Нарцисс Араратской Долины. Глава 164

В первый день мая, 1999 года, ко мне в мастерскую зашёл продавец картин Юра. Он был сильно довольный тем, что у него, наконец-таки, появился  мобильный телефон, который Юра приобрёл за 140 долларов, что для тех времён была достаточно крупная сумма. Я же ни о каком мобильном телефоне тогда и не мечтал. Конечно же, это было прекрасным и полезным устройством! Особенно для продавца картин, которому всё время нужно было находиться на связи с богатыми клиентами. Всякий уважающий себя продавец картин должен иметь и мобильник, и пейджер, и дорогую блестящую обувь, и свежие импортные рубашки, и ослепительную белозубую улыбку, которой обладал продавец картин Юра. Улыбался же Юра часто, будучи большим оптимистом, веря в свою магию и в своего Кастанеду (который для него был Учителем). Может поэтому, я тогда с ним и сотрудничал, отдавая ему на реализацию свои акварели с котами, зайцами и другими композициями. Наверное, Юре я тоже нравился, и он любил тогда ко мне заходить, и в тот период мы с ним даже немного дружили. А не просто между нами были только коммерческие отношения: товар – деньги, деньги – товар. Юра был где-то на год меня старше, и по знаку Зодиака он был Тельцом. И родился он где-то в начале мая, - насколько я помню, это было шестое число. Он был настоящим Тельцом, любящим и вкусно покушать, и приобрести красивые заморские вещи. И сам он был крупного телосложения, на полголовы выше меня. А ходил продавец картин Юра медленно, с достоинством, без суеты…

                Мы с Юрой сходили в модное «Кафе-Бин», что на Покровке. А перед этим зашли в недавно открывшийся магазин  «Спорт-Мастер», где Юра неторопливо и долго разглядывал и щупал дорогие велосипеды. Я же стоял рядом, и немного суетливо озирался. Юра поговорил немного с обслугой, и мы, перейдя Покровку, зашли в кофейню.  Вскоре подошли какие-то юрины друзья, которых я назвал в своём дневнике «скинхеды». Их звали Владислав и Алексей. Где-то за соседним столиком в одиночестве сидел популярный актёр Маковецкий, скромно и задумчиво пивший свой кофе. Потом я с Юрой и с его весёлыми дружками прогулялся до Лубянской площади, где мы выпили по бутылочке пива, а далее зашли в клуб на Никольской, который назывался «Республика BEEFETER». Там хорошо посидели пару часов, а потом я пошёл к себе. В этот день наблюдалась прохладная дождливая погода. А вечером, ко мне зашла Марго, только что вернувшаяся из Стамбула. Она привезла мне оттуда большой набор турецкого чая, и осталась со мной на ночь… На другой день, опять с утра было дождливо, а потом распогодилось, но не потеплело. Марго уехала по своим делам. Я же сел рисовать рисунок, думая подарить его моему другу поэту Ване З., на его день рождения. Рисунок у меня как-то не заладился, и я его не закончил. Решил преподнести ему свою старую графику 1987 года. Те мои старые рисунки пером и тушью Ваня очень ценил, считая, что тогда я был настоящим художником… а потом растратил свой талант. Я на это немного обижался, но он был, по-своему, прав.

                В понедельник, 3 мая, я был в гостях у Вани З. К нему я раньше очень любил заезжать (особенно в 80-е), а потом стал это делать  крайне редко. Геодезист Ваня жил на «Речном вокзале», на северо-западном краю Москвы, прямо на берегу Химкинского водохранилища. Он в тот день отмечал свой день рождения и день рождения своего сына, Лёни, которому исполнилось 13 лет. Ване же исполнилось 43, и их с сыном разделяли мистические 30 лет. Больше у Вани детей не наблюдалось. Я подарил Лёне кассетный плейер, который мне до этого подарила Марго. К Ване пришёл также его ближайший друг Сева, про которого я много писал, и с кого я начал свои мемуары. Присутствовали также ванина мама, - тётя Шура, бывшая одноклассницей и близкой подругой моей мамы (они продолжали дружить и переписываться далее в зрелом возрасте). Были также его родная сестра, Маша, с мужем Игорем, когда-то вместе учившиеся в медицинском вузе, а потом решившие создать семью. С ними также были их дети, - мальчик и девочка. И, разумеется, была также жена Вани, - Ольга, бывшая родом из эстонского города Таллина. Застолье прошло, можно сказать, душевно, в старых советских традициях. Никто ни с кем не подрался и не поссорился. В конце вечера туда заехала Марго, где она познакомилась с моими друзьями. До этого они, насколько я помню, не пересекались. Помнится, я там ещё грубо пошутил, назвав Марго своей женой, на что она резко среагировала, толкнув меня, и я задел домофон, чуть его не сломав. Смеялись ли Сева и Ваня, - этого я не помню. Возможно, и весело посмеялись. Потом я заночевал у Марго, в съёмной квартире, прямо у метро «Речной Вокзал»…

