Линка. Из воспоминаний о детстве

        Жёлтый цвет подсолнухового поля на закате ежедневно влёк меня по плотине через быструю речку, туда, где медленно закатывается  за макушки вечнозелёных елей ярко - оранжевое солнце.
         Мы с Сашкой собираемся в соседнюю деревню. Мне скучно просто так сидеть дома. Все уже закончили ужин. Тишина, и лёгкая дремота вползает в дом во все открытые окна. Бабушка ушла доить корову. Оля ускакала к сёстрам и тёте Любе. Света уехала в город.
          Асфальт нагрелся за день и я, стянув сандалии, шлёпаю по дороге босиком. Сашка в новеньких кроссовках шагает рядом. За высоченным тополем, тем, что закрывает въезд на территорию мастерской, нас догоняет Владик. Молча присоединяется к нам и мы шлёпаем втроём.
          Солнце медленно садится и мы, дойдя до поворота, видим его отражение в медленно - текущей реке. Лёгкая рябь "катает солнце " по воде и его отражение расплывается в неровный, жёлтовато - оранжевый шар.
         Мы идём через плотину и я, перегибаясь через ограждение. Свешиваюсь вниз и кричу в тёмную воду:
         – Рыба! Прячься, рыбаки идут!
         По дороге и правда идут рыбаки. Брат смеётся на меня, Владик качает головой:
         – Сумасшедшая. А если упадёшь?
         Я делаю кувырок на облезшей трубе и спрыгиваю на мостик.
         – До тринадцати лет, значит не падала, а теперь упаду?
         Мне смешно от его недоумевающего вида.
          Сашка тоже хохочет. Он привык к моим выкрутасам.
          – Вот ты взрослый человек, говорит мне Влад. И старше меня, а ведёшь себя как ребёнок.
           – Хочешь, я открою тебе один страшный секрет?... – спрашиваю я.
           – Давай. – отвечает мне доверчиво Влад.
           Я делаю серьёзное лицо и говорю ему:
           – Даже через двадцать лет, даже через двадцать пять и тридцать, я не повзрослею. Никогда. Никогда! Ты слышишь?
          А Сашка уже икает от смеха.
          Я не жду их. Бегу в поле которое в этом году засажено подсолнухами. Подсолнухи ещё совсем маленькие, тонкие стебли их качаются на ветру. А жёлтые цветы полны гудящих, собирающих нектар на вечерней заре пчёл. Я не боюсь их. Протягиваю руку и замираю. Вот он этот момент... Пчела осторожно перебирается с цветка на мой палец и тихо - тихо трогает его хоботком. Мальчишки замерли сзади. А пчела, поняв, что на моей руке нет ничего интересного, мягко отрываясь перелетает на следующий цветок подсолнуха.   
        Кто видел как растут подсолнухи, знает, что в одном этом этом цветке - соцветии сосредоточены две добрые сотни цветков. И каждый подсолнух может собрать на своей площадке - кормушке одновременно несколько дружелюбных насекомых.
          Мы выходим с поля и движемся в Шуру. От нашей деревни до неё не долгих три километра. А вечер между тем совсем спустился на землю. Я иду всё така же босиком. Сандалии я оставила на плотине.. Когда пойдём назад - заберу.
         Из - за цветущего куста жасмина, что стоит на широкой грунтовой дороге, послышалось тихое мяуканье. Мы обыскали всю траву и никого не нашли. Мы звали котёнка и приседали на колени и тихо трогали траву, чтоб только не спугнуть, кричавшего малыша. Но нигде его не находили. Возможно он был в цветущей кроне куста Жасмина.
        Расстроеные мы пошли в сторону виднеющейся за поворотом деревни, как вдруг на пыльную после долгой засухи дорогу выскочил маленький чёрный котёнок с бабочкой из белой шерсти на шее. И побежал за нами.
         Я обернулась. Малыш бежал и жалобно мяукал. Я не стала дожидаться пока он догонит нас и, развернувшись, пошла ему навстречу.
         Котёнок оказался очень шустрой и симпатичной девочкой.
         – Сашка! Давай возьмём её домой к бабушке.
         – Ага. Куда? Там Муська есть.
          – Ну и пусть Муська! – ответила я. – И Линка будет.
           Я моментально придумала ей имя.
           – Что это за имя такое для кошки?
           – Нормальное имя. Лена - я. Лина - она. – сказала я. И, подхватив котёнка на руки, зашагала в сторону плотины.
        Ранним утром я босиком вышла на широкие досчатые мостки к бане. Котёнок, спавший со мной всю ночь, спрыгнул с кровати и тихо шмыгнул в приоткрытую дверь.
         – Линка, Линка! – испугалась я, что котёнок убежит и я не успею показать его бабушке.
         Но Линка, сделав свои кошачьи дела, сразу же подбежала ко мне и прошмыгнула вперёд меня в дом.
          Ко мне на крыльцо вышел Сашка. Сонный, заспаный. После вчерашней прогулки он полночи играл в денди. А мы с Линкой спали без задних ног. А теперь она носилась по холодной части дома, катая перед собой, неизвестно от куда взявшуюся еловую шишку.
         До конца лета Линка не отходила от меня, за два месяца она подросла. Чёрная шёрстка её лоснилась и блестела, белый бант на шее тоже подрос и вся она вытянулась и уже не скакала по полу, а ходила важно и, сидя на крыльце, умывалась, поглядывая на калитку.
        Она чувствовала, что я уезжаю. Вечером перед отъездом она не слезала с моих коленей. А когда мы с мамой и Олей закидывали сумки в Дяди Генин уазик она мяукала рядом и жалась к бабушкиным ногам.
         Через год входная калитка бабушкиного дома скрипнула по особому. Шарик вилял хвостом и лизал моё лицо. А на крыльце сидела большая чёрная кошка и умывалась, всё время поглядывала на калитку.
          – Линка! – закричала я и бросила сумку.
          Кошка навострила уши и застыла с поднятой лапой. Потом она посмотрела на меня, тихонько муркнула и, подняв высоко хвост, побежала мне навстречу...