Юбилей Чипа или новые приключения старого Чиполин

               
                36
Сказать, что луковое семейство было потрясено внезапной вспышкой и взрывом, значит, ничего не сказать. Чиполята, все как один, с гром-ким визгом бросились врассыпную. Один из них с разбегу врезался в опрокинутую вазу с цветами и мчался теперь на четвереньках с вазой на голове, волоча за собой мокрый шлейф с обрывками цветов. Многим с перепугу показалось, что в зал ворвалось диковинное животное, что ещё больше усилило панику и неразбериху.
Толстенькая Чипча, утомлённая хлопотами и треволнениями, от взрывной волны потеряла равновесие. Она начала, падая, пятиться назад, пока со всего маха не упёрлась в решётку террасы, где прочно застряла между железными стержнями. Сначала Чипча даже обрадовалась такому повороту событий, поскольку её самая тяжёлая часть тела обрела, наконец, опору, но постепенно новое положение перестало казаться удобным, да и вообще возможным для длительного пребывания. В отчаянии Чипча начала громко звать на помощь. Увы, её криков сначала никто не слышал. Всё смешалось и сместилось в замутнённом сознании окружающих. Каждый мог слышать только себя, и то, при определённом усилии.
Наконец, её обнаружил один из Чесночинок, которые буквально сбивались с ног, оказывая медицинскую помощь пострадавшим. Но помочь Чипче малогабаритным докторам не удалось.  Для освобождения деликатной части тела Чипчи из железного захвата прутьев пришлось вызвать бри-гаду МЧС, приехавшую, вопреки предположениям, быстро.  Освобождён-ной Чипче сделали обезболивающий укол, полное обёртывание лечебными составами и транспортировали в спальню. Потрясённая событиями мать семейства долго не могла успокоиться, требуя подробного отчёта о состоянии здоровья родственников.
Чип сидел на полу у входа, привалившись к косяку. Он совершенно не отождествлял себя с реальностью. Ему казалось, что он смотрит кино времён его боевой молодости. Вот-вот плёнка закончится, на экране появится слово «Конец», и всё станет на свои места. Даже, когда Чиполино стал трясти его за плечи, ему захотелось сказать: - Отойди, не мешай смотреть. – И не сказал только потому, что язык вдруг перестал его слушаться.
Чиполино с Лукерьей подняли деда под руки и отвели в спальню. Чип не сопротивлялся, только невнятно бормотал по дороге: - Однако, сколько же это в тротиловом эквиваленте!? Прилично заложили, мерзавцы! Но чем же всё-таки закончилось? Почему вы помешали мне досмотреть?
– Закончится чем-нибудь, дед, ещё досмотришь, – сказал Чиполино, укрывая его пледом. – Обязательно закончится!
                37
Толпа зевак вокруг дома Чипа сначала приняла звуки взрыва за звуковое оформление праздничного представления, включающее в себя и полёт крыши. Лёгкая крыша домика Чипа слетела в один миг и некоторое время кувыркалась в воздухе, как неудачно запущенный воз-душный змей. Потом она хлопнулась на крышу гаража и вместе с его стенами осела на землю, раздавив находящуюся там цистерну с омолаживающим составом.
Пирог, раздачу которого бедняки ожидали с нетерпением, разлетался во все стороны, как во время извержения вулкана.  Многие бросились врассыпную, не поняв и не оценив неожиданного подарка судьбы. Но куски пирога сыпались на разбегавшихся, покрывая их ароматной жирной мас-сой и мелкими осколками стеклянной посуды. Одного зазевавшегося беднягу накрыло бисквитно-луковой массой с головой, и вылезти из-под неё сто-ило громадных усилий. Он буквально проедал себе дорогу в навалившейся на него куче, а, выбравшись, поклялся в рот больше не брать ничего из еды, в которой содержится хоть немного лука. Остальные ожидающие, наблюдая за медленно расползающейся по земле бесформенной массой, пришли к выводу, что разрекламированный пирог и не стоил вовсе того, чтобы его так долго ждать.
Чуть позже вкус непредвиденно щедрого угощения оценили окрест-ные собаки и коты, которые в количестве двух или трёх сотен сбежались на привлекательный запах и добросовестно подчистили языками местность рядом с домом старого Чипа.   
Непострадавшие члены лукового семейства занимались проблемами пострадавших. Чиполят отправили в детскую комнату, где они начали пу-гать друг друга страшилками на тему исчезновения барончика Апельсинчика. Практически все гости убежали, уехали, а некоторых срочно увезли каретами скорой помощи. Только мистер Моркоу пристроился в кресле с калькулятором и блокнотом в руках в углу комнаты. Он что-то считал и записывал, изредка поднимая глаза к потолку, будто считывал с него нуж-ную информацию. Да ещё откуда-то появилась бледная и помятая писа-тельница Картошина с измазанным губной помадой лицом, всклокоченными волосами в изодранной юбке. Глядя на неё, складывалось впечатление, что её долго елозили по полу, мяли и истязали изощрёнными способами. Именно так и подумали невестки старого Чипа, но приставать с расспроса-ми к измученной писательнице не стали. 
Картошина сама задала вопрос: – Так что же всё -таки произошло? – на который никто не смог ответить так же, как на вопрос, где её любимая подруга Петрушка.
                38
Так что же произошло…. Расследование начало проводиться, как и полагается, с нескольких точек зрения.
Как профессионал высокой квалификации мистер Моркоу не мог не включиться одним из первых в увлекательный процесс распутывания загадочного преступления.
