Критическая тяга

Туман стелился вдоль рельсов, словно белое покрывало, скрывающее тайны минувшей ночи. Город просыпался, и у железнодорожной станции уже чувствовался запах свежей выпечки из привокзальных киосков. Кирилл, работал помощником машиниста, ему было всего двадцать пять лет отроду, но в этом интересном мире, где звуки поездов постоянно сливались с его внутренним голосом, он ощущал себя гораздо старше.
 
Собираясь в очередное, непредсказуемое приключение, он всегда делал одно и то же: натягивал на себя рабочую форму, которая свисала с плеч не в меру свободно, и брал в руки маленький блокнот, в который записывал какие-то рабочие заметки. Их было много, а странный юмор, который сам по себе появлялся в его в голове, не давал скучать. Это утро не стало исключением. Петрович, опытный машинист с густыми усами, уже занимал свое место в кабине, ковыряясь в пультах и проверяя приборы.
 
— Ну что, Кирюха, готов к поездке? — обратился он, не отрываясь от дел.
 
Кирилл с ухмылкой посмотрел на своего старшего напарника. Петрович неизменно радовал своей непринужденностью, которой помощнику не хватало в его собственной жизни. В ответ на вопрос Кирилл лишь кивнул и уселся на свое место рядом с ним, его мысли всё еще витали где-то далеко.
 
Запах горячего металла и мазутного масла смешивался с прохладой утреннего воздуха.Петрович, давно переставший быть просто машинистом, был настоящей легендой среди работников дороги. На вид ему было около пятидесяти пяти, но опыт и коммуникабельность придавали ему неимоверную уверенность. Густые усы, обрамлявшие широкую улыбку, были его визитной карточкой. Они вместе с ним, стали участниками многих историй, которые он любил рассказывать.
 
Его лицо украшали глубокие морщины, следы долгих лет, проведённых в пути — от первых неуверенных маршрутов до долгих бесконечных ночей под звёздным небом. Петрович был крепким, как локомотив, и всегда казался непоколебимым при возникающих трудностях на его пути. В его глазах, темных, как уголь, искрилась мудрость — он знал каждый поворот стрелок и нутром чувствовал каждую трещинку на рельсах.
 
Несмотря на строгий внешний вид, в его душе скрывался огромный запас доброты и понимания. Петрович умел слушать, и порой просто проводил время в разговоре с Кириллом, разбавляя их поездки похабными анекдотами и шутками, которые всегда вызывали у последнего улыбку. Он словно был той опорой, о которой мечталось всем молодым помощникам.
 
Неоднократно его замечали с сигаретой в зубах и с мудрой усмешкой, когда он объяснял Кириллу какие-то детали работы и говорил о том, что даже находясь в поездках важно уметь находить радость в простых вещах — будь то красота восходящего солнца над горизонтом или запах свежескошенной травы вдоль путей.
 
Прошло несколько лет, как Кирилл и Петрович стали не просто компаньонами по работе, а настоящей командой. Их жизнь на железной дороге была наполнена ритмом тяжелых грузовых поездов, которые тряслись на старых рельсах, словно подбрасываемые ветром. Каждый день начинался одинаково: утренние собрания, проверки локомотива и планирование маршрутов.
 
Работа требовала полной концентрации и слаженности. Кирилл всегда занимал место помощника, читая показатели на приборах, следя за сигналами и поддерживая Петровича в управлении. Они проезжали через уютные села, мимо бескрайних полей, чувствовали, как жизнь вокруг наполняется движением.
 
При этом их усилия были не только механическими. Каждая поездка превращалась в эмоциональное путешествие. Кирилл учился у Петровича не только тонкостям работы, но и умению видеть мир под другим углом. Петрович мог остановиться на мгновение, рассказать анекдот о текущей ситуации или предложить выпить горячего чая на одной из стоянок. Они смеялись даже в самые трудные моменты, когда все казалось бы шло им наперекор.
 
Их работа была полна вызовов: непогода, неожиданности на маршрутах, плотный график и самое главное — постоянное отсутствие дома. Но вместе они справлялись с каждым испытанием. Это создало неразрывную связь — понимание, которое не нуждалось в словах. К тому времени, как Кирилл начал осваивать работу более глубоко, он уже знал, кто из него получится, но его странноватый юмор оставался постоянным спутником, смешивая серьезность с лёгкостью. Петрович же, с улыбкой и мудростью, направлял его, как хороший капитан, ведя в бурные лабиринты железных дорог, где всегда было место и для смеха, и для тишины.
 
***
Солнце только начало подниматься над горизонтом, когда Кирилл и Петрович уже находились в кабине локомотива. Гудок поднимал своим звуком спящих горожан, а напарники готовились к очередной поездке.
 
— Ну что, Кирилл батькович, сало взял? — с добродушной усмешкой спросил Петрович, проверяя приборы и нажимая на кнопки, создавая мелодию, понятную только им.
 
— А как же, конечно взял Петрович, без него никакая поездка не обходится, сам знаешь! — ответил Кирилл, потянувшись за термосом, который стоял рядом.
 
Кирилл налил себе горячего чая и, прихлебнув, улыбнулся.
 
— Теперь, когда я готов к этой жизни, расскажи напарник, что сегодня ждет нас на пути?
 
Петрович рассмеялся.
—Что нас ждет одному только богу известно, но с таким тяжелым поездом как у нас, точно будет веселое путешествие. Хе-хе.
 
