На сорокинском базаре шум и тарарам

В начале нашего повествования, дорогой мой читатель, я себе позволю немного переиначить Владимира Семёновича, хотя кто-то говорит, что слова народныя. И всё-таки:
А на Сорокинском базаре шум и тарарам
Продается все, что надо, барахло и хлам
Бабы, тряпки и корзины, толпами народ
Бабы, тряпки и корзины заняли проход…
Брюква, дыни, простокваша, морс и квас на льду
Самовары, щи и каша - все в одном ряду…
Ой, ратуйтя, граждани хорошия
Из карману мне, бля, вытащили гроши
Ну так табе и надо, не будь такой болван…
Вот поверьте, ни разу не сочиняю, все так и было на базарной площади села Сорокино Добрянской волости Краснинского уезда. Вот тут кто-то на кого-то орёт благим матом, бабы визжат, несколько мужиков тащат избитого в кровь однодеревенца к телеге его матери, конно-полицейские стражники под командой частного пристава пытаются заломать руки десятку молодых парней. Таки да, вполне себе абнакнавенная русская ярмарка. И гроши вытащили, точно-точно вам говорю, мамаша Васьки Кудрячёва Настасья Михеева голосила так, что на сорокинской церкви купол шатался, а в деревне Кутькове в версте от Сорокино на речке Мерейке поднялась такая волна, что чуть не смыла водяную пильню на окраине. Ну да давайте обо всём по порядку.
    Во субботу 8 июля 1991 года на Петров пост, в самый день памяти преподобной великомученицы Февронии была в селе Сорокине ярмарка. На каковую явился из Красного, где проживал, безземельный крестьянин деревни Заходы Палкинской волости Василий Яковлевич Кудрячёв совместно с матерью своей и сестрой. Сестрица разложила на телеге посуду на продажу, а Василий принялся взывать к ярмарочному люду, нахваливая лошадь, которую хотел продать. И вскоре сторговался за 28 рублей с каким-то местным крестьянином.  Дело было сделано и решил Василий прогуляться до сорокинской пивной в компании знакомых мужиков. Однако на выходе с базарной площади на дороге в сторону Кутькова к Кудрячёву подошли толпой молодцы из деревни Малеево, в компании с в зюзю пьяным краснинским кузнечным подмастерьем Алексеем Рядчиковы, и потребовали прогуляться с ними до ближайшего леса. Василий свет Яковлевич, понимая, что прогулка сия может выйти боком, категорически отказался, после чего мгновенно получил по голове колом от некоего Василия Маслёнкина. Кудрячёв попытался убежать, но был схвачен малеевцами. Маслёнкин замахнулся вторично, но кол у него отобрал один из знакомых избиваемого, крестьянин деревни Хильчиц Фёдор Ананьев. Пока шестидесятилетний Ананьев тягался за палку с двадцатичетырёхлетним Васькой, толпа малеевцев избивала пойманного Кудрячёва всем, что было под рукой, включая по словам очевидцев деревянные и железные трости (мажоры деревенские, так их растак). Избиение остановили только полицейские стражники под руководством пристава первого стана Краснинского уезда титулярного советника Николая Петровича Кулагина. Буянов повязали, а избитого Василия Кудрячева отнесли на телегу к егойной матери, вскоре после чего вся округа узнала о пропаже пятидесяти с лишком рублей и кожаного бумажника.
