Николас III

— Ты просто себя не бережёшь. — Ласточка бережно поправила одеяло. — Ну, сколько можно? А?
— Побудь со мной, — вместо ответа попросил Владимир. — Я не специально. Прости меня. Опять я вас подвёл...
— Ну, не говори глупостей. — Прохладная рука Октябрины легла на лоб.
— Ты такая красивая...
— Сказала же: глупостей не говори.
— А я и не говорю. Ты очень красивая.
— Смотрите-ка. — Ласточка вынула градусник. — Всего тридцать девять, а он уже бредит.
— Ну, ладно тебе... — пробормотал Владимир, и глаза его снова закрылись, а рука безвольно упала на одеяло. Ласточка ещё раз погладила его по волосам и вздохнула.
— Ты здесь?
— Куда я денусь.
— Хорошо...
— Ты отдыхай. Чтобы завтра проснулся здоровый. Обещай мне.
— Не могу. Слушай... я хотел сказать, ты прости меня, дурака.
— Ну, перестань. Вот, глупый, чего удумал... спи, давай, лучше.
— Нет, правда, прости.
— Ну, за что?
— За то, что проходу тебе не давал. И лез к тебе постоянно. Я не хотел тебя оскорбить, честное слово...
— Ой, заладил-то. Спи, башка твоя бестолковая...
— Ласточка...
— Ну, что?
— Я тебя, правда, люблю. На самом деле. Я никого так не любил, как тебя.
— У тебя гипертермия. И переутомление. Давай, ты отдохнёшь, как следует.
— Не веришь...
— Да верю-верю.
— Просто я тебя достал уже с этой темой.
— Я тебе аминазин сейчас назначу, если не уснёшь немедленно.
— Так точно...
Владимир замолчал, и, кажется, на самом деле уснул, наконец.
В чём-то он был прав: эти любовные терзания уже начинали докучать. Причём, не конкретно его терзания, а так, в целом.
Неужто, он не видит? Неужто, не замечает, что она любит, любит всем сердцем! Она же ему даже говорила об этом, помнится. И Моника в курсе. И Джейми, и Гич, и Тадеуш, и Элеонора, и Олег, и даже Мэдди, хотя она и видела их вместе всего один раз! А он всё никак не уразумеет, что дело-то не в нём, а в совокупности факторов. И, если она уже почти готова снова рискнуть, снова позволить себе довериться, открыться, то всё равно нельзя! Потому что есть ещё Моника. Лучше Моника пускай будет счастлива, а она-то переживёт, поди, не сахарная.
Хотя, наверно, даже и хорошо, что он о её мотивациях не знает.

Объект переменился.
Он по-прежнему мирно лежал на полу, но будто бы пробуждался от многолетнего тяжёлого сна, дышал, пульсировал, излучал влажное тепло.
— Мизери, что случилось?
— Он активируется. Его надо деактивировать. Пока ещё не поздно...
— Как я это сделаю?
— Тебе пора возвращаться. — Мизери приблизилась вплотную и дунула в лицо, как будто сдувала с одуванчика пушинки. И Владимира швырнуло вверх, сквозь толщу земли, сквозь все подвальные этажи и бетонные перекрытия, вдоль по коридору, обратно в палату. Мгновение в воздухе, падение, быстрый всплеск неприятного головокружения в затылочной области – и он распахнул глаза. Передатчик настойчиво пиликал, привлекая внимание, вытаскивая разум с изнанки бытия.
— Резко не вставай, — Ласточка надавила на плечо. — Узнал что-нибудь?
— Кое-что узнал... Да, мы на связи. Как ты там?
— У меня тут какая-то хрень, — тревожно выговорила Моника. О том, как она тут загибается, рассказывать не хотелось, тем более Владимиру. Странное дело: за несколько суток в разлуке она даже умудрилась перестать так остро реагировать на мысли о нём, словно бы и остыла вовсе. — Кто-то очень мозговитый умудрился найти меня, точнее, мой смартфон в сети и отправить мне почти что напрямую весьма интересное сообщение. Ты только погляди... Короче, мне нужно, чтоб вы сами это увидели, потому что я ничего не понимаю.
Олега в этот момент рядом с Моникой не было, поэтому она могла себе позволить смачно выматериться при повторном прочтении пришедшего письма. А видеофайл она даже открывать боялась – превью его, случайным образом сгенерировавшееся из кадра с развороченным трупом кошки, пугало ещё больше, чем сам факт такого откровенного письма, где незнакомец называет Сэд по имени. Точнее, незнакомка. Про себя отправитель говорил в женском роде.
— Если ты сейчас встанешь – разорвёшь рану в третий раз, — сурово осадила Октябрина. — И сдохнешь от кровопотери. А вздумаешь дёргаться – вколю аминазин, и проспишь тогда самое интересное.
Владимир страдальчески застонал и откинулся на уже порядочно измятую подушку.
— Инквизитор...
Ласточка плюхнула на одеяло ноутбук.
— Ты участвуешь дистанционно. Запускай конференцсвязь и Джейми подключай тоже. А я в интенсивную.
В итоге возле Моники собрались помимо Ласточки ещё Элеонора и Гич, причём, последний что-то мастерил прямо на ходу, что вовсе не мешало его передвижению. 
