Из дневниковых набросков Любовь, проходящая испыта

Кратко о сути
 Обычная жизненная история. А про что же она? В чём суть? Иногда судьба сводит людей вместе, но в своей слепоте и неумении меняться люди сами страдают и заставляют других. Но любовь даёт им второй шанс.
 Только разгляди, увидь по другому, и тогда вашей жизни что-то поменяется к лучшему. Ведь Бог  и жизнь не всем предоставляют шанс изменить свою судьбу. Кто знает, получится ли это у наших героев?
 
Внутри книги, от героя рассказа.
 В первой жизни  я лишился из-за собственных ошибок той, которая была моим смыслом жизни,- она была светом,  появившимся во тьме. С каждым мгновением, проведённым с ней, я ощущал,  как медленно, по чу чуть меняюсь,  становясь живым. Моя любимая показала мне, что существует не только тьма; она сделала мой мир ярче, благодаря ей я испытал чувства, доселе мною не испытанные. Она была любовью, смыслом жизни и душой, -без неё я не мог быть.   Нет её, нет меня.
Всю свою жизнь живые существа стремятся к свету, который бы согрел их сердца и  помог почувствовать себя живыми.

   
А теперь краткое литературное вступление.
    Времена давно ушли в прошлое, потерялись в глубине веков. Кто теперь вспомнит да припомнит, в каком точно году произошла это история. Главное, что было. 
То, что произошло до пролога.
Холодный взгляд был устремлен на управляющего.
- Ваша светлость, информация, которую я узнал, касается мисс.
   Граф – мужчина с резкими чертами лица, поднял вопросительно бровь. 
- Исходя из того, что я видел и слышал от других слуг, я смею предположить, что ваша супруга в скором времени попытается сбежать из имения, - продолжил управляющий.
     Эти слова прозвучали как удар грома. Тишина в комнате стала густой, давящей, словно предвестник надвигающейся бури.
    Тем временем в своей комнате N сидела у окна, в отражении стекла она видела своё перепуганное лицо. Девушка обхватила холодными руками чашку с чаем. Уже несколько дней ее мучило незримое ощущение, что за ней следят. Она была в ловушке.
- Мне нужно бежать. И чем раньше, тем лучше, - выдохнула N…
    Граф молча встал со своего кресла и подошел к окну. Он смотрел на мрачный пейзаж за окном. Свет солнца потускнел, прибавил красноватых оттенков, будто на небе понемногу растекалась кровь умирающего дня. Он знал, что его жена несчастна в этом браке, но он не мог позволить ей уйти. Кто же знал, что последний летний месяц закончится для молодой супруги печально.

Из дневника
 Иногда в жизни приходится сталкиваться с испытаниями, которые Господь посылает нам, и, увы, не все способны справиться с этим бременем. В особенно сложные моменты, когда оба партнёра в браке закрываются в себе, кажется, что найти общий язык становится совершенно невозможно. Один из них может быть готов переступить через свои страхи и сомнения, стремясь наладить связь. Но если второй остаётся слепым и глухим к этим попыткам, ситуация может перерасти в настоящую трагедию.  Всё могло бы сложиться по-другому, если бы они просто поговорили и поддержали друг друга.  

Сон первый
    За окном бушевал холодный дождь с резким ветром. Стёкла стонали и дрожали под натиском стихии. Непроглядная темень стояла на улице. Внешний мир представлялся таким суровым и враждебным.
    В доме было темно, но на третьем этаже можно было заметить слабый свет, где на столах горели свечи. Язычки пламени отбрасывали причудливые тени, создавая тревожную атмосферу. Тишину нарушало лишь тихое потрескивание фитилей, сжигающих воск. Скорее, нужно покинуть это место. Вещи я не стала собой брать, ведь всё, что он покупал, напомнило бы о нём и о том, что даже после того, как я покинула его дом, он продолжает меня содержать. Мне было бы невыносимо стыдно и тяжело это осознавать.
    В коридоре из слуг никого не было, я быстро направлялась к лестнице. Сердце тревожно сжималось в груди. Смешанные чувства с решимостью подгоняли меня вперед. Я понимала, что каждый шаг приближал меня к свободе, но также отдалял от прошлого, к которому я не хотела возвращаться.
    «Я смогу в конце концов выбраться из этого поместья и ускользну от графа, и начну новую жизнь, где я буду свободна».
    Когда до спасения оставалось совсем немного, воздух словно потяжелел, дрожь пробежала по мне, от какой-то необъяснимой тревоги. В этот момент за моей спиной…
- Вы правда полагали, что стоит вам изобразить даму, попавшую в беду, как кто-нибудь непременно спасёт вас? - холодно раздалось.
Я резко обернулась. «Он не должен был быть здесь!» С горечью, в голове промелькнуло: «Надежда на свободу, которую я так старательно взращивала, ускользала из моих рук». Вместе с этой мыслью по спине пробежал ледяной ручей пота.
    Его фигура, очерченная светом, казалась высокой, грозной. Муж был одет в домашний костюм с расстегнутыми тремя пуговицами. Из-под рубашки виднелся шрам - ожог, уродовавший некогда красивую кожу. Гневный стук трости по полу, громким звоном отдающийся в голове, был ритмом надвигающейся беды.
    Хозяин дома быстро, насколько позволяла повреждённая правая нога и трость, на которую он упирался, приближается ко мне, хватая за худенькое запястье и сжимая его. Он был зол. Я не закричала, не заплакала от боли, а лишь стиснула губы сильнее, терпя холод его большой и сильной руки. И попыталась выдернуть свою руку из его захвата.
    Граф, видя мои попытки к высвобождению, усмехнулся.  Его забавлял испуг. А я в этот момент ненавидела его. В его глазах не было, ни жалости, ни сочувствия. Они были подобны хищнику, что получал удовольствие, видя беспомощность и трепыхание жертвы в своих руках.
-  Что? Вблизи я кажусь тебе ещё более отталкивающим? - спросил он, пронизывая тяжёлым и потемневшим взглядом. Его слова подобно удару хлыста, оставляли на душе рубцы страха и отвращения.
- Дело не в этом, - тихим и дрожащим голосом проговорила я.  
    Но реакция тела выдавала. Удушающая атмосфера была невыносимой, подобно тягостному бремени, доставшемуся ей.

    Прошло шесть лет с тех пор, как она вышла замуж за графа. Девушка с самого начала понимала, что брак с ним был лишь союзом, выгодным для неё. Этот союз был заключен не по любви, а по расчету, ведь семья девушки утопала в долгах. Ее вынудили подписать контракт, который навсегда лишил ее свободы.
    В их совместной жизни не было ни любви, ни чувств. Даже если иногда что-то и зарождалось в девичьей душе, мужчина своим отношением всё растаптывал и уничтожал. Она чувствовала себя словно в ловушке, лишенная всякой эмоциональной поддержки. Ее душа была заключена в темную и безрадостную тюрьму.
    С каждым днем ее надежды на счастливое будущее таяли, как дым на ветру. Она понимала, что ее брак всего лишь сделка, лишённая человеческого тепла. Но мечты так и оставались мечтами, а реальность оставалась сама собой.
    Но иногда в глубине своего сердца она все еще надеялась на что-то большее. Она мечтала о том, чтобы граф однажды разглядел в ней не только жену по контракту, но и человека с сердцем и душой.
    Настоящий брак не такой, как у них с графом. Какой угодно, но точно не такой. Муж в нём не может быть жестоким, пугающим и доводить свою половину до слёз, считая себя правым. Он ни разу не попросил прощения, даже когда был не прав. В их так называемом браке и совместной жизни не было компромиссов. Они были два совершенно разных человека, что по велению судьбы сошлись и под обстоятельствами жизни узаконили свои отношения. Мечты о настоящей любви, о том, чтобы быть понимаемой и поддержанной своим спутником, превратились в стеклянное крошево и выдулось холодными ветрами. Граф был слишком занят своими проблемами, чтобы обратить внимание на то, что происходило в душе его жены.
    Ей негде было найти тепла и понимания, ведь тот, кто должен был быть ее опорой, оказался безразличным к ее чувствам. Холод и одиночество, все, что было у девушки. Как бы она не отрицала происходящее, реальность была сурова и беспощадна. Её муж был вспыльчивым и жестким человеком, который не знал ничего, кроме своей власти и авторитета. Он не признавал права женщин на самостоятельность и свободу. Он относился к ней как к собственности, которую можно использовать по своему усмотрению.
    Слуги в доме также не были на её стороне. Они видели, как она пришла в этот дом из разорившегося имения, и они считали, что такая, как она, не ровня их хозяину. Они относились к ней с недоверием, считая, что она недостойна быть частью истории этой уважаемой семьи.
    N… старалась приспособиться к жизни в этом доме, но её попытки были напрасны. Она была лишена права на свободу действий. Её жизнь была под контролем мужа и его слуг. Она была как пленница в собственном доме. Она чувствовала себя одинокой и нежеланной среди этих людей, которые должны были быть её семьей. Её мужа нельзя было назвать не милым, не симпатичным, не приятным человеком. N… старалась не обращать внимания на шрам, пересекающий лицо её мужа, но каждый раз, когда она видела его, у нее возникали неприятные чувства. Она ничего не могла с собой поделать. Он был постоянным напоминанием об ужасе и боли, через которые прошёл мужчина. А когда муж отчитывал её или обдавал эмоциональным потоком слов, её охватывала нервная и холодная дрожь, после которой ей приходилось восстанавливаться. В такие минуты он выглядел устрашающим и наводил на неё ужас. Каждый раз, когда она видела его, она чувствовала смесь страха и беспомощности. Она пыталась преодолеть свои негативные эмоции и найти в нем что-то хорошее, но это было очень сложно. Для N…, ненавидеть его было легче, чем любить.
    Они жили в браке уже несколько лет, и в нём она училась меньше попадаться на глаза своему супругу, избегать его и скрывать свои истинные чувства. Ведь он мог придраться не только к сказанным словам, но и к эмоциям, отражающимся на её лице.
    Однажды девушка решила поговорить с графом. Она рассказала ему о своих чувствах, о том, как ей тяжело жить по правилам, установленным им. Но итог был печальным. Он не услышал её. После чего N… покинула кабинет супруга в слезах и с горечью в сердце.
    Граф не хотел видеть в ней ничего, кроме своих ожиданий. Девушка осознала, что ей придётся искать силы и поддержку в себе, чтобы продолжать свою жизнь дальше.
- Если вы сейчас заплачете, я приму это за притворство. - В голосе мужчины слышалась неприкрытая насмешка. Эмоции, бушевавшие в нём и отражающиеся в зелёных глазах, заставляли внутренне содрогаться хрупкую девушку. А его бледное лицо выражало безумие. 
- Чудовище! - кричало внутри всё, а с уст сорвалось: - Отпустите!
    Ужас и отвращение заставили N… подавить рыдания. Но мужчина не обращал на это внимания.
    Я поняла, что никогда не смогу забыть этот момент. Он будет преследовать меня в кошмарах, после которых я буду просыпаться в холодном поту и долго буду ходить с головной болью весь день. Он подобен тёмному облаку на сером небе. И как бы ты не старался избавиться от трагичного и болезненного воспоминания, есть вещи, которые невозможно забыть. Тот день стал точкой не возврата, после которой ничего уже не будет прежним. Все, что было до этого, исчезло в бездне потерянных надежд и разбитых мечтаний.
    Он чуть ниже склонился, его дыхание было горячим.
- Виконт хорошо с вами обращался? Шептал вам сладкие слова любви?  А может, вы позволили ему намного больше? Ведь я не знаю другой стороны своей супруги.
    Девушка не могла слышать лживых слов, сказанных графом по отношению к доктору.
Выдохнув, она произнесла:
- Не говори о нем плохо!
    О себе и не просила, знала, что бесполезно.  Им уже столько было сказано и сделано, что душа была сильно изранена. Мужчина, смотревший на женщину сверху-вниз, услышав эти слова, испытал боль. 
    N… знала, что поступила неправильно. Она прекрасно осознавала, что её чувства к Виконту были нечестны. Ее эмоции были противоречивыми, но в то же время она не могла остановиться. Она понимала, что правильнее было бы прервать любой контакт с доктором и попросить того больше не приходить в их дом и не заниматься лечением её супруга, но она этого не сделала. Единственное, что ей оставалось, - это принять последствия от сделанного ею выбора.
    Они не вступали в физические отношения, так как девушка видела и понимала, что как женщина она не интересует доктора. Да и если бы он предложил, она бы не согласилась, так как морально так поступать нельзя, да и как она смогла бы жить дальше со случившимся. Беседы с доктором были утешением для неё. Но в глубине души она неоднократно предала своего мужа. Ей нравился доктор. Так она думала.
    Хотя, по правде, любой бы подошел, лишь бы ему было так же больно, как и ей. В глубине души она жаждала мести, и она отчаянно искала способ облегчить свою боль. Однако она не предполагала, что её общение с другим мужчиной может спровоцировать его на жестокость.
    Охваченный ревностью муж произнёс:
- Ты не сможешь сбежать. Даже если ты умрешь, даже если я умру, даже если этот проклятый особняк рухнет, ты не сможешь покинуть это место.
- Отпусти меня!
    (Меня захлестнули чужие эмоции, став моими).
    Тяжесть, отчаяние, удушье, от пусто прожитой жизни. Осознание, что мы оба заперты не только в стенах особняка, но и в глубинах собственной измученной души.
- Я ненавижу это место! В стенах этого особняка, где царит холод и равнодушие, я не знала счастья. Ты не любил меня, а смирился с моим присутствием в доме. Тебе было всё равно на мои чувства. Ты даже не желал понять меня.
    С каждым днем обида росла, превращаясь в ядовитый поток ненависти, который разъедал изнутри. Будь проклята эта жизнь, это поместье! И ты! - кричала N...
    Губы девушки искривились. Ненависть наконец-то победила её страх. Она будет свободна, покинув это проклятое поместье и тех, кто сделал ее жизнь невыносимой.
 
- Я покину это место!
    С этими словами девушке удалось вырвать руку из захвата, и она намеревалась повернуться и быстро спуститься по лестнице. Но что-то было не так. Ее вытянутая нога, зависшая в воздухе, не нашла ничего, кроме пустоты. Потеряв координацию, она упала и покатилась вниз.
    Когда падение прекратилось, она почувствовала невыносимую боль во всем теле. Ее зрение затуманилось. Хозяин дома не верил произошедшему, но реальность была страшной. Упав на колени, мужчина, протягивая руки к лестнице, закричал. Ночную тишину особняка заполнил крик, полный боли.
    От постоянных ударов сознание начало покидать, N….
    «Видно это единственный исход, что, видать, был предначертан нам».
    На фоне угасающего сознания N… услышала, как кто-то снова и снова выкрикивает её имя. Это было ужасно и в то же время успокаивающе. Если бы ей удалось причинить ему хотя бы такую боль... это было бы облегчением.
    Девушка закрыла глаза. Последняя промелькнувшая в ее угасающем разуме мысль была исполнена горечью: «Ей так мало отмеряно было. Ей бы жить да радоваться, но…», тьма обняла, и ничего не стало.
    Но не в рай, не в ад, не в чистилище, N…  не попала. Судьба, словно насмехаясь над ней, вернула её в прошлое, когда ей было семнадцать лет.
    В покоях, окутанных мягким сиянием утреннего солнца, девушка смотрела в зеркало. Семнадцать весен. Она еще не замужем за графом N… . Поэтому её жизнь не похожа на холодный ад, где у неё никого нет. N…  не могла понять, почему судьба решила дать ей второй шанс, но была полна решимости не повторять ошибки прошлого.

Из реальности.
  Несмотря на то, что день клонился к закату, сумерки еще не окутали землю. Небо на западе озарялось мягким золотистым сиянием, окрашивая край горизонта в теплые тона. Это зрелище придавало окружающему пейзажу волшебную атмосферу.
  На заснеженных ветвях деревьев играли серебристые блики.
  Снежный покров, укрывавший землю, казался нетронутым и чистым. Он сверкал под лучами заходящего солнца, переливаясь всеми оттенками белого и голубого. Небо постепенно темнело, но снежное покрывало продолжало сиять, словно отражая последние отблески уходящего дня.
  Сделав ещё несколько заметок в свой дневник, я пошла спать.

То, что никогда не узнает Мадлен
Пошёл второй месяц после похорон молодой супруги. Граф принял решение более ни на ком не женится, не хотел он  более никому привязываться, чтобы потом вновь терять и снова проходить через эту боль.
Время его словно остановилось, отказываясь отсчитывать минуты, часы.
На похоронах он стоял неподвижно, не проронив ни слезинки. После возвращения с кладбища в своём кабинете, опустившись устало в кресло, он прикрыл глаза. Из под прикрытых век по лицу сбежали несколько слезинок. Внутри было пусто, и боль заполняла его собой.
Если бы он мог вернуть её к жизни и увидеть не страх и холод в её глазах, а мягкость  и свет, исходящий из  небесной синевы. 


Из дневниковых набросков
Сон …
Встреча с молодым мужем, до войны
В настоящее время.

    Сидящий напротив N… мужчина хранил молчание, что было неотъемлемой частью его существа. Его приглушенный голос лишь изредка нарушал тишину. Молчание было его сознательным выбором, барьером, который он воздвиг вокруг себя. Его внутренний мир был неприступной крепостью, в которую никому не было входа. Он скрывал свои истинные чувства, мысли и переживания. Его лицо, словно застывшая маска, было лишённым выражения, не выдавало ни радости, ни печали, ни гнева. Оно было холодным и пустым.
    Воспоминание из прошлого.
    Даже в прошлой жизни, её муж был немногословен. Он редко разговаривал. Его слова не несли в себе теплых чувств, они были холодны и приносили боль, нанося порезы душе. Граф всегда держал N... за запястье, напоминая ей о её безвыходном положении, о том, что она пленница, лишённая возможности бежать от этой угнетающей атмосферы.
    Их беседы были допросом с его стороны, или срамлением. Она задыхалась от тяжести их отношений. Его холодные пронзительные глаза заставляли ее замыкаться в себе еще больше, словно она хотела спрятаться от его невыносимого присутствия. Ее собственные слова застревали в горле, задушенные страхом и болью, которые он ей причинял. Она чувствовала себя пленницей в собственном браке, с каждым днем погружаясь все глубже в одиночество, в котором была обречена жить. Она отчаянно пыталась найти утешение в этой мрачной реальности, но все ее попытки были тщетны. Она была одна, брошенная в бездну отчаяния, с мужем, который не умел любить. Он был ей чужим, как ледяной ветер, который пронизывал её до костей, оставляя за собой только пустоту и холод.
    Однако нынешняя ситуация отличалась от воспоминаний девушки. Молчание графа или его не многословие были естественными. Они были частью его привычки. В тишине, которая возникала между собеседниками, ощущался непривычный комфорт. Его молчаливость не воспринималась как давление или попытка подавить её, как это было в прошлом, когда она была его женой.
    В минуты молчания N… наблюдала за бывшим мужем. Взгляд был мягче, хотя всё такой же равнодушный. Как он задумчиво смотрит в окно, как интересно рассказывает об Италии. Погруженность спутника в эту часть мира пронизывала все их разговоры. И именно благодаря этой тишине она могла терпеть его длительные рассказы о разных местах этой страны, о её истории, о её традициях, искусстве, архитектуре и кухне.
    Его слова воспринимались не как навязчивый монолог, а как спокойный поток мыслей, который она могла слушать, окутываемая атмосферой этой чудесной страны.
    В прошлом она, возможно, с удовольствием присоединилась бы к разговору о художниках эпохи Возрождения. Однако сейчас ее внимание было полностью сосредоточено на бывшем муже из прошлой жизни, и она не могла сосредоточиться на разговоре, так как его образ не отпускал её.
    Она отдавала себе отчёт, что их отношения закончились, что он не является ей ни мужем, ни другом, он никто в настоящем для неё.  Она должна оставить воспоминания и боль и сделать первый шаг в новую жизнь
    Но в этот момент, сидя напротив него, она понимала, что он всегда будет частью её жизни. Её сердце, словно натянутая струна, трепетало от каждой случайной ассоциации, от каждого мимолетного упоминания, которое могло бы, казалось, вернуть её обратно в ту жизнь, которую она так хотела забыть. И всё же она пыталась сосредоточиться на разговоре, но её разум был захвачен призраком прошлого.
    N…, что находился сейчас рядом с ней, был и не был похож на себя из прошлой жизни. Это утверждение, на первый взгляд парадоксальное, точно отражало ситуацию, в которой она очутилась.  С одной стороны, в нем было что-то знакомое, с другой стороны, что-то неуловимо изменилось. Подобно двум мирам, что переплелись между собой, создавая новую, третью реальность.
   Это ошеломляло девушку. N…, которого она знала, был самим собой, но что-то неуловимое изменилось в нём. В прошлом, в его присутствии девушка ощущала беспокойство, словно рядом с ней находился кто-то незнакомый и опасный. Сейчас мужчина, сидящий перед ней, не выглядел раздавленным несчастьем или измученным. В нём была аура врожденного аристократизма, весь его вид и поведение давали окружающим знать, что его ждёт блестящее, бедующее.  Он был молод, красив, аккуратно подстриженные чёрные волосы создавали впечатление человека, уверенного в себе. Его присутствие больше не вызывало у нее тревоги.
    Его глаза излучали интеллект и сочетали в себе блеск с проницательным взглядом. Его фигура была подтянутой, с непринуждёнными движениями.  Его одежда, хотя и сдержанная, демонстрировала изысканный вкус, подчеркивая природную элегантность, которую он излучал. В каждом своем слове, жесте и взгляде он воплощал суть своего высокого происхождения и уверенность человека, который считал себя хозяином своей собственной судьбы. От его осанки исходила уверенность в себе. Каждая его фраза была отточена.
    Не таким он был в прошлом. Любое физическое соприкосновение с ней, особенно когда её руки касались его обожженной руки, провоцировало вспышки гнева. В то время муж держал N… на расстоянии, избегая прямого общения, или игнорировал её присутствие.
    Разница между двумя N…  была очевидна. Их отличала не только внешность, но и манеры, взгляды, да и атмосфера, которая была. Оба существуют в совершенно разных мирах, и их различия личностей еще больше усиливают эту пропасть, делая их слияние невозможным. Таким образом, попытка провести параллели между этими двумя была бы бесполезной и неуместной.
    N… украдкой рассматривала сидящего перед ней мужчину, продолжая его сравнивать с ним из прошлого. Тут граф пристально посмотрел девушке в глаза. Та быстро отвернула голову, притворившись, что что-то заинтересовало её в окне. Однако было уже слишком поздно: ее поймали.
    И тут произошло то, что она никогда бы не смогла представить, по крайне мере, в прошлой жизни, точно. Мужчина слабо улыбнулся, словно то, что она смотрит на него, было самой естественной вещью на свете. Девушка была ошеломлена. В его глазах читалось спокойствие и безразличие, словно он уже тысячу раз проходил через подобное, и для него это было обыденностью. Застывшее, лишенное эмоций лицо сделалось мягче и приятнее от появления мимолётной улыбки.
    «Он улыбается, потому что думает, что я смущаюсь? Боже, надеюсь, он не думает, что я влюбилась в него». Ситуация была слишком неловкой, но через это нужно было пройти. Оставалось лишь надеяться, что он не воспримет это неправильно. Однако почему-то чувствовалось, что он уже сделал вывод, что она думает о нём больше, чем следовало бы.
    От этих мыслей девушке стало не по себе. Внутри сделалось некомфортно. Нужно гнать от себя все мысли, связанные с ним. Не нужно надумывать себе ни есть что. N…, которого она знала, был несчастным человеком. Отчаяние частенько посещало его. Она даже предположить не могла, что за мрачные мысли тревожат её мужа, превращая его в чудовище, с которым она боялась повстречаться. Однако сейчас перед ней был молодой и многообещающий мужчина. Он был великолепным мужчиной, на фоне которого сельская аристократка казалась незначительной.
    Она вынуждена была признать, что это человек, сидящий перед ней, тот самый мужчина, которого она когда-то знала. Но он ещё не познал ужас и боль войны. Она не сломила его духа, не оставила грубые шрамы на лице и страшные ожоги на теле. Он ещё не видел смерть друзей и не оплакивал их.
    Девушка понимала, какая ужасная участь постигнет его. Мгновенно её сердце сжалось от жалости, но она тут же отбросила это опасное чувство. Быть может, когда-то она и обладала способностью сопереживать, но теперь эти чувства были погребены глубоко в её душе. 
    Вначале их брака N… не испытывала к своему супругу ненависти. Она осознавала, что любовь между супругами не является обязательным условием, но все же надеялась на счастливое семейное будущее. Девушка мечтала стать опорой для N…, человеком, на которого он мог бы положиться в любые моменты жизни. Её молодое сердце было полно желаний и стремлений. Однако все ее мечты и надежды разбились о суровую реальность. С самого начала брака стало очевидно, что они с N… не были друг другу подходящей парой. Девушка не обладала силой и волей, чтобы изменить своего супруга. Ее наивность и романтические иллюзии растворились в череде жизненных испытаний, оставив на их месте лишь горечь и разочарование. Муж не нуждался ни в её поддержке, ни в заботе, ни в её любви.
    В ожидании первой брачной ночи её сердце билось в бешеном ритме, переплетаясь с тревогой. Часы тянулись невыносимо долго. Мысли блуждали, возвращаясь к предстоящему моменту. Сердце то замирало, то начинало бешено стучать, когда она слышала скрип половиц, каждый шорох казался приближающимися шагами. Но он так и не появился. 
    В её душе наперекор волнению зародилась обида, смешанная с горечью разочарования. Время проходило, и девушка всё сильнее чувствовала себя брошенной. Это была первая ночь, и она ясно показала N… ее место в поместье.
    Но и для слуг N… поместья это ночь показала истинное положение дел юной «хозяйки». Хозяин пренебрегает юной мисс, она ничего не значит для него. Да и самого начала, он не удосужился проводить её в её комнату, поручив это служанке.
    В последующие дни приём пищи проводился раздельно. Граф ел в своём кабинете, а N… в столовой, или так же предпочитала, чтобы её еду приносили в её комнату.
    Мужчина не проводил время с женой, предпочитая заниматься делами или отдыхать от работы у себя в кабинете. Домашними делами занимались доверенные лица графа. Девушка спала, ела, пила, читала книги, иногда прогуливалась по саду. Беззаботная жизнь в скором времени стала тяготить N… . Она понимала, что стала для графа сродни мебелью, о которой он должен заботиться, дабы она сохранила хотя бы приличный и красивый вид.
   Спустя месяц после свадьбы она, наконец, решилась заговорить с супругом. Их разговор состоялся поздним вечером в его кабинете возле пылающего камина. Тишина комнаты нарушалась потрескиванием дров в камине. Оба сидели в кожаных креслах. Несмотря на теплую обстановку, между супругами была холодная дистанция. N… сделала глубокий вдох, словно готовясь к прыжку в ледяную воду, и прошептала:
- Я хотела бы поговорить.
    Мужчина молча кивнул, показывая, что он её слушает.
- Раз я освобождена от домашних дел, и вы предпочитаете не видится со мной, пренебрегая мной, я, находясь в одиночестве, испытываю скуку. 
- Я не пренебрегаю вами, - устало произнёс мужчина.
    Это было ложью, но она ничего не сказала на это. Граф потухшим взглядом смотрел на юную супругу. Время тянулось бесконечно, наполняя тишину гулким эхом ожидания. Каждая секунда, проходящая в этой мертвой тишине, ощущалась как вечность, заставляя ее сердце биться в бешеном ритме. Его молчание давило на нее, как физическая тяжесть.
    Она не знала, о чём он думает, что творится в его душе. Спустя какое-то время мужчина подался чуть вперёд, и та сторона лица, что была скрыта темнотой, осветилась, показывая глубокий, длинный уродливый шрам, проходящий по лицу. Игра света и тьмы, что ложились на лицо мужчины, делали его пугающим и отвратительным.  Он усмехнулся.
    Ужасающая картина заставила её замереть на месте, не в силах произнести ни слова. Ее сердце колотилось в груди, словно птица в ловушке. В этот момент она поняла, что не сможет оставаться в этой проклятой комнате ни секунды больше.
    Словно вырванная из летаргического сна, она быстро бросилась к выходу, её шаги гулко отдавались эхом в безжизненном коридоре. Отчаянное желание разрыдаться, как ребенок, терзало ее, но она уже давно не была ребенком. Теперь она была взрослой женщиной, вынужденной столкнуться с жестокими реалиями жизни. С тяжелым сердцем она покинула проклятое место, надеясь оставить кошмар этого момента позади.
    Она корила себя за слабость, за страх, за неприятные чувства, что испытала тогда, но ничего не могла собой подделать.
    На следующий день дворецкий преподнес ей щенка от лорда, что стало унизительным напоминанием о вчерашнем дне. Этот подарок словно говорил: «Я не могу быть твоим мужем, но, если тебе скучно одной, поиграй со щенком». Её гордость ранили, заставив почувствовать себя жалко. Он выбрал для неё хрупкого худющего щенка, дрожащего в её руках, как листок на ветру.
   Девушка сжала тёплый пушистый комочек и закрыла глаза. Ей хотелось исчезнуть из этого мира. А в её ладонях билось маленькое живое сердце, полное доверия и абсолютного счастья. Она размышляла о своей прошлой жизни.
    До и после войны семья графов N… обладала высшей властью в стране. Их влияние было неоспоримо, их слово – законом. Они владели огромными землями, их богатство исчислялось несметным количеством монет, накопленных благодаря удачным инвестициям.
   Но не только деньги обеспечивали им могущество. Титул героя войны, полученный предком, был для них не просто почетной наградой, он был символом их преданности королю, подтверждением их непоколебимой силы и престижа. Но время было неумолимо, и мир, как и судьбы людей, переменчив.
   Несмотря на то, что в данный момент войны не было, семья N… и связанные с ней предприятия все еще считались значимыми. Глава могущественного графского семейства, известный своей таинственностью, превратился в затворника, удалившись в своё роскошное поместье.
    Слухи о его деяниях и мотивах распространялись как лесной пожар, о тайных встречах с влиятельными личностями, о манипулировании политическими решениями, о заговорах, которые плетутся за закрытыми дверями. 
    Богатство семьи N… и её многочисленных предприятий было столь огромным и непомерным, что девушка, наблюдая за всем этим со стороны, не могла постичь масштабы богатства семьи. Даже в прошлой жизни она могла купить все, что хотела. Одежда на заказ от разных дизайнеров или ювелирные украшения, - всё было под рукой. Однако она быстро уставала, и ей было тошно предаваться излишествам.
    Такая жизнь была неспособна принести истинное удовлетворение. Она стремилась к чему-то, что могло наполнить её существование смыслом, но это постоянно ускользало от неё, среди бесконечных предметов роскоши.
    То, что она смогла выйти замуж за N… N…, до сих пор оставалось для неё загадкой. N… не отказался от неё, выбрав другую девушку. Ведь граф мог бы выбрать кого угодно! Прекрасных и богатых наследниц, знаменитых красавиц, женщин из знатных семейств. А он… он выбрал ее.
    Пока она молчала в раздумьях, отец девушки многозначительно злобно прокашлялся. Этот неприятный звук нарушил тишину, стоящую в экипаже. Она вздрогнула и подняла глаза на отца. Его взгляд, полный скрытой угрозы, скользнул по её лицу. Ей не нужно было произносить ни слова, чтобы понять, её поведение раздражало отца, и он был готов разразиться упрёками.
    Но в это момент…
- Я слышал, что граф увлекается верховой ездой, - бросил собеседник, словно невзначай. Это была неожиданная перемена в разговоре, но граф охотно ухватился за наживку. Лицо его прояснилось, глаза заблестели, когда он предвкушал возможность поделиться своей страстью.
    Уже через мгновение между собеседниками завязался лёгкий и непринуждённый разговор о лошадях. Несмотря на отсутствие выдающихся спортивных способностей у графа N - отца девушки, верховая езда, похоже, привлекала его прежде всего эстетической стороной.
    В отличие от него, N…, который завел этот разговор, демонстрировал искренний интерес к самому виду спорта. Разница в их увлечениях отражала разное восприятие верховой езды. Для отца N… она служила лишь способом насладиться изящными движениями лошадей, в то время как для бывшего мужа N… она была полноценным спортивным увлечением, в котором он стремился совершенствовать свои навыки и соревноваться с другими. 
    Для девушки это было неожиданным открытием. Её муж, человек, которого она знала, всегда был погружен в себя, словно запертый в своем собственном мире. Всю их супружескую жизнь, которая, казалось, длилась целую вечность, он ограничивался особняком, не выходя за его пределы.
    Его приходы и уходы были связаны исключительно с делами. Она нередко ловила себя на мысли, что не знает своего мужа по-настоящему, что его внутренний мир, скрытый за каменной стеной молчания, был для нее закрыт. И вот теперь, когда она обнаружила эту неожиданную грань его личности, она была охвачена любопытством.
Сон…
Если я смогу изменить будущее

    Поднимаясь по лестнице, я не могла удержаться от того, чтобы украдкой не посмотреть в ту сторону, где отец вёл односторонний, серьёзный и важный разговор за чаем с графом.
    Мужчина выглядел уставшим после долгой дороги, его черные волосы беспорядочно растрепались из элегантной причёски, скрестив длинные ноги, граф N… внимательно и скучающе слушал моего отца.
    Это был первый раз, когда я увидела своего бывшего мужа таким. Он часто пугал, и мне приходилось избегать его. Муж мог сделать больно, его слова были подобны яду, прожигающему вашу душу и сердце.
    Если всё продолжится в том же духе, N… просто сбежит от отца. Так и произошло. Зной уже сошёл на нет. Вроде бы не так уж и много времени прошло, но мужчина покинул поместье до наступления сумерек. Я наблюдала, как карета исчезает вдали из-за окна своей спальни. Облегчённо выдохнула: «Давай не будем встречаться даже во сне, так будет лучше для нас обоих». Каждый пойдёт своим путём. А наше совместное прошлое так и останется в прошлом. Теперь у каждого из нас новая жизнь, полная неопределенностей и потенциала.
    Я надеялась, что наши пути больше не пересекутся. И не была заинтересована в том, чтобы завязывать с ним отношения, и не хотела, чтобы он нарушал мой покой. Его присутствие было источником дискомфорта, и я была полна решимости избегать его любой ценой.
    Я размышляла о возможности новой жизни, о том, должна ли принимать активное участие в судьбе этого мужчины. Но раздумья длились недолго. В этой жизни у меня не было сил спасти его. Я просто хотела избегать неприятностей.
    Благоразумие нашёптывало, что рисковать своей собственной жизнью, чтобы спасти того, кого больше не можешь спасти, - глупо. Нужно сосредоточиться на том, чтобы постепенно наладить свою собственную жизнь.
    Но судьба имела свои планы. 