В его голове рождался рой мыслей.  Это было удивительное и почти забытое ощущение.  Он делал выводы из тех наблюдений, которые успел произвести до приезда полицейских. А выводы казались на первый взгляд противоречивыми и несуразными. Как сыщик старой закалки мистер Моркоу почувствовал наличие сенсационной тайны, подобраться к которой чрезвычайно сложно. Несколько раз в своей практике он сталкивался с весьма странными преступлениями, и не всегда дела заканчивались успеш-но. Но тем интереснее представлялось ему расследование.
Кроме умозаключений у мистера Моркоу имелся ещё и набор веще-ственных улик, которые он успел собрать до приезда полиции. Пакет с уликами он припрятал в кустах близ расположенного скверика и намеревался забрать его по дороге домой. Он не собирался делиться ни своими мыслями, ни собранными уликами с кем-либо из полиции, а уж тем более с капитаном Патиссоном, которого считал бездарным выскочкой.
Зато капитан Патиссон обожал прямолинейный подход к делу, основанный на чётких инструкциях.
– Никому ничего не трогать! – категорично заявил бравый капитан и для убедительности пощёлкал затвором пистолета. – Каждая пылинка и мусоринка должны остаться на своём месте!  А то ползают тут всякие с не-понятными целями, – при этом он раздражённо покосился на мистера Моркоу, который скромно сидел на подоконнике и не реагировал на провокационные выпады.
Ошеломлённое луковое семейство постепенно оправлялось от шокового состояния. Да и как можно долго в нём пребывать, когда в доме царил невероятный хаос. Трудолюбивые члены семьи не могли допустить, чтобы подобное безобразие сохранялось до следующего дня. Но тут они натолк-нулись на полное непонимание их естественного желания чистоты и поряд-ка.
Патиссон, энергично постукивая кулаком, пытался выудить элемен-тарную информацию из бравых Огурцов, контролировавших порядок в до-ме Чипа. Увы! Огурцы выглядели так, словно их целый день продержали под палящим солнцем без капельки воды. Они удивлённо таращили глаза, с трудом передвигались и ворочали языками. Из их бессвязных показаний улавливались только отдельные моменты: - не знаем..., не слышали…, не поняли. -  Как бахнет!
Патиссон нервничал и стучал кулаком по столу. Но стимула содействовать следствию никому его угрозы не добавляли. Огурцы от огромного нервного напряжения периодически с глухим стуком падали на пол, их поднимали и снова ставили в строй. Чипча от каждого резкого звука принималась громко рыдать, поддерживая руками ушибленные места. Её рыдания тут же подхватывали невестки и маленькие Чиполята. С улицы слышался вой и лай обожравшихся котов и собак.  Полицейские, в поисках взрывных устройств, старательно доламывали последние столы и стулья.
Первый этап следствия закончился глубоко за полночь, не выявив ни одного факта, придававшего хоть толику ясности в картине происшествия. Но, это на поверхностный взгляд дилетанта.  Результаты профессиональных усилий Патиссона были зафиксированы на пятидесяти листах, испи-санных мелким почерком, и представляли собой тайну за семью печатями, которую Патиссон в сопровождении охраны собирался доставить в уча-сток. Утром предстояло оперативное совещание, от которого могла зави-сеть карьера Патиссона.
                39
Мистер Моркоу имел милое хобби – он обожал протирать стеклян-ные поверхности. Каждая стекляшка в его доме, а имелось их достаточно много, блестела, сверкала и переливалась. Для мистера Моркоу не важно было, какого качества стекло, гранёный ли это стакан или люстра венеци-анского стекла. Главное, чтобы оно было не просто чистым, а сверхчистым. Мистер Моркоу не доверял современным моющим средствам. В качестве моющего средства он признавал только раствор аммиака, запах которого заставлял его мыслительный аппарат работать более интенсивно, а поскрипывание специальных салфеток о стеклянную поверхность упорядочивали ход мыслей.
Отправившись из дома Чипа к себе, мистер Моркоу понимал, что в настоящий момент ему не помогут никакие успокаивающие средства, а, значит, впереди предстоит бессонная ночь. Чтобы не терять времени да-ром, он развёл в тазике моющий раствор, разложил салфетки и решил начать с оконных стёкол. Мягкой тряпочкой он протёр сначала предполагаемую пыль, затем, тщательно промыв тряпочку, принялся наносить моющий раствор на стеклянную поверхность. Мысли закружились в голове, увеличивая скорость.
На столе лежало несколько предметов, которые, по мнению мистера Моркоу, могли помочь в расследовании загадочного происшествия. Пер-вый предмет -  фрагмент штанов барончика Апельсинчика, с хорошо со-хранившемся карманом.  В кармане лежала аппетитно поблёскивающая ян-тарным жиром жареная курица, а также несколько десятков креветок. Из курицы был выгрызен бочок. Что бы это могло означать? Неужели барон-чик настолько нуждался, что на вечеринках потихоньку припрятывал про-дукты про запас? Почему он вдруг оказался в такой дикой нужде? А, может, он кого-то должен был подкормить? Или, он ввязался в криминальную историю, и его шантажировали? Он, в этом случае, мог готовить побег, решиться на который позволил бы запас провизии.  Много вопросов оказалось заключено в лохматом куске ткани с нашитым карманом.
Второй предмет -  ярко-синяя крупная пуговица с перламутровым отливом. Наличие таких пуговиц мистер Моркоу отметил на платье Картошиной, удивившись в своё время смелости решения её наряда: на коричневом платье синий воротник и синие пуговицы. Кроме того, в наборе улик, собранных с места преступления, фигурировали слетевшая набойка с тонкой шпильки, несколько маковых зёрнышек, смятая записка с одной фразой «Я тебя люблю» без подписи, золотая коронка для коренного зуба и металлический крючок для застёгивания нижнего белья, как подсказывала интуиция.