Сэд даже ничего рассказывать не стала, она просто продемонстрировала всем присутствующим сообщение из мессенджера:
«Сэд, это для тебя и твоих друзей. Я очень хотела с тобой поговорить, но не смогла, потому отправилась в путь одна и поплатилась за это. Я ещё жива, но аварийного реактора хватит не больше, чем на несколько суток, затем я отключусь и не смогу подавать сигнал бедствия. На схеме метро я отметила станцию, на которой должна находиться, прилагаю её вместе с последними тридцатью минутами записи увиденного. Надеюсь, это вам поможет.»
На видео, запущенном с молчаливого согласия присутствующих, было довольно жуткое повествование о чьих-то похождениях в катакомбах метро. Начиналось всё с нападения этой самой кошки, при виде которой Моника даже позеленела, потому что бледнеть ей было уже некуда, потом автор записи осмотрел такое же уродливое человеческое тело, потом двинулся дальше, в зеленоватые облака неизвестного газа. Следующие двадцать пять минут все напряжённо ждали кошмара, но всё было тихо – автор записи медленно и уверенно, а самое главное, молча продвигался через лужи, завалы и горы мусора, пока мерный приборный писк где-то на заднем фоне не стал нарастать. Дальше сталкер двигался бодрее до тех пор, пока прибор не запищал громко, почти оглушительно, а в конце перегона не появился состав, стоящий у платформы так, будто ждал пассажиров с минуты на минуту. Автор записи забрался на платформу, затем подошёл к вагонам, чтобы заглянуть в окна. Внутри картина была удручающая: на полу валялись два повреждённых андроида, из-под них растекались лужи синей крови, оба были закованы в кандалы для роботов, парализующие волю, один лежал лицом к потолку, и из приоткрытого будто в стоне рта текла струйка синей крови, блеснувшая в луче фонаря. В следующую секунду за спиной у сталкера негромко зазвенела сталь – и запись оборвалась.
— Я чего-то не знаю, правильно? — дрожащим голосом спросила Сэд. 
— Бестолковая, самоуверенная, взбалмошная...
— Дэннер!
— ...идиотка! Вот, как её теперь оттуда вытаскивать?! Ласточка, что она сказала?
— Ничего, умотала молча. Она странная немного.
— Попросить помощи, потом убежать на верную гибель, нарваться и отправлять нашей Сэд жуткие видеофайлы, зная, что у неё слабые нервы – это ты называешь «странная немного»? Это называется шизанутая на всю башню! Ладно, я пошёл.
— Куда это?
— Как куда – спасать эту жертву собственной глупости, куда ещё. Элеонора, готовь оборудование, я переселяюсь.
— Есть. А мы?
— А у вас механического альтер-эго нет? Нет, вот и сидите, смотрите увлекательное кино. Ласточка, ты мне понадобишься для мониторинга жизненных показателей.
— Хорошо.
— Моника, отдыхай и выздоравливай. Тебе нельзя волноваться. 
— На пенсию решил меня списать? — съязвила Сэд. — Не дождёшься! Я с вами тут останусь. Притащите мне мой компьютер, любой из двух, тут без разницы... Попробую установить связь с этой идиоткой, если она ещё жива, как сама говорит. И да, не соизволит мне кто-нибудь рассказать об этом персонаже? Она же как-то меня нашла, значит не без мозгов.
Выздоравливай... с её-то диагнозом звучит, как издёвка, если не оскорбление, а что до волнений... Так тут никому из присутствующих волноваться нельзя, разве только Гичу можно, потому что он в силу своей профессиональной деформации очень легко переносил различные эмоциональные встряски, да и он не железный, как и все люди.
— И в следующий раз, когда захочешь сказать мне что-то хорошее, лучше помалкивай.
— Не волнуйся! Через полчаса я умотаю в подземелья и перестану тебя раздражать, — обнадёжил Владимир и отключился. Ему надо было готовиться.
Гич сбегал за компьютером и остался помогать Монике, остальные разбежались по делам, а потому Элеонора вводила её в курс дела уже в процессе. Вокруг неё кружил стриж, транслируя палату со всех наиболее удачных ракурсов.
Для начала, Элеонора извлекла из сумки плоский диск, похожий на большую гематитово-серую переливчатую таблетку. Эту таблетку она положила на пол и набрала на своём браслете код, отчего верхняя часть диска разъехалась пополам, словно невидимый повар разрезал корж на пластины. Из диска вырвался луч, воздух колыхнулся как нагретый, и по экрану пошли помехи – что-то перебило сигнал. Когда изображение восстановилось, диск исчез, а на его месте стояло нечто, похожее не то на гроб, не то на камеру депривации. В эту самую камеру Владимир и поместился.
Элеонора быстро подсоединяла к нему различные трубки и датчики.
— Процесс ассимиляции займёт некоторое время, — пояснила Элеонора, усаживая Ласточку за компьютер. — Вот тут, смотри. Жизненные показатели, здесь сопряжение нейросети, здесь...
Она говорила ещё долго, объясняя, что предстоит делать. Потом на экране компьютера мигнула медленно ползущая зелёная полоска.
— Загружается, — пояснил Монике шаман.
Когда полоска сделалась оранжевой, а цифры уведомили о ста процентах загрузки, по экрану побежали показатели. Камера тихонько гудела, как далёкий самолёт. Цифры стабилизировались.
— Будьте внимательны! — вежливым неживым голосом предупредил компьютер. С торца камеры отъехала в сторону крышка, и все увидели... молодую женщину. Гибкую, изящно-сильную, с прямыми тёмно-каштановыми волосами до плеч и внимательными карими глазами. Только совершенно обнажённую. Выдавал в ней андроида только лёгкий свет из глаз, но и он вскоре померк.