Прошлое
    За прошедшие четыре года мир претерпел радикальные изменения. События пронеслись с неумолимой скоростью, как стремительная река. Четыре года брака N. была заперта. Мир снаружи бурлил и менялся, но она и N. оставались взаперти, погруженные в свой собственный маленький мир. Это уединение породило тоску по тому, что было за пределами досягаемости девушки. 
    Погруженная в чтение газеты, приготовленной дворецким, она не могла поверить своим глазам. События, разворачивающиеся в городе N. были совершенно непостижимыми. Женщины отрезали свои волосы коротко, как у мальчиков, носили юбки настолько короткие, что обнажали колени. И самое невероятное, они танцевали вместе с мужчинами на публичных собраниях. Танцевальные залы больше не напоминали изысканные бальные залы прошлого.
    Девушка была потрясена и одновременно заинтригована. Это был совершенно новый мир, мир, в котором женщины отстаивали свою независимость и бросали вызов традиционным нормам. Она чувствовала, как в ней растет волнение, желание узнать больше о происходящих изменениях.

    В газете подробно описывались феминистские движения, боровшиеся за права женщин. Она читала о митингах и демонстрациях, на которых женщины требовали равного доступа к образованию, работе и политической власти.
    Время неумолимо течет вперед, и никто не способен повернуть его вспять. Такова же участь и дворянского класса, который постепенно исчез со сцены истории, уступив место новым социальным силам.
   Послевоенный мир претерпел стремительные изменения, подобно изменчивым человеческим вкусам. То, что было популярно сегодня, завтра становилось устаревшим и забытым. Быстро меняющиеся моды и тенденции влияли не только на внешний вид и привычки людей, но и на всю структуру общества.
    N… чувствовала себя застрявшей в прошлом. Пока мир и люди менялись, она оставалась всё той же, без изменений. Она была заперта в воспоминаниях о прошлом. Подобно занавесу, который опустился на сцене, прошлое скрыло от нее настоящее. Девушка чувствовала себя оторванной от мира, наблюдая, как жизнь других продолжается, в то время как она осталась позади. Ей казалось, что она застряла в бесконечном прологе, неспособная перейти к следующему акту.
   N…  N…  был связан с внешним миром.
    А она, напротив, пребывала в самоизоляции, избегая перемен. Ей казалось, что она обрела уют и комфорт в этой клетке, но на самом деле это была иллюзия. Вскоре после приезда в особняк N… она начала создавать розарий. Честно говоря, вначале это было детским ожиданием. «Однажды в будущем, когда сад этого заброшенного особняка оживет, — думала N…, - граф сможет измениться и открыться ей». Она хотела, чтобы он нашел радость в розах, ощутил их чистую красоту и жизненную силу.
    Но граф оставался абсолютно равнодушным к её увлечению. Он никогда не просил показать ему сад, не интересовался её планами по его возрождению. Это удручало.
    Это занятие было лишь развлечением для ее собственного удовольствия. Она находила утешение в этом занятии, которое позволяло ей отключиться от внешнего мира и погрузиться в собственные мысли. Это была ее тихая гавань, где она могла найти покой и умиротворение вдали от суматохи жизни.


Сон…
История Графа
Прошлое

  И снова мне снится наша первая жизнь, где мы были супругами. Мне двадцать четыре года, а я всё так же одинока. Солнце каждый день всходит и заходит, так и я с каждым днём просыпалась, проживала день и ложилась спать. За всё то время, что я жила в твоём поместье, никто из слуг не сблизился со мной, слуги избегали меня.
  Нет, они не пренебрегали своей обязанностью служить, еда всегда была приготовлена и подана, комната всегда убиралась, всё было безупречно исполнено, но складывалось впечатление, что мне служат души, подобно Психее.
  Только с садовником Грегом я могла поговорить. Он был открытым человеком, всей душой любившим растения. Занимаясь своим делом, он мог рассказывать о каждом дереве и о цветке, при этом его глаза светились искренним светом и с такой невероятной теплотой, что диву даёшься. Мне нравилось проводить время с ним, хотя иногда бывало, спросишь его о чём-то другом, то он ничего не мог сказать и только извинялся за своё незнание. В такие моменты взрослый мужчина казался таким милым и забавным, что это вызывало улыбку на губах. Это одно из немногих хороших воспоминаний, что остались со мной.
  Бродя по коридорам роскошного особняка, я чувствовала себя словно пленницей в лабиринте Крита. Каждая комната, которую я проходила, хранила свою историю, секреты, свои радости и печали. В них всё еще теплилась память умерших хозяев. Я ощущала тяжесть воспоминаний, что находились по ту сторону дверей.
  Это был лабиринт, не только физический, но и ментальный, где прошлое и настоящее переплетались. И точно так же, как в центре находился минотавр, в сердце особняка находился ты.
  Этаж, где ты находился, был окутан атмосферой таинственности и запрета. Слуги, как правило, избегали заходить туда, за исключением нескольких избранных, которым было поручено выполнять особые поручения. Даже мне – жене графа, нельзя было заходить в эту часть поместья. Но ты был так добр, разрешив мне пользоваться твоей библиотекой, находящейся на втором этаже.
  Мы словно жили в параллельных мирах, но были разделены невидимым барьером, который не позволял нам пересекаться. Твой особняк был украшен впечатляющей коллекцией портретов, каждый из которых был окном в богатую историю семьи. Портреты мужчин и женщин в разных одеждах уносили наблюдателя в прошлое на несколько столетий. Изучение этих портретов было равносильно путешествию во времени. Они были не просто картинами на стене, а бесценными артефактами, связывавшими прошлое с настоящим и дающими представление о богатом наследии особняка.
  Однако больше всего моё внимание привлекли чёрно-белые фотографии, размещенные рядом с яркими портретами бывших глав семьи. Среди них была фотография мальчика в матроске, который широко улыбался. Бесчисленные пряди черных волос разметались во все стороны, а выражение его лица излучало озорную радость. Среди торжественных портретов выделялась эта необычная фотография. Она вносила живость и непосредственность в эту коллекцию изображений. От неё веяло теплом.
  Прожив в твоём доме несколько лет, я узнала, что мальчик на фотографии был твоим младшим братом, погибшим в двадцать лет на войне. Я представила себе этого молодого человека, полного жизни. Он был таким же, как и все молодые люди его возраста: веселым, беззаботным, строящим планы на будущее. Но судьба распорядилась иначе. В последующие дни я часто останавливалась перед его фотографией, размышляя о его короткой жизни. «Как бы он прожил свою жизнь, если бы смерть не забрала его?», это был часто задаваемый мной вопрос.
    Рядом с фотографией мальчика была фотография красивой женщин – темноволосой холодной красавицы. Она была твоей младшей сестрой. Её надменная осанка, черты благородного носа и плотно сжатые губы, казалось, свидетельствовали о ее гордости. Она погибла в результате несчастного случая и была моей ровесницей. Говорили, что незадолго до начала войны машина, в которой она ехала со своим возлюбленным, перевернулась.
  Мы никогда не узнаем, кем бы она стала или какой след оставила в этом мире, от неё осталась воспоминанием фотография, о том, что могло бы быть, если бы смерть не забрала бы её.

  В высшем обществе ходили слухи, похожие на сплетни. Истории, которые теперь стали легендами. Ходили слухи о проклятиях, наложенных на особняк, или о беспокойных духах, потревоженных твоими предками. Я не верила в проклятия и духов, старалась оставаться рациональной, но что-то необычное происходило в твоей семье, и я чувствовала, что это связано с прошлым. Семья хранила в себе нечто большее, чем простые истории о неудачах.
  «Но что именно могло быть причиной всех этих несчастий?» Всякий раз, когда я смотрела на эти фотографии, то испытывала странное чувство. Тогда я не могла правильно охарактеризовать его. Это только спустя множество жизней и живя сейчас, я понимаю немного ту, что снится мне. То чувство было жалостью к тому, кто жил прошлым и являлся его тенью в настоящем времени. Ты остался в одиночестве с прошлым, неся тяжесть потери близких. Но о твоих чувствах и о том, какого тебе никому из людей не было дела. Им нравилось обсуждать жизни друг друга, тем люди живы и большую частью заняты.
  Страшно подумать, сколько боли, печали и невыносимых чувств ты пронёс в своей первой жизни. И это я только понимаю, будучи другим человеком и проживая другую историю, написанною Богом для меня. Но тогда я была другой. Я боялась тебя и видела только то, что ты причиняешь мне боль. То доброе, что ты мне делал, я воспринимала как унижение.
  Глупая потому, что видела только одно и не желала видеть всего остального. Неблагодарная. Я ни разу не переступила через свой страх и не поблагодарила тебя за хорошее, что ты для меня делал. Я получала, а взамен ничего не давала. Я была зациклена только на словах, что ты мне говорил, чтобы напугать меня. Я ни разу не предположила, что боль, что ты мне причиняешь, идёт не от твоей злобы, а того, что тебе самому больно. И ты в минуты недовольства мной просто выплёскивал её на меня. 
  Но вернёмся от позднего понимания к первой жизни.
  Бродя по особняку, я изучала портреты и фотографии, давая волю своему воображению. Я расспрашивала слуг о тебе, о семье, куда я вошла, но на задаваемые вопросы они отвечали: «Да, нет, простите, мы не можем вам этого рассказать». Эти три фразы повторялись бесконечно.

  Я исследовала разные комнаты, пытаясь понять, кто мог быть владельцем этих апартаментов. Любимой комнатой в особняке была та, где стояло пианино. Это, несомненно, была комната либо твоей матери, либо младшей сестры. В ней висели прекрасные картины в стиле рококо. Возможно, я бы смогла понравиться твоим родным, если бы они были живы. Отбросив сожаления, я села за пианино.
  N … с детства прилежно играла на пианино по простой причине: она любила красивые вещи и восхищалась художниками, романтиками, и с удовольствием обсуждала искусство и романтические отношения со своим отцом. В какой-то момент она даже подумывала стать пианисткой. Когда девушке было около семи лет, один из музыкантов Королевского оркестра похвалил ее за абсолютный слух, назвав ее гением. Если бы не насмешки отца, она, возможно, продолжила бы музыкальную карьеру. Она отчетливо помнила, как отец что-то говорил о Муре. Хотя в конце концов она отошла от слов, сказанных отцом, её страсть к игре на фортепиано значительно поостыла.
  "Должно быть, это было правдой". Теперь, оглядываясь назад, она думала, что ее отец был прав. Если бы она действительно была гением, она бы так легко не сдалась. Отбросив горькие сожаления, N… автоматически нашла нужное положение и, погрузившись в свой собственный маленький мир, начала играть. Пианино, которое долгое время не настраивалось, заиграло мелодию. Постепенно тихие и неприятные звуки стали сглаживаться. Она так увлеклась игрой, что почти забыла, что находится в особняке. И тут ...
Глухой удар. N… поспешно убрала руки с клавиш. Когда она обернулась, в дверном проеме стояла фигура графа. Его лицо было мрачным, а взгляд — холодным и пронизывающим.
- Убирайся. - Лицо девушки побледнело. Она не могла двинуться, парализованная страхом. Снова раздался ледяной приказ. - Я сказал, убирайся.
  Мужчина, прихрамывая, подошёл к супруге. Сердце девушки испуганной птицей ударилось о грудь.
- Ты хочешь, чтобы я самолично вытащил тебя из-за пианино?
Девушка вздрогнула от его резкого тона. 
  - Что я сделала не так? - дрожащим голосом запротестовала N… .
Он не ответил, лишь издал тяжелый вздох. В его глазах промелькнуло сомнение. Это был первый раз, когда она увидела в нем проблеск человеческого страдания. Но это было ненадолго. Он снова приказал ей:
- N, не входите сюда без разрешения.
  Её сердце сжалось от страха и обиды. Она не понимала, что сделала не так, чтобы вызвать такой гнев. Мужчина повернулся и ушел, оставив её одну.
  На следующий день дверь фортепианной комнаты была заперта. Девушка испытывала смесь гнева и унижения, почти на грани слез. Мимолетная радость, которую она обрела в жизни, снова была отнята. Противоречивые чувства, желание немедленно встретиться с графом лицом к лицу и нежелание видеть его снова боролись в душе N…. Выражение смущения на её лице, когда он посмотрел на неё, сменило гнев на смирение. Стоило графу посмотреть на девушку, как она отворачивала от него своё лицо, злясь на себя, что боится отстаивать свои желания. И хоть граф ни разу ни поднял на неё руку, но даже так он в ней вызывал физическую и эмоциональную дрожь. 
   Спустя неделю на переднем дворе особняка начался небольшой переполох. Заинтригованная незнакомыми звуками, N… вышла из поместья. Слуги вносили в особняк рояль. Озадаченная девушка спросила лакея.
- Что это?
- Пианино, мэм.
- Я знаю, что это пианино. Я спрашиваю, почему оно здесь.
  Голос N… стал резче. Ей нужно было знать, что за план задумал граф. Лакей, словно делясь какой-то секретной информацией, чуть склонился к госпоже и прошептал: «Господин приказал приобрести пианино для вас». Это было непостижимо. Такое обращение собой девушка не понимала. То сделает больно, а патом предлагает подарок. Было ли это извинением? Нет. Извинения должны быть принесены напрямую.

  Сон размытый и нечёткий, но суть я уловила Когда-то я думала о его жизни как о медленном самоубийстве. Жизнь в отчуждении от мира, отвержении других, комфортном ожидании смерти, в своей крепости.
  Раньше я испытывала жалость к супругу. Мне было больно наблюдать, как он медленно угасает, неся в себе травмы, полученные от войны и от смерти родителей и брата, сестры. Но со временем жалость переросла в гнев.
  Гнев на N… за то, что он не смог справиться со своей болью, срывая на мне свои эмоции, не думая о моих чувствах и о моём состоянии.

Сон о прошлой нашей жизни
  Стояла непроглядная ночная тьма. На небе клубились чёрные тучи. Рокотал гром вдали, холодный дождь шёл стеной. Ветер пронизывал.
Я была беспокойна, звала собаку по имени, но ветер попусту глушил мой крик.
- Мадам, пожалуйста, войдите в дом, — умолял лакей, пытаясь удержать встревоженную меня. Но я не обращала на него внимания. 
- Мне нужно срочно найти N…, — говорила я, дрожа от страха. - Я не знаю, где он может быть.
  Сердце замирало от страха. Лишь бы с N… не произошла беда.
  N… был охотничьей собакой породы терьер, подарком графа. Он был предложен как расходный материал после того разговора в кабинете. Я отказывалась рассматривать N… как некую "плату" или "замену". Даже если граф так и задумал, какой грех может быть у собаки?
  N… оказался умным и преданным, став верным спутником в одинокой жизни в особняке. Он был другом и светом в темные дни. Глаза запомнились слезами. Ее разум вернулся к тому дню, когда она впервые встретила его. В тот день она неохотно приняла подарок, но когда N… посмотрел на нее своими большими умоляющими глазами, она не смогла устоять.
  С тех пор пёс был ее постоянным компаньоном, следуя за ней повсюду и заботясь о ней, как будто он был ее собственным ребенком. Он спал у ее ног, грел ее в холодные ночи и всегда был рядом, когда она нуждалась в нем. Она не знала, что будет делать, если с ним что-нибудь случится. Я не могла себе представить мир без его радостного виляния хвостом и его успокаивающего присутствия рядом.
- N, ты можешь пойти в дом. Я сама найду его.
- Как я могу оставить вас одну, мадам? — возразил N. — Если завтра погода прояснится, мы сможем поискать его тогда.
Я нахмурилась:
- Я не хочу ждать.
- Но, мадам, это опасно.
- Я должна найти его.
  N… и я продолжали препираться, пока дворецкий Себастьян не вышел и не начал сдерживать меня.
- Мадам, прошу вас, не подвергайте себя опасности, — уговаривал он. — Мы поищем N… завтра утром.
- Почему? — резко спросила я. — Вы боитесь, что граф рассердится?
  Я сказала правду, которая заставила присутствующих замереть. Страх, который они скрывали, был очевиден.
- Мы беспокоимся о вашей безопасности, мадам, — дрожащим голосом произнес N.
  Внезапно тяжелая дверь распахнулась. Опираясь на трость, граф подошел ко мне. Слышал ли он предыдущий разговор? N … выглядел крайне изможденным, глубокие шрамы пересекали его впалые щеки.
- N … , зайдите внутрь, — сказал он холодным, бескомпромиссным тоном.

  Я вздрогнула, снова почувствовав страх перед ним.
- Но как же N …?
- Откажись от него, - произнес он решительно.
  Я опешила.
- Как ты можешь говорить такое?
- Животное, всего лишь животное. Ты не должна рисковать собой ради него.
- Ты не понимаешь.
- Понимаю, - холодно ответил он. - Ты слишком привязалась к питомцу.
- Он не просто животное, он часть семьи и очень важен для меня.
- Это просто собака.
  В конце концов, я подчинилась мужу. И правду, даже если бы мы сейчас устроили поиски, в такую непогоду вряд ли нам удалось бы напасть на след пропащего пса.
   Я не спала всю ночь, лишь изредка задрёмывая и снова пробуждаясь. А ранним утром, как только погода прояснилась и выглянуло солнце, я поспешила вниз. Мне не терпелось присоединиться к поискам любимца вместе с остальными.
  И тут раздался лай. Я резко остановилась, не веря происходящему. Ко мне подошёл, сверкая солнечными карими глазами, виляя хвостом, терьер и уткнулся головой в мои ноги, толи ластясь, толи извиняясь за пропажу.
- N…! – воскликнула я, сжимая его в объятиях. - Где ты был? Я так переживала!
  Пёс радостно залаял, активно махая хвостом.
- Я так рада, что ты вернулся, - прошептала я, утыкаясь в шерсть любимца и успокаиваясь.
  Напряжение вчерашнего дня и ночи начало отпускать. На меня снизошло величайшее облегчение. Спасибо, Боже, что вернул мне N… живым и здоровым.
  С этого дня наша особая связь стала ещё крепче, чем когда-либо прежде. Через несколько дней после возвращения N… в поместье граф неожиданно заболел непонятной лихорадкой. Паника охватила дом, а я ощутила необъяснимое беспокойство. Может ли это быть пневмония?
   Действительно, в последнее время погода была прохладной. Несмотря на то что особняк был величественным и роскошным, в нем отсутствовало эффективное отопление. Несмотря на усилия лучших архитекторов, проблема сохранялась. В одних комнатах было нестерпимо жарко, а в других царил пронизывающий холод. Это не давало покоя хозяйке дома.
   В стенах особняка воцарилась тяжёлая атмосфера, тяготившая сердца его обитателей. Я игриво дразнила пса, пытаясь отвлечься от этого. В голове все время звучали тревожные слова дворецкого. "Пожалуйста не тревожьте  графа. Его нужно оставить в покое". Почему такая секретность? Почему всем без исключения было категорически запрещено беспокоить графа?
  Нужно было подняться наверх и собственными глазами убедиться в том, что скрывали за этими запретами. И так решение было принято.

Сон
Болезнь графа
  Я смотрела на верного спутника, дремавшего у моих ног, а в памяти всплывали события прошлой ночи. Я провела рукой по влажной шерсти без следов грязи. Возвращаясь к тому моменту, когда лакей пришёл ко мне и рассказал историю, которая до сих пор не давала мне покоя.
  Мужчина рассказал, что нашёл N… в лесу напуганного. Собака была грязной, голодной и замерзшей. Мужчина забрался в лес, чтобы найти N… . Подумать только, что N, пошел на такой риск. Может, это был приказ графа? Но N… не думала, что граф пойдет на такое ради одной лишь собаки.
  Однако, когда люди собрались и заговорили об этом, мне не оставалось ничего другого, как поверить. Я лично поблагодарила лакея не только искренними словами, но и попыталась всунуть конверт с деньгами. Мужчина отказался.
- Мадам, я просто выполнил свой долг, — сказал он.
- Должно быть, это было хлопотно, рисковать, - ответила я, пытаясь убедить его.
- Все в порядке, - попытался успокоить меня лакей.
- Пожалуйста, прими это, N. Это мое искреннее желание, — настояла я.
- О, если вы так говорите, я окажусь в затруднительном положении, — пробормотал он, всё же принимая конверт.

  Я улыбнулась. N… был человеком с большим сердцем, человеком, который ценил жизнь, даже жизнь бедной собаки. Это достойно благодарности и уважения. Хорошо, что в жизни есть такие люди, как N….
  Я нерешительно поднималась по лестнице. У меня не было четкого плана, о чем поговорить с мужем, но, в конце концов, мы были супругами, и для встречи не должно было быть никаких особых причин. Однако по мере того, как я приближалась к двери кабинета, уверенность начала таять. Я знала, что нужно поговорить с ним, но что я собиралась сказать?
   Между нами не было настоящего примирения. Хотя временно мы больше не враждовали, «наше общение» оставалось натянутым. Жизнь в постоянной вражде была невыносимой, и мы не могли вечно жить в таком напряжении.
В тот день, когда я направлялась в кабинет графа, путь мне преградил дворецкий N…. В отличие от своего обычного безразличного вида, на его лице было написано негодование. Его лицо пылало гневом, словно он был чрезвычайно зол на меня.
- Мадам, граф желает побыть в одиночестве. 
- Хорошо. Я понимаю, что даже свою жену он не желает видеть. Жаль. Мы могли бы побыть вместе. Я искренне волновалась за него. Вы вызвали врача?
- Да, госпожа. Все необходимые меры были приняты, так что не волнуйтесь. Врач также настоятельно рекомендовал абсолютный покой, — ответил дворецкий.
- Если что-то случится, пожалуйста, дайте мне знать.
- Конечно, госпожа. Я буду держать вас в курсе.
Больше здесь было нечего делать, и я покинула это место.
  В особняке N… царила непроглядная ночь, темнее, чем в самых мрачных уголках мира. Тело ныло и болело. Может, это просто усталость? Или что-то более зловещее? Чувство холода пробежало по спине.
  Сев в постели и опершись на подушки, постаралась выровнять дыхание. Откуда взялось это душное ощущение? Хотя, чего уж там, ответ и так очевиден.
  Несмотря на неоднократные попытки сбежать, он всегда возвращал меня в имение N… . Где бы я ни была, он всегда мог отследить моё местонахождение. Не было очевидного принуждения или угроз, только невысказанное давление, которое чувствовалось. Особняк стал огромной и одинокой тюрьмой, а граф превратился в сокамерника и бдительного наблюдателя. Я понимала, что это произошло не из-за злого умысла, все было предопределено, и я была лишь пешкой в руках судьбы.
  Наследующее утро, я вышла в коридор, освещаемой лишь несколькими тусклыми лампочками. Последствия недавней бури все еще ощущались. За окнами завывал свирепый ветер, иногда ударяющийся о стёкла и пытающийся выломить их, чтобы ворваться в людское жильё. Звук был настолько пронзительным и жутким, что по коже пробежали мурашки. Он напоминал многоголосый крик, заставляя содрогнуться от ужаса. И хотя я понимала, что мне не будут рады, всё же я направилась на третий этаж.

Но чем дальше я поднималась по лестнице, тем больше принималась сомневаться в принятом решении.
  Чего я хочу? Пожалеть больного или просто побыть с ним рядом? Чувства переплелись, создавая непонятную смесь. Остановившись перед тяжелой деревянной дверью, я не решалась постучать. Но стоило крикам раздаться за ней, как я кинулась в комнату.
  Граф лежал на кровати, держась за голову, и плача. Я подбежала к нему. Находясь в каком-то трансе, граф говорил:
- Изабель, Изабель, прости меня.
  А затем плач переходил в звериные звуки, полные боли. Иногда становившимся тихим скулежом. И снова отчаянно:
- Изабель.
  В глазах боль. Его лицо, и без того бледное, теперь было покрыто холодным потом. Черные волосы прилипли ко лбу, намокнув от пота. Его шрамы зловеще выделялись на коже. Под глазами виднелись темно-фиолетовые тени. Мужественные черты лица сочетались с пугающей хрупкостью, создавая причудливую и тревожащую красоту. 
  Протянув руку, коснулась лба супруга. Боже, он же горит. Не зная, как ухаживать за человеком с высокой температурой, решила принести холодное полотенце. Когда повернулась, чтобы уйти, длинная и исхудавшая рука схватила меня. Стон вырвался из меня. Больно! Как больной человек может иметь такую силу?
- Изабель, - хрипло произнёс N….
  Я обернулась. Мужчина смотрел на меня. Я замерла, не зная, что ответить. Если он узнает, что я вошла без разрешения, я не смогу предсказать, какие действия он может предпринять.Спазм сдавил горло. Я молчала.
- Прости…, прости, - слабым и над саженым голосом выдал N…. - Прости … ты должна была остаться в живых, если бы не то решение.
  Я накрыла своей рукой руку, N…. Он слабо улыбнулся и разжал хватку, выпуская моё запястье.
- Пожалуйста, не оставляй меня, как тогда.
  Его голос звучал надломлено и едва различимо. Казалось, последние силы покидают его измученное тело.

Сон
Побег
  Они были словно две потерянные души, пытающиеся найти свой путь. Двадцатипятилетняя N… . Я сбежала из особняка, N, собрав в сумку одежду, деньги и предметы первой необходимости, отправилась в путь. Причина побега была проста, абсурдна и жалка. Я устала жить под постоянным надзором слуг поместья. Всё, чем бы я не занималась, доносилось мужу. А мне так хотелось побыть свободной. Смешная цена свободы, билет на поезд в город N….
  Сейчас в особняке, должно быть, царит хаос. Возможно, графу уже доложили о моём исчезновении. Но это ничего не изменит. В любом случае, он не сможет преследовать меня, так как его власть распространяется только в том городе, в котором мы жили. По крайне мере, в этом городе, он не найдёт меня.
  Тиканье старинных часов нарушало тишину в комнате. Граф получал информацию из разных европейских городов по разным каналам. Найти одну молодую женщину в N…, не составит большого труда.
  Прибыв в N, мои глаза расширились. Обычные горожане были смешаны с ранеными солдатами, просящими милостыню. Я каждый раз вытаскивала деньги, видя очередного раненого, устало просящего подаяние. Всюду были художественные авторские вывески. Но больше всего меня поразило, что мужчины и женщины вместе заходили в кафе. До войны все соблюдали приличия и устоявшиеся правила, но теперь нет.
    Но сейчас было важно заселиться в гостинице. Выбранная гостиница была ни слишком дорогой, ни слишком дешевой. Разбирая вещи, в какой-то момент до меня дошло: Я сбежала от него. Усталость и пустота, владели мной. Три года я пыталась от него сбежать, и наконец-то мне удалось это.
«Наверняка N… зол», - почему-то с этой мыслью пришло и чувство вины.
    Я нервно засмеялась. Откуда взяться вине? Да, я испытывала к графу сострадание, сочувствие, но даже эти чувства уже мимолётны.
    Тут в памяти всплыл образ матери мужа. Женщина с лицом, выражающим нежность и грусть, взяла меня за руку и сказала с раскаянием: "Этот ребенок больше не верит в Бога". Мужчина никогда не делился своими страданиями, но было очевидно, что он считал человечество лишенным смысла и цели. Ничего не имело смысл.
   Тогда свою жизнь, мою и наш брак…
    Я не могла его понять. Меня раздирали противоречивые чувства, вызывая внутренний конфликт. Не хотелось признавать, но он уже оставил свой след в душе.
    Прежде чем меня поглотил сон, я помнила чувства беспомощности.
…
О ней и о нём.
    В мире, где зло скрывается за каждым углом, встреча двух существ может либо стать началом чего-то прекрасного, либо привести к трагедии. Один из них, обладающий хрупкостью стекла, рискует разбиться на мелкие кусочки в любой момент. Другой, погруженный во тьму, утверждает, что понимает природу зла и может защитить своего хрупкого спутника.
    Выбор не прост. Можно рискнуть всем, доверившись тому, кто обещает защиту, или выбрать одинокий путь, зная, что в любой момент может разбиться на куски. Но независимо от выбора, ты должен понимать, что встреча двух существ в этом мире зла всегда сопряжена с риском.
…
Правда, о которой N… никогда не узнает,
но нам позволено было увидеть.

    Ночь была беспокойной, наполненной жуткими кошмарами, особенно повторялся один и то же сон: «Он находился в лесу погружённым во тьму и не мог в нём ориентироваться. Луна, обычно служившая путеводной звездой, была скрыта за густой пеленой облаков. Где-то раздался гром, сотрясая небеса. Первые капли дождя начали падать, слегка постукивая по листьям. Когда дождь усилился, он превратился в оглушительный ливень, без устали стучащий по лесной подстилке. Ночь продолжалась, а дождь не собирался стихать. Ветер завывал в кронах деревьев, а ветви скрипели и стонали, словно в агонии.
    Внезапная вспышка молнии осветила лес, и он увидел двух крыс, что смотрели на него своими красными глазами. Одна из них оскалившись, встала на задние лапы и пошла на него. По позвоночнику пробежал «холодок».
    В разгар мучительной борьбы мужчина резко открыл глаза и увидел перед собой жену, сидящую на краю кровати и погруженною в дремоту. Ее длинные светлые волосы рассыпались по плечам, а халат, накинутый на нее, чуть сползал, обнажая мягкие изгибы ее фигуры.
    Сквозь тонкий материал халата просвечивала ее гладкая женственная форма. Ее нежная кожа цвета персика светилась в тусклом свете комнаты. Ее присутствие наполнило его холодную комнату непередаваемым уютом. Он был удивлен тем, что остался жив. Но это не означало, что это место было раем. Он совершил слишком много грехов, чтобы попасть туда. Он был обречен нести вечное чувство вины перед близкими.
    Поглядев на женщину некоторое время, он понял, что держит ее за руку. Как только он почувствовал ее мягкую и теплую ладонь, его рука стала горячей, как будто ее нагрели огнем.
    Испытывая боль, N… поудобнее улёгся на подушках, наблюдая за спящей женой. Мягкие лучи утреннего солнца, проникавшие через окно, ласкали ее затылок, создавая иллюзию умиротворения. На мгновение он позволил себе насладиться этой тишиной, понимая, что вскоре все изменится. Когда-нибудь ему придётся расплатиться за всё. Но сейчас он мог любоваться безмятежно спящей женой, что находилась рядом с ним. Этого мига вполне достаточно.
 
Разговор в настоящем
- С тех пор как я впервые встретил вас, я ощущал странное чувство, что не нравлюсь вам. Ваше поведение, отстранённый взгляд, попытки держатся от меня подальше или проводить между нами невидимую черту. Я не был грубым или неуважительным. Я просто был самим собой, но этого было как будто недостаточно для вас.

    Я почувствовала, как краска заливает моё лицо. Я не была смущена, скорее это была обида от того, что в прошлом он не уважал меня.
- То, что вы чувствовали ко мне, не было любовью. Такой, как вы, не может по-настоящему любить.
    Невысказанные слова застряли у меня в горле как ком. Я так их не произнесла вслух. Но как же, его поступки глубоко ранили меня, что даже в настоящем я не могу забыть и отпустить их. В настоящем N… , я вижу его прошлого, с кем не желаю снова связывать свою жизнь.
…
     И хотя я отражаюсь в её сияющих глазах, она не видит меня. Кто-то другой занимает её мысли.
…
    Я, молча, развернулась и ушла, не оглядываясь. Не могу больше находиться в твоём присутствии, не испытывая боли и горечи. Зачем мне связывать свою жизнь с человеком, который не уважал мои чувства, не ценил меня как личность. Ты не смог дать мне ни любви, ни уважения. Сердце сжалось. Я должна оставить тебя в прошлом, чтобы наконец-то начать новую, свободную от воспоминаний о тебе, жизнь.

Сон размытый, о нём
Прошлый муж.
    Ты эгоистично привязал меня к себе. Твои эмоции были всего лишь извращенными желаниями контроля или эгоистичными амбициями. Это было неизбежно, учитывая твою истинную натуру. Ты не был способен испытывать подлинную любовь.
    Молодой граф, N. 
    Ты умел улыбаться, вежливо говорить, но в тоне твоём слышался намек на презрение. Но ещё не испорченные души, только начавшие выходить в высший свет, совершенно не обращали на это внимания, искренне восхищаясь тобой.
    Ты хорошо контролировал своё лицо, только со временем я научилась улавливать еле уловимые изменения. Подёргивание бровей, слегка сжатые губы. Я улавливала даже мельчайшие изменения в выражении лица, понимая, что те или иные слова задели какую-то скрытую струну, в тебе.
    Итог нашей прошлой жизни.
    Видно, не всем Бог счастья и любви даёт, а сами мы не сумели друг друга полюбить, да и счастья создать не смогли. И были наши жизни загублены.

