Я не хочу сейчас!

От нее нет лекарств, она приходит неслышно, тихо и незаметно проникает в каждую клеточку моего тела, смешивается с кровью и постепенно ее отравляет.
Я хочу от нее убежать, спрятаться, потеряться, но она проворно ловит меня тысячами невидимых волокон и нитей, и связывает мое тело путами немощи и бессилия, и я покорно сдаюсь ей, как поверженный воин на поле битвы.
И голос осипший, и забытые пароли, и закрытые страницы, и искривленные зеркала, и обрывки ушедших дней, и полузатопленные тени прошлого, и звезды, текущие по по выпуклым венам, и этажи разбитых стекол, и незаживающие раны, и нет сил кричать, и бегу по лабиринту своего сознания в поисках выхода, а выхода нет! Я даже не думал, что это может со мной произойти, но старость догнала меня.
Я — это только неуверенное сегодня, только хрупкое здесь и только ненадежное сейчас, мои сегодняшние чувства, мысли, желания, мечты. Завтра? Завтра я могу не проснуться.

«Шримад Бхагаватам» книга 11, глава 23
Жена и брат, родители и друзья продадут тебя за грош и переметнутся с стан твоих врагов едва оскудеет рука твоя.
Родня твоя дорожит тобою покуда у тебя водятся монеты.
Стоит золотому ручейку иссякнуть, близкие возненавидят тебя пуще заклятых недругов.
Злобой воспылают их глаза едва они перестанут слышать звон твоего золота.

Я раб никчемных обязанностей, бессмысленных дел и неоправданных обязательств; ублажая свою жену, детей, родных и родственников, я забыл о том, кто я и для чего родился на свет. Мой беспокойный ум перепрыгивает от одного объекта на другой, пытаясь заткнуть образующиеся дыры и как-то заполнить возникающие пустоты, это все, чем я занимаюсь. Обремененный исполнением безостановочного долга, я не могу найти в своем сердце невозмутимость, умиротворение и покой. Я, вечная частичка света, свободная и бессмертная, запуталась в бессмысленной коммунальной суете и стала пленницей страха, наваждения и обмана. За что мне здесь держаться — за это распадающееся тело, за имущество, за деньги, которые я накопил тяжким трудом за всю свою жизнь? Но все эти фундаментальные оборонительные сооружения никак не спасут меня от от старости, страданий, болезней, несчастий и смерти! Ну пусть еще в лучшем случае еще десять, двадцать лет, а что потом, на погост?
Но я вообще не думаю о «потом», как будто я бессмертный! Я пытаюсь сделать своих детей счастливыми, но сам я, если посмотреть на мою жизнь в целом, никогда не был счастлив, только маленькие подсвеченные снизу прогалины, вкрученные в череду проблем, затруднений, неразрешимостей, конфликтов, недопониманий, которые я принимал за счастье. Я хочу им дать то, чего у меня никогда не было и сейчас нет! А что мои дети? Им плевать на меня, на мою жизнь, на мои страхи, на мои бессонные ночи, на мои душевные переживания, на мою смерть, что подобралась ко мне всего на один шаг. Их интересуют только деньги, мои деньги, которые они в ближайшей перспективе хотят поделить. Ради этого я рисковал, сражался, отвоевывал, подвергался опасности?  За этой дверью меня ждет смерть, и теперь, когда у меня уже почти нет времени, я понимаю, что проиграл, проиграл все!
 
«Шримад-Бхагаватам», книга 9, глава 18
Яяти взмолился:
— О досточтимый мудрец, не наказывай меня столь жестоко, не отнимай у меня молодость! Позволь мне еще долгие годы доставлять радость твоей любимой дочери.
— Так и быть, — смягчился жрец, — ты вновь станешь юным, когда кто-нибудь согласится обменять свою молодость на твою старость.
Первым делом государь обратился к своему старшему сыну Яду и умолял его расстаться с молодостью:
— Cын мой, прошу, сжалься над родителем, позволь мне еще несколько лет радовать себя и твою матушку, отдай мне свою юность, она все равно недолговечна.
Яду отвечал:
— Нет, отец, ты уже пожил всласть; я отрекусь от радостей жизни, лишь испив их до дна. Твоя старость мне не нужна, ибо меня ждет моя собственная.
Яяти умолял и средних своих сыновей, но неизменно получал отказ. Никто из них не желал расставаться со своей молодостью, полагая, что она продлится вечно. Но младший его сын Пуру оказался великодушней своих братьев и не раздумывая согласился исполнить просьбу родителя. Пуру сказал:
— Человек в неоплатном долгу пред своим отцом. Родившись на свет людьми, мы имеем возможность осознать свое предназначение и вознестись в мир по ту сторону бренного бытия. Лучший из сынов тот, кто угадывает и исполняет волю родителя.
Так, обменяв свою старость на сыновью молодость, Яяти пуще прежнего окунулся в сладкое море наслаждений.

А я тщетно теряю и отстаю, а время всегда на шаг впереди, а дождь все льет и льет, и танцует на крыше тарантеллу, и серебряные капли стекают по стеклу, и надежда исчезает от меня, как птица, вырвавшаяся из клетки, и мои мечты беспомощно растворяются, словно густая поволока молочного тумана исчезает бесследно под ласковыми лучами утреннего солнца, и старость незаметно подкрадывается ко мне, как поздняя осень и накрывает меня покрывалом безнадежности. Что мне делать, куда мне , идти, где мне найти спасение?
И на плечах моих тяжкий груз преклонных лет, и обратный времени отсчет, и скомканная жизнь, выпитая до дна, и короткий миг сгорающего дня, и густая кровь струится потоками по моим черно-синим венам, словно вышедшая из берегов безумная река, и уносит собой дни, недели, месяцы, годы, имена, голоса, надежды, и зеркала, которые к сожалению не лгут, и тот же я, но временем побитый, и стою я у иссохшей реки, и вычеркнутые из списка имена, и голоса друзей, ушедших в никуда, и за перекрестком уже виден заключительный край, и я один на этой дороге, упирающеюся в пустоту, и цепкие объятья смерти.

Шримад-Бхагаватам книга 5, глава 14
Хотя в зримом мире нет ничего вечного, душа, потерявшая от вожделения разум, пытается найти здесь убежище, как порою спящий силится обустроится в приснившемуся ему доме.
Во сне он огораживает дом высоким забором, устраивается удобно в опочивальне, вкушает изысканные яства и придаётся любовным утехам.
Вместо того, чтобы бежать прочь из долины смерти, душа гонится за предметами вожделения, как путник за миражом и уходит всё дальше, и дальше от обители вечности.