— Системы стабилизированы, — сообщил компьютер.
— О, — развернулась Ласточка. — Ты теперь дама?
— Временно да, — улыбнулась женщина. Она слегка склонила голову набок, тряхнув волосами. — Никому не говорите.
Сэд, пересаженная Гичем в инвалидную коляску, почувствовала себя несколько лучше – она больше не лежала бревном безо всякого дела, от неё была польза. Шаман помог ей собрать железного друга по всем правилам и подключить его ко всем сетям.
— Ох, Гич, миленький, — вздохнула Сэд, привычно набирая на клавиатуре пароль, — не можешь мне сходить очки раздобыть? Мне уже даже окулист рецепт выписал, да только добраться я не могу. А в этих уже не вижу ни черта... Точно, что до следующего дня рождения не доживу!
Моника мрачно рассмеялась и, отведя трансляцию Владимира в отдельное окно поверх всего остального, зарылась в коды.

Мэдди тем временем, хоть и вляпалась по самые свои кибернетические уши, всё же не остановилась на достигнутом. Когда подключилось резервное питание, Моргана сперва просто продолжала притворяться мёртвой, и лишь по прошествии нескольких часов убедилась, что Николас покинул катакомбы. Иначе бы он распознал её сигнал, пришёл и рассёк бы башку надвое, чтоб не пиликала тут. Когда Моргана убедилась в полном одиночестве, то передала сообщение, а затем решила действовать. Чтобы установить связь с телом, потребовалось немного времени, но Мэдди повезло: голова её упала так, что остальное попадало в поле зрения. Странно было видеть, как твоё же собственное тело медленно и неуклюже поднимается с земли, но затем она подобрала собственную голову и всё почти встало на свои места. Разумеется, связалась с Сэд она не через спутник, ЭМ-сканер нашёл здесь компьютер и смог к нему подключиться. Теперь же Мэдди отправилась к этому компьютеру сама.
Потрёпанный ноутбук стоял на разбитом и грязном столе рядом с полумёртвыми андроидами. Моргане пришлось себя перебороть, чтобы сблизиться с ними, поставить свою голову на стол лицом ко входу, чтобы быть начеку, а затем напрямую подключить её к компьютеру через разъём в виске. Тело же отыскало вибронож, пригодный для разрушения железных тел, и встало неусыпным стражем около дверного проёма.
«Если так дальше пойдёт, заряда мне хватит на трое суток, потом я отрублюсь. И это если Николас не вернётся – он меня на гвозди разберёт, и я уже восстановлению подлежать не буду. Так...»

— Ого, — восхищённо воскликнула Моника, — ты ж погляди, она на связи! Живая! Надо у неё спросить, может ли она передавать мне картинку с камер...
— Я даже не знаю, кому больше повезло, ей или нам, — заметил шаман и отправился за очками.
— Проверка связи, — Элеонора замахнулась перед носом андроида, и Дэннер мгновенно среагировал на её жест, рефлекторно уклонившись. Механическое тело двигалось одновременно с ним – Ласточка видела это на экране. Синхронизация имела погрешность в одну десятую миллисекунды, то есть, в пределах нормы.
— Есть, — сообщила она.
— Хорошо. Теперь... что бы тебе такого поручить... Сальто назад мне сделай.
Андроид насмешливо поклонился, с изяществом придворного и независимостью бродяги. И трижды обернулся колесом, из которого не менее изящно вышел в шпагат, откинувшись назад и коснувшись короткими волосами пола.
— Молодец. Чувствуешь напряжение в суставах?
— Чуть выше нормы, — ответила вместо Владимира Ласточка.
— Отрегулируй гидроусилитель. Да, кстати, ты поосторожней, у тебя чуть ускорены движения...
Испытания шли около получаса. Андроид крутился, прыгал, установил Октябрине внутривенный катетер, проверяя мелкую моторику, и даже сплясал танго без музыки – на тест ритмики. И лишь когда Элеонора убедилась, что системы работают безупречно, отправился одеваться и снаряжаться.
Владимиру не очень нравилось бегать в чужой, да ещё и механической шкуре, однако он не мог не признать, что плюсов у такого способа больше, чем минусов. К примеру, фильтр восприятия, отражатель световых волн, передатчики, аудио и видео фиксаторы, и прочая аппаратура были встроены в его тело. Но зато, ввиду синхронизации, нейросеть превосходно воспроизводила болевые ощущения. Это было нужно за тем же, зачем и живому существу: чтобы вовремя предотвратить возможные травмы. Но всё равно, когда очередь прилетает в ногу андроиду, а больно при этом всё равно тебе – приятного мало. 
Сэд проводила шамана удивлённым взглядом.
— Вообще я пошутила, — сказала она сама себе, а затем добавила погромче, чтобы и Гич слышал:
— Всё равно спасибо.
Моника решила не выдумывать и, зная, что при куче переадресаций задержка получения данных может оказаться для них роковой, задала совершенно бестактный вопрос:
— Я могу подключиться к твоей голове?
Мэдди могла бы настроить захват голоса и наговаривать свои сообщения, но категорически не хотела шуметь, тем более что ещё была возможность уйти в радиомаскировку ценой дополнительного расхода топлива, чтобы снизить вероятность обнаружения себя в таком неприглядном положении, поэтому вопрос хакерши был для неё почти спасительным.
— Можно. Открыла порты, залезай.
