Случайная станция во времени 2н

Рождённый в бронежилете

Ведущий

    Противник когда-то и здесь принял глупое решение стоять насмерть. К этому бойцы привыкли давно. И били, били, ввязывались в снайперские дуэли, не давая поднять головы, пока не выбили за пределы населённого пункта всех. Только изредка дроны и артсистемы врага, да расставленные им мины продолжали беспокоить.
    Известный военкор, пришедший с бойцами и своим напарником в Межевую, в этот победный день работал не покладая рук, беседовал, опрашивал, снимал.
    И всё равно боялся, ведь смерть была рядом. Но радостное оживление царило во взявших посёлок войсках. Они сделали это! Теперь ожидалось поздравление Командующего.
    Но не всё было так удачно.

Щур-2

    «Челленджер, это Щур-два! Объект в первом подъезде замер на входе и не шевелится. Даю координаты... Видишь?..»

Рюрик

    Этот день начался ожидаемо: после ухода противника мы стали зачищать жилые районы и эвакуировать с линии огня пострадавших жителей. Сюрпризы начались с дома у окраины и произошли два раза подряд. Оба раза стреляли по одному бойцу!
    Никакой нормальный по одинокому человеку миной не стреляет в любой ситуации. А если и стреляет, в живых тот не остаётся. Этот ненормальный ошибся два раза подряд. И сложилось впечатление, Кирилл поцелован богом в самую макушку. Только Моджахед, которого звали раньше Лёхой Даниловым, успокоил:
    — После такого везения должна пойти чёрная полоса и тебя, Рюрик, прикончат со стопроцентной гарантией. – при этом скривил хитрую рожу.
    Кирилл, с позывным Рюрик, тоже был уверен, что какой-то конец везению наступит непременно, ведь тот чёрт по нему садит очень толково, врагу просто не везёт. Вокруг всё изрешечено осколочной шрапнелью,вынесены кирпичи и взрыта воронка у стены. Рюрика взрывной волной тоже плющило, но не сильно, на самом бойце и его амуниции – ни царапины!
    Первый раз раздача бала днём, часов в десять. Приехали проверить подвалы почти разрушенного шестиэтажного дома, где нашли группу женщин, прятавшихся в подвале. Выходить было безопасно, противника ночью отогнали почти до горизонта, а женщины без помощи бойцов выйти боялись. Напарник, Моджахед, пошёл в подвал, Рюрик остался сторожить вход.
    Акция обычная в условиях военной полосы. И тут прилетел сюрприз, ухнуло, оглушило, кирпичи в двух шагах от Кирилла разлетелись в пыль, расширив дверной проём, остатки двери исчезли и ударная волна понесла вниз в подвал. Чудо, что бронежилетом зацепился за перила и не ухнул в темноту.
    Прибежавший с фонариком Моджахед, помогая подняться, спросил что-то. Что спрашивает о состоянии Кирилл понял только по движениям губ, в ушах стоял звон. Напрягая связки, рявкнул, не слыша себя:
    — Норма! – для убедительности поднял большой палец.
    Но напарник не поверил, стал осматривать, подсвечивая фонариком. Потом что-то промычал и одобрительно хлопнул по спине. Будешь живым, повреждений не обнаружено.
    Рабочая, небронированная "буханка" для эвакуации стояла за домом, и Кирилл с Лёхой, закинув автоматы за спину, потащили женщин огибать дом, сажали в машину. Забравшись в кузов, одна из них, старшая, вдруг охнула:
    — Батюшки! Воду-то оставили... Забыла бутылку там, на столе...
    Вода у них, сидящих долгое время без удобств – самая большая ценность. И Моджахед, продолжая размещать спасаемых, кивнул Кириллу на лежащий на сиденье фонарь. Типа: сходи, словами их не успокоить!
    Они поддерживали друг друга всегда, и Кирилл, без возражений взял фонарь, двинулся к дому.
    Пережидать, будет ли обстрел, времени не было и Кирилл, решив преодолеть дистанцию по возможности быстро, для начала всё-таки выглянул за угол, осмотрелся, прислушался. Уши не успели отойти после взрыва, поэтому ничего не услыхал и, пригнувшись, бросился вперёд, к подъезду с разрушенным входом.
    Но сделал это неудачно, одна нога зацепилась за бетон, другая провалилась в выемку и, потеряв равновесие, он растянулся, глухо стукнувшись каской в кучу обломков. И тут снова ухнуло! Привычно прижался к земле, пережидая град осколков. Потом вскочил и, перепрыгнув свежую воронку, рванулся и заскочил в подъезд. Это было второе, не менее сказочное, везение. Снова ни одного осколка, спасло падение.
    В подвале с помощью фонарика нашёл стол, заваленный осыпавшейся штукатуркой, отыскал упавшую со стола пятилитровую бутыль, полную мутной воды, схватил и кинулся обратно. Выбежав за угол, нос к носу столкнулся с бежавшим навстречу Лёхой.
    Видно тот, зафиксировав взрыв, кинулся спасать товарища и был поражён, встретив его снова невредимым.
    Вернулись, залезли в "буханку". Кирилл поставил воду у ног успокоившихся женщин. А командир, продолжавший сидеть рядом с водителем Штурмом, обернулся и спросил:
    — Парни, откуда стреляли?
    — Откуда-то из-за посёлка... – выдал свою версию Моджахед.
    — С лесополосы, там, метров сто пятьдесят за башней... – уточнил Рюрик, вспомнив где перед взрывом видел дымок.
    — Совсем рядом. – оценил Моджахед. – Могли поставить и снайпера, нас прищучить.
    — Сейчас передам наблюдателю, им артой врежут! – резюмировал командир и поднял с колен цифровик.
    Водитель Штурм завёл двигатель, шепнул: «Поехали», тронулся, и они покатили обратно к точке сбора в районе колледжа, где сейчас готовили прикрытие спасательному конвою. Та женщина, что вспомнила о воде, смотрела на Кирилла всю дорогу с участием, а когда доехали, тронула за рукав:
    — Прости, солдатик...
    — Рюрик! – на автомате назвался он. Вроде как представился.
    — Его Кириллом звать! – тихо подкорректировал Лёха, и открыл дверь.
    — Рюрик – не наше имя. – рассудила женщина, поднимая с пола воду. – Ну какой ты Рюрик?
    — Я – тоже потомок скандинавов... – помогая женщинам выйти, оправдывал кличку Кирилл.
    Когда все вышли и бойцы остались стоять, Моджахед подкатил:
    — Верно сказала женщина. Ты не Рюрик! Два раза в шаге прилетело, а на тебе ни царапинки. Расскажу, ребята не поверят, будут звать Счастливчиком!
    — Тогда ещё лучше – Сбычей Мечт... – пошутил Кирилл. – Но на шильде у меня "Рюрик", значит Рюрик.
    — Я тебе, друг, сегодня вечером красиво исправлю! Был Рюриком, станешь Счастливчиком...
    — О чём спорим? – лейтенант вышел из транспорта.
    — Ему дважды фартило. – объяснил Лёха. – Я предложил сменить Рюрик на Счастливчик, а он не хочет.
    — Ты, Кирилл, с нами месяц. Шестерых за это время только из твоего обновления затрёхсотило в куда меньших передрягах. Ты точно рождён в бронежилете! – улыбнулся командир.
    — Просто случай. – пробормотал Рюрик. – С кем не бывает...

Левша – командир артиллерийского взвода

    В просьбе Грома обработать участок полосы, где вчера выкуривали киевский танк, не мог отказать. Мы оба понимаем, что на таком расстоянии работать тяжело и легко одновременно. Сказал: «Сделаю!», и мои архаровцы уже стали заряжать нашу «Нону».
    Оставшуюся с ночи половину боекомплекта выложили по району за несколько быстрых минут. Наводчик сказал: «Всё!» и обстрел прекратили.

Рюрик

    Через полчаса они снова были там, у кромки артобстрела, где звенела тишина. По лесополосе за башней пушкари успели отработать по-полной. Деревья в том месте стояла без листьев, с обрубленными ветками и расщеплёнными стволами. Если перед этим, те, кто был там, не успели смотать удочки, то теперь о них и их оружии можно забыть.
    Из-за кустов возле шестиэтажки Кирилл в бинокль командира разглядывал лесополосу.
    — Всё? – после осмотра спросил лейтенант, принимая бинокль.
    — Насыпали густо, весь ближний лес прозрачный. Только у них были минуты уйти, спрятаться.
    — Ладно. У нас здесь ещё два подъезда, – возразил командир, – попрошу оператора запустить туда «птичку». Пусть посмотрит за...
    И тут ударила бесшумная мина, рванула так, что всё остальное смолкло. Подброшенный взрывом лейтенант, нелепо взмахнув руками, рухнул на Кирилла-Рюрика, уже сваленного на землю ударной волной взрыва. Снова в ушах звон и чувствительные удары сердца в груди. И мысли: «Я живой?». Взрыв случился не дальше четырёх метров. Кирилла спас командир.
    Боец перевернул его на спину, вгляделся в удивлённое лицо с открытыми глазами. Всё понял, поднялся, подхватил командира, взвалил на плечо и метнулся в сторону «буханки». Подбежать успел и Лёха-Моджахед.
    Рюрик крикнул, укладывая лейтенанта на сиденье в салоне:
    — Отвези Грома медикам, а я свяжусь с пилотом. Надо выяснить, кто бьёт и откуда.
    Объект нападения стал совершенно понятным, стреляют по нему. Кирилл ещё на бегу к машине поймал слетевшую с плеча командира цифровую рацию и, когда "буханка" двинулась, включил канал Баллистика.
    — Баллистик, это Рюрик! Где твой коптер? Нужно посмотреть старое место за башней. Проверь, снова стреляют! Повиси сколько сможешь.
    — Понял, Рюрик! До связи... – ответил тот и отключился, поддерживая режим безопасности.
    Боец вернулся к углу дома и оглядел небо в поисках вражеского дрона, корректирующего огонь. Без коррекции попасть в одиночную мишень невозможно.
    — Рюрик, это Баллистик! – ожила рация. – Мой коптер сейчас южнее, но от танкистов слышал, видели ребята в лесополосе человека в тёмном хаки, который потом пропал...
    — Куда пропал?
    — Не знаю, попрошу картинку, потом поговорим. До связи!
    Лейтенант Гром таких длинных разговоров не позволял. Один вопрос, один ответ, и сразу выход: «до связи!». Так делалось с целью не дать разведке противника засечь место, откуда запускают квадрокоптер.
    Рюрик должен был не задавать глупых вопросов, сказать только положенное: «Понял».

Баллистик

    Пропажа тёмного хаки была не просто словесной формой, он действительно исчез. Коптер артишников ровно прошёл над лесополосой, тень человека шевельнулась и исчезла почти в самый момент, когда  фокус стал удлиняться и картинка приблизилась, так оператор пытался настроиться. Баллистик тщательно просмотрел кадр, но там даже тени призрака уже не существовало. Он просматривал момент исчезновения в движении снова и снова, пытаясь разглядеть следы маскировки. Момент, и никого нет! Такого мощного камуфляжа он ещё не видел.
    — Рюрик, это Баллистик! Там что-то непонятное, я с Громом хочу обсудить. Где он?
    — Затрёхсочен. – ответил тот, намекая на ранение. – Моджахед повёз в санбат, пока не знаю... До связи!

Рюрик

    Кирилл остался на линии один и теперь отвечал за всё: за себя, свою группу, свой АК-12 на плече и цифровую рацию, оставшуюся у него. Одному биться нельзя ни по какой системе, заниматься разведкой тоже плохо, но ждать приказов, стоять на месте, ничего не делая, хуже. Впереди враг, которому ты важен, отступать нельзя! В посёлке противника не осталось. Только этот противник об этом не знал. Спрятался в лесополосе и садит минами.
    Ночью он тоже побежит, ждать нельзя. Там, в лесополосе, прячется тот, кто ранил лейтенанта. И должен за это ответить!
    Прикрывать Кирилла некому. Напарник со Штурмом увёзли Грома, Баллистик единственный, которому так или иначе придётся помочь Рюрику добраться до противника.
    Не сдержать желания встретиться со своим антагонистом, найти его и наказать!
    И Рюрик начинает действовать, движется навстречу врагу, перебегает открытую с обоих концов улицу и затихает на перепаханном снарядами участке со стенами частного дома. Строение без кровли, с закопчёнными стенами.
    Проверил снаряжение: в карманах бронежилета на груди четыре полных рожка, пара гранат подствольника и одна ручная серо-оливковая РГД-5, граната для нападения, с небольшим радиусом разлёта осколков. Всё это в полной готовности к применению. Приближаясь к противнику важно быть готовым к боевым сюрпризам. Перевёл автомат в режим коротких очередей, проверил затвор и оглянулся.
    Вертеть головой на 360 градусов – подарок инструкторов, продлевающий жизнь не только в бою, но и вблизи линии соприкосновения. Каждый новый шаг начинался с оглядки. Просканировал пустой горизонт, поднял голову и осмотрел небо. Зрение Кирилла острое, чёрной точкой на фоне лазури в вышине замер дрон. Вражеский! Висит и наблюдает. Высота большая, попасть из АК не выйдет, только напугаю. Он висит сзади, следит за одиночкой, дрону боец виден во всех подробностях. Поэтому Кирилл перебежал за стену, упал, закатил себя под примыкающий куст, перевернулся на спину и затих.
    Прятаться в ясный день от птичек, не теряя их из виду, учили с первого дня на фронте. Чёрная точка между листьями появилась через мгновение и, выписывая петли, стала двигаться над развалинами. Всё верно, это она.
    В лесополке сейчас готовится мина, лучше уйти. Дрон должен потерять объект наблюдения. В конце концов, кто ищет всё равно найдёт, на то есть многие возможности современной техники, например радиопоиск позволит определять положение включенного радиоисточника.
    Поэтому Рюрик затаился и отключил на время цифровик.

