Юбилей Чипа или новые приключения старого Чиполин

                47
Семейство Фасолинок могло, разумеется, предполагать, что окажется в зоне внимания после злополучного юбилея. Они подготовились к неожиданным визитам и назойливым интервью. Но внимания оказалось слишком много, к чему они совсем не привыкли. Трудолюбивое и дружное семейство никогда не выпячивало ни своей деятельности, ни своих за-слуг, то есть саморекламой не занималось. Кому нужно было – и так хо-рошо о них знали.
После свержения тирании принца Лимона Фасолинка активно включился в процесс строительства новой жизни. Он знал только одно ремесло, зато разбирался в нём, как никто другой, а потому менять сферу деятель-ности смысла не имело. Фасолинка продолжил заниматься сбором вторичного сырья и во времена правления партии трудовых масс. А поскольку Фасолинка был самым что ни на есть типичным представителем трудовых масс, то очень быстро сориентировался в наборе предоставляемых возможностей. Он не ходил больше с тележкой по улицам, как его отец. На главной улице города у него появилась контора по приёмке вторсырья и рядом же магазинчик по продаже товаров повторного использования, так называемые комиссионка, а Фасолинка назначил себя директором этой комиссионки. Магазин пользовался популярностью у населения и потихоньку разрастался. Со временем у Фасолинок появилась возможность выезжать за границу, где они и нашли новых поставщиков. Тут настали времена Больших Перемен. Контора Фасолинки теперь называлась офисом, много-численные магазинчики «секонд хендом», а у офиса по утрам оставался ждать хозяина новенький «Мерседес». Но говорить, что Фасолинки стали представителями буржуазии, значит неправильно трактовать исторические тенденции. Он работал, работал много, иногда по шестнадцать часов в сутки, не обращая внимания на усталость.  Его предприятие расширялось его же усилиями, а значит, он вправе был рассчитывать на то вознаграждение, которое считал для себя подходящим и справедливым.
Со временем Фасолинка несколько изменил взгляды на экономические взаимоотношения.  То, что его сотрудники получали за те же шест-надцать часов в десять раз меньше, могло говорить только об их низкой квалификации или биологической конкурентоспособности, вот и всё. Квалификация сотрудника должна оплачиваться соответственно.  То, что экономисты выдумали в своё время прибавочную стоимость, Фасолинку сначала удивляло, потом стало жутко раздражать. Попробуй, повывихивай свои мозги на предмет получения дополнительных прибылей, а потом и говори, откуда берутся деньги и куда они уходят! Писать ерунду - всякий горазд.  Работать надо!
Фасолинка очень гордился своей деятельностью, своим офисом, своей машиной, а больше всего гордился своими детьми, которых у него было шестнадцать. Все были сыты, обуты, одеты, обучены доходному ремеслу и принимали активное участие в трудовой деятельности, продолжая семей-ные традиции. Чтобы во всеоружии встретить новые экономические преобразования, возможные в дальнейшем, подросшие сыновья Фасолинки учились в лучших учебных заведениях Заграницы, уж на что-что, а на образование детей Фасолинка денег не жалел.
Дом Фасолинки был выдержан в лучших традициях старины, которую принято считать гороховой, конечно же, из-за непродуманных бесперспективных войн прославившегося таким образом царя Гороха. Стены волнообразной формы из лёгкого, но прочного материала землисто-коричневого цвета наводили на мысль о том, что жизнь не представляет собой нечто ровное и накатанное, а полна взлётов и падений. Окна были устроены небольшими, а двери практически сливались с поверхностью стен, что могло быть объяснено изменчивостью жизненных ситуаций.  В некоторых обстоятельствах дверь и прочие отверстия нежелательно явно демонстрировать.
На следующий же день после трагедии с раннего утра дверь дома Фасолинок пришлось открыть для бравого капитана Патиссона и его помощников. Полночи Патиссон провёл в доме Чипа, но с раннего утра был на ногах, чтобы успеть допросить как можно больше свидетелей по горячим следам.  Он очень старался, понимая государственную важность раскрытия нестандартного преступления. Капитан вытирал пот со лба, пыта-ясь сформулировать очередной вопрос. Все задаваемые вопросы походили друг на друга и могли быть объединены в один большой – не заметил ли кто из большой семьи Фасолинок злоумышленников, которые готовились к преступлению, целью которого был барончик Апельсинчик или, может, другой член общества.  Возможно, кто-то из них обратил внимание на взрывное устройство, которое ушлые негодяи могли протащить в зал.
– Увы! – в очередной раз разводили руками по очереди члены семейства. От воспоминаний о вчерашнем празднике их бросало в дрожь, дар речи терялся, в горле пересыхало.
– Гм! – громко возмущался капитан Патиссон. – Надо же! Столько народу – и никто ничего не видел. А может, вы видели тех, кто что-нибудь видел?
– Как мы могли кого-то видеть, если мы не знали, на кого нужно смотреть? – возмутился старый Фасолинка. – Мы по сторонам не глазели. Сначала ели, а потом танцевали вместе со всеми. Мы из зала-то не выходили.
– Ну не скажите, - хитро прищурил один глаз капитан Патиссон. – Ещё как выходили.
– Мы!? – все Фасолинки недоумённо посмотрели друг на друга.
– Может в туалет? – предположила одна из молодых Фасолинок. – Так как без этого обойдёшься. И что в том зазорного или подозрительного.
– Не только! – заявил капитан. – Что Вы делали на террасе со скадальной детективщицей Картошиной?  Вы о чём с ней беседовали?  Что у Вас общего с ней? – обратился он к молодому Фасолино, резко повысив голос. Таким образом, он надеялся смутить, ошеломить юношу и вызвать на откровенный разговор. 
Фасолино побледнел и осел на пол. Сам факт пребывания на террасе со странной особой к настоящему моменту успел потихоньку выветриться из его головы, а теперь событие во всей неприглядности выползало на первый план.
– Да что Вы так разволновались? – подскочил к нему капитан. – Что у Вас там происходило? О чём Вы говорили? Она предлагала Вам какую-то сделку? Провернуть преступление!? В руках у неё было оружие? Говорите быстро и только правду! Это поможет Вам смягчить Вашу вину.
– Какую вину? Что за провокация? – первым отреагировал на натиск Патиссона старый Фасолинка. – Что Вы хотите от моего мальчика? За кого Вы нас принимаете? Мы будем говорить только в присутствии адвоката. А у нас, у Фасолинок не может быть плохих адвокатов, - он не-медленно схватил телефонную трубку.
– Если с нашим мальчиком случится что-то плохое, отвечать будете именно Вы! – громко закричал старый Фасолинка.
Мальчик Фасолино сидел на полу и отчаянно пытался втянуть хоть немного воздуха в мгновенно опустевшие лёгкие. На его посеревшем лице застыла маска отчаяния.
– Теперь я уверен, что некую важную информацию Вы скрываете. Советую непременно вспомнить. Мы ещё встретимся! – пообещал на прощание капитан Патиссон, бросив на Фасолино грозный взгляд. -  А, теперь вперёд! У нас очень много дел.
Семья Фасолинок хоть и вздохнула дружно после ухода капитана Патиссона, тем не менее, все прекрасно понимали, что им предстоит всего лишь кратковременная передышка. Уж слишком значительные произошли события, и граждане в своём государстве они были не последние.
Попытки членов семейства выяснить, каким образом и зачем Фасоли-но оказался в компании Картошиной на террасе, оказались безрезультатными. В ответ на вопросы Фасолино только тряс головой и мычал нечто нечленораздельное, потом принялся отчаянно стучать головой об стену. Последнее обстоятельство страшно напугало родственников, и Фасолино аккуратно уложили в постель с мокрым полотенцем на голове. Все рас-спросы были отложены до лучших времён.
                48
Переживавшая не самый лучший период жизни семья старого Чипа, тем не менее, дружно собралась на обед. Все были в сборе, даже невестка Луковка с загипсованной ногой. Каждый член семейства старательно делал вид, что ничего не знает о пародии на старого Чипа. Они из-бегали говорить друг с другом о вчерашних событиях, лишь обменялись информацией о полученных синяках и шишках, посочувствовали самой пострадавшей из семейства Луковке, прикинули, как наилучшим образом организовать ремонт повреждённого жилья. Луковое семейство не только вы-стояло, но и разрослось в самые лихие времена, потому что отличалось сплочённостью и хорошо развитым чувством юмора.  Так вот, и в данный момент у каждого члена семейства нашлось ободряющее слово и меткое выражение, поднимающее настроение остальным.
Появления мистера Моркоу никто так быстро не ожидал, а уж во время обеда тем более. Бравый Огурец, стоящий на страже у входа потом на вопросы только плечами пожимал, не видел, мол, никакого Моркоу. Собачка где-то тявкала, это было, но мистер Моркоу в поле зрения не появлялся. Однако же он предстал сразу перед всеми членами семьи Чипа.
– Сразу хочу принести извинения за столь бесцеремонное вторжение, - сказал мистер Моркоу. – Но, сами понимаете, насколько важна каждая минуту в таком запутанном и сложном деле, попытаться распутать которое, я считаю долгом честного гражданина и профессионала, поскольку явился невольным свидетелем оного.
– Да, никто ничего до сих пор не понял! Невероятно, невозможно! – взмахнула руками Чипча и тут же осеклась, ощутив неуместность проявления бурных эмоций.
– Я понимаю, что преступление произошло в моём доме, – Чип старался держать себя в руках. – Я понимаю, что мне не избежать множества вопросов, как имеющих, так и не имеющих отношение к делу. Но, пользуясь случаем, хочу спросить напрямую. Постарайтесь ответить также прямо, без ненужной в данном случае деликатности.  По-вашему, я организовал преступление? Да!? Вы так думаете?
– Ответить напрямую, как Вы выражаетесь, никак не получится. Да и прав у меня таких нет. Я уже не говорю о корректности постановки вопроса, – мистер Моркоу постарался деликатно обойти острые углы. – Я отрабатываю различные версии, потому что меня заинтриговало необычность преступления.  Я знаю примерно, как могут дальше стандартно развиваться события, и какие могут быть сделаны выводы, как профессионал вам говорю.  Но мне хочется докопаться до истины. Можете считать, что мне стало скучно на пенсии. Как ни странно, я Вам очень сочувствую. Причём, делаю это искренне. Но основную свою за-дачу вижу в том, чтобы зафиксировать объективную картину происшествия. А потому я вынужден задавать вопросы.
– Вы уже версии выдвинули!? Очень интересно, что это за вер-сии! – подскочил с места нетерпеливый Чиполино. Ему крайне не тер-пелось узнать, как появляются версии, из каких предпосылок и умозаключений.
– Узнаете, всему своё время. О некоторых из них я и хотел сейчас обстоятельно поговорить.
– Мне лично интересно, как Вы смогли проникнуть в наш дом? – это обстоятельство чрезвычайно озадачило Лукерью. - Почему Огурец не доложил о Вас?
– У нас, сыщиков старой закалки, имеется в арсенале множество приёмов, которым нас обучили в своё время. Но мы стараемся их не озвучивать, профессиональная тайна, так сказать, – сухо ответил ми-стер Моркоу.
– А-а-а, – задумчиво протянула Луковка. Она с удовольствием пообщалась бы на эту тему, но понимала неуместность текущего момента.
– Итак, версия первая. Поскольку нигде не обнаружено материальных следов барончика, тела или его фрагментов, прошу прощения, не за столом будет сказано, только наличие мокрых пятен, которые трудно считать полноценными материальными следами, то логично предположить версию похищения. Барончик каким-то невероятным образом мог быть похищен. Именно невероятным, в бытовом понимании этого слова. Честно скажу, что сначала я предполагал его исчезновение через подземный ход, но, обследовав пол в гостиной, никаких признаков коммуникаций не обнаружил. Закономерно возникают во-просы – кем похищен, и с какой целью. Что вы, уважаемые, можете ска-зать о своём отношении к исчезнувшему барончику?
– Мы не имеем никакого отношения к исчезновению барончика! – скороговоркой выпалила Чипча.
– Я, ведь, спрашиваю не об отношении к исчезновению, а об от-ношении к личности барончика Апельсинчика, – уточнил мистер Моркоу.
– Нам не было никакого дела до барончика. Мы не общались с семьёй Апельсинов - сказал Чип.
– Тогда, согласитесь, есть определённая странность в том, что он оказался у Вас на вечере.
– Соглашаюсь, – грустно ответил Чип. – Сам ломаю голову, почему он оказался на вечере. Кстати, ни один он, неожиданно прибыли и другие странные субъекты.
– Осмелюсь предположить, основываясь на фактах, что появление барончика на Вашем юбилее было не случайным. Вы уверяете, что никто из Вашей семьи приглашения барончику не посылал.
—Уверяю! – твёрдо заявил Чип.
— Значит, кому-то появление барончика было на руку. Вопрос - ко-му? Не исключено, что заявился барончик по собственной инициативе. Пригласительный билет подделать не проблема. Но, может, некие весьма влиятельные структуры очень заинтересованы в его исчезновении или, не исключено, убийстве. Если всё же убийство, то на этот раз нестандартное, и совершённо неизвестным криминалистике способом. Мотивы могут быть политические, идеологические, а также экономические, то есть из-за денег или влияния, что практически одно и то же.
