Миролюба

Бел жил в крохотной землянке, где едва помещается один, не то, что три человека, а где переночуем мы, я не знал. Миролюба валилась с ног, так спать хотелось.
- Навряд ли вы будете спать, приснятся кошмары, да такие, что месяц спать не захочется, - предупредил Бел, заходя в свою землянку.
- А как же спишь ты? – поинтересовался я.
- Ты забываешь, кто я такой, стихийник, - ответил он с явной иронией, и закрыл скрипящую дверь прямо перед носом.
- Эй, Бел, а где же ночевать нам? – запоздало крикнул я.
Немного подождав, из-за двери Бел ответил:
- Девка может спать со мной, если не боится! – усмехнулся он и добавил, - а ты постучись в какую-нибудь избу, хотя вряд ли тебе откроют.
Миролюба отказалась от столь грубого приглашения, и мы пошли искать себе ночлег.
Какая разительная перемена…  Когда-то это была красивая деревня, избы с резными наличниками и яркими гостеприимными крыльцами… А теперь все обветшало, сгнило, развалилось…
Ни в одной избе нам не открыли, а ночь не ждала ни кого, тем более нас. Полил дождь. Сколько не пытался я его остановить или хотя бы отвести подальше – не получалось, это спор между богами, с ними я тягаться не могу. Похоже, Овчия гневается снова, что ее возлюбленный Солнце опять молча пролетел мимо нее и скрылся за горизонтом, и что Луна вышла ему на смену, и насмехается над ней. А Унарь все охраняет свою любовь, но не смеет приблизиться. Отсюда и дождь…
Тогда мы решили приютиться  в разрушенной церкви. Своды обвалились не до конца, и мы смогли укрыться от дождя. Со стороны погоста доносились крики мертвых, их боль проникала повсюду, но иного места для ночлега я найти не смог. Мы прижались друг к другу, чтобы согреться, наверно в землянке у Белла не лучше сейчас, я не держал на него зла, ведь он столько испытал, столько пережил горестей, любой другой на его месте не стал бы добрее, даже я…
- Расскажи что-нибудь про себя, Миролюба, - попросил я, а то от этих криков можно и с ума сойти.
Она помедлила, а потом начала рассказ:
- В нашем мире во время дождя бог Перун едет по небосводу на своей колеснице… - она запиналась, часто останавливалась,  невольно прислушиваясь к крикам с погоста, - которая запряжена белыми жеребцами, он едет по небу, громыхая колесами, и кони его скачут, да так, что выходит гром. Он разит злого Змея Волоса, и выходят вспышки яркого света от отблесков его злотого топора…
Мои брови поползли вверх, как же все это знакомо, я знаю эти поверья… Я знаю про Перуна, Волоса, Морану, Дажьбога… Я хочу вернуться…
- Ты, волхв, ведь тоже не из этого мира, да? Я сразу поняла это, - я подскочил от этих слов Миролюбы, - мы похожи с тобой, Ветроног, и… ты мне люб, - она ничуть не смущалась, глядела мне прямо в глаза.
Дождь кончился, и даже с погоста не слышались больше страшные звуки. Я обнял Миролюбу, поцеловал… Я хотел тоже сказать что-то, но позабыл уже что. Да и слов не нужно было боле, ясно все и так. Рука девки скользнула по плащу, в миг расстегивая пуговицы.
Какая же прекрасная ночь… Светила луна, светила, впрочем, зазря, мы видели друг друга более, чем отчетливо. Бездонные глаза Миролюбы… я тонул в их страсти…
Потом мы уснули, обнявшись. Теперь нас скрепляла любовь.

Я проснулся от страха, он скопился во мне и вот-вот должен вырваться наружу. Бел был прав, зря я спал, теперь сна ни в одном глазу.
Луна еще дошла лишь до половины неба и сейчас наверно ее бранит Овчия из своей обители…
Я встал и вышел из церкви поглядеть на здешние ночные виды. На погосте все улеглось, мертвые вновь залезли в землю, а вдалеке возвышалась Овчиева обитель – высокая гора, на вершине которой и хоронился храм богини. И в мозгу сыграла мысль, а что если пойти к Овчии и просить снять проклятие? Хотя нет, вряд ли она захочет с нами разговаривать, но все  ведь возможно.

Я обернулся к церкви и побежал. Кричала Миролюба.
- Ветроног, я их видела! – она прижалась ко мне.
- Кого? Кого видела?
- Охотников за иномирцами! Они пришли сюда!
Да нет, не может быть. Вряд ли они пришли бы сюда, в проклятую деревню, вряд ли нарушили бы правило того камня на границе.
- Успокойся, тебе приснилось, Бел предупреждал…
Она посмотрела на меня таким взглядом, что я ей сразу поверил. Я закрыл глаза, и действительно почувствовал чужую силу. Они здесь.
- Бежим! – сказал я Миролюбе и повел ее под руку по направлению к землянке смертника. Я подумал, что он поможет, а он просто крикнул из-за двери:
- Справитесь сами, не мое это дело!
Эх, а я еще другом его назвал. Я не мог ничего сделать, здешний ветер мне не повиновался. Их маг меня чувствовал и вел ко мне.

