Широкая молитва и узкие врата

                О важности молитвы написано и сказано много. Но нигде не встретишь ее внятного богословского толкования. Но, даже не это главное. Проблема в том, что мало кто представляет себе, для чего и как нужно молиться.  Пространные толкования отцов на тему молитвенного делания, в большинстве своем взяты из аскетической практики монашествующих, не предназначенной для мирян. Поэтому бездумное следование подобным поучениям приводит либо к глупости, либо к прелести. В любом случае оно делает христианскую жизнь бесплодной. Рассмотрим некоторые примеры. Святитель Димитрий Ростовский: «Мы, когда молимся, беседуем с Самим Богом!». Но для того, чтобы беседовать с Богом, Его нужно познавать в себе как реального собеседника, присутствующего рядом. В противном случае, беседа превращается в монолог, что имеет место в подавляющем большинстве случаев. А как почувствовать Бога в себе? Это путь величайшего аскетического подвига или особого Промысла Божьего, который далеко не каждому по силам. Преподобный Силуан Афонский говорил, что лишь с помощью молитвы можно достигнуть исполнения заповедей Божиих. Вместе с тем, Патерик знает немало случаев, когда всю жизнь подвизавшиеся в молитвенных подвигах монахи прямиком следовали в геенну. Чтобы исполнять заповеди, нужно их правильно понимать, а с этим большие проблемы не только у мирян, но и у духовенства. А молитва в богопознании сама по себе ничего дает. Преподобный Иоанн Дамаскин учит, что: «молитва есть восхождение ума к Богу или прошение у Бога того, в чем есть нужда». Само слово «восхождение» говорит о постепенном духовном становлении подвижника, которое уподобляется Лествице преподобного Иоанна. А для этого нужно время и непрестанное подвизание в аскетических подвигах, поскольку это путь к обожению. Преподобный Исаак Сирин глубокомысленно называет молитву: «свободой и упразднением ума от всего здешнего». Но эти слова относятся к сферам высочайшего богословия, и поэтому я их даже комментировать не возьмусь. Обладать такой свободой вряд ли кому по силам, особенно среди простых людей.
                Витиевато и мудрено говорит о молитве святитель Феофан Затворник, называя ее: «вместилищем и поприщем всей духовной жизни, или самой духовной жизнью в движении и действии». Что имел ввиду святитель, сказать трудно, но простой ум заходит в тупик, пытаясь совместить «вместилище» и «поприще».  Православная Энциклопедия нас убеждает, что: «Молитва – способ общения с Богом и духовными существами, который представлен в человеческой истории в большинстве религий». И опять тоже самое: чтобы общаться с Богом, Его нужно знать в себе, иначе душа будет общаться сама с собой или с лукавым. Эта явление в наши дни настолько редкое, что я не берусь назвать того, кто такого состояния сподобился. Верх словесной эквилибристики демонстрирует наш современник протоирей Павел Великанов: «Молитва — это то, что вызывает естественный бунт падшего человеческого естества, потому что нечто претендует на разрушение абсолютной диктатуры самодостаточности человека». Нужно обладать недюжинным умом, чтобы разобраться в этой абракадабре. Если молитва «вызывает естественный бунт падшего человеческого естества», то как она может одновременно быть: «вытягиванием  ума к Богу, а через это и вытягивание всего человека», – как он же далее вещает? Я уже не говорю про то, что бунт не может быть естественным, поскольку он противоестественен по своей природе. А как можно бунтом «вытянуть» ум к Богу, то только о. Павлу и ведомо. Я привел лишь краткий пример толкования отцов о молитве и ее значении. Но сказанное выше, наглядно демонстрирует не только разброс мнений, но и неспособность человеческого языка выразить то состояние или духовное делание, которое принято называть «молитвой».
