Будни молдавского стройотряда -6

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Филимон отличался характером, сочетавшим в себе скупость и тягу к
предпринимательству. Он помнил наизусть цены в Казани и моментально
высчитывал, что и насколько дешевле можно купить здесь.

- Тебе бы бухгалтером стать - заметил как-то Женя.

- Да, я в цифрах разбираюсь - погордился собой Филимон.

Зная привязанность Жени к спорту, он за рубль купил футбольный
справочник и пытался загнать ему за два. Но, когда этого
предпринимателя не было в палате, Женя списал все необходимые данные
из справочника, засунул их вместе с письмом в конверт и отправил в
Казань. А потом предложил дельцу выкупить его справочник, просто так,
из жалости. Филимон перерыл все его вещи, надеясь найти листок с
информацией и только узнав, что он уже в столице Татарстана - сдался.

Женя и Искандер проиграли в карты по пять коробков спичек. Спичек не
было в продаже и пришлось идти на поклон к Филимону.

- Продай.   
- Нет.   
- 25 копеек.   
- М-м...   
- 50.

- Нет. Рубль. 
- Семикопеечный коробок за рубль?!

Филимон был неприступен, как инвалютная проститутка перед нашим
ханыгой. Женя ощущал, как он гордится собой, представляя эту сцену со
стороны. Первый раунд остался за ним.

... Настало время ужина. Женя знал, что надо вмешаться, но кушать
нельзя ни в коем случае. Голодный и злой он еще может поспорить с
Севой.

- Что не ешь, Женя?   
- Аппетит ты у нас отбил.

- Я думал только вас накормить. 
- Мы не блокадные дети.

- Да ты и молоток в руках держать не умеешь - сделал выпад Сева.

- А эти три комнаты ты один отделал? - отбился Женя.

- У нас и денег-то нет - надавил на жалость хозяин.

- Из-за этого у вас и дом стоит всего шесть тысяч рублей, что такие
дураки, как мы, вкалывают - не поддался истец.

В разговор пытался влезть Искандер, но ему заткнули рот. Женя шел к
цели, как бультерьер, не допуская ошибок.

Ринат хотел прекратить торги - Я отказываюсь от своих денег.

- Хорошо - согласился Женя - мы поделим их между собой.

- Да ты ныл постоянно. То болит, это - выбросил последний козырь Сева.

- Если бы у меня так болело на поле, я бы плюнул на все и пошел домой.

- Вы же все равно пропьете их.

- Ага, мы устроим поминки этому воскресению, которое испортили сами
себе.

Сева, сдавшись, отсчитал деньги и сунул их Жене.

- На, иди, и чтобы я вас больше не видел.

Вид у него был грозен.

- И не увидишь. Мы твой дом за три километра будем обходить. И
остальные тоже, когда мы им расскажем, как ты нас эксплуатировал.

Тут уже Сева струхнул.

- Слушай, ладно, чего не бывает. Я не в обиде. Не рассказывайте
только.

- Хорошо. Если я расскажу, что за червонец в день батрачил, как негр,
то мне никто не посочувствует. Только посмеются.

По дороге обсудили сложившееся положение: Говорим, что дали каждому по
тридцатнику. Накормили солидно, и работы почти не было. Так, лясы с
хозяином точили. На том и сошлись.

... Бокс интересен тем, что победителя в нем определяют по трем
раундам. Как только Филимон покинул палату, Искандер залез в его сумку
и вытащил все 25 коробков. Они с Женей отдали долги, что-то он оставил
себе, а остальное раскидали по знакомым.

- Куда шароебился - спросил Женя у вернувшегося Филимона. (шароебиться
- значит ходить, шляться. Слово из лексикона Филимона).

- Да так, надо было - ответил тот, напустив на физиономию выражение
жуткой озабоченности. Но уже через минуту он стоял в центре палаты и
грозно требовал - Деньги на стол!

- Поезд ушел - срифмовал Женя. - Мы же тебе предлагали.

- Деньги на стол, суки. 
- Пусть тебе суки и отдают.

- Деньги на стол! 
- Да где ты видишь стол?

Стола в палате не было, и Филимон смирился. "Один - один".

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
- Я тебе еще отомщу - прошептал неудачливый бизнесмен.

- Ты уже обещал всю палату отравить - нарочито громко ответил Женя.

- Что? - заинтересовался Гоша.  - Врешь - испугался Филимон.

- Клянусь. А теперь ты поклянись, что я вру.  - Врешь.

Наконец Женя в очередной раз решил доказать ему, кто в доме хозяин,
он, Женя, или клопы, Филимон? Когда тот пошел на "вечерний отвал",
Женя и Искандер закрыли палату и уселись на скамейку.

- Ключ на место - потребовал Филимон, привыкший выражаться туманно,
когда не смог попасть в палату.

- Интересно, будет завтра дождь? А, Искандер?

Тот посмотрел на небо и ухмыльнулся. - Будет.

- Ключ - протянул руку Филимон.

- Ищи - как собаке приказал Женя и бросил ключ в траву. Было 10 часов
вечера и очень темно.

В палату пришлось лезть через открытую форточку. Женя, Искандер и Гоша
сделали это легко. Ринат, Санек и Серый решили погостить у приятелей и
приятельниц. Ни разу в жизни Женя не хохотал веселее, чем в тот
момент, когда Филимон полез в форточку. Он застрял на середине пути,
снизу ему мешал Искандер. Треснуло стекло. Но марийский бог сжалился
над своим подопечным и тот все-таки влез.

