегчением – занятые спасением от огня хазары их не преследовали. Он развернул группу на север и первую остановку сделал в середине ночи, чтобы осмотреться и привести себя в порядок. Кругом стояла тишина, взошла луна и только далеко на юге виднелись проблески степного пожара.
Потерь не было, но раненых греческими стрелами оказалось больше десятка. Раненым гулямам оказали помощь, выставили дозорных и прилегли отдохнуть. Но уснуть не удалось. Послышался топот конских копыт и воины натянули луки, чтобы стрелами в упор встретить врага, но на поляну на полном скаку влетела Драха и, почуяв запах знакомого табуна, резко остановилась, всхрапывая и роняя в тусклом свете луны на землю обильную пену.
Кобыла, которую в схватке никто не отслеживал, встретили короткими репликами:
- Не потерялась! Нюх, как у пятнистой собаки египетских фараонов!
- Верная лошадь!..
Кобыла крутнулась по стоянке среди лошадей и, остановившись, невозмутимо принялась тянуться к мешкам с зерном, закрепленных на ее крупе позади седла.
- За такую преданность дайте ей зерна! – распорядился Ждан.
Остаток ночи воинам удалось вздремнуть, но с появлением первой полоски света они уселись на своих лошадей и последовали на север. Следующую остановку Ждан разрешил только вечером, когда удалось найти глубокий овраг, окруженный со всех сторон кустарником. Внутри его нашлось полноводное озерцо для водопоя лошадей, да и зеленой травы рядом с водой оказалось достаточно.
Посчитав, что овраг - безопасное место для ночлега, Ждан разрешил жечь костры и готовить пищу. Он был спокоен: война - это обычное дело. Иногда ты наступаешь, а иногда приходится и отступать, но от вероломства греков в душе у него саднила заноза – он не смог отомстить за свое рабство греческой Каффе, как предполагал в начале похода из Персии, и скорее всего уже не сможет. Слишком неравные силы у него и у объединенных войск хазар и греков.
- Ты не расстроен, что причиной нападения стала я? – спросила Адоната.
- Нет! Наша встреча с тобой случилась по воле богов. Ведь именно ты выбрала меня!
- Но чтобы я выбрала тебя, ты должен был остановиться и посмотреть мне в глаза!
- Я ни о чем не жалею, Адоната!
Он протянул руку и осторожно коснулся ее густых и черных волос. От этого ласкового прикосновения Адоната закрыла глаза. Еще полгода назад она даже предположить  не могла, что окажется здесь, в дикой степи, среди варваров, ради этого безродного гуляма, поддавшись чарам его бездонных голубых глаз. Она тоже ни о чем не жалела, чувствуя, как его горячая рука касается ее тела…
На этот раз, едва не загнав лошадей, отряд Ждана добрался до поселения гулямов за три дня. Он торопился, так как предполагал, что в его отсутствие хазары попытаются напасть на недостроенную деревянную крепость. И как оказалось, он не ошибся.
Суровый Гор спокойно доложил эмиру, что отбиты две атаки разведыва-тельных групп хазар. Вдобавок зашевелились варяги, но и им нанесено поражение с сожжением греческим огнем трех драккаров. Варяги, как показали захваченные пленные, оказались племени свеев. Они сообщили любопытную новость: варяги готовят большой флот, чтобы до наступления зимы разгромить укрепления гулямов и совместными усилиями с греками оттеснить гулямов в степь, где их встретит армия Дагестанского наместника кагана Тудуна.
- У него больше десяти тысяч воинов, - сказал Гор, - и они идут сюда, чтобы нас уничтожить, а кривичей снова принудить платить им дань.
- Помимо гулямов, что могут выставить племена кривичей и древлян?
Гор качнул головой, выражая досаду.
- Древляне ушли на запад! Они не желают воевать с хазарами, опасаясь, что те уничтожат их племя.
- Ну а кривичи?
- Эмир, кривичи тоже не верят, что совместными усилиями можно побе-дить огромное войско хазар.
Ждан почувствовал, как закипает гнев – он не ожидал такого предатель-ства!
- Это ответ Аспирга? Я потребую, чтобы он явился ко мне и убью его!
- Нет, это ответ всех старейшин.
- А как же клятва на крови?! Они хорошо подумали, чтобы решиться на такой поступок, как отказ от клятвы? Иди, Гор, и вызови ко мне всех сотников!
Адоната подошла к Ждану и положила ему руку на плечо:
- Я поговорю сегодня вечером с огнем?
- Да! Пожалуй, такое время наступило.
Ждана не столько задело коварство греков, сколько поразило отступление от клятвы старейшин племени кривичей. Но с другой стороны он понимал, что устоять против хазар и греков с тем количеством гулямов, что у него, невозможно. Надо было максимально воспрепятствовать движению хазар и греков на земли, подвластные гулямам, затянуть время их наступления и что-то придумать неожиданное, спасающее воинов и их семьи.