— Забавно залезать в чужую голову, — прокомментировала происходящее Моника, неприлично громко щёлкая мышкой, — но это необходимо. Так... Мэдди, верно? Слышишь меня?
Теперь Мэдди могла её слышать, да к тому же, стать полноправным участником конференции. А чтобы не шуметь, она открыла на рабочем столе текстовый файл и почти мгновенно генерировала свои ответы там. На проверку связи ответ поступил положительный.
— Прекрасно. Итак, господа, теперь мы все находимся на связи, и Владимир может обращаться к Мэдди напрямую. Я выведу тебе, да и всем остальным оверлей с её ответами, потому что она не говорит, а пишет. Итак... насколько у тебя хватит заряда?
— Трое суток, — незамедлительно последовал ответ. — Если начну передавать видео – минус десять часов. Если включу радиомаскировку – ещё минус двенадцать. Когда топливо кончится, основной генератор продолжит работать и подавать сигнал SOS.
— Принято. Твои координаты точные?
— Нет. Геолокация на такой глубине невозможна для моих сенсоров, я шла по схеме. Могла быть ошибка.
— Значит, ищем тебя по частоте... Владимир, лови, настрой свои локаторы на неё, как спустишься, это поможет.
После этого Моника, наконец, получила доступ к трансляции с камер Мэдди, и вновь увидела довольно удручающую картину. Обезглавленное тело стояло рядом со входом, держа наизготовку маленький ножик, как последний шанс защититься.
— Что ты здесь нашла?
Тело подошло к столу, осторожно подхватило голову, чтобы не вырвать кабель, и развернуло её в ту сторону, где лежали полумёртвые андроиды. Видимых признаков жизни они не подавали. Мона нервно глотнула из чашки с остывшим чаем, заботливо принесённой медсестрой ещё утром. Дальше стояли контейнеры с маркировкой какой-то полувоенной корпорации, некоторые были заперты, другие пусты, рядом валялись пустые коробки из-под боеприпасов для снайперской винтовки и пара баночек с соляной кислотой.
— Спасибо, мы поняли, можешь вернуться обратно. Включай маскировку, тебя найдут быстрее, чем через двое суток. Но это не логово.
— Это схрон, — пояснила Мэдди. — Он прячется здесь, когда его ищут, а затем выходит на охоту.
— Значит, об этом месте знают только те, кто там находится... Ну и мы теперь. Я не могу определить точное местоположение, только координаты ближайшего ретранслятора, но он всё равно входит в погрешность, так что эта информация нам ничем не поможет...
— Николас хорошо умеет убивать людей, — внезапно сообщила Моргана уже своим голосом – она нашла способ воспроизводить звук только через сетевое подключение, на деле у неё даже челюсть не двигалась. — Надеюсь, за ним выслали андроида.
— Ого, ты даже разговаривать научилась, — улыбнулась Сэд, — убираю оверлей, чтоб не мешал. Володя, твой выход.
— А я не человек, — немедленно отозвался Дэннер. — Я псих с автоматом. — Андроид мелодично засмеялся, воспроизводя живые эмоции. — А если этот ваш страшный убийца так хочет меня прикончить, пусть занимает очередь. Я тебе потом скажу всё, что я о тебе думаю, а пока что, иду вытаскивать твою задницу. Имей в виду: вздумаешь опять от меня бегать – истратишь остатки сил. Verstehen?.. И, да, передавай мне данные напрямую, так надёжнее. Открываю доступ. Увидишь девицу – не пугайся, это я. Ну, как, я... мой андроид.
Девушка в скромной чёрной курточке покинула Парадайз и зашагала вниз по улице. Со стороны она была похожа на обычную студентку, и ничем не выделялась из толпы. А Владимир привычно играл чужую роль. В какой-то мере он успел даже соскучиться по своему персональному театру.
На перекрёстке проспекта с кольцевой им заинтересовалась компания подвыпивших ребят в кривых татуировках. Ребята подождали, пока студентка перейдёт проезжую часть, и обступили её с обеих сторон. Девушка ускорила шаг, опасливо втянув голову в плечи.
— Куда спешим?
— Домой, — пискнула девица. Хулиганы сомкнули кольцо, и она невольно остановилась.
Будь андроид настоящей девкой, было бы чего бояться. Они стояли на жёстком бетонном покрытии, и со всех сторон вздымались ввысь исполинские коробки высоток, терялись в тумане, как будто стая шакалов загнала маленького щенка в ловушку отвесных скал. И на помощь звать – не услышат. А кто услышит, тот не отзовётся.
Кто-то бесцеремонно поднёс руку к лицу, пропуская меж пальцев прядь синтетических волос, и андроид рефлекторно шарахнулся.
— Ой, какие мы гордые! Тебя как звать?
Обманчиво-мягкая интонация неприятно оттеняла злой хищный блеск в глазах.
— Дэ... Джульетта.
Хулиганы дружно заржали, приняв оговорку за испуганное заикание.
Дэннер бы уже давно отправил ублюдков в травматологичку, ну да это Дэннер. А Джульетта была девушкой приличной и скромной, и не стала бы махать кулаками. Поэтому Джульетта лишь вежливо улыбнулась и достала из сумочки флакончик духов.
— Не возражаете? — обаятельно улыбнулась девушка. Нервно-паралитический газ ядовитым облаком расползся в воздухе.
— Я ж говорю, я псих с автоматом, — как ни в чём не бывало повторила Джульетта, переступая через тела нейтрализованных противников. — Прошу прощения за эту задержку, товарищи. Продолжим.