                А на другой день, 4 мая, я гулял с карикатуристом Лёшей и, в процессе, немного похмелился, употребив две банки крепкого тёмного пива «Дизель». Сколько выпил Лёша, - этого я не записал, но выпивал он обычно больше меня в два-три раза. Мы с ним встретились в метро «Киевская», и тусили где-то в районе набережной Тараса Шевченко. Эстет и мыслитель Лёша любил гулять по Москве и показывать друзьям странные и загадочные места. Лёша был настоящий москвич, любящий свой огромный город, и находящий в нём уютные дворики, где можно употребить веселящие напитки. При этом Лёша, как я ранее писал, вёл себя крайне культурно, а не как какой-то там алкаш. С ним всегда было приятно выпивать или, как Лёша любил говорить – «происходить». Ну что будем сегодня происходить?.. Вернулся я в мастерскую сильно уставший. Все эти дни в Москве было холодно, и по ночам температура даже опускалась ниже нуля. В мастерской тоже было холодно, так как отопительный сезон уже закончился…

                6 мая, в четверг, я прогулялся к своей тётушке на «помывку» (по четвергам, под вечер, я ходил к ней мыться, так как в мастерской у меня был только умывальник с холодной водой). Потом мы с тётушкой  распили скромную бутылку водку «Посольская», и поговорили, как обычно, о том и о сём. В основном, говорила тётя Эля, а я, как правило, внимал. Туда позвонила Марго, и мы договорились с ней о встрече в мастерской, в девять вечера. Марго пришла, а спустя какое-то время постучался в окно один мой приятель, философ-хиппи Андрей Клязьминский. Он пребывал в сильно нетрезвом состоянии. Я его таким пьяным ещё не видел. Перед этим старый хиппи Андрей разругался со своей «герлой» Леной. В общем, он пошёл ко мне, а она куда-то в другую сторону. Обычно они ко мне заходили вместе, и они были всегда трезвые и мирные люди. Я хотел сперва Андрея не принимать, извинившись что, мол, не один; но потом зачем-то впустил, по причине своей мягкосердечности. Марго дала нам денег, и я сбегал, купил бутылку водки и какой-то закуски, в соседний магазин. Мы с Андреем немного выпили. Стук в окно, - это пришла его Лена, которая с самого порога начала на него кричать, нападать, и в чём-то обвинять. Мы её как-то успокоили и усадили. В полночь Марго поехала к себе. Мы остались втроём. Я купил ещё водки, что делать было категорически нельзя!.. В районе часа ночи в мастерской начался жуткий кошмар. Пьяная «герла» Лена запустила в голову пьяного философа Андрея стакан, который разбился на мелкие осколки. То ли стакан попал ему в лоб, то ли куда-то рядом. Я за этим не уследил. Мне надо было что-то срочно делать, и я решил, что надо выгонять именно Андрея, чтобы они у меня друг друга не поубивали (это была моя ошибка, и выгнать надо было обоих). В два часа ночи он, сильно расстроенный, ушёл. А вскоре вернулся совершенно не в себе. Он приревновал меня к своей женщине, и хотел меня даже бить, полностью утратив самоконтроль. Помню, мы с ним упали на пол, где я пытался его привести в чувства. Возможно, я даже его немного придушил, чтобы он отрубился, и перестал махать кулаками. Слава Богу, я его не задушил!.. Хиппи и философ Андрей вскоре уснул на полу крепким сном. Я пребывал в сильном шоке, так как я был крайне неагрессивным человеком и практически в своей жизни ни с кем не дрался. А тут бес меня  попутал!

