Сказка

Сказка о голой царевне. Альфа-версия (нуждается в правке)

(Рассказывает Полина, сотрудница Института времени и её ближайшая подруга)

Встреча в древнем Багдаде
Позвольте рассказать историю, частью которой я была. Это случилось в древнем Багдаде, где жила прекрасная царевна.

Я появилась в её жизни по рекомендации друзей её отца — якобы как обычная гувернантка. Никто не знал, что я существо из будущего, способное путешествовать во времени и питающееся солнечным светом.

Царевне официально было четырнадцать лет. Но за последний год она прожила ещё столько же благодаря нашим путешествиям во времени. Она быстро поняла мою истинную природу — дети часто видят то, что не замечают взрослые.

Тайная жизнь царевны
В конце XX века Лейла стала известной рок-вокалисткой. Я помогла ей освоить музыку разных эпох, и она создала нечто совершенно новое.

В своём времени она организовала «потешное царство». Там правили не титулы, а талант и искренность. Её окружали сорок преданных подруг-фрейлин, владевших музыкальными инструментами и мечами. Я была одной из них, хотя и не совсем обычной.

Правила Института времени

Должна объяснить важную деталь. Когда мы, сотрудники Института времени, путешествуем в прошлое, время начинает течь в двух направлениях.

В основной реальности мы появляемся лишь на мгновение. Дальше изучаем историю в «песочнице» — параллельном мире, поначалу идентичном настоящему. Это защищает от временных парадоксов. Но нам строго запрещено общаться с собственными предками или копиями.

Аладдин — благородный вор
Тем временем в Багдаде жил юноша по имени Аладдин. Потомок новгородских князей, он прославился как благородный вор. Забирал излишки у богатых и отдавал беднякам.

Однажды он убегал от стражи, которая почти поймала его в саду. На городской площади он услышал объявление: процессия царевны направляется в бани. Все должны уйти с улиц и не смотреть в окна под страхом строгого наказания.

Аладдин был наслышан о красоте царевны. Его осенила мысль: спрятаться от стражников в банях и, если повезёт, посмотреть на голую царевну.

Проникновение в бани

Бани он знал хорошо — каждый горожанин мог туда ходить за умеренную плату. Он спрятался в укромном месте и наблюдал.

Царевна вошла в помещение с тремя ближайшими подругами и сорока фрейлинами с мечами. Когда она стала раздеваться, он потерял сознание от избытка чувств.

Позже он пришёл в себя и продолжил наблюдение. Помню, как он замер, увидев царевну с басом Rickenbacker. Сначала его охватила ревность, когда она обратилась к «Рики». Он не сразу понял, что это название инструмента.

Музыка в банях
Царевна только вышла из ванны, и пена ещё покрывала её тело, когда мы начали играть. Кто-то пошутил, что она как Афродита, рождённая из морской пены. Но сходство было только в этом.

Никакой классической «женственности». Она напоминала скорее Сьюзи Кватро, Настю Макаревич или Джоан Джетт — тех рок-певиц XX века, что в песнях поднимали серьёзные философские темы.

Мраморные своды бани создавали удивительную акустику. Мы сыграли несколько композиций. Кристально чистый голос царевны в изящной золотой короне заполнил всё пространство. Она пела о своём одиночестве, о непонимании, о жажде быть услышанной.

Момент истины

Аладдин забыл о собственной безопасности. Он был так поглощён её пением, что когда царевна произнесла: «Как я мечтаю, чтобы ты меня услышал!», не выдержал.

«Я слышу тебя!» — выкрикнул он, выбегая из укрытия.

В тот же миг сорок обнажённых фрейлин обнажили мечи. Мы всегда были готовы защищать нашу царевну. Помню его взгляд в тот момент — он совершенно не думал о смерти. Его волновало только то, что царевна наконец будет услышана.

Законы гостеприимства
Царевна удивила всех нас. Вместо того чтобы позволить казнить нарушителя, она вспомнила о законах гостеприимства.