Сон
Жизнь течет по предначертанному руслу.
    Твоё предложение.
    Возвращение в поместье N…было странно непривычным и сильно отличалось от воспоминаний. Здесь не было мрачной атмосферы, напротив, это был роскошный и великолепный особняк в стиле барокко. Из большого фонтана перед домом била вода, и все было хорошо организовано. Я почувствовала, как сердце непроизвольно сжалось. На ладонях выступил пот.
    Я осторожно приблизилась к особняку, держась за руку отца. Вид слуг, выстроившихся перед домом, был знаком. Но видеть их немного молодыми, чем раньше, было не привычно.
    Лица слуг, в том числе дворецкого N… и молчаливой, но доброй N…, были удивительно мягкими. Это было ярким осознанием перемен в N… поместье, отягощенном трагедией, постигшей особняк.
    После встречи со слугами меня представили графу N… и его семье. Это была первая встреча с членами семьи N…, поскольку в прошлом они либо умирали, либо получали увечья. 
    Только по одному виду графа я поняла, что долго он не проживёт. С первого взгляда он казался совсем больным. Возможно, именно поэтому, несмотря на оживленную атмосферу, над особняком нависла легкая тень.
    Даже испытывая боль, граф неизменно делал все возможное, чтобы поприветствовать нас с отцом. Уклоняясь от основной темы приглашения, он умело направлял разговор в разные стороны.
    В результате даже спокойный от природы отец чувствовал себя несколько неуютно. Доходило до того, что он сжимал кулаки и потел.
    Я тоже нервничала. Было обидно не знать ответа на вопрос, почему разорившуюся семью пригласили N… . Изредка глаза N … встречались с моими глазами. Казалось, он наслаждается ситуацией. Если взглянуть на уголки его рта, где виднелся намек на удовлетворение, становилось ясно, что что-то не так.
    Я слегка нахмурилась. N… отвёл взгляд. В этот момент граф вдруг зашелся сухим кашлем и встал со своего места. Он слабо улыбнулся.
- Пускай же молодые поговорят без нас.
    С его словами все одновременно поднялись со своих мест, кроме N….
    Я была в недоумении. Члены семьи N… плавно покинули приемную. Даже отец поспешил за ними, покинув зал. При этом он не забыл бросить многозначительный взгляд.
- Что происходит? - Но ответа не последовало.
    Я встала со своего места. Происходящее меня тревожило и беспокоило. Бывший муж встал и преклонил колено передо мной. Только тогда всё стало понятно. Прикусив нижнюю губу, я сдержалась, чтобы не застонать.
- Ты удивлена? - тихо произнес N… , и ловко достал из кармана кольцо. - Я могу помочь вам. Вы станете обеспеченной женщиной. Я даже убедил своих родителей, они не будут препятствовать нашему браку. N..., Выходи за меня замуж.
    Слова звучали соблазнительно. Но в той жизни я уже была замужем за тобой. Ни ты, ни я не были счастливы в браке. Так зачем всё это повторяют? Крутилось у меня в голове. У прошлой меня, не сведущей в жизни, от кольца перехватило дыхание. Настолько оно было ослепительно красивым. Но если бы можно было бы знать цену наперёд, то я бы отказалась от него.
    Сейчас эта вещь ассоциировалась у меня с клеймом, обозначающая мою принадлежность графу N… .  
- Вы видели состояние моего отца. Я бы хотел, чтобы он увидел, как его старший сын женится, прежде чем он умрёт.
    Нервный смех вырвался из меня. Я смотрела в бесстыдно красивое лицо. Мягкое выражение лица исчезло, сменившись холодной отрешённостью.
- Ты любишь меня? – спросила я. Только так можно было бы оправдать нынешнее поведение мужчины. 
    N… быстро ответил:
- Любовь, изменчивое чувство и непостоянно. Уместнее было бы сказать, что вы интересны мне и более того, я хочу ближе вас узнать.
- Мне нравятся твои эксцентричные высказывания. В отличие от твоего отца, я также ценю твою рациональную сторону.
- Я понимаю, если ты удивлена. Но после того, как я узнал, что у вас финансовые проблемы, я решил, что другого выхода нет, N… , пожалуйста, позвольте мне помочь вам через брак.
- Ты пытаешься купить меня за деньги, всё повторяется вновь,- эти горькие слова сорвались с уст. На лице N… отразилось замешательство.
- N… , я пришла сюда сегодня не ради предложения.
- Тебе нужно время на раздумья? Я понимаю, что это неожиданно.
    N … встал, отряхивая колени. Подойдя ко мне, он навис надо мной. Он выглядел рассерженным, но с трудом сдерживал свой гнев. Казалось, он впервые столкнулся с отказом. Его замешательство было настолько очевидным, что злиться на него было трудно. В его реакции я уловила нечто знакомое. Сразу вспомнился граф, то, как он нависал надомной, пугая и подавляя. Как же я хотела забыть этого мужчину.
    «Я больше не хочу иметь ничего общего с тобой, и не важно нынешним тобой или же прошлым. Я не хочу снова проходить этот ад», - крутилось в голове.
- Господин N…, - устало, но мягким голосом произнесла я. - Мы с вами не можем быть вместе.
- И в чем же причина? Объясни мне!
    N… схватил меня за руку. Я задрожала, рука вспотела. А в голове всплыли строчки Ремарка: «Просто мы чужие люди, которые прошли вместе какой-то отрезок пути, так и не поняв друг друга».
    Он молча глядел на меня, словно пытаясь понять мои чувства и мысли. Хотелось сказать так много, но слова не произносились в слух. Сердце разрывалось от осознания того, что я не могла сказать ему, как сильно ранят меня его поступки.
    Прикрыв глаза, я перенеслась в прошлое. Мне двадцать шесть лет, и я нахожусь на том же самом месте.

Сон
Наше прошлое.
    Для N… он был неприятным человеком, но для других жителей города он был интригующим героем, о котором ходили разные слухи. Он был из уважаемой семьи, героем войны и богачом. Но прежде всего, он был обычным человеком. Человеком, в чью жизнь могут прийти небольшие радости. Он не может вечно жить в страданиях и в болезненном прошлом.
    Муж наблюдал за действиями молодой супруги, сохраняя внешне безразличие к происходящим изменениям.
…
    Накануне показа усадьбу посетила съемочная группа с фотографами. Прибыли также музыканты, играющие на фортепиано и скрипке. Спустя долгое время в поместье снова зазвучали оживлённые голоса и смех.
    Граф не спускался из своего кабинета. Задача принимать гостей была возложена на N…. Но она не жаловалась: ей не хотелось с самого начала подвергать мужа чрезмерному стрессу.
    Когда все гости разошлись по своим комнатам, N… не могла уснуть из-за переживаний. В конце концов, надев ночную рубашку и накинув шаль, она решила подняться наверх, чтобы убедиться, что с графом все в порядке.
    Стоя перед дверью его кабинета, она увидела слабый свет, пробивающийся сквозь щель. Тихонько постучала.
- Входите.
    Этот хрипловатый голос, почему-то успокоил её, и заставил чуть улыбнуться. Графиня открыла дверь и вошла в комнату. Граф сидел за своим столом, склонившись над бумагами. На скрип двери он не удосужился поднять голову. 
    N… не могла сказать, что пришла из-за того, что волновалась о нём, вместо это в слух было произнесено:
- Ты всё ещё работаешь?
- Для меня это отдых, - ответил он, его голос был спокоен и отстранен.
    N… немного приблизилась к его столу, за которым сидел N… . Сегодня ей захотелось рассмотреть его поближе. Обычно она избегала смотреть на него, потому что его взгляд всегда заставлял ее нервничать. Но сегодня что-то изменилось. 
    В глубине души она хотела, чтобы этот неприступный, холодный, сдержанный мужчина, что не поднимал глаз от бумаг, подержал её теплыми словами, подбодрил.
- Я нервничаю, — произнесла она.
- Не волнуйся, — сказал он. - Все будет хорошо.
- Завтра я впервые приглашаю людей. Если что-то пойдет не так...
- Этого не случится. - Он ответил бесстрастно, но уверенно. Однако он не смотрел на супругу, продолжая работать.
- После приема мы все вместе посмотрим фильм. Присоединишься к нам? – Но тут же поспешно добавила: - Если ты не хочешь, ничего страшного. Я понимаю.
- Тебе не стоит беспокоиться. - Граф аккуратно сложил документы после своих равнодушных, но уверенных слов. - Просто наслаждайтесь завтрашним днём, — успокаивающе произнес он.
    Помолчав, супруг заговорил погружённый, воспоминания. В разгар своей юности я стал свидетелем необычайного зрелища: как с экрана на зрителей мчался поезд. Всё было так реалистично. Чувства, что меня охватили, были ошеломляющие. Я был заворожен, полностью поглощен этим новым и волнующим опытом.
    Казалось, он впервые рассказывал о своем беззаботном прошлом, времени, когда он путешествовал, будучи перспективным молодым человеком. Неожиданно N… предложила:
- В таком случае, давай посмотрим его вместе в этот раз. - Легонько сжав его плечо, она ушла, не увидев, как он по-доброму улыбался ей вослед.
     Он давно не смотрел фильмов, не говоря уже о совместном просмотре. Граф принял решение разделить этот момент с N. Рука, сжимавшая его плечо, была теплой, нежно хрупкой. Хотелось немного удержать её руку, чтобы продлить приятное ощущение. Он представлял, как в полумраке они будут сидеть рядом, плечом к плечу. Он будет чувствовать её тепло и едва уловимый аромат, свойственный только ей. Он будет смотреть на экран, но мысли его будут заняты ею.

Сон
Кинопоказ

    После сытных закусок хозяйка дома N… предложила гостям посмотреть фильм. Однако их внимание было уже приковано к другому событию. 
    В этот момент по лестнице, неспешно спускался сам хозяин дома. Он уверенно продвигался вниз, и каждый его шаг и стук трости по дереву эхом отдавался в тишине зала. Его появление заставило гостей замереть в ожидании. Они не могли отвести глаз от графа N.
   Внизу его попридержал слуга, помогая спуститься с последней ступени. Все с интересом и любопытством рассматривали высокую фигуру графа, его бледное бесстрастное лицо. Его элегантный костюм, что подчёркивал его фигуру и высокое положение.
    Хозяин дома поприветствовал гостей и извинился.
- Прошу прощения за опоздание, - произнёс он.
    С уложенными волосами, граф на удивление излучал очарование. Это было неожиданно, и заставляло задаться вопросами: что же произошло? Что заставило графа N опоздать?
    Что скрывал мужчина под беззаботностью для гостей, так и осталось под вопросом. Гости, собравшиеся в зале, приветствовали графа дружелюбными кивками и низкими поклонами. Хозяин дома растянул губы в лёгкой улыбке, но в его глазах читалась задумчивость.
   Граф и его супруга возглавляли процессию, направляющуюся в часовню, демонстрируя сплоченность и взаимную поддержку. Их шаги были синхронны, а руки крепко сцеплены. Эта гармоничность между ними была очевидна.
    Однако, несмотря на внешнее спокойствие, было трудно понять по лицу хозяина дома, о чём тот думает и что чувствует. Его глаза были скрыты за завесой меланхолии.
    Несмотря на то, что часовня находилась совсем рядом, графу было тяжело идти. Его шаги были медленными, а правая рука сильно сжимала набалдашник трости.
    N…  беспокоясь и заботясь о самочувствии супруга, тихонько спросила:
- Вам нужна инвалидная коляска?
    Мужчина твёрдо произнёс:
- В этом нет необходимости, - и добавил: - я хотел посмотреть фильм.
   Нежный румянец залил лицо девушки. Она была благодарна за то, что граф N присоединился к ним. Погрузившись в уют часовни, они стали свидетелями начала кинопоказа.
    Киномеханик включил проектор, и яркий луч света пронзил темноту, озаряя лица зрителей. Сопровождаемый мелодичным оркестровым аккомпанементом, фильм ожил на экране, увлекая присутствующих в завораживающий мир кинематографа. Кадры сменяли друг друга, рассказывая историю.
    N… обернулась и увидела своего мужа, невозмутимо созерцавшего развертывающиеся события. Его лицо, наполовину скрытое в тени, отражало странную смесь эмоций. В его взгляде читалась какая-то необъяснимая боль, которую она не могла понять.
   В этот момент фильм достиг кульминационного момента. В этот момент граф, старающийся подняться со своего места, не удержался и упал.
    Молодая супруга ахнула от ужаса и попыталась помочь мужу, Однако N остановил её:
- Я в порядке. 
    Его голос был слабым, но полный решимости. Мужчина изо всех сил пытался приподняться, но из его уст вырвались лишь сдержанные и болезненные стоны. Его жена, N..., бросилась ему на помощь, пытаясь поднять его. Однако тело ее супруга содрогалось в сильных конвульсиях, и он был охвачен приступом. В мгновение ока сердце N... замерло, как будто перестало биться. Ее охватил ледяной ужас.
    Люди, привлеченные происходящим, начали шуметь, но N... ничего не слышала. Она могла видеть только своего страдающего мужа. Она отчаянно пыталась помочь ему, но его тело было слишком тяжелым, а конвульсии слишком сильны.
    Она пыталась проверить дыхание N…. Неожиданно к ней подошла какая-то фигура и опустилась на колени рядом с мужем.
- Мэм, пожалуйста, успокойтесь - я врач, - произнес незнакомец, его голос звучал властно.
    Сердце девушки забилось в момент, когда в ней зажглась надежда. Ее охватили страх и отчаяние, но присутствие медицинского работника принесло чувство облегчения. Она посмотрела на доктора, его лицо было спокойно.
   Руки доктора быстро и умело двигались по телу графа, проверяя пульс, осматривая зрачки и прислушиваясь к признакам жизни. Девушка следила за каждым его движением, ее дыхание замирало в груди. Мгновения казались вечностью, пока она ждала вердикта, который определит судьбу N....
    Бесстрастным голосом доктор произнёс:
- Не волнуйтесь. У графа просто временный приступ.
    N почувствовала облегчение. Мужчина сделал жест, подзывая слуг.
- Что вы застыли на месте? - крикнул он. - Поторопитесь и отнесите графа в его спальню.
    В тот момент, когда граф потерял сознание, среди гостей воцарился хаос. Одни принялись обсуждать произошедшее, другие отступили в ужасе. Но дворецкий, не теряя времени, скомандовал слугам отнести графа в его спальню.
   Сейчас N не заботило мнение гостей, её первоочерёдной задачей было подержать мужа, находящегося в беспамятстве. Она доверилась N , который позаботится об приглашенных гостях, а сама пошла за доктором.
    Муж имел землистое лицо, его руки и ноги судорожно подергивались. Врач, сидя на кровати, проверял пульс графа и вздыхал.
- Похоже, граф страдает от последствий "снарядного шока".
    Девушка понятия не имела, что такое "снарядный шок". Она впервые слышала этот термин.
    Доктор успокаивающе произнёс:
- Это своего рода неврологическая реакция... когда человек подвергается воздействию сильного шума или взрыва. С ним все будет в порядке.
    Когда оцепенение девушки наконец спало, шок отступил, на смену ему пришли слезы. N отвернулась, не в силах больше смотреть на доктора. Она чувствовала себя ужасно жалко и недостойно своего положения хозяйки. Вместо того чтобы сделать что-то полезное, она была беспомощна и напугана.
- Я совершила глупость, — пробормотала N. - Мне не следовало никого приглашать и настаивать на показе фильма.
- Доктор, вы уверены, что с ним все в порядке? — спросила она.
- С ним все будет хорошо. Ему нужен отдых, — ответил доктор спокойным, уверенным голосом, давая надежду, что её супруг справится со своим недугом. - Отдохнув, он сможет восстановить силы… Миледи, я не собираюсь вас ругать. Многие аспекты нервных расстройств еще предстоит выяснить, — успокоил доктор своим мягким голосом. Его аккуратно расчесанные светлые волосы были слегка взъерошены, что придавало ему вид усталости. На его ясном лице беспокойство сменялось спокойствием.
   Он поднялся, протягивая ей визитную карточку:
- Меня зовут N… N….

Сон
Знакомство с доктором.
     Мужчина рассказывал о себе, а супруга графа, прикусив нижнюю губу, не притрагивалась к чашке чая. Именно в тот момент, когда её мужу стало плохо, появился мужчина, словно терпеливо дожидавшийся удобного момента. Его присутствие вызвало у нее прилив облегчения и одновременно опасения. Она поняла, что скоро все изменится к лучшему или худшему.

- Мой муж нужен вам как объект исследований? - меткие слова N… привлекли внимание доктора. На лице её было беспокойство.
- Пожалуйста, не поймите меня неправильно. Я пришёл сюда не для того, чтобы использовать вашего мужа для клинических исследований.
    Несмотря на заверения доктора, N оставалась настороженной. Доктор был известным человеком в области патологии. Он также публиковал выдающиеся статьи в области психологии. В частности, он отличился в области военных неврозов.
…
    После того случая супруги не разговаривали друг с другом. У графа было непроницаемое лицо. Девушка не могла найти слов, чтобы утешить его, и не могла заставить себя заговорить с ним. Его молчание ранило ее, но она не могла понять, что он чувствует.

    В особняке царила мертвая тишина. Она чувствовала себя совершенно беспомощной. Между ними снова стала расти пропасть, и она ничего не могла сделать, чтобы ее преодолеть. Чувство вины разрасталось в ней.
…
Настоящее.
    N… нашла покупателей на их поместье. Это была молодая американская пара, ищущая дом в N для своего крупного бакалейного бизнеса. Девушка была полна решимости продать поместье до начала войны, осознавая, что это ее единственный шанс. Однако в ее мыслях постоянно возникал N…, его самоуверенный вид и горящие огнем глаза.  Она не хотела, чтобы трагедия прошлого повторилась. 
…
    Несмотря на бушующий хаос войны, жизнь девушки продолжала неуклонно двигаться вперед. Продав поместье до начала конфликта, она обеспечила себе скромный капитал, достаточный для приобретения небольшого загородного дома. Однако отсутствие у нее навыков для работы вне дома омрачало ее перспективы. В эпоху, когда женщины постепенно вступали в общественную жизнь, N … чувствовала себя ограниченной и беспомощной. Она размышляла над тем, как может внести свой вклад в военные усилия, понимая, что ее возможности будут скромными.
    Однако полагаться на своего некомпетентного отца N не могла. Каждый раз, напившись, он настаивал на том, что она должна была принять предложение N…. Было унизительно наблюдать, как лицо некогда респектабельного мужчины средних лет багровеет от избытка алкоголя.
    В этот момент девушка смотрела в окно на падающие капли дождя. Скоро вокзал переполнится людьми, провожающими своих сыновей и возлюбленных на войну. 
    Дорожка из слезинок обожгла лицо. Девушка вытерла щиплющую влагу. "Раз это последний раз, когда мы можем увидеться, разве я не должна что-то сказать ему? - подумала она".
…
    Шёл проливной дождь. Еще не наступила глубокая ночь, но за окном было темно. Состояние графа N ухудшилось. Его сыновья, молодые и полные жизни, добровольно записались в армию, их сердца пылали патриотизмом. Однако это решение нависло над семьей мрачной тенью надвигающейся гибели. Их мать была в невыразимом горе. Мысль о том, что ее любимые сыновья вот-вот отправятся на войну, где их жизни будут висеть на волоске, разрывала ее сердце. Она пыталась отговорить их, но знала, что не в силах их сдержать. 
   В веке N. Честь считалась дороже самой жизни. Будучи женой знатного графа, она понимала первостепенную важность поддержания своей репутации. Однако, столкнувшись с трудностями, она поняла, что честь, которой она когда-то так дорожила, в конечном итоге потеряла смысл.
    Груз ожиданий общества давил на нее, требуя придерживаться жесткого кодекса поведения.
…
    Кроме того, как и многие другие, жена графа не понимала, что такое война. Она полагала, что сможет продолжать посещать церковь по выходным, спать по ночам и время от времени наслаждаться отдыхом, не понимая, что последствия войны будут иметь далеко идущие последствия.
    Однако даже она не могла избежать периодических волн мрака и печали, окутывавших особняк зловещей атмосферой. В эти моменты она не могла не чувствовать тревогу и беспокойство за своих близких и за судьбу страны.
    N… привел свои дела в порядок. Теперь ему оставалось только уехать. Поскольку старший сын уже был на фронте, у младшего не было причин идти на службу. Однако N… был полон энтузиазма, считая, что жертвовать жизнью, когда это необходимо, — признак настоящего мужчины.
    N…, хотя и не пылал рвением к войне, обладал сильным чувством долга и считал отправку на фронт своим благородным предназначением. Изабель, однако, выступала против этого, страстно рассказывая об ужасах и бессмысленной смерти на передовой.
    Несмотря на ее мольбы, брат оставался непреклонен. Он видел войну как неизбежный путь и был полон решимости с честью выполнить свой долг. Для него это было единственным способом внести свой вклад в защиту своей страны, и не опозорит память почившего отца.
    Слова Изабель казались ему наивными и неуместными. Он считал, что истинная храбрость заключается не в избегании опасности, а в том, чтобы встретить ее лицом к лицу и сражаться за правое дело. Он был готов пожертвовать собой ради будущего мира, даже если это означало собственный конец.
   Подготовка к похоронам шла полным ходом. Церемония должна была быть скромной, в соответствии с желанием покойного. Он попросил всех уважать его решение о простых похоронах.
    N погрузился в кресло, его мысли были заняты ворохом проблем, требовавших решения. Он размышлял о том, как управлять бизнесом в отсутствие его и N, кто возьмется за управление наследством и справится ли Изабель с возложенными на нее обязанностями.
   N откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Упорство и острый ум Изабель вселяли в N уверенность в ее способностях. Однако некоторые моменты все же беспокоили его. К примеру, её переменчивый темперамент.



Следующие главы 5 часть
Из реальности
 Тихие улочки окутаны дымкой сумеречного вечера. Листья, окрашенные в багряные и жёлтые тона, шуршат под ногами, наполняя воздух пряным, немного грустным ароматом увядания. Пасмурное небо, затянутое тяжёлыми свинцовыми тучами, отражает настроение увядающей природы. Холодный воздух, уже с легким налетом морозной свежести, пробирает до костей, напоминая о приближении зимы.

 Из дневника
Я бы про Мадлен, сказала: Прошлое, спасибо за все уроки. Будущее, теперь я готова стать другой и идти к целям, что я для себя поставила.

Сон
В Америку
 Мадлен брела по пустынной улице, направляясь к центру города. Её неприметная фигура терялась среди бесчисленных прохожих, никто не обращал на неё внимания. Под хмурым небом все выглядели одинаково: суетились женщины, торгующие товарами, и люди, спешащие за напитками во время перерыва на заводе. Она двигалась к вокзалу, её мысли были заняты внезапным лишением свободы. В потертой сумке она несла свои скудные пожитки, все своё состояние. Девушку ждала неопределённость, а страх время от времени сжимал её сердце. Она оставила прежнюю жизнь позади. Зная, что лишь она сама может на себя рассчитывать.
На протяжении всей поездки на поезде до Бирмингема содержимое сумки не давало ей покоя. В ней, помимо денег, лежало письмо от её соседки по тюрьме Сьюзи.
…
Сьюзи Макдермотт, болтливая ирландка, стала для Мадлен лучом света в мрачных стенах тюрьмы. Осужденная на три года за мошенничество, Сьюзи встретила её как давнюю подругу, обещая присматривать за ней. Её жизнерадостный характер и заразительный смех принесли немного радости в монотонную жизнь, заключения.
Для Сьюзи её новая подруга стала главной героиней романтической истории. История любви Мадлен и Джейка уже распространилась в стенах тюрьмы.
Мадлен хранила молчание, находя утешение в своей роли трагической героини, вызывающей жалость у окружающих.
После встречи с Сьюзи девушка обрела неожиданную спутницу. Сьюзи с её простым и практичным нравом стала для неё опорой и защитницей. Несмотря на подшучивания над «аристократическим характером» Мадлен, она понимала, что за фасадом драматической героини скрывается уязвимая и одинокая душа.

Без Сьюзи Мадлен не смогла бы выжить в суровых условиях. Сьюзи делилась с ней едой и историями.
Несмотря на угнетающие условия, Сьюзи создала атмосферу теплоты и доверия. Их беседы помогали ей пережить самые тяжёлые моменты.
Сьюзи, младшая из семи братьев и сестер, была ирландкой, болтливой, хвастливой и прирожденной мошенницей. Её невинная внешность обманула многих, и она легко могла манипулировать людьми, завоевывая их доверие, а затем безжалостно используя их в своих интересах. Она была искусной лгуньей и могла придумывать самые невероятные истории, чтобы оправдать свои действия. 
«В конце концов, я была всего лишь пешкой в шахматной партии. Если бы этот чертов ублюдок не предал меня...».
…
Как бы то ни было, старшие братья и сестры Сьюзи жили в Америке. Чарльз успешно управлял продуктовым магазином в Нью-Йорке, а другой брат неустанно трудился в доках Бостона, экономя деньги. Сьюзи часто рассказывала о своей мечте об Америке, очарованная образами Голливуда и небоскребов, которые казались недостижимыми в её родной стране. Она с энтузиазмом заявляла, что даже самые бедные люди могут добиться успеха в стране возможностей, если приложат достаточно усилий.
Мадлен выразила свои опасения:
- Кроме того, велик риск лишиться средств к существованию. Да и вооруженных бандитов хватает.
На что Сьюзи попыталась успокоить её:
- Дорогая, нам нечего терять. Перестань волноваться.
За два дня до освобождения Мадлен Сьюзи передала ей скомканное письмо. В письме содержалась наполовину умоляющая, наполовину угрожающая просьба к Чарльзу позаботится о Мадлен.
- Но я не знаю никого в Америке...
- На всякий случай. Здесь вы все равно ни на кого не можете рассчитывать.
Игнорируя помрачневшее лицо Мадлен, Сьюзи сунула письмо ей в руки. Я могу распознавать людей с первого взгляда. Это лицо того, кому суждено добиться успеха. Мадлен ошеломленно уставилась на Сьюзи.
- Это страна возможностей. Подумайте об этом.
После получения рекомендации Сьюзи Мадлен не могла сомкнуть глаз. Её сердце бешено колотилось от чувства вины и волнения. С одной стороны, перед ней маячила окрыляющая перспектива обретения свободы, но с другой стороны, мысль о том, чтобы покинуть свою родину, терзала её душу, как предательство. Всю ночь её мучили сомнения и колебания.
В конце концов, после долгих раздумий она поняла, что не может больше оставаться в этой стране. Она знала, что её ожидает неопределенное будущее, но перспектива начать новую жизнь вдали от родины казалась ей единственным выходом.
«Не слишком ли это экстремально? - спрашивала она себя. - Неужели я делаю это только из-за Сьюзи, с которой я едва знакома?»
Нет. Доверие к Сьюзи не было проблемой.
В тот злополучный вечер, когда незнакомец, истекающий кровью, появился в ночи, Иан, отвернувшийся от неё, всё это изменило её мир.
Кошмары преследовали её с беспощадной жестокостью, мучая её чувством вины. 
Она винила себя за то, что не спрятала пистолет, проявив неосторожность, которая привела к трагедии. 
После нескольких дней раздумий в комнате общежития вывод остался прежним. Она должна была уехать в Америку.
Прибыв в Нью-Йорк после изнурительного путешествия, Мадлен Лонфилд поселилась в захудалой гостинице. Она пыталась заснуть в своей сырой и холодной комнате, но мысли о последних днях в Англии кружились в её голове.
Пасмурное небо и моросящий дождь окутывали Мадлен, придавая дням меланхоличную атмосферу. В один из таких дней ей приснился тревожный сон. Большой черный волк с изумрудно-зелеными глазами напал на неё, его зубы вонзились в её шею. Она оказалась во власти бессилия и ужаса, а по шее сбегали струи крови.
 Девушка почувствовала, как горячее дыхание грозного волка коснулось её губ. Она бы хотела произнести эти слова вслух, но в горле раздался булькающий звук
Несмотря на страх, она протянула руку и погладила морду хищника, думая: «Прощай, мой одинокий и печальный волк».
Глаза девушки затуманились, и она потеряла сознание. Волк издал протяжный вой, наполненный болью и отчаянием.
…
Пристань кишела людьми, невероятная масса человечества готовилась пересечь Атлантику. Мадлен, впервые увидевшая огромные корабли, была потрясена их размерами.
Несмотря на то, что интеллект девушки пытался осмыслить происходящее, многое в этом мире оставалось для неё загадкой. Моменты удивления были лишь краткими вспышками. Быстро сориентировавшись, она присоединилась к толпе и поднялась по трапу, крепко сжимая свою сумку. Её доллары должны были остаться в целости и сохранности после предстоящего обмена.
Мы лишили Ирландию всего, но оставили им отвратительную еду. Она не могла найти слов. В любом случае, она не представляла, как можно выдержать такое скудное питание в течение нескольких дней, особенно после полугодового заключения, которое ослабило её организм. Девушка рухнула на кровать и застонала. 
- Извините, мисс, мисс, - кто-то в каюте тряс её.

 Она приоткрыла глаза и увидела обеспокоенные лица пассажиров.
- Мы волновались, потому что вы не шевелились и просто лежали, — сказала мать двоих детей. - Я испугалась, что мне придется иметь дело с трупом. Но потом вы продолжали звать кого-то по имени с закрытыми глазами.
Когда Мадлен попыталась подняться, женщина в каюте с легким шотландским акцентом бережно усадила её обратно.
- Не стоит говорить, если вам тяжело. Мы все плывем на одном корабле. Давайте просто посидим здесь и выпьем немного кофе.
Женщина вручила ей чашку с горячим бодрящим напитком. Её голос звучал успокаивающе.
Пока они непринужденно общались с другими пассажирами, Мадлен удалось собраться с мыслями. Помимо трех детей, в салоне было шесть взрослых, включая её саму. Судя по их одежде и немногословным беседам, большинство из них находились в стесненном материальном положении. Причины, по которым они отправились в Америку, сильно различались.
Несколько пассажиров приехали из Ирландии, спасаясь от голода и нищеты. Одна женщина направлялась в Америку, чтобы работать в магазине своего кузена, а другая сопровождала мужа в неизвестное место назначения. Мадлен не особо задумывалась о своей собственной истории, но предполагала, что она похожа на истории ее попутчиков: надежда на лучшее будущее в далекой стране.
Когда она пробормотала, что едет в Америку с рекомендательным письмом подруги, мать двоих детей насмешливо и неприятно улыбнулась.
- Я думала, вы аристократическая леди, бегущая от пылающей любви.
- Миссис Эверетт! - окликнула её одна из женщин, что находилась в каюте.
- Простите. Просто вы показались мне слишком утонченной и нежной. Моё порочное воображение разбушевалось. Простите.
 Мадлен почувствовала неловкость, но постаралась скрыть это. 
Она оставила его в прошлом, и каждое упоминание о нём было болезненно для неё.
Теперь уже ничего нельзя было поделать. Она заставила себя горько улыбнуться, отпивая кофе. Из глаз потекли слёзы, а наружу вырвался всхлип.
Она чувствовала себя опустошенной, будто у неё забрали всё, что у неё было. Как нечеткая фотография, образ улыбающегося мужчины постоянно всплывал в её сознании. 
Постепенно он снова превратился в призрак, в её жизни, преследуя её мысли и чувства.
Волнение миссис Эверет было очевидным, когда она быстро подошла к Мадлен. С нежностью и сочувствием она положила руку на спину девушки, поглаживая её успокаивающими движениями.
- Все в порядке, мисс, я говорила глупости. Всё в порядке. Всё в порядке, — шептала женщина, её голос был мягким и успокаивающим. 
- Верно.
То, что причиняло ей боль, больше не будет существовать на новой земле. В конце концов, всё исчезнет: и он, и поместье, и вся её прежняя жизнь.
На новой земле не будет ни боли, ни страданий. Это будет место, где она наконец-то найдет покой.

Из реальности
Из дневника.
Я оставляю тебя в прошлом и начинаю узнавать новую для меня жизнь.

Сон
Новое начало
Атлантический океан был безжалостным испытанием для тех, кто осмелился пересечь его необузданные воды. Желудки пассажиров содрогались от непрекращающейся морской болезни.
Каждую ночь палуба превращалась в сцену хаоса, где пьяные матросы буйствовали и вели себя безответственно. Крики, ругань и разбивающиеся бутылки эхом отдавались по палубе.
Моряки, уставшие от длительного и изнурительного путешествия, топили свои печали в алкоголе, становясь вспыльчивыми и агрессивными. Между ними вспыхивали драки, которые угрожали безопасности всех на борту. Пассажиры, запертые в замкнутом пространстве, боялись за свою жизнь, поскольку хаос и насилие распространялись как чума.
Среди бушующего хаоса пассажиры мужественно пытались сохранить подобие самообладания. В каждой душе жило молчаливое желание прибыть на новую землю с достоинством.
Иммиграционный процесс проходил на острове Эллис в устье реки Гудзон. Недавно был принят закон о паспортах, и Мадлен повезло, что она прибыла до его вступления в силу. У неё не было уверенности, что в будущем бывшим заключенным не закроют путь за границу. Хотя голоса против наплыва ирландских и китайских иммигрантов звучали громко, бизнесу по-прежнему требовались рабочие руки для строительства железных дорог и небоскребов, поэтому Эллис-Айленде всегда был переполнен.

Когда она сошла с корабля вместе с длинной очередью, она почувствовала трепет, словно её сердце остановилось при виде открывшегося перед ней зрелища.
Огромное голубое небо было чистым, без единого облачка. Все иммигранты вокруг неё смотрели на небо. Их лица светились надеждой и удивлением. Казалось, они впервые видели такое безграничное пространство.
Другой воздух. Место, куда она прибыла, действительно было другим континентом. Она смогла сделать большой шаг вперёд. Чистые голубые небеса, простиравшиеся над ней, разительно отличались от пасмурного неба, к которому она привыкла, и заставляли её сердце трепетать от восторга. В этом новом мире она наконец-то обрела настоящую свободу. Неограниченную, всеобъемлющую свободу.
Это было то, чего она всегда хотела. Не зависеть от мужчин, оставить прошлое в прошлом. Она чувствовала, как её грудь наполняется воздухом, когда она шагает, оставляя позади всё, что когда-то знала. Возможно, она зашла слишком далеко, но в тот момент это не имело значения. Это был воздух свободы, которого она так жаждала.
Она направилась к Большому залу, где проходил отбор иммигрантов. Она знала, что это будет долгий и трудный процесс, но она была полна решимости начать новую жизнь. Она подошла к столу и представила свои документы.
…
Завершив медицинский осмотр, девушка потратила бесчисленные часы на заполнение объемных документов. Полицейские пристально следили за каждым движением иммигрантов. К тому времени, как все формальности были улажены, прошла половина дня. Только получив свой багаж, она, наконец, ощутила облегчение от завершения этого изнурительного процесса.

Когда Мадлен вместе с толпой других иммигрантов покинула остров Эллис и прибыла на Манхэттен, её взору предстали поразительные небоскребы из бетона и стали. Они возвышались над городом, словно монументы, тянущиеся к небу. Пораженные величием и могуществом этого нового мира, она и её товарищи замерли на мгновение, охваченные благоговейным трепетом.
…
Очнувшись, Мадлен развернула сложенное рекомендательное письмо. Внутри была свернута карта Нью-Йорка, подаренная ей на острове Эллис. Бруклин. Она должна была поехать в Бруклин...

Рассматривая карту, она почувствовала резкий толчок. Девушка рухнула на землю, а молодой человек бросился бежать с её сумкой в руках. Боль была мимолетной, но её сменил всепоглощающий страх.