 
 
— Путешествие? Звучит многообещающе! — Кирилл с жаром представил себе, как они проезжают мимо экзотических мест, хотя знал, что это всего лишь сказка и их специфичный юмор.
 
Машинист широким жестом показал на приборы, и локомотив внезапно натянул себя, как большой тигр, готовый к скачку.
 
— Пристегнись, взлетаем! — крикнул Петрович, и зеленый свет сигнала заиграл, как волшебная мелодия.
 
— Держись крепче, мы с тобой вряд ли сможем остановиться, если ты не придумаешь хорошее оправдание для начальства!
 
Кирилл захохотал, приложив руку к виску в знак согласия. В этот момент они тронулись, и машинист повел их к ритму железной дороги, оставляя город за спиной.
 
— Будем надеяться, что хотя бы не сломаем рельсы! — подмигнув, добавил Петрович, указывая на рассеивающийся туман впереди.
 
— Это было бы веселое приключение! — отозвался Кирилл с легким сарказмом, но в глубине души знал, что в таких поездках важнее всего — это их дружба и шутки, который делали каждое испытание легким.
 
Затихая, локомотив плавно катился по рельсам, откладывая за собой шлейф дыма, который, казалось, танцевал в утреннем воздухе.
 
Поле, раскинувшееся вдоль путей, мерцало золотом. Стога сена, аккуратные и пушистые, словно сотни мягких облаков, гордо возвышались вдоль дороги, охраняя хрупкую красоту крестьянского труда. Зеленые травы медленно колыхались под легким ветром, создавая впечатление, будто они тоже танцуют в унисон с природой.
 
Кирилл, сидя на неудобном, но привычном сиденье помощника, с интересом смотрел в окно. Он всегда восхищался этой простотой — синий небосклон над зеленым полем, где небо почти касалось земли. В эти моменты невидимые мосты соединяли его с детством, когда он с радостью бегал по таким же полям, ощущая ветер на щеках, жмурясь от солнечного света.
 
— Эх, Кирюш, — пробормотал Петрович, оборачиваясь к нему с хитрой улыбкой, — ты бы лучше задумался о том, как живется в таких просторах тем, кто не знает, что такое паровоз!
 
Кирилл только хмыкнул в ответ, а потом, вытащив из кармана маленький цветной блокнот, стал черкать какие-то зарисовки, напоминая себе о том, как важно сохранять этот мир в своей памяти. Как в детстве, когда свободой было легче дышать.
 
Внезапно, когда утреннее солнце засветило ярче, а звуки поезда стали привычными, Кирилл заметил, что Петрович выглядит не так, как всегда. Его напарник, обычно чересчур энергичный и смеющийся, сидел вполоборота, опустив голову, а щеки его были слегка бледными.
 
Кирилл, забрасывая блокнот обратно в карман, наклонился вперед, прищурив глаза. Петрович неожиданно зевнул, и этот звук показался Кириллу странным, слишком громким в тишине.
 
— Эй, Петрович, — осторожно спросил он, — ты как, нормально?
 
Ответом ему был лишь тихий вздох, который выдал больше, чем слова. Петрович покачал головой, и в его глазах мелькнула тень беспокойства. Их взгляд встретился на мгновение, и Кирилл вдруг осознал, что за доброй привычной шутливостью его напарника скрывается нечто большее.
 
— Может, проветришь немного? — предложил Кирилл, подходя ближе. Он заметил, как его напарник с трудом усмехнулся, но на губах не заиграла привычная улыбка.
 
С каждым новым взглядом на Петровича, становилось все яснее — похмелье, видимо, затянуло его в свои тиски. В голове Кирилла закрались тревожные мысли: неужели старый друг вчера снова перегнул палку? 
 
Тем временем, поезд продолжал скользить по живописным полям, а красота вокруг казалась вторым планом, потерянным в серых тучах, что окружали Петровича изнутри.
 
Кирилл, заметив, что Петрович не в духе, решился задать вопрос.
 
— Ну что, рассказывай, что случилось вчера? — с беспокойством спросил он.
 
Петрович приподнял голову, его глаза были тусклыми, но он вяло усмехнулся.
 
— Знаешь, Кирилл, я как-то не заметил, как это произошло… — начал он, слегка заикаясь. — Сначала просто выпил пару рюмок, а потом пошло-поехало.
 
— Ага, как всегда, — сказал Кирилл, наклонившись ближе, — но ты же вроде обычно знаешь, когда надо остановиться.
 
— Да, да… — Петрович бросил на него укоризненный взгляд. — Но эти ребята, понимаешь, приехал брат в гости, привел свою компанию.Ну и понеслась, а я, как дурак, не отказался. Праздновали же, дело было.
 
— Дело, значит, серьезное, — ответил Кирилл, пытаясь сгладить ситуацию легким юмором. — И что, помнишь то хоть как спать лег?
 
Петрович поморщился и вздохнул.
 
— Черт, я даже не помню, сколько выпил. Сходил в магазин, а потом это был уже какой-то марафон… Утром проснулся, бошка трещиит… И вот я тут, с похмелья.
 
Кирилл, не в силах сдержать усмешку, подшутил:
 
— И куда тебя вчера понесло в таком состоянии?
 
— Да везде побывал! — воскликнул Петрович. — В конце концов, я пытался вспомнить, как вернулся домой, и все, что приходит на ум — это НИЧЕГО...
 
Кирилл сочувствующе покачал головой.
 