Челленджер

    «Щур-два, с тобой Челленджер. Потерял его?.. Не молчи!»

Рюрик

    Первая мина упала с противоположной стороны руин, отовсюду посыпалось. Другая угодила между стенами. Всё всколыхнулось, взвились облака дыма, дрон скрылся за ними. Мысль воспользоваться возможностью пришла спонтанно. Слабый ветер с востока погнал облака к башне, в нужном Рюрику направлении. Прикрытый от наблюдения, Кирилл пересекает несколько участков. На пути много железа, в основном осколков, но заложенных мин не попалось.
    На следующей улице облако присело к земле, его фигуру и тень могли увидеть. Рюрик притаился в тени обгоревшего кузова Мерсюка Майбах. Скелет машины здесь давно, успел покрыться ржавчиной, что сливалось с камуфляжем Рюрика. Он опять уставился в синюю вышину и дрон разглядел с трудом. Тотнабрал большую высоту, позволяющую разглядеть большую площадь, поэтому теперь казался мельче мошки. Менял галсы, продолжая двигаться к лесу, как бы разыскивал цель. Рюрик решил, что это подтверждает верность выбранного им пути, дрон теперь ведёт его к точке откуда стреляют.
    Эта связь между ним и противником стала очевидной. За Рюриком ведут охоту, не пытаясь скрыть! Задумываться о причинах такого не имело смысла. Просто такая связь существовала и ей нужно пользоваться. Раз он здесь и начальная точка сектора обстрела перед ним, нужно идти до конца!
    Рацией, а значит и помощью Баллистика, пользоваться нельзя, надо выбрать точку повыше и постараться самому, без квадрокоптера, разглядеть противника.
    Когда птичка, по причине перезарядки, перестала маячить в небе, Рюрик сделал марш-бросок к башне. Название «башня» эти развалины получили из-за оставшегося угла дома, двух стен, подпиравших высокую кирпичную трубу. Два дня назад стены были в более живом состоянии, была нетронутой даже часть крыши. Но уже тогда залезть на верхнюю точку без оборудования никто бы не взялся.
    Самому взобраться на этот, со всех сторон открытый наблюдательный пункт, можно было только одним способом.

Будет гром

Моджахед

    Грома больше нет... Лёхе хочется кричать! Командира, который был всегда за своих бойцов, они с Рюриком не сумели уберечь.
    Ещё там, у хирургов, которые уже не надеялись привести в сознание безнадёжно утихнувшего больного, Моджахеда связали с комдивом, которому доложил о гибели лейтенанта и задержке работ по разминированию из-за опасной близости работающего миномёта. Комдив ответил:
    — Приказываю вам, Алексей Григорьевич, взять на себя командование взвода до того как прибудет сменщик лейтенанта Егорова! Пока никаких боевых действий не проводите, занимайтесь обычным: спасайте гражданских и наблюдайте. Удачи!
    — Слушаюсь! – не к месту отозвался боец.
    Вот так! Он – исполняющий обязанности комроты и все ребята теперь ему подчиняются... А связь осталась у Кирилла. Впрочем это и хорошо! Не сможет он спокойно сказать парням, что Гром убит.
    Всю дорогу голова лейтенанта лежала у Лёхи на коленях пока он пытался спасти командира от потери крови. Всю свою аптечку израсходовал, и форма на коленях и рукавах густо пропиталась красным. Гром умер ещё там, в машине, неожиданно напрягся, схватил руку с бинтом и держал сильными пальцами, потом отпустил и вдруг расклеился, ослаб. Это не первый, умерший у Лёхи на руках, как это происходит, он знал не понаслышке. Но надеялся, что боги от медицыны спасут.

Рюрик

    Внутри труба была достаточной для того чтобы пролезть вверх. Рюрик умел это делать своим способом.
    Как-то в детстве, когда Кире было семь, старшие пацаны-футболисты предложили достать упавший в глубокий колодец мяч и Кира достал. И потом не уставал гордиться подвигом. Так что, когда потом, в пятом классе, одноклассники придумали соревноваться в прохождении колодца на строящемся рядом со школой доме, тут же вызвался. Вертикальный колодец был узким и длинным, и те, кто организовывал соревнование, рассчитывали как видно, посмеяться над Кириллом, убеждённые, что он не сможет.
    Скоб, как в подземном колодце, там не было. Кириллу пришлось находить опору в мелких неровностях. Упираясь в противоположные стенки, он удерживал себя от соскальзывания, а быстрыми и точными движениями добился эффективного подъёма. Опускаться в своём величии ниже мальчик был не согласен. Взял высоту и заставил всех поверить в свою исключительность.
***
    Когда пробрался в подвал под башней, Кирилл разделся, уже привык после сурового молчания матери, увидевшей к каким результатам привёл тогда внешкольный героизм сына. К тому же пятки имели лучшее сцепление с гладким кирпичом.
    Оставил в дровах у печки автомат с боеприпасом на бронежилете, сложил там всё с экипировкой «Ратник», разобрал решётку за дверцей, протиснулся и, прихватив рацию, выкинул изнутри обломки кирпича, стал карабкаться вверх. На поднятие к небольшому первому пролому на уровне трёх метров ушло больше времени чем ожидалось. В трубе темно, не видно во что упираться. Но выше видимость улучшилась, пошло легче и через десять минут он выглянул в большой пролом на уровне крыши, откуда лесополок был как на ладони. Появляться же над срезом трубы опасно.
    Труба, похоже, давно не нюхала дыма. Красный кирпич вверху был чистым, со следами сажи во швах. Здесь свет уже яркий, всё видно.
    Выглянул, присмотрелся к лесу. Лесополоса, которую увидел с другого ракурса, уходила на запад до горизонта. Весь интересующий участок, обработанный артиллерией, был на виду! И, сколько Кирилл ни смотрел, разглядеть признаки вражеского присутствия не смог. Бомбисты хорошо прятались.
    Пришло в голову просить авиацию. Это опасно, но другого пути нет. Включил висящий на груди цифровик на канал Баллистика:
    — Баллистик, это Рюрик! Что с картинкой по лесополосе? Расскажи! Я от них в двух сотнях метров.
    Баллистик ответил сразу:
    — Человек с миномётом исчезает у сваленного толстого дуба. Как исчезает не понял, нужна экспертиза! Коптер разрядился, как смогу запущу.
    — Понял. До связи. – завершил беседу Рюрик и снова отключил связь.
    То есть, Баллистик ничего не разглядел, создал только ненужные вопросы, и помощи от него пока не будет. Впрочем, словесные координаты Баллистика были из трубы хорошо видны. И он стал следить за ориентиром сваленного толстого дуба.
    Минуту ничего не происходило, но в какой-то момент случилось, за коряво лежащим стволом дуба появилась тень...

Челленджер

    Челленджер, по сигналу из назначенного времени, снова скакнул. Система достаточно надёжная, можно сказать, проверена временем.
    Миномётчик хохотнул над придуманной фразой. Он сам проверял эту систему. Мощная квадросигнатура осталась глубоко в слоях будущего. У него на шее только аннигилятор, стирающий следы проникновения в прошлом, будто и не было ничего. Кровавый след оставит только мина, произведённая в будущем по технологиям древнего времени и выпущенная им точно по объекту. Сам же он очнётся в своём настоящем будущем, будто ничего и не делал. Время такая штука, что даже тени от этого человека не останется. Всё будет таким, что не подкопаешься.
    Задача проверки работоспособности проекта была именно в том, чтобы ликвидировать в прошлом одного из политиков, за которым в будущем ведётся круглосуточное наблюдение. Такая хитрая система должна оставить большую дырку в политической системе. И всё будет тип-топ, в лучших традициях!..
    Самый короткий путь к этой личности вёл через двадцать четвёртый год, где он ещё не был политиком и геройствовал на новых российских территориях. Свои люди под благородным предлогом связались с его другом, Алексеем Григорьевичем Даниловым, воевавшим вместе с ним. И тот подробно рассказал где и когда этот человек был на передовой.
    Тогда выбрали желательной датой пятницу, 30 августа, а местом – квартал перед лесополосой этого маленького, тогда ещё считавшегося украинским посёлка. И образовавшаяся на тот момент небоевая обстановка выполнению задания не должна помешать. Челленджер сперва думал, что это даже должно помочь...

Рюрик

    Там, в зелёном месиве порубленных взрывами веток и стволов, возникла двигающаяся тень человека. Мгновением позже другая тень скользнула по освещённым солнцем кирпичам пролома. В воздухе снова появился проклятый дрон. Его звук достиг максимума...
    Оба события произошли одновременно, сказали о том, что противник обнаружил координаты Рюрика. Теперь начнут утюжить район где засекли, точнее, эту трубу. Единственное, что могло спасти, уносить ноги как можно быстрее, уйдя обратно в подвал. Чтобы было не так позорно умирать: безоружным, в трубе. Спуститься и взять оружие, принять бой.
    Первый же взрыв колыхнул трубу, показалось она рухнет. На голову без каски посыпались кирпичи из пролома. Стараясь не обращать внимания на мелкие травмы, Рюрик, закинув рацию за спину, заработал руками и ногами, царапаясь о стенки до крови. Спускаться тяжелей, условия торопят. Работал за гранью возможностей и до малого пролома соскользнул за десять секунд. Дальше ждал участок лишённый света. В темноте скорость упала, выискивал невидимые точки опоры, соскальзывал, снова цеплялся.
    Второй взрыв пришёл, когда Рюрик вылезал из топки. Полыхнуло, бойца повело... повело-повело-повело... И он взмыл и полетел... Сверху земля казалась ажурно нарисованной на плоском листе бумаги, с точностью до листика на дереве, до травинки на земле и до жучка на этой травинке. Парил теперь над аккуратно восстановленной лесополосой. Деревья одинаковые, словно солдаты в парадном строю. Их листья - камуфляж, под которым скрывались диверсанты под каждым зонтиком из веток, готовые по команде сбросить камуфляж и открыть огонь!..
    Вдох... Рюрик открыл глаза. Это был сон, теперь сна как не бывало. Воздух состоит из пыли. Пыль на всём: на ресницах, языке... Подвал тот самый, через который он лез в трубу. Свет из отверстия в стене, тусклый, но привыкшие ко мраку глаза, режет.
    Проморгался. Здесь ещё кто-то. Загораживает пробоину, фигура человека.
    — Ты кто? – спросил человека Рюрик.
    Незнакомый голос ответил:
    — Успеем познакомиться. Как себя чувствуете, Кирилл Александрович?
    Здесь Кириллом Александровичем его никто не называл.
    — Я – Рюрик! – исправил незнакомца.
    — Рюрик, Счастливчик или Буревестник – роли не играет. Вы живы и это хорошо!
    Про вопрос как себя чувствует боец, незнакомец забыл, а Рюрик помнил, что должен знать с кем говорит в боевой обстановке. Слишком подозрительно, здесь война, никого посторонних быть не должно. И тут возникает человек, знающий его имя. Рюрик бросил взгляд на дрова, с лежащим там «Ратником», под которым укрыт его АК. Всё лежит как и лежало.
    И Рюрик стал подниматься на ноги, готовясь броситься к дровам и достать автомат. Отвлекая неизвестного, снова спросил:
    — Кто вы, как вас зовут? – переходя на уважительный стиль собеседника.
    — Что такое апология, знаете? – незнакомец второй раз избегал прямого ответа.
    Кирилл, продолжая двигаться к оружию в обход незнакомца, ответил:
    — Если честно, понятия не имею! Но слово звучит как греческое, наверное что-то...
    Собеседник прервал:
    — Я тоже не лингвист, но в данном случае апология – попытка защиты друг от друга. Я – союзник, человек, работающий против ваших врагов. Это понятно?
    Кирилл, на полпути к автомату, замер. Незнакомец сказал то, о чём он только догадывался. Миномёт с дроном ведут борьбу против Кирилла, охотятся за ним, командир, как и дверь подъезда, пострадали побочно. Ведь не прекращается охота за ним.
    Враг, как общее противника, для него стал врагом от первого лица. Личным, стремящимся убить только его.
    Странно, рядом с Кириллом находиться опасно, а этот спокойно стоит...
    — Не боитесь стоять здесь? Ведь стреляют по мне. – Рюрик перевёл незнакомца в разряд своих.
    — Что делают с той стороны, мне хорошо известно. Секунд через девятнадцать, – заданное время у Рюрика автоматически отмечалось в сознании и точность промежутков времени он контролировать умел. – мина прилетит в дверь. Вам лучше встать у окна. Автомат пока не берите. И запомните, если к противнику подберётесь близко, у того парня прежде всего сдёрните цепь с шеи, и не дайте коснуться кулона...
    Как можно советовать остаться безоружным? Только это у Кирилла отразилось в сознании.
    — А вы как же?.. – вопрос вышел неожиданным даже для самого.
    — Не забудьте, окно! – напомнил Союзник и ответил: – А я ухожу.
    Щёлкнул пальцем и пропал, только взвилась пыль.
    — Окно-окно... – ехидно повторил Рюрик. – Какое окно? Здесь пробой стены! – и направился к своим вещам. Надо одеться и, превыше остального, взять оружие.
    Оставалось десять секунд.
    Что, неизвестно как и когда появившийся в подвале на линии огня собеседник, реально исчез, он понял только пройдя место, где стоял незнакомец. В этом была глупая несуразность! Нельзя вот так, щёлкнув пальцами, исчезать словно старик Хоттабыч. Реальность в этом, нельзя, и всё! Этому учит, лишённой сказок, жизненный опыт.
    В произошедшем и обман, и нелепость... Соображая, Кирилл старался определить в чём его обманывают. Бессмысленно не верить своим глазам. Был человек, теперь его нет. Сказал: «Яухожу» и исчез.
    Осталось три... Верить словам или глазам? Словам Союзника он не очень доверял, поэтому, продолжая отмечать оставшееся время, постарался взять необходимое. Вопреки предостережению, в последнюю секунду бросился к вещам... И ему навстречу полыхнуло.