«Но прежде...» — сказала она с едва заметной улыбкой, — «мы должны проявить уважение к гостю, пусть даже незваному».

Мы, её фрейлины, подхватили эту игру. «Конечно», — заметила одна из нас с притворной серьёзностью, — «надо его помыть, накормить, одеть. Всё как положено. А потом уже можно и казнить — негоже с грязным-то».

Другая добавила, поглядывая на Аладдина: «А то уж слишком много он узрел».

Песня о любви

В его ответе было столько искренности и отваги, что даже я, существо из будущего, была тронута. Он начал петь акапелла о том, как все боятся поднять глаза на царевну, а он готов умереть за право видеть её настоящей.

Тут произошло удивительное. Царевна взяла свой Rickenbacker и начала аккомпанировать ему. Я, видя её взгляд, села за барабаны. Постепенно вся наша группа присоединилась к этому необычному дуэту.

Так под сводами древней бани в музыке сплелись разные эпохи — средневековый Багдад, вольный Новгород и рок-культура XX века.

Проверка в Новгороде
После этой сцены я отправилась в Новгород проверить историю нашего гостя. Это была обычная процедура Института времени — мы всегда проверяем факты. Хотя я уже была уверена в его искренности.

Царевна настояла пойти со мной. Мы перенеслись в прошлое.

Для всех в бане прошло лишь мгновение. Но для нас... Царевна стала на два месяца старше, а я заметно состарилась — такова цена длительных путешествий во времени. Впрочем, для меня, искусственного существа, старение было обратимым процессом, хотя и неприятным.

Мы увидели Новгород в разные эпохи. И правление предков Аладдина, и вече, которое царевна сравнивала с афинской демократией. Я показала ей и будущее города — эпоху подпольных рок-музыкантов, с которыми ей так хотелось пообщаться. Хотя правила Института запрещали долгосрочные контакты с другими временами.

Царский пир
Когда мы вернулись, царевна приказала устроить пир. Я улыбалась про себя — она всегда умела удивлять. Представьте: юноша, которого несколько часов назад собирались казнить, теперь сидит за царским столом.

А самое удивительное было впереди.

Предложение руки и сердца

По традиции царевны и принцессы сами делают предложение о браке — таков обычай. Но то, что произошло дальше, заставило даже меня, существо из будущего, затаить дыхание.

Лейла встала и, глядя прямо на Аладдина, предложила ему не просто брачный союз. Она предложила стать её партнёром в путешествиях через время и пространство, а впоследствии разделить управление государством.

«Но прежде чем ответишь», — сказала она, — «знай всю правду».

И рассказала ему о своих выступлениях в XX веке. О концертах, где она выходила на сцену подобно древнегреческой богине. О фотосессиях для мужских журналов, о своих романах, о жизни рок-звезды.

«Тебе, воспитанному в традициях ислама, будет непросто принять такую жену», — честно предупредила она. «К тому же я скорее христианка».

Ответ Аладдина
Я наблюдала за ними обоими. За юношей, который узнал за один день больше, чем иные за всю жизнь. И за царевной, которая впервые на моей памяти выглядела по-настоящему уязвимой, ожидая его ответа.

Аладдин встал. Я видела много влюблённых за свою долгую жизнь, но его взгляд был особенным.

«Я полюбил не образ, не мечту», — сказал он. — «Не совершенство, что рисует ум досужий. Я полюбил твой ум и доброту, и твою душу, ту, что времени не служит».

Лейла слушала, не скрывая волнения, а он продолжал: «Ты думаешь, меня смутит твоя судьба? Что где-то в будущем есть дети, есть любовь? Что на концертах как звезда была нага, лишь волосы с гитарой — вот и весь покров?»

Царевна улыбнулась, но я видела слёзы в её глазах. А он говорил о том, что готов следовать за ней в любой момент времени, что примет все её тайны, всю сложность её жизни.

Образование для Аладдина
Тогда царевна сказала: «Нам надо побыть наедине».