— Ладно, давай, я тебе таблетку дам, легче станет. И в следующий раз будь поосторожнее, старик.
 
Петрович кивнул, хоть и с трудом, и на лице его появилась слабая улыбка.
 
— Спасибо, Кирилл. В следующий раз точно остановлюсь на одной рюмке. Очень рассчитываю, что следующая встреча будет с хорошим настроением, а не с похмельем.
 
Кирилл медленно вытащил таблетку из рюкзака, внимательно изучая, как будто на неё можно было рассчитывать в качестве спасения. Он протянул таблетку Петровичу, тот положил её на язык и запил остатками воды из стакана, что стоял у него на панели.
 
Кирилл, наблюдая за его мучениями, с сочувствием вздохнул. Ему было жаль Петровича. Он видел, как товарищ мучается, и хотел как-то ему помочь.
 
— Петрович, раз ты сегодня, совсем не в форме, — начал он, поднимая термос. — Давай я тебе чаю сделаю. Чаёк всегда помогает.
 
Кирилл налил горячий чай в кружку, ароматный пар сразу поднялся вверх.Парень надеялся, что это хоть немного скрасит страдания Петровича.
 
— Вот, держи, — сказал он, подавая кружку. — Разогреет и душу и тело.
 
Петрович взял кружку, его руки слегка дрожали, но он с благодарностью улыбнулся.
 
— Спасибо, Кирилл, — произнес он с искренностью, стараясь забыть о похмелье.
 
Пока Петрович пил чай, Кирилл ощутил, как в сердце у него зародились противоречивые чувства. С одной стороны, он был обеспокоен состоянием друга, с другой — насмешек и подколов больше не хотелось, и за это он был себе благодарен. Но глядя на Петровича, он всё еще не мог избавиться от тревоги. Почему это происходит снова и снова? Почему он продолжает пить, несмотря на такие последствия?Еще и в поездку едет в таком состоянии…
 
Кирилл и Петрович ехали в старом, но надежном локомотиве-«восьмидесятке» покачиваясь на неровных рельсах. Дорога была долгой, и вскоре им несколько раз пришлось останавливаться из-за ремонта путей. Каждый раз, когда они вставали «под окно», мимо проезжали пассажирские поезда, наполняя воздух звуками тифонов и суетой людей покидающих платформу.
 
Друзья внимательно смотрели, как мимо проносятся составы, вспоминая свои недавние поездки. Как только дорога освобождалась, они вновь трогались в путь, но снова и снова сталкивались с остановками. Время тянулось, и каждая такая пауза становилась маленьким испытанием, в которое они погружались.
 
Наступивший вечер наполнил горизонт тёплым светом, когда над ними начали сгущаться облака. Вскоре легкий ветерок сменился холодным потоком, и по стеклам локомотива побежали  первые капли дождя. Они аккуратно стучали по крыше, превращаясь в ритмичное сопровождение их путешествия. Кирилл и Петрович вдыхали свежий, наполненный ароматом земли, воздух, с интересом наблюдая, как дождь стекает по стеклам, создавая причудливые узоры. Эти капли, словно маленькие реки, уносили с собой их мысли, превращая поездку в непередаваемое волшебство.
 
Петрович несмотря на то, что его все ещё мучило похмелье, старался развеселить Кирилла анекдотами, которые сыпались из него, как из рога изобилия. Он рассказывал о выходках своих знакомых и веселых ситуациях, в которые сам попадал. Его голос будто преодолевал тоску, которая периодами витала вокруг.
 
Каждый анекдот сопровождался искренним смехом, хоть иногда Петровичу и приходилось делать паузы, чтобы глубоко вздохнуть и прийти в себя. Он с улыбкой поджимал губы, подбирая слова так, чтобы шутки звучали максимально забавно, даже если в голове ещё играли тёмные тени от ночных посиделок.
 
– Знаешь, Кирилл,- начинал он, - встретились как-то русский и немец..,-и увлекал товарища в новый забавный сюжет.
 
Петрович обожал развлекать друга, и каждый раз, когда в пути наступали паузы, он использовал их, чтобы вставить очередной анекдот. Кирилл с улыбкой реагировал, хоть и сейчас чувствовал твердое желание предложить Петровичу немного воды.Смех зазвучал более громко, когда капли дождя начали стучать по крыше локомотива, создавая невероятный контраст с их весёлым настроением. Кирилл смотрел в окно, где проносились бесконечные пейзажи, и, казалось, мир за стеклом тихо ускользал из-за мыслей. Внутри него возникали смешанные чувства. Он не мог не думать о Петровиче – о том, как тот шутил, несмотря на недомогание.
 
«Как же мне его жалко,» - внезапно возникло у Кирилла в голове. Петрович часто выпивал в свободное от работы время, чтобы закрыть дыры в душе и забыть о невзгодах. Кирилл осознавал, что за смехом скрываются слёзы и сожаления.
 
Он вспомнил, как Петрович смущался, когда разговор заходил о его привычках. В такие моменты его лицо становилось серьёзным, и Кирилл чувствовал, что за всеми шутками стоит нечто большее – страх, одиночество, возможно, даже потеря. "Почему он не может просто остановиться?" - думал Кирилл, глядя на проносящиеся мимо деревья и поля.
 
