Константин. Двадцать четвёртая часть

Долгое время Марья провела неподвижно. Её голые ладони даже перестали растапливать снег — температура их сравнялась с уличной. В какой-то момент, даже не заметив, как это произошло, она перестала ощущать собственное тело — ею двигал лишь азарт. Всепоглощающий и такой яркий. Неужели всё удалось? Неужели угадать год оказалось так легко и просто? Марья даже было немного обидно, что её исследования закончились вот так — нужно было всего лишь посчитать! На самом деле она ждала приключения повеселее. Долго сидела она на снеге, словно целую вечность вглядывалась в гриб. И что с ним делать дальше? Всё-таки, сорвать? Или оставить всё, как есть? Марья не понимала, как будет вернее. Когда удалось немного себя обуздать, она села на корточки. Порылась в карманах, и, — слава Богу! — нашла записи, что носила отныне всегда с собой. Перечитала. Теперь у неё было не три, а целых четыре даты — четыре определённых года.



922 г. — первое указание года. Наверное, годы узнавали и считали и раньше, но к сожалению записей о них не нашлось. Придётся отчитывать с этого момента. В 922 году кто-то сделал маленький справочник местных грибов — перерисовал, и указал названия. Последним, судя по всему, был гриб «Сулонко». Однако в тот период времени название ему ещё не дали. Вероятно, тот, кто делал справочник, стал его первооткрывателям. Но что случилось потом? Отчего он посчитал нужным сделать такую запись, но не продолжил её? Если гриб открылся ему, — а он открылся! Ведь год был посчитан — то вряд ли бы исследователь не посчитал нужным сделать новые, более подробные записи. Значит, что-то с ним случилось… Или же некто уничтожил подробности. Но зачем? Увы, этого не узнать… Следует работать с тем, что имелось. В необходимый для того день некто обнаружил этот необычный гриб. Как и Марья посчитал кольца на нём, и сделал пометку. Но как он понял, что-то были именно годы? Возможно, в те времена передавали информацию из уст в уста. Может, было какое-то поверье…



1001 г. — второе указание года. Так как прошло целых 79 лет с момента первой записи, вероятно, писавший был другим человеком. В этот год некто посчитал нужным перерисовать фазы луны…

Марья прищурилась, оторвала взгляд от бумаги, и подняла голову к небу. Кроны деревьев немного мешали, однако не заметить полную луну было непросто. В какой-то момент небо резко очистилось, и позволило народу узнать нынешний лунный цикл — полная луна. И непростая! Яркая и красная. Народ в деревне не знал, отчего луна бывает такого цвета. Было принято считать, в период красной луны нечисть и демоны гуляют по улицам, однако Марья в глубине души как будто понимала причины… вернее… предполагала. Уж явно дело не в «нечисти», а в космических делах. Или Божьих? Она красной луны не боялась, однако в предыдущие разы из дома лишний раз не выходила — нужно придерживаться всеобщих правил. Сейчас же Марье хотя и было не по себе, но страхом это не назвать.

…Вероятно, не просто так он выделил полную луну так ярко — писавший имел в виду полную красную луну! Выходило, и ему было известно о грибе «Сулонко», благодаря которому можно узнать год. Значит, и он нашёл запись о предыдущем годе. Благодаря этому понял, что стоит обратить внимание на гриб. Нашёл его, следил, и в период полной красной луны выяснил, что гриб тот начинает светиться, и рассказывать человеку о прошлом. Всё сходится.

1080 г. — третье указание года. Можно было бы назвать его последним, но… нет. В этом году некий житель деревни — вероятно, лекарь — написал очередной медицинский справочник. Но не всё так просто! Либо случайно, либо специально в бумаги он запрятал послание. В нём указал таинственное исчезновение народа, и написал, что нашёл нечто в лесу. Находил ли он предыдущие записи исследователей? Создаётся ощущение, что нет, но кто знает… этот год оказался самым сложным и малопонятным.

Марья в очередной раз перечитала запись.



«Деревня пережила потери, но я знаю, как им помочь. Я чувствую особую связь с Богом. Он выбрал меня. Он назначил меня спасителем. Я обнаружил ЭТО в лесу. Название пока не придумал. Мне нужно изучить это перед тем, как явить народу. Отправлюсь в новолуние. это должно всё изменить. это существует даже во времена мёртвой природы! В одна тысяча восемьдесят первом годе я совершу открытие!»