     На следующий день в Красном уездный земский врач Алекскандр-Мечислав Людвигович-Францевич Мыслицкий насчитал на голове и руках Кудрячева около пятнадцати лёгких ран и опухолей, включая резаную рану ножом на подбородке, в результате чего сделал вывод, что, хотя все раны носят лёгкий характер, но по их совокупности можно утверждать, что нападавшие причинили Василию Яковлевичу Кудрячеву тяжкие телесные повреждения, хотя и не несущие опасность для жизни. Основываясь на врачебном заключении пристав Кулагин быстренько составил предварительные протоколы допроса потерпевшего, его матери, трёх свидетелей и почему-то кузнечного подмастерья Алексея Васильевича Рядчикова, каковой на «голубом глазу» утверждал, что вчера на ярмарке был пьян до изумления и ничего не помнит, да и с легким сердцем переслал дело о нанесении побоев на сорокинской ярмарке приставу второго стана губернскому секретарю Михаилу Васильевичу Виноградову. Все подозреваемые, мол, проживают в пределах 2-го стана Краснинского уезда, тебе и карты в руки дорогой Михаил Васильевич. Под раздачу, естественно, ну не самому же его благородию по крестьянским избам шоркаться, попал полицейский урядник Палкинской волости Демьянов. Вот он-то весь август месяц носился быстроногим сайгаком по волости, собирая показания со свидетелей и обвиняемых. Семён Николаевич Шабентов, тридцатидвухлетний крестьянин деревни Сидорович Палкинской волости показал, что прогуливался с Василием Кудрячевым по сорокинской ярмарке, когда на Василия безо всякой причины напали малеевцы. Платон Сергеевич из деревни Хильчиц рассказал уряднику, что самой драки не видел, а когда прибежал на шум, застал своего однодеревенца Фёдора Ананьева с колом в руках. Тот ему объяснил, что этой палкой только что малеевцы, в том числе и Васька Маслёнкин, избили в кровь Василия Кудрячёва. Шестидесятичетырёхлетний Василий Ананьев показал, что точно видел у Кудрячёва кошелёк с деньгами, так как тот на ярмарке вернул ему долг в один рубль. Крестьянин деревни Шилово Парфён Никодимов рассказал полицейскому, что в тот день Василий предложил ему сторожить яблоневый сад, взятый в аренду его отцом Яковом Кудрячёвым. И вот во время этой беседы неизвестные ему, Парфёну, молодые люди набросились на Василия и стали его избивать. От греха шиловский крестьянин убежал аж к телеге матери Кудрячёва, куда вскоре и принесли окровавленного Ваську. Очнувшись, Кудрячёв на вопрос матери ответил, что деньги 51 рубль 30 копеек пропали вместе с кошельком. По именам нападавших Парфён не знает, но точно знает, что они из Малеева, Великолесья и кто-то из Хильчиц. Все свидетели упоминали в толпе малеевцев пьяного подмастерья краснинского кузнеца еврея Шахмана Алексея Рядчикова, но бил ли он Кудрячева, никто и не заметил. Также свидетели не заметили, лазил ли кто-нибудь у потерявшего сознание от побоев Кудрячёва по карманам.
   Нападавшие своей вины не отрицали, но все как один выкатили в своё оправдание такую историю. «Сидели, пили в разнобой, мадеру, старку, зверобой…» Нет конечно, дорогой читатель, в пивной лавке села Сорокино вряд ли было что-то крепче пива, но деревенская молодёжь имеет свойство и пивом нарезаться «до поросячьего визга». А тут ещё мужичок из Сидорович Данила Филлипов начал насмехаться. Мол, вы тут пиво глыщете, а Васька-то Кудрячёв уже толпу собирает, да вам братовьям Маслёнкиным рожи-то начистить готовится. Смотрите, как бы и вам всем остальным «за кумпанию» не перепало. Предупреждённые таким образом, малеевцы ушли из пивной и уселись на зелёной травке у выхода с базарной площади в сторону Кутьково. Вскоре появился Кудрячёв во главе толпы здоровенных мужиков, и стал ругаться на Василия Маслёнкина. Так как тот не реагировал на площадную брань, Васька замахнулся палкой. Тут уж Маслёнкин не стерпел и, бросившись прыгучим барсом на матершинника, огрел его колом по голове. Такой вот «затаившийся лось, агрессивный барсук», куда там самураям с их иайдо. Какие там бамбуковые синаи и прочите боккены, малеевский Васенька, сидючи на заднице ровно, враз выпрыгнул и приголубил соперника по головушке трёхаршинным берёзовым колом (210 с лишком сантиметров ежели что) толщиной в полтора вершка (почти 7 см.).
