22. 06

За окном льет дождь. Капли медленно скользят по запотевшему стеклу, а с улицы доносится до боли знакомый стук — кто-то будто снова и снова бьет по жестяному козырьку. Полночь. Новый день начинается с растворения того, что уже не вернуть. И кажется, вся жизнь проходит именно так — капля за каплей, шаг за шагом, уходя в тень прожитого.

Днем мы стараемся не думать об этом. Суета прячет нас от вопросов, на которые нет ответа. Но ночью все иначе. Темнота обнажает чувства, лишает брони, и вдруг понимаешь: мы по-прежнему беззащитны перед вечностью. Она не смотрит в нашу сторону — и все же присутствует в каждом сантиметре пространства, в каждом дыхании, в каждом стуке сердца.

Иногда я задумываюсь: где же начало? Где отправная точка этого мира? И каждый раз мои размышления застигают меня врасплох — как будто логика, которая с годами набрала вес, пытается расставить все по полочкам. Но не получается. Мы ищем начало, как будто оно может нас успокоить. Раньше я верил, что Вселенная просто существует. Сама по себе. Как солнце, которое светит — и кажется, было всегда. Но однажды ты вдруг спрашиваешь: а откуда оно взялось? Почему оно есть? И почему вообще что-то есть?

Как появилось это огромное темное пространство, усеянное звездами, черными дырами и молекулами водорода? Ведь из ничего не может родиться нечто. Пустота не может породить мир. Или может? Но тогда — кто породил пустоту?

В такие моменты я ощущаю себя ребенком, который с блеском в глазах спрашивает: а почему небо синее? А почему трава зеленая? И мама, не зная до конца ответа, начинает импровизировать — а ты слушаешь, и в ее словах вдруг находишь истину. Тепло. Смысл. Успокоение.

Я все больше склоняюсь к тому, что все вокруг родилось из самой мысли. Из намерения. Может быть, сначала возник импульс. Желание. Намек. И уже потом — пространство, время, материя. Люди. Мысли. Даже моя усталость по утрам — она, кажется, тоже часть этой длинной цепи.

Что было первоисточником? Не знаю. Думаю, не дано это знать ни мне, ни кому-то еще. И, быть может, в этом — вся суть жизни. Мы рвемся к ответу, изобретаем смыслы, создаем внутри себя Бога или пытаемся стать им. А если бы нам в какой-то момент открыли истину — настоящую, неоспоримую, — смогли бы мы с ней жить? Или сразу обесценили бы все, во что верили, и вернулись к своим иллюзиям, потому что они привычны, потому что в них тепло и понятно?

Честно говоря, я не знаю, что бы выбрал сам. Но есть ощущение: лучше продолжать жить с вопросом, чем однажды услышать ответ, который разрушит все. Слишком многое построено на неведении — может быть, даже любовь, вера, сострадание. А ответ — он, возможно, лишит нас движения.

Все это напоминает мне о смерти. Мысли о ней не оставляют меня уже пятнадцать лет. И именно они — ночные тревоги, сигареты, выкуренные одна за другой на балконе, неровный пульс, — заставили когда-то сесть и начать писать. Рефлексировать. Смотреть вглубь. Перебирать мир по строчкам, как ветошь в темноте. И пусть из меня не выйдет писателя, пусть слова иногда запинаются, я все же верю: человек, способный хотя бы попытаться заглянуть чуть дальше — уже не зря живет. Хотя сам я в этом, конечно, часто сомневаюсь.

И все так же в моих текстах больше вопросов, чем ответов. Но, наверное, именно это и удерживает меня в этом мире. Каждый раз, когда остаюсь наедине с собой, чувствую внутри не столько желание понять, сколько — ощутить. Не разложить на формулы, не найти логическую модель, а именно — прожить, прикоснуться сердцем.

Кажется, именно ощущения иногда говорят о мире больше, чем любые объяснения. Когда ты не просто киваешь своим мыслям, как старому знакомому, а позволяешь им пройти сквозь тебя, задеть что-то внутри, оставить после себя теплый след или легкий озноб — вот тогда и рождается понимание. Настоящее, не книжное.

Это как услышать чужую боль — и не отделаться банальной фразой: «все будет хорошо», а попытаться на мгновение почувствовать, что у него внутри. Словно впустить чужое небо в свое окно. Вот в этом, мне кажется, и заключается подлинная человечность. Эмпатия — величайшее изобретение нашего сознания. Она не требует доказательств, не просит доказать себя, она просто есть — где-то на границе дыхания и тишины.

Жаль, что мы часто прячем ее в глубине, как будто боимся. Боимся быть уязвимыми, незащищенными. Но ведь именно это и делает нас живыми. Не ответы. Не сила. А способность быть рядом. Понять — не умом, а душой.

Иногда мне кажется, что все мои размышления — это не просто поток мыслей, а разговор. Не вслух, не на бумаге. А с кем-то или с чем-то, что всегда чуть поодаль. Как будто я веду диалог. С Богом? С пустотой? С самим собой, но не сегодняшним, а каким-то более глубоким, подземным «я». Я задаю вопросы, и тишина отвечает мне не словами, а чем-то похожим на чувство. Не ясность — но присутствие. Как будто кто-то есть. Или как будто и нет — но сама эта возможность уже дает силу.

Может быть, все, что мы называем смыслом — это и есть этот диалог. Постоянная попытка достучаться, нащупать, уловить. Не доказать, не объяснить, а быть услышанным. Пусть даже — только в себе.

И, пожалуй, этого мне достаточно. Чтобы жить. Чтобы продолжать писать. Чтобы просыпаться утром и ощущать, что внутри все еще звучит вопрос — а значит, я все еще здесь.

За окном капли наконец стихли. Стекло больше не вздрагивает от ударов — только редкий отблеск фонаря на подоконнике напоминает о прошедшем дожде. Мой разум понемногу замирает, словно уставший путник, возвращенный с дороги. Мысли все еще пульсируют где-то на краю сознания, но уже без острых углов — приглушенные, смиренные, почти спокойные. Пожалуй, пора отпустить этот день. Окунуться в очередной мир снов, где, быть может, ответы проявятся иначе — не как формулы, а как чувства или образы. Или хотя бы позволят немного отдохнуть от вечных вопросов.