— Какие могли быть у барончика деньги? А, уж тем более влияние в среде бизнесменов или политиков? Он славился тем….  Впрочем, Вам лучше знать, чем он прославился. Смешно даже!
— Не так уж и смешно, если хорошо подумать.  Происхождение барончика всем хорошо известно. Мы многого про него, кстати, не знаем.  Только то, пожалуй, что лежало на поверхности. А на поверхности лежит то, что зачастую выкладывается сознательно. При более при-стальном взгляде выясняется, что о нём мало знали. Вы, наверное, чи-тали сегодняшние газеты. Всплывают довольно любопытные подробности.
 — Читали! – выкрикнул Чиполино. – Если верить газетам, то все события можно поставить с ног на голову, что наши СМИ успешно демонстрируют.
Чип добросовестно задумался, не пересекались ли случайно его интересы с интересами семьи барончика. Не смог припомнить ни одного случая. Барончики жили в тени, в государственные дела не лезли. Мелкие хулиганские выпадки барончика Апельсинчика никто всерьёз не воспринимал, а, уж, Чипа они вообще не касались. До вчерашнего дня….
– Что касается нас, то мы вообще ничего не знаем о барончике Апельсинчике. Он вращался по другим орбитам, – сказал Чип. – Я знал когда-то его отца, с меня вполне достаточно.
– Вы можете показать мне списки приглашённых? – спросил мистер Моркоу.
– Их Патиссон утащил, – ответила Лукча. – Он весь вечер терзал нас этими списками. Я могу Вам сказать, кого в списках не было. Это барончик с Клубничкой. Клубничку привёл барончик, так что не считается.  С Пионом пришёл помощник, то есть, Пиона приглашали, а помощника нет. Картошина с подругой лохматой такой, их никто не приглашал. Кажется, все. А, может, и не все…. Трудно, знаете ли уследить за такой толпой.
– Эта тётка ещё вокруг дома ходила и руками махала, – заметила Лукреция. – Мы даже не знаем, как её звали.
– А зачем руками махала? – нахмурил лоб мистер Моркоу.
– Так она и ногами тоже махала, – засмеялась маленькая Лукашка. – Смешная тётя.
– Интересно, интересно, – поджал губы мистер Моркоу.
– Вьюнок был, – вставил Чиполино.
— Это не тот странно одетый юноша, что занял за столом место рядом со мной?
– Он, он!  – засмеялся Чиполино.
– Не вижу ничего смешного, – возмутилась Чипча. – Устроили балаган из праздника, а потом и преступление совершили.
– Так, так, – записав полученные сведения, задумчиво произнёс мистер Моркоу. – В данной версии самое слабое звено – факт незаметного похищения такого крупного субъекта. Просто фокус-покус!
На минуту в комнате воцарилось напряжённое молчание. Мистер Моркоу раскрыл блокнот и постучал пальцем по исписанной страничке.
– Вторая версия – чародейство. Да, да, не удивляйтесь, – поспешил сказать мистер Моркоу, видя, как вытянулись лица у присутствующих. – В наше время чародейство или магию нельзя назвать из ряда вон выходящим явлением. Если хотите, то случаи магических воздействий сплошь и рядом. Их, разумеется, стараются не афишировать, но факты, факты вещь исключительно упрямая. Их, увы, предостаточно. Конечно, их могло быть и меньше, если бы государственные сотрудники органов правопорядка име-ли больше извилин в голове. Но, я к тому, что явление общепризнанное и сбрасывать его со счетов нельзя.
– Невероятно! – ахнула Лукча. — Это же какой силы должна быть магия!? Ужас! Я помню, бабушка в детстве заговаривала нам зубки, чтобы не болели. – Она увидела, как нервно перекосилось лицо Чипчи, и быстро добавила. – Так помогало через раз и то не всегда, лучше действовала чес-ночная настойка, гораздо эффективнее. 
– В наше время трудно чему-либо удивляться, – задумчиво произнёс Чип, почесав за ухом.  – Но магия...?  Как-то не вяжется с образом нашей жизни. На дворе давно не средневековье. Телевизоры, компьютеры, сото-вые телефоны…. Да, чего только не придумали! А, тут – магия?!
– Знаете, если стараться быть объективным, то и телевизор, и компьютер вещи отчасти магические. Но вернёмся к нашему событию. Всё же, объясните, пожалуйста, откуда в доме могли появиться маковые зёрна, - сказал мистер Моркоу. В его голосе зазвенели металлические нотки.   
Все, включая и доктора Чеснока, с недоумением посмотрели друг на друга. Вопрос был, как говорится, на засыпку.
– Не могли ни откуда появиться, – произнесла, наконец, испуганная Чипча. - Полы в зале вымыли чисто. Сама лично проверяла. Я любую соринку тотчас бы заметила. Я на зрение не жалуюсь.
– И, тем не менее, они были, – настойчиво повторил мистер Мор-коу. – Я вам советую вспомнить – откуда, в ваших же интересах. Их мог кто-то принести.
Чип чесал затылок, Чипча тёрла нос, Чиполята морщили лбы, доктор Чеснок задумчиво щёлкал пальцами, но подходящего, мало-мальски логичного объяснения ни у кого не возникло. К тому же заявление, что с помощью маковых зёрен можно совершить убийство, вызывало, мягко говоря, недоумение.
– Ба! – воскликнул вдруг Чиполино, хлопнув себя по лбу. – А рулеты с маком?
– Мы разве ставили на стол рулеты с маком? – удивилась Чипча.
– Да! Тётенька Тыквочка попросила, я и принесла, – сказала Лукреция.
– Вчерашие! Додумались! – ахнула Чипча. – То есть, тогда они были вчерашними, – оправдывалась она. – Да, кума Тыквочка всегда любила мои маковые рулеты.
– Не волнуйся, ба! Им понравилось! – заявил Чиполино. – Они и до-мой взяли, то есть, не знаю. Хотели взять, потому что шуршали пакетами.
Семейство облегчённо вздохнуло. Мистер Моркоу тоже облегчённо вздохнул. Ему и самому версия магия с помощью маковых зёрен представлялась сомнительной, а главное, трудно разрабатываемой.
– Помню, во времена моего детства пекли рулеты с маком в цен-тральной кондитерской, – нахлынули неожиданные воспоминания на ми-стера Моркоу. – Какие-то были рулеты: золотистые, с хрустящей корочкой. Да вы должны помнить эту кондитерскую, шикарное двухэтажное здание с симпатичными амурчиками на входе. Вывеска интересная. Мы часто туда заходили чаю с рулетом попить.
– Как же, помню, – отозвался Чип, вспоминая кованую вывеску с витиеватыми буквами на ней, обещавшими небывалые удовольствия.  – Толь-ко мы обычно мимо пробегали.
– Если бы барончика похитили с помощью магии, то ему бы было лучше, – неожиданно заявила Лукреция.
– Почему? – хором задали вопрос остальные.
– Барончик оказался бы в другом месте и дожидался, когда его спасут, – осторожно предположила Лукркция. – Я в одной книге про нечто подобное читала. Там мальчик оказался….
– Ага! Дожидается! Реальность и фантастика не одно и то же, – фыркнул Чиполино, заслужив неодобрительный взгляд Чипчи.
– Всё может быть, – сухо сказал мистер Моркоу. – Но есть и ещё од-на версия – терроризм. Очень может быть, что исчезновение или убийство барончика – дело рук отлично подготовленных террористов. Следовательно, имеет смысл подождать пока одна из террористических группировок возьмёт на себя ответственность за совершённое преступление. Но вы сейчас должны хорошенько подумать и вспомнить, кто из гостей мог вести себя, мягко скажем, неадекватно обстановке.
– Как? Террористы в нашем доме?  Этого не может быть! Мы не пустили бы в наш дом никаких террористов! – возмущённо закричала совершенно сбитая с толку последними событиями Чипча.
– Всё имеет место быть, уважаемая, – сухо сказал Моркоу и захлоп-нул папку с документами. – За свою долгую жизнь лично я привык ниче-му не удивляться. Террористы чаще всего производят впечатление вполне приличных членов общества.
– Неадекватно, как Вы выражаетесь, вёл себя в первую очередь сам барончик и его так называемые друзья, включая раскрашенную девицу, – возмутился Чип. – Но терроризм, пожалуй, слишком сильно сказано. Для террористов убийство отдельно взятого барона несколько мелковато.  Террористы, как правило, действуют с большим размахом.
– Во-первых, отдельно взятый, как Вы выражаетесь, барон – величина в государстве не последняя. А во-вторых, терроризм имеет множество разновидностей. Видимо, с одной из разновидностей мы и столкнулись в данном случае. К тому же размах, как Вы выражаетесь, нельзя назвать не-значительным, – ответил Моркоу. Он всем своим видом показывал, как из-рядно устал отвечать на бессмысленные вопросы. – И потом, как я выяснил, Вы имеете неосторожность принимать у себя Маленького Перчика. Последние тенденции в обществе таковы, что в приличных домах Перчиков не принимают. Из Перчиков, как будет Вам известно, очень часто получаются заядлые террористы. Статистика подтверждает….
– Перчик мой старый приятель, и вёл он себя достойно, – заявил Чип. – К тому же хочу заметить, что Подберёзовик тоже принимает у себя Перчиков. А он, смею заметить, занимает большой пост в государственной администрации. Это как понимать?
– Так, что он принимает Больших Перчиков. Эта категория граждан несколько иная, – раздражённо произнёс Моркоу. – Большие Перчики и Маленькие Перчики – это большая разница, и любой политически грамотный гражданин о ней осведомлён. У Маленьких Перчиков и дельца мелкие, но часто, к сожалению, неблаговидные.
– Я не слышал об их неблаговидных делах, и надеюсь, что не услышу, – возразил Чип.
– Надеяться – хорошее дело, – заметил Моркоу. – Всё решают интересы дела. Каждый случай индивидуален. Вы можете поступать, конечно, как хотите, но не забывать о соответствующем резонансе.  Извините, меня дела, понимаете ли, ждут. Спасибо за помощь! Так что, честь имею откланяться.
Обстоятельный и ценящий каждую минуту мистер Моркоу не собирался засиживаться в доме Чипа, где, впрочем, его и не пытались удержать.
– Поскольку я, один из немногих, кто заинтересован в воссоздании истинной картины случившейся трагедии, то имею основания надеяться на Ваше благоразумие. Я бы настоятельно советовал Вам подумать над следующими вопросами: первый -  как барончик и некоторые другие выше-названные оказались на вечере, кто мог организовать им приглашение, что их объединяло, второй – не произносил ли кто из Ваших знакомых угроз в адрес известного нам барончика Апельсинчика. Причём, я назвал основные вопросы, наиболее важные. Их вам могут задать и другие заин-тересованные лица, так что будьте готовы. Есть и другие вопросы, помельче. Но о них потом.
После этих слов мистер Моркоу со скрипом повернулся и важно удалился, прихрамывая на одну ногу и присвистывая на ходу. Он не упомянул про коронку и крючок от белья, а также про записку, посчитав из-лишним перегружать взбудораженное семейство Чипа дополнительной информацией, которая могла только напугать и дезориентировать его.
– Скажите, пожалуйста, - запоздало возмутился Чип. – Оказывается, как мы отстали от последних тенденций в обществе. Что ж!  А я всё равно буду считать маленького Перчика своим другом. У меня нет причин сомневаться в нём.
– Конечно, нет, дед, – сказал Чиполино. – Ты, главное, не волнуйся! Проблемы будем решать по мере их поступления.
– Что теперь нам делать? – разрыдалась долго сдерживающая эмоции Чипча. – Почему, почему все несчастья разом посыпались на нашу голову!? Почему вдруг наша жизнь перевернулась вверх дном? То магия, то терроризм, то инопланетяне! 
– Ты хоть перестань нагнетать страсти! – прикрикнул на неё Чип, после чего Чипча нахмурилась, но замолчала.
После непродолжительных раздумий Чип воскликнул: – Какое убийство, когда тела или его останков нет? Это как понимать?
Но мистер Моркоу уже был далеко, и восклицание мгновенно улетучилось в открытую форточку.
Семейство Чипа на целых полчаса погрузилось в молчание, тщательно и в деталях обдумывая каждый вопрос, поставленный перед ними мистером Моркоу. Как абстрактная головоломка, любой из вопросов был по-своему интересен, но касался он лично их. Причём, даже не касался, а глубоко и опасно проникал в суть их жизненного уклада. А потому нахождение правильных ответов являлось жизненно важным.   Тем более, что задающих вопросы со временем станет больше. Уж, в этом они не сомневались.
Чип подумал, что пора пообщаться с кем-нибудь из друзей и достал список. По воле случая вторым номером в списке значился Фасолинка.   С него и решено было начать.
49
Мистер Моркоу шёл по Малым Луковкам, на все лады повторяя фразу: – Что их объединяло? 
 Он имел в виду Чипа и присутствующих на празднике гостей, пришедших по поддельным пригласительным билетам. Компания подбиралась достаточно разношёрстная.