- Нет! - выкрикнула она, пытаясь подняться.
Отчаянные крики о помощи эхом разносились по толпе, но ловкий карманник уже скрылся в её гуще, оставив её с чувством беспомощности и злости. Не теряя надежды, она бросилась в погоню, прокладывая себе путь сквозь толпу, натыкаясь на людей на своём пути. Однако все её усилия оказались тщетными. Неожиданно вокруг неё поднялся шум и суматоха. Люди расступились, открывая ей вид на карманника, которого волочили по земле, схватив за воротник.
- Ты, ублюдок. Грабишь деньги у бедного иммигранта? Ты хочешь, чтобы они голодали?
Человек, схвативший карманника, обладал мускулистым телосложением, а его итальянский акцент придавал ему грубоватый шарм. Он крепко держал карманника за воротник, его решимость была очевидна.
Мужчина подошел к ней и вернул сумку. Он был одет в охотничью шляпу и жилет поверх рубашки, что придавало ему сходство с бойскаутом. Несмотря на свою молодость, у него был проницательный взгляд и задорная улыбка.
- Вот, мисс. Это ваша сумка? Его голос был приятным и хрипловатым, дополняя его очаровательную внешность.
- Да. Спасибо.
- Не благодарите.
Мадлен растерялась.
- Но...
В этот момент появилась незнакомка с потемневшим лицом. Молодая женщина с волосами цвета воронова крыла, сияющими глазами такой же темноты и пышной фигурой.
- Энцо, как ты можешь пренебрегать своей двоюродной сестрой, которая приехала с другого конца света? Мне придется рассказать об этом твоей матери.
- Мария. Ты была здесь... Мне очень жаль. Просто здесь такое дело…
- Не волнуйся, — сказала она, — я наблюдала за тобой и твоим прекрасным выступлением со всеми, кто там был. В любом случае, даже если здесь появится кто-то нуждающийся, как можно вот так оставить кузину одну?
Она убедила Энцо принять деньги, Мадлен.
- Хорошо, хорошо. Мария, здесь не нужно быть экономной, как в нашем родном городе. Мы можем позволить себе жить вполне сносно! Так вот, мисс, как вас...?
- Мадлен Лонфилд.
- Какое великолепное имя. А меня зовут...
- Он Энцо Раоне II, - вмешалась черноволосая незнакомка.
- Мари, хватит…
Мужчина нахмурил брови, изображая искреннее раздражение. Его мысли были заняты не только спором с упрямой кузиной или желанием произвести впечатление на Мадлен. У него были более серьезные проблемы, которые беспокоили его.
Их перебранка напоминала хорошо отрепетированную пьесу опытных актеров. Итальянцы славились своей экспрессивностью в общении. Мадлен, наблюдая за братом с сестрой, невольно улыбнулась. - Это все из-за тебя, сестренка.
- Какая чепуха! - фыркнула она. - Это все потому, что ты притворяешься прекрасным джентльменом. Ты думаешь, что можешь вести себя как настоящий джентльмен, но на самом деле ты просто подделка.
- Как бы то ни было. Мисс Лонфилд, в какую сторону вы направляетесь? Если в ту же сторону, мы будем сопровождать вас?
Когда Мадлен протянула мужчине записку, он внимательно изучил её. Его глаза загорелись.
- Какое совпадение. Это совсем недалеко от того места, куда мы направляемся.
- Конечно. Места, где живут ирландцы или итальянцы, практически одинаковы. Мы не будем жить в таких шикарных местах, как Манхэттен.

Кузина Мария пробормотала эти слова, словно пытаясь оправдаться. Она прекрасно понимала, что их район не отличался изысканностью или богатством.
…
 Энцо поймал такси, и водитель был явно недоволен количеством багажа, который Мария взяла с собой. 
Он хотел было выругаться, но, посмотрев на мужчину, сопровождающего двух девушек, смолчал. Поджав губы, водитель уселся, и машина тронулась.
Троица, устроившись сзади, смогла вести оживлённую беседу.
Английский Марии был неумелым, но она была сообразительной и обладала хорошим чувством юмора. Энцо бегло говорил по-английски и быстро переводил её слова.
Мадлен изо всех сил старалась не выделяться и не хотела выглядеть вычурной, но ей не удалось скрыть акцент. Однако итальянцы относились к ней снисходительно, понимая её нелегкое положение, ведь: все они были иностранцами в этой стране.
Энцо дал искренний совет:
- Несмотря на то что район, в который вы направляетесь, считается относительно безопасным, всегда следует соблюдать осторожность. Разные этнические группы часто имеют свои собственные территории в этом районе. Например, есть кварталы, где проживают китайцы, евреи, итальянцы и другие. Этими территориями часто управляют представители той или иной группы.
…
- Так или иначе, когда прибудете, свяжитесь с нами. Это номер телефона нашего магазина, — сказал итальянец.

- О, у вас в магазине есть телефон! - воскликнула Мария с удивлением. 
- Да, Мария, я не лгу. Ты думала, что мы настолько бедные, что не имеем телефонного аппарата?
Мужчина протянул наспех нацарапанную записку с номером и адресом Мадлен. Этот парень действительно умеет налаживать связи, — подумала она, пряча записку в сумку.
Мадлен вышла из такси первой, и оно тут же уехало. Энцо неоднократно предупреждал её о мерах предосторожности: не ходить одной по ночам, не следовать за незнакомцами, не доверять родственникам слишком сильно (что, вызвало негодование у Марии) и так далее.

- И обязательно позвони мне позже, — добавил он.
 Солнце садилось, и вот-вот должна была начаться та самая 'опасная ночь', о которой предупреждал Энцо. До того, как солнце окончательно скрылось за горизонтом, девушка успела расспросить местных жителей и, наконец, найти бакалейную лавку Макдермотта.
…
Чарльз Макдермотт уставился на имя Сьюзи, написанное на письме, его глаза расширились от изумления. Лицо мужчины, получившего письмо, приобрело задумчивое выражение.

- Боже мой. Почерк идентичен её почерку, — пробормотал он.

Закрыв глаза, он глубоко вздохнул. Затем внезапно он опустился на колени и начал горячо молиться.
- Слава Богу, Сьюзен в безопасности, — прошептал он.
Его молитва напоминала картину Рембрандта «Возвращение блудного сына». Единственное отличие заключалось в том, что Мадлен была ближе к блудному сыну.
Макдермотт, обладатель рыжих волос, являлся разительным контрастом своей сестре Сьюзен как внешне, так и внутренне. Его рост резко контрастировал с невысокой фигурой Сьюзен, а грубые ладони свидетельствовали о трудолюбии и честности, которые отличали его от сестры. Несмотря на разницу во внешности, в его глазах вспыхивало что-то родственное, когда он смотрел на Мадлен, подругу Сьюзен.
Брат Сьюзи, несмотря на свой простой вид, был далеко не глуп.
- Удача, что помощь понадобилась именно сейчас. Ну что ж. Раз уж ты подруга моей сестры, я не могу просто так отослать тебя.

Из реальности
Дожди, нещадно поливавшие землю неделями, наконец, прекратились. Вместо них, словно дымка, потянулся туман. Солнце если и пробивалось сквозь него, то лишь слабо, создавая призрачный свет. Воздух стал влажным, прохладным, наполненным запахом сырой земли и прелых листьев. 
Сон
Энцо
- Достаточно, - произнёс врач.
- Я могу сделать больше, – выдохнул мужчина, лежащий на матрасе, он хотел сказать что-то ещё, но из горла вырвались хрипы.
Доктор с секундомером в руке покачал головой. 
- Нет, мы покончим с этим здесь. Ваше тело нуждается в отдыхе, ваша светлость, – его голос был спокоен, но непреклонен. 
Тишина, царившая в особняке, была пронизана напряжением. Тяжелое, прерывистое дыхание мужчины, похожее на рычание раненого зверя, заполняло пустоту. Шрам на его спине пульсировал, горячий пот жёг кожу. 
Доктор, удовлетворенно кивнув, указал на улучшение показателей, но в его глазах читалось беспокойство.
- Ваша светлость, ваши показатели значительно улучшились. Вы выдержали более чем в два раза больше, чем, когда мы начинали.
...
Однако этого было недостаточно. Индивидуальная реабилитация была бесконечной болью и агонией. Сердце Иана, закаленное как сталь, иногда ослабевало от боли. Но боль - это то, к чему он стремился.
Мужчина вытер пот полотенцем, заботливо поданным ему слугой. Завершение изнурительной тренировки ознаменовало начало новых душевных терзаний. Он знал, что мысли, как стая голодных волков, неминуемо начнут терзать его, если ему не удастся заглушить их физической нагрузкой.
Когда-то комната, заполненная пациентами, теперь превратилась в обитель уединения и восстановления. Её теперь занимали разнообразные оборудования, специально разработанные для Иана Ноттингема.
Эти устройства, кажущиеся на первый взгляд орудиями пыток, на самом деле были передовыми инструментами реабилитации, приобретенными за колоссальные суммы.
Граф неустанно проходил курс реабилитации. К нему были привлечены ведущие специалисты из Германии и Соединенных Штатов, обеспечивая ему наилучший возможный уход. В промежутках между интенсивными сеансами реабилитации мужчина посвящал себя работе. В своем кабинете, обставленном с отменным вкусом, он управлял сложными финансовыми операциями, покупая и продавая облигации и акции. Акции переживали головокружительный рост. Никто не знал, как долго будет продолжаться эта безумная гонка, но здравый смысл подсказывал, что инвестировать в американские акции - это верный путь.
 В эпоху бурного экономического роста и безрассудных трат люди наслаждались жизнью во всю. Универмаги стали центрами экстравагантности, где любители моды тратили огромные суммы на роскошные товары. Лондон стал центром моды, где Американский танец чарльстон покорил сердца, и подолы юбок становились короче с каждым днем. Игорные дома и кабаре манили людей, предлагая им острые ощущения и возможность растратить свои заработанные средства.

Однако Иан был равнодушен к этим излишествам. Он чувствовал себя неловко и старомодно в этом молодом и быстро меняющемся мире.
Его молодой возраст противоречил его ощущению зрелости. Ему казалось, что он уже повидал достаточно, чтобы считаться стариком, хотя на самом деле он был ещё совсем молод. Он наблюдал за окружавшими его людьми с чувством отчуждения.
По мере того, как жизненные силы возвращались к нему, ощущения парадоксальным образом усиливались.
По мере того, как жизненные силы оживляли его тело, просыпались и желания, которые прежде были ему чужды.
Ему снились сны, о которых он никому не мог рассказать.
Мягкое касание женской руки заставляло его сердце биться быстрее, а нежные пальцы вызывали томление. Но вместе с этим росло беспокойство и тревога.
Порой его посещали тоска и страдание.
 Они пробуждали в нем кипящую ярость и ненависть, рожденные предательством и болью.
Она предала его.
…
Она дрожала, как лань во время визита. Он смотрел на нее с холодным безразличием. Вместо того, чтобы простить её, он отвернулся, и это стало его ценой. Она исчезла, и он упустил возможность сделать её зависимой и должной.
Иан чувствовал к себе отвращение, он понимал, насколько он жалок и отвратителен.
Мужчина смог приподняться и сесть, чтобы надеть протез на ногу.
Набравшись сил, он встал и направился, ванную комнату.
…
Год спустя. 1921. Нью-Йорк.
Мадлен стояла перед зеркалом, выбирая, какой макияж ей нанести. Воспоминания о нём, о светской жизни в Лондоне и о войне постепенно угасали в глубинах её памяти.

Она вынырнула из своих размышлений.
- Мне нужно собраться. Сегодня мой первый день в отеле, — пробормотала она себе под нос.
Дальний кузен Макдермотта, работавший водителем управляющего престижного нью-йоркского отеля, помог Мадлен устроиться на работу в кафе на верхнем этаже отеля. Она понимала, что ей необходимо хорошо справляться со своими обязанностями в этом новом месте.
Неожиданно её акцент сыграл в её пользу. Помощник управляющего отелем услышал аристократический акцент девушки и был очарован им. Он заметил, что американские клиенты будут чувствовать себя более комфортно, общаясь с ней.
Так же он не забыл дать совет, чтобы девушка не носила очки. Это могло испортить внешний вид девушки.
Даже лишившись возможности носить очки, Мадлен была полна решимости использовать эту ситуацию с максимальной пользой. 
Время, которое она провела, работая в продуктовом магазине, было неплохим. Однако ей хотелось зарабатывать больше денег. Зная, что большая часть её заработка в больнице шла отцу, она почувствовала необходимость компенсировать упущенные возможности, занявшись более высокооплачиваемой работой.
Она мечтала учиться и хотела жить нормальной жизнью. С каждой сэкономленной суммой она чувствовала проблеск надежды, что её мечты могут стать реальностью. Она знала, что путь впереди будет сложным, но была полна решимости воплотить свои стремления в жизнь.
Раны, нанесенные ей, были не излечимыми. Они были вечными, как шрамы на её сердце. Она всегда будет чувствовать боль из-за этого человека и из-за того, что она потеряла. Со временем боль не утихала, а лишь становилась более тупой и постоянной. Полное забвение было невозможно, ибо эти шрамы были выгравированы на самом её существе.
Её жизнь была наполнена болью, но нужно жить дальше и двигаться вперёд, к мечтам.
…
Вечер
В холле верхнего этажа универмага расположилось уютное местечко, где посетители могли насладиться чашечкой чая или кофе. В прошлом здесь подавали спиртные напитки до поздней ночи, однако после введения сухого закона заведение работало только до вечера. До этого часа обязанности по приготовлению чая исполняла Мадлен. Погрузившись в заботы и хлопоты, девушка провела весь день, изучая лабиринт коридоров отеля, запоминая лица постояльцев и впитывая местный колорит.
Мадлен не успела оглянуться, как перед ней предстал Энцо, одетый в элегантный костюм. Он встречал её у входа в отель, небрежно прогуливаясь по улице.
 Энцо выглядел неотразимо. Он излучал уверенность и мужественность, что не соответствовало его прежнему образу озорного младшего брата близкой подруги. Теперь он казался совершенно другим человеком.
 Когда она приблизилась к Энцо, его строгое выражение лица смягчилось. Густые растрепанные волосы молодого человека по-прежнему излучали юношеское обаяние. Он был примерно на два года моложе Мадлен.
- Мадлен, — произнес он. Вы сегодня прекрасно выглядите.
- Ну, сегодня важный день, — ответила она. Это мой первый день на работе... и...
Мужчина поджал губы и кивнул, его лицо выражало смесь смущения и решимости. Казалось, что он изо всех сил пытался сформулировать свои мысли. 
- Сегодня я готов раскошелиться на что-то подороже, — наконец сказал он. - У меня есть подарок и для тебя.
Энцо решил разделить свои подарки между Макдермотта , Марии и Мадлен, тремя людьми, которые помогали ему в разных делах. 
Макдермотту, он подарит шляпу, Марии, пару туфель, а Мадлен …
… 
 Войдя в уютный ресторан, девушка окунулась в атмосферу джазовых мелодий, создающих праздничное настроение в преддверии Рождества. Тепло помещения согрело её уставшее тело, и она прикрыла глаза, чувствуя, как напряжение постепенно отступает.
Французская кухня, известная своей утонченностью и изысканностью, обещала незабываемый гастрономический опыт.
Прибыв в элитный ресторан, Энцо испытывал непривычное чувство дискомфорта. Его движения казались суетливыми и неуклюжими, создавая вокруг атмосферу неловкости.
- Прийти в такое место... Это похоже на то, как будто я превратился в британского дворянина. 
 Девушка улыбнулась. - Если бы вы принадлежали к британской знати, вам пришлось бы довольствоваться черепашьими панцирями вместо этих изысканных блюд.
Когда еда, наконец, прибыла, даже напряженный Энцо начал расслабляться и наслаждаться атмосферой ресторана. Возможно, благодаря недавнему процветанию семейного бизнеса, Энцо в юном возрасте уже чувствовал себя ловким бизнесменом. Тем не менее, он по-прежнему испытывал инстинктивное отвращение к элегантным вещам. Он заявил, что у него аллергия на вычурность.
Мадлен с наслаждением пробовала нежное и восхитительное мясо, её язык смаковал каждый его оттенок.
- Откуда вы его взяли? - пробормотала она, её голос был наполнен любопытством и удовлетворением.

В ответ мужчина фыркнул.
- О, ты все ещё не знаешь вкуса мяса. Послевкусие слишком горькое. Его слова озадачили девушку. 
Семейный бизнес Энцо процветал, продавая говядину на северо-востоке США. Благодаря растущему спросу на мясо в стране, они накопили значительное состояние. Энцо с оптимизмом смотрел в будущее и надеялся, что при таком темпе они смогут перебраться в элитные районы Ист-Сайда.

Несмотря на свой успех, Энцо оставался скромным и сдержанным. Даже в изысканном костюме он излучал непритязательность и отсутствие показного тщеславия.
Пошарив в нагрудном кармане своего костюма, молодой человек достал маленькую кожаную коробочку. -Хм? - вопросительно произнесла Мадлен, глядя на коробочку.
Энцо вручил ей изящную кожаную коробочку. Его грубые мозолистые руки нежно коснулись её хрупких пальцев.
- Что это?
Она открыла коробку. Внутри лежали изящные часы — круглый циферблат с нежным светло-голубым кожаным ремешком.
- Я не могу принять их.
- Почему? — спросил мужчина с недоумением. - Те часы, которые ты носишь, выглядят слишком изношенными. Эти будут гораздо лучше смотреться на твоем запястье. К тому же слишком поздно. Я уже купил их. Если ты откажешься, куда мне их тогда девать.
Мадлен, вздохнула. Теперь отказаться было ещё сложнее.
- То, что на тебе, тоже выглядит очень дорого, но края обтрепались. Переходи на это.
Она провела рукой по левому запястью, касаясь часов, подаренных им. 
Они вернулись к ней с позолоченными краями после того, как побывали в руках милиции, что взяла заботу о них. Это одновременно огорчало и раздражало её. Тем не менее, она продолжала носить их.
Что же ей мешало отказаться от них, заменив на новые?
 
Из реальности.
Месяц, который еле мерцал в утренней дымке тумана, казался призрачным, почти нереальным. Его свет был мягким и рассеянным.
Он едва пробивался сквозь молочно-белые облака.
 Мир казался сонным. Время замедлило свой бег, и лишь мерцающий свет месяца напоминал о его неумолимом движении.
Сон
Совсем не любопытно
Пока Мадлен хранила молчание, Энцо, одолеваемый тревогой, нахмурил брови. Его рука непроизвольно тянулась к стакану. Его не вполне убедил рассказ девушки о том, как она приехала в Америку, чтобы спасти свою разорившуюся семью. По округе упорно ползли слухи, что она падшая аристократка, сбежавшая от неудачного любовного романа. Хотя Энцо младшего не особо тревожили подобные праздные сплетни, его удивляло, что женщина перед ним не выглядела как жертва какой-либо печальной истории.

Это было так с того самого момента, как он впервые увидел её. 
Она обладала пленительной аурой, неземным сиянием, которое притягивало. А ещё она была загадочной.
 И он был готов подарить ей любые сокровища мира, лишь бы она улыбалась только ему одному.
Мадлен легонько покусывала нижнюю губу, но наконец-то она решилась. Она сняла подарок Иана и надела часы Энцо.
Черные глаза молодого человека смягчились.
- Они идеально подходят к твоему запястью.
Она улыбнулась.
- Спасибо, — сказала она мягко.
Девушка взяла сумочку и, покопавшись в ней, достала из неё небольшую коробочку, и положив её на маленький столик, она заметила: По сравнению с вашим подарком мой выглядит... довольно скромно. Вы превзошли сами себя. Энцо быстро развернул подарок, и его глаза расширились от удивления. Внутри лежали изысканный галстук и запонки. Она выбрала самые дорогие из тех, что могла себе позволить, но они меркли по сравнению с часами, что он подарил. 

Однако, несмотря на то, что подарок её был гораздо скромнее, лицо Энцо озарилось чистой радостью. Его улыбка была светлой, демонстрируя его искреннюю признательность. 
- Это моя признательность, зато, что ты помог мне. Без тебя одна в чужой стране я бы умерла.
Мадлен содрогнулась от того, что могло бы с нею стать.
Несмотря на тяжелый труд, жизнь сводила её с добрыми людьми.
Она мыла полы, расставляла товар и часто общалась с покупателями и сотрудниками. Некоторые из них были грубы или равнодушны, но многие другие были добры и понимали её тяжелое положение. Девушка была благодарна за эти мимолетные встречи.
Ее когда-то нежные руки стали грубыми и шершавыми, а её тело истощилось от бесконечных часов, проведенных на ногах.
 Ей дали прозвище «Ледяная королева Мадлен». Разумеется, об этом никто не знал, но это не отменяло последствий.
- В следующий раз давайте поужинаем у нас. Я с радостью приготовлю свой фирменный стейк, который превзойдет даже этот, — предложил мужчина.
- О нет, благодарю, — отрезала девушка.
Понимая смысл этого предложения, она почувствовала, как сжимается её сердце.
Падение знати не было целиком и полностью негативным событием, поскольку она научилась понимать других.
Это стало платой за утрату утонченности, некогда украшавшей её.
…
Сьюзи старательно писала письма на четырех страницах, но ответы из исправительного учреждения приходили нечасто. Её кривые, плохо написанные письма повествовали о монотонной тюремной жизни. Новые заключенные были ужасны, она скучала и беспокоилась о том, не упрямится ли её брат.
Мадлен подумала о том, чтобы написать Изабель, но она даже не знала её адреса. Ходили слухи, что она стала испанской дворянкой, а другие утверждали, что её поместили в психиатрическую лечебницу.
Однако Мадлен верила словам Иана. Она не могла поверить, что он способен быть таким жестоким со своей собственной сестрой. 
…
Суровая красота Альп, успокаивала его.
Белые вершины и хребты вздымались перед ним, укутанные морозным туманом. Даже охотничьи собаки сидели рядом с ним, их дыхание создавало облачка пара в холодном воздухе. Романтический пейзаж разворачивался перед его глазами, но он остался равнодушным.

Мужчина в длинном пальто с накидкой выпрямился, крепко сжимая трость. В его тусклых глазах не было ни благоговения, ни восхищения перед величием природы. Он был странником над морем тумана, одиноким и отстраненным, его мысли были полны мрачных размышлений.
Его прервал голос, прозвучавший со спины. Обернувшись, он увидел Грегори Хольцмана, молодого американца с невинным взглядом. Они были знакомы с детства, поскольку его отец был управляющим делами семьи Ноттингем. Когда Хольцман доставлял доллары от имени Ноттингем, последний вкладывал их в лондонские банки. Однако эта ситуация была нестабильной.

Несмотря на давнее знакомство, Иан никогда не считал Грегори другом и не доверял ему. Их отношения были исключительно деловыми. Граф понимал, что тот в первую очередь преследует собственные интересы, и не питал иллюзий на его счёт.
Возможно, жестокая судьба разделила их пути: Иана, Эрика, Изабель и Грегори. Но Хольцману никогда не суждено было стать частью семьи Ноттингем. Если бы Изабель распахнула свое сердце, Грегори уже давно стал бы им братом. Но её обида отдалила его, а Иан не мог не следовать её примеру.

- Не желаете ли закурить?
Иан бросил взгляд на Хольцмана, храня молчание. Тот даже не устал от недавнего путешествия, его темно-каштановые волосы не взмокли. Словно Мефистофель из «Фауста», этот человек казался порождением фантазии, воплощением коварства, созданным им самим.
Наконец, кивнув, Иан принял от Хольцмана сигарету и зажег её. Оба мужчины закурили, на вершине.
- Шутки в сторону, ты стал здоровее. Теперь ты кажешься более крепким, чем я. Не думаешь начать встречаться с женщинами?
- Думаете о женщинах на вершине Альп?
- Даже британские дворяне не застрахованы от одиночества, — заметил Хольцман. - В конце концов, женщины - одна из двух самых важных вещей в жизни мужчины. 
Яркий солнечный свет, отражаясь от белоснежных склонов, слепил глаза, заставляя их щуриться. Иан выдохнул струйку дыма, прищурив глаза. В аромате дорогого табака ощущались древесные нотки и оттенки специй.
- Всё ещё думаешь о ней? О женщине, которая даже в азартных играх не может совладать с собой.
Граф смотрел на Ходьцмана безразлично, но в душе его раздражало, когда другие могли читать его мысли.
Мужчина, заметив его реакцию, ухмыльнулся и продолжил своим непринужденным и игривым тоном:
- Мы оба с вами не женаты по разным причинам. Я не собираюсь этого делать. Жаль тратить титулы впустую.
Ситуации действительно могут быть разными. Если бы Грегори, который безрассудно заводил одного любовника за другим, женился, это само по себе стало бы проблемой. Его супруг мог бы чувствовать себя преданным и недооцененным, что могло бы привести к напряженности и конфликтам в браке.
- Будет лучше, если подобные титулы закончатся вместе с моим поколением, - произнёс граф Ноттингем.
- Не говорите так. Почему бы вам не приехать в мое поместье и не провести время с пользой? Моя племянница всегда говорит мне, что тебе нужно больше отдыхать. Забудьте на время о титулах и делах и просто расслабьтесь, с бурбоном.
Расслабление — это искусство, которому может научиться не каждый. Хольцман, зная это, устраивал вечера музыки, приглашая всех в мир, где заботы и стресс растворяются в вихре танца и спиртных напитков. Но даже в этом празднике жизни скрывалась опасность. 
Гости теряли контроль, забыв о последствиях своих действий. Именно здесь встречаются расслабление и хаос, создавая напряжение, которое могло легко разрушить любое чувство благоразумия.
Иан хранил молчание, его взгляд был устремлен на туманную долину, застилающую горизонт. Его глаза были мутными, отражая внутреннюю пустоту. Снег, собравшийся в ущелье, напоминал тлеющий конец сигареты, оставляя после себя лишь легкое мерцание в беспросветной тьме.
…
Из реальности
Туманное утро ранней осени. 
Деревья ещё не успели пожелтеть, их листья сохраняли летнюю зелень, но уже предчувствовали скорое изменение. Ночи стали холодными, и утренний воздух был пронизан едва уловимой свежестью, обещающей скорое наступление осени. Солнце, еще не в силах прорваться сквозь густой туман, лишь слабо пробивалось сквозь него, создавая призрачный свет, который придавал всему окружающему таинственную красоту. Тишина, нарушаемая лишь шорохом опавших листьев под ногами, царила повсюду, усиливая ощущение хрупкой и нежной красоты этого туманного осеннего утра.

Сон
Признание
Взгляд Энцо на неё был долгим, пронизывающим. Ожидал ли он поцелуя? Казалось, дело было не в этом. Вместо этого раздался его голос, нарушивший тишину:
- Мадлен, я не знаю, через что ты прошла, почему ты здесь оказалась, ... Я ничего о тебе не знаю, и это немного нервирует. - Она слушала его. Мужчина продолжил говорить: - Но главное, - это сейчас. 
- Да. Важно будущее, а не прошлое. Но я... я не могу так просто полюбить кого-то.
Даже если бы она хотела полюбить мужчину, стоящего перед ней, она не могла. Ее сердце было не с ней, оно осталось с тем, кого она оставила позади.



 Из реальности
От зари алый свет разливается, окрашивая небо в нежные розовые и оранжевые тона. Тишь и безлюдье царят вокруг, нарушаемые лишь едва слышным шелестом листьев. А восток всё горит, разгорается, словно огромный костёр, пробуждая мир от ночного сна. Птички, предчувствуя тепло солнечных лучей, с нетерпением ждут рассвета, заливая лес звонкими песнями. И стоит себе лес, величественный и спокойный, освещаемый золотыми потоками света, которые пробиваются сквозь ветви деревьев, создавая игру теней и света, на лесной подстилке.

Сон
Извращённое удовольствие.
Грегори Хольцман был ошеломлен, увидев перед собой Мадлен Лонфилд в униформе горничной. Ему никогда не приходило в голову, что он снова встретит эту женщину, особенно в таком неожиданном месте. Девушку, которую он помнил по её выразительному профилю, была женщиной, вызвавшей немало пересудов, когда впервые появилась на вилле.

Отказавшись от предложения Иана и откровенно высказав свое мнение, она навлекла на себя гнев старейшин Ноттингем. Однако Хольцман не испытывал к ней неприязни. Его привлекали красивые женщины, а Мадлен обладала освежающей красотой, которая выделяла её среди других.
Вторая причина была самой решающей для него. Было забавно наблюдать, как обычно уверенный в себе Иан Ноттингем теряет самообладание в присутствии женщины. Этот разрыв был любопытным и захватывающим зрелищем, своего рода извращенное удовольствие.
Несмотря на осознание одержимости Иана и его постепенного погружения в безумие, соблазн поделиться этими наблюдениями был непреодолимым. Однако это было рискованно. В конечном итоге выбор был очевиден: отправить сообщение.



Из реальности
 Светало. Первые солнечные лучи разрезали ночь по линии горизонта на две половинки.Небо, ещё недавно тёмно-синее, посерело, и из его глубин стали проступать тёмные силуэты деревьев.
 Туман, застигнутый яркими лучами, медленно поднимался над землей. Воздух, ещё прохладный от ночной прохлады, наполнился свежестью и запахом влажной земли.

 Птицы, словно по невидимому сигналу, начали свою утреннюю симфонию. Пение то тут, то там раздавалось в тишине, постепенно перерастая в многоголосный хор, приветствующий новый день.
  Вдалеке, на границе леса и неба, словно кистью художника, были нарисованы медленно плывущие облака. Они переливались нежными оттенками розового и золотого, создавая неповторимую картину.

Сон
Рождество
 Мадлен пробиралась сквозь толпу в универмаге, решительно направляясь к отделу подарков. Ей предстояло выбрать их для тех, кто помогал ей всё это время. Несмотря на дискомфорт, она последовала за потоком людей внутрь. Шум и суета толпы заставили её вспотеть, но она вздохнула с облегчением, когда они прошли через популярный детский отдел.

С энтузиазмом она принялась выбирать подарки семье Макдермотт она приобрела шарфы, запонки, книги и игрушечный поезд. Для Сьюзи она нашла изысканное ожерелье.

Несмотря на неприятные чувства к семье Лаоне, Мадлен понимала, что они проявили к ней доброту. Она считала своим долгом отблагодарить их, поэтому лично купила подарки для миссис Лаоне. Ее намерением было передать их в руки самой хозяйке.
Накупив разных вещей, она в итоге потратила кучу денег. В руках у неё оказалось несколько пакетов с покупками.
Несмотря на то, что часть покупок была отправлена в бакалейную лавку, ей все равно пришлось тащить остальные пакеты. Выйдя из такси на Ирландской улице, Мадлен осторожно ступала по заснеженной дороге, рискуя снова поскользнуться. Неподалеку раздавались радостные детские голоса, а она остановилась у продуктового магазина Макдермотта.
Там стоял мужчина, его глаза с безразличием смотрели на витрину магазина. Приглушенный свет города отбрасывал вокруг него неземное сияние, подчеркивая его высокую одинокую фигуру.
Снег продолжал падать, покрывая землю первозданным покрывалом, но мужчина оставался неподвижным, погруженным в свои мысли.

Из реальности
На востоке вспыхивала розовая полоска рассвета, словно нежный мазок кисти художника на темном полотне ночного неба. Небо постепенно светлело, окрашиваясь в пастельные тона, от нежно-розового до персикового, предвещая скорый приход нового дня. Первые лучи солнца, пробиваясь сквозь легкую дымку, озаряли верхушки деревьев.
Воздух был прохладным и свежим, напоенным ароматами влажной земли и пробуждающейся природы. Тишина раннего утра нарушалась лишь пением первых птиц, приветствующих новый день своими звонкими трелями.

Сон
Мы встретились
 Смятение охватило меня. Мужчина медленно повернулся в мою сторону, опираясь на трость. Одна сторона его лица была ужасно обожжена, в то время как другая была без шрамов. С гордой осанкой он был гораздо выше, чем я помнила, с широкими плечами и крепкой фигурой. Он был совершенно непохож на того человека, который вернулся после войны. 
Его лицо приобрело ещё большую резкость, чем прежде. Снова страх охватил всё существо. Стало больно в груди от его взгляда. И снова хищник выследил свою добычу.
Медленно мужчина снял шляпу, пока я безуспешно пыталась подобрать слова, снег мягко падал ему на голову. Казалось, что он будет идти вечно.
…

Внутри «Макдермотта» пара была занята сервировкой и накрытием стола. Возможно, они надеялись, что суета скроет всю эту удушающую неловкость.
Еда была простой: картофельное пюре и грубый хлеб, но гость не обращал на это внимания. Он спокойно ел, неторопливо и сдержанно, несмотря на грубый вид. Его движения выдавали аристократические манеры, которые невозможно было скрыть. Муж и жена обменялись взглядами, полными беспокойства.
Приглашая незнакомого человека в свой дом, Макдермотт рисковал, но мужчина, назвавшийся Ианом Ноттингемом, представился бывшим работодателем Мадлен, что заставило его задуматься. Хозяин магазина подозревал, что девушка сбежала из-за неудачного романтического романа.
 Что ж, в этом есть смысл. Мужчина был необычным. Несмотря на внушительную фигуру, одна нога у него была ампутирована, а часть лица изуродована ожогами. Тем не менее, в целом в нем чувствовалась красота и благородство, напоминающие лорда из готического романа.
Неужели она бежала от такого человека, как он? Человека, который, несмотря на свои физические недостатки, излучал силу и харизму? 
Возможно, это был нежеланный брак по расчету, заключенный для укрепления положения семьи. Мадлен могла даже не знать, что она Ноттингем, её настоящая фамилия, скрытая от неё в целях защиты или контроля. Или, может быть, это была незаконная связь, скрытая от общественности, порождая слухи и предположения. Воображение продолжало бушевать, создавая захватывающие и спекулятивные сценарии.
Чарльз Макдермотт бросил быстрый взгляд на девушку с бледным лицом она сидела, уставив взгляд только видимою ею цель. Сомнения по поводу сложных отношений между ними только усилились. Были ли они партнерами по несчастью, связанными узами, которые они не выбирали? 
Молчаливая трапеза подошла концу. Мужчина отложил столовые приборы и принялся вытирать руки о платок. Его безупречно сшитый костюм выглядел неуместно в скромном интерьере, но, несмотря на несоответствие, он сидел на нем как влитой, подчеркивая его безукоризненную осанку.

