Как Великий Судья впервые увидел Джаваху. Часть 1

Судья от нечего делать прошелся по двору. Он прошел к поилке для скота, пригляделся к ее устройству и ему пришлось по душе ее разумное устройство. Все во дворе этом было устроено по уму.
Да, это правда, что старый колдун понимал толк в том, как облегчить себе жизнь!  - подумал он с некоторым раздражением.

Заглянул Судья и в летнюю кухню и подивился тому, как там чисто и как пахнет только свежестью и чистотой. Особенно ему понравилась вторая внутренняя дверь, обтянутая марлей.
-Надо же! Значит и вы мух не любите, господин пустынный жрец! А ведь они, считай, что ваши братья родные! - недобро усмехнулся Судья.
Затем он прошелся опять по двору и даже зачем-то потрогал древнюю металлическую косилку.
На таких он и сам косил сено в молодости. Эх, молодость! Как быстро ты пролетела, не оставив ни следа!

Он хотел дождаться старого колдуна здесь, на собственной его территории.
Но этот двор был таким безжизненно-безмолвным, что ему стало не по себе.
Было что-то недоброе во всём вокруг. Даже скворец мелькавший вокруг своей скворечни казался похожим на крошечного злобного ворона.
Уйти? Остаться? Или вызвать этого старого черта к себе? И там, на своей территории засунуть его обе ноги в один сапог* (биреудин еки аягын бир етикке тыгу - далагазская пословица, означающая: "загнать кого-либо в тяжелое безвыходное положение. Буквальный перевод: чьи-либо две ноги засунуть в один сапог")?

Сквозь эти мысли он расслышал лепет похожий на птичье щебетанье. Эти звуки доносились откуда-то со стороны дома старшей дочери колдуна Зумруд. И Судья пошел в сторону беспечных кликов - прочь от страшного безмолвия, окружившего его во дворе колдуна.

Между двором колдуна и его дочери был узкий проход шириной достаточной, чтобы по нему прошел десятилетний ребенок с распахнутыми руками.
Чтобы пройти сквозь него нужно было открыть калитку, сбросив толстое резиновое кольцо, прибитое к столбу ограды и набрасываемое на крайнюю штакетину калитки.
Слева и справа проход был огорожен металлической сеткой в рост человека. Если идти к дому Зумруд, то с левой стороны от тебя сетка была рыжеватая от ржавчины, но все еще прочная и способная удержать даже конский натиск. Еще бы! Ведь она была с детский мизинец толщиной и держалась благодаря железным столбикам, крепко вросшими в их бетонные гнезда. Сетка эта подходила вплотную к задней стене дома Зумруд.
Сетка напротив нее была много тоньше и ее, наверное, не было бы даже и видно, если бы она не блестела на солнце, как новая. Эта сетка держалась на более высоких деревянных столбах. Длина этой сетчатой стены была намного больше, доходя почти до передней стены летней кухни.
За сетками находились гибриды палисадников или огородов, принадлежавших колдуну и его лихой доченьке Зумруд.
Не сказать, что эта земля поражала буйством зелени и красочных цветов. Но их картофель был надежно укрыт от случайно могущего забрести сюда скота.
Судья прошел по узкому проходу. И пока он шёл, у него было чувство, как-будто кто-то недобрый и хищный, крадучись за ним, смотрит пристально в его спину, словно бы колеблясь: напасть или погодить?
Сначала про себя, а потом и вслух Судья произнес решительно:
-Не посмеешь, тварь пустынная, не посмеешь! А посмеешь, так я тебе и всему твоему выводку шеи сверну, не колеблясь!
Судья на он был и Судья - не дрогнул и не прибавил шага.
Но чем ближе Судья был к дому Зумруд, тем острее понимал, что его отпускает тревога. Казалось, что во дворе Зумруд и солнце ярче светит, и воздух - другой, чище свежее что ли!
Уже выходя из прохода, Судья оглянулся назад. И точно! Ему это не почудилось - небо над двором колдуна было затянуто недобрыми тучами. Да и сам двор виделся с трудом, словно бы сквозь пелену мелкого, но беспрестанного ноябрьского ледяного дождя. И пахло оттуда чем-то затхлым, словно бы плесенью, которая еще не проявилась на видных местах, но, уже потихоньку вызревая, чернеет в укромных теплых и сырых уголках.
Судья поёжился, стряхивая с себя наваждение. И с ненавистью глядя на мрачное обиталище колдуна, он произнёс сквозь зубы:
-Вывернулся ты, змеиное отродье! И ждёшь, наверное, когда придёт ваше время! Но даже если это поганое время и вернётся, ты-то, старый пустынный скорпион, его не дождёшься! И если только твои гадёныши продолжат делишки твои или твоего папаши, то поверь мне: на них хорошие верёвки уже припасены! Да, жаль мне, что и тебя вместе с братцами и дружками твоими не шлёпнули на границе с Верхним Чингаем!