Фраза звучала то беспомощно вопросительно, то рекламно патетически. Тем временем взглядом мистер Моркоу пытался зацепиться за подходящего субъекта, который мог бы вразумительно рассказать о вчерашних событиях. Подходящий субъект быстро нашёлся под ближайшим кустом, где отдыхал, положив под голову пакет с недоеденными кусками лукового пирога.  Им оказался Репейничек, обычный житель Послелимонии, изрядно уставший от непрерывной борьбы за существование.  Проснувшись ранним утром, никаким по определению, Репейничек осознал бессмысленность барахтанья в мутных жизненных потоках и решил взять тайм-аут, для переосмысления жизненных ориентиров и тактики достижения цели, если таковая появится. Репейничек как раз философствовал на тему, что не видит принципиальной разницы в ночёвке под кустом или на собственной давно сломанной кровати особенно после обильного ужина.
В разговоре с мистером Моркоу Репейничек проявил недюжинные интеллектуальные способности и отменное чувство юмора.  Он красочно и в подробностях рассказал о многочасовом напряжённом ожидании начала праздника, о подъезжающих гостях и о том, как вы-глядела трагедия со стороны внешних наблюдателей.
По его словам, когда напряжение ожидания достигло апогея, внезапно раздался грохот, затем плавно взлетела крыша, которая пере-вернулась пару раз в воздухе, и свалилась во двор Чипа, сломав забор. Никаких подъёмных кранов, световых лучей и прочих вспомогательных в деле разрушения приспособлений он не заметил. Да и никто во-круг не заметил, а то разговоров бы на год хватило. Да, до взрыва из дома вышли несколько гостей. В частности, куда-то торопился Жуч. Ох, и не любит он этого Жуча до коликов в желудке, потому что по вине вот таких жучей желудок часто остаётся пустым. Репейничек мог долго распространяться на тему социальной несправедливости, но ми-стер Моркоу вежливо остановил его словоизлияния.
Примерно то же самое сообщила и бабушка Крапива, большую часть времени проводившая на лавочке перед домом. Крапива, а, уж, с начала праздника она с лавочки не слезала, так как справедливо пред-полагала, что её тут же займут, обстоятельно перечислила подъехавших гостей, рассказала, под какую музыку веселились гости, кто и за-чем выбегал на улицу. В момент взрыва бабушка Крапива настолько испугалась, что закрыла глаза и уши. До взрыва инопланетных тарелок не видела, и после взрыва тоже. Кстати, ей во двор шлёпнулся ку-сок пирога, но попробовать его бабушка не решилась, а вот кот съел с удовольствием. До сих пор спит обжора.  Расспросив ещё нескольких прохожих, мистер Моркоу не услышал ничего принципиально нового, за исключением мелких незначительных подробностей, из чего сделал вывод об отсутствии внешних факторов, приведших к разрушению до-ма Чипа, что окончательно подтвердило правильность первоначальных предположений: взрыв произошёл внутри здания.
Следующим субъектом для получения сведений мистер Моркоу назначил Картошину. К большому его сожалению беседа не состоялась. Он долго стоял под дверью квартиры Картошиной, слушая мелодичные звонки, но дверь так и не открылась. Между тем, мистер Моркоу чувствовал запахи свежемолотого кофе, слышал шаги и приглушённые голоса.  На работу органов чувств мистер Моркоу не жаловался. Картошина, несомненно, находилась дома.
Раздосадованный странным поведением Картошиной мистер Моркоу вышел на улицу и накупил целый ворох свежих газет в близ-лежащем киоске. Ситуация требовала новых поступлений свежих новостей.
— Значит, к подготовке юбилея Чипа приступили заранее не только родные Чипа, – размышлял мистер Моркоу, сортируя газеты по степени их значимости в глазах самого сыщика. Он успел с утра посмотреть злополучный клип с пародией на Чипа и удивился некоторой даже изощрённой талантливости клипмейкеров.  –  Готовились с раз-махом. Времени потрачено немало, и средств тоже. Организация взрыва, поддельные приглашения, может, ещё какие факторы, пока не учтённые…. Получается, что выступали против Чипа серьёзным фронтом.  Зачем? Любопытная загадка, скорее всего, уходящая корнями в дела давно минувших дней. Или нет?
50
Картошина проснулась в середине дня с жуткой головной болью.  Книга сказок, которую она читала перед сном, валялась на полу. В кухне явно кто-то находился: осторожно шаркал тапочками и позвякивал посудой. Картошина напряжённо прислушалась, её сердце громко застучало от страха. Но, как особа с характером и волевая, Картошина нашла в себе мужество осторожно подняться, взять в руки массивный бронзовый светильник и на цыпочках отправиться на кухню.
– Ага! – громко крикнула она, открывая кухонную дверь, чтобы мгновенно ошеломить и дезориентировать противника.
– Ты, я смотрю, совсем на детективах повернулась, – как холодным душем окатил её знакомый голос. – На подруг начала бросаться, да ещё со светильником. Однако нежелательный процесс далеко зашёл! Пора принимать срочные меры!
Действительно, перед взором Картошиной предстала никто иная, как её любимая подруга Петрушка с неизменно лохматой причёской и в джинсах с пёстрыми заплатками. Но где же была Петрушка в тот самый трагичный момент. Причём, бросила подругу в экстремальных обстоятельствах она уже второй раз.
– Петрушечка, - выдохнула Картошина. – Где же ты пропадала всё время. Столько нужно обсудить. Голова кругом идёт.
– А чего обсуждать-то? – отозвалась Петрушка. – Ну взрыв! Так ни-кто же не погиб кроме Апельсинчика. И то не факт, что он погиб! Не мог же он раствориться. Что мы врывов не видали, что ли?
Ого! Это уже что-то-то новенькое.
– Мне бы чего-нибудь успокоительного сейчас, – простонала из-мученная Картошина, которой требовалось немедленное внимание, элементарное сочувствие и подходящее лекарство. – Я бы с удовольствием выпила целое ведро валерьянки или пустырника.
– Ещё чего! Нет ничего вреднее, чем резкий переход из стрессового состояния в состояние полного покоя, – возразила всезнающая Петрушка. – Переход должен проходить плавно. Так что, кофе в настоящий момент самый подходящий напиток для души и тела. Взбодришься, соберёшься с мыслями и поделишься ими. Может, и станет легче. Идеи для нового детектива появятся.
Картошиной ничего не оставалось, как согласиться с подругой, кото-рая в житейских вопросах разбиралась куда лучше её самой.  Пили кофе они неторопливо из сервизных чашек золотисто-коричневого цвета и наконец в деталях обсудили невероятные события прошедшего вечера. Правда, детали их рассказов во многом расходились. Картошина не хотела признаваться, что прозевала самые страшные эпизоды вечера и выдумала массу мелких подробностей, имеющих весьма отдалённое отношение к событиям. Так в её интерпретации увиденного промелькнуло вознесение барончика к потолку, затем внезапное исчезновение, которые она якобы успела увидеть из дверей террасы. Она очень красочно описала, как обрывки одежды, медленно кружась, падали вниз, а откуда-то сверху звучала тихая незнакомая мелодия. Петрушка внимательно слушала, подперев голову ладонью, изредка вставляя собственные воспоминания, врезавшиеся в память. Например, как фейерверком ей прожгло платье в трёх, нет, в пяти местах, её новое любимое платье зелёного цвета, или как нелепо бежал на четвереньках старый Фасолино. А, сколько народу пострадало от объёмных Тыквочек, которые перекатывались с боку на бок!  Вот уж кому не повезло, так не повезло! Петрушка сама еле увернулась от катящейся на неё Тыквочки. Чудом успела отскочить.
– Могла бы сейчас быть вся загипсованная, как кокон, – передёрнула плечами Петрушка. – Ни встать, ни сесть, ни чаю выпить. Можно считать, что легко отделалась, в общем-то. В общем, понимая, что начнётся, я просто-напросто смылась.
– Ты не заметила, что случилось с этим противным Жучем Колоради?  – спросила Картошина. – Так я и не успела до него добраться. Как же я рада была бы видеть его с переломанными рёбрами и выбитым глазом.
– По-моему, он благополучно слинял до происшествия, – предположила Петрушка. – Во всяком случае, на глаза он мне не попадался после того, как начался тот жуткий кошмар.
– Жаль, - вздохнула Картошина. – Почему подлецам всегда везёт? Вот почти всегда! Нет, справедливости в мире нет! А в книгах мы красочно описываем торжество этой самой справедливости. Выходит, бессовестно врём нашим дорогим читателям.
– Да, уж, дорогим, учитывая стоимость книг! Но во благо, только во благо им же, – успокоила подругу Петрушка. – В жизни всегда должно оставаться место светлым мечтам и надеждам, иначе им не за что будет платить.
В течение дня подругам принципиально не отвечали ни на звонки в дверь, ни на телефонные звонки, которых оказалось предостаточно. При любых звуках извне обе замирали, как по команде, приложив палец к губам.
– Ты представляешь, меня опять пытаются шантажировать, – сказала Картошина на пороге, прощаясь с подругой. – Сегодня мне категорически запретили выходить из дома и общаться с кем-либо.
– Что ты и сделала, – кивнула головой Петрушка. – В общем, правильно. До прояснения основных обстоятельств лучше не высовываться, и ни в коем случае не давать интервью. В данной ситуации любое слово мо-гут так вывернуть, что мало не покажется.
– Просто мне никуда самой не хотелось, – заупрямилась Картошина, ей не хотелось казаться в чьих-то, пусть даже Петрушкиных глазах, слабой и зависимой от обстоятельств.
Петрушка ничего не ответила, она достала из сумки книгу: — Вот, в издательстве просили тебе передать новый детектив. Многие говорят, что очень оригинально и необычно, может даже, новое детективное направление. Я думаю, тебе роман понравится.
– Что ты делала в издательстве? – хотела спросить Картошина. Но поскольку эта мысль пришла к ней с некоторым запозданием, то спрашивать уже было некого. Не смогла спросить она и позже: телефоны Петруш-ки были или заняты, или не отвечали. Было во всём этом нечто странноватое, или просто непривычное.
 Но, в свете пережитого начинаешь смотреть на мир проще. В конце концов, у каждого свои неотложные дела. Картошина посидела в кресле перед выключенным телевизором, походила по комнате, съела несколько бутербродов и решила, наконец, для успокоения души почитать новый детектив. Хотелось поскорее забыть бравого Патиссона с его наглыми глаза-ми и дурацкими вопросами. А ещё Картошину мучили нехорошие пред-чувствия.
                51
Напрасно старый Чип думал, что Чиполино находится в полном неведении относительно порочащих его репутацию кадров. Чиполино, конечно же, видел плёнку, на которой якобы его дед зажигает на всю свою старческую катушку. Таких плёнок мгновенно разошлось по стране предостаточно. Товар был, что называется горячий; и за ценой не стояли. Кто успел вовремя пристроиться к процессу, тот весьма неплохо заработал. Сюжет бурно обсуждался в Интернете. Практически каждый считал своим гражданским долгом высказаться относительно достоверности показанных материалов. Большинство, разумеется, расценили показанный материал, как глупую пародию или фарс, другие, наоборот, утверждали, что на плёнке Чип собственной персоной. Не верили показанной плёнке по разным соображениям: одни считали Чипа достаточно умным, другие слишком морально устойчивым. Но немало было и таких, кто злорадствовал – наконец-то старого ханжу вывели на чистую воду. Ладно, когда развлекаются те, кто у власти. А, раз ушёл на покой, то и отдыхай скромненько. Нечего беззубый рот разевать и болтать глупости.
Для себя Чиполино определил чёткую позицию – дед у него молодец.  Чиполино простил бы его и в том случае, если бы показанный мате-риал оказался настоящим, но, само собой, он ни на минуту не поверил дешёвой пародии. В один момент возникло подходящее для ситуации слово: деда подставили. Само это слово как бы добавляло облику старого Чипа крутизны. Раз творится вокруг деда такой ажиотаж, значит, дед ещё о-го-го! То есть, не утратил своего влияния.
В душе юного Чиполино бушевала злость, сопровождающаяся вечным философским вопросом, почему некоторые могут поступать, как им вздумается, и думать, что всё безнаказанно сойдёт им с рук.  Вопрос этот сверлом вертелся в голове Чиполино, не давая ему ни минуты покоя. И, наконец, колючий вопрос обрёл обкатанную форму проблемы. Проблема рассматривалась со всех сторон со всей обстоятельностью, которой отличался юный Чиполино. Следующим шагом мог стать план действий по её решению.
                52
Кукурузка, как истинный профессионал, придирчиво просмотрела выпуск дневных новостей, в котором был показан отснятый ими материал. В кадрах появлялся пьющий барончик, ещё раз пьющий барончик, кричащая на подоконнике Картошина, зевающий во весь рот министр Пион, подозрительно оглядывающий присутствующих мрачновато погружённый в свои мысли мистер Моркоу, перешёптывающиеся Лимон с Черёмухой, Ли-мон, поющий с Клубничкой. Потом кадры разорённого стола, разлетевшейся крыши и мебели, собаки, с аппетитом поедающие пирог. В целом, она посчитала свою задачу выполненной настолько, насколько могла из-влечь из имеющегося материала.  Общее представление о печально закончившемся празднике зритель мог получить. Вроде, как сначала всё замечательно, а потом внезапно ужасный поворот событий. Такой вариант тоже имел место быть. Смотрите, мол, зрители, как мирно начиналось празднование юбилея, и чем закончилось. Без избыточных натуралистических подробностей.