Каждый из этих предметов нёс определённую информацию, которую ещё предстояло расшифровать и тщательно разложить по полочкам в со-ответствующем их значению порядке. Информация с ходу не расшифровывалась и не раскладывалась.
Когда процесс протирки стёкол перешёл к поскрипыванию, мистер Моркоу успел определить основные направления распутывания совершённого преступления. В комнате заметно посветлело, первые солнечные лучи готовились к проникновению в комнату. Мистер Моркоу представил, как заиграют в солнечном свете сначала вымытые оконные стёкла, затем хрусталь на полках, и, довольный результатом, задвинув шторы, отправился спать. Во сне его мысли продолжали двигаться в заданном направлении, выдвигая версии, одна фантастичнее другой. Периодически в обрывках сна появлялась Держи-Хватайка, с которой он советовался по поводу той или иной версии.
– По-моему, здесь очень даже замешана Черёмуха, как-то она неожиданно появилась, – предполагал мистер Моркоу. – Не она ли реши-ла объясниться в любви, скажем, принцу Лимону? Впрочем, не тот уро-вень. Да и почерк почти детский.
– Тяв, – отвечала Держи-Хватайка.
– А крючок, по-моему, с бюстгальтера кумы Тыквочки. Явно, он с недорогого белья. И потом, слетел-то он не просто так, а от напряжения. А с чего ей так напрягаться? Что-то в этом есть!
– Тяв, тяв!
– Откуда в зале могло появиться маковые зёрнышки, если Маков на празднике не было?  – первым делом подумал мистер Моркоу, проснувшись. Потом его мысли потекли в ускоренном темпе.
– Интересно дело обстоит с золотой коронкой. Коронка была поставлена очень давно. Сейчас золотые коронки – просто дикость. Золото, как я думаю, очень высокой пробы. Может, ещё со времён Лимонии. А, может, частник ставил своему знакомому, которому был чем-то обязан, иначе чего стараться-то. Но, главное, с чего, она вылетела бы?
– Да и записка может быть не так проста, как кажется. Вдруг, это кодовый сигнал к действию. Получает некто эту записку и понимает, что пора действовать. А, почему бы и нет!? Как жаль, что в доме Чипа не установили в своё время видеокамеру.
Мистер Моркоу, закрыв глаза, ещё раз мысленно представил увиденную им из-под стола картину: взлетающую крышу, куски пирога, переворачивающиеся в воздухе вазы. Барончика среди этих предметов он точно не видел. Как будто его и не было в этом месте.
– Странное преступление, необычное, – периодически всплывала фраза в голове мистера Моркоу.
Трёх часов напряжённых размышлений во сне оказалось для мистера Моркоу вполне достаточно, чтобы почувствовать себя отдохнувшим, бодрым и трезво мыслящим. Для выяснения некоторых неожиданно вы-плывших обстоятельств ему требовалось срочно встретиться с Чипом.
                40
Чип пришёл в себя только на следующее утро. Он долго не хотел открывать глаза, не желая того, чтобы страшные сны, мучавшие его всю ночь, оказались явью. Наверное, вчера он получил большую дозу снотворного, потому что голова была тяжёлой, а веки неподъёмные. Последний фрагмент, запомнившийся из вчерашнего вечера, это доброе усталое лицо доктора Чеснока. – Вам нужно непременно поспать, мой друг, – зву-чал в ушах его глуховатый голос. – Сон – лучшее лекарство, как от телес-ных недугов, так и от душевных.
Наконец Чип, мысленно упрекнув себя в малодушии, решительно сел в кровати и открыл глаза. Перед ним стояла его любимая Чипча, ко-торая колыхалась всем своим объёмным телом.
– Чипча, – со слезами в голосе произнёс Чип. – Милая Чипча! Как же я рад тебя видеть! Ты жива и здорова!?
– Увы, жива, но когда вокруг творится такой ужас, как можно гово-рить о здоровье?
– Так, значит, всё, что произошло – правда? – тут до Чипа дошло, что говорят они шёпотом, как два заговорщика.
Вместо ответа Чипча заплакала. Это означало, что никаких кошмаров во сне Чипу не привиделось. Кошмары существовали в реальной жизни. И они были куда страшнее самых изощрённых вымышленных фантазий их нелогичностью и непредсказуемостью. 
 Чип осознал внезапно, что напуган и дезориентирован. Он не мог припомнить момента, когда ему было так страшно и неуютно в мире. А, ведь, в своей жизни он видел много такого, о чём предпочёл бы и не вспоминать никогда. Чип закрыл глаза, потом открыл снова, поднял одну руку, затем другую, пошевелил пальцами на ногах. Его организм, как биологическая система, функционировал, похоже, без серьёзных нарушений. Толь-ко слегка кружилась голова, но она довольно часто кружилась в последнее время и без значительных волнений. Он почувствовал также, что хочет пить и не прочь съесть какой-нибудь бутербродик или пирожок.
– Чипча, – сказал он. – Что бы дальше не происходило, но нам пред-стоит с этим жить и выстоять в борьбе. А, если придётся погибнуть, то, что ж. Я всегда готов был отдать свою жизнь за правое дело. – После столь пафосной фразы Чип почувствовал себя значительно лучше. Его сознание перестраивалось на волну, более подходящую складу его характера, волну борьбы с роковыми обстоятельствами.
– Да, да, – закивала головой Чипча, которая хорошо знала своего мужа. – Мы выстоим, обязательно выстоим, только сначала нужно позавтракать. Ты вчера за столом совершенно ничего не ел. Чего я тебе только не подкладывала, но ты и кусочка толком не проглотил. Для борьбы, дорогой, тебе очень понадобится много сил. Хотя, с кем ты собрался бороться, дорогой?