- Мистер Ноттингем, вы здесь по просьбе вашего друга? - наконец спросила миссис Макдермотт, прервав затянувшееся молчание. Иан слегка кивнул.
- Прошу прощения за мое неожиданное появление. Я был занят делами, здесь оказался случайно и решил заглянуть, но, похоже, мне здесь не рады. Я искренне сожалею о своем вторжении.
- Нет, это большая честь для нас. Визит такого благо состоятельного человека…
 В этот момент граф слабо улыбнулся. Это была улыбка исключительной красоты, возможно, искренняя, а возможно и притворная. Он повернулся к Мадлен и мягко сказал:

- Я рад видеть, что вы наслаждаетесь обществом такой замечательной компании, мисс Лонфилд.
…
- Я рад, что у вас всё хорошо.
- Мистер Ноттингем ... Я...
 Его глаза, лишенные всякой теплоты, казалось, пронзали насквозь. Затем он перевел взгляд на остывающую кашу на столе.
- Ещё раз прошу простить меня.
Иан тихо поднялся со своего места. Также со своего места поспешно вскочил слуга и быстро протянул мужчине его шляпу.
Он ушёл.
Слуга протянул мистеру Макдермотту пачку купюр. Увидев это, лицо у меня вспыхнуло. Не в силах совладать с эмоциями, тут же выскочила на улицу, не надев никакой верхней одежды.
Он садился в машину на соседней улице. Зачем он приехал сюда? В чём хотел убедиться?
Можно было бы притвориться, что всё, что произошло между ними, было лишь ложью. Но...
 Подбежав, не позволила, задней дверцы машины захлопнутся.
- Почему ты оставил такую большую суму, мистеру Макдермотту ?
Мужчина не удостоил меня и взглядом.
- Это за обед, — бросил он сухо.
- Какая чушь. Очевидно, вы дали ему гораздо больше.
…
 - Зачем ты пришел сюда? Хотел посмотреть, на сколько я пала и какая у меня теперь жизнь. Если это так, то тебе не стоило проделывать такой путь.
Прохожие останавливались, чтобы посмотреть и послушать, как девушка и мужчина выясняют отношения. Мне было всё равно, я была опустошена и зла, и в последнюю нашу встречу я хотела высказать ему накопившееся.
Иан вздохнул. Подавив гнев, он заговорил медленно и обдуманно, по одному предложению за раз.
- Я никогда не думал, что у тебя хватит наглости для того, чтобы испытывать ко мне злость. Его голос был пропитан сарказмом. Мужчина чувствовал, как внутри него закипает ярость, но он сдерживался, чтобы не дать ей вырваться наружу.
Ваш отказ от моей доброты разрушил мое доверие. Я больше не настолько наивен, чтобы верить в искренность того, кто когда-то предал меня.
 …
Я смотрела в холодные зеленые глаза мужчины и чувствовала, как внутри что-то обрывается.
В его глазах появилось едва уловимое чувство удовлетворения от того, что он увидел бледное лицо. Но оно было недолгим. Вскоре он понял, что должен оттолкнуть и её. Возможно, это действительно последняя их встреча.

- Давай на этом закончим. Я больше не буду вас беспокоить, — наконец произнес мужчина, прервав неловкое молчание. Его голос был ровным и бесстрастным.
Он сомкнул веки, и тяжелый вздох, словно прошедшие века, вырвался из его груди.
- Скажите честно, ты хотя бы на мгновение хотела меня увидеть? - пробормотал он.
…
В наступившей тишине было слышно лишь тяжелое дыхание.
- Иан..
- Я обещаю, что больше не побеспокою тебя.
И он тихо добавил: Счастливого Рождества, Мадлен.

 * * *
По Ирландским улицам быстро распространилась захватывающая история о Мадлен Лонфилд. Говорили, что она скрывает романтическое прошлое, о котором никто не подозревал. По слухам, она состояла в тайных отношениях с высокопоставленным человеком в далекой Англии. Однако, к несчастью, их любовь была запрещена семьей мужчины, и ей пришлось покинуть родину, чтобы избежать их гнева.
Эти истории быстро подхватили жители города, и каждый добавлял свою лепту в романтический миф. Люди добавляли новые детали и подробности, создавая захватывающую сказку. Они шептались о запретной любви и разбитых сердцах. Слухи, словно рождественские украшения, ходили по ирландской улице.
Я не принимала ни чью сторону. Казалось, что, сбежав из одной темницы, я попала в ещё более тесную и душную.
Он так и не вернулся, как и обещал. Неужели всё на этом и закончится? Такие эмоции, как боль и непреодолимое влечение, заставляют чувствовать дискомфорт. Хотелось прижаться к нему и исчезнуть вместе.
Но это желание было неправильным. Иану будет лучше без меня.
Я, разорившаяся дворянка, в этой жизни ещё и в тюрьме сидела, у меня ничего нет. В то же время Иан, несмотря на свои физические и душевные шрамы, смог не сломаться и без меня, пошёл на поправку. Он заслуживал лучшего будущего. А я была причиной его страданий в прошлом. Гнет вины и боли тяжелым грузом сдавил сердце.



Из реальности
 Был поздний вечер, уже почти стемнело. Улицы пустели, и лишь изредка раздавались шаги тех, кто спешил домой. Лампы на столбах начали тускло светиться, заливая асфальт мягким желтым светом. Небо, постепенно теряющее свой дневной голубой оттенок, заполонили оттенки пурпурного и темно-синего. На горизонте появлялись первые звезды.

Сон
Неприятный разговор
- Кто этот ублюдок и что он здесь делал? – прошипел Энцо, его голос сочился яростью. Его глаза горели от неудержимой ревности.
 Мадлен спокойно встретила его гнев, её взгляд был холодным и отчужденным, - Мой бывший работодатель, — сухо ответила она.
Cплетни, которые уже распространялись по итальянскому кварталу, уже дошли до мужчины. Мадлен недооценила серьезность ситуации, пока не услышала, как Энцо первым заговорил об этом.
- Не шути.
- Я серьезно. Энцо, он помог мне. Я работала медсестрой в больнице, а он был её владельцем. Я многому научилась благодаря ему.
Она серьезно смотрела на собеседника.
- Когда такой человек внезапно появляется на ирландской улице, это неизбежно вызывает беспокойство.
- Он заглянул сюда по пути.
- Ты веришь в это? А что, если он что-нибудь предпримет?
Его беспокойство было очевидным, ведь появление титулованного джентльмена и намеки на связь с ней задевали его гордость. Это можно было понять, но также было жаль и обидно. Она не знала, как вести себя с молодым человеком перед ней. У него было мужественное лицо, и он значительно превосходил её ростом. Он выглядел зрелым и умелым в общении, хотя в её присутствии казался нерешительным.
Мадлен живо представляла себе Энцо во главе собственного процветающего предприятия. Его бизнес, возможно, начинался как скромное начинание, но девушка не сомневалась, что со временем он превратится в нечто значительное.
Ему нужна была женщина, которая могла бы создать уютный дом, воспитать послушных сыновей и милую дочь. Однако она не была той, что готова была отказаться от своей мечты и засесть дома. Какое-то внутреннее сопротивление было у неё.
- Энцо, я признательна за твою поддержку, но прошу тебя не говорить плохо о лорде Ноттингеме. Я ему благодарна. 
…
Мужчина замолчал.
- Он был всегда рядом в трудные времена. Я его уважала. Вот и все. Всё, что говорят другие - это просто их предположения и вымысел. Я не имела права даже смотреть на него.

Искренность Мадлен была неоспорима. Неважно, был ли Иан Ноттингем по своей сути хорошим или плохим, вмешиваться в это дело было бы неразумно. Он сделал всё, что мог, и это была она, что отказалась от него.
Они шли молча, погруженные в свои мысли. Энцо проводил Мадлен до входа в продуктовый магазин, а затем направился своей дорогой. Девушка вошла в помещение, где несколько человек суетились, готовясь к празднику. Её взгляд скользнул по полкам, и вдруг её внимание привлек высокий мужчина, стоявший в углу у маринованных продуктов. Он казался знакомым.
Она напрягла память, пытаясь вспомнить, где она могла его видеть. Из отеля... фигура рядом с управляющим.... Она подошла ближе. Это был Грегори Хольцманн.
- Здравствуйте, мисс Мадлен Лонфилд, - произнес он с легкой улыбкой, его взгляд был прикован к её лицу.
Теперь кусочки головоломки, казалось, идеально вставали на свои места. Иан, должно быть, знал, где находится Мадлен, от Хольцмана, который был первым, кто нашёл её работающей в отеле.
- Что привело вас сюда? – резко спросила девушка у него.
- Я просто хотел купить немного огурцов, - ответил мужчина.
- Я не знала, что вы интересуетесь маринованными продуктами, - саркастически заметила она. 
- А вы, похоже, неравнодушны к мясу.
Мужчина бросил едва заметный взгляд в сторону Мадлен. Её сердце забилось быстрее. Неужели он спрашивает о её отношениях с Энцо? Возможно, она слишком много думала. Этот мужчина всегда был неприятным человеком.
Актёр. Красивый американец, ослепительный человек, внутренняя сущность которого была неизвестна. Она не доверяла ему.
- Вы хотите поговорить здесь? 
Мужчина издал тихий смешок, его губы изогнулись в легкой усмешке. - Вы стали гораздо более напористой, чем раньше, мисс Лонфилд. . Это хорошо. Нужно много мужества, чтобы выжить в одиночку.
 Учитывая, что наш разговор может затянуться, я предлагаю перейти кафе, что находится через дорогу.
 * * *
 Не притрагиваясь к напитку, мужчина внимательно смотрел на Мадлен.
- Ты стала очень утонченной, - произнес он. Его взгляд скользнул по её макияжу и прическе, и в его глазах заиграли озорные огоньки.
- Я расцениваю это как комплимент?
- Это и есть комплимент. Добро пожаловать в новый мир. Ты здесь вписываешься.
Мадлен перешла к делу.
– Ты всё рассказал Иану? Где я работаю, где живу?
Грегори пожал плечами.
- Подумай о моём поступке с моей точки зрения.
…
- Как мне подобрать слова? Должен ли я сказать, что восхищаюсь вами.

Прямолинейный тон, не удивил.

- Есть ли у вас какие-нибудь сожаления?
- Сожаления? Это так серьезно?
- Чего вы хотите?
- Вы знаете, где Изабель Ноттингем? - повисло в воздухе.
Мадлен задала вопрос:
- Что случилось с Изабель?
Выражение лица мужчины изменилось.
- Черт, ты тоже не знаешь, - пробормотал он, откидываясь на спинку стула и -закуривая сигарету. Затяжка затяжкой он... 
- Я подумал, что вы тайно скрываете её.
Мужчина замолчал. Его намерения стали очевидными: он был убежден, что граф скрывает Изабель.
- Хотя я и хочу увидеть свою подругу, я не имею ни малейшего понятия, где она может быть. Возможно, нам стоит оставить её в покое?
- Ты единственная, кто обладает его сердцем . Если ты не знаешь, где находится Изабель, то кто?
Мадлен замерла, чуть не пролив остывший кофе на блюдце. Её рука дрогнула, и чашка едва не выскользнула из её пальцев.
- Не притворяйся, что не знаешь, - произнёс Грегори Хольцман, наклоняясь вперед. Ведь это ты до сих пор цепляешься за сердце Иана Ноттингема, не так ли? Граф надолго задержится в Нью-Йорке. Как вы думаете, почему? Вы были его миром, и он не мог представить свою жизнь без вас. Вот почему он полон решимости остаться в городе.
Хольцман нацарапал номер телефона на салфетке.
- Мы оба желаем увидеть Изабель, поэтому я предлагаю выгодную сделку: вы утешите раны Иана , а я встречусь с Изабель. Давайте не будем упускать такую возможность.
Мужчина поднялся с места. Его движения были быстрыми и решительными, как у человека, который привык к действию.
- Я буду ждать вашего звонка, - сказал он. На краткое мгновение в его уверенных глазах мелькнула тень беспокойства.

Слова из прошлого внезапно всплыли в памяти: Тот, кто контролирует время, контролирует всё.


Из реальности
 Ветер и дождь прекратились, и за темными тучами неожиданно появилось яркое солнце. Его теплые лучи мягко касались поверхности ноябрьского озера, которое мгновенно преобразилось, обретя неведомую ранее красоту. Бурые тростники вдоль берега, словно в знак благодарности, начали переливаться в свете, придавая всему пейзажу нотки изысканного богатства. По водной глади играли мягкие голубоватые блики, отражая свет.
Пахло хвоей, свежим и терпким ароматом, который напоминал о скором приходе зимы, но сейчас, в это мгновение, казалось, время остановилось, позволив природе насладиться последними теплыми днями. 

Сон
Любовь ли это?
Лонг-Айленд в Нью-Йорке был районом, где жили в основном состоятельные люди. Его живописное синее море и близость к Манхэттену привлекали множество особняков, создавая роскошный пригородный пейзаж.
Для графа, которому нью-йоркская суета казалась некомфортной, это было подходящее место, чтобы остаться на время. Непрекращающийся гул машин сильно мешал, хотя и не был чрезмерным, а огромное количество людей делало пешие прогулки практически невозможными.
Cреди ряда каменных домов, выстроившихся вдоль Саутгемптоне, роскошный трехэтажный особняк Хольцмана выделялcя.
Величественный особняк в георгианском стиле, выкрашенный в кремовый оттенок, имел обширные балконы и изысканный сад, а также славился вечеринками, которые устраивались в нем каждый вечер.
 Хольцманн налил виски с бурбоном в хрустальный бокал, Иана.
Граф небрежно спросил:
- Разве это не незаконно? Его слова повисли в воздухе.
- Никто здесь не обращает внимания на такие законы, как запрет. Ваша Светлость, - заявил Грегори, вызвав взрыв хохота среди присутствующих. Среди них были друзья Хольцмана, все они были видными деятелями бизнеса и политики и проявляли большой интерес к незнакомому британскому дворянину.
На самом деле эти законы идут на пользу только ирландцам и итальянцам. Честные работяги каждый день надрывают себе спины и в итоге остаются в проигрыше.
…
В тот момент, когда её охватило непреодолимое желание обнять его, она почувствовала, как разрывается на части.
Неужели это и есть любовь?
Нет. Любовь должна быть нежной, ласковой и безмятежной. Любовь не связывала другого ревностью. Любовь не смеет сдерживать другого человека.
Время, проведенное с Ианом в Ноттингемской больнице, было наполнено необыкновенной нежностью.
В тот момент она могла с уверенностью сказать, что любит его.
Она была готова отпустить его и пожелать ему счастья.
Девушка ругала себя, её щеки раскраснелись от стыда. После столь долгой разлуки с ним она почувствовала непреодолимую физическую тоску по нему. Ей хотелось крепко обнять его, почувствовать тепло. Желала целовать его и видеть, как холодная непоколебимость сходит с него, уступая мягкости.
Эти желания небыли любовью. В прошлой жизни именно эти чувства привели её к гибели. С тяжелым сердцем она поднялась со своего места и разорвала записку, которую вручил ей Хольцман, на кусочки.

Из реальности
В предзимнем мире, где природа замирала в ожидании долгого сна, человек находил утешение в простых вещах: в тепле очага, во вкусе горячего чая, в слушании шепота ветра и потрескивания дров. И в этих моментах, когда мир вокруг затихал, осознавалась хрупкость и красота жизни, ценность каждого мгновения, каждого слова, каждого рассказа, передаваемого из поколения в поколение. В этом и заключалась магия предзимья – в умении найти красоту в увядании, тепло в холоде и надежду в ожидании.

Сон
Как ни странно
Иан погрузился в раздумья, сидя в гостиной и наблюдая за угольками в камине. Хольцманн удалился, сыпля проклятиями, но мужчину не волновало, чем тот занимается. Неважно, флиртует он с какой-то женщиной или проклинает её.
Вместо этого его мучила одна проблема. На самом деле, это была такая мелочь.
Часы, красовавшиеся на запястье Мадлен, не давали ему покоя. Небесно-голубые часы на ремешке, купленные в универмаге, никак не могли быть доступны на её зарплату.
- Это подарок мужчины? - как острый дротик, эта мучительная мысль вонзилась в его череп, захватив его целиком.
 Воображение нарисовало картину, как другой мужчина неторопливо ведёт Мадлен, держа её за руку. Он почувствовал, как его внутренности скрутило от дискомфорта.
В этот момент он понял, что этот незнакомец воплощал всё то, чего он не мог дать ей: счастье и нормальную жизнь.
Мысль о том, что Мадлен может обрести всё это с другим мужчиной, терзала его изнутри. Даже если он уничтожит фотографии , где она счастлива, ему не станет от этого легче. Он не мог вынести мысли о том, что она будет счастлива без него, а его собственная жизнь будет вечным напоминанием о том, что он потерял.
Мадлен Лонфилд не заслуживала счастья, не так ли? Таков был вывод Иана Ноттингема. Она оставила его, сбежала и жила среди новых людей, казалось бы, приобретя счастье. Во время её отсутствия он давил на себя, пытаясь вернуть себе здоровое тело, в надежде вернуть её. Однако все его усилия оказались тщетными.

Если бы Мадлен Лонфилд вернулась, он принял бы её с распростертыми объятиями. Неважно, как она выглядела или что о ней, думали другие. Её возвращения на первое время было бы достаточно. Но этого не произошло. Она не вернулась.
К приезду женщины мужчина отремонтировал особняк. Установил новейшие бытовые приборы, тщательно убрал ржавчину и плесень, оставив от них ни единого следа. Однако все его усилия оказались тщетными.

Спустя некоторое время стало ясно, что Мадлен не вернется. Она пересекла океан и стала для него незнакомой женщиной. Незаметно для себя он стиснул челюсть.

Непростительно.
Несмотря на острое желание увидеть Мадлен, обнять её, Иан сдерживался, разрываясь между разбитой гордостью и затаенной обидой. Он застонал, осознавая, что его страстное желание увидеть её стало причиной его несчастий в Америке. Ему стало стыдно, но он не мог отрицать правду. Он никогда не встречал любви такой самоотверженной, какую дарила ему эта женщина. Ирония заключалась в том, что, несмотря на собственные страдания, он желал, чтобы и она была несчастна. Он страстно желал, чтобы Мадлен продолжала тосковать по нему, чтобы её боль стала отражением его собственной.
 В конце концов, он был жалок, попав в ловушку одиночества.
- Я просто…
Мужчина прикрыл глаза, пытаясь пережить мучительную боль, которая пронизывала его разум. Словно острый дротик, боль превратилась в неумолимый молот, беспощадно обрушивающийся на его затылок.

Внутри него бушевала буря эмоций. Возможно, он даже не осознавал, что его отчаянное желание заключалось лишь в том, чтобы она однажды попросила у него прощения.
Нет, прощение уже было даровано. Все, чего он желал, это чтобы она выбрала его по собственной воле, без всяких условий или сожалений.
Он жаждал её возвращения в особняк, надеясь, что вместе они смогут переписать прошлое, начать всё заново. Однако в глубине души он понимал всю абсурдность своего желания. Ясное понимание ситуации, как жестокое похмелье после бурного опьянения, настигло его. Даже затуманенный алкоголем разум не давал ему покоя, осуждая за его глупое поведение.
Он погрузился в сон, подобный смерти.

Письмо старшему брату Иану.
«Дорогой старший брат.
Когда ты получишь это письмо, ты, вероятно, уже пересечешь Атлантический океан, не так ли? Америка, должно быть, захватывающее место. Но ты ведь знаешь, что это страна поразительных контрастов. Конечно, я не хочу докучать тебе подробностями своих размышлений в этом письме, поэтому буду кратка.
Бавария - действительно замечательное место. Трудно поверить, что когда-то это был тихий город, где творили Гете и Шиллер. Здесь каждый день что-то происходит. Новые идеи и люди вдохновляют меня. У меня есть чувство, что здесь я могу добиться настоящих перемен.
Мне жаль, что я не поделилась с вами подробностями своей жизни. Я понимаю, что это может быть неинтересно для вас, и я уважаю ваше право не интересоваться.
Невозможно по-настоящему понять причину моего выбора Германии, учитывая тяжелую историю между нашими странами. Однако следует помнить, что мудрость приходит в сумерках, как сова Минервы. Темнейшие времена часто предшествуют рассвету. Я намерена стать свидетелем этого момента перемен.
Достаточно этих скучных разговоров. Ты всё ещё живешь в том роскошном доме Грегори? Интересно, насколько сильно тебя привлекает возможность распоряжаться деньгами. Не проси его передать мне привет. Нет, это не имеет значения, даже не думай об этом. В молодости он был вполне мил, но теперь, когда его волнуют только деньги, он стал отвратительным.
Надеюсь, что в новом месте под влиянием новых идей ты сможешь обрести ясность ума. Это лучше, чем погружаться в скучные слияния и акции семейных компаний. Попробуй использовать новые подходы.
Вы все ещё думаете о Мадлен Лонфилд ? Какие бы ты не испытывал к ней чувства, пожалуйста, не ненавидь её, ведь в том, что случилось, есть моя вина.
Прощай.
P.S.
Спасибо что избавил от судьбы стать женой какого-нибудь престарелого лорда, хотя старейшины дома были готовы сделать меня разменной монетой выгодном браке. Спасибо за дарованную свободу следовать собственным желаниям».
…
Зима отступала, уступая место теплому весеннему ветерку, который гулял по городу. Наряды горожан становились все более яркими и легкими, отражая предвкушение весны. Мадлен шла по улице, её голубая шляпка и тонкое пальто гармонировали с пробуждающейся природой. Энцо Лаоне сопровождал её, его стильный костюм-тройка подчеркивал безупречный вкус мужчины.
Девушка не думала о своём сопровождающем, в её руках была карта, и она внимательно изучала улицу перед собой. С тех пор, как Хольцманн подошел к ней, ни он, ни Иан больше не обращались к ней. Мадлен с трудом сосредоточилась на поставленных задачах, поскольку её мысли постоянно возвращались к этим двоим. Чем больше она пыталась выбросить их из головы, особенно Иана, тем сильнее становилось желание думать о нём.
Мысль о том, что Иан может пропустить приём пищи, застонать от боли или находиться в агонии, приводила её в ужас. Она чувствовала себя виноватой, как будто если бы он сорвался, это было бы её ошибкой. Но она знала, что должна была найти выход из этой ситуации. Ей нужен был переломный момент.
Поэтому она решила возобновить изучение сестринского дела. Она получила образование медсестры в поместье Ноттингем, но с тех пор прошло много времени, и все это казалось ей далеким воспоминанием. Кроме того, она всегда хотела получить более углубленное образование. Она хотела учиться заново, в окружении новых людей, в новом месте.
Несколько лет назад в мире произошла значительная волна перемен, которая была, безусловно, следствием глобальных изменений, в том числе войн и кризисов, требующих качественного медицинского обслуживания. В условиях острого дефицита медицинских кадров, школы медсестер, аккредитованные для подготовки специалистов с лицензией, начали появляется повсеместно. Это новшество не только способствовало улучшению подготовки медсестер, но и значительно увеличило доступность медицинских услуг для населения. За этим прогрессивным движением стояли такие выдающиеся личности, как Джозефина Голдмарк, активистка рабочего движения и реформатор.
- Я хочу иметь лицензию, – решила девушка. Это не просто была формальность, а шаг к новой жизни, к уверенности в себе.
Эта лицензия откроет ей мир возможностей, которые до этого казались закрытыми.
С помощью знакомых она навела справки и нашла школу, а теперь отправилась подавать документы, полная решимости изменить свою судьбу.

Она не отказалась от предложения Энцо сопровождать её, потому что у неё была одна причина. Мадлен не хотела заблудиться, особенно в такой важный день. Сколько бы она ни прожила в Нью-Йорке, городские улицы всё равно оставались запутанными. Каждый поворот и каждый переулок дышали загадкой, а многолюдные площади вызывали у неё легкую панику. Кроме того, воспоминания о недавнем инциденте с карманником всё ещё мучили её — она не могла допустить, чтобы что-то подобное вновь повторилось в столь значимый момент. 
 И даже после отъезда Иана между ними всё ещё сохранялась некая неловкость. Энцо с интересом наблюдал за напряженным лицом Мадлнг. Он раньше редко замечал, как глубоки её переживания, и теперь ему открылась новая грань её личности. Впервые в её обычно немного робком лице проглядывал сильный пыл, и это было интересно.
- Расслабься. Ты же не можешь изменить содержание анкеты.
- Кто сказал, что я напряжена?
Конечно, это была ложь, и ей было стыдно признавать это. Два дня подряд в её снах разыгрывались адские сцены: она стояла в центре зала, а вокруг люди с недоверием перешептывались, указывая на неё пальцами. Страх, что кто-то на приеме или в общественном месте раскроет её секрет — судимость, давил на её грудь, словно камень. Но, по правде сказать, такое открытие было маловероятно; если ты не знаменитый преступник, вряд ли кто-то обратит на это внимание. Нью-Йорк оставался городом гангстеров, и среди множества тёмных историй её собственная казалась совсем незначительной.

Процесс подачи заявления обошелся без лишних задержек — раздражающе быстро, как будто все уже заранее знали, чего ожидать. Письменный экзамен ещё даже не начался, а обстановка уже пронзалась ощущением общей предвзятости. Люди за стойкой регистрации выглядели так, будто им было абсолютно всё равно, кого они перед собой видят.

Рядом с ней стоял Энцо, излучая спокойствие в окружающем хаосе. Создавалось впечатление , что мужчина пришёл подержать мечту супруги.
Однако всё было не так. Однако после подачи документов на сердце стало легче: словно тяжесть, давившая на грудь, наконец-то исчезла. Ощущение завершенности дало надежду и уверенность в том, что теперь ей остается лишь ждать, не теряя при этом веру.

Из реальности
Дело шло к закату. Солнце словно прощалось с этим днем. Небо постепенно наполнилось мягкими оттенками оранжевого и пурпурного, словно художник, который старательно наносит последние штрихи на свое полотно.

Сон
Со мной здесь
Всю обратную дорогу они вели беседу.
- Почему ты хочешь стать медсестрой? — Она сразу же ответила с искренностью: - Потому что мне нравится помогать людям.
- Сказать, что вы добры, может показаться самонадеянным, — заметил он. - Но это интригует.
- Медсестра, это не только преданность и сострадание. Я не добрый человек. - Флоренс Найтингейл, несмотря на свои достижения, была довольно строгой и непримиримой личностью.
В Ноттингемском поместье, она погружалась в свою работу. Она скрупулезно осматривала пациентов по нескольку раз и выслушивала их истории. Но даже в самые трудные дни, когда письма от Иана шли медленно, она не могла позволить себе опустить руки.
Однажды миссис Отц предупредила её с искренней заботой:
- Мадлен, не привязывайся к пациентам слишком сильно, помни об этом.
Эти слова остались в её сознании, как невидимая тень, что нет, нет, да, напоминала о себе во время работы. 
Она знала, что забота о других — это часть её сущности, неотъемлемая черта её характера. Однако каждое взаимодействие с пациентами оборачивалось для неё эмоциональным испытанием, и эта особая связь порой вызывала внутреннюю боль. Воспоминание об этом моменте с горечью задержалось в уголках её рта.
 Она пыталась следовать совету наставницы, но её сердечная привязанность к людям была слишком сильной, чтобы просто исчезнуть. 
- Я не хочу сталкиваться с другой своей стороной. Каждый раз, когда я задумываюсь о своей работе медсестрой, передо мной встает целая палитра эмоций: от гордости за оказанную помощь другим до глубокого чувства апатии и умственного истощения.
Чувство помощи другим наполняет меня, но это требует невероятных усилий. Я истощена, но мысли о том, что мои усилия могут принести облегчение, заставляют делать шаг вперед. Однако в такие моменты меня терзает другой вопрос: действительно ли моя работа — это призвание или я просто пытаюсь искупить свои собственные грехи и неудачи? Эта постоянная внутренняя борьба уводит меня от радости, которую можно было бы черпать из заботы о других.
Энцо всегда шутил, когда она заводила серьёзные разговоры, но в этот раз мужчина промолчал, но про себя подумал:
Независимо от причин, благородные поступки — это благородные поступки. Аналогично, плохие поступки — плохие.
…
«Можешь ли ты поверить, что я тоже пытаюсь противостоять мерзавцам с помощью наших братьев».
 …
- Ты лучшая из всех, кого я когда-либо видел. Поэтому я хочу находиться рядом с тобой на равных.
- В каком смысле?
Она сама была далека от совершенства. Её первая жизнь была пустой и наполнена болезненным разочарованием, и закончила она трагически, а вторая не отличалась большим успехом.
Быть заключённой, это не было ни величественно, ни поучительно; это была простая реальность, которую она приняла.
Конечно, она не жалела об этом. Каждый этап её жизни привёл к осознанию того, что в мире есть вещи намного важнее, чем успех в традиционном понимании. В этом смысле она никогда не обижалась на мир. 
- Мне очень жаль, - девушка старалась не смотреть на него.
- Почему ты отвергаешь, даже не подумав?
- Ты заслуживаешь того, чтобы встретить кого-то получше.
- Ты мне нравишься, но я не могу тебя понять. Почему ты живёшь в прошлом и не хочешь жить здесь и сейчас, беря от жизни всё, что она тебе предлагает? Оглянитесь вокруг. Закат, детский смех, вон те жалкие маленькие цветочки. Ты должен наслаждаться ими, когда можешь, и пользоваться ими, когда можешь. Ты молода, и я тоже молод. Что плохого в том, чтобы разделить этот момент вместе?
…
- Честно говоря, я мало что знаю о твоем прошлом, но... Я просто не могу понять, почему ты не можешь смотреть прямо в глаза человеку, который находится прямо перед тобой, из-за прошлого.
- Но мы смотрим друг на друга, сейчас...
Мадлен подняла глаза и встретила его взгляд, горящий стремлением и решимостью. Этот молодой человек без сомнения проложит для себя светлое будущее. Это восхищало.
- Ты думаешь, что с этим ублюдком у вас что-то получится?
Девушка, не ожидавшего такого поворота событий, опешила.
- О чём ты говоришь?
- Прошу, дай мне шанс.
 Мужчина схватил запястье Мадлен. Девушка попыталась освободить себя из его захвата, но он не обращал на это внимание.
- Поверь, я смогу сделать тебя счастливой. Ты сможешь делать всё, что захочешь. Хочешь быть медсестрой, пилотом или даже взойти на Эверест, когда тебе исполнится шестьдесят. Я всё исполню, но будет лучше, если мы сделаем это вместе.
Она вздрогнула. Это мгновение казалось одновременно волнующим и тревожащим. Глаза заволокли слёзы. В этот важный момент он доносил до неё, что хочет быть её опорой.
И хотя она его знала предостаточно, но только сейчас он предстал перед ней настоящим.
Дыхание мужчины участилось. Он не мог понять, что именно в его жалкой исповеди потрясло женщину. Не было ли это пустыми словами. Разве это не ребячество? Жалкая мольба, обращённая к ней, чтобы она разрешила к себе прикоснуться.
Мадлен тихо заговорила:
- Я не могу тебя полюбить.
В ответ на это заявление в глазах Энцо мелькнуло недоумение. И хотя её слова задели его.
- Я буду пытаться завоевать тебя.
 - Я была в тюрьме. Я… её голос дрожал, обнажая ту уязвимость, которую она так старательно прятала.
-Это неважно. Ты не плохой человек.
- Ты ничего не понимаешь.
Мужчина обнял её за шею и уткнулся в неё. Было тепло и уютно. Он сказал тихо, почти шёпотом:
- Давайте сожжем все корабли, которые уходят в прошлое. Давайте жить вместе здесь, — произнес он, и в этих словах звучала решимость, полная надежды.
 …
Лилиан Хаблер в итоге стала хлопотной фигурой. Грегори горько усмехнулся. Он наблюдал за ситуацией, потягивая игристое вино, которое тайно привез из Франции.
Каждую неделю на его вечеринках появлялись новые лица, быстро набирающие успех и становящиеся знаменитостями, в своей сфере.
От европейской знати, элегантно наряженной в последние модные тенденции, до западных кинорежиссеров, которые всегда искали вдохновение в необычных встречах и неожиданных беседах. Люди из всех слоев общества смешивались вместе, создавая феерию разнообразия.
Казалось бы, бессистемная смесь гостей, собравшихся на торжественном мероприятии, была на самом деле результатом дотошного отбора в течение длительного периода. Каждую пару гостей выбирали так, чтобы они могли обменяться идеями и взглядами, которые, возможно, никогда бы не встретились в привычной обстановке.
Нелегко было угодить всем, но Хольцман умело балансировал между различными людьми и их взглядами, создавая приятную атмосферу, так что многие были довольны его вечерами, хотя были и те, кто был зол.
В конце концов, злость и отвращение всегда лучше скуки: вечеринки Хольцмана оставляли отпечаток в сердцах участников, не позволяя им забыть о себе.
 В последние годы «Хэмптонские ночи» стали настоящим эпицентром светской жизни, привлекая внимание не только запада, но и знатных особ из восточных стран.
Однако для Хольцмана, организатора этих мероприятий, стало настоящим шоком, когда он узнал истинную причину, почему представители восточных культур так стремятся попасть на его вечеринки, где, казалось бы, доминировали представители западной элиты.
А узнав, примирился с ней.
Граф Ноттингем был человеком, который привлекал внимание публики, не проявляя при этом ни капли интереса к этому самому вниманию. Он словно жил в своем мире, где чужие мнения и восхищения не имели значения.
Хольцманн насмехался над ним, говоря: «Мне всегда казалось, что восхищение англичанами ошибочно», но при этом он признавал, что Иан вызывает интерес и является загадочной фигурой, которая привлекает к себе всеобщее внимание. Про него плели всякие слухи и делились всевозможными домыслами.
Благодаря его внешности и титулу графа люди тянулись к нему, словно он был не просто аристократом, а настоящей живой легендой. Каждый вечер, когда он объявлялся на вечерах, он становился одной из тем обсуждения. Неудивительно, что для людей из этой страны он должен выглядеть весьма впечатляюще, — думал Грегори.
Гости разглядывали его элегантный костюм и уверенную осанку. В их глазах он был воплощением утонченной жизни, синтезом благородного происхождения и непринужденного обаяния, что только подогревало его популярность, и легенды о нём.
В чём была разница между Ианом Ноттингемом и остальными, было не понятно.
Граф был воплощением деловой хватки, умел с одинаковой лёгкостью манипулировать кругом знатных особ.
Его безупречные манеры и аристократические взгляды служили лишь маской для неумолимого прагматизма, который порой граничил с жестокостью.
Все остальные дворяне подвергались нещадной критике, ведь они не соответствовали ожиданиям, возлагаемым на их титулы и привилегии. Даже члены семьи Ноттингем не были респектабельными фигурами. Они были высокомерны, претенциозны. Они не могли не завидовать Иану, который с легкостью манифестировал богатство и успех.
 Эрик, надоедливый юнец, лишь усугублял впечатление о своей семье. А Изабель была умной, но её идеализм часто мешал здравому смыслу.
Семья Ноттингем служила ярким примером того, как люди, поглощенные собственными желаниями и амбициями, становятся азартными игрокоми в разрушительную игру, где важнее всего было удовлетворение личных интересов. 
Мужчина выругался. Лилиан поймала его взгляд, хотя тот и не приглашал её. Несмотря на свой зрелый возраст, Лилиан сохранила детскую наивность. Ее пухлая фигура по-прежнему была привлекательной, а лицо, несмотря на морщины, казалось молодым. Оглядев комнату, Лилиан быстро нашла свою цель. Иан Ноттингем сидел у камина и курил сигарету.
Рядом с мужчиной сидела миниатюрная пожилая женщина, владелица крупнейшего ранчо на американском Юге.
Граф курил тонкую сигару. Хотя он не отдавал особого предпочтения сигарам или трубкам, курение давало ему ощущение спокойствия среди хаоса его мыслей.
Теперь, сосредоточившись на разговоре, он зажал сигарету между указательным и средним пальцами. Казалось, впервые за долгое время он был искренне заинтересован в том, чтобы послушать действительно интересную историю. Настолько, что он даже не заметил, как кто-то забрал у него сигарету.