    Для частного пристава главное что? Правильно, что своей вины обвиняемые не отрицают. Оформив все протоколы и прочие постановления, отобрав у преступников подписки о невыезде, господин Виноградов передал дело судебному следователю Смоленского окружного суда по Краснинскому уезду. Разобрав присланные бумаги, коллежский асессор Павел Игнатьевич Грабя-Мурашко первым делом приказал установить за обвиняемыми гласный надзор полиции. И 11 сентября в своей камере в уездном городе Красном начал допросы потерпевшего и свидетелей. У частного пристава свои документы, а у судебного следователя свои бланки, протоколы и прочие постановления. Василий Яковлевич Кудрячёв, 20-ти лет, православный, проживающий в городе Красном свои показания подтвердил, указал по именам нападавших, пояснив также, что «недопонимание и злоба» промеж ним и братьями Маслёнкиными началась после того, как он, Василий, охраняя яблоневый сад в имении Малеево, взятый в аренду отцом его, прогнал из оного сада братьев Василия и Григория Маслёнкиных. Деньги 51 рубль 30 копеек были в кошельке светлой кожи, за какой отдано было в лавке в Красном 90 копеек. Хильчицкие старички Василий и Фёдор Ананьевы Авраменковы подтвердили свои показания. Василий, мол, драки совсем не видел, но про деньги в кармане у Кудрячёва знал. Фёдор Ананьевич как мог пытался урезонить малеевцев, даже отобрал кол у Васьки Маслёнкина, да рази ж толпу остановишь. Но чтобы кто-то из малеевских по карманам у побитого Васьки лазил, того не видали. Показания свои подтвердили и Платон Сергеевич Старовойтов из Хильчиц, и Парфён Никодимов из деревни Шилово и Семён Николаевич Шабантов из Сидорович Палкинской волости.
   Повторный врачебный осмотр, назначенный судебным следователем на 1 октября, подтвердил нанесение тяжкого вреда здоровью Василия Яковлевича Кудрячёва без угрозы его жизни. Впереди следователя Грабя-Мурашко ждали допросы обвиняемых. Василий Захарович Маслёнкин, 24-х лет, православный, холостой, от воинской повинности освобождён по льготе (как старший сын в семье), нанесение побоев Василию Кудрячёву 8-го июля 1911 года на ярмарке в селе Сорокине подтвердил, но в своё оправдание рассказал всю ту же «сказку» об агрессивных намерениях сторожа батькиного яблоневого сада. Тем же отговаривались двадцатилетние малеевские жители Никон Максимович Точилин и Герасим Петрович Сентеров. Младший брат Василия Григорий Маслёнкин слово в слово повторил показания своего старшего родственника. Все обвиняемые, включая и кузнечного подмастерья Алексея Рядчикова, утверждали, что Кудрячёв гнусно ругался и «во злобе великой» замахнулся на старшего Маслёнкина палкой. В камеру следователя по повестке не явился только крестьянин деревни Великолесья Палкинской волости Филипп Дмитриевич Григорьев. Посланный для отыскания оного палкинский волостной урядник Сакулин, выяснил, что учинивший «по предварительному сговору с другими лицами и действуя с оными сообща…» нанесение тяжких телесных повреждений Григорьев, уже второй год как служит городовым на пороховом заводе Виннера, что на станции Саблино Санкт-Петербургской губернии. Вот ведь какой «оборотень в погонах», как весело в отпуску отдыхает на родной стороне! И полетела повестка в Санкт-Петербургскую полицию для вручения оной по принадлежности. Столичные чины уж сами разберутся, через кого бумагу доставить на пороховой завод.
  Тут-таки следователь решил опросить того самого Данилу Филиппова, какой по утверждению обвиняемых, рассказал им о готовящемся Кудрячёвым нападении на садовых воров Маслёнкиных. Но Данила Филиппович Тарабучкин, крестьянин деревни Сидорович Палкинской волости Краснинского уезда, 27-ми лет, православный, малограмотный и не судимый своё присутствие в пивной лавке села Сорокино 8 июля полностью отрицал. «Не был, не был, не был, не был, даже рядом не стоял…»
   Казалось бы, простое и понятное дело неожиданно затянулось. Григорьев всё не ехал и не ехал в уездный городок Красный Смоленской губернии, от примирения сторон, устроенного следователем 31 июля 1912 года (уже год тянется следствие), Василий Кудрячёв категорически отказался. На этом же заседании выяснилось, что неизвестно куда пропали Алексей Рядчиков и Григорий Маслёнкин. Полицейский урядник смог добиться от родных Григория, что уехал он в стольный град Петербург. А явочным порядком вскоре был добыт и адрес, с которого письма летят в деревню Малеево старому Захару Маслёнкину. Каковой совместно с женой своею Варварой Егоровной на допросе у следователя сына своего младшего хвалил, только что елеем не обливал. С детства мальчик рос добрым да умным, грамоте обучался, всё больше на удовлетворительно. Нет и нет, никаким болезням, солнечным ударам не подвергался, головой не бился. Половым излишествам не предавался и рукоблудием не занимался. Это я вам подлинный протокол привожу, хотите верьте, хотите нет. Водку пил, но до пьяна не напивался.