Щур-2

    Когда облако взрывной пыли осело и рассосалось, подвёл аппарат к руинам и сообщил:
    — Всё, готовенький! Можно отпевать...
    — Ты видишь его? – Челленджер хотел убедиться в окончательности достигнутого.
    — Экскаватором не откопать. – ответил Щур-два. – Вежа завалилась, всё под обломками.
    — Там, под твоей вежей, подвал был? – спросил Челленджер.
    — Ну!
    — Гну!.. Пролети, посмотри. Если не голову, то хоть палец его оторванный найди. Я уйду, будем в расчёте.
    — Ты вход в подвал разнёс. Куда полечу?.. К тому же заряд на нуле. До связи!
    Он пилот, а не крот!

Нереальная реальность

Рюрик

    «Это шестой...» – неизвестно о чём подумал Рюрик, проваливаясь в бездонную пропасть.
    Когда вернулся, руку, которой тянулся к оружию, жгло чертовским огнём. В кислом пороховом дыму, воздуха не осталось. На языке и зубах привкус гари. И нога, намертво придавленная чем-то тяжёлым к чему-то твёрдому, противно ноет. Любое движение отдаётся в ней болью с потемнением в глазах...
    Пылью напитан воздух. Стало даже темно, тусклый свет едва пробивался сквозь пыльный туман. Подвал избежал полного разрушения, но потонул в тяжёлой цементной пыли.
    Едва не захлебнувшись от крика, боец согнул в колене и подтащил к себе безжизненно гибкую ногу. Освободил от сдавливания. Внутри всё горит и пульсирует. Нога больше не служила опорой.
    Вот несчастье! Надо было послушать незнакомца, и бежать, срывать с противника цепь с кулоном. Или послать за этим пулю...
    — Да, вот так-к-к!.. – закашлялся незнакомец, неизвестно как возникший в подвале снова.
    Стоит на прежнем месте и протягивает руку, видимо, желая помочь встать. Кирилл отрицательно мотает головой и руку не берёт. Говорит:
    — Не могу!..
    — Нога? – прозорливо спрашивает незнакомец, и предлагает: – Мы сейчас махнём по моему адресу! Вы готовы?
    — Не знаю. – через силу усмехнулся Кирилл.
    Не было понятия как можно махнуть по какому-либо адресу, если ты не в состоянии встать.
    — Дайте руку! – приказал Союзник.
    — На руке понесёшь? – с ядом в голосе поинтересовался Кирилл.
    — Нет, полетим! Держись крепче и не отпускай...
    Руку, подхваченную незнакомцем, щекотало, слабый свет подмигнул, отчаянно моргнул несколько раз, и наконец вспыхнул и залил собой всё. Глаза, спасаясь от слепящего света, прикрылись сами. Вертикальное с горизонтальным направления бесследно растаяли. Появилось нереальное чувство невесомости. Будто земля провалилась под ногами, Кирилл падал, продолжая сжимать руку сопровождавшего.
    По окончании минутного полёта, жёстко вернулось притяжение. Удар снизу подействовал на ногу, Рюрик захлебнулся от боли. Но быстро всё утихло, появился низ, на котором можно сидеть или лежать. Яркость снизилась, глаза ощутили облегчение, но здравомыслящий Кирилл решил их пока не открывать, мало ли что будет дальше! И захваченную руку незнакомца держал крепко, не отпускал.
    — Всё уже, уважаемый! – произнёс задыхающийся голос Союзника и он закашлялся.
    Кирилл приоткрыл один глаз. Опасного ничего, всё в норме. Перед глазом цивильная комнатка со множеством мягких деталей интерьера. Объёмные полочки, диванчики, скамеечки и другие пухлые интерьерные прибамбасы. Они, словно в раковине моллюска, разных тонов перламутрового окраса.
    Открыл оба глаза и тщательно, как привык, огляделся. Комната без дверей и окон, верх – будто отражение низа со всей мебелью, поднимающейся ступеньками. На фоне этого перед ним парень во всём ярко-синем однотонном, словно всплеск утреннего неба.
    — Отпусти уже! – парень взялся своей свободной левой и с усилием оторвал вцепившуюся в него руку Кирилла.
    Только тогда Кирилл стал приходить в себя. И тихо, чтобы никто ничего не подумал, спросил:
    — Это что?.. – имея в виду общую географию «адреса» незнакомца.
    — Буянить не будешь? – Союзник снова оттягивал ответ, растирая свою, побелевшую от стального захвата ладонь.
    — Ты говори! – уже полным голосом потребовал Рюрик. Определиться с местоположением надо срочно и обязательно. К этому приучила боевая обстановка. Мало ли что может случиться, а он не знает даже где свои, где чужие.
    Но визави почему-то опять стал говорить про другое:
    — Сейчас 9-30 утра, 26 мая 2099 года. Вот часы! – он провёл рукой по стене и там появились цифры.
    Кирилл усмехнулся этой шутке: 2099 год.
    — А... – звуки застряли в горле. Он пытался сообразить, действительно ли шутит незнакомец, или просто ошибся вместе с перламутровой стеной. Глядел в растерянности, не решив о чём спрашивать.
    Предшествующая боевая работа в этот день была настоящей жизнью, а то, что видели глаза, казалось обманом, достойным отрицания. Причём здесь часы, и какой-то нереальный год? Главным осталось сделать бросок к поваленному дубу и отплатить за командира и за себя. Вот только нога теперь не всё позволяла.
    — Врёте! – заявил Кирилл. – Всё врёте. Сегодня тридцатое августа две тысячи двадцать четвёртого. Вчера мы освободили Межевую...
    — Верно! – неожиданно согласился Союзник. – Не буду спорить.
    Взмахнул рукой, и стёр цифры на перламутровой стенке. Продолжил:
    — Давайте займёмся вашей больной ногой, уважаемый, а заодно и всем остальным по справедливости.
    Кирилл не успел спросить в чём заключена справедливость, как оказался тонущим в какой-то густой и тяжёлой пене, поднявшейся с пола. Пена быстро ползла по ногам, туловищу, голове, даже в ёжик на макушке. Странно что лица она лишь коснулась, к глазам не полезла и стала быстро стекать, унося и пыль, и грязь. Совсем краткое жжение получили не только мелкие царапины, но и большие повреждения кожи, полученные при проходах дымовой трубы.
    Кирилл сообразил: без откровенного обезболивания это бы не смогло пройти так тихо, почти нежно. Он взглянул на Союзника, возвышающегося над ним. Молодой человек в синем внимательно наблюдал за происходящим. И как бы под его взглядом пена обволакивала, лизала кожу и текла вниз. Это какой-то живой продукт. Его движения ощущались всей кожей. От непрерывности этого круговорота даже голова закружилась.
    — Вы фокусник... – вялым голосом произнёс Рюрик. – Или жулик, что одно и то же... Мне надо обратно! Вы понимаете? Нет, меня не поймёте... Надо узнать как командир, его ранили сегодня. И ещё... – хотел сказать, но продолжить не смог от боли.
    Слой пены на раненной ноге задержался и стал вести себя неожиданно грубо. Казалось, ногу покрыло слоем раскалённого металла. Рюрик захлопнул рот, стараясь смолчать, не опозорить себя стоном или криком. Что бы там с ним не происходило, выдавать окружающим свои чувства нельзя.
    — Плохо! – тогда сказал Союзник. – Кость сломана. Потерпите немного, уважаемый, эндохирурги построят субскелет, восстановив систему осколков вашей кости. Закройте глаза!
    Незаметно подобравшаяся к вискам пена покрыла сверху лицо, заставив закрыться и глаза. Для Кирилла окружающее исчезло. Пришла приятная, безболезненная невесомость. Остатков сознания коснулась незнакомая и красивая мелодия.

Моджахед

    Он прошёл через вход в землянку, не пихнув в плечо, как делал обычно, дежурившего там сержанта Мадагаскара, прошёл к своему месту и опустился на матрас.
    — Чо случилось-то? – удивился такому поведению сержант.
    — А... – махнул рукой Моджахед пытаясь смолчать. Но всё же выдал тяжёлую истину: – Грома больше нет. Я отдал его медикам уже мёртвого...
    — Да ты чо!.. Как это?.. И кто у нас командир?
    Моджахед почесал затылок:
    — Пока, значит, я, а там кого пришлют.
    — А где твой напарник, временный командир?
    — Тоже не знаю. Рюрик забрал рацию, и оставил меня без связи.
    — Баллистик! – вспомнил Мадагаскар. – Он с утра гоняет свою кадрилку, скоро обед, он будет здесь вместе со связью.

