Домой

Я приехал в Израиле в 1992 году, один. Мне тогда еще не было 20 лет. Там я изменил имя, служил в регулярной армии и много лет в резерве, в Израиле родились мои дети. Я свободно, на уровне родного, владею ивритом, даже избавился от акцента. Моя большая любовь, до сих пор, это израильский театр, я не большой поклонник израильской музыки но с удовольствием читал и все еще читаю книги израильских авторов в оригинале. Родной язык моих детей иврит. До отъезда они вообще не говорили по-русски. В 2018 году мы переехали в Канаду. В Израиле, таким образом, я прожил 26 лет. Ровно половину своей жизни.

Мое желание сделать Израиль своим домом было огромным, центральным и определяющим на протяжении долгих лет. И надо признать, что я преуспел в этом, эта страна перестала быть для меня отталкивающе чужой. Но существовало одно огромное Но, сопровождавшее меня в моей израильской жизни ежедневно.

У меня было прекрасное, счастливое детство и великолепная юность в позднесоветском Минске. Я не уезжал из «ненавистного» города или «отвратительного» совка. Я уезжал из родного, любимого города. Который значил тогда и все еще много значит для меня сегодня. Я с удовольствием летал навещать родителей и друзей в первые годы, но потом перестал на долгие 11 лет. Еще бы, теперь у меня была новая страна, моя собственная, своими руками построенная жизнь на моей новой родине, в моем новом доме. Уже появились новые обычаи и начали за нерелевантностью забываться старые, уже полюбились хумус с фалафелем и начал претить оливье. Но наступил 2006 год, я почувствовал что время пришло… и полетел в Минск. Для этого я даже отказался от белорусского гражданства, вы не поверите, такие были правила тогда. В аэропорт имени Бен Гуриона приехал уже сложившийся, прижившийся, переименованный и без рефлексий новый я. Но за время полета что то произошло, я помню это очень отчетливо. С трапа самолета во втором минском аэропорту на белорусскую землю ступил не Эли Финберг, а повзрослевший, но тот же Саша, уезжавший в слезах чуть больше тринадцати лет назад.

Открытие постигшее меня в аэропорту и позже в такси, когда я вглядывался в очертания знакомых домов на проспекте Независимости, было радостным, но от этого не менее болезненным. Я понял, что прилетел домой, что несмотря на все мои усилия, время вложенное в изучение иврита, попытки принятия неприятного, тяжелую работу над собой, ничего, по сути, не изменилось. Мой Минск, мой родной город не стал для меня чужим. Ощущение дома, совершенно естественное, буквально висело в воздухе, оно окутывало и успокаивало.

Больше я никогда уже себя не обманывал. Я осознал, что где бы мне не пришлось жить, дом, Дом, духовная, нравственная колыбель моей жизни, находится там где я вырос, где сформировался, где впервые любил. Чтобы не случилось. И это не может измениться. Ни при каких обстоятельствах. Дом понятие выходящее за рамки гражданства или прописки, оно никак не связано с правительствами и идеологиями, оно вне оболочки газетных киосков, оно внутри вас.

Почему я пишу об этом? Озвученные многими переживания и, еще более многочисленные, старательно скрываемые, они совершенно естественны. Каждое поколение случайных, идеологических, или просто инициативных иммигрантов проживает эту боль совершенно одинаково. Даже если предпочитают об этом молчать или спустя годы упрекать за тоже самое других. Не стесняйтесь чувств, не стесняйтесь любить то что любите. Это не имеет никакого влияния на вашу возможную интеграцию или отторжение в новой стране.

Просто не забывайте, что всю нашу жизнь, с самого начала и до конца, с первого до последнего дня, человек только и делает, что идет домой…