                Не понимая сути и цели молитвы, невозможно даже «Отче наш» прочитать правильно. На сайте «Азбука веры» мы находим такое определение: «Молитва – обращение человека к Богу или к Его святым (Богородице, ангелам, душам праведников) как к нашим ходатаям перед Богом, с целью покаяния, хвалы, испрашивания милостей или благодарения». Там же дается понятие о трех ступнях молитвы: устная, умная и сердечная. Это определение достаточное полное по форме, но весьма туманное по содержанию. Любая деятельность, а тем более духовная, только тогда имеет смысл, когда приносит результат, и, побуждаемый полученным по молитве, верующий укрепляется в ее делании. Если труд результата не приносит, то он быстро оставляется и забывается как бесплодный. Поэтому важно знать, не только, почему молитва – это обращение к Богу и святым, но и что лежит в ее основе. Отвечая на этот вопрос, святитель Игнатий Брянчанинов пишет: «Вера – основание молитвы. Кто уверует в Бога, как должно веровать, тот непременно обратится к Богу молитвою и не отступит от молитвы, доколе не получит обетований Божиих, доколе не усвоится Богу, не соединится с Богом». В этом определении раскрывается и суть моления, и его цель. Условием правильной молитвы является вера, а ее целью – обожение или воссоединение со Христом. Соответственно, чтобы понимать природу молитвы, нужно иметь точное представление о вере и обожении. Оба эти вопроса – неисследованный пласт богословия. Поэтому определение сайта «Азбука веры» вряд ли может нас удовлетворить. Вкратце рассмотрим оба понятия. О вере я подробно рассказывал в беседе «О вере» и повторяться не буду. Ограничусь лишь ее итогом. Вера – частица образа Божия, божественное семя, заложенное в каждом человеке. Она же – есть Царство Божие, пребывающее в сердце, о чем учит Христос. Обожение – понятие не менее важное и сложное. Оно начинается на земле и заканчивается на Небе. Его суть – воссоединение души со Христом в вечном покое и блаженстве. Но начало этого пути полагается трудами человека на земле, его добродетелями, аскетическими подвигами и духовным преуспеянием. Хочу оговориться, что аскетические подвиги – это не исключительно монашеское делание, а соответствующий образ жизни любого верующего, суть которого в контроле ума над чувствами и страстями. Поэтому, прежде чем приступить к молитве, нужно понимать ее цель и иметь твердую веру. И то, и другое – дары Святого Духа. И если вера заложена в человеке изначально и раскрывается в душе по мере его покаяния и приближения к Богу, то обожение – результат волевых усилий, а не просто дар свыше. Даром Святого Духа обожение становится на его завершающем этапе, когда душа, покинувшая тело, соединяется со Христом.
                Отсюда ясно, что не имеющий правильного понятия о молитве не может достичь ни того, ни другого, то есть ни веры, ни обожения, а значит все его молитвы окажутся пустословием и мнением заблудшей души. Незнание природы молитвы, превращает ее в схоластику и православие протестантского образца, поскольку форма подменяет содержание. Следовательно, если кто-то молится ради обращения: «к Богу или к Его святым (Богородице, ангелам, душам праведников) как к нашим ходатаям перед Богом, с целью покаяния, хвалы, испрашивания милостей или благодарения», то он не достигнет главной цели – воссоединения со Христом, а значит его усилия – сотрясание воздуха и повод к самообольщению. Благодарение, хвала, испрашивание милости у Бога и заступничества святых – это не цель молитвы, а ее форма. Покаяние – глубоко духовный процесс, который предваряет обращение к Богу, и поэтому в строгом смысле, молитвой не является. Она лишь выражает свершившееся покаяние. В непонимании этих истин кроется  богословская ошибка толкования молитвы.
                Когда мы выяснили, что такое молитва, важно разобраться в ее формах. Всякая форма выражает содержание, и если суть молитвы богообщение, то ее форма – это конкретные молитвословия, с которыми человек обращается к Создателю. Бог, как существо простое и несложное, оставил нам единственную и простую по форме молитву «Отче наш». Не буде ошибкой признать, что молитва Господня является выражением Божественной природы или познание Бога в Его свойствах. Следовательно, чем короче и немногословнее молитва, тем более она соответствует заповеди Христовой, а значит – ближе к Богу как к «Простой ЕдИницы», о чем поется в каноне Андрея Критского. Молитва предназначена засвидетельствовать  стремление души к Творцу, то есть раскрыть намерение боголюбивого сердца, ибо Бог судит не по результату, а по намерению. Для этого вполне достаточно простой молитвы «Отче наш», которую заповедал Христос. Пространной молитвы Он не давал и от человека ее не требует. Более того, многословие в обращении к Богу прямо осуждаются Иисусом: «Не говорите лишнего, как язычники, ибо они думают, что в многословии своем будут услышаны» (Мф.6:7). Так велит Господь! А, что происходит на самом деле?