Чип на секунду задумался. Образ врага, действительно, оказывался слишком размытым. – С обстоятельствами, дорогая Чипча, - определил он, наконец, направление борьбы.
Чипча вздохнула. Она не стала рассказывать, про то, что провела ночь ужасную ночь в мучительных раздумьях. Ей было страшно и непривычно наблюдать звёздное небо сквозь наспех натянутую полиэтиленовую плёнку. За ночь перед мысленным взором Чипчи прошла вся жизнь, в ко-торой было много и радостей, и тяжёлых моментов. Но не могла или инстинктивно не хотела она осознать до конца глубину случившейся трагедии. Ей хотелось остановить время в тот момент, когда внесли пирог. Она пыталась представить радостные и довольные лица гостей, которым очень нравится угощение. Все с аппетитом едят, наперебой хвалят её кулинарные способности, а она только скромно улыбается. Но выстроить эту вроде бы несложную мысленную картину Чипче не удавалось. Воображаемый пирог падал, взрывался, рассыпался, покрывался плесенью или про-сто исчезал. Значит, изменить ничего нельзя. 
Под утро Чипча, измученная тяжёлыми размышлениями и болью во всём теле, решила положиться на судьбу. – Что будет, то и будет, – реши-ла она. – Понятно, раз несчастье произошло в их доме, то косвенная вина ложится на них. И все желающие начнут перемывать косточки луковому семейству. Но и это не самое страшное. Страшнее, что всю ответственность за случившееся возложат на них. Что тогда?  Как отразится событие на любимых детях и внуках? Одно она знает совершенно точно. Она ни-когда не оставит Чипа в одиночестве и последует за ним хоть на край света, если до этого дойдёт дело. Это решение она и хотела донести до своего мужа, но поняла, что время ещё не пришло, и с подобными заявлениями можно повременить хотя бы до утра. А потому, с трудом передвигаясь, она отправилась на кухню, укреплять душевное и физическое состояние чаем с пирожками. И только, изрядно подкрепившись, Чипча почувствовала в себе силы поддерживать мужа. Чтобы поберечь его нервную систему, она не стала рассказывать ему о несчастье, приключившимся вчера с их невесткой Луковкой. 
                41
Естественно, что на следующий день после трагедии на юбилее Чипа все газеты сочли своим долгом написать об этом неординарном, даже из ряда вон выходящем событии, событии, которое потрясло общественность Послелимонии и соседних стран. Некоторые средства массовой информации громко назвали его преступлением века.
Наиболее сдержанная в оценках происходящих событий, газета «Наше время» заняла описательную позицию происшествия с весьма осторожной их интерпретацией.
«…Невероятное по жестокости и цинизму преступление было совершено по адресу проживания известного всем в мире Чипа в день празднования его юбилея. В результате взрыва значительной разрушающей силы исчез всем нам хорошо известный барончик Апельсинчик. Жертв жуткого взрыва могло бы оказаться значительно больше, но в большинстве своём гости не находились в это время за праздничным столом. Дому семейства Чипа нанесены значительные повреждения. В настоящее время расследованием преступления занимаются органы государственной безопасности. Мы надеемся, что в скором времени узнаем истинные масштабы и причину трагедии…».
Редакция газеты «Золотое времечко» не была столь беспристрастной. 
«… Символично, что странное и нелогичное преступление, которое можно назвать преступлением года или даже десятилетия, произошло именно в особняке бывшего главы правительства. Что же произошло на самом деле: запланированное покушение на барончика Апельсинчика или планировалось взорвать кого-то ещё, но не удалось? Стал барончик слу-чайной жертвой роковых обстоятельств, или всё-таки был варварски уни-чтожен? Какой страшный смысл может быть заключён в подобном симво-лизме...? А главное, чего можно ожидать от некоторых ещё довольно влиятельных структур в ближайшем будущем!?»
Корреспонденты газеты «Наш весёлый помидорчик» пошли ещё дальше, но своим нестандартным путём, чем всегда и отличались. Ход событий в их изложении выглядел следующим образом:
«Непонятно, почему официальными версиями расследования событий в доме Чипа игнорируются многие факты, явно указывающие на пря-мое вмешательство в события инопланетян. Согласно свидетельствам многих очевидцев события развивались по следующей схеме: 1 – праздничный зал внезапно озарился зелёным светом, и это, заметьте, в тот момент, когда в центре зала находился именно барончик Апельсинчик; 2 – появивился летающий объект, по одним показаниям круглой, по другим сигарообразной формы, который плавно поднял крышу дома; 3 – барончик Апельсинчик в конусе ярко-оранжевого света оказался втянутым в неопознанный летающий объект. Почему, спросите Вы, на месте происшествия оказалось много кусков разорванной одежды барончика? Да, потому, что на НЛО, видимо, можно и даже нужно находиться без одежды, а в том, что технологии по раздеванию у инопланетян развиты не сравнимо выше наших, сомневаться не приходится. Имена очевидцев мы, естественно, называть не будем по вполне понятным причинам; они не желают стать очередными жертвами непредсказуемых инопланетян».
В газетах можно было прочитать ещё много чего, и интересного, и загадочного, и страшного. В разных версиях барончик представал то жертвой террора, то сам участником неудачно проведённой террористической акции, то мучеником за идею, то рядовым неудачником. Один журналист даже выдвинул версию о самоубийстве в такой, вот, экстравагантной форме, как форме протеста против недостаточного внимания к его персоне.  Так же, довольно разнообразно и многопланово обсуждалась личность Чипа и его роль в произошедшей трагедии. На всеобщее обозрение были выставлены самые пикантные подробности его жизни как имевшие место в реальности, так и не имевшие. Кроме ключевых фигур барончика и Чипа, были рассмотрены практически все участники злопо-лучного вечера. И почти каждому досталось пропорционально его значи-мости в общественной структуре. 
