До гроба

               

    Охранник посмотрел на Настю с интересом, но промолчал. Хотя, сказать хотел многое. Что-нибудь жизнерадостное и воодушевляющее. Но вовремя вспомнил что язык охранников слишком тревожен для простых людей. Они не понимают его строгих метафор и порой травматических острот. Даже сравнивают их богатые обороты речи с сухой инструкцией высоковольтного столба – «не влезай, убьет!».
    А вот работница банка говорить ничего не хотела. Только вчера, на курсах языкового контроля она дважды провалила тест. В наказание ей пришлось носить майку с надписью «храню секреты в решете» и приклеивать язык на два часа к доске болтливого позора.  Но она все-таки сказала:
    - Кредит или ограбление?
    - Хранение, - ответила Настя с волнением в голосе.
    - Срок?
    - До гроба, - волнения в Настином голосе прибавилось.
    - Это можно, - работница банка равнодушно кивнула головой и предложила проследовать за ней.

    В хранилище было сухо и светло. Но не уютно.
    Настя разволновалась еще сильнее. Она ожидала что в хранилище будет влажно и темно, но более комфортно.  Следуя за равнодушной работницей банка, Настя с беспокойством осматривалась. Ее удивляли ряда бесконечных ячеек, мертвые до черноты зрачки камер под потолком и указатели дороги к сытой жизни. К изумлению Насти, на указателях были изображены ножи и вилки. А еще сейфы в виде тортов и пачки денег похожие на аппетитные пирожные. Вся эта финансовая кулинария с приторным вкусом навязчивой рекламы вызвала у Насти приступ тошноты и уверенность, что деньгами скорее подавишься, чем наешься.

    - До гроба тут, - работница, наконец, остановилась у стены с пыльными ячейками – многими давно не пользовались. Она отворила одну из них банковским ключом и вытащила бронированную шкатулку с двумя кодовыми замками.
    - Три тысячи восемьсот двадцать и три тысячи восемьсот двадцать один, - сказала работница все так же равнодушно.
    Настя набрала цифры на замках. Шкатулка открылась. Внутри оказался канцелярский нож с клеймом банка на рукояти. 
    - Это надежно? – Настя осторожно проверила лезвие на остроту.
    - У нас фирменная заточка. Еще никто не жаловался.
    Вернув нож в шкатулку Настя сдавила бронированные борта пальцами, будто проверяя на прочность
    - А это надежно? – повторила она вопрос.
    - Надежней не бывает! За всю историю нашего банка было всего несколько успешных взломов. И на этот случай, мы можем предоставить вам страховку.
    - Любовь со страховкой уже не любовь, - сказала решительно Настя, - а партнерские сношения перед банкротством.
    - Так берете? – зевнула работница.
    - Беру. До гроба.

    Рассвет, как утренний упырь высасывал остатки ночи. Солнце уже постучалось в окно, но ему еще никто не открыл. Настя была занята. Она склонилась над телом спящего мужа и аккуратно зашивала рану на животе. Можно сказать, первый шрам семейной жизни. Ее окровавленные пальцы работали ловко и с уверенностью – курсы кройки и шитья по живому прошли не зря. Тут же, на пустой подушке, лежала бронированная шкатулка. На ее кодовых замках тоже виднелись следы крови. Рядом, из вспоротого матраса торчал канцелярский нож. Перед тем как резать по живому Настя немного потренировалась.

    Закончив шить, Настя с облегчение выдохнула и прикоснулась, уже не так бережно, к собственному животу. Там обвился вокруг пупка похожий порез. Затем она подошла к окну и отдернула штору. Первая брачная ночь подошла к концу. На Настю посмотрел день, пока еще не слишком ярко и глухая кирпичная стена. 
«Кирпичи будней нам нет страшны», - подумала Настя с улыбкой и вернулась к шкатулке. Уложила ее бережно в сумку и стала собираться в банк. Ей хотелось положить шкатулку в ячейку до завтрака. Настя верила, что там их любви с кодовыми замками не будет ничего угрожать. До самого гроба.