Но у владельца канала Большого Перчика на этот счёт было совершенно другое мнение. Поскольку Большой Перчик никогда не отличался хорошими манерами, то и высказывания его были соответствующего характера.
– Я за что вам деньги плачу, дармоедам? – возмущался он, сморкаясь при этом в ажурную оконную занавеску. Впрочем, справедливости ради, стоит сказать, что поступал подобным образом, Большой Перчик только в минуты сильного волнения. – Пили, ели на халяву и ушами хлопали, так, что треск по всей округе стоял.  Нет, чтобы внимательнее присмотреться, прислушаться, принюхаться, наконец. Такая сенсация – и у нас ничего путного в эфире. Зевающий министр – скажите, пожалуйста, какая журналистская находка!  Крыша, которая на земле лежит! А где она в полёте, спрашивается? Срам один – и только! Репортаж называется! Даже на любительских камерах можно найти материал поинтереснее. Только их всего две. Сейчас они на вес золота. Куда нам с таким бюджетом.
Большой Перчик раздражённо мерил шагами студию, на повороте слегка тормозил и вскидывал кверху длинный палец, - во время взрыва мы показываем цветочки! Ха!
– Мы не знали и не могли знать о взрыве, – пыталась оправдаться Кукурузка. – А насчёт чутья вопросы к экстрасенсам. Рядовому индивиду это удовольствие недоступно.
– Ерунда! – отмахнулся Большой Перчик. – Зато теперь мы можем быть в самом хвосте рейтинга. Такого позора на нашем канале давно не было. На других каналах хоть кадры любительских съёмок показывают. А у нас вообще ничего кроме цветочков.
Кукурузка изо все х сил пыталась вырулить ситуацию в нужную сторону. - Я подготовила Вам план репортажей, которые мы можем снять непосредственно по горячим следам. Постараюсь охватить, как можно больше свидетелей происшествия.
– Видел я Ваш план в мусорной корзине! И смотреть не хочу! – Большой Перчик прямо-таки вылезал из собственной шкурки. -  Что, зрителям будет интересно смотреть, как размазывает слёзы и сопли старый Чип; или Фасолинки выдавливают из себя слова, пугливо озираясь; или Редья Редьевна начнёт читать лекцию о гигиене, попутно пытаясь разжалобить зрителей в целях пополнения своего фонда?  Что, очень интересно скажите?
– Я попробую вывести репортажи на новую волну, – Кукурузка понимала, её доводы не слышат и слышать не хотят. И тут уже ничего не поделаешь – механизм запущен.
Впрочем, может актуально прозвучать одна тема! – заявил Большой Перчик на одном из поворотов.
 – Баклажаны!  – ахнула Кукурузка.
– Баклажаны! Сейчас, как никогда, актуально! Беспроигрышный вариант.  Значит, так!  Про Баклажанов есть что-нибудь? – пристально уста-вился он на Кукурузку, как будто та уже держит в столе флешку с нужным материалом.
В планы Кукурузки не входила перспектива искать компромат на Ба-клажанов. Хватит с неё репортажа про некачественные автомобили, которые Баклажаны усиленно рекламировали жителям Послелимонии. Репортаж, раскрывавший глаза послелимонцев на истинное соотношение цены - качества поставляемых на рынок автомобилей, имел большой общественный резонанс. А также затяжные неприятности для его автора, то есть Кукурузки.
Между тем, идея, притянуть нехороших Баклажанов, с которыми у Большого Перчика давно были личные счёты, к событиям на юбилее Чипа, захватывала всё больше.
– Пусть даже их не было на самой вечеринке. Ничего из этого факта не следует. Они могли подъехать, сделать своё дело и уехать. Долго ли, умеючи... У меня есть материал с любительской видео камеры. По Малым Луковкам проезжали две машины Баклажанов. Зафиксировано чётко. Почему вы не снимали подъезжающие или проезжающие машины?  Не снять подъезжающих гостей!? Срочно восполнить пробел недобросовестной ра-боты!  Так что, снимаем самые известные машины Баклажанов, монтируем кадры на фоне нужной улицы, восполняя, таким образом, достоверную информацию, и вот, она, сенсация! Рейтинг поднимать нужно!? Нужно! Действительно, что же могли делать Баклажаны вечером у дома Чипа? Интересненько!? Вот, что может заинтересовать зрителя, а не сопли-вопли истеричных перепуганных старичков!   
Кукурузка начала выходить из себя. Какую ерунду несёт этот вообразивший о себе невесть что Большой Перчик. Конечно, если говорить честно, то в таком деле как донесение до потребителя информации, трудно обойтись без домыслов, некоторого искажения фактов, преувеличений, замалчивания отдельных фактов и т.д.  Так и в юбилейном репортаже, Кукурузка до завершающих вечер событий и собиралась акцентировать внимание на особо тёплых отношениях принца Лимона и Клубнички, прозрачно намекнуть о возможной помолвке. Разумеется, принц Лимон не только Клубничке, а никому пока, может, и не думал делать никаких предложений, это понятно, но вполне безобидно и романтично. Так сказать, реклама, пусть не самого лучшего качества. Иное дело - намекать на участие в преступлении влиятельных в экономических кругах Баклажанов, что весьма чревато для неё лично, в лучшем случае судебные разбирательства, про худший и думать нечего.
– Вы меня извините, – твёрдо сказала Кукурузка, – но снимать машины Баклажанов, брать у них сомнительные интервью и создавать провокационную передачу я не намерена. Я думаю: и сенсации не по-лучится; и неприятностей не оберёмся.  Будем потом судиться, и приносить извинения. Может, и штраф платить. Это при лучшем раскладе. Разумеется, я окажусь крайней.
– Так, так, – сказал Большой Перчик и замолчал, что было ещё хуже, если бы он начал использовать ненормативную лексику, что иногда с ним тоже случалось. - Посмотрим, - сказал он после пяти минут молчания, и снова в студии повисла тишина, такая плотная, что дышать стало нечем.
Кукурузка поняла, что в её присутствии в данный момент не нуждаются, и она свободна. Только почему-то обретённая свобода имела неприятный привкус и совсем не радовала. Но она ею воспользовалась за неимением других предложений.
Кукурузка вышла на улицу и обнаружила, что небо затянуто облаками и дует свежий ветерок. Она подставила ветру разгорячённое лицо. Голова сразу же заполнилась свежими мыслями, а рыжий хвостик стал задорно развеваться.  Кукурузка снова почувствовала себя умной, сильной и профессиональной. Отступать поздно! По пути к машине она прикинула новую схему действий. С Чипом нужно встретиться обязательно – это само собой.  Но не сегодня.
На сегодня Кукурузка запланировала встречу с Черёмухой. К встрече с Черёмухой Кукурузка готовилась. Она пролистала кипу глянцевых журналов, просмотрела странички Интернета, даже нашла в архиве пятиминутный фильм десятилетней давности о приезде Черёмухи в Послелимонию.
Интерес к личности Черёмухи, особе эксцентричной и загадочной, возрастал по мере получения новых сведений.  Активная участница революции после установления нового порядка Черёмуха освоила жизненное пространство за пределами Послелимонии.  Она считалась писательницей. Её книги активно издавались и рекламировались. К мнению Черёмухи прислушивались в светских кругах. Со многими послелимонцами Черёмуха поддерживала дружеские связи. По последним данным Черёмуха горячо поддерживала курс партии господина Яблоко, ратующего за возрождение самосознания послелимонцев. Ходили слухи, что на счёт партии этого господина была перечислена значительная сумма из фонда, которым руководила Черёмуха. Каждый её приезд на Родину широко освещался в прессе и на телевидении. Но ни в один из предыдущих приездов она не встречалась с Чипом. Или встречалась? Но нигде никаких сведений, даже намёка…. Кукурузка остановила машину напротив Интернет-кафе. Её интересовали не-которые сведения относительно последнего приезда Черёмухи. Неужели она прибыла специально на празднование юбилея? Или имеются и другие дела? Ну, очень интересно!
                53
Не успел взбудораженный приходом представителей полиции Фасолино прийти в себя, а семейство настроиться на привычную трудовую деятельность, как зазвонил телефон. В гости к Фасолинкам собирался сам Чип.
— Вот те на! – засуетился старый Фасолинка. – Не ожидал, не ожидал!
Его суетливое предложение самому посетить Чипа ввиду особого со-стояния старого приятеля Чип решительно отмёл.
– Ни к чему, - сказал Чип. – Во-первых, у нас ремонтируют крышу. Сплошной шум, гам и мусор. А во-вторых, именно сейчас я в полном порядке. В-третьих, очень давно у тебя не был. Посидим по старой дружбе, поговорим. Что, нам не о чем поговорить с тобой под бутылочку старого доброго вина? Посидим в спокойной обстановке, без официоза. С кем же ещё и обмениваться мнениями, как не со старыми друзьями?
– Ох, ох! – волновался старый Фасолинка. – Понятное дело, пообщаться надо, поддержать, вроде бы.  Только вот о чём говорить будем, когда, всё так непонятно?  Ничего не понятно! Голова кругом идёт. Мы со вчерашнего дня в себя не придём, а после общения с Патиссоном хоть на край света беги. 
– О жизни поговорите, о чём ещё! Отвлечётесь, – успокоила его жена и отправилась готовить свои знаменитые салаты.
Разговор и состоялся о жизни, вернее начался. О старых добрых временах, об общих знакомых и, конечно же, о барончике Апельсинчике, личность которого в настоящий период обойти было никак нельзя, даже если бы очень захотеть.
–  Не знаю, как он оказался у меня на юбилее, как ни крутил, но концов не просматривается, – вздыхал Чип. – Я всегда воспринимал его как чужеродный элемент, и не горел желанием сидеть с ним за одним сто-лом. Но выгнать его - верх неприличия. Зачем остальным гостям настроение портить?
– Но кто-то же его пригласил? Может сыновья или внуки?  – осторожно предположил Фасолинка.
– Нет, нет, – замахал головой Чип. –Исключено! Никто из моей семьи не мог дружить с барончиком Апельсинчиком. Там совсем особый круг, не нашего разлива. Непонятный он, совсем из другого теста. Сейчас много чего говорят. А, где, правда, где вымысел, поди, разберись.
– Ну, я как бы немножко больше знаю про барончика Апельсинчи-ка. Наслышан изрядно о его похождениях, – сказал старый Фасолинка.
Чип промолчал и приготовился слушать, потому что он ничего не знал о жизни потерпевшего. Читать жёлтую прессу Чип всегда считал ни-же своего достоинства. К тому же самого барончика он никогда не воспринимал всерьёз. И с чего тогда Чипу интересоваться его личной жизнью? Да и общественной тоже.
– Он вёл себя как истинный потомок старинного рода, пусть и не очень уважаемого, но старинного. История, как и большинство подобных уходит вглубь времён. Его дед, как ты помнишь, богатырь и обжора, дере-во средних размеров мог запросто съесть. Посолит его, польёт оливковым маслом и вперёд, набивать брюхо. Помнишь, мы ещё спорили на два фан-тика, целиком съест или нет? Так ведь сожрал, и ты выиграл у меня два фантика. Я тебе один сразу отдал, а другой потом, когда выпросил у Зем-лянички. Они удивительно вкусно пахли. Теперь конфет с таким замечательным запахом нигде не найдёшь. Сколько перепробовал – не то.
- Не отвлекайся! – строго предупредил Чип.
– Так ведь как не отвлекайся? Без вот этих мелочей многое не вспомнишь, – возразил Фасолинка. – Понимаешь, когда вспомнишь волшебный запах того фантика, то и другое придёт в. голову. Это как пропуск в мир воспоминаний. Так вот тот старый барон Апельсин сожрал много чего и был должен почти всем, кто его знал, ему никто потом в долг давать не хотел, а бедные графини Вишни прямо слезами горькими обливались от последствий его аппетита.
– Бедные!? – рявкнул Чип. – Скажи ещё благородные. Кормили сво-его братца за счёт крестьян.
– Да, конечно, – согласился Фасолинка. – Благородство, конечно, сомнительное. Но не всё проел хитрый барон Апельсин. У него кое-что оставалось на самый чёрный день. У него была неплохая коллекция старинной посуды, с которой он ни за что бы не расстался. Барон считал себя большим эстетом, а уж стол украшать любил, так это просто пунктик ка-кой-то.
– Как будто я не помню, как он в сельской харчевне брюхо набивал, причём, из обычных глиняных горшков без всяких украшений, - провор-чал Чип. – На моих глазах сожрал и выпил всё, что там было, даже глотка кваса из ржаных сухарей не осталось.