И Судье показалось как-будто он увидел сквозь дождевую морось рыжего худого мальчика-подростка в бхарсангском платье и кожаных сандалях на босу ногу.
Мальчишка отступал от прыжками надвигающегося на него чудовища с массивными витыми козлиными рогами. Чудовище было в фиолетовом платье бхарсангского тёмного колдуна. И оно блекотало непотребным козлиным тоном, похабно извиваясь и корчась на ходу.
Отвратительное было зрелище.
Побледневший от ужаса рыжий паренёк ускользал от лап чудовища. Но было видно, что он устал. Бледное лицо с узкими длинными глазами под запухшими веками и худая шея были залиты холодным потом ужаса. Светлое бхарсангское платье было всё в пятнах пота, грязи и крови.
Мальчишка был ранен и измучен преследователем.
Со стороны было очевидно, что силы были неравны. И, однозначно в своей победе было уверено мохноногое чудовище.
Но неожиданно рыжий мальчишка-аргиат кинулся не прочь, а навстречу своему противнику. Несколько раз блеснул небольшой узкий клинок, выскользнувший у мальчишки из широкого  рукава. И слышно было, как трещали плоть и кости чудовища под умелыми ударами.
Да, рука у мальчишки была поставлена хорошо!
И чудовище рухнуло к ногам того, кого мнило своей безответной жертвой.
Мальчишка зашёл за спину чудовища и, держа его за темный маслянисто поблескивающий рог, оттянул ему голову назад, приготовляясь перерезать ему горло, заросшее звериной шерстью.
И он сделал это, хрипло крича:
-Я - далагаз! Я - далагаз! Я - далагаз! И мать моя вскормила меня священным её молоком не для того, чтобы я пал на потеху и поживу тебе, тварь!

Судья наблюдал за всем этим, впав в оцепенение.
Что это было? Сандрак? Грёза? - он не понимал.
Но тут же, как только картина, представшая его очам распалась на тысячи кусков, Судья повернулся и пошел прочь, туда, где отчетливо были слышны детские голоса.
Завернув за угол дома, побеленного недавно, Судья увидел тех, кто щебеча, вызвал его со двора проклятого колдуна.
И теперь, опираясь на трость и приходя в себя, Судья
внимательно рассматривал этих двух детей, самозабвенно игравших в огромной песчаной куче. Это были совсем маленькие белокожие дети, одинаково коротко остриженные и одетые в рубашечки и штанишки. Приглядевшись как следует старик понял, что перед ним девочка и мальчик.

Девочка была пухленькая и бело-розовая, как фарфоровая дорогая игрушка. Она была в красных одёжках. А худенький необычайно красивый мальчик был в светло-голубых вещах.
Эти дети пропускали желтый искрящийся песок сквозь пальчики и пробовали его на вкус. Они оба стянули свои детские ботиночки и носочки впридачу.
Большеглазый мальчишка был явно постарше, но не так силён здоров и весел, как его меньшая сестрица.

Она с нескрываемым удовольствием в узких её глазках набивала песком свои красные ботиночки из дорогой замши. Ее прекрасное кругленькое личико с маленьким твёрдым подбородочком смутно кого-то напоминало Судье. Но он никак не мог осознать - кого же она ему напоминает. Попытки его понять это длились ровно до того момента, пока мальчик  не стал грубо толкать сестрёнку. Сначала она с огорченным изумлением смотрела на него, лепеча ему что-то.
Но недоброе веселье в глазах старшего брата напугало её окончательно. Вот только страх не отнял у нее силы, а, напротив, придал ей невероятной мощи. И она, осердясь, ухватив его за шиворот своей маленькой беленькой ручкой, опрокинула его в песок. И проделала это так легко, как если бы он был тряпичной игрушкой.
Мальчишка заревел.
И на этот рёв выскочила из дома молодая женщина в синем платье и туго накрученном на голову зеленом платке.
Она кинулась к мальчику и, выпростав его из песчаной кучи, подняла на руки, утешая. И одновременно она принялась тихо бранить девочку:
-Ах, ты ж собачье отродье! Ни дня, ни минуты покоя от тебя! Всю мою кровь повыпивала, рыжий же ты скорпион! Если с этого возраста ты пытаешься взять над нами вверх, то что будет, конда ты вырастешь и заматереешь! Придушить бы тебя в щенячьем твоём возрасте, пока ты, озверев, не передушила нас всех!
Женщина не била светловолосую девочку и даже не кричала, выговаривая всё это.
Но ребёнок уловил недобрый тон и к изумлению Судье погрозил женщине пальцем, отчетливо произнеся:
-Вугаешь меня*? Злая ты, злая! Жантик сам напал!

(девочка не выговаривает звук "р" и вместо "ругаешь" произносит "выгаешь")