Иди же. Паркуйся криво. Вселенная одобряет

       The Chronicles of the Methamonk: A Solitary Voyage
By Father Angelblazer, the Methamonk of Buyan, Guardian of the Sacred Babushka Flip-Flop, and Nomadic Scribe of the Parallel Provinces.
       Victoria, B.C., 2025-06-23

              "Go now. Park crookedly. The universe prefers it that way."


Once again, and not for the last time, I find myself alone. And dare I say — gloriously so. Solitude is no longer a misfortune, but a custom, like tea at sunset or mistrusting government initiatives. I’ve come to understand that this is perhaps the most dignified arrangement for a man of my temperament and era: Soviet-born, West-emigrated, sixty-plus, and thoroughly unbothered by dating apps.

Yes, I tend to my own modest needs. But to waste precious spiritual voltage on a woman? I no longer have the strength, the health, nor the budget for such dangerous hobbies. What for? It’s all vanity and Vaseline, as the ancients would have said if they'd lived through Tinder. She cannot bear me sons now, nor silence her phone in sacred spaces. What then is her utility? To argue about oat milk and feng shui?

Let us speak plainly — women, at least the statistically average ones I’ve met in this phase of the cosmic dance, are often but an unnecessary complication in the grand chessboard of metaphysical exile.

Leena — ah, Leena! In our university years, we once read Rilke and made strange pasta together. But eventually, even that alchemical spark dimmed, like a Soviet streetlamp at curfew. My inner world became an archipelago of questions, stormy and silent, too vast for anyone to cross without a canoe of existential training. I ask things like, What if silence is the highest language? or Is death merely immigration into the final republic? — and she, sweet Leena, only blinked and changed the Wi-Fi password.

Thus, I have chosen the way of the Methamonk — that ancient archetype, now reborn in flannel and graphite. I wander realms both seen and unseen, waking between Victoria’s thrift stores and the dreams of long-dead philosophers. I drive my sacred steel steed — a 1993 Ford Ranger with sainted rust — through the emerald groves and bureaucratic ruins of Canada. I pen chronicles by starlight, I repair my vessel with duct tape and esoteric chants, I father my sons as destiny permits.

How much time remains? God knows. My left hip surely doesn’t. And so I cast away the superfluous: drama, dogma, decorative pillows. I seek only to live — not by algorithm or schedule, but by myth and instinct.

The Methamonk is neither prophet nor dropout. He is the invisible citizen of the Isle of Buyan — a land that exists only when no one looks. He is both elder and exile, both B.C. taxpayer and time-traveling truth-seeker. His truck is no mere vehicle. It is a cosmic starship disguised as a Ford, galloping across asphalt and memory, spiraling through the galaxies of regret, romance, and repair bills.

He speaks in riddles. He parks with great caution. He distrusts most tofu.

Yet he sees clearly: that life is not a career, nor a quest, nor even a crisis. Life is a parable we rehearse daily. A story we must tell ourselves, again and again, until we believe it — or forget it.

Thus speaks the Methamonk.
Thus shall it be.
Until the Ranger breaks down, or the stars forgive us.

And lo, it is written in the Third Scroll of Buyan (5:12-17)*:
"Blessed are the unencumbered, for they shall hear the radio static of the cosmos. Blessed are the rusted trucks, for theirs is the kingdom of backroad revelations. A man shall not live by bread alone, but by the expired coupons he finds in his glove compartment.

When the disciple asked, "Master, how shall I know enlightenment?"
The Methamonk spat into the wind and said: "Enlightenment is a cracked axle. You either fix it with duct tape, or you learn to love the wobble."
Go now. Park crookedly. The universe prefers it that way."

; (Chi-Rho (;): A sacred symbol repurposed as a divider, hinting at the monastic tradition while mocking its grandeur.)

Amen. Or maybe just — carry on, weary traveler.

Solus, Sed Illuminatus — Одинок, но Просветлён

(*Editor’s note: The authenticity of the Third Scroll remains debated among Buyanian scholars. No scrolls have ever been found, but several were dreamt.)


       Хроники Метамонха: Одинокое странствие
       Отца Ангелблазера, Метамонха с острова Буяна, Хранителя Священного   
       Бабушкиного Тапка и Кочевого Писца Параллельных Провинций.
                Виктория, Британская Колумбия, 2023-06-23


              «Иди же. Паркуйся криво. Вселенная одобряет.»