–  Набивать-то набивал, – кивнул Фасолинка, – но, по необходимости, когда совсем невмоготу от голода становилось. А если он был в своём замке, и средства позволяли со вкусом поесть, то стол накрывал по высшему разряду самой дорогой посудой. Я сам, конечно, не видел, но видели некоторые приятели и об этом мне рассказали. Веселье обставлялось по высшему разряду.
– Веселье? – скривился Чип.
– С музыкой, танцами, играми.  Столы ломились от яств в изыскан-ной посуде. Но, главное, на столовый сервиз был нанесён особый расти-тельный орнамент. Знаки, вроде бы особые. Я заинтересовался тем сервизом невероятно, прямо заболел. Всё хотел рассмотреть тот хитрый орнамент. Непростой он был, а с загадкой. Однажды баронша Апельсинша выставляла посуду в музее. Так я часа полтора простоял, рассматривая каждый завиток. И больше бы простоял, но предложили выйти из зала. Ни фотографировать, ни зарисовывать не разрешали.
– И что? – насторожился Чип.
– И ничего! Кое-что по памяти дома зарисовал. Именно тогда я и увлёкся антиквариатом. Крепко-накрепко увлёкся. Очень мне старые вещи по душе приходятся. Каждая старинная вещь, если сделана с желанием и любовью, является большой ценностью и загадкой.
– А я всё думал, откуда у тебя такое не пролетарское увлечение воз-никло, – задумчиво произнёс Чип.
– Да, возникло и больше не отпустило, – кивнул головой старый Фасолинка. - Но даже не это главное. Посуда куда-то исчезла загадочным об-разом!
– Куда она могла исчезнуть? –  возмутился Чип. – Да, продали её баронша с барончиком, а деньги проели. Барончик Апельсинчик всегда жил не по средствам.  Откуда-то он брал деньги, хотя явных доходов у барончика не просматривалось.
– Нет, я абсолютно точно знаю, что посуда не была продана, – за-упрямился Фасолинка. – У меня очень крутые связи всегда были среди антикваров, как здесь, так и за границей.  Нигде не всплывали сведения, как будто в землю эту посуду закопали.
– А, может, и закопали, – предположил Чип. Они задумчиво посмотрели друг на друга. –  Или прятали её где-нибудь у нас под носом. И посмеивались при этом, что никто ничего не замечает.
– Всё может быть, – примирительно сказал Фасолинка, – но даже не это главное. Основным богатством старого барона были его старинные рукописи. Очень старинные и ценные. Я не знаю точно, что было в этих рукописях, но доктор Каштан потом говорил, когда напивался, а напивался он в последние годы жизни часто, что тому, кто расшифрует их и переведёт на современный язык, обеспечена самая престижная в мире премия. Вот та-кой ценности были книги! Потом у меня возникали странные мысли, что и посуда, и рукописи могли быть очень тесно связаны, как дополнение друг к другу.
– Доктор Каштан тоже был ещё тот аферист, мало ли зачем он это сказал, – заметил Чип.
– Аферист-то он аферист, но был далеко не глупым, – возразил Фасолинка. – Я думаю, если бы у него была надежда самому прибрать рукописи к рукам, он ни слова про них никому бы не сказал. Но, видать, тоже не мог к ним подобраться. Вот такая загадка обрисовалась. О ней мало кто знает.
— Значит, рукописи, – задумался Чип. – Рукописи. И о чём они, то есть, на какую тему?
– Насколько я слышал, на медицинскую.
– Но зачем они барону? Почему он их не продал, когда начал голо-дать? Ведь в его жизни случился и такой неприятный период. Все об этом знали. Он даже похудел до неузнаваемости, я помню, встретил его случай-но и не сразу понял, кто передо мной. Потом старый барон Апельсин резко сменил имидж, и из обедневшего представителя старинного рода стал ярым прожигателем жизни со всем несуразным антуражем. Со временем опять растолстел, морда вширь пошла, как и пузо вперёд.  Возился со странными субъектами. Причём, к медицине никакого явного интереса никогда не про-являл. Странно всё это как-то. Умер тоже странно. Зашёл в воду и с конца-ми. Тела так и не нашли. Как бы растворился. А сын его уехал за границу и там исчез. А теперь вот барончик Апельсинчик как растворился в воздухе. Что это? Простые совпадения? Как бы не так! Странно, очень странно! 
– В жизни много странного, но точно могу сказать следующее, предки барона Апельсина имели определённое отношение к медицине. Прадед барона занимался производством душистой воды с лечебными свойствами и очень успешно. Даже королевский двор приобретал душистую воду у барона Апельсина. Это уже потом к нам начали привозить разные одеколоны и духи из-за границы. А баронская вода перестала пользоваться успехом. Рассказывали разные тёмные истории про знахаря Мака, который служил одно время у барона и подпортил качество воды своими добавка-ми. Говорили, что одна из принцесс Лимонии умерла в расцвете лет и сил, а другая так и не смогла выйти замуж, хотя очень любила принца Банании. А он приехал, посмотрел на неё, сделал тьфу и пытался смыться в Бананию, но потом вдруг куда-то исчез. Пошёл грибы собирать и среди бела дня испарился. Вот так! И всё произошло в одно время, а душистую воду поставлять перестали, а Мак как сквозь землю провалился. Потом, правда, оказалось, что он за границей у своих родственников. А родственников у него по всему свету предостаточно. Такие вот живучие и приспособленные, и все знахари, между прочим.
– Мак, – вздрогнул Чип. – Кое-что у меня с ним было связано.
 – Ещё бы не связано, – возмутился Фасолинка. – Сам же процесс затеял. Трудовой народ против знахарей! Громко, конечно, резонанс был большой! Но надо ли было с этим Маком связываться? Закончился этот процесс уж больно необычно.
– Да мало ли мы какие процессы затевали, – отмахнулся Чип. В суете дней он почти забыл доктора-авантюриста и вспомнил его только в связи с необъяснимым появлением маковых зёрен в его доме в день трагедии.  Перед глазами живо возник образ Мака. Конечно же, знахарь Маг с его огненной шевелюрой и огромными чёрными глазами. Он именовал себя тогда народным лекарем, но это не помогло самозванцу избежать справедливого народного возмездия. Процесс был громким с множеством разоблачительных статей в периодических изданиях страны Послелимонии и стран ей дружественных.  Но, были и некоторые странности в событиях, происходящих во время процесса и после него. Во время процесса знахарь Мак держался спокойно и, даже можно сказать, с достоинством, если это слово было применимо к врагам народа. Его многочисленные родственники за границей, а он оказался прямым потомком того самого знахаря Мака, подняли, как полагается, шумиху в газетах недружественных стран.  Реальной помощи от шумихи не получилось, только усугубили положение.  Но, что интересно, в один прекрасный день Мак исчез из тюремной камеры, как будто его там никогда и не было. Просто, пришли, открыли дверь, а его там нет, а на стене цветок мака, очень хорошо нарисованный сангиной, почти как живой. Цветок рассмотрели, внимательно изучили, миллиметр за миллиметром, сфотографировали, но ни к какому выводу так и не пришли. Дело быстренько замяли, в том плане, что на скорую руку наказали кое-кого, и постарались забыть о происшедшем.
Много позднее Мак объявился как председатель Всемирной ассоциации Магов, волшебников, колдунов и знахарей. Он даже стал почётным гостем Послелимонии. Но это уже в эпоху Больших Изменений. До Чипа доходили слухи об открытии Маком, филиала своей академии в Послелимонии, первым почётным членом которого стал известный доктор Каштан, уж, неизвестно за какие заслуги перед столь странной и загадочной наукой, если её вообще можно назвать наукой. Слухи о Маке доносила Редисочка, но не интересовался Чип никогда потусторонним, а потому многое пропускал мимо ушей.
Чип усилием воли заставил себя оторваться от воспоминаний и сопо-ставлений событий. Рассуждения об антикварной посуде, рукописях, про-исках магов утомили его.
Продолжать разговор стало тяжело. Фасолинка тоже выглядел утомлённым. Он нервничал, его руки беспрерывно перемещали предметы на столе. Потом он вскочил и принялся быстрыми шагами перемещаться по комнате, зачем-то резко задёрнул штору.
Заметив недоумённый взгляд Чипа, старый Фасолинка пробормотал что-то вроде оправдания: - Слишком много солнца в комнате, для нас стариков вредновато будет. В нашем возрасте всё хорошо в меру, а уж солнца, тем более.
– Да уж! – задумчиво произнёс Чип. – Пожалуй, ты прав. Солнце, воздух, вода – всё взаимосвязано. А ты мне зарисовки свои, ну с того сер-виза, покажи всё-таки.
– Непременно! – заверил его друг Фасолинка. – Только сам понимаешь, бумаг много, их ещё найти нужно. Вот найду и сам занесу обязательно.
 Они обнялись и похлопали друг друга по спине – всё, мол, будет хорошо, не такое видели, прорвёмся.  На том и расстались, растревожив осевшие на дне души воспоминания.
В своём рабочем кабинете Чип долго сидел за письменным столом, рисуя закорючки, (так ему легче думалось) и размышлял.  Очень интерес-ной представлялась ему информация о старинных артефактах. Интуиция подсказывала ему, что информация, полученная от Фасолинок, являлась весьма важной. Он понимал, что многие ответы мог получить от Мака. Но пожелал бы Мак поделиться секретами? Вряд ли, если он непосредственно замешан в этой истории. С неприятным холодком в груди он вспомнил про упоминаемые мистером Моркоу маковые зёрна.
Ещё он подумал о том, что за шторой, которую нервно задёрнул старый Фасолинка, просматривался автомобиль. Да, там стоял автомобиль, и в начале их разговора его, пожалуй, не было. Скорее всего, не было. Определённо, не было. А не с ним ли была связана повышенная нервозность старого друга. Но, чей автомобиль заставил так нервничать старого Фасолинку? Или не автомобили вовсе, а что-то другое?
– Ты не знаешь марку автомобилей тёмно-серого цвета вот с таким кузовом? – спросил он юного Чиполино, показав руками конфигурацию кузова.  Так, на всякий случай.
- А! Типа, на которой Грейпфруты рассекают? – предположил Чиполино.
– Ну, не знаю, – пожал плечами Чип. – Может и Грейпфруты. А по-чему, кстати, Грейпфрут, интересно?
– Что Грейпфрут? – переспросил Чиполино.
– Нет, нет, просто так. Мыслю вслух. Ассоциации всякие! Устал я, – пожаловался Чип. Загадок прибавилось значительно больше, чем ответов.
                54
Уставший Чип дремал в кресле. Громкий стук в дверь заставил его резко вскочить, отчего закружилась голова. В дом ввалился Патиссон со своей командой.
– Как опять? – обречённо вздохнул Чип.
– Не опять, а снова! – строго поправил его Патиссон. – Мы будем приходить столько, сколько сочтём нужным для следствия по мере поступления в оборот новых фактов.
– Что? Появились новые факты? – засуетилась Чипча. – Ну, хорошо!
– Я бы сказал, что для вас не очень, – Патиссон грозно оглядел присутствующих. – Мы проделали огромную работу, в результате которой у нас появились новые факты, требующие самого пристального рассмотрения правоохранительными органами. Так что готовьтесь честно и прямо отвечать на поставленные вопросы.
Члены семейства Чипа, полностью собравшиеся в гостиной, приуныли. Получалось, что радоваться нечему, потому как раздобытые Патиссоном факты обещали обернуться против них.
– Сейчас вы ответите на следующие вопросы, – начал Патиссон. Во-первых, нам стало известно, что Вы, – он ткнул пальцем в направлении сидящего с книгой под мышкой Чиполино. – Вы угрожали Барончику!
– Я!? – от возмущения Чиполино подскочил на стуле. – Со всей ответственностью заявляю, что никогда не угрожал барончику Апельсинчику!
– Да? А кто назвал его козлом? Многие слышали, как ты назвал барончика козлом, так что не отпирайся, тебе же хуже. Про ответственность за дачу ложных показаний знаешь?
Чиполино наморщил лоб и вспомнил, как барончик Апельсинчик бесцеремонно толкнул его и чуть не отдавил ему ногу.
– Да, я просто возмутился, когда мне со всей силы наступили на ногу. Барончик и наступил. Вы считаете, что я получил комплекс приятных ощущений!? И, притом, разве слово «козёл» содержит в себе угрожающую функцию?
– Скажите, пожалуйста, «угрожающую функцию», - изумился Патиссон впервые услышанному обороту речи и подумал, что его следовало бы запомнить. – Могу сказать, что само слово «козёл», может, и не со-держит угрожающей функции, как Вы изысканно выразились, но Вы пообещали с ним разобраться. А это, извини, с какой стороны ни посмотреть, прямая угроза.
– Да, не обещал я с ним разобраться! О чём с ним разбираться!? С кем!?
– Правильно, теперь уже не с кем.
– Я имел в виду…, - Чиполино покраснел и с трудом подбирал слова. У него не было опыта общения с Патиссонами. – Я сказал, что хотел бы с ним встретиться. Я бы прыгнул ему на ногу и посмотрел на реакцию.
– Замечательно, значит, встретиться? И посмотреть на реакцию? Ка-кую реакцию? Очень убедительно!