Рюрик

    Сиреневые птички замерли на полувзмахе крыл, стали таять, постепенно уходя всё дальше в туман... И в сознание вторглось бормотание споривших голосов:
    — ...восемь часов! Восемь... Он вообще ничего не вспомнит. Думаю, возвращение бессмысленно. – шелестел матовый голос, характерный для уверенного в себе или в чём-то своём политика, человека, одинаково защищающего любые, правильные и ложные истины.
    — Нельзя... – отвечал ему другой со знакомым спокойным голосом. – Мы не можем оставить это прошлое! Пора прекратить всё это... – это Союзник.
    Похоже, эти двое говорящих друг друга не слышат, или не понимают. По крайней мере, говорят каждый о своём, игнорируя позицию другого.
    — Ты же знаешь как этому будут сопротивляться в объединённом комитете... – матовый голос возражал. – Для нас это уже всё!
    — Для вас всё и так, и так!.. Пора возвращать события в своё русло. – небольшая пауза и Союзник перешёл на шёпот: – Тсс... Кажется начал просыпаться. Перенесём спор на другое время...
    Кирилл подумал: «Это я спал и видел сны... Начал просыпаться – это обо мне». Открыл глаза и увидел всё тот же пейзаж: объёмная перламутровая стенка без цифр и стоящий над ним знакомый незнакомец в синем. Собеседника, с которым тот спорил, не видно.
    Союзник снял очки, которые на нём Рюрик видел впервые, и поприветствовал:
    — С удачным возвращением, Кирилл Александрович!
    — Почему я лежу? – в ответ спросил Кирилл.
    Он, как открыл глаза, понял, что смотрит на знакомую обстановку из лежачего положения.
    — Можете встать. – разрешил Союзник, наблюдая что и как будет делать Кирилл. Руку помощи в этот раз не предложил.
    Кирилл сел. Сел легко, только толкнулся локтем и оторвал спину от пола. Сразу осмотрел травмированную ногу. Она больше не выглядела мятым щупальцем осьминога. Здоровая кожа лоснилась, мышцы красиво бугрились. И стопа правильно шевелилась. Нога, как нога! Подтянул обе к себе, взмахнул кулаками и встал. Легко, как обычно.
    Всё было нормально. Необходимо теперь решать стоящие перед Кириллом задачи. Он чувствовал себя достаточно отдохнувшим, бодрым и деятельным.
    — Где выход? – спросил парня.
    — Э-э... куда? – от удивления Союзника аж перекосило.
    — Наружу. – пожал плечами Кирилл. – Куда же ещё? Боюсь там всё изменилось пока здесь отдыхаю...
    — О, господи! – распахнул глаза парень. И сказал кому-то в сторону: – Ты прав! Он не помнит как здесь оказался...
    — Всё помню! – возразил Рюрик, помнивший все детали, предшествующие сну. – Я там оставил цифровую рацию, ребята будут искать, а я знаю где она.
    Союзник покачал головой, но больше ничего никому не сказал. Видно, не хотел дарить свободу Кириллу, но возражать не торопился.
    — Ты вот что, давай открывай выход! Ведь я всё равно выйду, меня не удержишь!
    Парень вздохнул и посмотрел в лицо Кириллу.
    — Меня зовут Марат! – сильно запоздало представился Союзник.
    — Оч-чень приятно! – отрезал уже не Кирилл – Рюрик. Не любил он когда ценное время тянут. А его «очень приятно» прозвучало как отборное ругательство. – Так мы идём?
    — Постой, где стоишь, я проконсультируюсь. – и исчез, растворившись в перламутре стены.
    Кирилл решил догнать его. Шагать за Маратом не вышло, необутые ноги, казалось, приросли к полу, так что слова «стой где стоишь» были лишними, Рюрик идти не мог.
    Нагнулся, чтобы определить что держит, и не смог просунуть пальцы под ступню. Она без зазора оказалась приклеенной к полу.
    — Ну вот! – констатировал факт пленения Рюрик.
    И пальцами, и подошвами почувствовал как от звука голоса завибрировала поверхность пола.
    — Ох, ты! – он отдёрнул руку.
    Ритм вибраций изменился. Поверхность будто вздохнула, расслабилась, и снова отвердела. Это показалось интересным. По-видимому, клей, державший ноги, управлялся звуком. Ведь были слова Марата: «Постой, где стоишь!» Это клей воспринял буквально, сказано было для него, не для Рюрика. «Умный клей, с которым можно беседовать!» – оценил боец.
    Мысль раскрутилась дальше. У этого Марата комната: и стены, и пол, и, наверняка, потолок, состояли из бесчисленного множества живых наночастиц с такой же безразмерной их функциональностью. Они умели создавать любую реальность, делали видимыми и прятали что угодно, также лечили любые травмы, заставляли мозг впадать в транс и не чувствовать боль. И управлялись при этом голосом.
    — Полная видимость! – попробовал управлять Рюрик.
    Сказал негромко, но комната стала меняться делалась прозрачной. За стенками оказалось большое помещение, вроде аудитории или космического центра с занятыми делами людьми. От их разноцветного вида после спокойного перламутра, в глазах зарябило.
    — Невидимость! – выкрикнул сзади голос Марата.
    Рюрик оглянулся и в последний момент увидел двоих, таявших у него за спиной. Окружающее пространство снова окаменело в перламутре.
    — Нет, видимость! – потребовал Кирилл.
    Стенка дрогнула и помутнела, Марат вернулся на своё место.
    — Кирилл Александрович, вам не надо видеть здесь ничего. Я обещаю, мы выйдем, вы найдёте рацию и всё остальное. Но пока выход ненадолго закрыт, послушайте. Вы исчезли из мировой истории на три четверти столетия. С тех пор вас никто, кроме меня, уже не помнит. Я – путешественник, приведший вас из вашего прошлого в своё настоящее, поэтому знающий о вас всё...
    — Ладно городить! – возразил Рюрик. – Я не ребёнок, машин времени не бывает! А всё обо мне, кроме меня, знать никто не может!
    — Я знаю гораздо больше, не спорьте! Вас в двадцать четвёртом году попытались убрать люди из сороковых. Я вынужден был вмешаться и привёл вас, раненного, сюда. То есть изменил историю, на время выкрав вас из неё. Но это не всё! Вы в 2045 году, в столетие Победы были выбраны президентом Российской Федерации. И сделали очень много для сохранения исторической общности народов Советского Союза... А на Спецоперацию вы попали добровольцем ещё в марте 2024 года...
    Кирилл хмыкнул. Упоминание о президентстве проскочило, но про добровольца было верным и Кирилл возражать бреду Союзника не стал. Только жестом остановил Марата, решил не спорить и настоять на своём.
    — Можешь верить во что хочешь, но проводи меня обратно. Я ждать не могу!
    — Ещё одну минуту! – попросил Марат.
    Исчезать не стал, он поманил кого-то рукой и рядом появился грузный мужчина в чёрном, глядевший на Рюрика с явным неодобрением.
    — Давай сделаем это под мою ответственность! – предложил ему Марат. – Я мог бы и без тебя всё сделать, но на тебя всё равно нападки начнутся. Так давай всё вместе...
    — Ты не понял! – возразил мужчина, повернувшись к Марату. – Того прошлого, о котором мечтаешь ты, нет и больше никогда не будет. Ты своим вояжем всё изменил. И твой президент, – он произнёс это будто в кавычках, – дальше пойдёт другим путём. Никто не знает каким...
    — Я знаю. – вмешался Рюрик. И крикнул наночастицам пола: – Да отпустите же меня!
    Он рванулся, ноги освободились неожиданно и Кирилл полетел к ногам спорящих. Чёрный, с несвойственной его грузному телу резвостью, метнулся подальше, а Марат согнулся, желая помочь встать, но Рюрик с брезгливостью отпихнул его руку и встал сам.
    — Мы теряем время!
    — Да, время... – Марат тяжело вздохнул и спросил: – В какой момент времени вы хотели бы вернуться? Это не праздный вопрос. То, что вы считаете своим прошлым, я могу вернуть. Для меня никакой трудности...
    Рюрик усмехнулся:
    — Тогда за час до момента, как пришли за мной, если, конечно, такое получится. – помолчал и закончил вопросом: – Что там сорвать с шеи? Цепочку?
    — И не дать коснуться кулона! – добавил Марат.
    — Поехали! – махнул рукой Рюрик.

Другая реальность

Рюрик

    Всё произошло как сон в том нереальном мире Марата. Только закрыл глаза, сразу почувствовал покачивание и услышал голос друга:
    — Штурм, куда гонишь? Дай спокойно поговорить! – это водителю сказал Лёха.
    Рюрик открыл глаза в трясущемся на разбитой дороге УАЗике рядом с другом. Лёха говорил про нагрудный ярлык. Он даже не заметил, что Рюрик не сидел здесь, а возник будто ниоткуда:
    — Я перешью шильду, будет как от фирмы!... – Моджахед сделал ударение на последнем звуке. «От фирмЫ».
    — Забудь! – перебил Рюрик. – Мы куда?
    — Головке видно досталось. – съязвил Лёха, но ответил: – Мы опять по подвалам лазать...
    Лейтенант Гром, снова оказавшийся целым и невредимым, скорректировал Лёху, повернувшись с первого сидения «буханки»:
    — Мы должны прежде всего миномётчика причесать, если артиллерия не смогла. Иначе он будет мешать, стрелять по дому, убивать гражданских.
    — Я с ним сам разберусь, командир, я знаю как. А вы полчаса подождите за домом, и можете спокойно потом подвалами заниматься.
    — Кто тебе сказал, что в следующий раз повезёт? – включился Моджахед. – Не пускай его командир! По статистике третьего раза никто пережить ещё не смог.
    — Как собираешься разобраться с засадой? – командир, проигнорировав Лёху, напрямую обратился к Кириллу. Он умел увидеть невидимое.
    — Знаю где он и знаю как выманить. Я только один сумею быстро, если пойду без автомата...
    — Точно?
    — Уверен!
    Лейтенант для Штурма за рулём:
    — Уже подъезжаем, останови как прежде, за домом. А ты, Рюрик, оружие оставь Моджахеду.
    Когда остановились, Кирилл вылез, отдал Лёхе свой АК-12 и стал снимать «Ратника».
    — Охренел? – Лёхе это не понравилось.
    — От мины броник не спасёт, зато поможет бегать! – успокоил его Кирилл.
    — Всё равно не рискуй! – к ним подошёл лейтенант и не по уставному протянул Рюрику руку. – Удачи!
    От своеобразного рукопожатия не удержался и Лёха. Шлёпнул по ладони друга и сказал ударными слогами, вроде как похвалил:
    — Ты точно настоящий Рюрик!

Щур-2

    — Челленджер, внимание, объект идёт прямо к тебе! Видишь?
    — Увижу. Как думаешь, чего это он затеял, жить не хочет? Так я помогу! Ты, Щур, только ему на глаза не лезь, не пугай. Держись высоко, чтобы не слышал. Когда начнёт бегать, не теряй!

Рюрик

    Панельный дом был на пригорке, откуда лесополоса видна хорошо. Кирилл пошёл быстро и ровно, затылком ощущая висящий над плечами дрон. Планируемый зигзаг должен привести к лесополосе немного севернее миномёта, где лес не был обработан артой и деревья с кустиками почти сохранились. Миномёт, который стрелять рядом с собой не может, должен остаться где и раньше, за поваленным дубом. Расстояние ближе ста для такого миномёта – слепая зона. Поэтому затеряться Кирилл планировал на этом расстоянии, растворившись от дрона в лесу и приближаясь к противнику по-партизански скрытно.
    А движение прямо должно показать противнику, что Рюрик знает где противник и вышел на тропу войны. Пусть теперь боится!
    Но выйдя на вспаханный взрывами перекрёсток, Рюрик кинулся бежать по дороге, уводящей на юг. И первая мина опоздала метров на пятьдесят, когда повернул к башне. Вторая взорвалась в двадцати метрах впереди, для этого Рюрик сменил темп, притормозил и в нужный момент кинулся за дом из по-прежнему стоящих, запачканных копотью, стен. Миномётчик всё лучше предугадывал и бил всё ближе, поэтому Рюрик решил, меняя стиль, нерегулярностью сбивать настройки противника: бежал, укрывался за домами, немного отдыхал вблизи разрыва, снова бежал, потом шёл медленно, требуемое время подставляя себя живой мишенью. Сворачивал в неожиданных местах, опять бежал. Спасала только игра в движение.
    Но надолго это не спасёт. Рано или поздно везение улыбнётся и миномётчику, стоит Рюрику не туда свернуть.

Гром

    Моджахед был самым заводным во взводе. Свои комментарии всегда сопровождал обвинениями. И говорил не терпящим возражений голосом, как большой начальник:
    — Откуда знает куда идёт? Я-то отсюда  могу угадать где окопались с миномётом. А он глупо мечется...
    — Наверняка правильно мечется, ведь и противник его не понимает... – возразил Гром.
    — И не поймёт, и не поймает... – соглашаясь, добавил Моджахед.
    Они с лейтенантом сидели на бетонном полу разрушенной квартиры шестого этажа. И, передавая друг другу бинокль, наблюдали за схваткой. Пока Рюрик ловко справлялся с противником. Но это, как показывал опыт, могло в любой момент отказать. Гром пока имел возможность помочь, щёлкнув, включил рацию:
    — Баллистик, здесь Гром! Нужна твоя помощь...

Баллистик

    Заряженный квадрокоптер долетел до башни и, зависнув, стал искать Рюрика. Нашёл, перебегающего изрытый участок, и снова потерял. Его противник в тёмном хаки был всё в той же точке за поваленным дубом. По направлению стрельбы можно было угадать и местоположение Рюрика. Но задание было другим, связанным не столько с Рюриком и его противником, сколько с украинским дроном.
    Дрон нашёлся на высоте трёххсот, он висел на одном месте, наблюдал за боем и корректировал миномёту. Погода была тихой и Баллистик приготовился дать воздушный бой. Маневренность и скорость его аппарата были неплохими. И Баллистик был готов пожертвовать за Рюрика своим рабочим инструментом, новеньким квадрокоптером «Голубь». Если, конечно, без этого будет не обойтись.
    Но пожалел голубка, показавшись камерам дрона, стал набирать высоту, увеличивая преимущество. Оператор дрона, поняв такой манёвр как откровенный намёк на столкновение, тоже стал подниматься. И это было хорошо. Какая бы хитрая оптика у противника ни была, наблюдать одновременно за коптером Баллистика и бойцом на земле невозможно!
    Так что задание выполнялось успешно, противник начал терять инициативу.
    Сражение продолжалось. Украинский оператор, поняв, что битва проигрывается, стал уходить в сторону. По-видимому решил продолжить соревнование на выносливость: или кто быстрее летает, или у кого дольше заряд сохранится.
    Баллистик не мог стерпеть такого издевательства и тоже стал носиться за дроном, пока не понял, что тот пишет ровные круги и смотрит по-прежнему только на Рюрика. Пришло время дать контактный бой, последний в этой битве! Он свернул, пересёк дугу и со всего маху снёс дрону три винта из шести...