       И вновь, не в последний раз, я оказываюсь один. И, осмелюсь сказать — великолепно один. Одиночество больше не несчастье, а обычай, вроде чаепития на закате или недоверия к государственным инициативам. Я понял: быть может, это самая достойная участь для человека моего нрава и эпохи — рожденного в СССР, эмигрировавшего на Запад, разменявшего шестой десяток и совершенно равнодушного к приложениям для знакомств.

       Да, я справляюсь со своими скромными нуждами. Но тратить драгоценный духовный заряд на женщину? У меня больше нет ни сил, ни здоровья, ни бюджета для столь опасных увлечений. Зачем? Все это — суета и вазелин, как сказали бы древние, проживи они эпоху Тиндера (Tinder). Она не может родить мне сыновей теперь, не может выключить свой телефон в священных местах. В чем же её польза? В спорах об овсяном молоке и фэншуе?

       Будем откровенны — женщины, по крайней мере те, что встречались мне в этом витке космического танца, чаще всего лишь лишнее усложнение на великой шахматной доске моего метафизического изгнания.

       Лина… ах, Лина! В университетские годы мы читали Рильке и варили странную лапшу. Но даже этот алхимический огонёк угас, как советский фонарь во время комендантского часа в пионерском лагере. Мой внутренний мир стал архипелагом вопросов — бурных и безмолвных, слишком обширных, чтобы пересечь их без каноэ экзистенциальной подготовки. Я спрашиваю: «А что, если молчание — высший язык?» или «Является ли смерть лишь иммиграцией в последнюю республику?» — а милая Лина лишь моргала и меняла пароль от Wi-Fi.

       Так я избрал путь Метамонха — древнего архетипа, возрожденного в клетчатых рубашках и графите. Я странствую по мирам видимым и незримым, блуждая между благотворительными комиссионками Виктории и снами давно умерших философов. Я управляю своим священным стальным конём — Ford Ranger 1993 года, покрытым благословенной ржавчиной — сквозь изумрудные рощи и бюрократические руины Канады. Я пишу хроники при свете звёзд, чиню свой корабль скотчем и эзотерическими заклинаниями, воспитываю сыновей, как позволяет судьба и мой жизненный опыт.

       Сколько времени осталось? Бог весть. Мой левый бедренный артритный сустав — уж точно не знает. А потому я отбрасываю лишнее: драму, догмы, декоративные подушки. Я стремлюсь лишь жить — не по алгоритму или расписанию, а по мифу и инстинкту.

       Мой Метамонх — не пророк и не неудачник. Он — незримый житель острова Буяна, земли, что существует лишь тогда, когда на неё никто не смотрит. Он и старец, и изгнанник, и налогоплательщик Британской Колумбии, и путешественник во времени в поисках истины. Его грузовик — не просто транспорт. Это звездолет, притворившийся Ford’ом, скачущий сквозь асфальт и память, кружащий в галактиках сожалений и радости, романтики и счетов за ремонт.

       Он говорит загадками. Паркуется с великой осторожностью. Не доверяет тофу.

       Но видит ясно: жизнь — не карьера, не квест и даже не кризис. Жизнь — притча, которую мы репетируем ежедневно. История, которую должны рассказывать себе снова и снова, пока не поверим — или не забудем.

Так говорит Метамонх.
Так и будет.
Пока не сломается Ranger — или пока звёзды не простят нас.

       И вот, написано в Третьем Свитке Буяна (5:12-17)*:

«Блаженны необременённые, ибо услышат они радиошум космоса. Блаженны ржавые грузовики, ибо им принадлежит царство просветлений на просёлочных дорогах. Не хлебом единым жив человек, но и просроченными купонами из бардачка.»

Когда ученик спросил: «Учитель, как мне познать просветление?»
Метамонх плюнул на ветер и сказал: «Просветление — это треснувшая ось. Либо чини ее скотчем, либо учись любить вибрацию.»

              Иди же. Паркуйся криво. Вселенная одобряет. ;

       (Хи-Ро (;): священный символ, переосмысленный как разделитель, отсылающий к монашеской традиции и одновременно высмеивающий её напыщенность.)

              Аминь. Или, быть может, — просто иди, усталый путник.

              Solus, Sed Illuminatus — Одинок, но Просветлён

(Примечание редактора: подлинность Третьего Свитка остается предметом споров среди Буянских ученых. Ни один свиток не был найден, но несколько — приснились.*)