Они пришли со стороны погоста, двое лучников, один мечник и маг-энергетик. Я решил дать им бой прямо возле землянки, хотя какой это бой, просто беспомощное сопротивление.
- Куда путь держишь стихийник? – крикнул мне издалека энергетик.
Я промолчал, только сжал кулаки, готовясь к боли, а быть может и к смерти. Я надеюсь Унарь, получив мою душу, передаст ее Моране в мой мир.
- Иди к нам, девка, ты сделала… - мечник осекся, энергетик кинул ему незримый, но чувствительный энергетический импульс, чтоб замолчал.
Миролюба прижалась ко мне еще сильнее.
А потом что-то заслонило луну. Черная тень нависла над охотниками. Мечник и лучники перепугались, решив, что сама Овчия направила на них свой гнев, но маг то сразу понял, в миг раскусил.
- А-а, смертник решил поиграть! – он усмехнулся, - но сам он не показывается, прячется в своей норе, сидит и дрожит в углу, решив, что с нами справится одна его тень!
Войны захохотали.
Дверь позади меня раскрылась, и из землянки вышел Бел, светясь каким-то алым светом. Улыбка сползла с лица энергетика, и он рявкнул:
- Схватить стихийника! А им я займусь сам, - кивнул он на Бела.
Я понял, что не продержусь против них без своей Силы.
- Бел, можешь изгнать смерть из ветра, хотя бы на некоторое время? – сказал я, а в ответ получил еле заметный кивок. Все, теперь я снова с Силой. Магия потекла по жилам, смешиваясь с кровью, опьяняя разум.
Одновременно в меня полетели две стрелы, и попали бы в цель, если бы не молниеносный порыв ветра, поменявший их траекторию. Одна стрела воткнулась в плечо хозяину, выпустившего ее, а вторая плетела в энергетика, но… нет, не попала. Вокруг того образовалась какая-то оболочка, и стрела сгорела, так и не достигнув цели. Разодранное в клочья древко пало в трех метрах от поля брани. Мечник с криком кинулся ко мне, замахиваясь мечем, и тот бы рассек бы мне голову, если бы не еще один порыв, вырвавший оружие из руки его, и опрокинув самого наземь.
Бел тем временем наслал на энергетика черную тучу, но та вдруг стала блестеть и искрится и вскоре исчезла совсем. Энергетик блестяще парировал все удары Бела. Наверно в Школе на итоговом занятии получил высший бал…
- Это все, что ты можешь? – смеялся маг, и в глазах вспыхивала молния.
Я засмотрелся и пропустил следующую стрелу, она воткнулась в ногу, но боли я не почувствовал, лишь вскипела ярость. Тот кто пустил эту стрелу подлетел в воздух и с хрустом упал на землю, кажется, упал уж мертвым. Но тут призошло нечто страшное, только-только умерщвленный лучник встал, голова его болталась на сломанных шейных позвонках, луна осветила его мертвые глаза, кровь, текущую изо рта. Он шаркающей походкой побрел к энергетику страшно вытянув вперед руки. Я понял, он под властью Бела. Бел подарил тому жалкое подобие жизни, обрекая его на еще большие муки.
Энергетик вначале удивился, а потом лишь рассмеялся. С рук его сорвались ослепляющие молнии и вонзились в тело восставшего, сдирая с него плоть. На землю  посыпался лишь прах… Бел же упал без сил. Отдал все без остатка в пустую.
И еще одна стрела. В этот раз я не успел ничего сделать, я просто закрыл глаза. Смерть? Не может быть, а как же Дальний Край? Наверно зря я подвергнул опасности Миролюбу, Топора, Бела, погнался за глупой мечтой и проиграл не дошедши…
А потом я услышал крик, но не свой. Миролюба! Она загородила меня собой!
- Дурень, ты ранил девку! – крикнул на лучника энергетик, - уходим!
И они ушли, а я не погнался следом. Я держал на руках Миролюбу, а подле лежал мертвенно-бледный Бел. Это, кажется, конец…