— Не надо, — подавленно отозвалась Мэдди. — Я и так это знаю. Спасите моих друзей, я оплачу затраты, накину сверху за работу и дружеское отношение, заберу Айю и уйду, чтобы не отсвечивать.
— Подожди с этим, — Моника прервала надвигающийся огромной тучей скандал, — мы ещё в ситуации не разобрались. Может, ты нам ещё пригодишься, да и куда пойдёшь? Вы ведь никак не регламентированы в обществе.
— Только как рабы, — закончила за неё Мэдди ещё более мрачным тоном. — Лови картинку, Дэннер. Мало ли, что я увижу ещё...
— У вас даже и прав нет, верно? — сочувственно уточнила Сэд.
— Нет. Никаких. Живы, пока нас не замечает кто-то сверху. Поэтому Айя и живёт с Эгилем в такой заднице. Ну, жила, пока этот не пришёл... В этом компьютере ничего нет, либо у Николаса есть другие точки привалов, либо он носит свой с собой, что вероятнее всего. Он не знает о том, что у меня два генератора.
— А у него?
— Нет, такая особенность есть только у меня. Меня же задумывали, как флешку на ножках. Второй такой андроид уже уничтожен.
— Кто-нибудь ещё знает, куда ты пошла?
— Нет. Миса может догадываться, но не знаю наверняка. Я ей не говорила ничего.
— Она заинтересована в твоей смерти?
— Нет. Наоборот, она испугается. Она не поверила мне, когда я сказала, что Николас пытался убить Айю, так что... если сюда придёт она вместо него, это ещё не так плохо.
— А если он опередит Владимира?
— Здесь все совершеннолетние?
— Да вроде, — Сэд огляделась в поисках Олега, но его в палате не было.
— Конкретно мне хана. Насчёт остальных не знаю. Эти двое без сознания, если так можно сказать о консервных банках, но их ещё можно привести в себя. Николас не хотел их убивать. Они нужны ему живыми. Я, кстати, потенциально тоже. Ну, точнее, моя голова – он ведь не знал, что меня надо по-другому выводить из строя.
— А кому вы могли понадобиться?
— Масса вариантов. Тому, кому нужна охрана, рабы, подконтрольные убийцы или иные наёмники, слуги... Или кто-то хочет разобрать нас, чтобы понять, как мы устроены, и вернуть утраченную технологию. На этом получится очень круто заработать... — в голосе андроида сквозил абсолютно упаднический настрой. Дэннер, невежливо вытесненный из диалога, и теперь терпеливо дождавшийся, покуда женщины замолчат, снова вышел на связь:
— У тебя там повеселее картинок нет? Ну, цветочки, там, кошечки... Так, отправляю к тебе стрижа. А, кстати, прежде чем ты пафосно отправишься подыхать обратно на социальное дно, всё-таки рискну предложить тебе альтернативный вариант. Интересует, или опять назло мамке отморозишь ушки?
— Ты думаешь о том же, о чём и я? — ввернула Элеонора. — Если да, то девица Джульетта неплохо соображает.
— Когда б девицу кто слушал, — фыркнула Джульетта, принявшая тем временем сигнал дрона и начавшая «заброску». — А то она на этом празднике жизни явно лишняя, даже штрафную не налили.
— Почему Джульетта? — полюбопытствовала Октябрина. — Это отсылка к произведению Шекспира?
— Скажешь тоже, — удивился Владимир. — Я импровизировал... Тьфу, грязища.
— Тебе она безопасна, — заметила Элеонора.
— Но обоняние у меня тоньше, чем у пограничной ищейки. Все тридцать три удовольствия...
Ворчал он, конечно, не из-за этого. А из-за того, что сам не понимал, куда он опять лезет. Всех ему жалко, всех ему надо спасать – а эти самые все плевать хотели на его старания. Кому они, вообще, нужны?
Хотел помочь Монике, старался, думал, ночами не спал, связи подключал... А ей и не надо, говорит. Взялся стараться для Мэдди, аж с больничной койки кинулся – и что дальше? Мэдди сбежала по-английски лезть под пули, а теперь давит на жалость – ах, она такая несчастная бесправная железка, и пафосно сдохнет, как только он опять окажется в реанимации после очередной спасательной миссии, которая нахрен никому не сдалась кроме него самого. А стоит ему очухаться, как его снова все начнут выставлять бездушной скотиной, ведь надо было не вытаскивать из беды, а повытирать бедняжке сопли.
И опять по замкнутому кругу.
Если тебя бесит кто другой, то здесь всё просто: нужно всего-то устранить источник стресса. А как быть ему, Дэннер представления не имел. Потому что Дэннера бесил сам Дэннер, а от себя куда денешься? Никуда.
С этими мыслями он и продолжил спускаться в грязную вонючую жижу. Крысы здесь не попадались – в такой запредельно токсичной среде выживали исключительно микроорганизмы. Да и те, в основном, патогенные.
Молча выслушав все нелестные слова в свой адрес, Мэдди высказалась лишь по поводу шутки.
— Я могу убрать трансляцию, если она не нужна или мешает. Если что-то замечу – сообщу.
На самом деле она себя чувствовала сейчас просто ужасно. Забавно то, что оказалась она тут с отрубленной головой по той же причине, по которой Дэннер бесился сам с себя. Ей тоже всех в округе было жалко, всем она пыталась помочь и в то же время никому не хотела мешать. Она и пришла-то к Владимиру только от безнадёги, потому что сбилась с ног в своих поисках, а сама лезть в задницу не решалась, но теперь-то решилась. И ради чего?