Деревня пережила потери… связь с Богом… Спаситель… Марья уже и не сомневалась, что 1080 год — год, о котором рассказывала Тамара. Она сказала, что в какой-то момент все взрослые жители деревни умерли. Обосновав это тем, что демон захватил местные края, Тамара сильно боялась, что подобное повторится. Вероятно, она была знакома с лекарем, что сделал записи. Лекарь тот хотел спасти деревню, но не смог.

Марья посмотрела на то место, в котором похоронила трупы. Тамара… была бы жива Тамара… насколько все было бы проще! Она бы рассказала о том лекаре, и о том, что именно он хотел сделать. Хотя…

Марья уже и сама догадалась — в лесу он нашёл гриб «Сулонко», узнал с его помощью год, и, вероятно, думал, что с ним можно как-то взаимодействовать. Немало важно, что он собирался пойти в лес в Новолуние. Наверное, решил, что в этот период гриб открывается люду по-другому. Сделал ли он задуманное? Если да, то что с ним случилось? А если нет, то что его остановило? Неужели этот самый демон?

Марья тяжело выдохнула. Что же… пришло время и ей сделать запись. Она пошарила по карманам, и сама же себя за это отругала — как бы сумела взять с собой перо и чернила? Нет… писать об этом придётся дома… Она прикрыла глаза, и попробовала представить перед собой бумагу и перо. Воображаемая рука взяла воображаемое перо, и кончик его коснулся воображаемой бумаги. Она принялась считать. К одна тысяча восьмидесятому году прибавить семьдесят девять… да. Все верно. Выходил одна тысяча сто пятьдесят девятый — именно столько она насчитала колец на грибе. Значит, каждые семьдесят девять лет что-то происходит. Но что? Вариантов было много. Либо Тамара права, и действительно раз в семьдесят девять лет на землю поднимается демон. Или… Раз в семьдесят девять лет гриб «Сулонко» позволяет посчитать на себе круги. Если правдив второй вариант, то выходило, ни в коем случае нельзя его трогать! Нужно оставить до следующего раза. Или… просто начать отсчитывать годы — каждую зиму прибавлять один, а гриб… гриб необходимо изучить.

Марья резко поднялась на ноги.

Посмотрела на небо, и ужаснулась — так долго думала, что не заметила, как луна ушла. Тучи вновь медленно завладевали округой, вопреки логике, но стало темнее — луна оказалась куда ярче плотно затянутого солнца. Марья в ужасе бросилась к грибу. Упала перед ним на колени, и… заметила, что теперь он светился куда скромнее.

Он гаснет…

Но надолго ли? Что ей делать сейчас? Сорвать гриб? Уйти домой? Дождаться новолуния? Рука сама потянулась к нему, Марья осторожно, не думая о том, что будет делать дальше, коснулась шляпки. На ощупь гриб оказался нежным и мягким — словно тёплое людское тело. Неожиданное тепло гриба обожгло руку, но Марья не отдёрнула — надавила лишь сильнее. Немного помедлила, и поднесла вторую — правую — руку. Надавила и ей, и тут…

Вспышка. Яркая вспышка ударила взрывной волной. Марья в ужасе убрала руку, и упала на спину. Сердце билось как бешенное, в голове раздались незнакомые голоса… Десятки, а-то и сотни голосов: кто-то молил о пощаде, а кто-то о смерти. Марья распахнула глаза. Подумать о том, что это было не получалось — чужие голоса мешали. Руки начали трястись, зубы скрежетали от напряжения. Она вся раскраснелась, но сумела вновь упасть подле гриба. Опять коснулась его обеими руками, и…

Опять. Вспышка вновь обжигала, но Марья выдержала — зажмурилась, а руки не убирала. Долгое время она никак не могла понять, что произошло. А когда сумела распахнуть глаза, заметила движение вдали…

Окружающий мир переменился. Границы мира подрагивали, словно под водой, воздух стал спёртым и пах свежей кровью. Все вокруг плыло, голова Марьи кружилась так сильно, что любое шевеление оказалось бы смертельным. Краски мира стали теплее, кислорода было больше — воздух свежее. Марья не шевелилась, и внимательно наблюдала за фигурой вдали. В то же время некто медленно брёл к ней. Страх сковал всё тело.

Не шевелясь, она подняла глаза наверх, и только теперь заметила, что от луны и ночи не осталось и следа — погожий солнечный день. Небо чистое и голубое, солнечные лучи легли тонкими полосками на снег еле-еле пробираясь через лесной массив. А фигура та приближалась… Марья была готова закричать, но нутром чуяла, что не всё так просто. Была ли она там, где была? Кто же знает… Немного погодя неизвестная фигура превратилась в мужчину. Всё так же неизвестного, но мужчину.