Кириллу стало грустно. Он хотел бы поддержать друга, показать, что жизнь существует жизнь и без алкоголя, что есть множество радостей, которые не требуют бутылки. "Как же тяжело быть рядом с тем, кто выбирает эту дорогу," - мелькнуло в голове. Но Петрович, как всегда, шутил и смеялся, и, глядя на него, Кирилл старался не выдавать своих переживаний, надеясь, что когда-нибудь это всё изменится. Поезд, проехав Тайшет, с протяжным, уверенным гулом начал набирать обороты. Внутри кабины царила уютная атмосфера, лишь изредка прерываемая стуком колес о рельсы. За окном сгущалась ночь, и внешний мир постепенно погружался в тёмные тона.
 
Сквозь окно можно было различить, как солнечные лучи уступили место легкому туману, который окутывал землю. В воздухе ощущалась свежесть дождя. С каждым километром, который проходил поезд, за окном мелькали поля, поросшие высокой травой, которые в свете фонарей выглядели как волнующиеся волны.
 
Кирилл, прислонившись к холодному стеклу, наблюдал за этой магией. Влажный воздух наполнял легкие, принося с собой запах мокрой земли и свежей травы. Он чувствовал, как спокойствие ночи проникает в его мысли, унося в сторону все тревоги.
 
На мгновение казалось, что вся жизнь за окном замерла, и остался только поезд, который, несмотря на дождь, уверенно мчался вперед, сквозь бескрайние зелёные просторы дикой природы, оставляя позади шумные города и предвкушая новые горизонты.
 
— Знаешь, Кирилл, как-то раз мы с прошлым помощником проезжали через горы по Абаканской ветке, — начал Петрович, его глаза наполнились теплом воспоминаний. — Там такие виды, закачаешься…
 
Вдруг, в самый романтичный момент рассказа, Петрович резко схватился за сердце, его лицо исказилось от боли. Он на мгновение застыл, а Кирилл, заметив это, быстро поднял голову.
 
— Петрович, всё в порядке? — спросил он, тревожно глядя на своего наставника.
 
Петрович, тяжело дыша, попытался совладать с собой и сквозь сжатые губы произнес:
 
— Да, просто немного прихватило… Это от волнения, старость не радость, — сказал он со слабой улыбкой, вытирая пот со лба.
 
Кирилл, всё ещё настороженно, упрямо спросил:
 
— Может, стоит остановиться на минутку и передохнуть? Мы не спешим, а твое здоровье важнее.
 
Петрович покачал головой, пытаясь вернуть уверенность:
 
— Эх, Кирилл, ты ведь знаешь, — нахмурился он, — путь впереди долгий! И поезда не ждут, да и потом замучаешься отчитываться за эту остановку!
 
Кирилл с тревогой взглянул на него, но в глазах его появилась решимость.
 
— Позаботься о себе, Петрович. Ты — же капитан, и нам без тебя не справиться.
 
Петрович взглянул на него, и, увидев искреннюю заботу в его глазах, почувствовал, как напряжение постепенно уходит.
 
— Так вот, про горы…
 
Петрович снова схватился за сердце, его рука резко опустилась на грудь, а лицо побледнело. Глаза его затуманились, и он, казалось, потерял связь с реальностью. Он сделал глубокий вдох, но воздух был трудным и напряженным.
 
Кирилл, сидя рядом, мгновенно заметил изменение в выражении лица своего напарника. Широко открыв глаза, он почувствовал паническое смятение внутри. Секунды казались вечностью, а мысли будто остановились.
 
— Петрович! — воскликнул Кирилл, сердце его забилось быстрее. Он быстро схватил его за плечо, стараясь вернуть к жизни. — Что с тобой?
 
Но Петрович лишь сжал свою грудь, его дыхание стало прерывистым, каждый вдох давался с огромным трудом. Шок и страх охватили Кирилла, когда осознал, что это не просто слабость — это мог быть сердечный приступ.
 
Кирилл уже был готов броситься к аптечке, но его страх только усилился, когда он увидел, как Петрович начал медленно наклоняться вперед, теряя сознание. В этот момент все погрузилось в тишину, и Кирилл осознал, что время — это единственное, что у него осталось.
 
Кирилл, буквально впал в панику. Сердце стучало так, что казалось, оно вот-вот вырвется из груди. Он глубоко вдохнул, пытаясь взять себя в руки, но в голове царил хаос: как это могло случиться?
 
Решив не терять ни секунды, он бросился к аптечке. Машинист сидел на своем месте, его лицо исказилось болью. Кирилл пытался не думать о том, что происходит. У него было всего несколько мгновений, чтобы решить, что делать дальше.
 
- Петрович, держись! - крикнул он, стараясь заглушить дрожь в голосе. Он нащупал пульс на шее напарника - его сердце колотилось, как бешеное.
 
Кирилл инстинктивно положил под голову Петровича рюкзак. "О, Боже! Как же сложно!" - думал он, пот подступал к глазам. С трудом подняв Петровича на ноги, он аккуратно пересадил его на своё место, стараясь быть как можно более осторожным.
 
- Держись, брат, вот аспирин, рассасывай! - трясущимися руками открывая пачку таблеток, произнес он. Руки тряслись от напряжения, но он знал, что не может позволить себе паниковать.
 
Машинист пытался произнести что-то, но звук походил на бесшумное дыхание. Смешав волны страха с решимостью, Кирилл вспомнил, что делать в таких ситуациях. Он быстро придал Петровичу полусидящее положение, затем расстегнул верхние пуговицы его рубахи, чтобы освободить грудную клетку. Кирилл, ощутив, что пульс Петровича становится всё слабее, понимал, что времени действительно в обрез. Вдруг его мужество вернулось, и он решил действовать решительно. Две минуты, полные постоянного трепета, и, наконец, он остановился, резко переведя взгляд на экран управления.
 