В одной из газет на первой странице огромными буквами на фоне фотографии останков взорванного праздничного стола огромными бук-вами был поставлен вопрос: «Стоит ли в наше время устраивать праздни-ки?» Вопрос прозвучал многозначительно. Некоторые жители Послелимонии сразу же предпочли отложить празднование юбилеев, дней рожде-ния и новоселий до более спокойных времён.
                42
Нисколько не отставали от коллег корреспонденты телевизионных каналов. В каждом выпуске новостей, по всем государственным и частным каналам непременно новостью под номером один шло сообщение о невероятном преступлении в доме бывшего правителя Послелимонии Чипа.
Под траурную музыку из темноты выплывало крупное одухотворённое лицо барончика Апельсинчика, в жизни он выглядел более заземлённым.  Если отвлечься на секунду от мрачных событий, то отмечалась не-плохая работа пиарщиков. После трагической смерти образ барончика Апельсинчика приобрёл новое глубокое содержание. То есть барончик представал не гротесково-неуправляемым, как считали его некоторые, а как содержательная многогранная и многими непонятая трагическая личность. Его странные поступки в свете происшедшего объяснялись достаточно просто. Личность подобного масштаба может позволить себе всё, что угодно. А как на то посмотрит рядовой обыватель, дело исключительно его обывательской ограниченности. Вот он, обыватель, пусть как раз и не за-бывает о прописанных для него нормах приличия. 
Воспоминания родственников, соседей и знакомых барончика, прерываемые рыданиями, изобиловали словами: незаурядный, экстравагантный, добрейшей души человек, тонкий ценитель, эстет и добродеятель. Масса желающих поделиться своим воспоминаниями превышала допустимые пределы, поэтому к телекамерам были допущены, естественно, не все, а только личности, прошедшие определённый отбор.
Важный и самодовольный Жуч Колоради давал собственную оценку происшедших событий.  При разговоре он активно жестикулировал, усы его агрессивно топорщились, а глазки маслянисто блестели.
По его мнению, барончик Апельсинчик пал жертвой заговора некой опасной международной организации, которая, что-то от барончика хотела, да не могла получить. Вот и расправилась с ним столь необычным способом, нагло и цинично, на глазах у всех. А, чтоб другим неповадно было! А вот, что в доме Чипа, это странно, господа, ой, как странно! Хотя чему-либо удивляться в наше время – признак плохого тона. На всё есть причины.
– Не допустим новой революции! – истерично закричал он в конце выступления. – Не станем жертвой разнузданного террора! Демократия должна стать демократичной!
Министр Пион от волнения не произнёс ничего вразумительного. Он многосложными оборотами описывал начало праздника, постоянно повторяясь, долго и нудно перечислял поздравляющих с вольным пересказом поздравительных речей, но как только речь зашла непосредственно о взрыве, Пиону захотелось пить, кашлять и чесать левое ухо. Затем ему стало плохо от нахлынувших эмоций. Он тоже оказался в числе постра-давших. Падая со стула, Пион вывихнул правую руку, отчего теперь ни-как не мог сосредоточиться над написанием нового постановления.
Из-за границы прибывали и прибывали новые группы родственни-ков. Одним из первых прибыл старый двоюродный брат Апельсо с женой и множеством детей и внуков. Все Апельсо, круглые и шустрые, быстро заполнили телевизионные каналы, выражая недоумение, сожаление, воз-мущение и ярко выраженное желание каким-либо образом возместить мо-альный ущерб, понесённый их семейством.  С траурной торжественно-стью прибыла делегация от дальних родственников Апельсинчика - Грейпфрутов.  Зрители могли наблюдать, как важно спускают они по трапу свои упитанные и ухоженные тела, и как небрежными жестами отмахиваются от репортёров. 
Окружённая многочисленными родственниками старая Апельсинша трагическим голосом непрерывно вещала, как тяжело ей придётся без поддержки заботливого и чуткого племянника.
На фоне траурных аккордов, слёз и грустных, но подёрнутых светлой дымкой воспоминаний, острыми углами выпирали во все стороны вопросы:  кто, за что, как и почему, наконец, в доме Чипа? Ни на один вопрос не было очевидных однозначных ответов. Официальные структуры отмалчивались. Мистер Моркоу, один из первых начавший осмотр места происшествия, не горел желанием встречаться с представителями СМИ. Как серьёзный профессионал он не мог делать неподтверждённых и неаргументированных заявлений. Даже Кукурузка, оказавшаяся непосредственной участницей вечера, имела не свойственный ей мрачно-деловой вид, с которым и отмахивалась от попыток бесцеремонно залезть в её информационное пространство. Она напряжённо пересматривала материал, снятый накануне.
                43
Разговор в тёмной комнате
– Однако, реальность превзошла ожидания! – рокотал бас.
– Ещё как превзошла, – обладатель сиплого голоса был вымотан и удручён.
– Мощная штука, а главное, экологически чистая. Следов нет, ищи-те, не ищите, один результат.
– Разговоров-то, разговоров….
– Пускай! Им всё равно, что обсуждать. А, тут такая тема!
– Помянем светлую душу нашего барончика!
                44
Даже писательница Картошина не спешила давать интервью, что вы-глядело интригующим. Обычно Картошина не упускала ни одного шанса появления на телевизионном экране, демонстрируя очередной раз способность мыслить нестандартно. В первый же день после трагедии она за-крылась в своей квартире и выключила телефоны.