Он подошёл к Марье, сел на корточки так близко, что она почуяла запах мази из калины на его теле. Он прищурился, потянул руку, и… не дотронулся. Марья не сдержалась:

— Кто ты?

Но мужчина не слышал. Он лишь пристально глядел на неё, и много времени ей понадобилось, чтобы понять — смотрел он в другое место. На гриб «Сулонко»… Марья затаила дыхание. Несколько минут изучения, и он ушёл… После ухода его всё мигом переменилось. Ветки деревьев затряслись, ветер ударил в лицо, воздух завибрировал. Марья словно неслась со скоростью… времени?

Следом всё вновь затихло. Опять фигура вдали. Теперь он пришёл не с пустыми руками — прижимал к груди какой-то свёрток. Опять сел на корточки, развернул вещи, и вынудил оттуда деревяшку, чернила и перо. Принялся что-то вырисовывать.

Марья боялась шевелиться, но глаза скосить могла. Он рисовал… гриб. Он перерисовал гриб «Сулонко»! Марья столько раз пересматривала тот грибной справочник, что узнала его с первой секунды. Однако та бумага, что держал мужчина в руках, имела одно отличие — чернила были куда ярче, чем у той, что лежала в кармане Марьи. Нарисовав гриб, он ушёл. С его уходом вновь воздух завибрировал. Неестественный и, очевидно, несуществующий в реальности ветер заставил глаза слезиться. Следом вновь спокойствие.

Всё тот же мужчина. Но теперь в руках его нож.

Он сел, потянулся, коснулся ножки ножом, и… закричал голосом тысячи диких животных. Голова его запрокинулась, из глаз брызнула кровь. Он упал на спину, руки его раскинулись, из горла фонтаном брызнула рвота. Сердце Марьи сжалось от страха. А воздух в тот момент вновь изменился… Деревья тряслись, снежный покров то увеличивался, то понижался. Мужчина сначала посерел, затем посинел у Марьи на глазах… Вдруг что-то впереди замельтешило.

Очередная остановка. Марь позволила себе выдохнуть. Теперь перед ней лежал не только труп. Отныне на нём сидела огромная птица… она клевала лицо человека, раздробила его грудную клетку, и… взяв в лапы сердце, улетела. Опять ускорение. Марья видела, как менялись сезоны, и как сгнило тело человека. Кости его разворовали птицы, тело впиталось в землю. Зима за зимой, год за годом… Голова кружилась, тошнота подступила к горлу, но Марья упорно держала руки на шляпке. Что будет дальше? Не узнать, если не досмотреть.

Следующей остановки пришлось ждать уж слишком долго. На глазах у Марьи выросло несколько деревьев. Когда вновь воздух изменился, а ветки перестали дрожать, она увидела фигуру вдалеке… Молодой мужчина, как и в прошлый раз, сел рядом с грибом. Он делал то же самое, что и предыдущий. Марья бы даже подумала, что это один и тот же человек, но лица их были разными. Этого отличали яркие рыжие волосы. Прямо как у Марьи… он тоже приходил к грибу, смотрел, изучал, но в отличие от первого ещё и следил за небом.

Однажды и он пришёл с бумагой и чернилами… Марья ещё не заглянула, но знала — он перерисовал фазы луны… потом она увидела, как он застал свечение «Сулонко». Как он сосчитал годы, как вернулся потом с ножом… Смерть его была такой же, как и предыдущего мужчины. Крики, кровь из глаз… Время побежало вперёд, птицы сожрали тело, а кости растащили. Весна сменяла зиму, осень — лето. Долго пришлось ждать следующей остановки. Марья чувствовала, что была на грани — чтобы с ней не происходило, тело человека к такому не приспособлено! И вот, очередная остановка. Вкус крови Марья чувствовала на языке, но наблюдала.

Со стороны деревни показался третий мужчина. Солидный, в возрасте, с тёмно-коричневой бородой. Лицо его не было поражённым, когда он заметил гриб. Он словно… знал, что найдёт его? Долго он изучал его, и приходил к нему куда чаще, чем предыдущие. Марья уже знала, что случится с ним… Однако случилось кое-что, что сумело поразить даже при таких вводных данных. Однажды пришёл он не один, а с девочкой, чья красота лишь зарождалась. Он указал ей пальцем на гриб, оба они сели, и мужчина сказал:

— Смотри… этот гриб… непростой.

— Почему? — заинтересовано спросила девочка.

— Я не могу сказать… дед мой рассказывал одну историю о кое-чём необычном. Поговаривают, что в лесу растёт нечто, что за временем следит.

— Зачем?