- Лорд Ноттингем, у вас очень интересный... разговор, - прозвучал внезапный голос.
- Хм.
Прерывать гостью с такой увлекательной историей было невежливо, и Иан не мог скрыть своего раздражения. Тем не менее, женщина принесла стул и расположилась рядом с ним.
- Прошу прощения за мою грубость, миссис Хастингс , — сказала она. Я тоже с удовольствием выслушаю вашу историю.

Из реальности
 Ветер постепенно утихал, после бурной метели. Снежные хлопья тихо опускались с неба. Они вальсировали в воздухе, кружась вокруг деревьев и домов, создавая волшебное, завораживающее зрелище. Ужасная метель сменилась легким снежным танцем, и все вокруг словно замерло в ожидании зимней сказки. Хлопья, поднимаясь и опускаясь, бесстрашно льнули к холодным стеклам окон, оставляя за собой легкие отпечатки.

Ночь Хэмптона
Грегори наблюдал, как лоб миссис Гастингс нахмурился, и в довершение всего Иан вздохнул. Будь на его месте кто-нибудь другой, игра была бы уже закончена. Но Лилиан не отступала. Внезапно в голове Хольцмана мелькнула мысль: «Если бы только граф был женат». Так было бы лучше. Не возникло бы такой неловкой ситуации.
Грегори предположил, что отсутствие у графа интереса к женщинам было связано с войной или проблемами с мужественностью. Однако у Ина не было никаких видимых слабостей, что заставило Грегори усомниться в его суждении.
Конечно, эти сомнения были полностью развеяны несколько месяцев назад в бане под открытым небом недалеко от Италии. Иан был в полном порядке.
Так неужели проблема в Мадлен Лонфилд? Его увлечение выходит за рамки влюбленности и граничит с одержимостью. Причина такой навязчивости остается загадкой для него, поскольку он не может определить, что именно в Мадлен вызывает у него такое непреодолимое влечение.
 Хольцман был человеком, который предпочитал тщательно изучить ситуацию, прежде чем приступить к действиям. Несмотря на свою непринужденную манеру поведения, он верил, что терпение и тщательность были ключом к успеху любого плана. Именно поэтому он так долго ждал ответа от Мадлен. За это время он также тщательно изучил биографию её итальянского знакомого.
Энцо Лаоне. Третий из братьев Лаоне, работавший с мафией. Он разбогател благодаря оптовой торговле мясом на северо-востоке. Однако по сравнению с опытными гангстерами, которые доминировали в регионе, он считался относительно новичком.
Несмотря на это, он был известен своим мужеством и решимостью. Он не боялся противостоять своим соперникам и всегда был готов защищать свои интересы.
В голове Грегори Хольцмана вспыхнула идея: «Если все сделать правильно...» Для этого требовалось вовлечь новичка в игру. Мужчина был хорошо знаком с этим типом людей. Они не казались гордыми, но обладали силой и амбициями. Они были настойчивы и умны, но их скрытые слабости заставляли их ещё сильнее рисковать в игре за столом.
Он вежливо подозвал молодого человека.
…
Энцо Лаоне не мог поверить в свою удачу. После того, как он пережил cерое детство, ему показалось, что весь красочный мир предстал перед ним. Отца, который грозился застрелить его из самодельного пистолета и, в конце концов, погибшего в пьяной драке, больше не было. Семье пришлось бежать из тосканской деревни, как беглецам. Новая жизнь началась в тесном доме в Бруклине, Нью-Йорк.
Так и прошли годы его жизни, погруженные в бесконечный цикл преступности и нищеты. Днем он слонялся по улицам, продавая газеты, чтобы заработать жалкие гроши. А по вечерам его ждала еще более мрачная участь — он выполнял поручения безжалостных бандитов. Деньги, которые он собирал, словно наркоман, были грязными и кровавыми. На эти сомнительные доходы, его братья открыли мясную лавку.
После этого дела у братьев пошли в гору. Репутация добросовестных работников и доверие, завоеванное ими за долгие годы, начали приносить свои плоды. Молва быстро разнеслась, что они всегда соблюдают сроки поставок, даже рискуя своей жизнью, и никогда не имеют дела с некачественными товарами.

Однако произошла и более фундаментальная перемена. Встретив её, его взгляд переменился. Сама она была иммигранткой. Он не мог понять, наивна ли она, глупа ли или добра, почему так доверчива и всегда платит за услуги.
Конечно, мистер Макдермотт был хорошим человеком, но это не означало, что она должна работать бесплатно. Мужчина не мог понять такого поведения.
Несмотря на свою внешнюю невинность, Мадлен обладала решительным и целеустремленным характером. Она выражала свою благодарность за помощь, которую ей оказывали, и прилагала все усилия в своих начинаниях. Энцо был поражен не только её внешностью, но и её внутренним стержнем. 
 Мужчина обладал способностью распознавать ценных людей так же, как он различал качественную говядину. Он осознал, что девушка принадлежит к особой категории людей, способных сиять. Она обладала всеми необходимыми качествами для их совместного успеха, за исключением некоторых опасений, связанных с её прошлым. Несмотря на эти сомнения, он был убежден, что она была идеальной спутницей во всех отношениях.
И все же, несмотря на незрелость своих юных лет, юноша уже строил грандиозные планы на будущее. Он мечтал о великих делах и амбициозных начинаниях. Если бы его братья, крепко стоящие на ногах, женатые мужчины с детьми, узнали о его амбициях, они бы непременно подняли его на смех. Представление о том, что этот юнец уже задумывается о своем будущем, казалось им невероятным и вызывало лишь веселье.
Любовь была для него невыразимым чувством, которое он не мог передать словами. Неловкость охватывала его, когда он пытался поделиться своими эмоциями c другими.
Переходим к разговору об удаче, этого человека.
Он сделает всё возможное чтобы эта женщина стала его. Возможно, он не был доктором Швейцером, но он был полон решимости совершать добрые дела не просто ради благотворительности, а ради того, чтобы оставить неизгладимый след в жизни Мадлен.
Но на этом удача не закончилась. Он получил запечатанный элегантный конверт. Изящно написанное письмо начиналось так:

«Дорогой мистер Лаоне , вы приглашены на Хэмптонскую ночь».
…
- Вечеринка?
- Да
- Хм.
Мужчина небрежно произнес это. Не заметив в его тоне ни малейшего оттенка гордости, она подумала, не было ли это какой-то выдающейся вечеринкой.
Внезапно в памяти всплыли воспоминания о лондонской светской жизни накануне войны.
Формальность происходящего образовывает чувство пустоты. Нескончаемые приветствия, длинный перечень титулов и поместий, которые нужно было запомнить наизусть, казались бессмысленным ритуалом. 
 Должно быть, за время войны в нью-йоркском светском обществе многое изменилось.
Но было и то, что не изменилось, человеческое тщеславие осталось неизменным.
Титулы, бесконечные сплетни и показное богатство по-прежнему доминировали в этой среде. За фасадом формальностей и изысканности скрывалась та же пустота.
Мадлен не могла не испытывать гордость за Энцо, когда видела, как он сияет от радости. Он упорно трудился и заслужил признание за свои достижения.
Хозяин вечеринки упомянул, что он миллионер. По его словам, он тщательно отбирал известных людей в округе, чтобы пригласить их в свой особняк, и Энцо был в этом списке.
Поздравляю. Похоже, ты стал настоящей знаменитостью?
Наконец-то я могу считать себя успешным бизнесменом. Скоро я смогу позволить себе виллу.
Хватит. Ты всегда слишком много думаешь о будущем. Пришло время праздновать.

Повеселись на вечеринке.

- А ты разве не идешь со мной?
Взгляд Мадлен был красноречивее любых слов, выражая недоумение.
Мужчина нахмурил брови.
…
 В центральном зале громогласно играл джаз-бенд, заполняя зал энергичными ритмами.
Пары танцевали, перемещаясь по мраморному полу.
Глаза Энцо сверкали, как у мальчишки, когда он осматривался вокруг. Как и подобает особняку под названием «Жемчужный особняк» всё здесь было молочно-белым и опаловым.
Блестящие двадцатые.
Молодые богачи, утопавшие в роскоши и беззаботности, оставили неизгладимый след в памяти Мадлен. Их экстравагантное богатство, свидетельствующее об их беззаботном существовании, резко контрастировало с её собственной реальностью. Когда она вместе с Энцо вошла в дом, к ним подошли незнакомые люди с фужерами шампанского, как утверждали, лучшего французского вина, с большим риском контрабандой доставленного в гавань. Глоток алкоголя согрел её тело и затуманил разум, превратив окружающее в сюрреалистическое зрелище.
В отличие от величественного особняка Ноттингемов, это был настоящий американский экстаз богатства, подобный одурманивающему наркотику.
Пытаясь успокоить свое бьющееся сердце, девушка отошла в укромный уголок.
За круглым столом со скатертью из шелка уже расположились три человека. Все они были молодыми людьми, что смущенно приветствовали Мадлен и Энцо.
- Вы новые лица, - заговорила девушка.
Мадлен и Энцо представились.
Энцо достал из кармана визитку и протянул её двум мужчинам, сидевшим рядом с ним. Те пожали плечами, прочитав напечатанные на ней слова.
- Ну что ж, раз уж мы все равно получили 'приглашение', можно обойтись без представлений... .
Женщина, сидевшая рядом с ним, произнесла:
- Вы говорите, что это приглашение, но мы даже не можем подняться наверх, - возразила она.
- А что там наверху, гигантский бриллиант или что-то в этом роде?
Мужчина с трубкой посмотрел на Энцо недоверчиво, как будто спрашивая: неужели ты не знаешь об этом?
- Владелец особняка 'Жемчужина' пускает в приемную наверху только избранных', - пояснил он. Все хотят туда попасть, но что поделаешь?
Один из присутствующих заметил:
- Что это за человек этот владелец?
- Это хороший вопрос. Он загадочная фигура. Одни шепчутся, что он английский аристократ, другие намекают на более сомнительное прошлое, утверждая, что он незаконнорожденный сын богатого нефтяного магната. Правда не известна. Однако, несмотря на окутывающую его завесу тайны, пышные вечеринки этого человека привлекают элиту и любопытных толпами.
Чтобы подняться наверх, нам нужен еще один билет?

Мужчины и женщины обменялись взглядами. Мужчина с трубкой усмехнулся. Он оглядел с ног до головы наряды Мадлен и её спутника.

- Ну, это зависит от того, чем вы занимаетесь. С мясным бизнесом будет трудновато, вы не находите?
…
Лицо Энцо потемнело от ярости, вызванной неприкрытой насмешкой. Мадлен была не менее потрясена их беспрецедентной грубостью. Она не понимала, почему люди, с которыми они только что познакомились, вели себя так агрессивно. Почувствовав, как её спутник сжимает кулаки, она легонько сжала его руку под столом, безмолвно призывая его сохранять спокойствие.

 Из реальности
Скользко. И ветер. На улице ни души. Метель становится все сильнее и сильнее, тут и не разглядишь никого. Белая пелена затягивает пространство, вечерний свет становится тусклым, а звуки города глохнут под снежной завесой. Ужасные погодные условия.

Хэмптонская ночь (2)
За спинами Энцо и Мадлен раздалось покашливание. Девушка обернулась и увидела дворецкого, стоящего за ее спиной. Он был смотрителем этого места, и его бесстрастное лицо не выдавало никаких эмоций. Девушка и мужчина, которые не знали, кто он такой, инстинктивно нахмурились.

- Вы мисс Мадлен Лонфилд?»? - спросил смотритель с ничего не выражающим лицом.
-Да. Вы что-то хотели от меня? – спросила девушка.
В тот момент, когда прозвучала фраза «Владелец хочет вас видеть» атмосфера в зале резко изменилась. Не только гости, сидящие за столом, но и танцующие мгновенно обратили свои взгляды на Мадлен. Шум и веселье разом стихли, и единственным, что поддерживало атмосферу вечеринки, стала ритмичная свинг-музыка, исполняемая оркестром. Взгляды, полные любопытства, были прикованы к девушке. Все ждали, что она предпримет.
- Я пришла не одна, и я не знаю хозяина дома.
- Простите, но хозяин желает видеть мисс Лонфилд .
- Я же сказала, что не знаю его. Повисла пауза, и дворецкий не знал, как ему поступить.
- Какое разочарование, а нас с вами многое связывает, - раздался мужской голос.
Оркестр замер, а танцующие пары остановились. Время словно замерло. Все взгляды устремились на мужчину, стоящего перед Мадлен.
Когда она подняла глаза, то увидела улыбающегося Грегори Хольцмана.
Резкая боль пронзила голову девушки. Мужчина в костюме тройке, стоявший перед ней, казался прекрасным принцем, но для нее он был воплощением зла. Энцо уставился на Хольцмана, его глаза пылали гневом.
- Кто вы? 
- Мистер Лаоне, это я отправил вам приглашение. Очень обидно, что вы так и не потрудились связаться со мной.
Протянув руку девушке, он продолжил:
- Мисс Лонфилд, несмотря на мои неоднократные просьбы, вы так и не удосужились связаться со мной. Не слишком ли это дерзко? В конце концов, мне пришлось прибегнуть к таким крайним мерам. Но, учитывая, как вы нравитесь мистеру Лаоне, это того стоило.
Лицо Энцо вспыхнуло от унижения, а Мадлен почувствовала, как сердце забилось в груди. Она осознала, что Хольцман играл с ними.
- Даже если так, это слишком..., — Мадлен встала со своего места. — Энцо, подожди немного. Я сейчас вернусь.
При виде погрустневшего лица Энцо она побледнела. Этот человек хотел, чтобы она приехала сюда, даже если для этого придется использовать приглашение в качестве приманки.
При воспоминании об Энцо, который был так взволнован, полагая, что ему наконец-то удалось добиться успеха, его убежденность, что он заслуживает славы и признания, у неё заболел живот. Она чувствовала отвращение к гнусным поступкам господина Хольцмана. Гнев поднимался в её груди, угрожая задушить её.
Мадлен отвела взгляд от своего спутника и бросила его на хозяина дома. 
- Пойдёмте наверх, там я смогу всё вам высказать.
- Как страшно, - произнёс мужчина, хотя выражение его лица было лишено какого-либо намека на страх. Это только усиливало дискомфорт девушки, словно отсутствие страха было молчаливым признанием его власти над ней.
Прежде чем ты дашь мне пощечину, позволь сопроводить тебя. Мадлен решительно двинулась вперед. Даже музыканты духового оркестра завороженно наблюдали за ее удаляющейся фигурой. Но в один миг все внимание переключилось на Энцо, который остался в одиночестве, лишенный своей партнерши.
Оставшись в одиночестве, мужчина ощутил, как кровь приливает к лицу. Чувство горького стыда и поражения грузом легли на его плечи. Он не мог поверить, что его просто оставили позади под жалостливые взгляды окружающих. Если гнев и ненависть можно было вынести, то жалость была невыносима. В этот момент в его сердце зародилась глубокая обида на тех, кто считал себя выше его. Они были равнодушны к его страданиям. Эта обида становилась все сильнее, превращаясь в горькую ярость, направленную на тех, кто причинил ему боль.
Когда Грегори Хольцман поднялся по лестнице за Мадлен, его уже ждала напряженная атмосфера. Он не сделал никаких попыток сгладить ситуацию.
- Мне всё равно, какую игру вы затеяли, но не втягивайте меня в это, — решительно заявила она. Я уже сказала, между мной и Ианом всё кончено.
- Давайте поговорим внутри, — произнес мужчина, его голос эхом отозвался в просторном лобби (коридоре). Гигантская деревянная дверь открылась автоматически. Из динамиков доносилась негромкая джазовая музыка, а тусклое освещение наполняло комнату дымкой.
В отличие от шумного нижнего этажа, это пространство было оазисом спокойствия, наполненным звуками беседующих людей. Мадлен на мгновение заколебалась у порога, но Хольцман, не дожидаясь её, шагнул внутрь. 
- Внизу слишком шумно и оживлённо. Здесь даже твой тихий голосок будет хорошо слышен. А теперь давай ругай меня. Ты даже можешь надавать пощёчин.
Мужчина ухмыльнулся и подставил щёку. Его жест был полон вызова и гордости, словно он приглашал ударить его. 
- Не шути так.
- Это потому, что я могу получить не пощёчину, а удар? 
...
Приемная на втором этаже, хотя и уступала по размерам своему аналогу на первом, отличалась исключительной высотой потолка, создававшего эффект эха. Элегантный интерьер помещения украшали статуи и картины, не менее впечатляющие, чем сокровища королевской семьи. Однако истинно примечательными были лица присутствующих. Даже Мадлен, плохо знакомая с американской политикой, узнала несколько знакомых фигур.
Гости Грегори представляли собой настоящий калейдоскоп знаменитостей. Сенаторы, считавшиеся претендентами на пост президента, мэры, кинозвезды, - все они собрались в одном помещении. У камина сидели двое: блондинка с короткой стрижкой, не столь известная, как остальные гости, но являвшаяся дочерью восходящей звезды мира модных журналов Лилиан Хаблер. Если бы слава была профессией, то она была бы настоящим профессионалом. На противоположной стороне её внимания привлек высокий мужчина. Он сидел неподвижно, зажав незажженную сигарету между указательным и средним пальцами. Виден был только его профиль, под впалыми глазницами залегли тени. Его аккуратно причесанные черные волосы были слегка растрепаны. Хотя он был виден только сбоку, любой мог сказать, что у него поразительная внешность. С четкими чертами лица, сильной линией челюсти и аурой утонченности, даже не двигаясь, он излучал элегантность и простоту.

Девушка замерла, наблюдая за мужчиной. Без очков Мадлен не могла разглядеть черты незнакомца, но в его облике ощущалось что-то смутно знакомое, заставляя её пристально всматриваться в него. Движение мужчины прервало её созерцание. Он небрежно выбросил сигарету в пепельницу и потянулся за деревянной тростью, опиравшейся о спинку стула. В тот же момент он полностью повернулся к ней, и она, наконец, ясно увидела его лицо.
Девушка была ошемлена, увидев его. Знакомое присутствие мужчины, медленно поднимавшегося на ноги, вызвало у неё непонятное чувство дезориентации. Когда он, прихрамывая, направился к ней, время словно остановилось. Его присутствие вызвало в ней странное смешение эмоций, заставляя её сердце одновременно трепетать и сжиматься от тревоги.
 Иан Ноттингем прожил пустую жизнь, лишенную веры и духовности. Люди, словно чувствуя его внутреннюю опустошенность, сторонились его. Он был подобен бездушной машине, запрограммированной на достижение материальных целей. Его единственными стремлениями были погоня за финансовым благополучием и обладание женщиной, которую он рассматривал как собственность. 
Его жизнь была отмечена трудом и любовью, которые стали одновременно его делом и наказанием. Мадлен была вынужденным свидетелем его заключения, вынужденной терпеть его присутствие до конца.

Люди злорадно шутили, что если он умрет бездетным, Мадлен окажется в выигрыше. Возможно, так и было. Разве они не питали друг к другу лютую ненависть? Если бы она снова вышла замуж, то смогла бы сама выбрать себе спутника жизни. Это была бы компенсация за долгие годы, проведенные в одиночестве и заточении.
Если бы он мог оставить неизгладимый след на жизни Мадлен, он бы даже задумался о том, чтобы пожертвовать собственной. Однако он не мог полностью довериться ей, несмотря на свою всепоглощающую одержимость. Иан понимал, что после его смерти Мадлен унаследует значительное состояние и быстро забудет о нем. Мысль о её счастье в объятиях другого мужчины была для него невыносима. Именно поэтому он упорно держался за жизнь. Иногда даже самые тривиальные и жалкие причины могут стать непреодолимым препятствием на пути к смерти.
Мужчина пытался убедить себя, что его чувства к ней были глупостью. Он не был достаточно хорошим человеком, чтобы желать счастья женщине, которую он не мог иметь. Он был полон недостатков, эгоизма и ревности. Но он не мог не любить её.
…
Стук сердца шумом отдавался в ушах, дыхание перехватывало. Липкий соленый пот выступил на её ладонях, свидетельствуя о бушующем внутри урагане эмоций. В прошлом бы она пугливо опустила бы свой взгляд, но не в этой жизни. Перед ней стоял он.
- Давно не виделись, - со спокойным выражением лица и без эмоционально поздоровался граф.
- Мистер Хольцман пригласил меня. Я не знала, что вы здесь. Мне пора уходить...
Его бровь на мгновение изогнулась. Но, возможно, потому, что он был человеком, мало выражающим свои чувства по натуре, только она заметила это. Он некоторое время подбирал слова, прежде чем, наконец, произнес: - Прекрасное платье.
- Благодарю, я недавно его приобрела.
Первая встреча после долгой разлуки была несколько неловкой. Выражение лица мужчины было совершенно неожиданным. На его обычно уверенном лице проступало глубокое смущение. А правая рука судорожно сжала набалдашник трости.
Она осторожно провела пальцем по поверхности своей золотой юбки, любуясь её тонкой драпировкой и изысканными складками. Платье, которое она недавно приобрела, было воплощением моды, подчеркивая изгибы её тела, но сохраняя при этом элегантность. Её декольте было соблазнительно открыто. 
Иан никогда не видел её в таком образе. Её платье, её волосы, её макияж — все это создавало ауру непреодолимого очарования.
- Это платье прекрасно сочетается с твоими волосами.
Лицо девушки залилось румянцем, когда мужчина склонил голову и прошептал эти слова, которые разжигали в ней неуместное желание. Она почти позабыла о цели визита и о другом мужчине, терпеливо дожидающемся её внизу.

Ей пришлось взять себя в руки.
Прежде чем мужчина успел что-либо сказать, Мадлен перехватила инициативу.
- На самом деле я пришла сюда вместе со своим другом. Полагаю, нам пора возвращаться.

Не дожидаясь ответа мужчины, она уже собиралась поспешно уйти, когда он схватил её за запястье. Его прикосновение жгло её кожу, посылая волны возбуждения по всему телу. Она пыталась сохранять спокойствие,
Интересно, как долго она ещё сможет скрывать свои эмоции?
 Его хватка, поначалу нерешительная и несколько неуверенная, становилась всё сильнее. 
 Она поспешно стряхнула его руку и стремительно сбежала по лестнице, стараясь не оступиться.

 Из реальности
Прошло несколько часов, и ненастье продолжало разгуливаться с такой силой, что, казалось, сама природа сошла с ума. Ветер не утихал, но в его завываниях начали слышаться мелодии, грустные и тревожные, словно матери, горюющие о своих потерянных детях. Каждое порыв ветра был словно стон. За окном то и дело вспыхивали молнии, разрезая небо. Гром разбивался об стены многоэтажек со звуком пушечного ядра, вгрызающегося в палубу корабля. Глубокая темнота окутывала все вокруг. Дождь шёл стеной из ливня. Мгновения тишины между ударами грома, были напряженными.

Сон
Хэмптонская ночь 3
 Она обыскала каждый уголок первого этажа, но Энцо так и не нашла. Разочарованная Мадлен взяла своё пальто и направилась к выходу.
В темноте тускло мерцали припаркованные машины, но нигде не было видно ни души. Вечеринка была в самом разгаре, и возвращаться домой было неловко. Холодный ветер обдувал щеки. Казалось, ей придется вызвать такси. Пока она колебалась, вышагивая в поисках слуги, она почувствовала чье-то присутствие. Даже не оборачиваясь, она уже знала, кто это.
 Как ему удалось так быстро спуститься по лестнице? 
- Я действительно не знала, что ты будешь на вечере,- тихо проговорила она.
- Я знаю. Должно быть, это дело рук Хольцмана,- понимающе произнёс он. 
- Наша последняя встреча закончилась неудачно. Ты выглядишь здоровым, поэтому я могу не переживать за тебя. Наступила тишина. Напряженную атмосферу нарушил мужчина.
- Поскольку я не вижу вашего спутника...
- Я думаю, он ушёл первым.
- Пойдемте в дом и вызовем такси, — произнесла девушка.
Мужчина, стоявший на пороге, болезненно поморщился. Свет газовой лампы отбрасывал на его лицо зловещую тень. Его глаза потемнели и казались пустыми.
- Ты жестока до конца, — хриплым от боли голосом произнёс мужчина.
Мадлен замерла, её сердце забилось быстрее. 
Иан... 
Она стояла неподвижно.
 Надломленным низким голосом мужчина испытующе спрашивал: «Почему она не протягивала руку навстречу? Неужели она сдалась и отвернулась от него?»
- Я всегда ждал, что ты вернешься... Я ждал тебя здесь. Но ты... . Его слова повисли в воздухе, невысказанный вопрос терзал его душу. Он ждал её, тосковал по её присутствию, но она не приходила.
Иан...
Она обернулась. Иан стоял закрытыми глазами под слабым светом фонаря. 
Несколько мгновений она не могла поверить своим глазам, когда заметила, как по его щекам беззвучно текут слезы
В этот момент она поняла: Он продолжал протягивать ей руку, ожидая ее возвращения. Но она, как трусливая душа, сбежала от него.
В суде, в тюрьме, а теперь и здесь – он неизменно присутствовал в её жизни. Его присутствие было подобно незримой нити, связывающей их, несмотря на все преграды, которые она воздвигла между ними. Он продолжал ждать.

- Подожди минутку... Иан... пожалуйста, не плачь, — прошептала Мадлен. Она нежно вытерла его слезы своей рукой, которая всё ещё была одета в перчатку. Слезы мужчины были горячими и жгучими, как огонь, и Мадлен чувствовала, как они обжигают её душу.
Мужчина выругался.
- Нет ничего постыдного в том, что ты плачешь, Иан.
- Прости меня. Я была не права.
Она пыталась утешить плачущего мужчину, но её собственный разум был в смятении. Внезапно со стороны главных ворот послышались голоса. Мадлен, взяв мужчину за руку, повела его к уединенному фонтану.
Тень фонтана окутала их плотным покровом. Тишина нарушалась лишь их сбивчивым дыханием. Она протянула руку, где стоял Иан и нежно коснулась его скулы. Прикосновение заставило его затаить дыхание.
- Мне всегда было любопытно, - произнесла девушка. - Мадлен.
- Я не понимаю, почему ты здесь ради меня, во мне мало что хорошего.
- Я люблю тебя.
Слова мужчины прозвучали как гром среди ясного неба. 
Он взял её запястье своей затянутой в перчатку рукой и прижался потрескавшимися губами к её руке.
- Я хочу обнимать тебя вечно. Я всегда это чувствовал. Даже если это называется низменным желанием, это не имеет значения. 
Его слова задели нечто глубокое внутри неё. Она почувствовала, как её грудь вздымается. Это было что-то интимное, всепоглощающее. Ей удалось скрыть свое смущение в темноте. Она перевернула руку и нежно провела кончиками пальцев по его пересохшим губам. Ей нужно было исправить одну вещь.
- Иан, ты не низменный.
- Ты... ты..., — начала она, но её слова прервались, когда её зрение затуманилось. Возможно, это было из-за того, что она не носила своих очков? Или, может быть, это был тусклый свет, проникавший через окна особняка? - Ты изумительно потрясающий.
Она чувствовала себя пораженной и в то же время удовлетворенной. Наконец-то она нашла верные слова, чтобы обозначить терзавший её страх и вину.
Преданность этого мужчины ослепляла и пугала её. В прошлом страх и глупость затуманивали её суждения, мешая ей разглядеть истинную суть человека.
Сердце мужчины трепетало, когда он смотрел на неё.
- Ты поразительный, — сказала Мадлен, улыбаясь. Её глаза заблестели от слёз, и граф заметил, как она нежно провела рукой по его шрамам. Даже со своими шрамами ты прекрасен. Они часть твоей истории, твоего мужества и героизма.
- Я боялась твоей любви, поэтому убежала. Однако сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что зашла слишком далеко.
Она погладила мужчину по щеке. Её пальцы, мягкие как перышко, ласкали его кожу.
- Мне так жаль, — прошептала она.
 - Еще не поздно повернуть назад, — прошептал он, отчаянно цепляясь за её руку.
- Мы должны..., - его голос был полон отчаяния и умолял её.
Слезы продолжали литься по её щекам, когда она произнесла:
- Мы зашли слишком далеко. Это все из-за меня...
Ее голос дрожал, и каждое слово было пропитано болью и сожалением. Но в тот момент, когда эти слова сорвались с её губ, мужчина, стоявший перед ней, протянул руку и нежно вытер слезы с её лица.

- Всё в порядке, — сказал он, его голос был мягким и успокаивающим. - Я прощу твои ошибки, и ты сможешь простить мои тоже.
Эти слова заставили вспыхнуть внутренний жар обоих. Девушка опустила голову, но мужчина нежно погладил её щеку дрожащей рукой и притянул к себе. И вот губы склонившегося мужчины встретились с губами женщины.
Поначалу поцелуй был импульсивным и нетерпеливым. Девушка быстро отстранилась, чувствуя вкус табака. Стараясь выровнять дыхание, она пыталась взять себя в руки, но мужчина не дал ей этого сделать.
Он накрыл её губы, проталкивая горячий язык вглубь её рта, делая поцелуй провокационным, не позволяя ей опомнится.
По логике вещей, этого не должно было произойти. Она не должна была его целовать. Но она это сделала, и теперь она не может понять, почему.

Включился инстинкт выживания, указывая на надвигающуюся опасность, объятия мужчины становились все более крепкими. Его тело, повинуясь неумолимым импульсам, жаждало ее, загоняя ее в ловушку своего настойчивого желания. Воздух в ее легких истончался, заставляя ее голову кружиться.
Губы мужчины, сухие и потрескавшиеся, прижимались к ее с такой силой, что она чувствовала, как они обжигают кожу. Прикосновение его горячего языка заставляло ее дрожать от возбуждения. 
Несмотря на всю свою внутреннюю борьбу, она не могла устоять перед мягким прикосновением его языка, скрытым за жесткой оболочкой кожи. Это было похоже на предательство, на грех, но она не могла отрицать странное влечение, которое охватывало ее.
Мягкий язык мужчины энергично исследовал её рот, вызывая у нее ощущения, которые она никогда раньше не испытывала. Его рука нежно поглаживала её щёку. Когда голова закружилась, мужчина прервал поцелуй. Она словно вышла из транса, ее глаза открылись в изумлении.
На нее пылко смотрел мужчина, его глаза все еще горели звериным блеском возбуждения. В этот момент они оба осознали, что переступили границы приличия, совершив действия, которые не подобали джентльмену и леди. Когда разум вернулся, их охватило чувство стыда, не позволявшее поднять головы. Однако ни о каком сожалении не было и речи.
- Вернись ко мне, поместье ждёт тебя.
- Прошу, подожди минутку. - Мадлен умоляюще посмотрела на него. - Пожалуйста, дайте мне немного времени.
Хотя внезапные события опьянили ее, возвращение к реальности вызвало головокружение. Серьезность этого мужчины пугала ее. Если они продолжат в том же духе, он может даже заговорить о создании семьи. Реалистичные опасения и паника навалились на нее подобно похмелью, вызывая трепет и ужас. Ее мысли закрутились в водовороте сомнений и страхов, заставляя ее сомневаться в собственной готовности к столь серьезным отношениям. 
- Иан, нам нужно время.
- Согласен. Так что готовь документы, и поскорее...
- Мы не можем гарантировать, что даже если наши тела воспламенятся от желания, то наши отношения продлятся долго! - возразила она.
Мужчина улыбнулся. (Важно чтобы она согласилась, а уж он сделает всё возможное, чтобы удержать её).
Он был нетерпелив, его взгляд пылал желанием, и она понимала его жажду. Но прошлый горький опыт научил ее, что спешка приводит к катастрофам. Она боялась, что если они поддадутся своим импульсам, то все повторится вновь.

Из реальности.
За окном были багряные, золотые и алые оттенки. Клёны, рябины, дубы – каждый вид дерева демонстрировал свой неповторимый оттенок очарования.
Кое-где я видела заросли черёмухи, её темные, почти чёрные листья контрастировали с ярким фоном.
Сейчас, в преддверии долгих зимних месяцев, меня что-то потянуло на меланхолию и захотелось порассуждать о скоротечности времени и неизбежности увядания.
Так, стоп! Нужно брать себя за шкирку и встряхиваться, ведь, как я понимаю, у М и И отношения начнут налаживаться.