Мы втроём растаяли в воздухе и появились, как обычно, через несколько мгновений. Для Аладдина и царевны прошло не менее месяца.

«Прежде чем мы соединим наши судьбы», — сказала она, — «ты должен получить образование, достойное моего избранника. И догнать меня по реально прожитым годам. Но не сомневайся. Мы уже муж и жена. Моё произнесённое при свидетелях слово никто не может отменить, даже я сама».

Я поняла, что она задумала. Нарушая все инструкции Института времени, мы отправили его учиться.

Сначала — в Болонский университет. Потом в московскую физматшколу. Далее физический факультет МГУ и её родной Оксфорд. Для всех в Багдаде прошёл один вечер. А для него и для меня, которую царевна отправила с ним, — пятнадцать лет учёбы и взросления.

Испытания в Болонье
Царевна отправила меня сопровождать Аладдина — и правильно сделала. В Болонье нас ждали серьёзные испытания.

Его свободолюбивые речи и новгородские идеи о народовластии привлекли внимание инквизиции. Помню тот страшный момент, когда его уже вели на костёр.

Я знала, что не должна вмешиваться в ход истории. Но царевна появилась словно из ниоткуда, нарушив все мыслимые правила Института времени. Мы едва не вызвали временной коллапс, спасая его.

На то она и царевна, что может принять единовластные решения, нарушающие все законы и инструкции.

Чудесное исчезновение

Тот вечер я не забуду никогда. Нам нужно было инсценировать «чудесное исчезновение» Аладдина, и царевна решила сделать это с размахом.

Используя мои способности создавать электрические и магнитные поля, мы устроили настоящее светопредставление. Гроза сверкала молниями, северное сияние раскинулось над городом. А сорок фрейлин, разделившись между двумя башнями, пели как хор ангелов.

Я заставляла колебаться наэлектризованный воздух со звуковой частотой. Их голоса и кристально чистое сопрано царевны разносились на десятки километров. Жители Болоньи в суеверном ужасе прятались по домам. А мы в это время организовали «похищение» — сорок стражниц с мечами увели Аладдина прочь.

Способность царевны отдавать приказы, не сомневаясь в том, что их исполнят, подействовала и здесь. Никто не усомнился, что она имеет право приказывать.

В стране предков
«Куда мы теперь?» — спросил он, когда мы оказались за городом.
«В страну твоих предков, в двадцатое столетие», — ответила царевна.
«Там безопаснее?» — в его голосе была надежда.
«Нет», — просто ответила Лейла, и я видела, как он выпрямился, готовый к новым испытаниям.

Глава 6. Материнская забота
Остаток того памятного вечера, пока Аладдин постигал науки в далёких землях под присмотром мудрой Полины из второй половины XXIII столетия, царевна и её сорок верных фрейлин продолжали находиться в мраморных банях дворца.

Время здесь текло особенно — благодаря темпоральным способностям можно было выбрать точный момент возвращения. Для Аладдина пройдут долгие пятнадцать лет образования, а в Багдаде — лишь несколько часов. Но эти часы оказались наполнены важными событиями.

В сердце царевны — теперь уже жены Аладдина, ведь её слово, сказанное при свидетелях, имело силу закона — поселилась особая забота о матери её мужа.

«Айша», — обратилась царевна к старшей из фрейлин, той самой, что была особенно искусна в музыке и пении, — «пошлите гонцов в бедные кварталы Багдада. Найдите мать Аладдина и с величайшим почтением приведите её сюда».

Фрейлины, находившиеся в естественном банном виде, как и подобает в таком месте, переглянулись с пониманием. Они видели, как преобразилась их госпожа после того, как объявила Аладдина своим мужем.

Поиски в бедном квартале

Гонцы отправились не в далёкий Новгород, а в трущобы самого Багдада, где в нищете жила потомок некогда знатного рода. Мать Аладдина, чьи предки были изгнаны из Новгорода ещё в начале второго тысячелетия, перебивалась случайными заработками, но хранила в сердце память о былом величии рода.