                Современные «язычники» – это не адепты бога Ваала, приносящие в жертву младенцев. Это – все те, кто усвоил и следует «православию протестантского образца» или «иудейскому служению», как его называет преподобный Максим Исповедник. Не имея веры и не зная, для чего  нужна молитва, подобные «воцерковленные» полагают, что вычитывание Молитвослова и акафистов, приближает к Богу и свидетельствует об их благочестии. На самом деле, все это – сотрясение воздуха, оскверняющего слух Божий.  Все то, о чем человек собирается сказать Богу, Он ведает еще до того, как возникла сама мысль о молитве. Поэтому Господу не нужно знать, о чем Его попросят, Ему важно, чтобы к Нему с верой обратились, то есть, чтобы душа засвидетельствовала свое отношение к Творцу, самим фактом обращения. Подавляющее большинство мирян и духовенства этого либо не знает, либо не понимает. Отсюда и всякие богопротивные епитимии грешникам в виде вычитывание Псалтири, акафистов, земных поклонов и тому подобного. Если человек перечитает всю Псалтирь за одну ночь или даже выучит ее наизусть, а лоб расшибет в кровь от земных поклонов, то он и к Богу ближе станет, и грех не исцелит, а вот тщеславием облачится «аки ризою». Епитимия должна врачевать грех, а не укоренять его. Этот протестантский подход к молитве прочно обосновался в нашей Церкви и искоренить его не представляется возможным. А ведь Игнатий Брянчанинов предупреждал: «Относительно правило молитвенного – знайте, что оно для вас, а вы не для него, но для Господа. Почему имейте свободу с рассуждением».
                Известный проповедник кандидат богословия о. Валерий Духанин в статье «Как научиться правильно молиться: советы святителя Игнатия (Брянчанинова)» пишет: «В молитве мы подчиняем себя воле Божией, испрашиваем волю Божию и для этого отвергаем в себе то, что противится Божией воле».  Не знаю, где он такое нашел у святителя Игнатия, но ничего общего с учением выдающегося отца Церкви это не имеет. Ошибка священника заключается в том, что он, во-первых, свое мнение выдает за мнение святителя, а во-вторых,  в том, что молитва и подчинение своей воли Божьей никак между собой не связаны. А требование  отвергать в молитве все что противится воле Божьей, мягко говоря, фантазия, о. Валерия и не более,  ибо святитель Игнатий говорит совершенно иное: «Истинной молитвы истинный Учитель – один Бог, святые учители – человеки – дают только начальные понятия о молитве, указывают то правильное настроение, при котором может быть сообщено благодатное учение о молитве доставлением вышеестественных, духовных помышлений и ощущений. Эти помышления и ощущения исходят из Святаго Духа, сообщаются Святым Духом». Как видно, ничего о подчинении своей воли или противлении Богу он не пишет. Более того, логика о. Валерия приводит к абсурду: если человек не отвергает в себе то, что противится воле Божьей, то и молиться ему бессмысленно. А отвергнуться себя – удел великих святых, а не мирян, ибо такое отвержение – есть «умерение» для мира, чего мы даже среди монашества уже давно не наблюдаем. Таким образом, бывший проректор Николо-Угрешской духовной семинарии  лишает молитвы всех православных, поскольку делает ее достоянием исключительно святых. Нельзя смешивать разные вещи: молитву, как проявление веры и путь к обожению, и отречение от  своей воли, как путь суровой аскезы, тем более, когда молитва бывает хвалебной или благодарственной.
                На эту тему можно долго разглагольствовать и погибнуть в пучине многословия. Замечу лишь, что отречение в себе всего, что противится воли Божьей – путь опытного в духовной брани подвижника. И того всего лишь путь, а не результат, ибо человеку это не под силу. Как гласит Писание: «Всяк человек ложь» (Пс.115:2). Это суровое монашеское делание, какового сейчас и не встретишь, а не путь домохозяйки, посещающей воскресные службы, а в перерывах между ними вычитывающей Псалтирь с Евангелием. Молитва – лишь одно из многочисленных средств для стяжания смирения и неотпадения от Бога. Непонимание смысла молитвы духовенством, а, тем более ученым богословом, не оставляет шансов его познания мирянами и будущими пастырями. Еще в первой половине  XIXв., применительно к монастырям своего времени, когда они еще оставались центрами духовного просвещения, святитель Игнатий писал: «Монастыри стали пристанищем неграмотной просвещенности». Эрудитов и философов среди научно-церковной братии у нас более, чем достаточно, а грамотных богословов не видно.