Часть 6
Сон
Начало, похожее на сон
Они стояли неподвижно, словно время между ними остановилось. Но даже это не могло длиться вечно. Когда вечер подошёл концу, и люди засуетились вокруг, они поняли, что пора расставаться. Иан, наклонившись, прошептал на ухо девушке:
- Ты знаешь, где меня найти.
Это было заявление.
- Теперь ты знаешь, где меня найти. Поэтому ты должна вернуться ко мне. Не принуждение, а утверждение.
    С этими словами мужчина растворился среди людей грациозно, ни что в его движениях не говорило о хромоте. 
 Сердце волновалось в груди. Жар, что она испытывала после их близости, спал, и она ощутила, как холод пронизывает её тело. Ноги были слабыми, а глаза закрывались. 
Нужно возвращаться домой.
…
Мне очень жаль. Слова крутились в ее голове, словно заезженная пластинка, не принося никакого облегчения. Неважно, что она скажет, боль, которую она причинит, останется.
Шаги к дому Энцо Лаоне давались ей с трудом, каждый шаг был тяжелым бременем вины. Она знала, что не может просто так закончить отношения, которые так и не успели начаться. Но что она могла сказать? Как могла она объяснить, что ее сердце принадлежит другому?
Она не хотела винить Энцо в том, что он оставил ее. Трудно было представить, что испытал мужчина, оставленный ею. Пока она была с другим и целовалась с ним. Чувство вины тяготило ее.
Дойдя до его дома, она увидела курящего на обочине мужчину. Мадлен остановилась. Сердце ее упало, так как она неожиданно встретила его раньше, чем предполагала. Энцо, которого она знала, был ярким, импульсивным молодым человеком. Его эмоции были написаны на его лице, и он легко переходил от радости к грусти, от желания к обиде. Но сейчас, стоя на обочине, он выглядел совершенно другим человеком. Его лицо отражало зрелость и опыт, которые она никогда раньше не видела. Он больше не был беззаботным молодым человеком, каким она его помнила.
Энцо, несомненно, был более зрелым и опытным человеком, чем Мадлен.
Она смотрела на него, пока он не почувствовал её взгляд и не обернулся. 
Он затушил окурок сигареты ногой и слабо улыбнулся. Но даже в этой улыбке было что-то болезненное, словно она скрывала за собой невысказанные страдания. 
Мадлен спрятала кондитерский пакет, который крепко сжимала в руке, за спину. Она купила его в знаменитой итальянской пекарне, которую ей посоветовал Энцо. Другой рукой она радостно помахала, приветствуя его.

- Энцо! — воскликнула она. - Может, зайдем внутрь?
- Нет, - отрезал он. 
Даже его улыбка исчезла. Он был твёрд. Мадлен понимала, что ее слова причинят ему боль, но она не могла позволить себе колебаться. Быть твердой, когда этого требовала ситуация, было гораздо сложнее, чем проявлять сострадание. А мучить человека ложной надеждой — самый жестокий из всех поступков. 
Протягивая ему пакет с выпечкой, она сказала:
- Мне очень жаль, что так получилось. Ты ведь очень хотел попасть на вечеринку, а вышло, что тебя использовали, чтобы я пришла. 
- Нет, все в порядке. Ты не знала об этом. Поэтому я не должен обижаться на тебя. Я должен был раньше понять, что пригласили не меня. Я поторопился с выводами, выдавая желаемое за действительное, и поплатился за свой оптимизм, не учтя всех факторов. 
- Кстати, ты нормально добралась до дома? Прости, я…
- Тебе незачем переживать, я в полном порядке добралась до дома. Тебе не нужно извиняться, — тихо проговорила она, глядя на него.
Он вздохнул.
- Но я не должен был тебя так оставлять. Мне жаль. Мужчина выругался. Я был слишком напуган, чтобы встретиться с Хольцманом, или как там его зовут. Это было трусостью. Так что....

Она перебила его:
- Все в порядке. Не нужно объяснений. 
В этот момент Энцо внезапно выхватил у Мадлен пакет с кондитерскими изделиями, а другой рукой он сжал её ладонь.
 - Я знаю, что я не так хорош, как этот ублюдок. Я знаю, что не смогу удержать тебя. Но я так зол, что не могу этого вынести. Если бы только у меня было чуть больше денег...!
- Дело не в этом.
Мадлен удивилась собственному спокойному голосу. Энцо, похоже, чего-то недопонимал. Но даже если бы он знал о ее отношениях с Ианом, это мало что изменило бы. Энцо был одержим ею, но его одержимость была омрачена завистью и обидой. Относительная бедность мужчины и неспособность иметь то, что имели другие, питала его ярость.
Она не хотела, чтобы Энцо ошибочно полагал, что ее чувства к нему поверхностны и продиктованы только его финансовым положением. Ей было необходимо развеять его ошибочное представление, пока оно не нанесло непоправимый ущерб их связи.
- Энцо, ты тот, кем я больше всего дорожу и кому благодарна. 
- Мадлен.
- Он тот, кого я сильно люблю. Мне очень жаль. Если бы я знала, что все так закончится, я бы отказала тебе более решительно.

- Если бы это было так, у меня не было бы шанса, с тобой с самого начала. 
Энцо горько рассмеялся. Он быстро соображал. Это было его слабостью и одновременно силой. Увидев твердый и спокойный взгляд Мадлен, он понял, что у него нет ни единого шанса.
 Мужчина пнул окурок ногой. Его действие и вид напоминали обиженного ребенка, что вымещает свое раздражение на вещах и на окружающих его людях. 

- Прошу, уйди, Мадлен! Я не хочу казаться тебе еще более жалким. 
Один конец возвещает о новом начинании. Но, как и восход солнца, это новое начало часто предвещает закат другой жизни. Мадлен, содрогнулась от собственного эгоизма, когда ее мысли обратились к Иану Нотингему. И также она вспомнила усталое и ничего не выражающее лицо Энцо. Она подумала о своей собственной глупости, когда пыталась попрощаться, предложив лишь пирожное. 
Подняв голову, Мадлен устремила свой взгляд на мрачное небо, Нью-Йорка.
Месяц спустя Мадлен погрузилась в свои исследования. Ее карандаш быстро скользил по бумаге, набрасывая бесчисленные заметки о диабете.
Но, погружаясь в глубины медицинских знаний, она ощущала растущее разочарование. Неужели не существовало никакого секрета, никакой волшебной формулы, которая могла бы излечить эту коварную болезнь?

Разочарование Мадлен превратилось в глубокую задумчивость. Если бы только она знала ответ, то смогла бы помочь людям, а так она была кем-то, кто не имеет значения. И все же внутри нее вспыхивало пламя желания сделать что-то значимое, оставить свой след в мире.

Расправив крылья своего воображения, Мадлен начала мечтать о том, чтобы она сделала, обладай она знаниями, или средствами для лечения диабета.
Ее мысли устремились к людям, о которых упоминал Джейк , тем, кто вышел за пределы своего эго и посвятил себя служению другим. Она вспоминала о таких великих личностях, как Альберт Швейцер и Хелен Келлер. Их жизнь вдохновляла ее. И она надеялась, что и ее собственная будет наполнена таким же смыслом и самоотдачей, хотя, возможно, она и не достигнет такой известности. Она хотела прожить свою жизнь, посвятив ее помощи тем, кто в ней нуждается. 
Занятия в школе медсестер оказались не такими уж сложными, но объем нового материала поражал. В особняке ее внимание было сосредоточено исключительно на лечении, тогда как здесь преподавали фундаментальные принципы биологии и естественных наук. Тем не менее, некоторые вопросы оставались нерешенными. Одним из них был диабет, который сейчас причинял ей столько мучений.
 В дверь постучались. Мадлен выпрямилась. Устало потирая глаза, она закрыла книгу и встала с кресла. Кто мог искать ее в столь поздний час? Она жила в пансионе неподалеку, переехав из комнаты для слуг в доме мистера Макдермотта. 
 - Кто там? - спросила она.

- Мисс, к вам гость.
Мадлен распахнула дверь и увидела миссис Уолш, которая, чувствуя неловкость, прокашлялась. Было видно, как женщина дрожит. Девушка сразу же поняла, что произошло.

К ней пришёл Иан.
Миссис Уолш удивленно смотрела на сияющее лицо Мадлен. Скромная хозяйка дома с подозрением относилась к связи между этими двумя людьми.
- Я спущусь вниз, миссис Уолш.
Мадлен поспешила спуститься по лестнице, оставив встревоженную миссис за спиной.
Время было не слишком позднее, тем не менее, появление мужчины в пансионе для женщин? Нет, это не имело значения. Мадлен была искренне рада. Каждый день с момента их воссоединения казался ей сном.
Но Иан Ноттингем был осязаем, чтобы быть сном. Он был тёплым, шрамы грубыми и глубокими покрывали его тело. Слезы, скатывающиеся по его лицу, были солеными, оставляя на коже Мадлен жгучий след. От него исходил запах зимы, резкий и чистый, как ледяной ветер. Если в прошлой жизни он был подобен призраку , то теперь он пробудил все ее чувства. Мадлен чувствовала его сердцем, улавливала малейшие колебания его эмоций. И она не сомневалась, что он чувствовал то же самое.
Мужчина стоял в дверях.
Несмотря на респектабельный внешний вид и учтивые манеры, при ближайшем рассмотрении у тех, кто не знал его хорошо, возникало чувство ужаса.
Стоя посреди университетского женского пансиона, он казался неуместным со своими безупречными манерами и элегантным костюмом. Его присутствие в этом исключительно женском пространстве создавало резкий контраст.
Бедная миссис Уолш будет удивлена.
Все обитательницы пансионата не обращали внимания на советы и предостережения хозяйки . Они были погружены в тайные романы, и никто, кроме нее, не соблюдал комендантский час. Было очевидно, что даже образцовая жительница Мадлен будет подозреваться в рискованном романе.
Но сейчас, ничего не имело значение кроме его прихода.
Увидев спускающуюся к нему девушку, Иан улыбнулся ей, и переступил с ноги на ногу. Мадлен, заметив это, быстро подошла к нему.
- Что привело тебя сюда?
Несмотря на то, что она видела его только вчера, Мадлен лучезарно улыбнулась.

Из реальности.
В полудрёме, на границе сна и яви на меня нахлынули воспоминания, смутные и призрачные, словно отголоски чужой жизни. Они были моими, а может и не моими, я не могла понять, где заканчивается моя память, а где начинаются чужие видения. 
В этом странном состоянии из далека, словно из глубин моего подсознания, донёсся голос. Он был тихий, как шепот морского прибоя, и казался таким родным, таким успокаивающим, что я прислушалась Вспомни. Что я должна вспомнить? Кого? 
В голове закружились обрывки образов, лиц, мест, которые я никак не могла связать воедино. 
Но надо не забыть их внести свой в дневник, а после заняться сглаживанием шероховатостей.

Любовь
- Кажется, вы усердно учитесь?
- Училась, пока кое-кто не прервал меня?
- Но ты ведь не сильно расстроилась, когда тебя отвлекли?
- Конечно, нет. Как я могу быть расстроена, когда человеком что отвлекает меня являешься ты?
Если бы кто-нибудь услышал её слова, то девушку подвергли бы осуждению, ведь благовоспитанные леди держат свои чувства и эмоции под строгим контролем, ведя себя прилично в обществе.
Несомненно, была причина, по которой он пришел сюда. Он не стал бы просто так приходить и говорить что-то нелепое, вроде: «Я скучал по тебе». Это невозможно. Такой, как он, и чтобы говорил нечто подобное, даже и представить трудно.
Мужчина достал из кармана что-то маленькое. Мадлен нахмурилась, пытаясь разобрать размытый объект, лежащий на ладони мужчины. Он казался крошечным, но, когда она взяла его в свою руку, он уменьшился до совсем маленьких размеров.
- Что это? - спросила она.
- Открой его, - ответил Иан, кивнув в сторону своего подарка.
Мадлен осторожно открыла кожаный футляр и обнаружила внутри пару очков. Они были точно такими же, как те, которые она примерила на Бонд -стрит в Лондоне. Ее сердце забилось сильнее, когда она поняла, что это ее давно потерянные очки.
- Не отказывайся от них, - произнес граф.
Мадлен сдержала улыбку.
- Разве ты не собираешься их примерить? — спросил он.
Мадлен неспешно достала очки из футляра и осторожно надела их. Стоило ей это сделать, как зрение стало чётче.
- Я был прав, когда в качестве подарка решил подарить их.
- Зачем?
- Потому что тебе, возможно, нравится видеть вещи ясно, но тебе может не нравиться видеть меня, - ответил мужчина хрипловатым голосом.
Она сняла очки. Нежно прикоснулась к его щеке и придвинулась ближе.
Когда вы так близко, я вижу все. Ваши шрамы, морщинки вокруг глаз, блеск в зрачках.
Мужчина молчал.
- Так что не говорите столь ужасные и неоправданные речи , - сказала Мадлен. - Это было бы несправедливо, после того, как ты потрудился сделать мне подарок, не так ли?
…
Вернувшись в свою комнату и усевшись в старое кресло, Мадлен вновь обратилась к толстой книге на столе. На этот раз она взяла с собой очки.
Несмотря на учащенное сердцебиение от новой встречи с мужчиной, ее веки казались тяжелыми. Это было вполне объяснимо. Работала ли она, училась или встречалась, даже трех чашек кофе оказалось недостаточно.
Прошел месяц с тех пор, как Мадлен снова встретила этого человека. Его присутствие вызвало у нее смешанные чувства. С одной стороны, она была встревожена неудобствами, связанными с тем, что он остановился в отеле в Верхнем Ист-Сайде.
Тем временем мнение миссис Уолш о ней, вероятно, резко ухудшилось. Хотя она не выгнала ее из дома сразу.
 Однако Мадлен не могла не задуматься о том, что было бы, если бы они встретились раньше, при других обстоятельствах. Может быть, тогда они смогли бы завести роман без всех этих осложнений.

Размышляя об этом, она сняла очки и прилегла на стол, погрузившись в сон.
…
Жизнь была нелегкой для нее. Ей приходилось работать, учиться и ходить на свидания. Это была ее вторая жизнь с точки зрения количества лет, но первая - с точки зрения интенсивности и полноты каждого мгновения.
В отеле она сияла яркой улыбкой, но как только выходила за его двери, надевала очки и превращалась в пылкую студентку-медсестру. Проучившись некоторое время и чувствуя себя, словно догорающая свеча, она возвращалась в пансион. Каждый раз, когда она возвращалась, ее ждало что-то новое. На этот раз это были свежие луковицы тюльпанов самых разных цветов. Миссис Уолш, вручившая ей их, была столь любезна, расхваливая её. В чем могла быть причина?
В голове Мадлен промелькнуло озарение. Иан, вне всяких сомнений, предпринял первые шаги. Скорее всего, он сделал подарок виде земельного документа. Вот так он и добился благосклонности миссис Уолш.
Этот человек действительно...
Должна ли она притвориться, что ничего не знает об этом.
- Мадлен, эти тюльпаны так прекрасны... О боже, нам срочно нужна ваза, чтобы поставить их в нее.
Пока она колебалась, миссис Уолш первой бросилась на кухню. Мадлен, преодолевая тяжесть во всём теле, дошла до кресла и устало села в него, прикрывая глаза. Сегодня была суббота. Завтра она сможет отдохнуть целый день.
 В глубине души она жаждала передышки, двухдневного отдыха в неделю, чтобы снова почувствовать себя человеком. Однако эта мечта казалась недостижимой, как далекий мираж. Тем не менее, завтра был долгожданный праздник, который она проведет с Ианом. Она с нетерпением ждала, когда они поговорят о событиях прошедшей недели и просто насладятся обществом друг друга.

Однако внезапное осознание того, что миссис Уолш изменила свое отношение к ней, повергло ее в беспокойства. Она не могла отделаться от мысли, что, возможно, она снова неправильно истолковала ситуацию. Неужели ее травмы из прошлого сделали ее слишком восприимчивой? Мадлен боялась, что трагическое событие прошлой жизни заставило ее видеть вещи в искаженном свете.
Измученная, Мадлен уснула.
- Мисс Лонфилд. Посмотрите на это. Разве это стеклянный флакон не станет красивой вазой? О, Боже!
Миссис Уолш аккуратно поставила ношу из граненого стекла на обеденный стол. Затем она проверила дыхание и сердцебиение девушки. Всё было в порядке. Миссис Уолш вздохнула так, словно пережила десять лет лишений. То ли потому, что она волновалась, то ли...
Конечно, она никогда не желала внезапной смерти никому из обитательниц пансиона, но с Мадлен все было немного иначе.
Мысль о том, что этот ужасный человек может появиться у ее порога, заставила мисс У передёрнуть плечами и почувствовать внезапное прикосновение холода пробирающего всё её существо.
 Чудовище Франкенштейна было бы более подходящим эпитетом для этого мужчины. Его внешность была настолько отвратительной, что на него было трудно смотреть без содрогания.
 Разумеется, ветераны войны заслуживают почтения, и миссис Уолш осознавала это. Однако в отношении людей с ограниченными возможностями она всегда проявляла исключительную щедрость.
 Она была ревностной прихожанкой баптистской церкви (чем, вызывала сильное раздражение у других обитательниц пансионата, не посещавших церковь), и принимала активное участие в благотворительных акциях. Она также с состраданием относилась к 'инвалидам' из числа прихожан.
В этом мужчине было что-то такое, от чего ей становилось не по себе. Хотя он говорил, как вежливый британский джентльмен, когда он молчал, его взгляд становился пугающим.
Если такой уважаемый джентльмен, как он, затевает что-то вроде свидания с женщиной, живущей здесь, то исход всегда один. (Либо молодая девушка пропадёт , а дело о её пропаже сразу же замнут, заставив всех молчать, либо девица принесёт ребёнка в подоле, оставшись без богатого покровителя).
 Однако она не позволила этому зловещему чувству повлиять на ее решение. Заманчивость чека Иана Ноттингема перевесила все ее опасения. Она решила рискнуть.
…
Мадлен очнулась на диване, испытывая вину за то, что отключилась, зная, что пансионерки перенесли ее и уложили. Она обратила внимание на Роуз, которая лучезарно улыбалась.
- Интересно, удастся ли нам увидеть появление этого великолепного рыцаря-призрака!
Роуз, самая младшая из жильцов, работала телефонисткой. Ее короткие кудрявые волосы были очаровательны. Бет хихикнула и подтолкнула Роуз. С туго завязанными волосами она работала клерком в транспортной компании.
- Прошу прощения у вас обеих, - сказала Мадлен. - Я опять заснула и заставила всех беспокоится обо мне.
- Мадлен, тебе следует беспокоиться о себе, а не извиняться перед нами, - серьезно произнесла Бет, ее веснушчатое лицо отражало необычайную озабоченность. - Просто хорошенько отдохни завтра, - добавила Роуз, ее запавшие глаза казались еще более тревожными.

Мадлен лишь усмехнулась. 
- Конечно, завтра будет просто свидание...

- Звучит мило. Но нет. Мадлен, завтра отдыхай.
- Но...

- Дайте мне номер телефона этого человека.
- Даже если я скажу нет.
Роуз и Бет продолжали сыпать аргументами, пытаясь убедить её в правильности своих слов. Казалось, что их односторонняя борьба будет длиться вечно, пока не раздался резкий звук звонка.
Роуз и Бет мгновенно повернули головы в направлении звука. Их внимание было приковано к источнику шума, и они забыли обо всем остальном.

Из реальности
 Небо затягивали серые облака, наполняя атмосферу тревожным ожиданием. Ветер поднимался, принося с собой запах дождя, свежий и резкий. Люди вокруг спешили по своим делам, иногда останавливаясь, чтобы бросить взгляд на небо. В их глазах читалось какое-то странное сочетание недовольства и ожидания. Те, кто работал в офисах, подгоняемые внутренними часами, испытывали легкое раздражение, но в то же время внутри их затаилось ожидание чего-то нового, может быть, облегчения, которое принесет дождь.

Сон
И снова ты
Миссис Уолш в панике металась по гостиной. Увидев, что Мадлен проснулась, она облегченно вздохнула.
 В дверь снова раздался звонок, заставив миссис Уолш вздрогнуть.

- Кто это может быть, миссис Уолш? - спросила Бет, обняв ее за плечи.

- Это он. Это он! - воскликнула миссис Уолш, выражение ее лица отражало смесь страха и тревоги. Когда Мадлен попыталась приподняться, миссис Уолш махнула рукой, останавливая ее.

- Оставайся лежать! Не напрягайся! - приказала она.

Пока Мадлен пыталась подняться, а миссис Уолш пыталась ее удержать, звонок продолжал звонить. Роуз вмешалась, чтобы разрешить тупиковую ситуацию. Она направилась к входной двери.

- Кто там? - спросила она.

- Извините. Я хотел бы увидеть миссис Уолш, - ответил голос из-за двери.
- Роуз! Бет попыталась схватить ее сзади, но Роуз уже была полна решимости. Она громко проговорила: Бет, тише. Наконец-то мы познакомимся с 'Призраком Оперы' из тех слухов! Бет не успела отчитать Роуз за ее наглость, как мужчина за дверью продолжил говорить: - Миссис Уолш должна меня знать. Это Ноттингем.
 Мадлен протиснулась между Роуз и Бет, и широко распахнула дверь.
Представлять своего любимого другим жильцам, Мадлен хотела бы избежать этого, но она не могла просто оставить его на улице. Девушка сделала глубокий вдох, недоумевая, как все дошло до этого. Она знала, что это будет неловким, но она не могла представить себе насколько.
На лице мужчины было выражении беспокойства. Мадлен выдавила слабую улыбку.

-Что вы здесь делаете? - спросила она. Это пансион только для женщин.
- Я слышал, что ты упала в обморок....
Только из-за этого, он примчался к ней …
Мадлен пожала плечами, как будто это было пустяком:
-Я просто заснула, потому что устала.
- Я же говорил тебе не перенапрягаться.
Видя полное игнорирование со стороны Иана, Бет и Роуз ощутили неловкость. Они незаметно решили ретироваться , поднимаясь по лестнице и притворяясь, что не замечают происходящего.

Они сыпали шутками.
Когда Роуз и Бет, хихикая, скрылись на лестнице, Мадлен, чье лицо залилось румянцем, повернулась, чтобы найти миссис Уолш. Ее запястье было схвачено мужской рукой.
Мадлен погрузилась в глубокую задумчивость. В прошлом она бы импульсивно взорвалась от ярости. Однако теперь она понимала, что он тот человек, что поступает именно так , так, как по-другому он не умеет. Подобно руке в перчатке, крепко сжимавшей ее запястье, он был грубым и прямолинейным.
Чувствуя её взгляд на себе, он ослабил хватку.
- Со мной все в порядке. Я просто заснула, так что не стоит беспокоиться. Я должна сказать миссис Уолш, чтобы она не беспокоила вас по таким пустякам.
Мужчина приоткрыл губы, намереваясь что-то сказать. Но слова застряли у него в горле, не в силах вырваться наружу. 
Раз уж мы выяснили, что со мной все в порядке, давай встретимся завтра в Центральном парке. Надень синюю шляпу, чтобы мы могли найти друг друга в толпе.

Он кивнул, как будто у него не было другого выбора.
- До завтра.

 Стоило мужчине уйти, миссис Уолш вздохнула с облегчением. Напряженная атмосфера в пансионате рассеялась, и вернулось тепло. Казалось, что напряженность пришла и ушла. Но Мадлен не стала думать о недавнем казусе. Вместо этого в ее сердце зародилось облегчение. Почему-то она чувствовала себя умиротворенной. Она зевнула и потянулась.

- Пожалуй, откажусь от мысли просыпаться рано утром. Лучше высплюсь.
…
 Когда тяжелые металлические ворота со скрипом закрылись за ним, Иан замер на низких ступенях, словно окаменев. Он инстинктивно поправил шляпу, и слова, которые он раньше не мог произнести, неожиданно сорвались с его губ.

- Я просто беспокоился о тебе. Поэтому я захотел увидеть тебя снова.

Эти слова, наконец произнесенные вслух, принесли облегчение.
…
Наступили воскресные выходные. Мадлен, не желая трать ни единого времени, заказала машину к окраине Центрального парка. Чем ближе такси подъезжало, тем оживлённее становилось. Хотя атмосфера была далека от Гайд-парка в Лондоне, суета города практически не чувствовалась здесь. Мадлен сделала глубокий вдох, чувствуя, как напряженность покидает ее тело. Она крепче сжала корзину с припасами, готовая погрузиться в безмятежную радость дня.
Волосы были убраны в хвост, который покоился на левом плече.
Девушка выглядела зрелой для своего возраста, но при этом оставалась юной. Она имела плавно летящую походку, привлекающую к ней взгляды.
Неподалеку от себя она заметила Иана. Она ожидала увидеть его в окружении слуг, но к её удивлению, он был один. Он просто сидел с закрытыми глазами, наслаждаясь солнечным светом, опираясь на трость. Его лицо было спокойно. Он выглядел мирно, что она не могла не засмотреться на него. Он был не похож на того человека, которого она знала раньше. Он был более зрелым, более умиротворенным. Он сидел, опираясь на свою трость, глаза закрыты, лицо обращено к солнцу. Он наслаждался его теплом и светом. Странное неприятное чувство возникло в груди девушки. Она поспешно подошла к мужчине. Его можно было сравнить с цветком, ибо он хрупок и жизнь его коротка. Это было странно. Хотя нынешний мужчина, несомненно, был силен, он казался таким же слабым.
Мужчина приоткрыл глаза.
Мадлен замерла. Она почувствовала на себе его пристальный взгляд и смущенно улыбнулась. Даже в этот волнующий момент она не теряла самообладания.

Из реальности
На горизонте ещё виднеются тени ночи, но вскоре они будут сменены пастельными цветами рассвета. Мир оживает. Тишина утра прерывается птичим перекликанием. Рассвет - не только конец ночи, это начало всего.

Сон
Пикник
 Укрытые от палящих лучей солнца под раскидистыми деревьями, Мадлен и Иан растянули одеяло на траве. Девушка, не сдерживая смеха, поддразнила Иана, который выглядел слегка озадаченным. - Неужели ты всерьез думал, что пикники, — привилегия исключительно британцев? - Я просто не знал, что в городе есть такие места. Это немного ново. В его голосе не было ни восторга, ни каких-либо отрицательных интонаций, а по выражению лица трудно было догадаться о его настоящих чувствах и мыслях.
Она протянула ему угощение со словами: "Это печенье с корицей из пекарни отеля, попробуй его".
Она прекрасно понимала, что их действия привлекут внимание окружающих. Подобное поведение не подобало приличным леди! Открытые локти ее платья и крошки печенья, упавшие на нежную белую кожу, бросали вызов устоям.

Мужчина, озадаченный ситуацией, смахнул крошки кончиками пальцев. Густые темно-каштановые ресницы Мадлен задрожали, когда она спросила:
- Как оно на вкус?

- Не слишком сладкий, — ответил мужчина.
Это означало, что оно вкусное. Он был из тех, кто всегда пил несладкий кофе вместо ароматного чая во время чаепития, в поместье. Возможно, чувствуя себя виноватым за только что полученную ласку, мужчина извлек что-то из кармана. Но это было не что-то обыденное, вроде печенья! Это, несомненно, были наручные часы. Но как только Иан открыл футляр, Мадлен едва сдержала восклицание.
 Наручные часы из мастерской с французской родословной, доступные только в одном универмаге Нью-Йорка. Часы, которыми дорожили постояльцы отеля, где работала Мадлен. Часы квадратной угловатой формы со сложным узорчатым кожаным ремешком, что добавлял нотку утонченности и изысканности.
В голове Мадлен пронесся вихрь мыслей, когда мужчина протянул ей часы.
Она замерла, глядя на них, пока мужчина с нетерпением ждал ее реакции.
- Вам не нравится? - спросил он.
Мадлен колебалась, пытаясь придумать ответ, который не выдаст ее замешательства.
- У меня уже есть часы, — наконец пробормотала она и спохватилась. 
Она вспомнила, что часы, которые ей подарил Энцо, она больше не носила. 
Словно не замечая её замешательства, Иан продолжил:
- Я подумал, что этот подарок будет вам полезен, да и на вашем запястье он будет смотреться хорошо.
- Вы очень щедры, но я не могу просто принять такую вещь, — возразила девушка. - Я просто не смогу отплатить вам за вашу внимательность и доброту.
- Считайте это моим одолжением, — отрезал он, не желая продолжать эту тему.
Он не пытался ей угодить. Всё делалось ради внутреннего удовлетворения. - Не знаю, можно ли носить что-то столь красивое и дорогое? - произнесла она, растерянная его натиском. - Может, тогда нужно было купить кольцо?
Мадлен, промолчала. 
- Я действительно не знаю. Что я могу тебе подарить, а что нет.
 Иан пытался понять, что же на самом деле способно доставить ей радость, не задев при этом её хрупкую гордость или чувство собственного достоинства. 
Она и сама не могла дать чёткого и вразумительного ответа на его вопрос, потому что он был сложен для неё.
- Это расстраивает, - произнёс мужчина, после этого наступило неловкое молчание.
- Дай мне время подумать, — тихо попросила Мадлен.
Она держала в руке подаренные ей часы, не надевая их, — символ того, что пока ещё не приняла его дар, не приняла решение. Мужчина смотрел на неё. Брови нахмуренны и на лице отражение нетерпения.
Она прикусила губу. Чтобы как-то прервать данную неловкую и неприятную ситуацию, Мадлен произнесла:
- Я буду спать, - с этими словами она уложила голову на его колени, а сама свернулась калачиком и безмятежно задышала.
Он смотрел на неё сверху вниз, любуясь её спокойным, нежным лицом. В этот момент он чувствовал себя счастливым человеком, наслаждаясь их совместной близостью.
 В этот момент, под шелест листьев и теплые лучи солнца, мир сузился до их двоих, и Иан понял, что 'я буду спать', это не просто фраза, а маленькое чудо, подаренное ему ею.
Иан, боясь потревожить её, медленно стянул белую перчатку с левой руки.
Взгляд упал на изуродованную руку, грубую, обожженную, сросшиеся безымянный и мизинец напоминали о пережитой катастрофе. Расплавленные ногти завершали картину.
Мадлен, спала.
В голове мужчины пронёсся вопрос: "Как ты можешь мне доверять?" Он осторожно коснулся золотистых волос девушки.
 Она была хрупка и прекрасна.
"Может быть, ты поможешь мне преодолеть ужас своего прошлого и обрести себя в этой новой жизни? "
Он продолжил ласкать её нежное лицо. Ресницы Мадлен дрогнули, и Иан, испуганный своей дерзостью, отдернул руку. К счастью, она не проснулась, лишь пробормотала что-то во сне: «Оставь это здесь…». Даже во сне она оставалась верна своей работе, что вызвало у него бурю противоречивых чувств. Хотелось, чтобы она наконец-то смогла отдохнуть, забыть о бесконечных заботах. Но вместе с этим в глубине души он жаждал, чтобы она бросила эту работу, которая, как ему казалось, поглощала ее целиком. Иан словно впервые увидел ее красоту. Он, словно художник, обводил кончиками пальцев контуры ее лица: глаза, мягкие губы, изящный носик. Иан, застыв на мгновение, погрузился в тихую задумчивость, словно пытаясь разгадать тайну этой хрупкой и прекрасной женщины, спящей на его коленях. 
Как и следовало ожидать, даже если для этого придется добавить миссис Уолш несколько лишних монет, ему следует взглянуть на канализационную и отопительную системы пансиона. А еще непременно следует обратить внимание на лестницу, видневшуюся между дверями. Она выглядела небезопасной и старой. Мадлнен следовало быть крайне осторожной, ведь один неловкий шаг – и можно было легко споткнуться. Её безопасность превыше всего.

Проснувшись, Мадлен налила себе чай, перекусила печеньем, пытаясь прогнать остатки сна. Иан наблюдал за ней, его выражение лица было сложно интерпретировать, легкая тревога, смешанная с удовлетворением. Необычно. Любой другой, вероятно, рассердился бы, узнав, что его спутница проспала всю их встречу. Но Иан не выражал ни малейшего недовольства. Напротив, он едва улыбался, словно он провел это время приятно.
Это было интересно. Она посмотрела на левое запястье, где, как и ожидалось, находились наручные часы. 
- Я сказала, что подумаю, принимать их или нет, пока сплю.
- Я думал, ты не будешь возражать, - предложение звучало так, словно он действительно считал, что её согласие само собой разумеющееся, поэтому он не понимал её.
- Ты слышал, как я сказала, что не против? – её голос стал чуть резче. 
- Возможно, – ответил он, и в этом' возможно', звучало такое безразличие.
Мадлен вздохнула от бессилия. Да. Что она может сделать, если он уже принял решение? Её мнение, её слова – всё это, похоже, ничего не значило.
Она не могла позволить себе игнорировать и избегать его ни на работе, ни на учебе. В конце концов, она смирилась с этим. Иан, наблюдавший за ней с едва скрываемым удовольствием, почувствовал прилив уверенности и решительно произнёс: - У меня есть еще кое-что, что я хочу тебе подарить. 
- Например, школу? - пошутила девушка. Он же невозмутимо продолжил: - Если ты хочешь, я могу сделать ее в любое время. Подумай об этом. Её слова были осторожны:
- Иан. Я ценю твои слова, но мы встречаемся не так давно.
Он же, не желая принимать отказ, прибегнул к аргументу:
- В мире есть много людей, которые женятся и живут вместе всю жизнь, встретившись всего один раз.
- Стратегический брак через сватовство, это удивительная вещь, о которой я, признаться, никогда не слышал.
Когда губы Мадлен слегка поджались, мужчина закрыл рот. Он уже научился распознавать мимику её лица, что сейчас сигнализировала о необходимости остановиться, потому что продолжение разговора в том же русле может привести к нежелательным последствиям.
 Иан быстро учился понимать её, её настроение, её желания. Эта способность учитывать чужие чувства, особенно чувства Мадлен, стала для него важным уроком. 
- Я не могу победить твое упрямство. - Просто подожди еще немного. Я хочу добиться чего-то сама. Неужели он не понимал её желания независимости?
Молчаливое кивание стало его ответом.
- Как скажете. Но мое предложение все еще в силе, – ответил Иан.
...
Мужчина, похоже, не горел желанием раскрывать подробности своей жизни. Он неохотно признал, что дела идут хорошо, только после того, как Мадлен несколько раз с настойчивостью надавила на него.
- Моя работа не такая уж интересная, – произнёс мужчина.
- Но я не могу не быть любопытной. Иан, разве тебе не интересно, как я работаю?– Мадлен улыбнулась.
- Да, - коротко ответил мужчина, усмехаясь. Он был человеком, который выражал свое стремление к контролю простым словом «любопытно». К счастью, он не обладал литературным талантом. 
 Мадлен предложила:
- Может быть, нам уже пора вставать?
Завтра ей на работу. Ее бодрый голос, полный предвкушения обычного дня, вызвал едва заметное изменение на его лице. Несмотря на свой аристократический статус, понятия 'будней' и 'выходных' оставались для него чуждыми.
Работать несколько дней в неделю? Конечно, он понимал: каждый трудится, чтобы обеспечить себе существование. В глубине души, вероятно, Иан все еще не мог полностью осознать прозаичность и необходимость этого ежедневного цикла, столь привычного для Мадлен.
«Он без устали работает в свои выходные дни». Она, привыкшая к его трудоголизму, все же не смогла сдержаться, чтобы внутри себя не поругать его. Помогая ему подняться, Мадлен ощутила диссонанс между хрупкостью собственного тела и мощью мужчины, который, тем не менее, с благодарностью принял ее помощь.
- Вы собираетесь остаться там? Как поживает миссис Уолш?
Я осведомлена о том, что ты используешь подкуп и, используешь её в своих интересах. Это была всего лишь мысль. В конце концов, можно сказать, что это подарок, и никто не будет разбираться в деле, особенно когда в нём замешан граф Ноттингем. И, возможно, из-за того, что она выспалась, Мадлен пребывала в расслабленном и приятном настроении.
- Она чувствует себя немного некомфортно, но это лишь моё мнение.
Мужчина перевёл тему.
- Здесь всё не так уж плохо. Всё выглядит вполне прилично. По сравнению с Ист-Сайдом безопасность здесь не очень, но если погулять днем, подышать свежим воздухом, то вполне можно получить удовольствие. Не стоит только забывать, что это не самый безопасный район, особенно в темное время суток. Лучше не бродить здесь поздно вечером. Охрана нынче не на высоте.
....
Из реальности.
 Когда уж начало светать, утренний туман обвивал землю легкой пеленой, словно охраняя её от суеты нового дня. В бледном свете раннего утра каждый предмет казался окутанным мягким покровом, напоминая о том, как мир спит, ещё не готовый к активной жизни. В сером утреннем свете даже самые яркие краски выглядели приглушенными и спокойными. Утро разгоралось над горизонтом, и постепенно туман начинал рассеиваться, позволяя первым лучам солнца пробиваться сквозь облака, освещая мир.