Рюрик

    До миномётчика ещё метров около трёхсот, и это самая опасная часть вояжа, Рюрик немного измотался от пустой беготни по полям с препятствиями. Под ноги попадались падшие заборы, стволы и корни садовых деревьев, глубокие воронки и другие преграды. При этом требовалось придерживаться режима неопределённости, менять скорость хода, следя за приближением точки входа в лес. На слежение за дроном времени не было.
    Но, как видно, и миномётчик потерял свой ориентир. Кирилл менял ход и направление, а ставших привычными взрывов больше не было. Что там нового выдумал противник? Быть может кончились мины или время дрона истекло, и он ушёл на зарядку.
    Нежданно дрон сам вышел на Рюрика. Он с жужжанием вписался в покосившийся колодезный журавель, разлетевшись от удара на множество деталей. Разглядывать его Кирилл не стал, о причине пикирования тоже не задумался. Наблюдение сверху больше не беспокоит, пришло время выполнять главную задачу – ликвидировать врага.
    Такое расстояние можно пробежать за двадцать пять – тридцать секунд. Но там Рюрик столкнётся с вооружённым противником один на один. Граната для нападения в кармане успела натереть ногу и это не оружие против пистолета или автомата. Хотя, в принципе, противник должен бояться такого оружия в руке, но испугается или нет – дело случая. Выстрел лучше предотвратить, чем стараться конкурировать оружием на поле боя.
    Продолжая огибать точку, двигаться стал тише. Вскоре за голыми стволами на дистанции взгляда стал виден миномёт, торчащий над раздробленным стволом дуба. Рюрик пригнулся и стал двигаться, как индеец, бесшумно, готовый в любой момент исчезнуть, рассосаться среди травы.
    Противника он увидел уже с тыла, со стороны леса. Тот, как предупреждал Марат, был один, притаился рядом с миномётом и вертел головой. «Нервничает» – решил Рюрик.
    Расстояние теперь пятнадцать метров, не больше... Это пара секунд, но за это время можно получить всю обойму в незащищённое теперь тело. Для защиты осталась только, затаившись в кармашке на груди, карточка любимой, надёжно защищающая сердце...

Моджахед

    — Взрыв! – крикнул Моджахед.
    Над лесом возникло, сдуваясь ветром, облачко дыма. Когда звук взрыва долетел, лейтенант опустил бинокль.
    — Надеюсь, тому досталось! Пошли, Моджахед, пора поработать и нам.
    Когда оба обследованных подъезда оказались пустыми и Гром с Моджахедом вышли наружу, навстречу с поднятыми руками к ним шёл кто-то в тёмном камуфляже без знаков различия. Моджахед вскинул автомат:
    — Стой!
    Тот остановился. Лейтенант с пистолетом в руке, обойдя незнакомца, спросил:
    — Кто такой?
    — Только не убивайте. Я здесь минами стрелял...
    Моджахед с лейтенантом, открыв рот, посмотрели друг на друга.
    — Он Рюрика убил! – сделал вывод Моджахед, снимая автомат с предохранителя.
    — Нет-нет, никого не убил... – взвизгнул противник.
    Гром поднял руку, останавливая Моджахеда.
    — Пусть говорит!
    Моджахед чуть опустил ствол.
    — Я должен был, но не смог... – задыхаясь, стал рассказывать незнакомец.
    Его глаза, не отрываясь, смотрели только, как главную угрозу, на ствол Моджахеда.

Рюрик

    Пока тот его не заметил, Кирилл, спрятавшись за кривым стволом берёзы, вычислял путь, каким приблизиться к противнику. Под сваленный дуб шли два старых гусеничных следа. Здесь когда-то раскатывал танк, прорубивший бронёй хорошо просматриваемый в лесополке кривой проход. Со стороны посёлка деревьев почти не осталось, справа и слева два жидких кустика жмутся к миномёту. Миномётчик даже мог не вставать чтобы оглядеться вокруг. Покрутит головой, всё увидит.   
    От порыва ветра негромко хрустнула высохшая ветка на дереве и миномётчик гулко пальнул из пистолета в направлении звука. Рюрик, когда взгляд противника после выстрела двинулся в его сторону, неподвижно замер за жиденьким деревцем, и взгляд противника его миновал.
Можно было бы, распластавшись, подползти со стороны кустов, но такой слепой метод Рюрику не годился. Он должен видеть врага!
    Миномётчик в сторону посёлка больше не глядел, водил взглядом только по окрестностям чащи. Видно, чувствовал, что противник уже здесь. Отвлечь его могло только нечто шумное. И Рюрик вытянул из кармана гранату. Зажав спусковую скобу, за кольцо выдернул чеку и стал наблюдать за противником. Когда тот отвернул голову в другую сторону, легко перебросил тяжёлое яйцо за павший дуб. Хорошо, что лес был причёсан, граната в полёте ни за что не зацепилась. Три секунды и по ушам ударило. Взрыв!
    Но опытный противник не обернулся, только пригнул голову. И этого Рюрику было достаточно. Когда он вскочил, горячий осколок порвал нательное и царапнул плечо, но на это он не обратил внимания, уже летел к миномётчику. Когда голова того снова поднялась, Рюрик был уже рядом и левой ухватился за ствол и выдернул из захвата.
    Пистолет в руке. Как советовал Марат, сорвал цепочку и сунул с кулоном в уже пустой карман.
    — Ох! – ошарашенно вскрикнул миномётчик до последнего не веривший, что так быстро всё случится.
    — Ну и зачем по мне палил? – спросил, разглядывая сидящего на земле врага.
    Но того беседа не волновала:
    — Верни цепочку... семейная ценность...
    — Кончилась семейная ценность, теперь это трофей! Руки держи вверх, чтобы я их видел.
    — Верни... – жалобно просил пленник, подняв руки. У него ещё жила надежда, что ценную цепочку ему вернут.
    — Встал быстро! – приказал Рюрик.
    И на шаг отступил, давая пленнику возможность подняться. Тот вставал не торопясь. Пистолетом Рюрик толкнул пленника под ребро.
    — Повернулся и вперёд! – тому пришлось повернуться и перелезать через ствол.
    — Стой и не поворачивайся! – Кирилл переложил короткий чёрный ствол из правой в левую руку, освободившейся рукой достал трофей с тяжёлым кулоном. Цепь казавшаяся серебряной, состояла из крепких, словно якорная цепь, овальных звеньев с контрфорсами. Такие цепи Рюрик видел на реальных кораблях. И эта цепь была, в самом простом случае, стальной, рукой порвать такую нереально.
    Пальцами перебирал звенья, подтягивая кулон в руку.
    — Не трогай кнопку! – взвизгнул пленник, успевший, вопреки запрету, повернуться.
    Рюрик перевёл указательный палец левой руки на курок и ствол направил на пленника.
    — Повернись, тебя это не касается!
    — Касается. Меня это касается! Не трогай кнопку! – миномётчик даже шагнул обратно к дубу.

Реальность три

Рюрик

    Понимая, что действует не по своей инициативе, миномётчик его провоцировал своими выкриками, он всё-таки поднял правую руку с цепочкой на уровень глаз противника и, как бы говоря: «думай что хочешь!», рукой перехватил кулон и сдавил. В кулоне, как понял, была кнопка.
    В общем-то он сделал то, чего делать было совершенно не нужно. Моджахед сказал бы: «Ты, Рюрик, повёлся!». Но нет, он не повёлся, а вступал в новый бой. Шёл дальше в тыл врага..
    Кулон, хоть и был тяжёлым, к золоту не имел отношения. Поверхность сплющенного овала белого цвета была на ощупь пружинистой. И при сжатии легко прогнулась.
    Был щелчок, по руке от цепи проскочил ток и на бойца обрушилась темнота. Кирилл потерял ориентацию в пространстве и больше не мог дышать. Если в этот момент спросить как выглядит смерть, Кирилл ответит: «Точно так!»
    Звуков в этом по-ночному чёрном пространстве тоже не было. Не слышалось ни шороха, ни гула... ничего... Полная тишина, в которую вплетались только удары сердца в ушах. Сердце работало, гоняло кровь, поддерживало жизнь.
    Кирилл шевельнул кулаками и почувствовал в обоих руках оставшиеся у него предметы: в правой – кулон, в левой – пистолет, старый, но надёжный СПС, который он отнял у противника в бою. Почти такой же, он в прошлом месяце нашёл для себя среди трофеев тяжёлого боя. Лейтенант Гром тогда осмотрел пистолет, но брать не стал, слишком специальный, с сильной отдачей, мешающей точной стрельбе. Рюрику это не важно, он взял. По слухам такие используют ребята спецназа. И стрелять с левой руки можно, но больно. Руку отдача может выбить.
    А пока он неизвестно где... Но в предыдущий раз с таким же непонятным полётом его вместе с Союзником через яркий свет занесло в далёкое будущее. Чем может теперь грозить тьма, должно показать именно оно, далёкое неизвестное.

Моджахед

    — Я не смог... – продолжал безоружный миномётчик. – Президент на порядок сильнее и быстрее...
    — Какой президент? – взвился на месте Моджахед. – Ты вообще... С тобой только Рюрик воевал, мы сами видели. Это он с тобой справился, безо всяких «президентов».
    — ...Я за ним следить не успевал. Где он этому учился? – пленник, уставившись на ствол, на замечание Моджахеда не обратил внимания, вёл свою линию.
    Потом отвёл взгляд от «калаша» Моджахеда, и уставился на старшего по званию, обращая последний вопрос к нему.
    — У меня все бойцы герои! – ответил Гром. – А где ты его потерял?
    Пленник покачал головой.
    — Он сам... Я ничего не мог...
    — Где он? – рявкнул Моджахед и требовательно толкнул допрашиваемого стволом.
    — Он там, а я здесь... – устало и обречённо произнёс пленный.
    — Сержант, успокойся! – Гром рукой отвёл ствол от живота миномётчика и сам начал допрос: – Ты Рюрика видел. – сказал утвердительно. – Где он сейчас?
    — Нигде. Нажал кнопку и исчез!

Рюрик

    Комната, где произошёл выход из тьмы, казалась вполне реальной. Почувствовав под ногами гудящее железо, боец быстро соскочил с круглого листа и чуть не опрокинул пустой деревянный столик, некстати оказавшийся у него на пути. Столик покачался и, цокнув по полу ножками, вернулся обратно в устойчивое положение.
    Окружающее после полного мрака снова казалось сияющим. Рюрик внимательно осмотрелся и понял, на улице ночь, уличный фонарь за окном тускло светит.
    — Алё! Здесь есть кто-нибудь? – крикнул боец. Помещение большое, с противоположного края послышался ответ эха.
    Никто не ответил. Скорей всего, здесь больше никого нет. Теперь надлежало обследовать дарованную случаем явно вражескую территорию. Обходя стороной продолжающее гудеть железо, двинулся к ближайшему окну.
    Окно тоже реальное. За ним видны дома, стоянка автомобилей и небольшая роща молодых елей. Людей не видно, город или посёлок спит, укрытый чёрными облаками. Лужа на асфальте перед еловой рощей, играла со сверкающими каплями дождя. Что-то сподвигло Рюрика приглядеться к домам. Они выглядели мёртвыми. Чёрные глазницы окон нигде не светились. В современном городе, хоть несколько окон да светятся. Торчащий перед окном жёлтый фонарь на столбе – единственный признак жизни.
    Здесь мрачновато. И он вернулся к обследованию помещения. В дальнем конце зала угадывалась дверь. Рюрик подошёл к ней и определил, что дверь заперта и ключ с большим кольцом вставлен в скважину. Мины во всех видах, подбрасываемые противником, приучили относиться с осторожностью к таким подставам. И Рюрик из-за угла пнул дверь ногой так, что та загудела. Подождал немного и снова пнул.
    Взрыва не вышло. Тогда взялся за ключ, повернул до щелчка и снова отошёл. Щелчок уж очень звонкий и идёт с разных концов двери. Какая-то хитрая, как в спецхранилище, дверь!
    В общем-то теперь бояться закладок не стоило. Возможностей убить много, но ни одна не использована. Значит, вражеская территория пока миролюбива. Проверив дверь, выходить не стал, решил вернуться и до конца обследовать зал. Помещение квадратное, примерно двадцать на двадцать. Два окна на одной стене и сейфовая дверь с краю противоположной.
    Внутри, кроме столика с гудящим железным блином, стоят полки, зашторенные серебристой тканью. Рядом на стене нечто, напоминавшее телевизор без рамки. В нижнем углу экрана светятся цифры: «08.05.45». Первое число сменилось в момент, когда Рюрик уже хотел отвернуться. И новый набор пробудил в памяти слова Марата: «В столетие Победы вы стали президентом...»
    Поскольку цифры столетий отсутствуют, боец предположил, что столетие Победы наступило сейчас. 09.05.45 – девятое мая сорок пятого, День Победы.
    «И где же здесь знаменитый Кирилл Александрович, президент?» – мысленно спросил у монитора.
    Потолок помещения без единой выступающей детали. Почти белый квадрат... В этом мире никакого удобства: нежилое помещение, свет идёт с улицы и там никого... В этом зале сесть даже негде, только столик...
    Подошёл к полкам и удивился, ткань твёрдая, кажущаяся тканью только издалека. Ниспадающим волнами декором прикрывались настолько же фиктивные полки. Звук, когда Рюрик согнутым пальцем постучал по ткани, оказался глухим. Так на стук отвечала бы глухая  бетонная стена. Махнул рукой и вернулся к тому, с чего начал знакомство с этим миром.
    Круглый железный блин метрового диаметра уже не гудит. Он как бы лежит на полу, но сдвинуть его с места не вышло. И Рюрик вернулся к двери.
    Ещё один, последний, поворот ключа в замке и... Дверь даже не шевельнулась, ключ больше не проворачивался, Рюрик на дверь навалился плечом. Медленно и бесшумно дверь двинулась, уступая нажиму. Такая тяжёлая дверь могла украшать только вход в бомбоубежище.
    Сразу за широко открывшейся дверью – коридор. Неширокий и ярко освещённый. Рюрик по нему двинулся в единственном направлении, уходя от зала. Впереди поворот, за ним коридор ветвился двумя направлениями. Одно вело в тупик с единственной дверью, на которой была табличка «Энергоцентр КС». Ни ручки, ни замка на двери. Только надпись «КЛЮЧ» в виде стрелки, упирающейся в красный кружок.
    Пытаться пройти не стал, его ждал выход из этого лабиринта.