Смертник Бел пришел в себя, когда Миролюба уже почти отправилась к пращурам.
- Она умирает, Бел! – сказал я каким-то странным, совсем не свойственным мне голосом.
Бел с трудом поднялся, Сила снова вернулась к нему, но если бы здешняя земля не была проклята, то она вернулась бы в разы быстрей. Силу нам дарит земля, только она и может отнять ее обратно.
- Я умею только отбирать жизни, исцелять я не когда не пробовал… - рассеяно произнес он, склоняясь над не дышавшей уже Миролюбой.
- Ты сможешь…
- Я же маг-самоучка, если я ее случайно убью? – взвизгнул он мне в ухо. Теперь Бел совсем не похож на сурового смертника, теперь он настоящий человек без капли злости и зла.
Я посмотрел ему в глаза и увидел в них страх. А что если не получится и он убьет случайно ее? Но выбора нет…
Бел закрыл глаза, положил дрожащие руки Миролюбе на рану и тут же измазался девственной кровью, которая пролилась наверно в первый раз. Я потрудился осторожно достать стрелу, слава богам, она не задела жизненно важные внутренности.
Лицо Бела исказила гримаса боли, с рук сорвалось черное свечение, я уж было подумал, что не удалось, но черный вдруг стал белым. Меня ослепило, а потом, через несколько мгновений я услышал глубокий выдох, каким человек начинает свою жизнь. Миролюба была спасена.
Но почему охотники за иномирцами ушли, не добив нас? И почему их маг приказал схватить только меня, или он решил, что Миролюба и сопротивляться не сможет? И почему ушли, когда ранили ее? Слишком много вопросов, а ответы, я знал, появятся потом. 
Бел даже не спрашивал кем были эти преследователи, но знал – они вернутся. Я тоже это знал, и по этому нужно было как-то выбираться  из этой проклятой деревни. Смертник, не долго думая, решил присоединиться к нам, и у меня появился еще один союзник в моем не легком деле. Потом я рассказал ему про мою безумную мысль – просить Овчию выпустить нас с ее твердыни.
- Глупо, - ответил мне смертник, - но другого мы не имеем.
Задерживаться на одном месте было нельзя – охотники могли вернуться в любой момент и докончить начатое. Они проиграли тот бой лишь потому, что Бел захотел нам помочь, не сделай он этого - мы с Миролюбой уже отправились бы к пращурам. 
На следующий день Бел повел нас к Овчиевой обители, он сказывал, что не раз пытался взобраться на вершину, войти в храм, но он защищен очень крутыми склонами, вскарабкаться по которым не возможно. Я же придумал план покорения горы.
Мы шли вперед, а Овчиева обитель приближалась, как будто сама желала встретиться с нами. И храм из точки медленно превращался в красивый деревянный терем.
- Ну и как же мы попадем на вершину? – спросил меня смертник, когда мы подошли к горе.
Миролюба же уже догадалась и спрашивать не стала. Она поняла – мы полетим.
- Мне нужен свободный ветер, свободный от смерти, - лишь выговорил я. Вскоре, Бел сделал, что я просил и я приступил к работе.
Я смешался с ветром, обрел новую незримую плоть, и заставил его одним резким порывом поднять три тяжелых тела. Он молча повиновался. Бел лишь тихо охнул и взмыл в воздух первым, Миролюба закрыла глаза и завизжала, ее нести было легче всего. Свое тело я поднял самым последним. Ветер свистел в ушах, но я не чувствовал. Силы иссякли как раз к тому моменту, когда мы достигли вершины. Миролюба плавно опустилась, а мы со смертником рухнули на холодные уж заснеженные камни. Странно, здесь земля не была проклята, Сила текла ко мне из недр, из центра мира, и вот уже спустя полчаса я мог летать снова.
Здесь шел девственно чистый белый снег, крохотные снежки аккуратно стелились пушистым ковром – ногам приятно. Мы не спеша, шли по ровной тропинке к Божественному храму. Сложен он был из какого-то странного не известного мне дерева, хотя… до боли знакомого… На крыльце нас встречала огромная деревянная статуя Создателя, подпиравшего своей могучей спиной крышу храма. Миролюба глянула на меня, мол, я боюсь, здешние боги меня прогонят. Я легонько подтолкнул ее, и она шагнула на ступеньку. Создатель грозным взглядом взирал на нас, грозясь вот-вот отпустить крышу прямо на головы.
Дверь скрипнула и мы вошли. В храме царил полумрак, и пахло сыростью. Ярко красный свет излучали лишь факелы по углам залы, коих было лишь четыре. А по середине просторной залы стояла большая статуя красивой девушки – Овчии, в одной руке она держит… яблоко? Разве в этом мире яблоки растут? Не может быть…
Бел упал на колени и начал просить:
- Прошу, Овчия, открой нам проход из твоей твердыни. Эти двое – иномирцы, они не знали о правилах, их не за что держать здесь, а я…
- Я знаю, кто ты, смертник, - донеслось, будто со всех сторон сразу - я повлияю на волю Унаря, и ты уйдешь. Уходи и не возвращайся сюда.
- А иномирцы? – осмелел Бел.
- Не смей угрожать мне, смертный! Думаешь, Перун заявится сюда? Да у него духу не хватит! – рассвирепела Овчия.
Как она смеет так молвить о наших богах? Перун бог войны, неужели она его не боится? Хотя, своими злыми деяниями Овчия показала, что не боится уже ничего.
Дверь сзади нас распахнулась, и вошел… Унарь. Облаченный в полностью черную одежу, он был чем-то похож на Бела, даже лицом…
- Здравствуй любимая, - сказал вошедший, от его хриплого холодного голоса мурашки покрывали кожу, - эти смертные вызывают у тебя гнев?
Унарь посмотрел на меня, потом на Миролюбу. А Белла не удостоил даже взгляда.
- Не смей называть меня любимой, Унарь. Мое холодное сердце принадлежит только одному, не тебе, - унизительным тоном выговорила Овчия.
- Отец, пропусти нас, - вдруг подал голос Бел. Почему он назвал его отцом? Разве может смертный быть сыном бога?
Унарь глядел куда-то вверх. Кажется, он желал бы лучше, чтоб Бела не было здесь.
- Ты был зачат не в любви, и мне ты не люб… сын, - кажется последнее он выговорил нехотя, с трудом.
- Еще бы! Разве может быть какая-то любовь у такого как ты!? Ты все берешь силой!
Как дерзко, слишком дерзко. Зря это было. Я ожидал, что бог смерти разозлится, но он лишь произнес:
- Я не брал силой твою мать.
Я чувствовал боль Бела, его ненависть к Унарю, своему отцу. Унарь не сделал его богом, он лишь дал Белу «дар», поставил, как свое клеймо.
- Я выпущу вас, - произнес Унарь, - ты найдешь дыру в защите, сын.
Бел еле держался от рыданий. Я вздохнул с облегчением лишь когда мы, покинули храм.

