Попытка к детству 17

   ***1961***
   (мистическая повесть)
 
  17. ЧЕМОДАН - ВОКЗАЛ - МОСКВА
 
   Образцовый комсомольско-молодёжный поезда «Энск – Москва» отправлялся в 10 утра с вокзала «Энск II». У нас были билеты в купейный вагон. Однако, поскольку мы занимали только три места, а купе рассчитано на четырех пассажиров, то пришлось смириться с чужим человеком. Какой самый нежелательный попутчик? КОНЕЧНО, ЖЕНЩИНА С РЕБЕНКОМ.
 
  И вот такое «счастье» нам досталось - мамаша с мальчиком, которому на вид было годика три. Довольно шустрый малыш и, вроде, не плакса. И конечно, у них был билет на одно лицо и, конечно, верхняя полка. Мать ребенка попросила уступить ей место внизу. А я даже рад был переместиться на верхотуру. Там тебе никто не мешает. Лежи, книжечку почитывай или смотри в окно, как промелькивают столбы, несутся близкие к поезду кусты, уплывают вдаль рощи и перелески, величаво разворачиваются уже позеленевшие поля и в голубоватой дымке видна почти неподвижная даль горизонта.
 
  Так мы и разместились: женщины - мама Зоя и соседка с ребенком - внизу, мужчины - Дядя Янис и я, Коля Федотов - на верхних полках. Я называю себя Колей Федотовым для простоты, чтобы не путаться. Хотя внимательный читатель моих заметок помнит, что на самом деле меня зовут Андрей Михайлович Загоров, семидесяти шести лет, внезапно перемещенный в тело школьника 6-го класса.
 
  Разумеется, мама Зоя не моя мама, а Коли Федотова. О том, что личность ее сына потеснила моя личность, загнала его куда-то в глубины подсознания (или куда там перемещается потесненная личность?), Зоя Павловна не знала. Как умещаются две личности в одном теле, сложный вопрос, на который я пока не могу ответить. Но Коля время от времени пытается вернуть контроль над своим телом, но пока безуспешно. Иногда мы мысленно переговариваемся. Именно Коля одобрил женитьбу своей матери на полковнике КГБ Янисе Андрейсе (латыш) и переезд в Москву.
 
  Наш состав тянул не электровоз, а старый трудяга паровоз с прицепленным к нему тендером, полным угля. На поворотах путей мне с полки было хорошо видно, как из высокой трубы клубился дым. Иногда откуда-то снизу вырывалась струя пара. И время от времени наш паровоз давал гудок, и тогда вверх била еще одна струя пара. Паровоз пыхтел, таща состав в гору, и бойко работал спарниками*, когда разгонялся на прямом участке железной дороги.
 
  /спарник* - соединяет (спаривает) между собой сцепные (движущие) колёсные пары/.
 
  Еще не скоро паровозы сдадут смену современным электровозам. Хотя замена уже идет, а паровозы ставят на консервацию на случай войны с империалистами.
 
  Кстати, о войне с ними, проклятыми, постоянно говорят по радио. И мало-помалу подключается телевидение. Телевизоры с маленьким экраном и большой линзой для его увеличения. Внутрь линзы наливалась вода. У нас с мамой Зоей телевизора не было, и мы ходили к соседям. Но вот дядя Янис, ставшим теперь отчимом Коле Федотову, рассказал, что квартиру в Москве нам дадут ведомственную, в высотном доме на набережной Москвы-реки, двухкомнатную с мебелью и телевизором последней модели «Дружба» с большим экраном (по меркам 1961 года).
 
  Далеко не все чекисты получает такие квартиры в таких престижных домах, да еще и с обстановкой. Значит, полковник Янис Андрейс чем-то заслужил такое отношение к себе со стороны высокого чекистского начальства. Иначе бы его не перевели в столицу.
 
  А может, и не Янис главная фигура в этом раскладе, а ваш покорный слуга (вообще, идиотский оборот речи. Какой ещё слуга, да еще покорный? Стилистический пережиток 19 века). Наверняка, Андрейса оставили при мне как куратора, поскольку мы привыкли друг к другу. А теперь еще и породнились. Кому как не ему опекать меня.
 
  Мальчик, которого звали Женя (Он говорил «Зеня, зопа») был непоседа, бегал по купе, залазил под стол, выскакивал в коридор, и матери приходилось его ловить и возвращать в купе. Чтобы Женя не капризничал, его мама всячески развлекала свое чадо, сажала к себе на колени, соблазняла видами из окна, где мелькали какие-то будки, релейные шкафы, полустанки, посёлки, люди, идущие по дороге, машины на далеком шоссе.
 
  В полдень проводница принесла чай в стаканах в серебряных подстаканниках - непременный атрибут чаепития в советских поездах. Зоя Павловна достала вареную курицу, завернутую в промасленную бумагу. Соседка по купе тоже развернула свою снедь и стала кормить свое дитя. Мы ели, пили чай, разговоры вели на разные темы с непременным присловьем эпохи СССР: «Только бы не было войны».
  И вдруг пацан измазанным в масле пальцем указал на меня и сказал: «матёшка». Мы все недоуменно уставились на малыша. А он повторил – «матёшка». И снова указал на меня.
 
  - Что такое «матёшка»? - спросила сына его мать. Хотя должна была знать все особенности произношения слов своим чадом.
  - По-моему, он хочет сказать – «матрёшка», догадался полковник.
  - Да, - кивнул малыш и сказал, глядя на меня: «Мальчик матёшка».
  - Я матрёшка? - спросил я сопляка.
  - Да, - опять резко кивнул малый, - ты матёшка.
  - Женя, - сказала Зоя Павловна и, указав на меня, сказала: Это мой сын. Его зовут Коля.
  - Нет, - сказал малыш, - он матёшка.
 
  - Ну, хватит, перестань, - грозно одернула его мать, - а то сейчас надеру задницу, будешь знать, как обзываться. Не хорошо это...
  Мальчик надулся, сунул палец в ноздрю и уставился в окно.
  Полковник КГБ Янис Андрейс, типа мой отчим, уставился на меня задумчивым взглядом.
 
  «Смотри, смотри, - сказал я про себя, - все равно тебе во век не догадаться. А пацан-то не простой - насквозь меня видит. И видит он, что нас двое - один в другом. Очень точно определил – матрешка».
 
  --------------------------------------------
  Продолжение следует
  -------------------------------------------