Ловец снов

Игорь Мерлинов

«Ловец снов»

Вам вероятно приходилось задумываться о том, что память человеческая, да и память о самом человеке сильно переоценены. Бывает ведь, сидит тот самый человек в согбенной позе и в самом ничтожном виде, на табуретке, за квадратным столом под тусклой лампочкой, и нервно сжимает серую клетчатую кепку, и с трудом пытается вспомнить события прошлой ночи. Двумя же сутками позже, небритый, замёрзший, голодный и измученный от недосыпания, он едва вспомнит только четверть из всего, что могло бы быть рассказано, да и та будет искажена до неузнаваемости. В его ответах всё чаще будут появляться навязчивые выдуманные детали, которые, дай им волю, будут разрастаться, пока почти полностью не вытеснят самые истинные произошедшие события.

Тяжёлое мокрое неподвижное чёрное тело подводной лодки, словно жертва китобойного судна, неподвижно лежало в доке. Возле рубки висел бронзовый колокольчик. На закрашенном корабельном орудии сидела чайка. За бортом тихое дыхание океана, словно на зеркале, оставляло следы пены и всевозможного мусора. Поодаль, во влажной тишине закрытого адмиралтейского помещения за перемещением деревянных скамей суетились два матроса. На пьедестале невысокого монумента замерла нелепая серая фигура солдата с винтовкой и со штыком, в память об одной из далёких уже войн. Пара патрульных военной полиции лениво и безучастно наблюдала за пустынной полуденной улицей. Со стен разогретой солнцем пятиугольной крепости, с бастионов и башни над казематами открывался незабываемый вид на залив.  Белые яхты, военные корабли и коммерческие суда будто парили в небе над холодными спокойными укутанными туманом водами океана. На плацу военно-морской академии реял штандарт, за разводными воротами, в кителе и со сверкающим кортиком дежурил курсант. По обезлюденным улицам Гамарры, вдоль разноцветных двухэтажных построек гулял ветер. Напротив стеклянных балконов яхт-клуба у пирса раскачивалось судно, всего в часе хода до молодых морских львов с близлежащего архипелага. На покрытый огромной галькой и валунами берег одна за одной накатывалась медленная редкая пологая и бесконечно длинная волна. За жирным чёрным песком у кромки начиналась чёрная беспредельная стихия.

Именно возле яхт-клуба и остановилась машина. Это был чёрный седан со следами царапин, с двумя парами номеров и с раскачивающейся фигуркой мадонны под лобовым стеклом. Водитель представился: «Педро Карденас, бразилец». Бразильцу было на вид за шестьдесят, и, похоже, он был выходцем из одного пыльного аграрного городка на юго-западе. Высокий, со сбитой седеющей соломенной шевелюрой, с изрезанным временем, словно сельва водопадами, оливковым лицом, в несвежей рубашке с короткими рукавами и в паре контрафактных солнечных очков-авиаторов, он пригнулся и сел за руль на покрытое роликовым ковриком сиденье. Зажигание, и на панели застыли индикаторы смены масла, профилактических работ, тормозов и чего-то ещё, которые так и оставались включёнными во время поездки. Педро, а читателю не остаётся другого выбора, как только поверить в то, что именно так и звали бразильца, поведал, что до самого последнего времени работал в порту, по делам экспорта-импорта. Но затем, по самым на то время сложившимся обстоятельствам, вышел на раннюю пенсию.

- «Химия всякая такая, фармацевтика? А тут как раз и эпидемия?»

- «Точно так! А вы на конференцию?»

- «Отчего же, можно и на конференцию. Дело было по поводу старины Бобби, но теперь всё улажено. Так ты что теперь, по делам, чёрную книгу на стороне завёл? Поехали!»

- «Неприменно, сам вам по любому желанию могу и привезти. Дорога в оба конца.»