– Но мне действительно было больно. Я сгоряча крикнул. Он не из-винился. Наступил на ногу и ушёл, точнее убежал. Он был нервный и носился по залу, как лось по мартовскому лесу.
– Опять неприличные эпитеты, – поморщился Патиссон. – Вас в школе обучают приличным манерам?
– Ваш барончик как раз и отличался всегда плохими манерами, – заметил Чип.
– Тогда, зачем Вы пригласили его на юбилей? Если Вы не любите кого-то, считаете, что у него плохие манеры, то зачем приглашать его к себе?
– Опять всё сначала, – занервничал Чип. – Не приглашал я его, не приглашал, и ещё раз….
– Достаточно, – перебил Чипа Патиссон. – Есть факт - приглашение. Ваша версия подделки приглашений, кстати, вызвала большое сомнение у нашего руководства.  Приглашение гости видели, и многие могут это под-твердить.
Молчание продолжалось несколько минут. Патиссон мысленно потирал руки, наблюдая за выражением измученных лиц родственников Чипа.
– Собственно, мы другого и не ожидали, – возмутилась Лукча. – Вы даже не пробовали сделать экспертизу.
– Очень интересно, - насмешливо протянул Патиссон. – Какую экспертизу, позвольте спросить, мы должны проводить, если приглашения нет?  Где это приглашение, покажите мне.
– Мы не собирали специально приглашений у гостей, просто многие сами оставляли, – вмешалась Чипча.
– Удобная позиция, – хмыкнул Патиссон. – Заявляем, что приглашения не выписывали, тем не менее, они имелись, и куда-то испарились.
– На что Вы намекаете! – возмутилась Луковка.
Патиссон нахмурился, показывая всем своим напыщенным видом, что в дебаты вступать не собирается. Он думал. Наконец Патиссон со-брался с мыслями: - Есть и второй интересный факт – зелёные свечи! Они загорелись за несколько секунд до взрыва. Причём, загорелись с треском. Анализы огарков свечей показали, что одни свечи горят с треском, другие без. О чём говорит этот факт!? Вполне возможно, зелёные трескучие свечи явились сигналом для взрыва. Чья это была идея?
– Моя! – отчаянно выкрикнул Чиполино. – Моя идея! Но никакой связи с взрывом не было и не могло быть. Просто мы придумали вставить красивые искрящиеся свечи, чтобы выглядело, как фейерверк.  Мы хотели преподнести сюрприз дедушке.
– Да, сюрприз получился на славу, – ехидно скривился Патиссон. – Странная, на мой взгляд, цепь совпадений. Сначала барончика оскорбляют, потом зажигаются необычные свечи, и барончик взрывается.
– Да, кто, ж, знал, что он взорвётся так внезапно! – не выдержала Чипча. 
– Кто- то знал!  – многозначительно бросил Патиссон, постукивая толстыми пальцами по столу. – Где взял свечи? Говори! В магазинах мы подобных не обнаружили.
– Мы сами их сделали из воска и некоторых добавок, которые соединяясь между собой, начинают светиться с шипящим звуком. Там сложные химические формулы. Я хотел оформить патент на изобретение. Не успел.
– Проверим! Изобретатель ты наш, доморощенный! – грубо обо-рвал его Патиссон. – Сегодня же ты обязан явиться в нашу лабораторию для дачи показаний. И ещё! Обо что споткнулся несчастный барончик? С чего это вдруг он упал прямо в пирог?
– Представления не имею, – сказал Чип. – Я не следил за барончи-ком и никому не поручал следить.
– А надо бы! – заявил Патиссон. 
– А, что мы можем сказать по существу?! Ничего! – глубоко вздох-нул Чип.
– Так, так, – подвёл итоги Патиссон. – Не видели, не знаете, не имее-те представления, а искрящиеся свечи сделали сами. А они могли вызвать пожар! Изобретатели! 
Он с большим удовольствием посадил бы всю семейку в камеру предварительного заключения на несколько дней, вот тогда и поговорили бы, не торопясь и обстоятельно. Но прямого приказа сверху о задержании лукового семейства не поступало. Поступил приказ, во что бы то ни стало найти весомые доказательства. Дело под контролем у очень важных пер-сон. Где прикажите искать весомые доказательства? Да, и как их взвесить? Провалилось бы оно, это дело вместе с Барончиком!  Голова-то как раз-болелась. А ещё только середина дня – работать и работать.
                55
Кукурузка просидела в Интернет-кафе около трёх часов, но не нашла никаких материалов, даже намекающих на связь Чипа с Черёмухой. Это не удивило её, но утвердило в мысли, что семейство Чипа решало далеко не все вопросы, связанные с организацией юбилея.
До выхода её передачи о культурном наследии в эфир оставалось не больше часа, в течение которого она должна была успеть привести себя в порядок и настроиться на волну передачи.
В студии её ждало разочарование: - Извините, но с сегодняшнего дня Вы не ведёте передачу «Культурное наследие». Приказ вышел полчаса назад. Вам нужно только расписаться.
– Как расписаться? Что могло случиться? Меня никто не предупреждал заранее, наконец, – Кукурузка в мыслях не могла допустить, чтобы сказанное оказалось правдой.
– На вчерашнем заседании совета решено было передачу закрыть, точнее, заменить её новой, как бы более актуальной. Что-то связанное с народными промыслами. Что я могу сказать? Народные промыслы начинают бур-но возрождаться. В связи с активным экспортом из нашей страны продукции народного творчества — это неплохая статья дохода для многих послелимонцев, интерес к ней должен быть повышенный, - скороговоркой выпалила секретарша.
– Какой интересный поворот событий, – подумала Кукурузка со злостью.   – Значит, совет прошёл вчера, а сегодня вечером мне об этом сообщают?
– В связи с последними событиями много неразберихи. Все нервничают, носятся туда-сюда. И вообще, Вам лучше поговорить с главным.
– Да, передача о культурном наследии закрыта, – подтвердил Большой Перчик с кислым видом и переложил на столе несколько бумажек. – Поскольку резко возрос интерес к народным промыслам, Народу сейчас, как никогда, требуются креатив и положительные эмоции. Вы прекрасно понимаете, мы не можем обойти столь важную тему стороной. Но, народные промыслы не ваш, извините, профиль. Каждый хорош именно на своём месте. У нас имеется прекрасная кандидатура - Тыковка. С сегодняшнего дня она начнёт цикл передач. Я думаю, передачи будут иметь большой успех и значительно поднимут рейтинг нашего канала.
 – Тыковку!? Да, кто такая Тыковка?! – не смогла сдержать возмущения Кукурузка. – До вчерашнего дня её никто и не воспринимал серьёзно. Чем она собирается поднимать рейтинг? Своими габаритами?  Центнер веса и больше ничего.
– Почему же ничего больше?  Ещё и два центнера обаяния. – Большой Перчик над ней откровенно издевался, так ей показалось. Нет, не показалось! Как можно ещё думать, когда Тыковка буквально про-валилась при подготовке передачи «Варись, кашка, варись».  Там была такая наваристая кашка! Тыковка даже повернуться прилично перед камерой не смогла, постоянно что-то задевала. Зрители наслаждались видом падающих горшков, пролитых жидкостей и рассыпанной крупы. В общем, кашка с большим юмором сваренная и преподнесённая вызвала в своё время взрыв возмущения телезрителей! Тем не менее!
– Народу нужны новые лица, новые типажы, новые тенденции, – продолжал Большой Перчик, вдохновляясь по ходу речи. – Мы должны полностью реализовать свой потенциал, чтобы соответствовать новым веяниям. Устаревшие мотивы не актуальны и не востребованы. Даже не в этом дело. Чтобы частично исправить положение, мы планируем в передаче «Народные промыслы» показать дом Барончика, который вполне подходит под определение народного стиля.  К тому же, у старой Апельсинши неплохая коллекция деревянных башмаков, которые носили ешё в позапрошлом веке. Думаю, у зрителей вызовет большой интерес.
— Значит, я затёртый типаж, который нужно срочно сменить? – уточнила Кукурузка с дрожью в голосе. - То есть мой типаж неактуален, а идеи не вписываются в современный стиль телевизионной жизни, как и культурное наследие страны!?
– Вписывается – не вписывается!  Ну, что Вы возмущаетесь!? Во многом Ваша карьера зависит от Вас.  Над своим имиджем необходимо неустанно работать! – раздражённо выкрикнул Большой Перчик. – Вот и докажите, что умеете работать!
Кукурузка поняла, что аудиенция закончена. Ей очень захотелось, выходя, хлопнуть дверью как следует, чтобы стены задрожали.  Но, такой поступок мог иметь далеко идущие последствия, а неприятностей у Кукурузки последнее время и так хоть отбавляй. Она осторожно прикрыла дверь и только на улице дала выход своим эмоциям.
– Мерзавец! Мелкий несуразный типаж!  – прошипела Кукурузка, доставая сигарету. – С кем приходится общаться по роду службы.  – Сигарета оказалась сломанной, что страшно разозлило её.  Она достала из пачки новую сигарету, которая оказалась последней, и закурила, но успокоиться не удалось. Волна раздражения накатила с новой силой.
– И эту глупую выскочку Тыковку я учила выговаривать целых пятнадцать букв алфавита, когда все логопеды на неё рукой махнули.  Делать мне было нечего! Нет, альтруизм в наше время нерационален, более того – вреден! 
С растрёпанной головой и мрачными мыслями Кукурузка зашла в кафе «Подорожник», где попросила чашку горячего шоколада, заварное пирожное и пачку сигарет. Она повернулась лицом к окну и принялась наблюдать за происходящим на улице, пытаясь таким образом избавиться от негативных эмоций. Но негативные эмоции не такая субстанция, от которой удаётся быстро и без последствий избавиться.
– Но почему всё-таки Тыковка, – размышляла она. – Кажется, в самом факте её назначения крылась некая интрига. Тыквы, Тыквочки, Тыковки. Сколько же их много!
На юбилее Чипа Тыквочек присутствовало предостаточно. Все они производили впечатление особ простых душевных и заурядных. Честно сказать, Кукурузку они тогда нисколько не заинтересовали. Потратили несколько метров плёнки, чтобы показать их зажигательную способность веселиться, не более того. А они не просты, даже совсем не просты.
Тыквочки дружны с Фасолинками, причём очень давно, - выстраивала Кукурузка цепь причинно-личностных зависимостей. Схема вырисовывалась весьма любопытная. На вечере Тыквочки тесно соседствовали с Фасолинками и с Виноградинками, да и с Редисеей все обнимались по очереди, Чеснокам руки жали. Проглядывают многоплановые обширные связи. Причём, ещё с очень давних времён. Большой Перчик просто так ничего не делает. Определённо что-то задумал.
 Обстоятельства складывались так, что Кукурузка оказывалась прак-тически не у дел. Выяснилось, ей нечего показывать. Что хочет показать Тыковка – ясно. Сегодня она, шепелявя и проглатывая слова, будет демонстрировать деревянные башмаки из коллекции старой Апельсинши, хохотать в камеру и натягивать башмаки на свои толстенькие короткие ножки, бодренько топать по коврам, демонстрируя красоту, удобства и оригинальность изделий народного промысла. А в ближайшие выходные, пута-ясь, объяснять, как из мотка бечёвки сплести гамак, расшить его цветочка-ми, собственноручно созданными из лоскутков, хранимыми в укромных уголках многими поколениями, и правильно разместить в нём бока для полноценного отдыха. У Кукурузки же пока в проекте легковесный репортаж.
– Ну, что ж, – размышляла Кукурузка. – С работы меня ещё не вы-гнали. Значит, продолжаю действовать по намеченному плану.
А первой в её плане значилась Черёмуха. Кукурузка решила не от-кладывать дела в долгий ящик. Предварительное согласие на интервью она получила, оставалось только договориться насчёт времени.
– К сожалению, сегодня не могу, – сказала Черёмуха, помолчав секунд десять. – Хотя, знаете, можно и завтра, на презентации новой коллекции одежды наших молодых дизайнеров. Проведём время с пользой для дела. Кстати, нашему модельному агентству требуется молодой креативный пиар-менеджер. Могли бы прикинуть для себя новый вид деятельности. Вдруг понравится. Интересное творческое окружение, поездки практически по всем странам мира.
Предложение удивило и заинтриговало Кукурузку. Неужели Черё-муха что-то знает о её положении? – Не знаю, что и сказать!  Это так неожиданно! Я мало информирована о Вашем модельном агентстве.
– Что ж, замечательно, получите некоторое представление о нашем агентстве на месте, – подытожила Черёмуха. – До встречи!
– До встречи, – Кукурузка смотрела на телефон, будто ждала дополнительных сведений. Какие иногда сюрпризы подкидывает жизнь, не перестаёшь удивляться. Быть пиар-менежером в штате Черёмухи, несомненно, престижно. Но у неё любимая работа, на которой возникли временные затруднения, мало ли их периодически возникает.  К тому же, бросать на полпути захватывающий сюжет Кукурузка не собирается, не в её это стиле. Она задорно тряхнула пушистым хвостиком. На презентацию она обязательно наведается, хотя бы для расширения кругозора.