                Во сне же Андрей дико кричал и ругался матом. Казалось, что он в этот момент был явно одержим злыми силами. Вполне возможно, что так оно и было. В трезвом состоянии Андрей совершенно был другим: тихим и очень культурным философом и художником. И я с ним познакомился весной 1989 года, и всегда мы с ним хорошо  и культурно общались. Видимо, у Андрея началась какая-то белая горячка. Мы с Леной даже хотели вызвать ментов, но потом передумали, - это было бы совсем нехорошо. Потом мы с Леной легли рядом и я, надеясь на лучшее, заснул. Ранним утром философ Андрей проснулся, сильно замёрзший, и начал ходить туда-сюда по мастерской, пытаясь согреться. Он сам с собой разговаривал и был крайне удручён. Он явно пришёл в себя и вскоре ушёл… и больше я с ним не виделся. Хотя, он один-два раза потом стучался, когда меня не было в мастерской, а был Серёжа Долганов. Может хиппи Андрей хотел извиниться и помириться. Увы, мы с ним так больше не общались и пути наши жизненные таким вот странным и драматичным образом разошлись…

                Его «герла» Лена пробыла у меня в мастерской где-то дня три. Она была не москвичка и приехала в Москву из Белгородской области. Она была ровесницей Марго, тоже родившись в год тигра, в 1974 году. Я это помню, так как тогда записывал дни рождения тех, с кем меня сталкивала судьба. И хиппи Андрей был её старше на 16 лет. Андрей родился 17 декабря, - и был таким вот Стрельцом. А она родилась 24 апреля, и была таким вот Тельцом. В общем, их гармоничный союз у меня в мастерской, скорей всего, распался. При этом, до того у них было идеальное согласие, и они этим даже гордились и мне про это рассказывали: как они взаимодействуют с разными энергиями и совместно переживают некие тантрические откровения. Надо сказать, Лена была довольно сексапильная барышня. Очень худая блондинка. Я её не домогался, хотя мы и спали вместе. Мне совсем не хотелось всего этого, хотя Андрей явно подумал, что я увёл у него его «герлу». Возможно, у меня и были нехорошие желания, но я их пересилил. Всё-таки, я был тогда розенкрейцером и не позволял себе быть распущенным и похотливым…

                И примерно в это же время НАТО разбомбило китайское посольство в Белграде (точнее ранним субботним утром, 8 мая), что лишний раз доказывает, что и в политической атмосфере чувствовался какой-то напряг. Китайцы не стали объявлять войну и довольствовались извинениями… В воскресенье, 9 мая, мы с Леной пошли к моей тётушке, чтобы Лена могла  позвонить в Клязьму, и поговорить с Андреем. Она хотела взять свои вещи и вернуться к себе домой, в город Старый Оскол. В общем, она позвонила, и убедилась, что Андрей продолжает выпивать, но зла не неё уже не держит. Хотя, она могла его убить этим стаканом!.. Лена с тётушкой выпили немного пива, а я же пить не стал, решив какое-то время пожить трезвым. Меня эта ситуация с Андреем сильно напугала. Потом мы с Леной прогулялись до Чистых прудов. Она уехала в Клязьму, разбираться со своими запутанными кармическими делами. Мне было её искренне жаль, но что я мог ей предложить?.. Оставаться со мной жить?.. Этого мне совсем не хотелось. К тому же, я уже был как-бы занят. Марго явно начала немного ревновать. Хотя, надо признать, девушка она была умная и не устраивала мне сцен. В этом смысле, мы друг другу хорошо подходили. Больше я с этой Леной не пересекался, и она так же исчезла из моей жизни, как и хиппи Андрей. Я не знаю, помирились ли они; или она собрала свои вещи, села в поезд и вернулась к себе домой. Странным образом, я запомнил, что город, откуда она приехала, назывался Старый Оскол, хотя в дневнике этого не записал. Видимо в памяти возникла некая ассоциативная связь между брошенным стаканом, разбившимся на мелки осколки и названием города.