  А обвиняемые разбегаются, что твои тараканы. В столице полиция так и не смогла найти Алексея Рядчикова. Был прописан в доме 19 на Гаванской улице, да съехал, а куда не известно. А урядник Сакуев в очередной свой приезд не нашёл в Малееве Герасима Сентерева. Достойные доверия люди подсказали полицейскому, что убежал Герасим в Петербург к дружку своему Григорию Маслёнкину. В Санкт-Петербургское сыскное отделение направлен запрос на розыск в столице и окрестностях обвиняемых Маслёнкина, Сентерова и Рядчикова. В Шлиссельбургский окружной суд летит опросный лист, в каковом судебного следователя просят снять показания с городового порохового завода Виннера Филиппа Дмитриевича Григорьева, и если он признает себя виновным в нанесении тяжких телесных повреждений Василию Кудрячёву, отобрать у него подписку о невыезде и сообщить о закрытии следствия и передаче дела товарищу прокурора Смоленского окружного суда. А как же Сентеров и младший Маслёнкин, дорогой следователь? Двадцатисемилетний Филипп Григорьев вины своей не признал, отговорившись пьяным состоянием. Кто именно Кудрячёва бил тоже не видел, народу вокруг много было.
  А столичные сыщики уже трясут за грудки дворника дома номер 30/19, что на углу Рождественской улицы и Суворовского переулка. Тот и не отрицал ничего. Жил тут смоленский паренёк Гришка, помощником дворника как раз устроился. Прописан был, всё чин чинарём. Заглянули сыскари в домовую книгу, и поняли, почему на все запросы смоленского следователя из столичного адресного стола направляли отрицательный ответ. Прописан был Григорий Захаров сын, по справке Палкинского волостного правления, в каковой он записан не Маслёнкиным, а по отцу Захаровым. Вот и верь теперь в людей, особливо в волостных писарей.  А сейчас уехал Гришка на казённый пороховой завод, что на станции Саблино, тама трудится.
  И снова летят повестки на пороховой завод Виннера Григорию Маслёнкину и Герасиму Сентерову, который, как выяснилось, тоже пристроился на работу в оборонное предприятие. Павел Игнатьевич его высокоблагородие следователь Грабя-Мурашко, думается мне, собрал всю свою ненормативную лексику, поминая чёртовых малеевцев, когда получил с порохового завода Виннера прошение. Мол, так и так, повестки ваши мы получили, но так как проживаем нынче аж за 700 вёрст от уездного города Красного, то ко времени указанном в повестках явиться не можем. В следствие этого, а также за неимением денег на дорогу, просим Ваше Высокоблагородие поручить допросить нас на заводе следователю Шлиссельбургского уезда.
   Но наш смоленский следак «воробей битый» и на мякине его не проведёшь. 22 декабря 1912 года, через полтора года следствия, судебный следователь Смоленского окружного суда Грабя-Мурашко оформляет постановление. Так как на примирительное заседание в камеру судебного следователя не явились ни пострадавший, ни ответчики, каковые не представили о причинах своей неявки никаких оправдательных документов, а также в виду категорического отказа Василия Яковлевича Кудрячёва от примирения, следствие по сему делу считать оконченным и передать дело товарищу прокурора Смоленского окружного суда.
  Конечно вопросов больше чем ответов. Рядчикова ведь так и не нашли, что ж его заочно судить будут? Тем более что он в своих давних показаниях от всего открещивался, и предъявить ему можно только бегство из-под гласного надзора полиции. Да и самое главное, озаботятся ли высокие судебные чины, присудив наказание за нанесённые тяжкие побои, взысканием с нападавших пропавших пятидесяти одного рубля тридцати копеек для возвращения потерпевшему. Что-то мне подсказывает, что и думать забудут.