Дед Мороз и Снегурочка Сказка для не повзрослевших

          Сказка для состариввшихся, но не повзрослевших.

          Не так давно это и случилось – ещё и ста лет не прошло.
    Отсиживался в те годы Дед Мороз у себя в чуме на Северном Полюсе тише льда и ниже ягеля. Как начали в двадцать девятом всех недобитых попов снова шерстить да праздники запрещать, понял старый, что жарко ему на Колыме будет, да и сдристнул себе на Полюс, пока не замели. Пожил там годков пять-шесть, и так уж ему тоскливо стало – всё один да один. Вон Санта Клаус пиндосский – так у него хоть эта противная грымза Миссис Клаус есть – хот и старая, и толстая, а всё ж баба. Кони дедовы волшебные – так те приноровились на Сантиных олених тайком забираться, пока Рудольф красноносый не видит, а ему что делать? Уж мозоли повсюду натёр и сам себе противен, а куда податься? То ж к оленихам? Так собственные кони засмеют.
И тут подфартило старому. Приходит ему голубиной почтой письмо. Ну, не голубь, конечно,  принёс – гагара. Поначалу подумал Дед, что повестку в суд принесла ворона толстозадая, да и собрался письмо в печку, а утку на жаркое. Да больно уж красивый конверт оказался – дай, думает, прочту. А там не повестка, а приглашение во дворец! Да ещё в какой – Съездов, что в Кремле. Решили, оказывается, правители одной шестой вместо Рождества – Новый Год праздновать и Деда Мороза из ссылки, значит, обратно приглашают. Обрадовался старик, смекнул, что теперь можно и себе что-то выпросить, и накатал ответную маляву. Своё бедственное положение описал, доппаёк слёзно попросил, валенки подшитые с номенклатурного склада, коней своих на кремлёвское довольствие поставить и, самое главное, – помощницу.
– Стар я стал, – пишет козёл хитрый. – Самому со всем хозяйством управляться трудно. Прошу выделить мне для хозяйственных нужд хоть какую-нибудь, да женщину.
А какое там хозяйство у него – чум ободранный да три тощих клячи, что тайком ночью в тундру бегают, из-под снега ягель выковыривать, и у Сантиных оленей сено воруют.
Скоро сказка сказывается, да не скоро письма в ЦК разбираются. Но дошла очередь и до Морозовых каракулей. Покрутил ответственный секретарь в ручках холёных дедову кляузу, да и поставил красным карандашиком резолюцию: «Разобраться и обеспечить!», а поскольку речь шла о детском празднике, а детям, как завещала Великая Мумия, положено всё самое лучшее, то и сбагрил он это письмо в ЦК комсомола. Там всё поняли правильно, и не прошло и месяца, как заскрипел снег перед дедовым чумом, и подкатила к нему вереница саней. И чего там только не было: и тушёнка, и сгущёнка, и сервелат твёрдый невиданный, и ящик с «Особой», и овёс отборный из спецхрана – всё не перечислить.  А главное – привезла всё это богатство такая молоденькая да длинноногая блондинка-комсомолка, что Дед и про еду забыл, и даже про «Особую» вспомнил только, когда молодуха та в чуме ватничек и валенки скинула, да за стол подсела. Слово за слово, рюмкой по столу, сервелат твёрдый опять-таки. Выпила девица, закусила от души, а после  документик показала, как положено. Представилась.

– Я, – говорит, – дедушка, направлена к вам Центральным Комитетом Комсомола, и буду исполнять роль Снегурочки, вашей внучки на всех праздниках.
– Внученька моя, – замычал тут окосевший педофил и полез стаскивать со Снегурочки ватные штаны.

А та и не сопротивлялась. Быстро отстрелялся старый – ещё бы, столько лет терпел. Отдышался, да и снова полез. А та из-под него да в сторону.

– Ишь ты шустрый какой, дедушка. А расплачиваться как будешь?
Растерялся дед.
– Дык, вон леденец возьми на полочке, внученька.
Скривилась та.
–  Я Снегурочка – да не дурочка, а комсомолка! Ты леденец свой, Дедушка, в жопу себе засунь, а мне вынь да положь шубку новую – песцовую, сапожки тёплые – итальянские, да шапочку соболью. Если будешь за мной, как следует, ухаживать, так я тебе такое покажу, что ты за все свои сотни лет не видел и даже вообразить не можешь. Ты ж старпер даже слов таких как минет, куннилингус, да анальный секс и не слыхал, чукча ты тёмная, сексуально неподкованная. Отстал ты тут у себя на льдине. А не будешь ухаживать, да все мои желания выполнять – так и дрочи себе в уголке.

Покряхтел дед, а деваться некуда – уж очень разохотился старый. Пришлось всё пообещать и письмо в ЦК написать с требованием дополнительного реквизита. Вот тогда она ему и показала, да такое умение выказала, что Дед Мороз в себя аж до следующего Нового Года приходил.
Вот так и живут. Три усадьбы нажили, сам мэр московский лично им в Великом Устюге именье выделил. Поговаривают злые языки, что видали Снегурочку на корпоративах, да на яхте у одного... но негоже нам повторять сплетни всякие, ведь на то она и сказка народная, чтоб только чистую правду...
Тут и сказочке конец, а кто слушал, и ручки поверх одеяла держал – молодец.