Кроло-мутант

Хочешь увидеть кроло-мутанта ближе?
Он ждёт тебя.
https://ozon.ru/t/dhm8jNW — но помни:
если ты впустишь его в дом…
уже не избавиться.

---

Меня зовут Кирилл, мне было тогда тринадцать. Это случилось в лагере «Берёзка», куда нас отвезли летом — по бесплатной путёвке из школы. Был я обычным пацаном: не ботан, не заводила. Просто старался не лезть никуда, где можно нарваться.
Лагерь стоял в чаще, у старого болота. Деревянные домики, столовка, старая сцена на поляне. Вожатые были нормальные, только ночью всегда строго: свет выключать, окна закрывать, по одному в туалет не ходить.
Мы с пацанами сначала ржали: мол, чё они нас как малышей пасут. А потом пошли слухи.
— Ты слышал про кролика? — шептал Славка с соседней койки.
— Какого ещё кролика? — хмыкнул я.
— Ну, кроло-мутант. Его здесь держали когда-то. В лаборатории. Это раньше вообще лагерь для особых был. Детей тут лечили, типа… А потом что-то пошло не так.
Он рассказывал, что в старом корпусе за болотцем якобы остались клетки, аппараты, даже документы. А кроло-мутант — это один из тех, кого они там делали. Детей скрещивали с животными, представляешь? И один сбежал. С ушами, как у зайца, но лицо — почти человеческое. Только вытянутое и всё в шрамах.
— Он по ночам выходит. Тех, кто шумит или гуляет — уносит в болото.
Бред, думал я тогда. Но уже на третью ночь Славка исчез.
Вожатые сказали, что его мама срочно приехала, забрала. Только вещи остались. Даже кроссовки под койкой. И никто не слышал машины. Ни звука. А я — слышал.
Был где-то час ночи. Сначала — скрип за окном, как будто кто-то медленно ногтем по деревяшке царапает. Потом — чавканье. Мокрое такое, будто по болоту кто-то идёт. Я выглянул через щёлку — и увидел.
Фигура у столба. Высокий. Кривой. Стоит — и будто прислушивается. Уши длинные, торчат вверх. А глаза… не описать. Как будто два провала в темноту. Он наклонился, будто что-то понюхал, а затем исчез около старой сцены. А утром Славки не было.
Я никому не сказал. Кто поверит? Только ночью начал спать в одежде. И с фонариком под подушкой.
Через день кто-то нарисовал мелом на доске за сценой — зайца. Только вместо лап — когти, а рот — до ушей, с зубами. Вожатые стёрли, но шёпот пошёл по отряду. Кто-то вспоминал, как ночью слышал шорохи. Кто-то — что его спальник дёргали. Некоторые плакали — и их увозили, якобы «домой».
А в пятую ночь пришёл его черёд.
Начался сильный ливень. Свет в корпусе моргал. Все спали, только я не мог — сердце колотилось, как бешеное. И тогда я услышал, как кто-то скребётся в окно. Очень медленно. Очень настойчиво. Я замер. Потом — шорох по крыше. И снова — шаги. Мокрые. Приближаются. Я видел, как тень проходит мимо окон — вытянутая, неровная.
И тут — скрип двери.
Он вошёл. Тихо. Почти без звука. Я приоткрыл глаза — и увидел. Он стоял в проходе между кроватями. Оглядывался. Как будто искал кого-то. Потом вдруг наклонился к постели Димы. Тот застонал во сне. А кроло-мутант… замер. Медленно поднял голову — и посмотрел прямо на меня.
Я не дышал. Не моргал. Только сердце било так, что уши закладывало.
И он… ушёл.
Сквозь дверь. Не открывая. Будто сквозь неё прошёл. Я всю ночь не сомкнул глаз. А утром — в кровати Димы была только подушка. Самого Димы не стало.
И вот тогда приехали взрослые. С военными. Что-то искали в лесу. Собаки, металлодетекторы, всё как в кино. Нас срочно вывезли. Сказали, лагерь закрывается на реконструкцию.
Но я помню. Помню тень. И глаза. И запах болотной гнили, перемешанный с шерстью. Он есть. Он живёт там. Не в палатках и не на фото. В земле. В том, что взрослые пытаются забыть.
Он приходит за теми, кто слишком громкий. Кто лезет туда, куда нельзя. За теми, кто ночью идёт к сцене — проверить, правда ли это.
Правда.