- А я все еще проклята? – разрядила напряженную атмосферу Миролюба, когда мы уже покинули обитель, и Бел искал дыру в защите.
- Нет, отец избавил нас от этого, впрочем, я как был проклятым с рождения, так и остался, - выговорил он сквозь зубы.
Я подошел к нему и сочувственно положил руку на плечо. Смертник одним рывком сбросил ее.

Наконец дыра в барьере была найдена. Сам барьер представлял собой черный туман, плотно стелящийся у земли, но в одном месте он как бы раздвигался, это и была дыра.
- Подожди, а как же остальные жители деревни?  Их всех надо вывести! – сказал я Белу, но он не послушал.
- Думаешь, отец позволит такое? Ну, ты, стихийник, если хочешь, оставайся здесь!  - произнес он и прошел через дыру.
Тут я почувствовал чью то Силу, но было уже поздно. Миролюба вскрикнула и схватила меня за руку. Что-то кольнуло меня в спину, я запоздало понял, что это парализующий разряд, значит, охотники все же вновь нас настигли. Я упал наземь, члены  не чувствовал совсем. Миролюба потянула меня за собой в дыру. Я хотел сказать, чтоб отпустила и бежала одна, но и губ разжать не смог.
- Быстрее, пока дыра не закрылась! – крикнул сзади маг-энергетик.
Миролюба протащила меня в дыру, и та начала закрываться, туман снова сгущался. И вдруг перед глазами мелькнула молния, и я понял – энергетик таки успел, да еще и перебросил мечника, видимо и его обратил в сверкающий сгусток. Третий охотник же не успел, он шагнул в туман, но тот окутал его всего, и лучник упал замертво. 

- Как же так? Те люди так и будут страдать? – сказала Миролюба и на ее прекрасных глазах навернулись слезы. Я посмотрел в сторону Бела, но тот сделал вид, что не видел моего взгляда.
Дальний Край близок, как никогда. Осталось лишь пересечь Бескрайнее море. Вот если бы я был один, то переплыл бы его без труда: заставил бы волны нести меня, не зря я стихийник, повелевающий не только ветром и огнем, но и водой.  Но со мною двое спутников, и слишком тяжела эта ноша.
- Зачем тебе в Дальний Край, стихийник? – спросил меня однажды Бел. Миролюба тут же подняла на  меня глаза – ей это тоже интересно. А я и не знал что ответить. Действительно, что движет мною? От чего я бегу? Я же знаю, что это все выдумки, в Дальнем Крае живут такие же люди как везде, Сила не плещет там фонтанами, да и возможно его и не существует вообще, ведь ни кто не возвращался оттуда. Может, тонули в море, а может, и оставались там,  в легендарном Дальнем Крае – знают только боги.

Прошло еще два дня пути. Вот, выпал первый, в здешних краях снег, и заморозило. Теплой одежи ни у кого из нас не было. И, слава богам, прямо на обледенелом берегу Бескрайнего моря оказался не большой город. Он встречал нас высоким прочным забралом, а над вратами на острых кольях были нанизаны головы, похоже, для устрашения недруга. На старом почернелом указателе я прочитал: «Коли недруг – ступай прочь, иль глава твоя появится средь тех, что над вратами, коли друг – входи с миром, врата Сольграда открыты пред тобою».
Миролюба, завидев головы на кольях, вновь прижалась ко мне, но теперь уже не робко, после той ночи в проклятой деревне, она боле не стеснялась, да и некого стесняться то, Бел даже и не смотрел в нашу сторону.
С деревянных башен охранявших, да и украшавших тоже, крикнул смотритель:
- Кто таковы будете? Не знамо кого велено не пускать!
Я выдохнул, кажется последним теплом, которое хоронилось в моем теле. Нет времени для болтовни и уговоров, Миролюба продрогла до костей!
Тогда я швырнул в смотрителя резкий порыв ветра, что заменило слова и даже лучше подействовало. Смотрителя сбило с ног. Он тут же вскочил и крикнул куда-то:
- Отворяй ворота, и позовите кто-нибудь Первака!
Перваком оказался голова города, а такое незамысловатое имя дал ему отец, как не странно за то, что появился он на свет первым из пяти братьев.
- Маг, значит, явился к нам в город… хм… - голова подергал бороду в задумчивости.
- Может, пустишь, голова, в свой город? – произнес я громко и довольно грубым  тоном.
Первак вышел к нам естественно не один, с ним вышли его советники, и один из них что-то нашептывал в ухо Перваку.
И вдруг, не знаю что это было, но в толпе людей, стоящих за головой Сольграда я отчетливо разглядел лицо того Коренастого, что поймал Миролюбу на соборной площади Чернограда. Холод сразу отступил от меня, я, пропуская мимо ушей слова Первака, незамедлительно приказал еле ощутимому потоку холодного зимнего ветра пройти по толпе и отыскать Коренастого. Люди и не замечали легкий ветерок, заглядывающий им в лица, а он между делом, обнаружил убегающего человека, похожего на…
Меня ослепило и оглушило. В глазах что-то заискрилось, повалило меня на землю и выбросило в беспамятство.