Объяснений неадекватному поведению писательницы могло быть два, по крайней мере, лежащих на поверхности.  Первое - Картошина до сих пор находилась в шоковом состоянии и чувствовала себя очень плохо, а поскольку и выглядела она соответственно, то время для интервью ре-шила перенести на более благоприятное время. Второе предположение выдвигали те, кто неплохо знал писательницу как натуру склонную к интригам и розыгрышам, а потому предположили, что Картошина таким образом набивает себе и своей информации цену.
Отчасти были правы и первые и вторые. Картошина себя действительно отвратительно чувствовала.  Ночь, проведённая в доме Чипа, осталась в памяти как череда кошмарных эпизодов. Чего стоило ей одно толь-ко общение с Патиссоном, если его вообще можно назвать общением. Это были натуральный допрос, который окончательно дестабилизировал её состояние.
– Что Вы делали во время взрыва? – орал Патиссон. – Что Вы дела-ли до, во время и после взрыва? Почему у Вас такой вид? Что Вы вообще делали в этом доме? Вы говорите, что пишите книги. Очень интересно! Значит, собирали материал для новой книги непосредственно на месте преступления?! Откуда у Вас приглашение на празднование юбилея? Вас нет в книге регистрации отосланных приглашений, чем Вы можете объяснить данный факт. Вы, что, незаслуженно забытый друг семьи старого Чипа? Или Вы заранее знали о готовящемся теракте?  Отвечать быстро и не задумываться!
Если бы она могла сама толком знать ответы. Не могла же она при-знаться, что в состоянии алкогольного опьянения ей засунули это приглашение в кошелёк, подумать только, не украв ни копейки, да ещё в клубе сомнительной репутации. Сказала, что получила приглашение непо-средственно в почтовый ящик, на что Патиссон подозрительно фыркнул. Фарс на фоне трагедии, да и только. Она чувствовала себя мелкой, запутавшейся в чужих интригах сошкой, что и являлось самым ужасным во всей этой кошмарной истории.
Странности продолжались.  Ранним утром в квартире Картошиной раздался телефонный звонок. Её вежливо, пожалуй, даже, пожалуй, слишком, попросили никуда не выходить из дома до следующего звонка. На этот раз голос был скорее мужским, чем женским, тем не менее, на интуитивном уровне Картошина ощутила связь этого звонка с тем, что раздался ночью во время дописывания романа. А потому, она, приняв две таблетки от головной боли, улеглась на диван с книгой народных сказок, за которой пришлось специально лезть на антресоли. От детективов её резко затошнило.
                45
Кукурузка с задумчиво-мрачным видом сидела в прокуренной и шумной комнате телевизионного канала «И ним, и Вам», или сокращённо «ИНИВ». Перед ней стояла почти остывшая чашка кофе со взбитыми сливками. Сигарета, которую она держала в вытянутой руке, почти полчаса как перестала дымиться. Кукурузка машинально сунула её сначала в рот, а за-тем с отвращением размяла в пепельнице. После чего достала из пачки но-вую и нервно прикурила. Конечно, она размышляла о вчерашних событи-ях, невольным участником которых стала. Казалось бы, такая удача для журналиста! Репортаж обеспечен прямо из первых рук. Но, в том то и де-ло, что при просмотре отснятого материала возникало неприятное ощуще-ние того, что работа выполнена не профессионально. Казалось бы, стара-лись, но по сути сенсации предъявить и нечего. Общая концепция, позволяющая передать суть событий, явно отсутствовала. Мельтешили в кадрах надрывно веселящиеся старички, носились туда-сюда неугомонные детишки. А в это время какими-то силами продумывались коварные ходы, но именно на них и намёка не просматривалось в отснятых кадрах.  И сколько раз Кукурузка ни пересматривала плёнку, ухватиться хотя бы за подобие сенсационного материала не удавалось. Можно, конечно, сколь угодно утешать себя тем, что никто и предположить не мог страшных событий, а съёмка велась исключительно ради нескольких кадров в светской хронике. Легче не становилось. Увидев себя, сидящей на коленях Виноградинки, имевшего нетипичное для нормального состояния выражение лица, Кукурузка с досады плюнула в пепельницу. Лёгкий пепел взметнулся облачком и осел ажурным покровом на стол. 
Кукурузка устала от напряжения, её глаза слезились, а в горле пер-шило. – Не хватало в такой момент заболеть ко всем прочим неприятно-стям, - подумала она. – Как же получилось, что в то время, когда произо-шёл взрыв, съёмки производились на террасе?  В кадрах мелькали то из-рядно подпившая Картошина, то перекрикивающие друг друга суматошные Тыквочки, то важно обсуждавшие новый законопроект Фасолинки. Попала в кадр и нервно жестикулирующая перед лицом Фасолинки детективщица Картошина на фоне обрамлённой цветами беседки. Но нет в сменяющихся кадрах самого важного – момента взрыва барончика Апельсинчика, не говоря уже о неких действиях, намекающих на подготовку к нему. Факт говорил сам за себя – отсутствие профессионального чутья. Вот что было обиднее всего. Непростительная профанация!