Прадед Аладдина — новгородский князь — был изгнан вече за злоупотребления. Попытка вернуть власть силой провалилась, и ему пришлось срочно эмигрировать в Багдад. Но привезённые богатства быстро закончились, дети и внуки обнищали, и теперь мать Аладдина — в четвёртом поколении — жила в бедности, храня лишь предания о славном прошлом.

Встреча в банях

Через час во дворец привели пожилую женщину. Дорога по городу была недолгой, но годы нужды и тяжёлого труда сказались на её облике. Одежда запылилась, волосы растрепались, она боялась и не понимала, зачем её привели в этот сказочный дворец.

Фрейлины окружили её как родную. В тёплых мраморных банях, где ещё недавно звучала музыка их girl-band'а, они принялись заботиться о настоящей свекрови своей госпожи.

Совместное омовение

Царевна, обнажённая, как и все в банях, вошла неспешно. Её длинные волосы были убраны мокрым полотенцем, а кожа розовела от пара. В руках она несла деревянную чашу с тёплым медовым молоком.

Мать Аладдина поднялась, не зная, как себя вести перед этой прекрасной девушкой, дочерью царя. Но царевна сделала то, чего никто не ожидал. Она опустилась рядом с матерью своего мужа на лавку, поставила чашу и тихо произнесла:

«Мама».

Одно слово. Простое, как дыхание. Но в нём заключалась вся суть — жена принимает семью мужа как свою.

«Мама, позвольте мне помочь», — сказала царевна, взяв мягкую губку. — «Фрейлины приготовили всё самое лучшее, но я хочу сама позаботиться о вас».

Пожилая женщина, поначалу смущённая, постепенно расслабилась под нежными прикосновениями жены её сына. Царевна омывала её руки, плечи, с искренней заботой массировала уставшую спину.

Рассказы о сыне

«Расскажите мне о нём», — попросила Лейла, споласкивая её рано поседевшие волосы. — «О том, каким был Аладдин в детстве. Что он любил? О чём мечтал?»

И мать Аладдина, чувствуя искреннюю заботу, начала рассказывать:

«Ах, мой мальчик... Он с детства был особенным».

Старая женщина улыбнулась сквозь слёзы:

«А как он заступался за слабых! Если видел, что старшие мальчишки обижают младших, всегда вставал между ними. Сам мог получить синяк, но не отступал. "Сильный должен защищать слабого", — говорил он».

«Помню», — продолжала мать, — «как он делился последним куском хлеба с бездомными детьми. Сам голодным домой приходил, а когда я спрашивала почему, отвечал: "У них нет мамы, которая накормит"».

Она погладила руку царевны:

«Дочка моя, ваш муж родился с добрым сердцем и врождённым пониманием справедливости. Образование лишь отточит то, что было в нём изначально. Он не стал справедливым — он всегда им был».

Откровения царевны

«А теперь расскажите мне», — попросила мать Аладдина, — «как вы познакомились? Ведь вы — царская дочь, а он... простой юноша из бедного квартала».

Царевна на мгновение задумалась. В тёплом полумраке бань, где не было места притворству, она решилась на полную откровенность.

«Знаете, мама», — начала она тихо, — «ко мне сватались многие. Сыновья царей, богатые купцы, знатные военачальники. И все они думали об одном — о моём богатстве, о короне, о троне. Они видели во мне не женщину, а путь к богатству и власти».

Она обмакнула губку в тёплую воду:

«А ваш сын... он захотел увидеть мою красоту. И не просто увидеть — а увидеть меня настоящую, обнажённую, без всех этих царских одежд и украшений. Он проник в наши бани, рискуя жизнью».

«Понимаете, мама», — продолжала царевна, — «он мог дождаться, когда мы оденемся и уйдём, а потом спокойно скрыться. Но ему было важнее другое — сказать мне о своей любви. Прямо там, в банях, рискуя быть казнённым на месте».