Проверив, как устроен Петрович, Кирилл немедленно вернулся к управлению поездом. Он знал, что за сброс скорости им могли задать кучу вопросов. Сев в кресло машиниста, он быстро оценил ситуацию.
 
Каждая секунда казалась вечностью, а его мысли метались между страхом и надеждой. "Только не по среди пути, не сейчас!" – проносилось в голове. Он знал, что нужно делать, но паника сжимала его горло.
 
Кирилл сосредоточился на дыхании.Он сделал вдох, чтобы успокоиться.
 
- Пожалуйста, Петрович, подскажи, как тебе помочь! - шептал он, хотя и понимал, что его слова предназначены лишь ему самому. Внутренний диалог был эхом в пустом пространстве, но он продолжал, борясь с паникой, зная, что за ними тянется непрекращающийся поезд.
 
Состав мчался вперёд, и по рельсам раздавался монотонный звук.В голове у Кирилла пронеслась мысль - он один, а времени сомневаться нет.Напряжение сжималось в его груди, но он знал, что должен сосредоточиться.
 
В голове проносились мысли: "Нужно контролировать скорость, следить за сигналами", — он интенсивно всматривался в дорогу. Руки сами собой легли на пульт управления.
 
Кирилл глубоко вдохнул, пытаясь собраться, и стал выводить поезд на оптимальную скорость. Его движения были уверенными, несмотря на трясущиеся руки. Он обернулся на Петровича, который все еще сидел, слегка побледневший, но, казалось, отошедший от шока. Это придавало Кириллу сил.
 
Он знал, что впереди будет ещё несколько сложных участков пути, и ему придется полагаться только на свои навыки. В глазах загорался тусклый огонек решимости: "Я сделаю это! Мы справимся!"
 
Игнорируя страх и волнение, Кирилл сконцентрировался на своих действиях, осознавая, что каждая секунда на счету. Он сплел в своем сознании образы всех учебных занятий, которые проходил ранее, вспомнил советы инструкторов. Поезд мчался вперед, и он чувствовал, как внутри растет уверенность. Петровичу пришлось доверить ему управление, и Кирилл был полон решимости не подвести своего друга в этот критический момент.
 
Кирилл, сосредоточенный на пути, внезапно заметил, как впереди возникли знаки уменьшения скорости. Сердце забилось в унисон с барабаном адреналина, и он осознал, что времени на раздумья не осталось. Сбавив скорость, он почувствовал, как колеса поезда немного тряслись, а гул моторов изменился, став более глубоким и зловещим.
 
Внутри него снова нарастала паника. Страх переползал в каждую клеточку тела, а разум оказывался в ловушке: "Что делать дальше? Как всё исправить?" Он знал, что экстренное торможение — это крайняя мера, но ситуация требовала немедленных действий.
 
Стиснув зубы, Кирилл схватился за кран экстренного торможения. Рука его дрожала, он ощутил, как холодный пот скатывается по лбу. "Только бы не ошибиться!" — подумал он, но мысли путались, а внутри нарастала буря.
 
Когда он потянул за кран, сжимая его изо всех сил, раздался резкий скрип тормозов. Появилось неприятное чувство, будто поезд разрывается на части — стук и тряска усилились. Кирилл почувствовал, как его тело вжалось в кресло, а сердце стремительно колотилось в груди.
 
"Господи, справлюсь ли я?" — проносилось в голове, пока его сознание сливалось с окружающей реальностью. Образы, паника, дыхание все становилось более быстрым. Он смотрел в окно, где мчались деревья и рельсы, и искал в своём разуме успокоение, но его охватывали растерянность и страх.
 
В этот момент он единственным образом понял, что сейчас его действия могут перерасти лицом к лицу с катастрофой. Нужно действовать быстро и решительно, нельзя дать панике победить. Собрав волю в кулак, он вновь сосредоточился на тормозе, пытаясь отключить внутренний хаос и вернуть ситуацию под контроль. На фоне тревожного осознания судьбы Петровича, единственный внешний шум — это зловещий визг тормозов, напоминающий о том, что сейчас все зависит только от него.
 
Кирилл, быстро восстановил дыхание. Он понимал, что каждое мгновение на счету. Дрожащими руками он схватился за рацию, на секунду закрыв глаза, чтобы собраться. Звуки скрипа тормозов всё еще эхом звенели в его ушах, но он знал, что нужно действовать.
 
"Диспетчер! Это помощник машиниста поезда 2901 Кирилл Беликов, прошу срочной помощи, машинисту плохо, похоже на сердечный приступ!" — его голос дрожал, но он старался говорить уверенно.
 
На другой стороне связи послышался спокойный, но настороженный голос диспетчера:
 
"Что происходит? Прием."
 
Собрав волю в кулак, Кирилл крикнул в рацию: "Ситуация на борту! У напарника сердечный приступ! Я применил экстренное торможение, мы остановились, срочно нужна помощь!"
 
"Понял вас, 2109. Повторите, кому нужна медицинская помощь? Прием," — голос диспетчера стал более серьезным, в нем чувствовалась настороженность.
 
"Игорю Петровичу, машинисту! Он не в себе, лицо бледное, и он не может дышать. Нужно быстрее!" — Кирилл почти выкрикивал в рацию.
 