Сотники заходили в шатер эмира – Ждан наотрез отказался находиться в деревянном доме – и, наклонив головы в знак приветствия, садились, скрестив ноги. Он внимательно вглядывался в их лица, такие знакомые ему много лет, и не находил ни одного, чтобы оно выражало беспокойство или страх. Война - обычный удел воинов-гулямов, и они, доверяя своему эмиру, спокойно готовы были встретить любую опасность.
- Сотники! – начал Ждан. – На нас идет большое войско хазар, отряды греков и варягов. Союзников у нас больше нет – кривичи и древляне предали нас, и ушли в глубину леса. В лесу сражаться мы не обучены. За полгода похода воины обзавелись семьями и это нам мешает. Сегодня я жду от вас совета, а завтра приму решение, которое вы должны будете исполнить. Что скажете, гулямы?
Молчание длилось недолго.
- Эмир, если противник многочисленнее и сильнее нас, то нам надо его обмануть и отступить. В открытом бою мы погибнем! А время для этого еще не наступило, - заявил один из сотников.
- Семьи мы не можем бросить! – добавил второй сотник. – У некоторых воинов скоро появятся дети.
- Ну а ты что скажешь, Гор? – повернулся к лучшему сотнику Ждан.
Тот долго молчал, уставившись в расстеленный на полу шатра войлок. Было заметно, что Гор с чем-то боролся, хотел высказаться, но в присутствии других сотников никак не решался.
- Я думаю, нам нужно отступить! – подтвердил Гор.
Ждан обвел своих верных друзей глазами, понимая, что высказавшиеся воины выражают мнение и других сотников.
- Тогда готовьтесь вместе с семьями к новому походу – мы бой не примем и отступим! Для этого вам два дня на сборы. Все торговые корабли, что подойдут к пристани, захватить и отдать на разграбление воинам, торговцев уничтожить. Перед уходом подожжем крепость – иначе она достанется варягам. И торопитесь – враг на подходе!
Сотники поднялись и вышли из шатра. И только Гор задержался, не осмеливаясь поднять на эмира глаза.
- Ты что-то хочешь сказать? – спросил Ждан.
- Эмир, мы с тобой знаем друг друга много лет… - несмело начал Гор.
Он еще немного помялся, а потом решительно признался:
- Я не могу идти с тобой!
- Гор…
- Эмир, меня избрали старейшиной рода вместо Аспирга! И я… Квета, моя жена… мы не сможем покинуть род и уйти с тобой!
Гор взглянул на эмира, в гневе быстрого на расправу, и был готов к его любому решению. Но эмир был удивительно спокоен.
- Ты один остаешься или есть еще воины, что желают остаться с тобой?
- Почти вся сотня! У них жены  из рода Кветы.
- Гор, ты мне друг, и я от тебя такого не ожидал, но я разрешаю тебе остаться в племени кривичей. Десятая часть лошадей и казны гулямов – твоя! Но тогда, пока мы готовимся покинуть земли славян, на твою сотню ложится важная задача – поджечь степь! Ветер как раз дует с моря в сторону степи и огонь должен пойти навстречу хазарам. Огонь лишит корма их лошадей и, возможно, остановит набег.
- Эмир, все сделаем!..
- И помни! Если враги заставят нас когда-нибудь прийти в твои края, то ты должен дать нам жилище, еду и зерно.
- Я все понял, эмир!..
Гор поклонился эмиру и вышел. Он был в смятении – эмира  в его задум-ках он понимал редко. Так случилось и на этот раз.
- Разрешая части гулямов остаться с кривичами, ты ослабляешь свое вой-ско! – вмешалась Адоната. – Они все равно погибнут в этом диком лесу.
- Я не знаю, куда нас заведет дорога судьбы, но в этом лесу, пока Гор и  гулямы его сотни будут живы, мы всегда найдем убежище! Может его изберут князем и у него получится то, что у меня не получилось. До сих пор удивляюсь, что врагов много, а возможностей мало – лес кругом! Негде развернуться…
- Я думаю, что ты пришел к ним слишком рано! Они еще не готовы к княжеству. Возможно, нашей жизни не хватит, чтобы у этих славянских племен появилась сила, равная ханству или княжеству. Пока у них удел жить в лесу и кормиться тем, что лес и реки дают.
Ждан слушал жену, уставившись в одну точку на стене шатра. Адоната сидела рядом, не шевелясь и стараясь не помешать его мыслям. Наконец он очнулся и попросил:
- Поговори сегодня с огнем! Я скажу тебе, что надо спросить у него…
Они еще долго сидели у костра после того, как Адоната провела ритуал. Огонь вел себя беспокойно, и только в конце пламя поднялось высоко и ровно, жадно пожирая сухие ветки. Но Адоната не подкладывала в огонь больше сучьев, опустив, как и Ждан, в глубоком раздумье голову вниз. То, что предсказал огонь, смутило их обоих. Пути для отступления на запад не было. После набега гулямов на поселение, германцы собрали воинов и готовы были уничтожить их, если они попробуют  прорваться вглубь Европы. А с юга и востока на них давят греки и хазары, с севера группируются варяги!..