Гром

    — Какую ещё кнопку? Почему исчез? – Моджахед не мог утерпеть, поэтому непроизвольно мешал допросу.
    — Оставь нас на минуту! Ты мешаешь. – командир с подчинёнными был всегда честен.
    И Моджахеду пришлось отступить и заткнуться.
    — Итак, нажал кнопку и?.. – лейтенант посмотрел на пленного.
    — И... переход в две тысячи сорок пятый, в ваше будущее...
    — Не надо сказок! – лейтенант говорил спокойно, уверенным тоном. – Мы найдём нашего бойца, и как ты потом будешь оправдываться?
    — Нет! Не отыщет его никто ещё без малого, двадцать два года. Так что я условие выполнил.

Рюрик

    За ещё одним поворотом в другом коридоре, в последнем тупике оказался лифт, рядом на стене надпись «–16 эт.» Этот минус немножко всё портил. По крайней мере, выходя в коридор, Рюрик рассчитывал спускаться к земле со второго, в крайнем случае, с третьего этажа, об этом говорил вид из окна. Теперь оказалось, надо подниматься вверх из подземелья.
    Попасть в лифт не получилось. Там не было никаких кнопок и надписей. Рюрик и стукал по дверям, и ощупывал стенку, всё бесполезно. Пришлось вернуться, пока никто посторонний не проник в его, больше похожий на пустой банковский сейф, пункт прибытия.
    Тяжёлая дверь оставалась открытой, но внутри никто не появился. Рюрик закрыл дверь и провернул ключ два раза. Возможно это не имело значения, но он привык оставлять всё как было до него.
    И сразу о том, как отсюда уйти. Каким путём возвращал его Марат из 2099-го, он не поинтересовался, но теперь помощников нет, справляться придётся самому. Пересёк зал, подошёл к окну.
    Там ничего не изменилось, та же площадка с домами, стоянкой, ёлками, дождём, лужей и сияющим светильником на столбе. Всё объёмное. А стекло должно отражать освещённую заоконным фонарём физиономию человека, стоящего в тёмном помещении. Но отражения нет.
    Рюрик протянул руку, тронул стекло. По поверхности пробежала волна, затмившая свет оттуда, и пальцы ощутили не стекло, а пластик, тёплый и гибкий.
    — Вот вы как придумали! – упрекнул неизвестно кого Рюрик.
    На упрёк женский голос из-за спины ответил:
    — Голос не опознан.
    Рюрик оглянулся ища обладательницу музыкального голоса, но помещение осталось пустым.
    Откуда идёт голос, стал искать, беседуя с неведомой красоткой:
    — Как ты тут поживаешь?
    — Голос не опознан.
    — Повтори ещё раз.
    — Голос не опознан.
    — Не понял!..
    — Голос не опознан.
    Собеседница продолжала выдавать неизменное. Искусственным интеллектом здесь и не пахло, но голос имел свой источник, который требовалось найти.
    И Кирилл нашёл. Стереоэффект создавался в одной точке фиктивных полок. Где-то там прятался центр управления всем хозяйством – компьютер, или что там у них в 45-м вместо этого. Стал простукивать «полки». Волнистая поверхность при касании одной точки выдвинулась и опустилась, став столиком, за ним открылся монитор. Никаких клавиатур, «мышей» с ковриками и джойстиков не было. Как управляется непонятно.
    «Возможно, голосом, как в девяносто девятом», – решил для себя Кирилл и продолжил опрос. Менял тембр, понижал и повышал тон, говорил и медленно, и быстро. Ответ один:
    — Голос не опознан.
    Кирилл окончательно возмутился:
    — Мне что, всю жизнь в этом времени что ли прокисать?
    На что послышалось обычное: «Голос не опознан». Возмущаться попусту Кирилл не привык. Хоть завозмущайся, к возвращению это не приблизит. А пока надо успокоиться и...
    Снова огляделся. Стена с умной техникой была слишком большой для их чудес, которые и во времена Кирилла умещались на ладони. Здесь было что-то ещё.
    С утра Рюрик был долго в трудах. За это время пришлось много раз попасть под удар, лазить в трубу, бегать наперегонки с минами, скакать туда-сюда во времени. И единственное, что в этом хороводе дало облегчение, сон у Марата в 2099 году.
    Завтрак давно забыт, обед с ужином ещё не намечались. Когда вспомнил про еду, организм сказал: «Надо!»
    Не могло быть, чтобы тот, кто отправлялся отсюда в прошлое, по возвращении был сытым и довольным, ему наверняка требовался отдых и перекус с бутылочкой холодного сока...
    От таких мыслей аппетит разыгрался нешуточный, и Рюрик двинулся искать холодильник, или что ещё у них понапридумано. Небольшое хранилище кухонных принадлежностей с упакованными герметично продуктами вскоре обнаружилось недалеко. Открыв стенку он увидел полный набор тарелок, ложек, вилок, стаканов и ножей. По-видимому, миномётчик мог позволить себе даже небольшой фуршет с друзьями по поводу убийства Рюрика. Но сам Рюрик из-за истинной победы над противником устраивать пир не собирался. Из упакованных продуктов выбрал небольшой жёсткий пакет с откручивающейся, как и в его времена, крышкой. Надпись говорила о натуральном соке манго. Открутил крышку и попробовал. Сок был кисловатым, но вполне съедобным, утолить жажду помог.
    Экспериментировать с продуктами опасно, но Кирилл с наслаждением проглотил два пакета манго, оставив пустые упаковки на прежнем месте. После решил отдохнуть. Для сидения кроме столика у железного листа ничего не было. Но и сесть не вышло, стол был испачкан следами тёмного масляного загрязнителя, по-видимому, от миномёта. На этом столе его потенциальный убийца готовил к бою оружие и держал миномёт между переходами.
    Странно, что после сока, мысли не обленились. Больше не думая ни о чём лишнем, Рюрик снова пошёл бороться с компьютерной дивой. Пытался приблизить голос к параметрам противника. Всё здесь настроено под него. И его голос должен быть опознаваем этой виртуальной, искусственно интеллигентной девочкой.
    Субъект канючил: «Верни цепочку, семейная ценность», «Меня это касается, не трогай кнопку». Рюрик прокашлялся, представил себя тем парнем и попробовал голос:
    — Гм... семейная... смей... семейная ценность... верни... верни... Нет!.. Верни цепочку. – произнёс уже громко и, как показалось, похоже.
    Девчонка отозвалась привычно:
    — Голос не опознан.
    Рюрик стал упрекать:
    — Что ты там понимаешь, железяка! Мне просто необходимо войти в компьютер и отправить себя в двадцать четвёртый год, вслед за миномётчиком...
    Интеллект немного задумался, потом хмыкнул и произнёс другим голосом:
    — Добро пожаловать, господин президент!
    Задним фоном живому мужскому голосу послышалось тихое ругательство.

Предпоследняя реальность

Рюрик

    Кулон, с нажатия которого в лесу началось это тёмное путешествие, сам навряд ли был в состоянии переносить живой объект на годы вперёд или назад. Мощность в таком крошечном мобильном гаджетене могла обеспечить такой переход. Всё работало отсюда, из этой точки пространства-времени. Недаром на этом подземном этаже, в тридцати метрах отсюда, работает какой-то «Энергоцентр КС». Энергии на переброску надо много. Какая это энергия и как, и куда, её направляют здешние инженеры, Рюрик не имел понятия. Всё слишком быстро поменялось в этом недостаточно реальном мире.
    Неизвестный мужчина поприветствовал и после сам запустился монитор вычислителя и перед Рюриком в воздухе повисли объёмные кубики разных цветов. На них читалось: «СРЕДА», «ТОЧНОСТЬ», «ПОДСТРОЙКА» и «ГОТОВНОСТЬ». Ничто из этого на переход во времени даже не намекало. Кирилл попробовал руками маневрировать в воздухе: перемещать, раздвигать трёхмерные объекты. Коснулся жёлтой «ГОТОВНОСТИ», подтянул кубик ближе.
    Ярко-жёлтый куб помутнел и показал содержимое: красный «ОБЪЕКТ», оранжевый «СУБЪЕКТ» и такого же цвета «ПОДКАЧКА». Тоже не фонтан!
    Кирилл открыл «ОБЪЕКТ» и в нём две фигуры людей, одетых в чёрное. Первый был виден плохо, его помутневшая фигура чем-то напомнила бойцу противника-миномётчика, только одетого в гражданское. Второй виднелся чётко: немолодой, с седыми висками и поднятой в приветствии ладонью. От прикосновения моргнула надпись «ПРЕЗИДЕНТ».
    Интересно! Растянув лицо, Кирилл увидел своего отца, каким был он перед уходом три года назад. Его нос, глаза, причёска и губы, и морщинки на лбу. Лишь спортивная шея выдавала другого человека. Шея отца никогда не была такой могучей, да и стать президентом он не успел.
    Под фигурами видна круглая серая площадка, напоминавшая железо у стола. Коснулся, возникла надпись: «ПЕРЕЙТИ ПО ГОТОВНОСТИ ПОДКАЧКИ». Это уже было что-то!
    Снова загнал фигуры на прежнее место, приблизил «ПОДКАЧКУ». Сразу появились цифры: «99,975 ПРОЦ.», а ниже: «ПРИМЕРНОЕ ВРЕМЯ ГОТОВНОСТИ 6 МИНУТ». Значит, около шести минут у него ещё было, чтобы познакомиться с условиями возвращения.
    «СРЕДА» открыла дату: «30 АВГУСТА 2024» и место: «Координаты GPS «Z». ЮГО-ЗАПАД ПОСЁЛКА МЕЖЕВАЯ». Это были: и нынешняя для Кирилла дата, и точка, откуда его «выкрал» своевольный кулон. Туда ему и надо попасть!
    Стал искать дальше. Открыл сиреневую «ПОДСТРОЙКУ», там указывалось насколько удачным выйдет перемещение: «ТОЧКА ВЫДЕРЖИВАТСЯ БЕЗ ПРЕДЫДУШИХ ИЗМЕНЕНИЙ». То есть, изменения по боку, перемещение пойдёт как запланировано. А что же там было?
    Отпихнул «ПОДСТРОЙКУ», приблизил белую «ТОЧНОСТЬ». Там стояло только «ВРЕМЯ» и ещё какой-то значок мутного серого цвета. Рюрик коснулся значка, появилось: «СОСТОЯНИЕ: ОЖИДАНИЕ ЗАПРОСА». Какой запрос ожидался?
    И тут сообразил, ему запрос не нужен. Рюрик должен переместиться только в то время, которое выберет сам, по собственным понятиям.
    Ведь в прошлый раз Марат сумел отправить его даже раньше времени извлечения.
    За всё время нахождения в иных реальностях Рюрик ни разу не взглянул на часы на руке. Только сейчас, когда вспомнил об этом, поднёс запястье к глазам. На часах уже завтрашнее: «0.12-31.08» – двенадцать минут первого, тридцать первого августа, последний день этого лета!
    Отправлять себя по таким координатам не хотел, а время до перехода сюда не помнил. Тогда приблизил кубик «ВРЕМЯ» и увидал: «16.45» с комментарием: «последнее посещение».
    Если это начало, то бой с миномётчиком длился более часа. Поэтому пальцем полистал цифры и оставил желаемое: 18.00.
    Одновременно с этим кубик «ГОТОВНОСТЬ» стал зелёным и прозвучавший волшебный голос девочки произнёс:
    — Квадросигнатура полностью заряжена. Можете начинать переход. Желаю удачного возвращения! – она явно желала это не ему, но Кирилл тоже желал вернуться. Поэтому вежливо ответил:
    — Спасибо!
    Мужской голос следом добавил:
    — Прошу, постарайтесь не закрывать работы по нашему серьёзному проекту...
    — Нечего было охоту на человека открывать! – возразил Рюрик. – За что я должен помогать?..
    — Как знаешь! – ответил мужчина.
    И негромко зазвучали взволнованные голоса: «Сбросим всё?..», «Не успеть...», «Тогда сменить фазу на минус...», «Послушайте, а может...».
    Рюрик спорить не стал, перешёл на стальной диск, оставив зал неприбранным: открытый ящик фуршета, откинутая компьютерная панель с мерцавшими кубиками. Пусть уборкой занимается хозяин. Надо торопиться, пока враги ничего не придумали испортить.
    Взял со столика оставленные с прибытия пистолет с кулоном и сжал кулон в руке до щелчка.