"Кирилл, сохраняйте спокойствие, я вызываю медицинскую бригаду на ближайшую станцию. Сможете довезти поезд до станции? Прием."
 
Волнение которое захватило тело и разум внезапно перерасло в приступ резкой паники и оцепенения, казалось что все происходило в каком то страшном сне, который никогда не закончится, собравшись с остатками мыслей Кирилл ответил:
 
"Да, смогу," — он снова взглянул на Игоря, который сжимал грудь, и внутри снова взыграла паника. "Но нам нужно как можно скорее отправляться, время на исходе!"
 
"Понял. Подождите, несколько минут. Я открываю сигнал, отправляйтесь." — диспетчер говорил быстро, его голос был спокоен, но в нем чувствовалась готовность действовать.
 
Кирилл чувствовал, как нарастает напряжение, но он не собирался сдаваться. "Спасибо! Я держу вас в курсе… Игорь, держись, брат, помощь скоро будет!" — прошептал он, добавив силы в голос.
 
Шум рации замер, оставив за собой тяжёлое молчание. Глядя на своего напарника, Кирилл пообещал себе, что сделает всё возможное, чтобы спасти его. Он смотрел на Игоря, и сердце сжималось от страха. Напарник уже не отвечал на его вопросы, глаза закрыты, а на губах застыла искаженная гримаса. Кирилл чувствовал, как холодок неуверенности скользит по позвоночнику.
 
Он покачал головой, пытаясь отогнать мрачные мысли. "Нет, он должен выжить!" — упрямо произнес он сам себе, сжав кулаки. Но реальность не оставляла сомнений — Петровичу становилось всё хуже.
 
 
Кирилл стиснул зубы и заставил себя сосредоточиться на пульте упраления. С каждым мгновением нарастала неуверенность — мысли о возможных последствиях, о том, справится ли он, закручивались в голове, как ураган. Параллельно с опасением за Игоря, в нем росло также чувство вины: «А если, не дай Бог, я не смогу помочь?»
 
"Устанавливайте связь с дежурным по станции. Мы вышлем поддержку на ваш маршрут. Не забывайте о безопасности," — вновь произнес диспетчер, его голос стал мягче, но серьезность ситуации все равно ощущалась.
 
"Да, понял!" — ответил он, чувствуя, как мурашки бегут по коже. "Держись, брат," — шептал он, обращаясь к Игорю, передвигая рычаги управления с каждой минутой всё более уверенно, будто надеясь, что его решимость передастся напарнику.
 
Кирилл сосредоточился на дороге, но в сознании всё ещё звучал внутренний крик: "Я не могу его потерять!" Каждая секунда тянулась, как вечность, а впереди маячила надежда на спасение.
 
Кирилл глубоко вдохнул, стараясь успокоить трепет в груди. Он знал, что ситуация критическая, но страх за Петровича придавал ему сил. Сосредоточившись, он схватил ручку управления. Руки дрожали от напряжения, и он вспомнил, как всего несколько месяцев назад проходил обучение.
 
"Надо делать!" — произнес он вслух, чтобы развеять свои сомнения. Быстро проверив все приборы, он решил, что всё в порядке. Включив систему, он сразу почувствовал, как под ним загудели вагонные колеса. Лязг металла звучал как пронзительный крик в его ушах.
 
Кирилл осторожно потянул за рычаги, и поезд громко загудел. В том мгновении его переполняло чувство вины и страха. Он пытался выжать из себя уверенность, но ноги всё равно дрожали.
 
Первая попытка разогнаться оказалась неудачной — поезд немного тряхнуло, и Кирилл инстинктивно схватился за поручни. "Спокойно, Кирилл. Всё получится," — говорил он себе. Он ещё раз проверил скорость, и, почувствовав, что поезд начинает медленно двигаться, немного расслабился.
 
С каждой секундой он всё больше погружался в управление. Уголки его губ нервно подтянулись к улыбке — кажется, он справляется. Но затем, в голове закралась мысль о том, что он может не успеть добраться до Тинской.
 
С каждой локацией, которую он проезжал, сердце громко колотилось. "Вперед, вперед," — шептал он, увеличивая скорость. Размытые пейзажи за окном сливались в одно целое. Деревья, поля и дома мелькали, как в затуманенном воспоминании. Внутри боролись тревога и надежда.
 
Кириллу приходилось переключать внимание на сигнализацию. Каждое "бип" вызывало новые волнения — он знал, как критично важно быть внимательным. Слабо улыбаясь, он чувствовал, как адреналин наполняет тело, когда поезд стремительно двигался по рельсам.
 
Однако в тот момент, когда он достиг скорости, внезапно все приборы на панели начали мигать. Он застыл на секунду от паники. "Нет, только не это!" — подумал он, мгновенно поймав себя на мысли, что не знает, как реагировать.
 
Но он схватил себя в руках и быстро вспомнил инструкции. "Спокойно, Кирилл, ты знаешь, как это делается!" — скомандовал он себе, возвращая контроль. Чувство страха постепенно сменялось решимостью.
 
Дорога судорожно приближалась к станции, и, перебарывая напряжение внутри себя, он увидел вдали вывеску "Тинская". Это было ярким маяком в темной бури его мыслей. Прыжок адреналина заставил его улыбнуться — он не один, он направляется к спасению.
 