Кукурузка старательно перематывала плёнку, очень важно, где находилась она сама именно за минуту до взрыва. Разговор с Лимоном. Она всматривалась в лицо Лимона, милое добродушное лицо без каких-либо признаков интеллектуальной напряжённости или нервозности. Даёт остроумные корректные ответы на её даже провокационные вопросы. Общение закончилось за одну-две минуты до взрыва; может, за пять. Потом она пошла….  Куда она потом пошла?  Оказывается, разговаривала с Перчиком, если их краткое общение, состоящее из нескольких общих банальных фраз, можно назвать разговором.  Ещё в кадр назойливо влезала Клубничка и тоже пыталась выразить своё состояние словами, типа, кайф, отрыв, крутые посиделки. Потом в кадре оказались Чесночинки, вышедшие подышать свежим воздухом на террасу. Она, кажется, собиралась подойти к Чесночинкам, но не успела. В кадрах появилось изображение огромных цветов, растущих вокруг террасы.  Цветы, безусловно, красивые, огромные, роскошные, подсвеченные снизу яркими лампами. Несомненно, они были достойны внимания, но сняты в тот момент, когда раз-даётся грохот, потом шум, крики. Взрыв! Именно, в момент взрыва в кад-ре милые цветочки! Даже падение крыши не зафиксировано. Она упала с другой стороны дома. Отличная работа крутых профессионалов!
Кукурузка открыла окно и вдохнула несколько порций свежего воздуха. В голове слегка прояснилось. События прошедшего дня постепенно вы-страивались в определённую систему, которую предстояло проанализировать и упорядочить. Получалось, чтобы каким-то образом исправить ситуацию, предстояла значительная интеллектуальная работа с детективным уклоном. Да, конечно, важных моментов для подачи сенсационного матери-ала явно не хватает, значит, теперь нужно искать и опрашивать очевидцев, структурируя, таким образом, отснятый материал. Кукурузка прикинула, подойдёт ли ей амплуа детектива, и решила, что вполне подойдёт. Новое направление деятельности значительно расширит её кругозор и поспособствует возникновению новых идей. Начинать работу стоило незамедлительно.   
Поскольку в силу профессиональной деятельности Кукурузка привыкла принимать решения за доли секунды, то она мгновенно набросала план действий и уже схватила свою мохнатую курточку, чтобы бежать в предполагаемом направлении. Неожиданно её внимание привлекли не-обычные кадры на телеэкране. Сначала она подумала, что у неё от нервно-го напряжения начались банальные галлюцинации, и даже протёрла глаза. Но в следующий период времени сомнений в истинности происходящего не осталось. Поражённая неожиданным поворотом событий, Кукурузка застыла перед голубым экраном. 
— Вот это да, – прошептала она. Увиденное на экране заставило Кукурузку призадуматься и внести коррективы в план действий. 
                46
Чип с утра не мог оторваться от телевизора, хотя раньше он про-сматривал телепередачи крайне редко и выборочно, предварительно пометив интересующее его красной галочкой в программе телепередач.  Теперь же, как загипнотизированный, он пялился на экран, тщетно пытаясь уловить логику льющейся с экрана информации. Сначала он пытался вни-кать в то, что преподносили персоны, говорящие с важным видом, затем на десятом или двадцатом повторении на разные лады информации он по-терял всякие ориентиры и впал в некое подобие коматозного состояния. Восприятие окружающего мира стало расплывчатым и просто неинтересным.
Неожиданно в сознание Чипа стал поникать голос, удивительно похожий на его собственный. Новомодный пародист изображал никого ино-го, как Чипа. Можно даже сказать не бесталанно, но как отвратительно и едко выглядел так называемый Чип на экране. Какие непристойности в адрес своих друзей и гостей он говорил!
Чип вытер холодный пот со лба. Он понимал, что события идут не так, как должны идти по нормальной схеме. Но схема оказазалась изменённой до неправдоподобия. События кто-то сознательно деформировал и менял по ходу действия их окраску. Значит, за этим стоит кто-то, имею-щий весьма и весьма солидные возможности. Но кто именно? И чего ему или им нужно? Полная дискредитация Чипа? Почему такая необходимость возникла вдруг и сейчас? Чип размышлял с невероятной скоростью, но за нужную мысль никак не удавалось зацепиться. Зато очень мешали разного рода обиды и опасения.
– А, если эту гадость увидит Чипча?  Как ей бедняжке будет тяжело. А вдруг увидят дети и подумают, что там действительно я. Скажут, совсем старый отец из ума выжил. И как он может, вообще, нам в глаза смотреть? А внуки что могут подумать обо мне в их нежном возрасте? Нет, род-ственники, конечно, не поверят. А гости, гости... Показывать будут и сто, и двести раз. И ну них я начну ассоциироваться со всеми этими гадостями, как и с гибелью неугомонного барончика. Как я дальше смогу жить? – Чип просидел в оцепенении несколько минут. И где откопали этого пар-шивца?
Он встал, прошёлся по комнате, выключил телевизор. Состояние нервного возбуждения постепенно переходило в деловую активность. Чип восстановил способность логично мыслить: - Всё!  Хватит! Сначала Барончик исчезает, потом моё имя треплют по всем каналам. И ведь не вчера снимали. Значит, заготовили плёнку заранее. Я не смогу дальше жить, если не распутаю всю эту грязную историю, явно или неявно связанную с убийством барончика!   
Последнее решение Чипа стало поворотным в его настроении. Он перестал бояться, поскольку ничего страшнее того, что увидел и пережил, не мог даже придумать, а в груди зажёгся былой огонь борца за справедливость. И, когда он зажёгся, Чип почувствовал, что готов к сражению с самыми коварными врагами и сможет распутать самые запутанные интриги, стоит только поднапрячься.  Словом, Чип приготовился к решительным действиям. Он настолько воодушевился, что даже услышанная им позднее частушка: - Старый Чип с ума сошёл, про гостей вранья наплёл! -  опять-таки по телевизору, нисколько не поколебала его душевного настроя. Он даже придумал свою частушку: - Чип постарел, но совсем не старик и не боится коварных интриг! 