Если быть уж совсем честной, то Мэдди могла бы выбраться отсюда даже с отрубленной головой, если только где-то в перегонах не столкнулась бы с Николасом. Но этих двоих она тоже бросить не могла – кто знал, что прикажут охотнику сделать со своими жертвами? И Миса ещё, влюблённая в него по уши... А Айя, которую он чуть не убил? Все они тут дефектные, сломанные, неправильные... Лучше бы их разобрали на гвозди ещё когда всё это только начиналось. А сейчас уже поздно рефлексировать. Всё равно одна большая проблема на ножках...
Сэд же уже просто не хотела ничего знать и слышать. Она таяла на глазах, потому что и жить совсем расхотела – знала, что не нужна. Дружба одно, а заветная мечта и любовь совсем другое. Да и любила она неправильно, коряво, до той степени, что только больше отталкивала. Так к чему тогда жечь кислород и мешать другим строить своё счастье? Глядишь, камень преткновения исчезнет, так все и заживут счастливо. Кто бы тут каких благородных речей не толкал, больной человек, особенно такой, как Моника, требует очень много внимания и ещё больше терпения. А оно если и есть, то имеет свойство заканчиваться. Зачем же трепать нервы тем, кто тебе дорог?
Поэтому всё вернулось на круги своя: Моника опять стала чёрствой и холодной, вместо откровений и нежных слов отпускала грубоватые шуточки чернее ночи и предпочитала ни с кем не общаться. За время такого эксперимента и Дэннеру стало лучше, и Ласточка перестала быть такой дёрганной. Значит, нужно продолжать в том же духе.
В этот момент появился Гич с очками, чем слегка порадовал Монику, теперь она видела всё, не щурясь и не утыкаясь носом в монитор. Линзы, правда, были совсем уж гротескно-толстыми.
Мэдди с огромным трудом удерживала себя от очередного импульсивного поступка. Она прекрасно понимала, что сама виновата во всём, и никто ей не обязан помогать, а теперь целая толпа людей, недовольно бурча, достаёт её механическую задницу из зловонных тоннелей... Да лучше б не было у неё в голове второго реактора, лучше бы она так и лежала, отключённая, до тех пор, пока в её голове кто-то покопаться не захотел. А самое ужасное то, что она клюнула на наживку! Она ведь не просто так решила уйти под землю, её навели. И теперь для неё самой некоторые вещи обрели ясность, горькую и отвратительную. Когда она отсюда выберется, то задаст этому персонажу несколько интересных вопросов. А пока приходилось выслушивать вполне заслуженную ругань в свой адрес и смиренно терпеть – сама ведь виновата.
— Не надо, — сказал Владимир. — Трансляция мне нужна. Просто Джульетта, у нас, понимаешь, девка ранимая и впечатлительная.
Джульетта бы работала в какой-нибудь техподдержке онлайн-кинотеатра пять дней в неделю от звонка до звонка. Смотрела бы сериалы по вечерам и ужинала невкусным салатом из кулинарии на углу. Наверное, завела бы пушистую ласковую кошку, и та спала бы у неё в ногах клубочком, уютно мурча. Джульетта мечтала бы о путешествиях и добром работящем муже. Она была бы нормальной.
И знать бы не знала, что вокруг её скромной квартирки идёт нескончаемая жестокая война, что совсем рядом – прямо под ногами – Мэдди ждёт смерти или помощи, и её ищут, и в машине «скорой», пронёсшейся мимо, Джейми и его сотрудники отчаянно сражаются за чью-то жизнь, за каждый вздох, каждый удар сердца. Что в мирном с виду Парадайзе людей сводят с ума, расчленяют, уродуют, калечат и заражают смертельной заразой.
Джульетта была идеальной, потому что была простой.
А Владимир – нет.
— Пока я тут исследую новые формы жизни, расскажешь мне побольше об этом хмыре?.. — тут раздался всплеск, потом грохот. Несколько секунд в эфире висела напряжённая тишина. — Потом зазвучал голос Владимира – весёлый, как у ребёнка в луна-парке.
— Ребята, прикиньте, ща тоннель завалило! Отказал насос, вся станция – ка-ак шар-рахнется! Едва отскочить успел.
Что Сэд, что Мэдди оставили этот эпизод без внимания. Хакерша только хмыкнула.
— Он хищник. Имеет маскировку, термосенсоры, потрясающий слух, отличное обоняние, целый арсенал оружия и броню. Помнишь мою руку? Его броня сделана по такой же технологии. Она по команде обволакивает его тело сплошным слоем, против которого эффективна только плазма, даже электроимпульсы его не берут. А ещё именно она его маскирует так, что ни одним сканером не обнаружишь, только визуально – слегка искажается пространство там, где он находится. Так что он вполне может быть где-то неподалёку даже сейчас. И от меня тоже.
Сэд тоже, наверное, захотела бы быть такой простой, как Джульетта. Так, глядишь, и от любви подыхать бы не пришлось в застенках клиники... а кошка, невкусный салат и сериалы по вечерам всяко лучше, чем бесконечные капельницы, инвалидная коляска и перманентная угроза сдохнуть в муках. Пусть и без любви.