Потом Миролюба мне поведала, что я неожиданно упал, дергался как молнией ошарашенный, а Бел лишь добавил, что почувствовал порыв Силы, чужой Силы.
Неужели энергетик добрался сюда раньше нас? Тогда он мог рассказать и голове Сольграда, что мы иномирцы!
Я открыл глаза, вскочил и обнаружил себя на полатях подле теплой печи. Нет, не рассказал, иначе гнить бы нам уже в темнице. Было темно, видно ночь... Я сполз с полатей и огляделся: на жесткой деревянной скамье я увидел Бела, его видно не мучили боле кошмары, он спал, как младенец. Я посмотрел на печь, на ней были расстелены одеяла, место было нагрето, но Миролюбы я там не увидел. Сердце вдруг больно кольнуло, я одним резким толчком разбудил Бела и крикнул ему в ухо, мол, где девка.
- В задок отошла… - проговорил он спросонья.
В задок. Ну, тогда нечего беспокоится, завтра все разузнаю, не сейчас же рассказывать, что я видел Коренастого. Но заснуть снова я не смог, до той поры, пока Миролюба снова не зашла в избу.

Гостями нас взял к себе в дом сам голова. Но жили мы не в его роскошном тереме, а в избе его брата Третьяка. Сам Третьяк уплыл в дальнее плаванье с каким-то знатным купцом, служа у него вроде как охраной. Его роскошная ладья отплыла от берега три дня назад, и воротится еще не скоро. Вообще все братья Первака были знамениты и известны среди жителей Сольграда. Отче их Говорун обеспечил каждому доброе будущее перед тем, как отправился навестить пращуров. Старшего Первака он усадил на свое место управлять городом, Вторяка отдал на воинский корабль князя Кама Мудрого, Третьяк, вот, пошел к давнему другу отца в охрану, Четвертак торгует холопами, а Пятак еще молод, но уже известен за счет своих братьев.
Я не знаю, почему этот вдруг Голова так расщедрился и приютил нас у себя, это было несколько подозрительно. Миролюба на этот вопрос лишь пожала плечиками.
А потом  я рассказал  им о вчерашнем моем видении. Уж не знаю, был ли это тот самый Миролюбин пленитель, но вот энергетик там был точно. 
Мы решили долго не задерживаться в Сольграде, пойти на купеческий рынок, купить шуб и уйти, вот только была проблема с деньгами, у Бела и Миролюбы не было ни монетки, а моих едва ли хватит на одну драную шубейку. Тем не менее,  на рынок мы пошли.

А все же Сольград красив не менее Чернограда, с которого и началось мое странствие. Улочки были выложены аккуратным шлифованным камнем, а построены были так, что любая из них вела к порту, а рынок как раз расположился близ него. 
О, чего там только не было! Различные овощи, и разномастные орехи, меховые шубы и полушубки, и даже оружие, от маленьких кинжалов и даг, до огромных алебард, и длинных копий.  Также здесь постоянно торговал  и Четвертак. Среди его холопов мы увидели даже странных людей, отчего-то с черной кожей, с юга. Причем его рабы были очень дешевыми, например, крепкий юнец лет шестнадцати стоил так же, как теплая шуба из меха красноноса. Конечно, на такую шубку моих тридцати монет не хватит, но на полушубок – вполне. На том и порешили. Я купил ее для Миролюбы, а нам с Белом по дешевому кожаному плащу, который изготавливал местный кожемяка. Все, одежа была куплена, а денег не осталось ни монеты. Бел неудачно пошутил, мол, можно отдать Миролюбу Четвертаку и заработать на этом.
И в тот же день мы решили отплыть в сторону Дальнего Края, но не смогли. А чего я, наивный дурак, ожидал? Что какой-нибудь сумасшедший бортник согласится везти нас к недосягаемому Дальнему Краю? Такого мы не встретили. Все, казалось, наше путешествие подошло к концу.

Миролюба спросила меня, когда мы взошли на ладью:
- Почему здешняя водица не покрывается льдом?
Я не чего не ответил, сам не знал. И действительно, почему? Шел снег, а море не мерзло. Видно, Фенья, богиня воды благосклонна к здешним людям.  Хоть я владею и тремя стихиями, но использую только две. Как известно, Фенья кровная сестра Фолосу, богу огня, но однажды случилось так, что огнь и вода, матерь всего живого, поссорились навсегда, и не смогли ужиться в одном мире. Тогда их средний брат, бог ветра встал меж ними и взвалил на себя их вздоры и ссоры. И с того момента огнь может общаться лишь с ветром, как и вода.
Нас взял к себе на борт один видно сумасшедший купец, который мечтал продать свой товар в Дальнем Крае и привести их диковинные вещи сюда, в  Сольград и на том разбогатеть. Вот он и решил: либо он достигнет Дальнего Края, либо потонет в Бескрайнем море, ведь все деньги и даже свой красный терем он вложил в это дело. Купца звали Шлёп. Команда его состояла вплоть из сумасшедших иль тех, кому уже нечего терять.  Он давно уж хотел провернуть это дельце, но постоянно ждал чего-то и откладывал на потом. Вот ему встретился я, и он смекнул, что маг-стихийник будет совсем не лишним в этом опасном и безнадежном путешествии. Вот так мы и оказались у него на ладье.

