Созвездия

Чувствуя, что восторг от первого нашего свидания ничуть не остывает, а воспоминания о нём вызывают во мне волны острого яркого тепла, я ещё долго думала, что, наверное, в этом виноваты вино, моё излишне романтичное осеннее настроение, долгое ожидание или то, как хорошо было чувствовать тепло его рук после прогулки под октябрьским дождём.

Это всё, конечно, было смешно: даже само моё желание объяснить невероятное какими-то скучными, бытовыми причинами было довольно нелепой попыткой оправдаться перед собой за те ощущения, к которым я не была готова по совершенно, на самом деле, простой причине - я даже не знала, что такие ощущения бывают.

Моё недоумение усиливалось тем, что всё это произошло вот так сразу, с первого поцелуя, с человеком, который впервые трогал меня - но почему-то не был мне чужим, будто я давно ожидала именно таких прикосновений, движений и действий. Будто запах его был для меня известен и привычен; я знала всё многообразие его вкусов, и только улыбалась тому, что они именно такие, какими я их знаю.

Наверное, случись наша встреча несколько лет назад, я бы подумала: как же так, почему настолько мой человек встретился мне только сейчас? Но сегодня этот вопрос кажется детским и странным: совершенно очевидно, что, встретив его раньше, я бы не смогла осознать всю бесценность этой встречи.

Разглядывая звёздное небо, многие звезды можно назвать яркими. Потом взгляд находит Арктур, Капеллу, наконец, Сириус, и ты невольно отмечаешь их яркость и очевидное превосходство по сравнению с другими блестящими на небосводе точками.
 
А потом наступает утро. И едва только завидев алеющую перед восходом Солнца полоску неба, ты понимаешь, что сейчас увидишь что-то несравнимо большее и вообще другое, что-то всегда разное, иногда яркое, а иногда может быть и незаметное, но дающее такие тепло и свет, которых иначе просто не существует. Можно придумывать себе что-то там похожее, можно пытаться представить, какое оно, по картинкам и цветастым книжкам, но увидев один раз, ты не спутаешь его ни с чем и никогда, и будешь только смеяться над собой: ну надо же было так заблуждаться!


Смеяться надо этим мне нравится в его руках. Он гладит меня, прижимает к себе, а я улыбаюсь, трусь о его руки, как кошка, и думаю, что эти ощущения совсем ни на что не похожи, и даже слов для их описания мне пока не подобрать, но, кажется, слова не очень-то и нужны: он всё видит в моих глазах, чувствует в моих прикосновениях и в том, как я отвечаю на его прикосновения ко мне. Объяснять их кому-то ещё я не собираюсь, хотя бы потому, что это совершенно бессмысленно – как и бессмысленно описывать восход солнца тому, кто никогда его не видел.

Я помню, да, я уже говорила эти слова: разве может что-то быть похожим на то, что я чувствую сейчас? Но сейчас не так, я знаю, не то - я просто не сомневаюсь в этом ни секунды. Может ли что-то быть настолько приятным?

Удовлетворившись собственным отрицательным ответом, я улыбаюсь, застегиваю полупальто, согревающие способности которого близки к нулю, и опять забываю перчатки: мне жарко, меня почти трясет от волнения, ожидания и желания. Он ждет меня довольно далеко, но я чувствую его так, будто между нами - лишь дверь, которую нужно открыть.

А потом я уже совершенно буквально оказываюсь у одной из тех дверей, что неизменно и уверенно отделяют наш собственный мир, тот, где есть лишь мы, от всего вокруг. Те мы, которые встречают друг друга за этими дверьми, - они немножко другие, и в ожидании новых встреч я им непрестанно завидую, ведь они не просто счастливы, а находятся на самом подходящем им месте. Место в его руках, на его плече, рядом с ним имеет неповторимый вкус и запах, оно ощущается всей кожей, и это ощущение только убеждает в том, что именно сейчас всё правильно, так, как должно быть.

Чувствуя это, я ловлю себя на желании не просто запоминать самые яркие наши моменты, а делать бэкап, сохранять вот ту самую версию себя, которая светится от счастья, нежится в его руках, тянется к его губам, целует их и снова прячет улыбку, прижимаясь к его плечу. Даже ту меня, которая читает его сообщения, держит в руках телефон, не зная, что ответить - ведь лучшим ответом было бы выражение моего лица и та самая улыбка, которую не скрыть, как ни старайся.
Я не способна в эти моменты бояться, остерегаться чего-то, вообще никакие тревожные мысли просто не могут возникнуть в моей голове в эти минуты, но я знаю, что потом неотвратимо наступит момент, когда мне остро необходим будет этот, расточительно изливаемый мною свет.


И он возвращается ко мне. Едва прикрыв глаза, вернувшись мысленно к его тесным объятиям, или к ощущению его губ на своих, вспомнив его взгляд, которым он разглядывает меня, вызывая румянец на моих щеках, или его голос, произносящий слова, от которых румянец неприлично усиливается, - я увижу тот самый рассвет, так разительно отличающийся от света Арктура или Сириуса, и почувствую его непередаваемое тепло.

Разве есть что-то похожее? Может и есть, но, что я могу сказать наверняка, - это видели очень немногие.