Утром Жене очень хотелось в туалет, но Филимону хотелось еще больше, и
он кряхтя и сопя полез в форточку. "Сегодня на работу не пойдем" - как
ребенок радовался Гоша. "Даже если мы вылезем, то ведра в форточку не
пройдут. А без ведер на поле нам делать нечего". Мочевой пузырь Жени
просил о пощаде и он тоже решился на вылазку. И когда уже влез на
подоконник, то услышал лязг ключа в замке. "2-1 в мою пользу" -
улыбнулся Женя, впервые искренне обрадовавшийся появлению Филимона.

... Вернувшись в лагерь, он встретил грустную Римму. Ей не повезло,
воздыхатель через два дня после бурной и великой любви, отправился в
армию. Никто уже не мог утешить девушку, и она пожаловалась Жене. -
Скучно здесь, плохо". Он с сочувствием кивал, думая "Надо теперь
другого молдаванина искать, а то девственницей в Казань приедешь".

В палате он отцепил от рубашки большой круглый значок с изображением
Полы Абдул, посмотрел в ее невероятно красивое лицо, и положив значок
на пол, раздавил его. Вспомнились слова Артура Бертона - Овода: "Бог -
это глиняный идол, которого можно разбить молотком". Женя вышел на
улицу. Солнце садилось. Губы сами собой разошлись в кривой улыбке.
Детская болезнь идолопоклонничества прошла.

Когда легли спать, Искандер открыл свой "гудок", и завонял, пуская
ветры.

- Искандер, прекрати - не выдержал Женя газовой атаки.

- Я Филимона отравляю. На, юрист, лови шептуна.

В палате без противогаза было очень неприятно. Женя кинул в сторону
отравителя кроссовку - "Кровь пьешь, Искандер" - отреагировал и Санек.
В ответ раздался звук, напоминающий взлет истребителя.

- Искандер, б... - рассердился Женя и запустил вторую кроссовку.

- Пошел в ж... - спокойно ответил зарвавшийся ребенок.

На днях Женя нечаянно прочитал его блокнот, где записывались песни,
названия вин, выпитых им здесь, и дневник жизни в лагере. "В нашей
палате есть два студента-чудика Филимон и Женек". Эти слова и всплыли
сейчас в сознании Жени. Он встал, подошел к кровати пацана и прыгнул
на не успевшего повернуться спиной ее хозяина. Серия ударов в голову,
пока он не устал, да еще Санек с Ринатом не похадатайствовали.
"Кончай, убьешь". Искандер лежал, не двигаясь. Он потерял сознание.
Наконец, очнувшись, он стал материться сквозь слезы: "У меня на голове
пластилиновая вставка. Ты меня убить мог, козел. У меня же "копилка"
на голове" - повторял он, никак не успокаиваясь.

... Лето катилось к закату. По утрам было уже холодно, и только к
полудню солнце раскочегаривалось и заставляло работающих на поле
раздеваться. Жене нравился местный сухой климат, даже в 35-градусную
жару никто не потел. С каждым днем росли цифры с набранными ведрами.
Убранные догола кусты, через два-три дня снова склонялись под тяжестью
помидоров. Домой хотелось нестерпимо, но не всем. Человек 30 решили
остаться на сбор винограда в соседних Баурчах, клюнув на щедрые
посулы. Женя помнил, какую жизнь богатого лентяя обещали ему перед
поездкой в Молдавию и вновь обмануть себя не дал. Распадались
недолговечные связи - Люда и Гоша, Катрин и Искандер, усиленно делали
вид почти незнакомых людей, как будто всего неделю назад они не ходили
обнявшись и не скрывались в самых укромных уголках лагеря. Ничто не
вечно под луной. И даже за полтора месяца человек меняется, если не
кардинально, то визуально. Женя, например, чувствовал, что солнце,
работа и не очень сытное существование выжали из него килограмм 10
жира, поэтому щеки очень уж явственно подобрались одна к другой. Из-за
того, что он работал всегда в штанах, закатанных по колено, его тело
напоминало черно-белый столб. До пояса он был черен, от пояса до колен
сохранял первозданную белизну, дальше загорелые голень и лодыжка,
потом снова белые ступни, защищавшиеся от солнца в носках и
кроссовках. Темные волосы выгорели, и напоминали очень модную окраску
под "купорос" (это все можно было рассмотреть, если бы кто-нибудь
попытался отмыть экспонат). Женя жалел, что все полтора месяца он
искал нечто для мятущейся души, а не трахнул кого-нибудь из
легкодоступных девочек, чтобы удовлетворить похоть. А ведь барак, где
жили нижнекамские и челнинские "гопотушки", превращался в бардак,
из-за роя слетавшихся туда самцов, в основном, местных. Женя их всех
называл молдаванами, но это не так - здесь было много цыган,
украинцев, румын, попадались отпрыски немцев, русских и даже татар.
Да-да, не удивляйтесь, ведь стройотрядовцы из Татарии приезжали сюда
около четверти века, а чего не бывает на грешной земле средь
грешных-же ее обитателей. Иногда не только трахаются, но и женятся. И
его шутка: Нет такого уголка земли, где не пахло бы татарином -
оправдывалась.
(Продолжение следует)