– Да и что такое интрига? – философствовал Чип. – Слово, конечно, страшное, на первый взгляд.  А, если разобраться, по сути, то выходит достаточно просто.  Чьи-то интересы сталкиваются с твоими интересами, следовательно, твои интересы мешают интересам других. Возникает неб-ходимость в устранении с поля деятельности нежелательного лица с его нежелательными интересами. Своего рода шахматная партия. Сделан ход. Сильный ход, я скажу! Для дураков, разумеется, но всё равно, сильный.  А, я, что, буду бездействовать? Вот вам! – потряс перед экраном Чип эф-фектной комбинацией из трёх костлявых суховатых пальцев.  - Нет уж, теперь мы выясним, какие именно мои интересы мешают, и кому. - С этого Чип и решил начать действовать. 
Чип привык любое дело выполнять основательно, не разделяя их на важные дела и не очень. Делопроизводство во время его руководства страной поднялось на невероятно высокий уровень. Каждой бумажке от-водилось строго определённое зафиксированное место, поэтому она могла быть найдена в считанные секунды. Схема организации документоведения вошла в учебники. Как ни пытались раскритиковать эту схему в Послелимонии, ничего принципиально нового и более эффективного не придумали. Даже ведущие учёные зарубежья часто использовали её в своих трудах. Именно разработанная в своё время схема легла в основу лучших компьютерных программ делового документооборота.
Так что Чип приступил к началу собственного расследования, вооружившись хорошо зарекомендовавшей себя методикой. Деятельность по расследованию Чип начал с того, что завёл для этих дел большую тет-радь, на обложке которой написал «Р», что могло расшифровываться и как «расследования», и как «раздумья» Компьютер Чип не любил по многим причинам: самой значимой из них была та, что Чип имел отдалённое представление о работе с ним; а, во-вторых, он не мог ему доверить важную информацию, будучи наслышан, как легко из компьютера можно эту информацию выкрасть.   Первую страницу тетради он разделил на две части:название одной графы было «Друзья», второй «Враги». Чип мыслил только ярко выраженными категориями.
В графе «Друзья» под номером первым он записал: «Земляничка». Слишком сильны были воспоминания о молодых годах, когда с непосредственностью и задором решали совсем не детские задачи. К тому же чувство вины за прекращение отношений не оставляло Чипа все последние годы.
Поставив номер два, он задумался. Кого можно поставить вторым по значимости? И почему не первым? Вопросы, который Чипу раньше никогда не приходили в голову, почему-то приобрели особое значение. Он всегда радовался, что друзей у него много, но кто из них более друг, чем остальные, вопроса не возникало.  Теперь же, поставив цифру два, он принялся чесать голову, с которой тотчас посыпалась шелуха. Мысленно Чип очертил круг самых близких друзей: Виноградинки, Тыквочки, Фа-солинки, конечно же, Редисочка, Чесночинки… Он подумал ещё и в голове возник образ Черёмухи. В тетради Черёмуха оказалась записанной под номером два. Именно она оказывала неоценимые дипломатические услуги в годы формирования и укрепления молодой республики.
Для записи остальных друзей Чип нашёл довольно простой способ: поставив определённый номер, он вытягивал из коробки бумажку с именем друга. Так что, номер, под которым был записан любой из друзей, дело случайного выбора. 
Не легче обстояло дело и с врагами. Недоброжелателей и завистников разного ранга набралось за годы его жизни больше, чем хотелось бы, но такова была его жизнь, на каждом этапе которой он сталкивался с очередной задачей, решать которую обязательно требовалось даже в ущерб интересам отдельных членов общества. Список недоброжелателей, следовательно, потенциальных вредителей занял достаточно много места на листе, едва ли не перекрыв число друзей, а ещё несколько персон Чип, поколебавшись, расположил в промежуточном пространстве.
Размышляя, куда поместить имя Чипона, он долго сидел, склонив-шись над листом. Чипон был братом, но был ли другом, особенно в по-следнее время…. Вопрос на засыпку, как говорили раньше. Сколько вме-сте пережили и плохого, и хорошего. Но простил ли Чипон те вынужденные кардинальные меры? Шестое чувство подсказывало Чипу, что не про-стил. Они почти не общались, ограничиваясь общими фразами при ред-ких встречах. Следовательно, он мог…. Нет, Чипон никогда не пошёл бы против семьи! 
Несколько минут Чип вздыхал над списком. У него даже голова за-кружилась оттого, сколько версий загадочного преступления необходимо было обдумать и просчитать. Просто невероятно, какими запутанными выглядели взаимосвязи между отдельными членами общества и их инте-ресами. Чип долго не мог определиться со статусом своих интересов. По-лучалось, что для себя ему ничего не нужно. От бурной общественной де-ятельности он тоже отошёл. Чип не мог вспомнить ни одного события по-следнего времени, вызвавшего столь сильное желание выставить его в негативном свете.
От напряжённой работы у Чипа разболелись голова, сердце, горло, ухо…. Точнее говоря, в организме не осталось ни одного органа, который не отзывался бы с болью на происходящие последнее время события.
Поэтому приход доктора Чеснока оказался как нельзя кстати. Доктор, внешне сохраняющий спокойствие, измерил ему давление, очередной раз послушал застарелые шумы в сердце, осмотрел состояние кожного покрова и заверил Чипа, что его состояние никаких опасений не вызывает, наоборот, можно только позавидовать выдержке, с которой Чип встречает коварные удары судьбы. Заодно был приведён в рабочее состояние аппарат для комплексного обследования организма, который тоже зафиксировал вполне удовлетворительное состояние здоровья Чипа.
Присутствующая при осмотре мужа Чипча всплакнула. Впрочем, как достойная закалённая соратница старого бойца, она тут же вытерла рукавом глаза и отправилась руководить приготовлением обеда. Сейчас как никогда требовались её умения для поддержания сил любимого семейства.