«И когда он запел со мной в два голоса, когда наши голоса слились под мраморными сводами... я поняла, что другого такого мужчину я не найду. Человека, для которого моя душа важнее царской короны и его жизни».

Мать Аладдина смахнула слезу:

«Вот почему, мама», — закончила царевна, — «я и сказала тогда при всех: "Ты уже мой муж". Потому что знала — больше такого не будет».

Совместная трапеза

Затем они переместились в уютную комнату отдыха, где фрейлины накрыли простой, но сытный стол. Царевна собственными руками кормила свою новую маму — нарезала хлеб, наливала ароматный суп, предлагала изысканные сладости.

«Ешьте, мама», — говорила она с улыбкой. — «Вам нужно набраться сил. Скоро вернётся ваш сын, и мы все вместе пойдём к моему отцу».

Ожидание в банях

Пятнадцать лет учёбы Аладдина пролетели для его матери как несколько часов. Потому что рядом с ней была дочь — та, которую она никогда не рожала, но которую полюбила как родную.

Царевна то выходила из бань в одеждах для домашних дел, то возвращалась к фрейлинам в их естественное, доверительное пространство. Здесь, в мраморных банях, где эхо музыки ещё звучало, происходило самое важное — рождение новой семьи через принятие матери.

Приготовления к встрече

Только к вечеру, когда приближалось время возвращения Аладдина, царевна и фрейлины принялись одевать мать Аладдина. Выбрали достойные одежды — такие, чтобы она чувствовала себя уверенно рядом с царской семьёй, но при этом оставалась собой.

Царевна сама заплела ей волосы, украсила простыми серьгами, надела добротное платье благородного тёмно-синего цвета.

«Вот теперь вы готовы встретить своего сына и моего отца», — сказала Лейла, любуясь результатом. — «Вы выглядите именно так, как должна выглядеть мать доброго молодца и свекровь царской дочери».

Глава 7. Возвращение и представление отцу
И вот настал долгожданный момент. Через мраморные залы дворца зазвучали знакомые, но изменившиеся шаги. Пятнадцать лет образования в лучших университетах превратили молодого багдадского потомка изгнанных князей в настоящего мужчину — образованного, уверенного, с новой аристократической выправкой, но всё с теми же добрыми глазами.

Он появился в банях, где его ждали две самые дорогие женщины в мире. Мать, которую он не видел пятнадцать лет и которая не видела его с самого утра, стояла в красивом платье, похорошевшая от заботы и любви. Рядом — царевна, его жена, ставшая за эти часы ещё прекраснее, окружённая своими верными фрейлинами.

Мгновение растерянности

На мгновение Аладдин застыл на пороге. В его взгляде отразилась растерянность — кого обнять первым? Сердце разрывалось между сыновьим долгом и супружеской любовью. Пятнадцать лет разлуки с матерью и пятнадцать лет ожидания встречи с любимой женой.

Царевна с мудростью истинной женщины мгновенно поняла его смятение. Улыбнувшись с нежностью, которая могла растопить лёд, она тихо сказала:

«Обнимай скорее маму, мой дорогой. У нас ещё вся ночь впереди».

В этих простых словах была вся суть — понимание приоритетов, деликатность, намёк на близость и абсолютная уверенность в их браке.

Встреча с матерью

Аладдин бросился к матери, и они обнялись так крепко, что сорок фрейлин невольно всхлипнули от умиления. Пятнадцать лет разлуки, материнские слёзы, сыновняя благодарность — всё слилось в этом объятии.

«Сынок мой», — шептала старая женщина, гладя его лицо. — «Как же ты изменился! Какой стал мужественный, учёный... И в глазах твоих такая мудрость появилась. Я соскучилась, с утра тебя не видела».

Аладдин держал руки матери, не веря, что наконец дома. Годы учёбы, скитаний по университетам, познания наук и культур разных народов — всё это было ради этого момента, ради того, чтобы стать достойным мужем царевны и сыном, которым мать могла бы гордиться.