Вот всё же было нормально, пока не втрескалась! Всё было по колено! Оскорбляют – плевать, кости моют – плевать, обижают кого-то – плевать, кто-то страдает – плевать! Плевать на всё, кроме себя и своей тёмной норы. Идеально же. И ты не мешаешь никому, и тебе никто не нужен. А тут... всё как Гордиев узел: пытаешься сделать, как лучше, а тому, кому делаешь – пофигу. В то же время думающему, что тебе точно так же пофигу на его старания.
Выходов из этой идиотской ситуации было три. Либо откровенно поговорить, всё выяснить и прекратить терроризировать друг друга, либо продолжать в том же духе и ничего не менять, либо благополучно выпилиться. Сэд-то была готова разговаривать, и даже хотела этого. Трудность заключалась в том, что Владимир этого, скорее всего, не захочет, потому что боится/ему некогда/ему плохо/не та фаза луны – нужное подчеркнуть. Или согласится, но увиливать будет, это мы уже видели.
— Я тут наткнулась на странное явление, — ввернула Мэдди, чувствуя, что тишина становится слишком напряжённой. — На меня напало животное, очевидно уже мёртвое, с несовместимыми с жизнью травмами. Я взяла пробы, но изучить не успела. У кого-нибудь есть предположения, что это может быть? На том видео, которое я отправляла, есть этот момент.
— Ты там поосторожнее, — заметила Элеонора. — Прохлопаешь Джульетту – некому будет их спасать.
— С чего бы это мне?! — возмутился Дэннер. — Я Джульетту берегу, она лучшая часть меня. Мэдди, а где твои образцы? Одно предположение у меня есть. Надеюсь, что оно ошибочно.
Единственным, кто искренне сопереживал Владимиру, – а точнее, кто его понимал, – оставалась Ласточка, но она-то, как раз, молчала. Время от времени приёмник в голове Джульетты ловил сторонние сигналы, но те отношения к убийцам не имели, и Дэннер просто отрешённо слушал краем уха далёкий гул радиоэфира.
— Ты будешь смеяться, — голос Мэдди повеселел, — но они во мне.
Моника тоже предпочитала молчать, но по другой причине – она знала, что у неё язык не то что помело, а ещё хуже, ведь ещё и ядом мог обплевать, порой и ни за что. Да и, в конце концов, если её отчаянные крики ничего не изменили, что мог изменить тихий шёпот? Сейчас налетят романтики-лирики и начнут твердить, что как раз шёпот ценнее истошных воплей но как бы не так! Здесь собрались те, кто привык к еле слышному бормотанию относиться, как к симптому, как к постороннему и бессмысленному явлению. Поэтому и оставалось только кричать. Или вовсе заткнуться, прикинуться ветошью и не отсвечивать.
И если до сих пор Мона играла в дружелюбие и социальную активность, то теперь ей это надоело, и она просто сидела в тишине, наблюдая сразу за двумя трансляциями – Владимира и Мэдди. На обеих пока ничего особо интересного не происходило. А пока было скучно, Сэд взялась рассчитывать, через сколько погибнет от истощения, если продолжит так же стремительно терять вес.
«Итак, за последний месяц ты похудела примерно на десять килограмм, при твоём-то весе в пятьдесят с копейками. Итого получаем сорок при норме с твоим ростом примерно в шестьдесят пять. Это уже чуть меньше сорока процентов потери веса, а значит, в принципе, уже можно считать, что дистрофия вступила в свои права. Пока что это состояние ещё обратимо, если ты что-нибудь начнёшь с этим делать, но если так же продолжишь отказываться от еды, то в следующем месяце потеряешь ещё десятку, а то и больше, и в итоге получаем ту стадию, которая влечёт за собой необратимые патологии, а затем и смерть, скорее всего, от сердечной недостаточности, а сердце у тебя и так слабое. Делаем вывод, что такими темпами тебе осталось жить совсем чуть-чуть, рыба моя.»
И тут в сердце что-то ёкнуло. Как так? А как же все? Как же Ласточка, как же Гич, как же Олег и Элеонора, да как же Владимир наконец, в рот его наоборот?! Они ведь никогда не желали ей смерти, они ведь только помогать хотели, а тут...
На листке бумаги, где Моника машинально вела свои расчёты, чернила разбавили маленькие капельки воды. Мона заплакала, осознав, что сама загнала себя в могилу, и никто в этом не виноват, тем более те, кто пытался ей всё это время помочь. Дура...
Сухая рука стиснула ручку с такой силой, что пластик не выдержал и раскололся, вспарывая тонкую сухую кожу. Рядом со слезами на листочке оказались капельки крови.
— Сэд, всё нормально со связью? Что там у тебя хрустит? — забеспокоилась Мэдди, которой даже в голову не могло прийти, что творилось на том конце провода на самом деле.
— Да, — сдавленно отозвалась Мона. — Ничего смертельного.
— Жизненные показатели изменились, — тихонько сообщила Ласточка, отключив микрофон. — Система фиксирует аритмию и падение сатурации на полтора процента. Гипертонус. Артериальное давление достигнет критической точки приблизительно через полчаса. Угроза инсульта.
— Ай-й... Слышь, командир. За полчаса управишься?
— Что конкретно я должен сделать за полчаса?
— Найти их. И телепортироваться сюда, с ними вместе, разумеется.
— В честь чего спешка?
— Угроза обвала в этом секторе.
— Дрон её не зафиксировал.
— Хреновый у тебя дрон!
— Элеонора, — строго сказал Владимир. — Не смей мне врать.
— У Мэдди аккумулятор сядет, — пришла на помощь Ласточка. — Влажность, сам понимаешь.