- Нас преследуют, - уверенно произнес Бел, - я чувствую колыхания Силы.
И вправду, я тоже чувствовал это. Мы плыли уже почти седмицу, и вот нас догоняли, наверно энергетик ни как не отставал, все жаждал увидеть нас с Миролюбой четвертованными за иномирство. Я уже постарался, попросил воду пропускать нас без качки, чтоб Миролюба не мучалась водною болезнью, так придется постараться еще раз. Да, я прекрасно понимал, что  после моего еще одного вмешательства Силы надолго покинут меня, но все же, ради Миролюбы решился. И вот, сильный ветер подул в наши паруса, и гребцы перестали быть нужными. Корабль понесся налегке, задорно разрезая воду, как острый нож – мягкое масло.
А я чувствовал: дальний Край уже близко, еще три дня и наш корабль пристанет к берегам этой заманчивой и волшебной земли.
Прошел день. Второй. Третий. 
- Я вижу чужой корабль! – крикнул смотритель. И вправду, наши преследователи нас настигали, несмотря на то, что наш корабль шел под хорошим ветром. Я разглядел на их парусе какое-то странное, не известное даже купцу Шлёпу знамя – черная волчья голова. В том, что это охотники сомневаться не приходилось.
- Стихийник, ты не можешь им, там, воду взбурлить, иль еще чего… -спросил меня Бел. Я в ответ покрутил головой – увы, но в море я не могу восстановить свою Силу, как известно, Силу людям дарит заботливая матушка-земля, которая не больно-то любезна с водой. Но все же мне удалось пустить в их сторону сильные волны, и они отстали.

Но вот, на следующее утро ветра вдруг не  стало совсем. Я перестал чувствовать влияние бога ветра этого мира, да и Фенья будто покинула меня. Взамен этого я почувствовал что-то другое, до боли знакомое… 
- Ветроног, смотри… - ахнула Миролюба, тыча пальчиком куда-то в небо. Я поднял глаза и увидел… Перуна. Средь облаков смотрел на нас он, немолодой разгневанный муж, рыжая борода его будто заигрывала с облаками, а еще через миг эти облака превратились в грозные грозовые тучи.
- Как посмели вы переступить священную черту? – донеся его голос, сопровождаемый громом.
Миролюба прижалась ко мне, а я и не знал, что ответить. Теперь я понял, почему же никто не мог достичь Дальнего Края.
- О, бог грозы, - выговорил я, - Перун, сын Сварога, мы всего лишь желали попасть в Дальний Край.
Потом до меня дошло. Перун не предполагал, что я из его мира.  Интересно, как бог грозы попал из того мира в этот?
Тут грозные дождевые тучи вновь обратились в белые облака, а Перун удивленно проговорил:
- Ты, маг, не из этого мира, раз знаешь меня и моего отца. Ты и твоя спутница можете пройти, но эти – нет.
Я осмелел:
- Но как же мы попадем в Дальний Край без них и корабля? – вот так говорить с богом, это чревато нехорошими последствиями. Но, несмотря на мои ожидания, Перун согласился:
- Не когда мне с тобой возится, маг. Плывите, но потом эти люди из этого мира должны немедленно уплыть обратно и все забыть.
И он исчез. Ветер снова ударил в наш парус, и мы плыли дальше. О погоне я даже не беспокоился, Перун их не пропустит.
А еще через какое-то время мы увидели впереди землю – Дальний Край.