Когда Кирилл подъезжал к вокзалу, мир вокруг него стал размытым и серым. Небо обрушилось, и дождь лил, как из ведра. Капли стучали по крыше поезда, создавая ритмичный гул, который будто успокаивал душу.
 
Кирилл, оставив позади все волнения, сосредоточился на процессе остановки. Тяжелая тормозная система потребовала особого внимания. Он плавно потянул за кран машиниста, прислушиваясь к гулу механизмов, которые работали чётко, как часы. Внутри него бушевали эмоции: страх, гордость и немного радости смешивались в один вихрь. Он работал на пределе, сжав зубы, глядя вперед с надеждой. Когда поезд замедлялся, пейзаж за окном стал более четким. Он увидел, как платформа покрытая лужами, отражала агрессивные вспышки молний. Дождь не щадил никого — струи воды сливались с землёй, образуя маленькие реки. Взгляд Кирилла сосредоточился на той части платформы, где пустота с примесью тревоги постепенно начала заполняться фигурами.
Поезд остановился на платформе, и он закрыл глаза, поблагодарив судьбу за то, он сам привел поезд сюда.
 
Трепет в душе утих, и лишь сердцебиение напоминало о борьбе.
"У меня получилось," — тихо произнес он, пока поезд подъезжал к станции.
 
На платформу уже прибыли врачи скорой помощи. Их яркие красные куртки выделялись на фоне серых облаков и плотной завесы дождя. Они, как герои, бросились к двери поезда, уверенные в своей миссии, и стремительно начали подниматься, не обращая внимания на брызги. В их глазах светилась решимость и понимание ситуации.
 
Кирилл почувствовал, как его сердце замирает на мгновение. Вспомнил, как часто его пугали мысли о том, что он не справится. Но сейчас он знал — его усилия имеют значение. Он довёл поезд до конца пути.
 
Когда дверь локомотива распахнулись, холодный воздух, насыщенный запахом дождя пропитанный нагретым маслом, врывался внутрь из секции, словно приглашая дождь заглянуть в этот маленький мир. Врачи быстро начали работу, каждый знал своё место, каждое движение было продумано и точно.
 
Кирилл вышел за пределы поезда, чувствуя, как влага проникает в его одежду, обволакивая его как освежающий душ. Он стоял на платформе, заворожённый тем, как дождь мягко омывал всё вокруг, создавая атмосферу чистоты и обновления. В каждой капле скрывалось блаженство и страсть к жизни.
 
Он увидел, как врачи, с показательной уверенностью, начали перемещать Петровича на носилках. Дождь продолжал лить, но он чувствовал, что его жизнь меняется. Он был всё ещё напуган, но в то же время напоминал себе, о том что смог помочь товарищу.
 
Кирилл стоял под непрекращающимся дождем, который с грохотом обрушивался с небес, словно само небо оплакивало его внутренние терзания. Капли хлестали по его лицу, смешиваясь с горячими слезами, которые он не мог сдержать. Его серая униформенная куртка впитывала воду, словно щит.
 
Он пытался вспомнить, как доехал до станции, но воспоминания были размыты и искажены, как отражение в лужах. В голове крутились обрывки событий, яркие и пугающие, словно мозаика из ужасов. Были крики, были моменты, когда он изо всех сил старался сосредоточиться на управлении поездом, но страх парализовывал его.
 
«Что, если бы он умер?» — думал он, сжимая кулаки до белизны. Мысль о том, что его напарник, Петрович, мог погибнуть, как холодный нож вонзалась ему в сердце. «Я должен был среагировать быстрее…»
 
Дождь не унимался, и он почувствовал, как капли проникают в его душу, размывая границы между раскаянием и самой глубокой тревогой. Слова «мог умереть» звучали в его голове как ненастоящие, как призрак, которого он не мог выгнать.
 
В его памяти всплывали образы, когда они вместе смеялись, останавливались на станции, обсуждали простые мелочи. Разве мог он когда-нибудь подумать, что именно этот товарищ станет жертвой этого неожиданного кризиса?
 
Когда он закрыл глаза, он увидел перед собой Петровича — его улыбку и ту уверенность, с которой они вместе преодолевали трудности. И тогда в глубине его души родился огонёк надежды.
 
***
Кирилл шагал по длинному коридору диспетчерской, надеясь найти хоть немного тепла среди холодного серого окружения. Капли дождя продолжали стекать с его куртки, оставляя за собой влажный след на старом линолеуме. Он зашел в небольшую комнату, где несколько тусклых ламп освещали старые карты и диспетчерские мониторы. Тут, в относительной безопасности, он смог немного обсохнуть и прийти в себя.
 
Диспетчер, заметив его состояние, молча кивнул в знак понимания, зная, что сейчас Кириллу нужен отдых. Но все же он почувствовал, как его сильное тело истощено — не только физически, но и морально. Вскоре пришло сообщение: Кирилла сняли со смены. Он чувствовал, что, возможно, это и к лучшему. Нужно было немного времени, чтобы переварить произошедшее.
 
Ждать первый пассажирский поезд в Нижнеудинск было мучительно. Он сидел за столом, опустив голову, и смотрел в пол, как будто искал ответы в рисунке старого пола.
 
Странная смесь чувств терзала его: гордость за то, что успел помочь, и опять же, неотступное ощущение вины. «Почему все сложилось так? Почему именно сейчас?» — эти мысли не покидали его. Он не мог избавиться от ощущения, что если бы он сделал это позже, возможно, все было бы по-другому.
 