56
В кафе «Подорожник» совершенно некстати оказалось полно народа. Кукурузка обвела взглядом зал. Обстановка повышенной нервозности. Все шумят и перекрикивают друг друга.
– Миниатюрная модель большого общества в нынешнем состоя-нии, все погружены в поверхностные слои самих себя, не желая обременяться общими проблемами, – подумала раздражённо Кукурузка. Она предприняла попытку как-то отвлечься, чтобы элементарно систематизировать поток информации, как за крайним столиком увидела своего старого знакомого, когда-то перспективного и независимого Дубка, одного из лидеров движения «зелёных». Выглядел он, мягко говоря, не очень. К тому же до Кукурузки изредка доходили слухи о его не совсем благополучном образе жизни в последнее время. Кукурузка прикинула, как можно быстро пересесть, чтобы спрятаться за спину крупногабаритного соседа. В её ближайшие творческие планы общение с Дубком не входило. Оказалось, поздно! Дубок изо всех сил пытался натянуть улыбку на свою потрёпанную физиономию. И адресовалась улыбка именно ей. Видимо, общение в любом виде требовалось Дубку как воздух.
— Вот, ещё не хватало, – с досадой подумала Кукурузка, хотя совсем неплохо относилась к Дубку и даже жалела в связи с регулярно настигающими его неприятностями. Впрочем, они очень давно не об-щались.
Дубок, лавируя между столиками, направился к ней. Он одно-значно принял её лёгкий кивок за приглашение в компанию.
– Привет, дорогая! – пробасил Дубок. – Прекрасно выглядишь.
Кукурузка дёрнула плечом, как бы соглашаясь со сказанным.
– А у меня всё не так, не с теми и не в тему. Без продвижений, как в личной, так и в общественной жизни. Болото, сплошное болото! Оно, знаешь, имеет свойство засасывать, не ожидал, что выбираться неверо-ятно трудно. Главное - жизненная энергия, но она утекает, не успев по-ступить.
– У тебя просто временный спад, пройдёт, – попыталась утешить Кукурузка. Она точно знала только о его неудачной защите диссертации и разводе с женой, но, судя по всему, имелись и другие проблемы в его жизни. – Ты забыл о цикличности процессов. Невозможно постоянно находиться в одной тональности и на подъёме, так же как невозможно всё время иметь одни только неприятности.
– У меня получается, что вполне возможно, – сказал Дубок. – Я оказался рядовым махровым неудачником. Самому до сих пор не верится.
– И хорошо, что не верится, – подхватила Кукурузка. – Под таким углом зрения 98 процентов населения – махровые неудачники. И ничего, живут и даже изредка радуются жизни.
— Вот именно, изредка. А мне не надо изредка. Я мечтал о перманентной удаче, о счастье, наконец. Сколько себя помню, я работал, не покладая рук, ног и головы. И что!?
– Что? – переспросила Кукурузка.
– В том то и дело, что ничего. Ничего! Рассыпалось, не сложилось, развеялось. Как будто я карабкаюсь по склону крутой горы, но каждый камень, на который я пытаюсь опереться, с гулом скатывается, а я теряю опору и скольжу вниз. Каждый раз оказываюсь всё ниже.
– У тебя временные затруднения общения с самим собой, и всё, ничего серьёзного. Пробежка по утрам, зарядка, настойка шиповника….
- Слушай, перестань, и ты туда же!  Причём здесь шиповник? Тоже мне, лекарь! У меня всё рушится, а ты как все. Ты же понимаешь больше многих других. При чём здесь бег, прыжки, отжимания? Душа в потёмках! Ориентиры потеряны. 
Кукурузка пожала плечами. Он изо всех сил стремится быть несчастным. А, кто она такая, чтобы за руку выводить его на путь истинный?  Одна из многих, мало значащих для него единиц и только? К тому же истинный путь – понятие ну уж очень субъективное. Однако, если он с такой настойчивостью требует её внимания, это что-нибудь да значит.
– Извини, – сказала она. – Скорее всего, я не права. У меня тоже куча проблем, – ей захотелось поскорее уйти, несчастье имеет свойство быть заразительным.
– Займи мне денег, сколько сможешь, – неожиданно заискивающим тоном произнёс Дубок. – Правда, не знаю, когда отдам. Но, постараюсь, непременно постараюсь.
Кукурузка, честно сказать, не очень любила одалживать кому-либо, но несчастный вид Дубка, его отчаянно заискивающий тон и некий, пусть в прошлом, общий интерес, спровоцировали её на акт милосердия.
– Не вопрос, –  Кукурузка раскрыла сумочку и вытащила все купюры, которые обнаружила в ней. – Отдашь, конечно, когда сможешь. Ты непременно сможешь! – Внутренне она была убеждена, что с помощью такого несложного ритуала избавилась от возможности подцепить инфекцию несчастья, которая в данный момент стала бы для неё полной катастрофой.
– Подожди, – Дубок накрыл своей рукой её ладонь. – Ты не ду-май, что я того, совсем сдвинулся. Но тебе, только тебе, кстати, я хочу рассказать кое-что. Всё взаимосвязано, и не зря мы с тобой здесь си-дим. Только не думай, что я не в себе.
– Не, нет, всё нормально, – успокоила его Кукурузка, которую начали интриговать серьёзность и избыточная загадочность Дубка.
– Дело в том, что в день празднования юбилея, будь он неладен, я вышел в гиперпространство, - Дубок затравленно оглянулся по сторонам. – То есть, я искал узловые точки событий. Я чётко увидел, их было двое. Мне не удалось услышать, о чём конкретно они говорили, но я почувствовал, что готовится нечто грандиозное. Я думаю, что это они провернули взрыв и всё остальное.
– Что остальное? – спросила Кукурузка.
– То, что последует за взрывом. Взрыв, он сам по себе начало, за ним может последовать нечто, ради чего он устраивался.
– Да, что, в конце концов? – нахмурилась Кукурузка.
– Не знаю, – выдохнул Дубок. – Чувствую только, что-то серьёзное.
– Звучит интригующе, – Кукурузка не могла определиться в своём отношении к словам Дубка. Не то, чтобы она с ходу поверила его словам, но чутьё подсказывало, что доля правды в рассказе есть. – То, что ты вышел, как говоришь, в гиперпространство в день трагедии – случайность?
– Не совсем, – сказал Дубок после минутной паузы. – Я и до этого выходил. Увлёкся слишком, понимаешь. От безысходности что ли. Решил другие пути просмотреть.
– Увидел? – спросила Кукурузка.
–  В том-то и дело, что на второй или третий раз, когда я как следует подготовился, стали мешать непонятные наслоения, как клубы дыма или пара. В общем, заслоняли картину. Неспроста это, подумал я. Провёл вычисления и вышел в назначенный мне день, который дол-жен был прояснить картину. Но картина оказалась сложнее, чем я предполагал. Эти двое со зловещими рожами…. А потом разные не-приятности, которые становятся всё изощрённее. Я говорю, что это неспроста. Я думаю, меня вычислили и уже началась охота.
– Интересно, – произнесла Кукурузка. Дубок заметно нервничал. К тому же видения, а, может, галлюцинации Дубка в передачу не вставишь. И выглядел он чересчур странно. Они распрощались, обменявшись телефонами и обещаниями непременно увидеться.   
Да, количество странностей в её жизни, похоже, только увеличивается. Кукурузке, как никогда, нужен был в данный момент Мак. Только он мог развеять или подтвердить предположения относительно загадочного исчезновения барончика. Она, собрав все силы, отправила запрос в гиперпространство. Гиперпространство равнодушно отмалчивалось.
– Дубок достиг больших результатов, если не врёт, – задумчиво констатировала Кукурузка.
                57
К вечеру Чип ужасно устал. Бесконечные звонки со стандартными вопросами, попытки незваных гостей проникнуть в дом, назойливые репортёры. Периодически звонил Патиссон, интересуясь, не вспомнил ли кто из семьи Чипа важную информацию. Мельтешение вокруг своей особы изрядно мешало Чипу хорошенько обдумать ситуацию. Только поздно вечером у Чипа нашлось время ещё раз просмотреть список. Все были на своих определённых им, Чипом, или случаем местах. Только имя Чипона было прописано размашистым почерком на отдельном листе.  Получи-лось так, как получилось. Чип достал коробку с документами, которые определял для себя, как средней важности, и начал доставать визитные карточки, открытки и просто клочки бумаги с одному ему понятными записями. 
Он поставил жирную галочку перед номером один и снял телефонную трубку. О чём собирался говорить Чип с Земляничкой, он ни за что не смог бы ответить вразумительно. Ответ был бы запутан, туманен и перенасыщен эмоциями.  Из материалов, имеющих отношение к Земляничке, в копилке Чипа была только одна открытка с прикреплённым к ней маленьким листочком. Чип осторожно вынул открытку, подул на неё и, надев очки, принялся внимательно вглядываться в то, что на ней написано.  Записка датировалась треть-им послереволюционным годом. В том году Земляничка уехала на подопытный участок, и больше они не виделись. Открытку нарисовала сама Земляничка и изобразила на ней маленький домик с высоким крылечком, покрытый соломой, а перед домиком ель, украшенную шишками. На затёртом листочке был записан адрес опытного участка, расположенного среди гор и окружён-ного лесами. Чип мысленно многократно посетил домик с соломенной крышей, но собраться и съездить не получилось.
– Алло! Я Вас слушаю, – прозвучал в трубке звонкий голосок. У Чипа чуть не остановилось сердце. В первые секунды он не смог произнести ни слова, только пытался вздохнуть полной грудью, а это ему не удавалось.
– Чип, здравствуй, – прошептала Земляничка. – Я очень рада тебя слышать. Только не молчи, пожалуйста. - Она всегда тоньше всех чувствовала и понимала.
– Здравствуй, – сказал Чип. – Ты всё знаешь?!
– Знаю, – сказала Земляничка. – Это ужасно. Но жизнь продолжается, Чип. Понятия честь и достоинство не отменялись.
Солнце постепенно опускалось за горизонт. В комнате, в которой остался один Чип, потемнело. Но Чип не замечал ничего вокруг. Он говорил и говорил, периодически вытирая набегавшие слёзы. Он даже не предполагал, что способен на часовой словесный марафон.
– Я думаю, настала пора встретиться. — сказала на прощание Земляничка.
                58
В современном мире выжить крайне сложно.  Вспомнив страшное происшествие, Картошина непроизвольно сжалась: до сих пор не по себе. Но самое обидное заключалось в том, что всегда мечтавшая оказаться в эпицентре событий во время преступления, Картошина в то ответственное время бездарно флиртовала с малопривлекательным, как в интеллектуальном, так и в сексуальном плане Фасолинкой.  Поэтому все пикантные подробности она могла узнать только со слов очевидцев и банального поверхностного осмотра помещения после взрыва. К тому же произведён осмотр был спустя почти час, когда Картошина полностью пришла в себя после обморока. Где была её хвалёная интуиция во время обеда и железное самообладание во время трагедии? И чем занималась во время праздника её любимая подруга?  Петрушка постоянно твердила, что ни на секунду не оставляла без внимания свою подругу, и ей до сих пор обидно, что на вечере её в упор не замечали. Получалось, что на празднике Картошина замечала себя и только себя и акцентировала внимание только на своих сию-минутных потребностях не самого высокого свойства.
– Как всё это получилось?  Сколько раз говорила себе – не напиваться, и, пожалуйста, в самый неподходящий момент оказалась в незавидном состоянии, – запоздало сокрушалась она. – Но с другой стороны – кто же мог подумать, что в столь солидном доме с традиционным укладом может случиться нечто неординарное, то ли преступление, то ли розыгрыш. Тут одной интуиции, пожалуй, маловато будет.
Так или иначе, в результате нехватки непосредственных впечатлений Картошиной приходилось напрячь воображение, чтобы представить во всей неприглядной полноте картину преступления, Картошина больше склонялась к такой трактовке событий. Жуткая детективная история обрастала в её талантливой голове многочисленными пикантными подробностями. Поскольку Картошина очень гордилась своими незаурядными аналитическими способностями, ей хотелось проверить собственные теоретические выкладки на предмет соответствия реальному положению дел. Для этого требовалась дополнительная информация. 
Поскольку мыслила она конкретными категориями, то в её голове тут же начал прорисовываться план новой книги. Книга, которую она напишет в жанре документального политического детектива, будет здорово отличаться от предыдущих. Она составила план сбора информации, в который включила встречи с некоторыми очевидцами события, встречи с особами, тесно связанными с участниками трагедии и наблюдения за интересующими её лицами. Пункт, в котором значилась бы её встреча со старым Чипом, она обошла. Игра представлялась ей слишком сложной, чтобы выделять Чипу одну из главных ролей. Зато её особое внимание привлекла странная личность Чипона.  Чипон поразил её на празднике мрачно отрешённым видом. Интуиция подсказывала ей, что данное направление может оказаться продуктивным для творческого процесса. Она в деталях представила выражение лица Чипона. 
– Лицо очень интересное, я бы сказала, носителя душевного разлада с собой и с обществом, что обычно придаёт драматизма повествованию и формирует интригу.  Завтра непременно постараюсь встретиться с ним, - решила Картошина.  – Посмотрим, как пройдёт наша встреча.