- Нас слишком мало! – с горечью проговорил Ждан. – Для того чтобы править на этой земле, нужно десять, двадцать и даже тридцать тысяч воинов!.. А для этого нужно, чтобы женщины рожали много детей и нужно время, чтобы дети выросли, стали воинами. А мне некогда ждать! Мало воинов мне выделил для похода великий султан!..
Зная, что он ответит, Адоната все же спросила:
- Куда поведешь свое племя?
- Племя?! – встрепенулся Ждан. – «Племя гулямов»! Звучит, кто знает гулямов-воинов, уважительно. Пойдем на Восток, как и предсказал твой ритуальный огонь. Но там, на Востоке, нет князей, а есть каганы, ханы, цари и эмиры! Они все время в движении, в битвах друг с другом и их тянет любопытство: что там, куда заходит солнце? А мы наоборот, пойдем на Восток, на восход солнца, в земли, истоптанные стадами животных великих степных народов!..
- Откажись от звания князя! Ты сейчас уже не связан клятвой с местными родами. Ты пришел, как эмир Гаяр, и покинь эти земли, как эмир Гаяр! Среди восточных правителей твое звание окажется для них более близким и уважи-тельным. Оно получено от могучего арабского султана, а арабы сейчас держат в страхе весь мир!
Ждан вскинул голову, чтобы понять: «А стоит ли делать то, что говорит Адоната?!» Но лицо ее было серьезным, как никогда. Ее слова, как всегда, несли мудрость и были логичны. Ее не послушать означало допустить глупость.
- Ты права. Но это завтра!..
- Не опасайся Востока! Огонь же предсказал: трудности будут, потери бу-дут, но ты с честью выйдешь из трудной ситуации.
- Но огонь не сказал, насколько долог будет наш путь к спокойствию и благополучию!
- Огонь сказал главное: в конце нашего пути все будет хорошо!
В проблесках угасающего костра Ждан оглянулся: слышался хруст травы, поедаемой лошадьми, осторожные шаги дозорных личной охраны князя, и на фоне тускнеющего неба качались ветки деревьев. Земля жила независимо от присутствия на ней разных правителей и народов, и будет еще жить тысячелетия. Уйдет князь Ждан, придет старейшина рода Гор или поселятся самодовольные норманны, в прах развеются кости живущих ныне народов, а на земле точно также будет всходить, и заходить, солнце, расти трава и деревья, дуть ветер и падать капли дождя!..
- Пойдем спать, жена! Наше время еще не пришло…
От таких слов Адоната даже встрепенулась. Он готов был снова действо-вать и вести за собой гулямов. И слово «жена», которым он почти не пользо-вался, на этот раз для нее прозвучало, как признание Жданом чего-то  дорогого и самого важного в его жизни.
Утром третьего дня Ждан собрал воинов, уже готовых, чтобы тронуться в путь. Новый поход в неизвестность их не пугал – они полностью доверяли чутью и воинской мудрости эмира.
Пока еще князь, Ждан поднялся в седло и поднял копье со своим бунчуком – он требовал тишины. Свою речь он произнес на двух языках: арабском и славянском.
- Гулямы! Вы знаете, что великий султан послал нас в славянские земли, чтобы мы здесь создали княжество, союзника Египта, и мы давали клятву ему в этом. Но султан низвергнут, мы свободны от клятвы, нас мало и мы окружены многочисленными врагами. Если сидеть на одном месте в этих лесах, то мы лишимся свободы передвижения и погибнем. Сила гулямов в движении и воинском мастерстве, привитом с детства. Мы покидаем эти земли! Поэтому я отказываюсь от титула «князь» и возвращаю себе титул «эмир». С этого момента я снова эмир Гаяр и любой из вас может подойти ко мне с любым вопросом. Эмир гулямов и воины-гулямы - снова братья!
Одобрительный гул пронесся по шевелящейся массе конников и в знак одобрения решения эмира они приподняли копья с желтыми бунчуками гуля-мов.
- Начинаем движение!
Передовая сотня уже знала, куда вести племя гулямов: сначала на юг, а на границе леса и степи - строго на восток. Оглянувшись, эмир увидел поднятую руку Гора, с тоской провожающего своих бывших товарищей. В племени кри-вичей он возглавил главный род, и теперь вся ответственность за племя легла на него. Он с тоской смотрел, как гулямы поджигают недостроенную крепость, но хорошо понимал, что у кривичей не хватит сил удержать ее и крепость может стать опорой для варягов.
В душе он был с гулямами, своими товарищами, с эмиром Гаяром, честно поделившимся с ним казной, но он еще не знал, что главная святыня кривичей -  фигура бога Перуна - похищена и сейчас едет, тщательно спрятанная в двуколке.