Подранки. Горечь желторотая ч. 5. гл. 2 18 плюс

Демонстрируются сцены жестокости и насилия. Ограничения 18 плюс

Часть 5 Мадина

Глава 2 День второй

Мадина очнулась от нестерпимой головной боли, жажды и ощущения горя. Её нещадно кто-то толкал. Еле разомкнула веки и вскрикнула, увидев перед собой страшные глаза тёмного человека с чёрной маской на лице.

- А, эта ещё жива. Оставь. Давай других посмотрим. Вон ту вытаскивай, - он показал на мёртвую учительницу позади неё.

Мадину отшвырнули ногой в грубом ботинке, словно котёнка, чтобы не мешала.

От боли она застонала, и сквозь ресницы увидела, как злые чёрные люди подошли к Тимуру, толкнули его, а тот повалился на пол, словно тряпичная кукла,- безвольный, недвижимый, мёртвый.

- Готов, забираем.

Немного приподняла голову, чтобы увидеть папу. Ведь где-то с другой стороны зала он крикнул ей, а она не увидела его. Только услышала, как кто-то стрелял.

Внимательно вглядываясь в лица огромного количества стоящих, лежащих вповалку и сидящих на полу людей, она всё-таки нашла папу.

«Вон мой папочка. Лежит, не двигается. А что это у него за красные пятна на рубашке, там, на груди, где находится его сердечко? Это кровь?»

Увидела, как злые люди подошли к нему, и, волоча по полу за ноги, утащили его тело, оставив длинный кровавый след на грязном полу. Как и мёртвую учительницу, и Тимура, и ещё много других умерших взрослых и детей черные люди вытащили прочь через зияющую чёрным провалом дверь, ведущую из спортивного зала наружу.

Мадина уткнулась личиком в пол и заплакала.

Никогда раньше она не плакала так беззвучно, словно маленькая мышка, которую обидел страшный огромный кот. Измученная горем, слезами, жаждой и голодом, ослабевшая от потери крови, она снова впала в забытье.

Ей снился папа.

Он улыбался, махал ей рукой, чтобы поторопилась. А она бежала за ним, бежала, но никак не могла успеть.

- Папочка, у тебя ножки длиннее и быстрее моих! Я не успеваю за тобой!

- А ты беги, быстрее беги. Видишь, как я быстро бегаю? Учись у меня. Ты обязательно должна быстро бегать, доченька. Это тебе обязательно пригодится, когда придёт время. Слышишь?

- Слышишь, доченька?

«Это не сон? Кто-то меня толкает? Не хочу просыпаться. Мне во сне хорошо. Там мой папа - живой, здоровый и не убитый».

С трудом все же открыла глазки.

Над ней склонился незнакомый пожилой мужчина. Ленточкой, так красиво ещё вчера украшавшей её хвостики, он перевязывал ей рану на голове, чтобы остановить кровь.

- Очнулась, доченька. Живая? Сейчас, я тебе помогу.

Он уложил ей под голову свой пиджак, свернув его в виде подушки.

- Лучше?

Она еле кивнула, не в силах говорить.

- Ну вот и хорошо. Полежи здесь, милая. А я сейчас.

Сквозь ресницы она увидела, как тот обратился к чёрному человеку.

Услышала грубый возглас:

- Иди отсюда, мы тебя отпускаем. Мы со стариками не воюем.

- Что же вы за шакалы такие! Вы не кавказцы, не мужчины, если ведёте войну с детьми!

- Достал.

Чёрный человек ударил старика по голове прикладом, а когда тот упал, стал жестоко пинать его. Избитый, раненый, тот скорчился в углу. Где-то рядом Мадина услышала осторожный шёпот и плач:

- Это наш уважаемый учитель физкультуры. Старенький совсем. Ему ведь уже за семьдесят. А они его прикладом, да сапогами! Сволочи!

Малышка почувствовала дурноту, потемнело в глазах. Снова наступило спасительное забытье.

Снилась мама. Она стояла на огромном альпийском лугу среди прекрасных ярких цветов - самых красивых на свете - примул, лютиков, незабудок, и махала ей рукой.

- Мадина, доченька. Догоняй меня! Тебе надо научиться быстро бегать. Догоняй, доченька!

Но девочка словно приросла к кочке, на которой стояла. Страшные лианы, словно жгуты, сковали её ноги, не позволяя двигаться дальше.

- Мама, где ты? Я не вижу тебя. Я не могу бежать. У меня нет сил выбраться!

Небо потемнело, яркими сполохами сверкнула молния, озарив все небо. В свете молнии у себя под ногами она увидела маму. Та будто спала с мертвенно бледным лицом, безжизненная и холодная, не отзываясь на крики дочери.

- Мама, мама! Вставай! Почему ты лежишь?

Её снова кто-то осторожно тормошил за плечо.

- Проснись, ты сильно кричишь. Они тебя услышат и убьют, - кто-то рядом шептал ей на ухо.

«Как темно. И как же хочется пить!»

- Пить, пить.

- Нету, малышка, они не дают воды. Один мальчик хотел попить из унитаза, а они его прикладом по голове. Господи, спаси нас, Господи! Ты лучше поспи. А если будешь кричать, я тебя снова тихонечко разбужу. Поспи, нас скоро должны спасти. Надо потерпеть. Скоро.

Она не знала, сколько лежала в забытьи, но очнулась от шума и крика. Послышались взрывы, автоматная очередь. Наконец, все стихло.

В зал вошёл чёрный человек и приказал:

- Женщины с грудными детьми на выход! Только с грудными, я сказал!

Послышался вой, плач, возня.

«Я уже не грудная, и мамы у меня нет. Я совсем одна. Как хочется пить. Скоро, ещё немного, и мне дадут попить. Скоро!»

Мадина открыла глаза, почувствовав влагу на губах. Это снова был пожилой мужчина, учитель физкультуры. Чёрные люди разрешили ему намочить детский подгузник, чтобы смачивать губы обессиленных жаждой детей. Дошла очередь и до девчушки.

- Ничего, маленькая, скоро нам помогут. Ещё немного надо потерпеть.

Живительная влага!

Вода!

Всего две, три капельки воды, выжатые из детского подгузника старым учителем физкультуры, попало ей в горлышко. Две, три... Но даже этому она была рада.

- Жарко, мама, жарко,- Мадина бредила.

- Девочки, снимите с неё платье. Все же будет прохладней.

Старый учитель уже знал, что, если их всех не спасут в ближайшие часы, то этот ад переживут не все.

***

Мадина смеялась, снова и снова подставляя ладошки под журчащую струю воды из родника. Она пила и пила, но никак не могла утолить жажду. Воды было много, и такая вкусная и прозрачная!

- Мама, папа, вода вкуснее пирожного!

Оба они стояли и смеялись, глядя на дочь.

- Смотри Мадина, сейчас выпьешь весь родник! Лопнешь!

- Не лопну, мамочка! Я так хочу пить!

- Пей, пей, доченька! Вода вкусная, сладкая, полезная. Пей.

***

- Пить, пить.

Губы не слушались, высохли и растрескались. Горлышко саднило, будто в нем поселились ёжики с острыми и очень колючими иголками. Ротик отказывался говорить и произносить звуки, - мешал распухший и неповоротливый язык. Тело уже не слушалось. Ручки и ножки не двигались. Жизнь вместе с вытекающей из раны кровью медленно уходила из неё.

Наступило утро третьего дня ада. Что принесёт новый день?

Мадина больше не надеялась. Она знала, что мамы и папы больше нет. Жизнь остановилась.

Продолжение следует