Гром

    Рюрик не появился до самого вечера и лейтенант вынужден был организовать поиск. Двенадцать человек, нацепив под каски инфракрасную оптику, двинулись в ночь. Одна группа под водительством Моджахеда пошла к месту, где был взрыв, другую повёл лейтенант обследовать места, через которые двигался Рюрик.
    Баллистик, успевший настроить нового «Голубя», выставил темновое зрение и стал с неба следить за движениями обеих групп, просматривая движущиеся и неподвижные тёплые точки, до окраины посёлка. Несколько раз, пройдя извилистый путь, когда-то пройденный Рюриком, ничего напоминавшего бойца не обнаружил. Либо его там не было, либо он не был уже настолько тёплым чтобы оставаться видимым. Баллистик передал Грому:
    — Ничего не обнаружил!
    — У нас тоже тишина. Сделай ещё круг над лесом! – попросил Гром.
    Был приказ и у коптера остались десять минут. Оператор повёл его над лесом. Почти ничего живого теперь в лесу не оставалось. Зверьё сбежало и затихло. Редкие птицы порой светились зелёным в ветвях. И вдруг...
    — Гром, это Баллистик. Вижу неподвижное тёплое тело метрах в ста от дороги!
    И лейтенант с Моджахедом повели туда своих бойцов, надеясь обнаружить потерю живым.

Рюрик

    После нажатия кулона, ожидал, что будет то же, что и в лесу и стоял на железе несколько секунд неподвижно. Когда обрушилась темнота и перекрыло дыхание, почувствовал облегчение.
    Невесомость длилась несколько секунд и после стало хуже, тьма прорезалась вспышками и ухающим звуком, было впечатление, что Рюрика перевернули вверх ногами и он теперь участвует в гонках на выживание. Удары сыпались с разных сторон, ощущение растущей внутри гравитации, притягивающей эти удары, встряхивания были непрогнозируемыми. Пытался угадать, смягчить, но это только ухудшало его положение.
    Сколько длилось это избиение, уже не помнил.
    Отдышался только когда, извернувшись при очередном ударе, приземлился на мягкую землю. Комковатая почва с углублением, в которое угодили ноги и знакомый запах земли и сгоревшего тротила. Тусклый свет в небе и внизу темнота.
    Думать о себе отвык, но осознал, что в прошлый раз вернулся из 99-го в полной экипировке и с автоматом на коленях. Сейчас вернулся в том виде, в каком отчалил из 45-го, с пистолетом и кулоном. Это могло быть как злобной выходкой потомков, не желавших ему добра, так и прогрессом, в 99-м создали более совершенную систему.
    Уйти к моменту, где хотел оказаться, не вышло. Из 45-го попал в другое время, окружающая обстановка не соответствовала. Тут же у Рюрика проснулось благоразумие, рождённое опытом: «Здесь открытое пространство, срочно надо прятаться!»
    Углубление под ногами, оказавшееся старой воронкой от снаряда вместило всего Рюрика. Он сполз туда и прислушался. Тишина, ничего не слышно. И тут же послышались шаги и дыхание. Кто идёт?.. И почему молча? Такое обычно бывает перед боем. Враг напрягся, подходит ближе, готовясь открыть огонь... Но пока идёт и боя нет, необходимо узнать где свои и постараться не встать у них на пути. Достал из кармана трофейный СПС – единственное своё, отбитое в бою оружие, взвёл затвор и тихо щёлкнул, сняв с предохранителя. Стрелять с такого пока не приходилось. «Вот и узнаю каков он в бою!» – решил Кирилл.
    — Рюрик! – раздался рядом крик. – Где ты, чёрт!
    Обстановка изменилась. Так Гром мог звать его только в исключительно мирной обстановке. Кирилл приподнялся и увидел тень командира, стоявшего спиной.
    — Здесь, здесь Рюрик! – сказал, поднимаясь из воронки и ставя пистолет на предохранитель.
    — Опа! – удивился лейтенант. И объявил для других: – Здесь он!
    Остальные поисковики стали сбиваться к командиру с первыми звуками голоса Кирилла.
    — Повезло, быстро нашёлся! – сказал, подходя, контрактник Дербенёв, добавив вполголоса: – С ног валюсь...
    — А где Моджахед? У него мой АК! – воскликнул Рюрик.
    — Чистит его наверное. – засмеялся контрактник.
    Дербенёв шутил. Единственное, чего Лёха не любил – чистить оружие.
    — Ладно, на месте в землянке всё расскажешь. Возвращаемся! – громко скомандовал лейтенант, пересчитал по головам и все двинулись из леса.
    Так как Рюрик один был без инфракрасной ориентировки и сразу стал шагать высоко поднимая ноги, Гром взял его за локоть, помогая выбрать дорогу. Машина Штурма ждала недалеко. Когда все забились внутрь, Штурм сказал:
    — Мы, Рюрик, твоего противника чуть не расстреляли... Он нам так и не рсказал куда ты девался.
    — Да? – удивился факту задержания своего противника Рюрик. – Мне с ним поговорить было бы интересно.
    — Успеешь поговорить! – вставил Гром, даже не повернувшись со своего места. – Он сейчас катит к Донецку.
    — А почему не здесь?
    — Кто его охранять будет? Тебя-то не было... – похоже, лейтенант был в хорошем настроении, поэтому шутил.
    — Его надо вернуть!.. – принял решение Кирилл.
    — Зачем? – подключился сержант Мадагаскар. – Я был при его допросе. Он тебе вряд ли что новое скажет...
    Машину качнуло на ухабине. И лейтенант, обернувшись, сказал:
    — Командир дивизии приказал! Я же не могу пойти против...
    — Тогда придётся мне самому просить! – вздохнул Кирилл.
    Все в кабине в удивлении повернулись к нему. Он только что поставил себя против офицеров дивизии. Такого никто не ожидал.
    — Поговорим потом! – заявил Гром.
    — Нет, Николай Викторович, кулон если разрядится, его хозяину придётся умирать здесь!
    — Штурм, останови! Что ты, Рюрик, про кулон сказал?..
    — Он – пришелец этот миномётчик! Пусть обратно в своё время валит! И не смотрите на меня так, знаю что говорю!
    Все молчали. Пришлось начинать командиру:
    — Значит, он пришелец? – спросил.
    — Да!
    — И поэтому ты сам его решил отпустить?
    — Выгнать обратно! Чтобы духа его здесь не было!
    — А то, что он за тобой охотился?.. – лейтенант спросил это без улыбки.
    — Он сам так сказал? Ну надо же! – удивился Z, тоже известный шутник. Он всегда, когда подключался к разговору, старался довести дискуссию до абсурда.
    — Пусть уходит. И пусть никто не знает, что путешествия во времени возможны. – со злобой сказал Кирилл.
    — Какие-какие путешествия? – Z, прикидываясь, что ослышался, вёл свою линию. – Ты серьёзно?
    — Совершенно серьёзно! Какие шутки... Я, пока вы не нашли меня в лесополке... – но Рюрик остановил себя: – Да ладно, всё равно не поверите...
    Z теперь был в своей стихии:
    — Прям вторая часть Марлезонского балета... Трепаться-то мы все умеем, а ты нас убеди!..
    Поняв, что от этого шутника так просто не отделаешься, Кирилл решил отвлечь внимание побочными результатами, лежащими в карманах.
    — Я ребята, оттуда две вещи принёс с собой... – первым в руку попался пистолет. – Вот!
    Все с интересом принялись рассматривать уникальную вещь, и первое время молчали, ожидая чего-то необычного. Но это быстро прошло:
    — Твой СПС всем уже надоел! – первым очнулся Z.
    Удивившись заявлению, что он якобы хвастается трофеем постоянно, Кирилл вопросительно взглянул на Грома. Тому пришлось отвечать:
    — Н-ну, да... Я тоже помню где ты его взял. Мы тогда оружейные трофеи рассматривали...
    — И он был такого цвета? – Рюрик повернул пистолет боком, чтобы лейтенант мог рассмотреть.
    — Не помню. Я тогда не присматривался. – Гром протянул руку, взял у Кирилла пистолет. – Хочешь сказать, это другой?..
    — Тот лежит у меня в ящике, это точно другой. И, помнится, я с собой, кроме РГД-5, никакого оружия не брал, даже броник с каской оставил...
    — Ну и дурак... – с разгону пытался продолжать словесную игру Z. Но остальные, также незнакомые с условиями того боя, смотрели на Кирилла уже другими глазами. Выйти в бой настолько безоружным мало кто решится. И шутнику пришлось выворачиваться: – Прости, конечно, я не знал что...
    — А вторая вещь?.. – вставил, оставшийся без внимания Мадагаскар.
    Пришлось Рюрику и цепь с кулоном показывать.
    — Только предупреждаю, – сказал он, – штука эта опасна...
    — Тогда осторожно! – Мадагаскар, часто выполнявший в группе функции сапёра, знал об опасных штуках всё. – Не тряси и не сжимай.
    — Трясти можно, сжимать, ты прав, нельзя... – пояснил Кирилл.
    — Так! – сказал командир. – С опасными предметами не шалить! Будьте посерьёзней, мужики. Рюрик, покажи, что там у тебя?
    — Белый кулон на стальной цепи. Пульт перемещений между точками во времени... – Рюрик даже не думал выпускать артефакт из своей руки.
    — Ух, ты! – восхитился Дербенёв. – Никогда не видел таких душевных машинок времени.
    — А ты их вообще видел?.. – спросил Z.
    Кирилл, завязывающуюся беседу прервал:
    — В общем, командир, надо эту штуку передать пленнику. Это чтобы не создавать проблем с человеком оттуда...
    Дальше разговор пошёл между Кириллом и лейтенантом.
    — А какие с ним проблемы? – это Гром.
    — Он из другого времени. Возможно что он ещё и не родился. Если это не проблема, то огромная проблема – кулон!
    — А в нём-то что?
    — В нём – технологии инопланетян!..
    — Ты, Рюрик, что-то непонятное городишь. Где ты видел инопланетян?
    — Через двадцать два года мир изменится так, что парни оттуда будут смотреть на нас, диких, как люди со звёзд.
    — И выпалывать как дикие сорняки... Эти «люди со звёзд», засланцы чёртовы, приходили разобраться с тобой, Рюрик.
    — Это просто заговорщики! Пытались убить в прошлом своего нового президента. Но он их уже простил.
    — Э-э... Тебя? Это ты был президентом?
    — Ещё не был, но уже хочу.
    Бойцы загалдели, соревнуясь в остроумии:
    — Круто!..
    — Среди нас президент!
    — Вай, куда мы попали!..
    Каскад восклицаний прервал Мадагаскар:
    — Не будешь ты президентом! Раньше я стану Римским Папой.
    — Раз ты так сказал, значит надежда есть! – засмеялся Z.
    Но Кирилл, пока длилось веселье, смотрел только на лейтенанта. Требовалось его решение по возвращению пленника. Гром хорошо это понимал, и когда настала тишина, сказал Кириллу:
    — Потом пойду в штаб, свяжусь с комдивом и завтра поговорим.
    — Едем сейчас, командир!
    — Мы все устали, надо отдыхать...
    — Я не прощу себе, если парня убьют. Сегодня, сейчас!
    — Вот ведь какой! Ладно. Штурм, высади нас у штаба, остальных – домой!