Педро усадил гостя напротив дверей и посредине коридора на низкое кожаное красное кресло в виде куба. Как и в отсеках субмарины усталость глаз снимал неяркий красный свет. Напротив бара в стенном проёме, пустовал подиум. Между креслами стояли опорожнённые бутылки пильзнера. По лестницам неторопливо сновали посетители. Рядом была неразговорчивая компания. Звук с экранов напротив был нарочито приглушён. Гость было потянулся за ручкой и блокнотом, как в то самое время, у стены появился Он.

Он подошёл неспеша, опустил массивный рюкзак на пол перед собой, опёрся о стену и, стоя, скрестил одну ступню поверх другой. Несмотря на двадцать пять за воротами, он был одет в тяжёлую плотную непромокаемую зимнюю куртку с воротником, широкие плотные брюки и сбитые стёртые башмаки. Он словно сошёл с сейнера или вышел из индустриального холодильника. Вся его фигура словно светилась феерическим бело-зелёным цветом, белым морозильным паром. Он ничего не говорил. Он не сдвигался с места. Он просто стоял и смотрел как-то вдоль стены, вдоль дверей, вдоль красного света коридора. У него был ровный, словно выпиленный, квадратный подбородок, высокие скулы и крупный нос. Полные губы этого грубого зеленоволосого пришельца были сложены в издевательской сонной ухмылке. Ему совершенно нельзя было посмотреть в глаза, несмотря на то, что до него можно было бы дотянуться рукой. Он просто стоял у стены, немного наклонив свое широкое правое плечо, словно от усталости. Это был Марлон Брандо.

Уже скоро Педро увлёк гостя на второй этаж и представил ему ловкую сговорчивую Елизавету или Сиси, в её средних летах, из жаркого Вальедупара. К стыду гостя, всё, что он мог вспомнить на этот момент об этом замечательном городке, так это наличие невыносимой муниципальной тюрьмы, в которую угодил один из персонажей мыльных телесериалов. Когда же гостю пришло время снова сойти на первый этаж, пришельца уже как и не было. Он не оставил за собой ни тени, ни счёта, ни пустой бутылки, ни радостного сердца за дверью и ни какого сообщения. Быть может, он явился по совпадению, тому самомому невероятному совпадению, нарушающему все принципы случайности, из ряда тех, которые настойчиво и с периодической частотой преследовали гостя на протяжении долгого времени? Быть может, этим днём или вовсе ранее, всё было как-то связано, спутано, объединено, словно образ в зеркале?

На следующее утро гость всё так же спускался вниз на завтрак в ресторане в лобби, как и в предыдущее утро.  Лифт останавливался часто и заполнялся постояльцами до предела. Каждое утро гость отшучивался, улыбаясь самой толстой постояльнице. Он подмигивал в сторону таблички с надписью «вместимость» и «вес 850 килограмм», дескать, с такими молодыми и стройными дамами нам всем нечего опасаться. Узкая улица с одностороним движением за дверью гостиницы оставляла пешеходу лишь два выбора, направо или налево. Это всё, о чём нужно было помнить. Дом напротив был ночным клубом, с нависающей над балконом второго этажа крылатой скульптурой серафима.

Все фешенебельные районы латиноамериканских городов выглядят отчасти одинаково. Ухоженные бульвары с крошечными сквериками для выгуливания собак, особняки и широкие белые кондоминиумы за решётками. Но самое главное, это красная, первобытная, словно пропитанная человеческой кровью и железом земля, пылящаяся под ногами. Гость повернул направо, а потом налево на главной улице. Прогуливаясь по набережной, он остановился у обрамлённого пальмами маяка. Вокруг, под попечительством мам и бабушек, играли дети. Одна из маленьких девочек, обнимая разогрую солнцем кожу маяка, и рассматривая окошечко в его основании, посмотрела снизу вверх на гостя и спросила:

- «А там кто-то живёт?»

- «Конечно», - ответил гость – «Голубой принц!»

Но это уже совсем другая история.

2025 г.