— Не знаю… — ответил он, и пожевал губы, — Но я подозреваю, что это «нечто» и есть этот гриб…

— И что? — девочка подняла на него глаза.

— Ты должна кое-что понимать… если этот гриб как-то связан с пропажами людей в деревне… я должен его уничтожить. Но велика вероятность, что уничтожит он меня…

— Папочка, не надо! — молила девчонка.

— Но я должен, Томочка. Должен…

У Марьи дрогнуло сердце. Она присмотрелась к девочке, и с трудом, но узнала её серые — почти прозрачные — глаза. Ей всегда казалось, что тому виной возраст Тамары…, но нет — цвет такой она имела с самого детства. Марья продолжила слушать.

— А ты должна кое-что знать. И сделать, если вдруг меня не станет!

— Что?

— Время… — он что-то пробурчал в бороду, — Знаешь ли ты, что если за ним не следить — его и не будет.

— В смысле? — уточнила Тамара.

— В прямом… мне кажется, что не стоило и начинать… когда мы не знали о времени, всё было хорошо. Но как только начали следить… народ начал гибнуть. Гриб этот даёт подсказки лишь во время красной луны, но что, если в новолуние он откроет новые горизонты?

— Но какие?

— Я не могу знать… Либо он поможет нам спасти оставшихся людей, либо… всех погубит. Если не вернусь я после в новолуние домой, то ты должна будешь стать главной в нашем доме. А может, и в деревне…

— А почему я, а не бабушка?

Он поморщился, — Бабушка твоя уже плоха… Все демонами какими-то грезит. Нет их. Все пороки людям принадлежат.

— Но бабушка говорила…

— Неважно! Важно лишь одно: если не вернусь и я, то ты должна будешь все мои записи уничтожить. Не нужно никому и никогда более за временем следить! И те записи прошлых лет тоже сожги. Ясно?

— Хорошо… — согласилась она, — А когда новолуние?

— Скоро…, а теперь идём.

Они встали, и ушли.

Воздух вновь начал шуршать. Марья ощущала изменения в мире даже кончиками пальцев. Однако в этот раз она не следила за тем, как растут обычные грибы и как отпадают сухие ветки — она увлечённо думала об увиденном. Выходило, что отец Тамары знал куда больше, чем Марья. Очевидно, он не вернулся после полнолуния домой. Что сделала Тамара? Уничтожила некие записи о времени? Но почему оставила эти крохи, что достались Марье? Уже не узнать… Она вынырнула из мыслей, когда спокойствие в очередной раз завладело местом. Вдали показалась та самая девочка — маленькая Тамара… Марья вспомнила, что та указала примерное время произошедшего — когда у Томы только-только начались месячные. Судя по виду, всё случилось именно в это самое время. Она принялась наблюдать, но…

К удивлению Марьи, маленькая Тамара не подошла к грибу — вместо этого она просто… бегала по лесу. Буквально бегала по лесу… не шибко далеко, можно сказать, что по кругу. Марья перестала что-то понимать. То влево бросится, то вправо, то закричит, схватившись за голову.

— Где ты?!

Марья почувствовала нарастающую боль в груди за девочку. Что же мучает её? Кого ищет? Девчонка металась, кричала, и чуть ли не рвала волосы на голове. Было видно — ей плохо. Марья бы хотела помочь, но… как? Вряд ли стоит вмешиваться, да, и вряд ли получится. Тамара вдруг резко остановилась, а воздух разрезал тонкий неестественный крик. Томе он не принадлежал…

Марья еле сдержалась от того, чтобы не закрыть уши руками — нельзя убирать их от гриба! Уши её заложило, но Марья стойко выдержала испытание криком. Когда всё утихло, девочка тряпичной куклой рухнула на землю. Марья бы подумала, что та умерла, если бы не знала Тамару лично. Она затаила дыхание, не понимая, что именно случилось. Как вдруг…

Грудь лежащей на спине девочки заискрилась тёмно-красным свечением. Тело выгнулось, словно под него подложили огромное бревно, руки скрючились как в припадке. Несколько секунд, лес окрасился в яркий цвет, и из груди её что-то вышло…

Не «вышло» — отделилось. Прямиком из девочки вылетела… сова. Марья бы протёрла недоверчиво глаза, если бы руки не были заняты. Быть может, Тамара просто упала на птицу? Но как же красные искры? Марья продолжила наблюдать. Спустя время девочка встала, отряхнулась, и… как ни в чём не бывало ушла из леса. Сова, в свою очередь, тоже куда-то улетела. Перед тем, как воздух завибрировал, сова бросила на Марью красноречивый взгляд больших алых глаз. Время побежало вперёд.