Самая последняя станция

Гром

    Обращение с просьбой к начальству никогда не было сильной стороной лейтенанта. Информировать, докладывать о выполнении – да! Но просить, как делали другие, он не мог.
    Разговор прошёл быстро, комдив откровенно послал. Он сказал:
    — Если вам делать нечего, отправляйтесь лучше брать Днепропетровск. А что нужно делать с пленником, пусть решает трибунал! Это уже не наше дело...
    Но когда они выходили, связист в звании майора сказал Грому:
    — Сейчас Ми-восьмой Командующего сел северо-восточнее Межевой. В колледже будет поздравлять, награждать и прочее. Попробуйте сунуться и убедить его.
    Увидав, как Гром отрицательно покачал головой, Рюрик сказал:
    — Я сам пойду. Обещаю конфликтов не начинать, быть честным и, помимо своих, защищать наши общие интересы. Пленника надо обязательно вытаскивать!
    — Лады, президент, идём вместе. – вздохнул Гром. – Ты умеешь уговаривать!
    — Хорошо, только я – Рюрик! – исправил «президента» боец.

Рюрик

    Когда они появились в бывшем спортивном зале колледжа, награждение завершалось и боец, стоящий перед Командующим, негромко сказал:
    — Служу России!
    Следующая речь Генерала Армии была яркой и, как всегда, по-военному чёткой и целеустремлённой. Закончил он её словами:
    — Вас родина не забудет, но впереди стоят не менее важные задачи. Это только малая часть общей победы, другие важные бои нас ждут впереди!
    В этот раз «Служим России!» рявкнули все, и Гром с Рюриком, оставшиеся стоять сбоку, как и все среагировали на слова Командующего.
    Когда он, завершив мероприятие, собрался выходить, Гром его окликнул:
    — Товарищ Генерал Армии!
    Командующий остановился:
    — Вы кто?
    — Командир взвода, лейтенант Егоров, рядовой Чехов. Мы с просьбой!
    Командующий оглядел просителей. Рассмотрев Рюрика, сразу изменил тон с «руководителя», на «заинтересованного»:
    — А я вас знаю! Но только, как мне показалось, вы сегодня были убиты... Или ранены?
    — Эта информация устарела! – Гром защищал своего подчинённого.
    Остановившийся рядом с ними начштаба извиняющимся тоном вставил:
    — Информация о подвиге поступила от известного СМИшника и уже была в эфире...
    — Ну-ка подойди. Назовись!
    — Рядовой Чехов Кирилл Александрович.
    — Он! – подсказал начштаба.
    — Как тебе удалось?..
    — Мне помогали друзья, а противник был один... – начал Кирилл. Генерал Армии остановил, коснувшись пальцем плеча.
    — Я хотел бы выслушать подробнее. Генерал, у нас осталось минут пятнадцать? – Командующий обратился к начштаба.
    — Ни минуты! Но бойца можно взять с собой.
    — Нет! – неожиданно возразил начальству Рюрик. – Мы пришли сюда просить об освобождении нашего сегодняшнего пленника. Я без этого не уйду!
    Генералы посмотрели друг на друга.
    Пытавшийся понять, что после такого грубого нарушения субординации может грозить его подчинённому, Гром незаметно толкнул Рюрика в бок, как бы желая сказать: «Чего лезешь?». Но боец и не думал отступать. Стоял, смотрел на генералов, ожидая их решения.
    Наконец, начштаба, осознав что просьба Командующего в этих условиях требует исполнения, махнул рукой:
    — Хорошо, но не больше получаса, товарищ Генерал Армии. Экипаж вертолёта всё равно будет ждать.
    Командующий кивнул и отошёл с просителями к скамейке у стены, последней целой мебельной единице оставшейся в колледже после ухода боевиков.

Челленджер

    Быть пленным оказалось ещё хуже, чем просто тайным киллером. Шлёпнуть президента не смог – и вот результат! Это было хуже, чем шлёпнули бы самого Челленджера когда он пошёл сдаваться.
    Но он выбрал лучшее: просто ЖИТЬ. Это всё, что оставалось.
    Челленджер, более первобытный, чем эти парни, с которыми его везут. У них здесь где-то есть семьи, друзья, знакомые, не здесь конечно, на той стороне, но они есть у каждого. Парни довольны, для них война кончилась, пришло последнее, но благодатное плохо – плен, хуже им уже не будет! Они все разные, но это говорят все: «Хуже не будет!» Им надо просто привыкнуть к новым условиям жизни.
    У Челленджера родные здесь тоже есть! Как же без них? Более того, он сам в этом году пойдёт в третий класс смоленской школы номер 13, имени адмирала Эдуарда Балтина. Будет, дурак, учиться, готовя себя вот к этому моменту своей жизни...
    Но пленного его не признают ни мама, ни остальные, включая и его самого. Для всего нынешнего человечества он никто! Человек без имени, без фамилии и даже без каких-либо знакомых, кроме тех, с кем познакомился за последние десять часов, это друзья молодого президента Гром, Моджахед, Зэт и Штурм, ещё эти, попавшие в плен за последние сутки...
    Чтобы признали здесь, требовалось вмешаться в собственную жизнь. Но это невозможно, он исчезнет накануне этого, только приняв такое опасное решение – назвать себя собственным именем. Несколько таких опытов проводилось с начала сороковых и вывод был однозначен: исчезновения невозможно избежать!
    Интересно, – подумал Челленджер, – больно это или нет, просто исчезнуть? Вероятно и боль его исчезнет вместе с ним.
    Но раз он до сих пор не исчез, то вмешательства избежал! Теперь всю жизнь придётся этого бояться. 22 года жить там, где никогда не жил, работать не по своей специальности, организовывать новую жизнь до самой весны 2045-го.
    Машина резко затормозила. Наверное очередной блок-пост. А сколько их уже было!
    Загремел замок, створка приоткрылась и в кузов заглянул незнакомый.
    — Кто безымянный? Выходи!
    Чтобы не врать и чтобы это не влияло на маленького двойника и при этом он сам, с болью или без не исчез, пришлось отказаться от имени с кличкой, как учили инструкторы. И он придумал безопасную потерю памяти, не помнит имени.
    Раз безымянный, вылез наружу, двое стоят, смотрят на него и молчат. Подошёл конвоир:
    — Этот безымянный. Забирайте!
    Один из двоих сразу повернулся и двинулся куда-то в темноту. Второй сказал:
    — За ним! – и чувствительно ткнул стволом в спину.
    Это не понравилось! Куда его теперь? Догнал и пошёл вплотную к первому, ожидая внезапного щелчка затвора за спиной. Бежать и не хочется, но если этот щелчок будет, придётся. Потому как не хочется вот так, с болью...
    Идём и идём. Чем дальше уходили от места, где стояла уже укатившая машина, опасения уходили, сменяясь невозможной надеждой. Зачем вести далеко, если можно где-нибудь рядом... Война всё спишет!
    Остановились только, когда подошли к колесу, на которое опиралось что-то большое, тёплое. Челленджер посмотрел внимательно, оказалось – здесь стоит вертолёт. И внутри салона появился слабый мерцающий свет.
    — Залезай! – второй подтолкнул к железной ступеньке.
    Первый конвоир, пока Челленджер осматривал колесо борта, уже прошмыгнул внутрь и оттуда светил зажигалкой.
    В общем, его расстрел отменили и даже куда-то собрались везти по воздуху.
    — Куда меня? – спросил он.
    Его новые конвойные не ответили, посадили в удобное кресло, дверь закрыли и движки завыли, стаясь раскрутить лопасти.
    Что же случилось, что его живого везут, как какого-то короля?
    Машина оторвалась и, наклонившись, стала скользить над поверхностью. После взлёта несколько раз ветки деревьев звонко стукали в корпус.
    Летели долго, конвой не дремал, зато Челленджер, расположившись на мягком, смог расслабиться, вздремнуть. Конвоиры с обоих сторон, калаши на коленях, его никто не тронет!
    Ему теперь осталось бояться только какой-нибудь внезапной встречи, к которой так искусно готовит судьба.
    Полёт окончен, прилетели-сели! Конвой ждал остановки винтов, потом в прежнем порядке: первый спереди, второй сзади, снова двинулись в темноту. Машина, к которой подошли, Челленджеру показалась знакомой: белая буква Z и российский триколор на закрашенных камуфляжем стёклах. Опять эти!..
    Водила Штурм, приветственно махнул рукой:
    — Здорово, миномётчик!
    Конвоиры снова сели рядом и захлопнули кормовую дверь буханки. Штурм завёл мотор, они поехали, приближая к неведомому. Посёлок Межевая, там, киллер с миномётом должен был... но не сумел. Президенту повезло! Челленджер думал, будет легко, но жестоко ошибся, сам попал в карусель и утратил пульт перехода. Тот теперь исчез где-то на пути к 45-му году. И миномётчику предстоит догонять пульт в естественном темпе течения времени. Вероятность догнать Челленджер оценивал как бесконечно малую.
    — Куда меня? – снова спросил он, в этот раз у Штурма.
    — Не знаю, решение генерала... – успел ответить тот прежде чем второй крикнул:
    — Молчите оба!
    Дальше по виляющей дороге ехали молча. Доехали, встали, пришла пора снова выходить.
    — Выходи! – рявкнул второй.
    Первый открыл дверь, вышел и стал ждать снаружи. На улице темно. Где-то негромко трещит дизель-генератор, давая возможность получать военному посёлку минимум привычных удобств, ночное освещение в которые не входило.
    Впереди стена, уходившая в чёрное небо. За ступенями – вход. По-видимому, это какое-то учреждение, вроде школы, училища, лицея или колледжа. В крайнем случае здание местной администрации.
    — За мной! – приказал в этот раз первый из конвоиров и двинулся к зияющему входу.
    Второй остался у машины и закурил.
    Было отчего теперь  волноваться. Казнить не стали, доставили на вертолёте к какому-то генералу. Что ещё? Может быть допрос?
    В большом полутёмном зале с баскетбольными кольцами над дверью, конвоир двинулся к группе сидящих на скамейке военных. Подойдя, он что-то сказал старшему, в котором пленник с удивлением узнал Генерала Армии, руководившего тогда операцией. Так вот он какой «генерал»! Рядом стояли: ещё один генерал, тот лейтенант, которому он сдался и ещё какой-то сержант, рассказывающий что-то Генералу Армии. Тот, повернувшись к Безымянному, спросил:
    — Ты кто? Имя!
    Но ответить генералу не позволил сержант:
    — Совершенно неважно кто он такой. Пусть пришелец будет безымянным!
    Он, сам не зная того, спас Челленджера. В сержанте по голосу пленник безошибочно узнал молодого президента и снова струхнул. Если тот вернулся, то ему кто-то там помог. Раз помогли, в заговоре были предатели и  Челленджера при возвращении может ждать участь тех, кто пытался вмешаться в свою судьбу. Если, конечно, случится вернуться.
    — Ладно, пришелец, дай на тебя посмотрю! – сказал Генерал Армии.
    Кто-то направил лежащий на скамье фонарик на пленника и все уставились на него. «Издеваются!» – решил он.
    — Возьми! – неожиданно молодой президент протянул что-то, в чём Челленджер безошибочно узнал волшебный сюрприз, о котором тот уже и не мечтал.
    Не воспользоваться таким подарком было глупо. И он схватил электронный кулон и накинул цепь на шею. Только так переход мог быть безопасным.
    Рявкнул великодушному президенту:
    — Встретимся ещё!
    С презрением оглядев всех и до хруста сдавил кулон.

Рюрик

    Генерал Армии был поражён! И смотрел на него теперь с восхищением. Рассказ Кирилла он воспринял с улыбкой, но реальное исчезновение пленника... Да, такие фокусы не каждый день увидишь! А сам Рюрик, после фокуса с исчезновением, облегчённо вздохнул и улыбнулся. Всё вышло отлично и в будущем повторяться не станет. Повезло!
    А система машин времени сорок пятого – отличное изобретение, которое сможет продвинуть науку на века вперёд!
    — Такие люди мне нужны! – заявил генерал. – Пойдёшь ко мне?
    — Только прикажите, товарищ Генерал Армии! Но сегодня я устал...
    — Поспишь в вертолёте. Отправляемся! – потом генерал повернулся к Грому и поднёс руку к козырьку. – Спасибо, лейтенант. Я вас не забуду!

Ведущий

    Кто теперь не знает этой истории? Но интерпретируют каждый по-своему. И только я один знаю все подробности этого дела.
    Вам не давал уснуть ваш покорный слуга, Егоров Николай Викторович, в прошлом, лейтенант Гром.