Встреча с женой

Затем Аладдин повернулся к царевне. Их объятие было другим — полным страсти, нежности, радости встречи мужа и жены. Пятнадцать лет для неё прошли как несколько часов, но она чувствовала, как изменился её муж — стал мудрее, сильнее, образованнее.

«Мы подождём, пока ты помоешься и отдохнёшь с дороги», — сказала царевна, не выпуская его из объятий. — «А потом пойдём к моему отцу. Пора представить тебя официально».

Путь к царю

Втроём — Аладдин, царевна и его мать — они направились к тронному залу. Я с фрейлинами следовали рядом. Мать Аладдина шла с достоинством потомка древнего рода в прекрасном платье, которое выбрала ей царевна. Царевна — с гордостью жены, ведущей мужа к отцу. Аладдин — с волнением зятя, впервые встречающего тестя.

Годы образования не прошли даром. Он изучил историю многих народов, освоил науки, познал искусство управления. Теперь он мог говорить с царём как равный — не как проситель, а как достойный партнёр для его дочери.

У входа в тронный зал

У входа в зал царевна остановилась, взяла Аладдина за руку и торжественно произнесла:

«Отец, позвольте представить вам моего мужа — Аладдина, сына Хасана, потомка новгородских князей, получившего образование в лучших университетах мира, изучившего мудрость Запада и Востока».

Царь Багдада, величественный правитель с мудрыми глазами, поднялся с трона. В его взгляде читались удивление, оценка и постепенно — одобрение. Перед ним стоял уже не тот юноша, который когда-то дерзко вломился в царские бани. Это был образованный мужчина, державшийся с достоинством, но без заносчивости.

Ключевой момент

«Это мой муж, Аладдин», — повторила царевна ещё раз, уже как свершившийся факт, который никто не может оспорить. — «Мои слова, сказанные при свидетелях, сделали его моим мужем. Теперь прошу вашего благословения на наш союз».

Рядом с Аладдином стояла его мать — достойная женщина, которая воспитала такого сына. Царь видел в её глазах гордость и понимание важности момента.

Испытание мудростью

Царь долго смотрел на молодого человека, который стоял перед ним с достоинством, но без вызова. Образование действительно изменило Аладдина — из простого воришки он превратился в настоящего аристократа духа.

«Аладдин, сын Хасана», — произнёс царь наконец. — «Моя дочь выбрала тебя. Её слово — закон в моём царстве. Но скажи мне: что ты принесёшь нашему государству? Что дают тебе те знания, что ты получил в дальних землях?»

Аладдин выпрямился. Пятнадцать лет образования не прошли даром. Он изучил не только науки, но и искусство дипломатии, познал тайны управления государством.

«Ваше величество», — сказал он спокойно и уверенно, — «я принёс знания о том, как управлять справедливо. В Новгороде мои предки познали силу народного вече — когда правитель служит народу, а не наоборот. В университетах Европы я изучил мудрость многих народов, их законы и обычаи. Я хочу помочь создать царство, где власть служит людям, где справедливость важнее силы, где мудрость ценится выше золота».

Принятие в семью

Царь кивнул. В этих словах была та мудрость, которую он искал для своего наследника. А главное — он видел, как светятся глаза его дочери, когда она смотрит на этого человека.

«Хорошо сказано», — произнёс правитель Багдада. — «Отныне ты не просто муж моей дочери, но и мой советник, мой соправитель. Вместе мы сделаем Багдад примером справедливого правления для всего мира».

Он обратился к матери Аладдина:

«А ваша мать», — сказал царь с уважением, — «отныне почётная гостья нашего дворца. Женщина, воспитавшая такого сына, заслуживает всех почестей».

Рождение новой династии

Так завершилась сказка о том, как царевна нашла достойного мужа, как образование изменило простого юношу и как любовь соединила два мира — восточную мудрость и западные знания.

Конец основной сказки
Так заканчивается история о царевне и Аладдине, рассказанная Полиной из второй половины XXIII столетия. Но это только начало их настоящей истории — истории мудрого правления, справедливых законов и любви, которая изменила целое царство.