Идея нового романа носилась в воздухе замысловатыми вихрями. Перед её мысленным взором всплывал то один, то другой эпизод. Она села за стол и прорисовывала схему будущего романа в смешных картинках. Маленькие фигурки Чипа и его родственников, летящая над го-родом крыша с непонятными существами на ней, изогнутый в замысло-ватой позе Фасолино, мистер Моркоу с большой лупой, на четвереньках разглядывающий пол.  Чипона изобразила скачущим на лошади и втыкающим копьё в приоткрытую дверь, из-за которой высовывалась противная физиономия Жуча Колоради.
– А он-то что делал во время взрыва? Почему у меня возникла такая ассоциация?  – задумалась Картошина, рассеянно рисуя волнистые линии вокруг картинок.
Процесс обдумывания она решила подстегнуть чашечкой крепкого кофе. И тут она вспомнила, наконец, про книгу, которую вручила ей Петрушка.  Если бы она знала заранее, что ей обеспечена бессонная ночь, то немедленно выбросила бы эту книгу в мусорное ведро, а ещё лучше в окно, предварительно изорвав на мелкие кусочки, чтобы не было соблазна её снова достать и прочитать, тем более, что сначала ей не совсем хотелось, а точнее, совсем не хотелось знакомиться с сомни-тельным опусом незнакомого автора. Как опытная писательница и читательница Картошина быстро поняла, что книга талантлива и необычна, хотя и написана в жанре детектива. Но что просто притянуло и за-ворожило Картошину, так это полное созвучие мыслей автора её собственным, даже её любимые словечки периодически проскальзывали. Однако, форма, в которой велось повествование, оказалась новой и не-обычной. Картошина оценила сюжет и стиль. Сомнений не оставалось – автор талантлив и перспективен. Сдедовательно, её потенциальный конкурент. Картошина прочла на обложке её имя – Замороженная.
– Интересно, кто такая? – подумала Картошина. – Понятно, что За-мороженная скорее всего псевдоним. Но кто же за ним может скрываться? Картошина перебрала всех знакомых, которые хоть немножко грешили бумагомаранием. Ни один из них не подходил на роль автора, что здорово раздражало – талантливый и неизвестный автор. Теперь только о нём, а точнее, о ней обязательно будут говорить. Утешало только то, что интерес к писателям, особенно детективного жанра, как быстро возникает, так же быстро и проходит. Уж, это Картошина испытала на себе, и не однократно.
Уснула Картошина только после того, как дочитала последнюю страницу. Засыпая, она ещё раз подумала, что хорошо бы встретиться с этой самой Замороженной и обсудить некоторые моменты, например, как им в голову одновременно приходят одинаковые мысли. Конечно, она имела некоторое представление об энергоинформационном пространстве, но не подозревала, что передача может осуществляться в подобной уж слишком прямолинейно направленной форме.   
                59
Первый послеюбилейный день закончился. Спала Картошина, засунув необычный детектив под подушку. Спала Кукурузка, отложив все дела на завтра. Забылись тревожным сном домочадцы Чипа, переутомлённые последними событиями. Даже Фасолинки, с усилием оторвавшись от дел, побрели спать.
Мрачный Жуч Колоради не мог уснуть, как ни старался, а старался он изо всех сил. Безуспешно промаявшись в кровати какое-то время, он начинал бродить по квартире, потом опять ложился и опять вставал. Курсируя между кроватью и холодильником, он сутулился, шаркал мягкими тапочками и совсем не был похож на того вальяжного господина, которого привыкли видеть зрители по вечерам. Жуч нервничал и постоянно прокручивал в голове визуальный ряд последних событий. Он давно не ощущал себя так дискомфортно. Уютный быт, социальный статус, высокий уровень дохода, всё, что достигалось долгими годами кропотливых и суетливых действий, вдруг показалось зыбким и ненадёжным. Как быстро, оказывает-ся, могут смениться декорации, не успеешь и глазом моргнуть. И надо же было неприятностям покатиться, как снежный ком.
День выдался нервный и непродуктивный. С утра замотали непрерывные звонки и встречи. Жуч Колоради оказался как никогда востребованным. В другое время он наверняка обрадовался бы повышенному вниманию к собственной персоне.  Но не сегодня, потому что отвечать приходилось на неприятные вопросы.  Особенно доставал его вопрос, почему он, Жуч Колоради, не стал дожидаться конца вечера и ушел раньше, а, если точнее, за пять минут до взрыва. Что им руководило в тот момент?  Жуч изо всех сил старался держаться бодро. Да, уехал! Намечалась важная встреча. А вот её как раз афишировать и не хотелось, и не надо настаивать, к делу не относится. Потом он спохватился, что о встрече зря сболтнул, но, как говорится, поезд уехал. Жуч обозлился и на себя, и на любопытствующих, а потому стал просто по-хамски огрызаться.
Народ Послелимонии хотел услышать ответ и на другой вопрос. В чём он, политический обозреватель, видит суть трагедии? Жуч заявил, что всему причиной является международный терроризм.
– Так что, приглядывайтесь, граждане, повнимательнее друг к другу, – посоветовал он с важным видом с телеэкрана. – Предосторожность редко бывает излишней.
После выступления на телестудию поступило масса звонков, с просьбами аргументировано объяснить версию терроризма. Откуда, мол, Жучу хорошо известно про террористов. Появились требования назвать без проволочек их имена. Имелись предположения, что он является одним из террористов. Жуч поздно понял, что допустил очередную оплошность, принялся оправдываться, запутываясь всё больше.
Но больше всего Жуч боялся своих покровителей и вопросов, которые ему обязательно зададут. От этих вопросов зависело его благосостояние, уют и комфорт, всё что Жуч Колоради страшился потерять. К вечеру измученный невесёлыми размышлениями Жуч едва добрался до любимой кухни. Но спокойно выпить чашку чая не удалось. От резкого звонка он вздрогнул.
– Только не сейчас! – испуганно подумал он, нервно хватая телефонную трубку.
– Что скажешь? Провалил переговоры? – спросили Жуча, не очень церемонясь, что являлось плохими признаком.
– Взрыв помешал, – промямлил Жуч. – Кто ж знал, что так произойдёт.
– А, что ты до взрыва делал? Высокую зарплату отрабатывать надо. Предусматривать ходы. Мне тебя учить, что ли?
– Так я и стараюсь. Предусматриваю, – слова давались Жучу с тру-дом. Хотелось пить.
По сути, Жуч не предусмотрел самого главного: непредсказуемости и импульсивности барончика Апельсинчика. Вместо того, чтобы, заручившись поддержкой принца Лимона, вытащить барончика Апельсинчика из дома Чипа, он, получается, создал проблемную ситуацию.
На предложение Жуча Колоради поговорить с барончиком о важных делах, барончик неприятно захохотал и пообещал дать Жучу в глаз. Жуч не ожидал такого поворота дел, поскольку предварительные переговоры прошли успешно. Дело оставалось за передачей артефактов. Он вышел на улицу, успокоить нервы, поговорить с народом, потом решил переговоры с барончиком перенести. Он уже подъезжал к светофору на перекрёстке, когда сорвалась крыша.  Возвращаться смысла не было.  И это был провал миссии!
– Субъект находился в неадекватном состоянии, – оправдывался Жуч.
– Да, дружок! Не оправдал ты доверия. Больно ты прыткий и необязательный стал в последнее время. Расслабился. Решил, что сам всего до-бился. Забываешь, как карьеру начинал, и кто помогал тебе выкручиваться из о-очень неприятных ситуаций. Богатым стать хотелось очень быст-ро. Помнишь девиз юных лет, когда вы молодые и прыткие, но без опыта рассыпались, как саранча по кормушкам. Завтра может быть поздно! Ка-жется, так вы говорили. Кто наставлял лично тебя на путь истинный!?
 Жуч Колоради не забыл, как начинал карьеру, как глупо попался на краже канцелярских принадлежностей из сейфа бывшего шефа.  Он, талантливый креативный и образованный, никак не мог вписаться в рыночную экономику, не мог найти приложения своему незаурядному таланту. Он до сих пор помнит запах липкого обволакивающего страха, когда он с десятью платиновыми скрепками, сделанными шефу на заказ, стоял на всеобщем обозрении, зажимая скрепки в потном кулачке, которые предполагал сбыть одному знакомому по весьма неплохой цене. За пять минут до этого молодой Жуч, случайно узнавший заветный набор цифр, открыл сейф шефа.
Конечно, с ним обошлись благородно, поняли, вошли в положение, по-отечески похлопали по плечу, с кем, мол, не бывает в молодости, и да-ли работу. Работу, о которой он и мечтать раньше не смел. Он долго не верил случайной удаче и старался насколько позволяли физические возможности. Он разве не справлялся? При его фантастической выносливости он крутился целыми сутками, как заведённый.  Разве был ещё кто в поле зрения работодателей, способный на такие виртуозные ходы, как Жуч Колоради?
Поддерживая телефонную трубку плечом, Жуч Колоради разогрел молоко в белой чашке с позолоченным ободком, добавил в него маленькой золотой ложечкой сахар, опустил кусочек шоколада и залюбовался полученной композицией. Жуч считался в своём кругу эстетом и гордился этим. Неужели красивой жизни может наступить конец!?
 – Ты чего ж, старый друг, который должен быть лучше новых двух, сегодня весь день глупости говоришь, да ещё с таким пафосом? Какая-такая международная организация?  Какие активисты? Ведь, почти держали арте-факты в руках! И что теперь? Всё сначала начинать?
– Я держу ситуацию под контролем.  Обстоятельства на этот период неудачно сложились, предполагалось дезинформировать обывателя, - голос Жуча предательски задрожал. – Я приложу максимум усилий. Всё будет нормально, я обещаю.
– Я тоже обещаю, – голос стал жёстче. – Когда всё слишком хорошо, то это тоже не хорошо. Пафосно жить стал, Жучок ты наш прыткий! Отрываешься от благодетелей.
– Нет, Вы поймите меня, что на тот период иначе нельзя было, никак нельзя, политические игры, сами понимаете, штука тонкая, уж, кому как не мне быть в курсе, - Жуч тщательно подбирал выражения. – Но в ближайшее время….
– Можно или нельзя и в какое время – это мы решать будем! А ты дол-жен выполнять, – грубо оборвали оправдания Жуча. – Ты понял?
– Понял, – тихо произнёс Жуч, хотя мысленно громко выругался так называемыми нелитературными или непечатными выражениями. Впрочем, непечатность выражений давно стала считаться анахронизмом.
– То-то же, а то, много вас, самостоятельных! Прыгаете, как блохи во время мытья кота. Нехорошо! Я, думаю, детективщицу нужно включить в процесс проработки активно. Не зря же она там оказалась.
– Как включить? – Жуч почесал затылок. Теперь ломай голову над тем, как остроумно притянуть детективщицу к преступлению, с которой уже не раз возникали конфликты.
— Думай, как! – получил он исчерпывающий ответ.
Жуч бросил трубку и плюхнулся в кресло, больно задев мягким местом подлокотник.  Вот так и живёшь, и всякие сволочи, манипуляторы, прохвосты и прочие неприличные размножившиеся в последнее время субъекты помыкают тобой как хотят. Вернее, пытаются помыкать.  Внезапно Жуч подскочил и бросился к окну. За окном было темно, тихо и никаких подозрительных те-ней.
– Нервы расшалились, – вздохнул он. – Время-то ему обязательно дать должны, куда они от него денутся, талантливого и изворотливого. А он от них? – Жуч теперь осторожно уселся на диван и задумался. Ситуация выходит из-под контроля, вызывая череду неприятностей. Что ж, Жуч он тоже не лыком шит. Он обязан найти выход из любого положения! Иначе он не был бы тем, кто он есть.  А он есть не последняя величина в Послелимонии.
Чтобы лучше думалось, Жуч принёс расшитую нежно-сиреневыми цветками картофеля подушку и лёг. Если хорошо подумать, то обстоятельствам далеко до трагичных. Ушёл с вечера он вовремя, иначе быть бы с пере-ломанными конечностями, вон их сколько по телевизору показали. Надоело смотреть на мельтешащих Тыквочек, Фасолинок, Виноградинок и прочую шушеру. А детективщица…? Вела она себя вызывающе, можно сказать и не-прилично. С этого следует начать, а дальше, как фантазия подскажет. Вот агент 005 подкачала! Расслабилась, видите ли!  Надейся на таких! Что ж, бывают и накладки в виде подобной рассогласованности. Что ж, придётся активизировать агента проверенными способами. Тем более, что сейчас она будет очень нужна.
 В конце концов, он повернёт ситуацию таким боком, чтобы и овцы, и волки, в общем, понятно, с его-то незаурядными способностями. Найдёт он этот проклятые артефакты, найдёт и передаст, кому следует, чтоб им всем провалиться и подавиться. Постепенно в его большой и мудрой голове стали роиться мысли и выстраиваться в сложные сюжетные ходы. Во сне он почему-то увидел себя маленьким и заплакал, шевеля усами.