                Игнатий Брянчанинов, как никто другой, видел опасность протестантизма, набирающего силу в русском православии. Поэтому он предупреждал: «Святые Отцы повелевают, чтоб правило для христианина было как можно проще и малосложнее. Великий Варсонофий говорит, что врата в Царство Небесное узки, и не надо давать широкого правила для вшествия в них». О чем идет речь? Беда заключается в том, что из-за отсутствия грамотных священников, наша церковь, за редким исключением,  наводнена пастырями, знающими только «кадило и кропило», как метко заметил один архиерей, то есть исключительно обрядовую сторону богослужения. Поэтому, не имея должных знаний и дара учительства Святого Духа, священники часто дают пастве «широкие» молитвенные правила, то есть благословляют вычитывать Псалтирь, Акафисты, Евангелие, полагая, что это благое дело для спасения души. Нередко и сами верующие, одержимые «болезнью православием» и обольщенные диаволом, самовольно принимают на себя подобные труды, и все это, в конечном итоге, ведет к погибели или прелести. Печально, когда так заканчивается путь самочинного духовного образования,  но, воистину страшно, когда обременительные молитвы  благословляются недалеким духовенством «от ветра головы своея». О таких еще пророк Иеремия изрек: «Так говорит Господь Саваоф: не слушайте слов пророков, пророчествующих вам: они обманывают вас, рассказывают мечты сердца своего, [а] не от уст Господних.» (Иер.23:16).
                Искушенные духовной бранью  и многолетними аскетическими подвигами, святые отцы понимали всю опасность страстного подхода к молитве. Поэтому преподобный Варсонофий Великий и предупреждал устами святителя Игнатия о пагубности пространных молитвословий, обрекающих душу на широкий путь, которым невозможно пройти сквозь «узкие врата»  в Царствие Небесное. Святитель Игнатий, будучи современником преподобного Серафима Саровского, говорил: «Занятие подвигами не свойственными образу жизни, делает жизнь бесплодной», а такими подвигами «не свойственными образу жизни» как раз и являются душепагубные упражнения в многочисленных и бессмысленных молитвах.  Мирянин, вступивший на этот путь, пытается из квартиры сделать монастырь, а из себя – подвижника и подражателя подвигам святых отцов. Эту опасность видел еще преподобный Серафим, который, во избежание погибели, дал людям очень простое молитвенное правило. Оно так и называется: "Правило Серафима Саровского". Исполняющий его утром и вечером каждый день и Богу угодит, и духовную жизнь поддержит, и в прелесть не впадет, и самочиния не проявит. В свете сказанного необходимо коснуться еще одного учения о молитве. Речь идет о забывчивости текста, что случается часто и со всеми. Как я уже говорил, Богу важно само намерение человека, а не его форма.  Преподобный Антоний Оптинский учил, что, если молиться хорошо не получается, или ум забывает слова молитвы, то не стоит возвращаться и начинать все сначала, поскольку лучше от этого не будет, ибо: «Господь и святые Божии и так знают, что молитвенники из нас никакие». Поэтому, молиться можно всегда и везде, невзирая на забывчивость, рассеянность и помыслы о том, что молитва бесплодна. Молиться можно и в голос, и про себя. Форма не имеет значения. Бог, в любом случае, примет молитву, как состоявшуюся и достойную. Дьявол это знает, и поэтому всячески старается помешать человеку говорить с Богом, внушая мысли о том, что его молитва плоха и Бог ее не услышит, понуждая, тем самым,  ум бродить по городам и весям. Но первый шаг к истинной молитве начинается с веры, и об этом нужно помнить всегда. Причем, не с веры как утверждение бытия Бога, а как построения личных отношений с Богом. Это не значит, что молиться не нужно, если душа не ведает в себе Христа. На первом этапе богопознания сами священные тексты являются той водой, которая вымывает грязный кувшин души. Один молодой послушник жаловался старцу, что не понимает смысла Псалмов и не может их читать. На что старец ответил: «Зато бесы понимают и трепещут».
                К богопознанию ведет тяжкий труд воцерковления, который начинается с простого молитвенного делания, а заканчивается познанием Истины. И минуя этот труд, научиться богообщению невозможно. Но молитвой нельзя наказывать, налагая соответствующие епитимии. Молитва – это путь ко Христу, а не бич непокорных. Тот, кто хочет научиться обращаться к Богу правильно, должен начинать с малого: молиться простыми словами, но ежедневно, взращивая в себе благодатный плод духовного преуспеяния, и тогда со временем, видя труды, понесенные ради Христа, Господь даст молитву умную, светлую, озаряющую Фаворским светом и душу, и разум, и сердце.