Ноги провалились в снег. Боже, как тут все знакомо мне! Настоящий Земной лес раскинулся предо мной. И я побрел по сугробам куда-то вперед, не чувствуя мороза. Стройные березки встречали меня, игольчатые лапы елок ласкали… Я на радостях подхватил Миролюбу на руки, но она отчего-то грустила. Бел нехотя поплелся за нами, оставляя корабль позади.
Правдивы были слова, Сила била из здешней земли ключом, я почувствовал, что наверно могу целый вихрь устроить и не умаяться.
Брели мы не долго, вышли на какую-то тропу, и впереди показался высокий частокол – забрало. Это наверно единственный сколько-нибудь большой город в Дальнем Крае.
- Нет, Ветроног, прошу тебя! – зарыдала Миролюба, - давай не пойдем туда-а…
Я удивился, но неладного не почувствовал, хотя стоило бы. Но вскоре она взяла себя в руки.
Пред нами, не раздумывая, отворили врата, и мы вошли в заснеженный словенский город. Бел  вертел головой туда-сюда, открыв рот в изумлении. Люди все поголовно одетые в теплые меховые шубы с интересом рассматривали пришельцев.
О боги, как давно я не видывал наших словенских изб, не ел ароматной репы, не пил хмельной медовухи! Я помню, мама часто репу варила, да так вкусно было, что мы с сестренкой просили еще. Нам она говорила, что это ее лесные волхвы научили добавлять туда нечто особенное, что она хранила в строжайшем секрете. Да, это было давно, до того, как мы бежали в этот мир, и до того, как с сестренкой случилась беда…
- Вы кто будете? – добродушно спросил нас один длиннобородый старик, повстречав на улице.
Я уклонился от ответа. А что я бы ему ответил?
- Не подскажешь ли дед, где здесь вече собирается? – сказал я, а дед видимо забыв про свой вопрос, стал разъяснять:
- А это, мил человек, идите прямо, там увидите красну площадь, так вот… - он проглотил последние слова и побрел по своим делам.
Мы и пошли по указанному пути через рынок, где продавались волохатые медвежьи шубы. Странно, кажется, этот маленький  кусочек принадлежит не этому миру, на этом острове даже медведи водятся!
В тот радостный момент я не замечал слез Миролюбы, не чувствовал, что ее рука тянет меня назад…
А потом я увидел большую площадь подле дружинного двора. Вече решало какие-то будничные дела, а на стольце сидел видно здешний князь. Окресь него столпились люди: насколько я понял, шел суд над ттем, за воровство. Видоком был какой-то лысый, но густобородый муж. Опричь от князя, явно уморенного скучным обыденным судом, стоял старец, с интересом следя за судом, в пышной волчьей шубе с длинной палкой в руках, на которую опирался. До меня дошло – волхв. Я почувствовал его Силу, не знакомую силу. В ней были намешаны и силы природы, и силы крови, и ритуальные силы… А потом и он меня почувствовал. Подойдя к князю, он что-то зашептал ему на ухо. Тот нахмурился, показал судившимся знак, мол, замолчите, и громогласно крикнул:
- Двое человек, владеющих Силой этого мира, подойдите ко мне.
 Мы с Белом не спеша двинулись сквозь толпу людей.  Миролюба пыталась бежать, я посмотрел на нее непонимающим, но строгим взглядом, и она повиновалась.
Мы подошли. Люди расступились, даже судившиеся перестали друг друга хаять.
- Откуда вы прибыли? Как попали в этот мир? – строго произнес  князь. Я уже хотел объяснить, но волхв не дал сказать:
- Позволь мне говорить с ними, Доброслов, а ты занимайся делами судебными, - усмехнулся волхв. Князь уважал его и послушал и в этот раз. 
Волхв привабил нас в сторону, и заговорил:
- Я последний из основателей Дальнего Края, как называют его жители этого мира. Зачем вы явились сюда, и как миновали острый взор великого Перуна?
Я незамедлительно ответил:
- Мы с Миролюбой, - я кивнул на девку, всю трясущуюся непонятно от чего, хотя была она в теплой шубе, - словене.
Я ожидал увидеть удивление на лике волхва, но он лишь произнес:
- Да, это все объясняет… Что же привело вас сюда?
Я произнес давно мучавший меня вопрос:
- Я ищу свою мать, волхв. Ее звали Милёной…
Волхв опустил глаза, и тихо произнес:
- Милёна жила здесь. Теперь она ушла в божественное царство, сам Перун ее провожал… Называл Валькирией… А потом, там, у себя в обители, он подарил ей крылья…

После этих слов я долго не мог прийти в себя. Она все это время была здесь! Но почему, почему она оставила меня там, не взяла с собой сюда, в Дальний Край? Должно быть, была веская причина…
А потом старый волхв поведал нам историю Дальнего Края.
- Мы, пятнадцать волхвов, ушли из того мира по своей воле. Тот ранее девственный мир покрывался недоброй щетиной, кровопролитные бесконечные войны оскверняли родную землю! Да… Боги пустили нас сюда. Мы увидели забавную картину: эти люди были просто стадом зверей. Мы же принесли им знания! Мы же обучили их всему, что знаем! Мы, создали этот мир! – на лике волхва проступила ярость, - И мы ввели Правду, закон – жестоко карать всех иномирцев, попавших сюда, дабы не заразить хворью войны тело этого девственного мира. Так вот, года шли, знаешь, мы волхвы, живем дольше обычного, общество совершенствовалось, и наши же законы обернулись против нас, эти люди забыли, кто их создал! Они прогнали нас, как позорных иномирцев, загнали на этот остров, но нас взялся защищать сам Перун. Как известно, разум богов ведь многогранен, они способны быть сразу в разных мирах. Вот теперь этот мир ничуть не лучше того, родного. И вот теперь здесь, в Дальнем Крае живут славные словене, Урмане и другие народы, попавшие в этот недобрый мир. Вы присоединитесь к нам?
Вот и вся история Дальнего Края. Я узнал то, что желал узнать.