В тишине диспетчерской ему стало легче осознать, что вместо борьбы с внутренними демонами, он должен сосредоточиться на том, что произошло. Петрович был жив — это было главное. Пройдя через трудности, они останутся вместе и смогут преодолеть любые испытания.
 
Дождь за окном никак не утихал, а первые проблески утреннего света сквозь облака обещали новый день. Он напоминал Кириллу о том, что после каждого шторма наступает спокойствие, и время лечит. С каждым вдохом он старался облегчить груз на душе, ожидая своего поезда. «Я сделаю всё, чтобы больше не допускать подобных ситуаций», — пообещал он себе, глядя на запотевшее стекло и мечтая скорее вернуться домой.
 
***
Кирилл уселся в уголке пустого купе, закрыв глаза на мгновение. Совсем недавно он был в гуще событий, а сейчас, когда поезд набирал скорость, его охватило чувство глубокой усталости и опустошенности. Он открыл глаза и взглянул на дождевые капли, скользящие по стеклу, словно слезы, оставленные после бурной ночи. Каждая капля спешила вниз, и ему это напоминало о мгновениях, когда он пытался спешить, но всё равно не успевал.
 
За окном мелькали образы полуразваленных домов и безбрежные поля, залитые дождем. Грусть этих пейзажей резонировала с его внутренним состоянием. Он чувствовал, как его сердце, всё ещё под воздействием шока, медленно приходило в норму, но в голове продолжали всплывать воспоминания о Петровиче — о том, как тот чуть не умер у него на руках.
 
"Как все могло дойти до этого?" — думал Кирилл, глядя на мрачные горизонты. Он ненавидел алкоголь, особенно сейчас, когда понимал, насколько близко произошла трагедия. Этот яд, который обещал короткое удовольствие, на самом деле чуть не забрал жизнь человека, который стал ему так дорог— всё это ставило под угрозу не только дружбу, но и саму жизнь.
 
Кирилл, погружённый в свои мысли, вдруг услышав вибрацию телефона и вздрогнул. Он посмотрел на экран, и сердце его подпрыгнуло — это был Петрович. "Неужели ему дали позвонить из больницы?" — мелькнула мысль, прежде чем он успел ответить.
 
— Здорова, Кирилл, — послышался слабый, но знакомый голос, полный благодарности. — Это я, Петрович. Как ты?
 
— Слушай, я в порядке, а вот ты… Ты то как? — ответил Кирилл, стараясь скрыть тревогу в голосе.
 
— Не так уж и плохо, как ты мог подумать. Укололи меня, под капельницу посадили. Ты… ты меня вытащил. Спасибо тебе, брат, честно. Я не знаю, как бы все было, если бы не ты.
 
Кирилл закусил губу.
 
— Это не я, Петрович. Это твоя жизнь, и ты не имеешь права так халатно к ней относиться. Слушай, тебе нужно… тебе стоит подумать о том, чтобы бросить пить. Это не шутка.
 
— Я знаю, я знаю, — немножко колебался голос на другом конце. — Я уже всё обдумал, понял, насколько это опасно.
 
Кирилл почувствовал, как внутри него появляется надежда.
 
— Да, так и есть. Давай выкарабкивайся из этого. Я поддержу тебя, и сделаем всё вместе. Но нужно остановиться сейчас, пока не стало слишком поздно.
 
— Я постараюсь, Кирилл. Обещаю. Буду стараться. Понимаю, что жизнь у меня одна, и не хочу ещё раз впутывать тебя в это.
 
— Хорошо, — сказал Кирилл, и в его голосе появилась решимость. — Так давай начинать с малого. Я приду в больницу, поговорим как следует.
 
— Спасибо тебе, друг. Надеюсь меня скоро выпустят, но ты это..если что забегай, — произнёс Петрович на прощание.
 
Кирилл отключил телефон и посмотрел на капли дождя. Впервые за долгое время он заметил, что, несмотря на мрачные тучи, в его душе появилась надежда.
 
Поезд, тяжело стуча колёсами по рельсам, тронулся с места, оставляя за собой небольшой вокзал и людей, спешащих к своим делам. Ливень не прекращался, его капли, как мелкие иголки, беспорядочно стучали по стеклам. Однообразный звук был успокаивающей мелодией, которая прогоняла тревоги прочь.
 
Кирилл, прислонившись к окну, устало закрыл глаза. Сегодняшний день был тяжелым, полным неожиданностей и напряжения. Он спас жизнь человеку, который чуть было не погубил их обоих своей пагубной привычкой. В сердце всё ещё стучала горечь осознания — как легко было потерять себя в этой бездне, потянув за собой других. Это стало для него не просто событием, а откровением.
 
За окном мелькали зелёные поля и промозглые деревья, очарованно танцующие в ритме дождя. Он чувствовал, как успокаивающая вибрация поезда убаюкивает его, и вскоре мир вокруг начал расплываться. Мысли, затерянные в бескрайних просторах, улетали далеко-далеко, в места, где дождь стал всего лишь шёпотом над стремящейся к финалу историей.
 
Сон накрывал его, как тёплое одеяло, призывая оставить позади переживания прошедшего дня. Впереди их ждала новая жизнь, новая надежда, и, возможно, новый шанс для спасённого им человека. Ветер за окном шептал о переменах, а поезд мчался в будущее, унося с собой историю, в которой Кириллу пришлось занять своё место.
 
               
 
                Антон Толкунов