— Хорошо, понял. Гич, отправь техникам запрос от моего имени. Скажи, экстренная ситуация.
Главное, что заставили поверить самого Владимира. Хотя все и распознали уловку, в том числе и Мэдди. У Сэд болезненно сжалось сердце, но она промолчала, так и застыв с окровавленной рукой на столе, собственная боль её не пугала.
— Да я и правда разряжаюсь, — вполне натурально удивилась Моргана. — Я могу попытаться подтащить их поближе, у меня на теле есть несколько сенсоров, должна справиться и без глаз... К тому же не хочу встречаться с Николасом, он меня в шашлык порежет... Ладно, начинаю.
Пришлось и правда совсем уж непросто, и сперва тело Мэдди рухнуло с края платформы вместе с одним из пленников, но к счастью никто из них от этого не пострадал, только время шло, и становилось очень тревожно, даже андроиду. В итоге через десять минут первый пленник оказался там, где начинались зелёные облака газа, и обезглавленное тело припустило за вторым, а когда вернулось, то встретило Джульетту.
— Какая прелесть, — голос раздался в эфире, а тело приветственно помахало рукой. — Ну, привет, сестрёнка. Сейчас, голову заберу и прибегу, без ноши, да и с глазами я мигом обернусь!
«Не смей подыхать, чтоб тебя! Я тебе ещё столько всего не сказала!»
— Рад видеть тебя почти не расчленённой, — обрадовалась Джульетта. Вдвоём они довольно быстро собрали андроидов в кучку. — Вот только куда нам телепортироваться?
— Двенадцать с половиной минут.
— В подвал Хейгеля, там никто не помешает, — сказал Гич. — Я отправил запрос, ждём одобрения.
— Сказал, что от меня?
— Тебе придётся о-очень долго объясняться. Не завидую.
— Разберусь. Слушай, Мэдди, может, я тебя так перебинтую, пока ждём? Временно. — Джульетта огляделась. — Да, местечко так себе.
— Я на месте, — сообщил Гич. — Ловите координаты для перемещения. Таможня даёт добро.
— Командир мне башку отвернёт, — улыбнулась Джульетта. Она извлекла из сумочки предмет, формой и размером напоминающий книжку, и с размаху пришлёпнула его к задней стенке вагона, где он и примагнитился, вспыхнув сенсорным экраном, и девичьи пальцы быстро забегали, вводя многочисленные данные.
— Проверь. В стенку шкафа не впаяемся?
— Чисто. Можете начинать.
Запуск. Прибор загудел, вначале тихо, затем всё громче и громче, и вскоре уже гул переполнил тоннель, многократным эхом отражаясь от стен. Будь Владимир и Мэдди живыми людьми, они бы уже оглохли от резонанса. По сводам тоннеля побежали извилистые трещины. Воздух завибрировал. Наконец, вокруг гематитовой панели он завихрился, будто бы меняя агрегатное состояние до жидкого, и расходясь концентрическими кругами.
Мэдди ухватила андроидов, Дэннер ухватил одной рукой Мэдди, второй панель, а в следующее мгновение они кубарем выкатились под ноги шаману, за мгновение до того, как тоннель, не выдержав вибрации, обрушился у них за спиной.
Джульетта поймала голову Мэдди на вытянутые руки, как мячик, улыбнулась и... отключилась.
— Вытаскиваем его, — скомандовала Элеонора, открывая крышку. Внутри камеру заполнила синеватая жидкость, плотная, как солёная морская вода. Она-то и хлынула потоком на пол, не успев откачаться. Владимир вздрогнул всем телом, глубоко, прерывисто вздохнул и распахнул глаза.
В этот момент в дверях палаты замаячила Моника. Она не пыталась нагло ворваться, как прежде, но как-то умудрилась, пользуясь отсутствием Гича, подкрасться и украдкой наблюдать за происходящим, прильнув к дверному косяку. Её всю колотило от волнения и страха – она не решалась всё-таки пройти внутрь, как маленький ребёнок боится позвать маму, которая его недавно отходила ремнём. К счастью, её скромная персона мало интересовала остальных присутствующих, и пока что это Мону устраивало – она хотела всё-таки набраться смелости и сделать то, зачем пришла. Если конечно Владимир будет способен коммуницировать. Хотя, судя по тому, что временные рамки соблюдены, с ним всё должно быть нормально.
Только вот что ему говорить? То, что она вот-вот скопытится от остановки сердца? И ты давай, поскорее решай, с кем детей делать собираешься? Ну и бред, чтоб ей провалиться. Нужно эту мерзость в какой-нибудь фантик красивый обернуть, что ли, чтоб хотя бы только слегка пованивало, а не на всю Ивановскую... А с другой стороны, хоть Владимира и можно обмануть, зачем это делать? Лучше просто слова помягче подобрать, да рассказать всё, как есть. Чтобы не осталось никаких условностей. А то в прошлый раз из-за такой недосказанности чуть все трое концы не отдали... не, себя-то ей не жалко, а вот Дэннер с Ласточкой? Их-то за что?
— Ну и приключение я вам устроила... — виновато выдала отрубленная голова.
— Разве жизнь не была бы скучной без приключений? — с этими словами шаман осторожно отцепил руки Джульетты. — Лучше дождёмся Элеонору. — Он положил голову на оцинкованный лабораторный стол.
Да, они были в лаборатории. И она даже не пострадала от града андроидов, только по полу растеклись грязные лужи, от которых шаман то и дело принимался кашлять, но рисковать пылесосом явно не хотел.