Мне было восемь лет, когда началась война с кривичами. Отец мой был славным кметем, хорошим воином, хоробром. Его убили. Тогда мать возжелала обезопасить меня, боги сжалились над нами, и пустили сюда. Так мы оказались в этом мире.
А теперь, наверно придется остаться здесь, в Дальнем Крае, как и предложил старый волхв.
- Они здесь! – вдруг крикнул Бел, и вырвал меня из мира моих дум. Да, я тоже почувствовал охотников. Как они попали сюда?
- На каком корабле вы приплыли? – озабочено сказал волхв, - мне был вещий сон, что наша погибель придет под кровавым парусом! Твоя мать знала, что наш конец близок, поэтому оставила тебя там.
Тут Миролюба вырвалась из моих рук и побежала куда-то, заливаясь слезами. Я хотел бросится за ней, но она затерялась в толпе.
- У нас на парусе был изображен красный кровавый орел, - медленно проговорил я. Но не могли же мы…
О боже! Груз! Что за тяжелый груз вез купец Шлёп? Да и купец ли он был?!
- Все, конец, не схоронимся боле… - безнадежно проговорил волхв, и медленно побрел, видно смерть принимать. Нет, рано принимать ее! Подождет старуха Морана меня еще, а Унарь не получит душу Бела!
Сверкнула молния. Мы с Белом кинулись к вратам. Кажется, город уже держали в осаде. Столицу Дальнего Края защищала лишь дружина князя Доброслова да Перун, которого мы миновали, а Шлёп, кажется, прятал в закромах своей ладьи боле трех сотен голов! Верно без магии все витязи туда и не влезли бы.
Молния сверкнула еще раз – ударила в ворота, но те держали, давали нам еще время подготовиться. Из домов незамедлительно вышли простые мужи, молодые и старые, им выдали старые ржавые мечи, и они тоже встали защищать родной кров. Ополчение иной раз спасает город.
Я знал – еще пара ударов молнии, и ворота пропустят чужаков.
Войнами командовал сам князь Доброслов, причем командовал талантливо, люди строились в правильный строй, да и тактик он также был превосходный.
- Наша цель – это энергетик! – крикнул я Белу, хотя он и сам прекрасно это понимал эту простую истину. Люди -  с людьми, маги -  с магами.
И вот, еще она вспышка молнии и ворота разлетелись мелкими щепками. В город ринулись матерые наемники, на встречу им вышел сам князь со своими кметями. Завязалась кровавая сеча. Элитная дружина Доброслова выставила копья, принимая на себя основной удар. Поддержки со стен не было – лучников давно уж всех перестреляли. Позже подтянулись и ополченцы – защитники, но мы с Белом этого уже не видели.
Я подбросил нас с ним резким порывом ветра в воздух, мы перелетели через частокол и оказались с тылу их армии. Энергетика я увидел сразу, да и он меня тоже. Я заглянул в его глаза и увидел одну лишь ненависть. Рядом с ним стоял видно его личный телохранитель, тот самый мечник, а не он ли…
Да, это и есть тот самый Коренастый!
-Вы не знаете, с кем имеете дело, маги! – крикнул нам энергетик, - я, воевода охотников за иномирцами! Вы попали в ловушку! Сдавайтесь, и будете гнить в темнице вместо казни и смерти!
Нет, не дошли мы еще до того, чтоб разговаривать с врагом! В атаку!
Не знаю, что сделал Бел, но Коренастый просто упал замертво. Я лишь разглядел легкое дуновение смерти, да поток неосязаемой черноты, что ударила войну прямо в сердце. Зато сам-то Бел осел наземь лишившись сил, предоставив мне схватку один на один. Ну что ж…
Энергетик не стал дожидаться моего удара, и ударил первым. Молния сорвалась с его рук, но не зря меня прозвали Ветроногом! Я со скоростью ветра отскочил и оказался у врага за спиной. Сердце бешено колотилось и ни какая магия не способна была его унять.
- Ах ты… - прошипел энергетик, и бросил в меня яркий светящийся шар, что запросто прожог бы в моей голове приличную дырку. Но я ловко подлетел, и вновб оказался у него за спиной, как бы насмехаясь над ним.
Но он вдруг обернулся, лицо его озарила тупая ярость, а с обеих рук сорвались ветвистые молнии, и со всей своей силой я не сумел бы увернуться, если бы…
Миролюба не знамо откуда появившись, кинулась меж нами и взяла на себя удар, уничтожающая молния пронзила ее. Хрупкое тело повалилось наземь.
- Дура! – выругался энергетик, - не вмешивайся, если хочешь, чтоб семья жива осталась!
Что? Я взглянул на Миролюбу, мы встретились глазами, та еле заметно кивнула головой, а по щекам ее текли слезы. Неужели все это было подстроено? Миролюба шла со мной чтобы я провел охотников сюда, в Дальний Край, где их ждала такая добыча? Нет, быть не может… Я не верю…
- Хотя, ты уже свою миссию выполнила. Можешь подохнуть также, как и вся твоя словенская семья! – яросно бросил маг-энергетик, тяжело дыша после мощного удара.
На что она надеялась? Неужели думала, что помогая им, она поможет своей семье?
- Умри и ты вместе с ней, маг-неумеха!
Ветвистая молния бросилась ко мне, но настигла лишь пустоту. Я взлетел, разогнался и упал хищным орлом на врага. Простая, но действенная физическая атака не подвела. Я слышал, как хрустят кости и рвутся суставы, и впервые я испытывал от чужой смерти удовольствие. Энергетик опрокинулся, орошая кровью белый снег, кажется, он не встанет боле. Я ринул его навечно.
Я подбежал к Миролюбе, она, кажется, умирала…
- Прости, Ветроног… Ты верно ненавидишь меня… Я тебе лгала, но не о любви к тебе…
Я взял ее за руку, в боку у нее зияла большая дыра, оставленная молнией.
- Я люблю тебя, Миролюба… - И я ее поцеловал, в последний раз поцеловал. Я все ей простил. Все.
Последний выдох, и душа ее отошла на небо, в царство небесное, божье царство.

И вот я сижу около нее, держу ее руку. Я не вижу подходящих на помощь городу и мне черных волков, с Топором во главе. Он будет потом объяснять мне, что они гнались за нами, чтоб предупредить, что девка предательница, будет говорить, что это они плыли за нами на корабле с волком на парусе, но я не буду его слушать. И я не увижу, как Доброслов будет радоваться победе на пару с волхвом, не почувствую дружеской руки Бела на плече. Я буду сидеть возле своей любви, и не отпущу руку Миролюбы никогда. Сердце мое, единожды расколовшись, не воссоединится никогда боле…