Сон
Непреднамеренно, под слушанный разговор.
(Не всё так, как ты услышала)
 Неожиданно для себя Мадлен стала невольным свидетелем разговора двух мужчин, обсуждавших недавние убийства в доках. Их слова звучали настолько буднично, словно речь шла о банальной смене погоды.
- В доках произошла перестрелка. Похоже, Нью-Йорк превращается в логово преступности, — констатировал один из них с привычной беспечностью. Мадлен, наполняя чайные чашки, невольно впитывала информацию. Мужчины, заметив ее присутствие, лишь коротко кивнули, словно извиняясь за свой разговор, и, быстро отведя взгляд, продолжили свою беседу. Тема разговора становилась все более тревожной. Один из мужчин, продолжая разговор, заметил, что мэр города игнорирует происходящее, хотя, по их мнению, через десять лет этот район благодаря 'побочному бизнесу' мафии станет невероятно богатым.
- Да, они делают все, что хотят, черт побери! – голос мужчины звучал с горькой иронией. – Хорошо питаются, живут в роскоши. А ведь есть здесь и те, кто куда влиятельнее мафии. Акции – то же самое. На бирже полно игроков, но раз ты не видишь их лиц, то и не поймешь, кто есть кто.

Мадлен поставила холодный чайник на поднос, её пальцы слегка дрожали. Разговор был леденящим, пробирающим до костей. Убийство всегда вызывало у неё отторжение. 
Если спасти жизнь было так сложно, требовало невероятных усилий и исследований, то лишить её жизни было удивительно просто. Люди умирали, словно листья опадали с деревьев осенью. Нелепая случайность, неправильное движение и всё, жизнь оборвалась. Падение с лестницы, оступившись на скользком полу, неосторожное движение – всё это могло стать роковой ошибкой. Пытаясь отвлечься от этих мрачных размышлений, она поставила чайник, надеясь, что привычный ритуал поможет успокоить нервы. Включив таймер, она прислушалась к его размеренному тиканью, – тик-так, тик-так. 
Пока Мадлен наливала чай, разговор перешел на другую тему. Спокойный и размеренный, он вдруг стал наполнен гневом. "Я сломаю шею этому ублюдку Хольцману. Когда-нибудь его обязательно пристрелят. Не знаю, чья это будет пуля». В голосе было столько боли и ненависти. «Из-за этого ублюдка я понёс потери ...» фраза повисла в воздухе. У Мадлен перехватило дыхание, ей стало не по себе от этой ярости, от этой неконтролируемой жажды мести.
Мужчины, опомнившись, сменили тему. Мадлен ушла, но услышанное шокировало её.
Большинство гостей, посещающих их заведение, были очень богаты. Поэтому бывало, что Мадлен невольно узнавала о мире финансов, о закулисных играх и сделках, которые определяли судьбы целых отраслей. Было очень непривычно, когда о ком-то из ее знакомых говорили подобным образом. Это чувство было новым.
Может, сказать ему? Он ей не особенно нравился, но он был близок с Ианом, вернее, их связывали рабочие отношения. 
Иан рассмеялся, даже не притворяясь, что его это как-то хоть волнует. Несмотря на то, что Иан, как всегда, трудился до поздней ночи, его вид был безукоризненный.
Вначале он приветствовал Мадлен тепло, но как только она затронула тему, связанную с Хольцманом, его спокойствие заметно пошатнулось. Его манера держаться стала напряжённой.
- Я рассказала тебе, что услышала, пока работала, — в её голосе была лёгкая напряжённость.
Кроме того, сегодня был будний день. Она зашла в его дом по дороге домой после вечерних занятий. Она не ожидала увидеть на приставном столике розы кремового цвета, их нежный аромат витал в воздухе, создавая атмосферу, совсем не свойственную их обычному общению. Мадлен наклонила голову, её брови слегка нахмурились.
- Хотела бы я знать, что у тебя на уме.
 - Я рад, что ты здесь, – сказал он. Но мне неприятно слышать о другом мужчине, – добавила граф, его голос стал чуть резче.
- Сейчас важно предупредить Хольцмана, о наших отношениях можно поговорить и позже.
Мужчина протянул ей чашку ромашкового чая. Опасаясь, что горячий чай может пролиться в руке мужчины, Мадлен осторожно приняла посудину.
В её голове все еще крутились слова о Хольцмане и его сомнительных вечеринках. «Неудивительно, что на него злятся» — думала Мадлен. Кто знает, что может произойти, если кто-то проникнет на вечеринку?» Иан тем временем рассеянно наблюдал за её губами, словно не слушая её размышлений.
- Это не имеет значения, — бросил он, как будто отмахиваясь от чего-то несущественного. Мадлен нахмурилась, не понимая, что он имеет в виду:
-Что? 
- В бизнесе обычное дело - держать обиду, Мадлен. Люди всегда хотят обвинить кого-то в своих потерях. Это вполне естественно. Если вы не можете справиться с этой обидой, то неразумно зарабатывать деньги. - Спокойно объяснял мужчина, не осуждая тех, кто хотел убить Грегори.
- Эта 'естественная' обида может стать разрушительной, её нужно контролировать.
- Может, ему лучше вообще воздержаться от обид? - вопрос был задан мягко, но с явной тревогой. 
 Мужчина предпочёл молчание, его нежелание обсуждать данную тему было красноречивее любых слов.
 Вместо этого разговор плавно перешел к более общим опасениям.
- Враждебные сделки и сговор – это рискованно, – предостережение прозвучало как совет, адресованный не только Хольцману, но и Иану. Очевидно, что ситуация была сложной, полной скрытых угроз и потенциальных опасностей, и игнорировать их было бы неосмотрительно.
- Тебе не нужно знать о моих делах.
- Тогда не говорите о том, что мне не нужно знать!!!
Она не хотела повышать голос, но внутри нарастало напряжение. У неё было столько вопросов, но она понимала, что ссориться - это не выход. Она хотела, чтобы он понял ее беспокойство.
- Я просто беспокоюсь о тебе, — произнесла она тихим голосом, стараясь вложить в слова все свое тепло и заботу.
- Хм....
 Мужчина закрыл глаза и вздохнул. 
 В Англии все стояло на месте и не развевалось. Здесь же все движется так быстро, что у меня голова идет кругом, — думал он, пытаясь осмыслить перемены, которые произошли в его жизни. 
Все, что они знали, казалось, рассыпалось в прах, оставив лишь осадок несбывшихся ожиданий и подавленных желаний. И чувствовал, как это неопределенное состояние накрывает его, и в то же время это было новым источником свободы — свободы от традиций и старых норм, от ожиданий общества. Каждый шаг вперед был как прыжок в неизвестность, и в этом был свой собственный, неповторимый смысл.
- Тебе следует немного уменьшить объем работы, - мягко, но настойчиво произнесла Мадлен.
- Я не могу этого сделать.
- Позволь Хольцману, со всем разобраться. 
- Это привело бы к ужасным последствиям.
 И считал, что должен заниматься работой и сам всё контролировать, не полагаясь ни нагого особенного на такого человека, как Грегори.
- Отвлекись чем-нибудь. Создай фонд, сделай что-нибудь хорошее....
- Возможно, это было бы не плохо, но...
- Даже тогда те, кто заслуживает ада, не попадут в рай.
- Мы делаем добро не для того, чтобы попасть в рай или показать, какие мы хорошие по сравнению с остальными. Это должно уже быть заложено в нас, а мы лишь взращиваем хорошее своими поступками, - говоря всё это, Мадлен выглядела чуть нахмуренной, но в чистых и ясных глазах была искренняя решимость.
Сейчас она напоминала Иану на преданного золотистого ретривера. Уголки рта мужчины непроизвольно дернулись в подобии улыбки, он был тронут её заботой.
- Я подумаю над тем, что ты мне сказала.
Мадлен слегка улыбнулась и, подойдя к мужчине, поцеловала его в щёку.
- Спокойной ночи, и прости, что я пришла, не предупредив тебя.
- Это было совершенно не в её стиле, действовать столь опрометчиво.
Она совершила импульсивный поступок, придя домой к нему, не обдумав всего. 
Она, привыкшая к размеренности и стабильности, вдруг оказалась в водовороте событий, движимая непонятным порывом.
Взгляд Мадлен скользнул по сверкающему холодильнику, - символу её недавнего, несколько необдуманного решения. Его темно-зеленый корпус, блестящий и новый, казался ей сейчас чужим, словно подчеркивал её необдуманную трату. 
Рядом стояла стиральная машина, ещё одно свидетельство её импульсивной покупки в рассрочку.
 - Ты и холодильник купила в рассрочку? – спросила девушка, входя на кухню. 
- Да, - ответила Мадлен и добавила, — надеюсь, что хозяйка не планирует брать новых постояльцев или повышать арендную плату?
Подруга, пожав плечами, собралась уходить, оставляя Мадлен наедине с тишиной и холодильником. Мадлен провела пальцами по поверхности холодильника, изготовленного компанией GE. 
Рассрочка, - финансовый инструмент, перемещающий время, вызывал у Мадлен смутную тревогу. Она не могла полностью постичь его механизм, но чувствовала, что люди связывают с ним надежды. Как будто именно в этой отсрочке, в искусственном растягивании времени и кроется ключ к будущему, которое, по общему мнению, непременно должно быть светлым.
Не воспользоваться такой возможностью было бы глупо – эта мысль пронеслась в голове Мадлен, когда она прибыла в отель.
Прибыв в отель вовремя, Мадлен поняла, что оказалась в несколько ином положении, чем на прошлой неделе. Ощущение было странным – смесь волнения и легкой растерянности. Ее привычный рабочий ритм, казалось, рухнул. Её встретила новость, сказанная спокойным, но несколько официальным тоном: Вы переводитесь в другой отдел. 
- Мисс Лонфилд. К сожалению, пока вам придется помогать с бумажной работой. Им нужна помощь в бухгалтерском отделе. 
Бухгалтерия – область, далекая от ее привычной сферы деятельности. Работа машинистки — занятие, казалось бы, далекое от ее прежних обязанностей. Никто не ожидал такого поворота, и тем более, что сам управляющий не счёл нужным лично объявить о перестановках. У меня нет опыта работы машинисткой, – с легкой растерянностью в голосе призналась Мадлен, ее взгляд выражал замешательство. Действительно, её навыки работы с пишущей машинкой ограничивались лишь эпизодическим использованием перед войной. Вряд ли это можно было назвать полноценным опытом. Изначально Мадлен. подала заявку на привычную ей должность подавальщицы чая, и её взяли именно из-за её очаровательного акцента. 

Мадлен внешне спокойно восприняла новость о переходе на должность в бухгалтерию. Формально она не испытывала никаких неприятных чувств, но всё равно эта смена, этот неожиданный поворот казались ей неестественными, словно выбитыми из привычного ритма. Успокоительные слова начальника, что всё будет хорошо, если она умеет печатать, лишь частично уняли её тревогу. Поднимаясь на лифте к бухгалтерскому отделу, Мадлен всё больше сомневалась в правильности своего решения, в том, что она действительно на своём месте. Первое время она старалась сконцентрироваться на освоении новых задач, и, честно говоря, работа оказалась не такой уж и сложной. Но это странное чувство, поселившееся в ней, не покидало её, заставляя чувствовать себя немного некомфортно.
Теперь она чувствовала себя неловко, обедая и выпивая кофе с машинистками, а не с чайными дамами. Но не это беспокоило ее. Ее терзал какой-то смутный, но настойчивый страх, который никак не хотел отпускать. Что же со мной происходит? – думала она , пытаясь отмахнуться от назойливых мыслей.

***
По дороге домой после окончания лекции, она почувствовала, что чей-то взгляд преследует её. Она повернула голову через плечо, но там никого не было. Сколько раз она так оглядывалась?
Наконец, оказавшись в пансионе, она облегченно вздохнула. Девушка размяла плечи, это немного помогло. Но мысли, словно стая беспокойных птиц, носились в ее голове, не находя пристанища и заставляя переживать.

Из реальности.
Полная луна подходила к горизонту, небо на востоке светлело. Этот миг был поистине волшебным, когда день и ночь встречались, создавая атмосферу ожидания. Все вокруг замирало в предвкушении: рассвет уже на подходе, и с ним приходит новая жизнь, полная возможностей.

Вторая часть
Хотя они решили провести это свидание в Хэмптоне, Мадлен слегка волновалась. В особняке в Саут-Хэмптоне было неуютно.
К счастью, сегодня он был не так переполнен гостями, как во время шумных вечеринок. Но чрезмерно показная атмосфера по-прежнему давили на неё, словно отражая вычурный темперамент владельца. Однако Хольцмана нигде не было, что, возможно, было и к лучшему. Мадлен не была уверена, готова ли она к встрече с ним после всего произошедшего.
Когда они вошли в кабинет и заняли свои места, она ослабила платок на шее.
Эти дни были странными!!!
В конце концов, Мадлен решила, что лучше ей самой поднять эту тему. Ей совершенно не хотелось начинать ссору, но некоторые вещи требовали немедленного прояснения. В противном случае Иан, привыкший действовать по собственному разумению, так и будет нарушать её границы.
Сделав глубокий вдох, она постаралась придать своему голосу спокойный, ровный тон и произнесла: «Что-то не так?»
Иан отвел взгляд от неё, и в этом мимолетном жесте, в этом едва заметном отводе глаз она увидела подтверждение своих догадок.
- Последнее время мне постоянно везет. Такое ощущение, что кто-то присматривает за мной.
- И в чём же выражается ваше везение? - поинтересовался собеседник.
- Скромный пансион миссис Уолш теперь кажется роскошным особняком. Не говоря уже о том, что меня без видимых причин перевели в бухгалтерию. Всё происходящее вызывает во мне тревогу. 
- Повезло вам. Поздравляю.
И бесстрастно усмехнулся и потянулся к карману за сигаретами, но был мягко остановлен ею, когда она положила свою руку на его руку.
- Не пора ли быть честным, Иан? – тихо произнесла она. 
Тебе не нужно просить миссис Уолш позаботиться обо мне или хлопотать о том, чтобы мне досталось выгодное место на работе.
- Но я имею право.
- Имеешь? - В этот раз в её голосе не было ни тени уступчивости, ни малейшего намека на прежнюю вежливость. Воздух в комнате мгновенно стал тяжелее, предвкушение приятного дня сменилось напряжением. - Дело не в беспокойстве. То, что ты делаешь, это просто вопиющий фаворитизм.
Непонимание Иана, его абсолютное игнорирование границ, которые она старалась обозначить, было для неё не менее странным, чем неспособность дворян понять концепцию выходных. Его слова, произнесённые сквозь стиснутые зубы, были пропитаны скрытым раздражением. - Ты такая упрямая.
В этот момент, осознав, что ситуация зашла в тупик, Мадлен решила сделать шаг навстречу. Её рука легла на его, и она принялась поглаживать, пытаясь успокоить.
Компромисс был необходим, иначе они так и останутся заложниками собственного упрямства.
Слова, вырвавшиеся из уст мужчины, заставили девушку застыть: Если тебя это смущает, то о браке не может быть и речи?
Тихое, бессильное и растерянное восклицание вырвалось из женских губ.
В его голосе, обычно ровном и спокойном, Мадлен уловила раздражение, словно он был вынужден говорить об этом, и что пугало больше всего - глубокое беспокойство.
Лицо мужчины, и без того бледное, стало еще более бесцветным.
- Я не ослышалась, вы сказали то, что думаете на самом деле?
- Нет, – ответил он, стараясь в первую очередь убедить себя самого. 
- Я уверена, что слышала...
- Вы ослышались.
У мужчины было застывшее лицо. От прежнего раздражения не осталось и следа. Эта эмоциональная блокировка была его привычной защитной реакцией, его стоицизмом, доведенным до совершенства. Однако Мадлен, знавшая его лучше, чем кто-либо, понимала, что под маской в данный момент бушуют эмоции, с которыми он пытается совладать. 
- Не слишком ли рано вы уходите?
Попытка Иана подняться, сопровождаемая тем, что он сильно покачнулся, но смог удержаться, упираясь на трость, лишь подтвердила ее догадки – он был на грани, и в любой момент могло произойти всё, что угодно, что в дальнейшем навсегда могло бы разорвать их отношения. 
- Мы не так давно официально "встречаемся".
- Если собралась и дальше причинять мне боль, можешь не продолжать.
- Я не…
Мужчина выпрямился и направился к двери, он уходил, не желая слушать, что же она хотела ему сказать.
Сердце стучало так громко. Мадлен наблюдала за тем, как Иан исчезает за дверью. Она не смогла его удержать. Если бы его гнев был вызван непониманием, если бы он уходил, обиженный ее словами, у нее было бы время, чтобы объяснить, остановить. Страх, который сковывал ее мгновение назад, отступил. Но...
Мадлен принялась массировать висок. Паника, подобно неумолимому потопу, начинала затапливать ее разум. Для Иана вполне естественно и логично связать их отношения браком. Множество пар, познакомившись, решались на брак, видя в этом способ обрести стабильность. 
Иан был в том возрасте, когда подобные решения казались вполне уместными, а Мадлен, расцветшая во всей своей красоте, представляла собой неплохую партию. С точки зрения мужчины, его действия были вполне объяснимы.
Было ли правильным вернуться к этому человеку и снова выйти за него замуж? Иан не был тем же, Ианом, а Мадлен не была той же, закаленная жизненными уроками и сомнениями. И если бы она сказала, что не боится, это была бы ложь. Страх, словно тень, тянулся за ней, напоминая о боли прошлого и неопределенности будущего.
Почему же разговор перешел в такое русло?
Девушка глубоко задумалась. Если процесс бракосочетания означал, что можно диктовать и манипулировать жизнью партнера, то эту мысль нужно было основательно подкорректировать. В её голове вспыхнули картины счастливых семей, где царили любовь и взаимоуважение, а не властность и контроль. Но если брак – это инструмент подавления воли другого человека, то всё, во что она верила, рушилось.
 На этот раз это была не та проблема, с которой можно легко смириться, отмахнуться и забыть. Это касалось фундаментальных основ её взглядов на отношения, на саму суть союза двух людей. 
Мадлен, охваченная противоречивыми эмоциями, ощущала, как ее сердце бешено колотится в груди. Роскошный 'роллс-ройс', сияющий на солнце перед величественными воротами особняка, ждал её.
Мадлен со смесью смущения села на пассажирское сиденье автомобиля.
В тот момент, когда автомобиль плавно тронулся, из окна на третьем этаже, словно призрак, возникла чья-то тень, наблюдающая за ней.
Она не предполагала, что все разрешится именно так. В глубине души, возможно, она и надеялась на его уступчивость, но не верила в это всерьёз. 'Если бы я знала, я бы остановила его'. Теперь, когда он ушёл, оставалось лишь сожаление, которое, словно приливная волна, накрыло её с головой. Мадлен медленно моргнула, словно пытаясь прогнать наваждение, и осталась стоять в комнате, сжимая в руках телеграмму. 
Она перечитала телеграмму еще раз. «Возвращаюсь в Великобританию. Скоро свяжусь с вами. Иан». Холодная, отстраненная телеграмма была лаконичной. В ней не было места недоразумениям. Иан уехал. Оставил её без объяснений, без прощания, всего лишь с короткой телеграммой. Разум подсказывал, что, вероятно, возникли неотложные дела, требующие его немедленного присутствия в Англии. Что-то настолько важное...
Вот почему он уехал, не сказав ни слова. 
Но, несмотря на столь рациональные мысли, на сердце у нее было тяжело.
Мадлен была ошеломлена наплывом противоречивых эмоций. Даже если он не способен выразить свои чувства и не владеет словом, оставить женщину после сказанного, когда она растерянна и .... «Непростительно», — думала Мадлен. Боль, обида и растерянность смешались в ней. 
Если бы всё было так, она могла бы понять, но он «сбежал». Он поступил неправильно.
Не то, чтобы это было явное пренебрежение или насмешка. Это было просто… удивление.
Снова связать себя узами брака с этим мужчиной... ? Воспоминания о прошлом, о том, как он сделал ей предложение много лет назад, вызывали не только отвращение, но и глубокую, всепоглощающую тревогу. Эта тревога была постоянной, словно тень, не отпускавшая её ни на минуту.
На следующее утро пришла еще одна телеграмма. «Ты забыла шаль. Приходи за ней. H.»
Не было сомнений, что телеграмма была от Хольцмана, владельца особняка.
Ей нужно было взять себя в руки. Внутри бушевала буря эмоций.
 Похоже, в тот день, когда она поссорилась с Ианом и повысила голос, она оставила шаль в Саут-Хэмптоне, в особняке Грегори Хольцмана . Она бы оставила ее, но она была слишком дорогой.

Отпуск... Когда еще у нее будет на это время? Даже думать о том, чтобы просто заехать к нему, было неприятно, тем более, что у нее не было машины. Почта? Она могла бы попросить его отправить платок таким образом, но раз уж она сама оставила её… 'Может быть…' – мелькнуло в её голове. Но тут же эта мысль была отброшена. 'Нет, может и нет', – тихо прошептала Мадлен себе под нос. За этим посланием могло скрываться нечто большее, чем простое предложение. У Хольцмана, человека, способного достать любую вещь в любое время, не было недостатка в средствах. Вспомнилось, как Иан перед своей поездкой в Великобританию лично отправил ей телеграмму.
Возможно, он хочет что-то обсудить, что-то важное, раз послал телеграмму. Эта мысль не давала Мадлен покоя, но она оттягивала визит. В итоге только через несколько дней после получения телеграммы она отправилась за платком. Любопытство погубило кошку, как гласит поговорка, а в случае Мадлен оно всегда брало верх над здравым смыслом. 
Она хотела придумать любой предлог, чтобы не ехать в особняк Хольцмана, но не смогла. 
Желание узнать, что же так важно, что потребовало срочной телеграммы, оказалось сильнее не желания.

 Улицы Саут-Хэмптона, куда она заглянула после нескольких дней отдыха, были пустынны и тихи. Здесь царила атмосфера безлюдья, типичная для курорта в межсезонье. Ощущение заброшенности подчёркивало напряжение , которое Мадлен испытывала перед предстоящей встречей. 
 И снова она остановилась перед каменным домом кремового цвета, где её, без сомнения, уже ожидали.
Она подошла к той самой комнате, где они расстались с Ианом. Войдя, она увидела Грегори, сидевшего на диване и разливавшего виски. Мужчина словно не замечал её. Расслабленность его позы, закатанные рукава рубашки, - все говорило само за себя. Лицо, раскрасневшиеся от алкоголя, казалось, выражало не столько радость, сколько пустоту, которую он пытался заполнить. Его бодрый голос, прозвучавший, как только он заметил ее, был резким контрастом с его внешним видом.
- Платок лежит на маленьком столике. Возьми его. - Девушка молчала, а Хольцман продолжил: - Я решил сообщить вам, раз уж вы его оставили.
- Не могу поверить, что вы послали мне телеграмму только из-за того, что я оставила у вас платок.
- Я такой добрый человек, а вы так суровы ко мне.
- Я просто знаю тебя.
- Хм.
Мужчина некоторое время просто держал бокал с виски в руке, прежде чем сделал медленный глоток. Его обычно искрящиеся голубые глаза, полные остроумия и жизни, сейчас потухли. 
 - Похоже, Иан ушел, не сказав тебе ни слова.
- У нас произошла маленькая размолвка.
- Наверное, он пошел к Изабель.
Грегори откинулся на подлокотник. Из включенного патефона негромко звучала популярная мелодия. Если у вас есть время, позвольте мне рассказать вам кое-что, прежде чем вы уйдете.

Из реальности
Поднимающееся солнце потихоньку превратило ночь в густые сумерки, когда снаружи послышался звук. Тишина, окутывающая мир в предрассветный час, вдруг была прервана.
Ты стоишь и любуешься хрупкостью всё ещё спокойного утра , видя, как лучи солнца, набирая силу, обрисовывают контуры деревьев и зданий.
 Вскоре раздались четкие шаги, прерывающие утреннюю тишину. Суета и спешащие люди уже начали новый день.

Сон
Неожиданное воссоединение
 С легким чувством любопытства, заинтересовавшись его бормотанием, Мадлен села напротив Хольцмана. Внезапно мужчина начал говорить бессвязно, его слова были невнятны. Фразы, которые доносились до ее ушей, были полны отчаяния и самобичевания.
- Я неудачник. Что бы я ни делал, я знаю, что не могу подойти к ней.... Казалось, она случайно стала невольным свидетелем откровений, которые не были предназначены для ее ушей. Мадлен была слегка ошарашена неожиданным признанием.
- Вы говорите об Изабель? - спросила она, не в силах сдержать любопытство.
 Поскольку она никогда не видела их вместе, эта пара казалась ей немыслимой. Обходительный, поверхностный Хольцман и эксцентричная, страстная Изабель – две противоположности, словно две звезды, принадлежащие разным галактикам. Неужели мужчина так тосковал по ней? - Вы знаете, наши прадеды были секретарями в семье Ноттингем. В этих словах сквозила обыденность.
Мужчина машинально прикуривал сигарету Lucky Strike. Едкий дым, пропитанный никотином и отчаянием, начал заполнять пространство, словно материализуя его внутреннюю бурю.
 Эти проклятые большевистские ублюдки должны были ее беречь. В его словах звучала ярость. Транс, в котором он пребывал, был единственным убежищем от боли, от осознания того, что произошло.
 Это был выбор, Изабель.
- Может быть, я перегибаю палку, но... было бы неплохо, если бы в самые трудные времена с Изабель находился кто-то рядом.
 У меня не хватило сил пойти против общественного мнения. Я не хотел стать посмешищем, объектом насмешек и пересудов. Иногда, хотя мне и неприятно это говорить ....
Он молча затушил сигарету. Его лицо исказилось от боли, а в глазах проглядывала печаль. «Бывали моменты, когда мне хотелось, чтобы Иан Ноттингем, нет, Изабель Ноттингем просто исчезла. Я испытываю отвращение к себе за такие мысли». Признание прозвучало хрипло, словно вырвалось из самых глубин души, где таились темные, постыдные желания. Это признание боли, — свидетельство того, как глубоко рана, нанесенная Изабель, проникла в его сердце.

 Если бы он не был пьян, то никогда бы не сказал об этом. Если бы он не был под воздействием алкоголя, его разум, возможно, удержал бы его от подобной откровенности, от обнажения столь болезненных чувств. Мадлен, наблюдая за ним, понимала, что эта непривычная для него откровенность – следствие опьянения, а не истинных побуждений. Взгляд, устремленный на него, был полон не осуждения, а скорее сочувствия. Смесь подавленной неполноценности, обиды и одержимости, отраженная на его лице, говорила о глубокой ране, которую он, возможно, и сам не осознавал в трезвом состоянии.
 Возможно, он позвал Мадлен не для того, чтобы поговорить об этом под предлогом пьянства. Но она ощущала себя крайне неуютно, словно вторглась в его личную жизнь. Даже элементарное соблюдение приличий требовало от неё ухода. С чувством неловкости она медленно направилась к двери. «Время ускользает, как песок сквозь пальцы, мистер Хольцман. Сделайте выбор, о котором вы не пожалеете. Она, не забыв взять с собой платок, покинула комнату.
…
После занятий, когда было объявлено расписание специальных лекций, в классе царило оживление. Мадлен, методично собирая в свою сумку ручки, карандаши и тетради, чувствовала, как в груди теплится надежда. Эта возможность, специально организованная для будущих медсестер, была для нее настоящим подарком. Приказ о посещении всех лекций был категоричен, и Мадлен. с радостью его выполняла. Семестр близился к концу, и с ним долгожданная возможность уволиться из отеля. Тогда она сможет полностью посвятить себя практике в больнице и учебе, наконец-то углубившись в любимую область. Финансовые заботы ее не тревожили, накоплений хватало на ближайшее время. Однако мысли Мадлен. были заняты совсем другим. 
Если Иан отправится к Изабель, то вернется нескоро.
Даже если он вернется, она не знала, какой ответ сможет ему дать. Слова застревали в горле, путаясь в клубке эмоций, боли, обиды, неопределенности. Я люблю тебя? – звучало ли это искренне. Чтобы между нами не произошло, я приму всё, но сможет ли она принять на самом деле уготованное им?
Мадлен, внезапный голос прервал ее мысли. Ее звала не кто иная, как ее одноклассница Кэролайн. Девушка смотрела на Мадлен с обеспокоенным выражением лица, словно пытаясь разгадать, что же мучит ее подругу. 
- Мадлен, ты слышала, что сказал профессор? – спросила она.
- О да, – ответила та.
- Пойдемте в лекционный зал. Поскольку он находится в другом здании, нам следует поторопиться, чтобы не опоздать.
Девушки быстро последовали за своими товарищами к другому корпусу университета. Лекционный зал, в который они вошли, поразил своим масштабом, напоминая античный амфитеатр. Мадлен и Кэролайн, предпочитая более спокойное место, заняли задние ряды, наблюдая за тем, как первые ряды заполняют студенты, по всей видимости, будущие медики, жадные до знаний и, возможно, уже воображающие себя спасающими жизни.
Студенты один за другим извлекали из сумок тетради и ручки, готовясь к лекции. Мадлен, поддавшись общему порыву, тоже достала свои принадлежности, но мысли ее были далеко от учебного процесса. Голова была забита переживаниями, связанными с Ианом, и она никак не могла сосредоточиться на предстоящей лекции. Попытка хоть как-то прийти в себя привела к тому, что Мадлен тихонько обратилась к Кэролайн: «К как зовут профессора?». В этот самый момент все разговоры стихли. Входная дверь распахнулась, и в аудитории повисла гробовая тишина. В комнату с уверенной и размеренной походкой вошёл человек, чья фигура сразу привлекла всеобщее внимание. Сняв шляпу, он поправил очки и, подняв руку к пюпитру, приготовился начать свою лекцию.
Хотя с расстояния его лицо было плохо видно, он выглядел моложе, чем ожидалось. Мадлен ожидала увидеть пожилого мужчину или джентльмена средних лет, так что это было неожиданно. Он несколько раз прочистил горло, а затем по-деловому представился аудитории.
- Приятно познакомиться.
Несмотря на видимую вежливость, слова звучали холодно и отстраненно. В его глазах не было ни капли теплоты, а голос казался неестественным. Кэролайн слегка толкнула Мадлен локтем.
- Судя по его акценту, он говорит по-британски.
В тот самый момент, когда его рука начала выводить имя на доске, она поняла, кто это. Доктор Корнел Арлингтон. Именно это имя было выведено мелом.
С этого момента в голове Мадлен начал выстраиваться план побега. Спокойно, незаметно изучить путь к двери, не привлекать внимания, просто уйти. Но... она остановилась, а по телу пробежала дрожь. Доктор Арлингтон пока не заметил её. Он начал лекцию будничным и безразличным тоном.
Мужчина плавно вел дискуссию о последних достижениях в области неврологии. Однако Мадлен было трудно сосредоточиться на его словах. Было лишь сильное недоумение, которое испытываешь, столкнувшись с человеком в неожиданном месте. Она уже внутренне приготовилась к быстрому отступлению, к молниеносному сбору вещей и бегству. Но внезапный поворот головы мужчины, писавшего на доске, изменил всё. Их взгляды встретились, и в этом мгновении застыло время. Его уверенное, плавное движение руки остановилось, слова замерли на губах. Спокойствие, которое излучал Арлингтон до этого момента, сменилось легким ошеломлением, отразившимся на его лице.
…
После лекции Мадлен даже не попрощалась с Кэролайн и быстро ушла, забрав сумку с вещами. Но мужчина оказался быстрее. Он отмахнулся от студентов медиков, которые просили у него автограф, и пошёл за ней.
Его голос, низкий и полный неожиданной хрипоты, раздался сзади:
- Это все-таки ты. - В голосе слышалась смесь удивления. Мадлен понимала, что ей придется ответить, что придется встретиться с ним взглядом.
- Давно не виделись, доктор Арлингтон.
Девушка едва улыбнулась, делая вид, что все в порядке, что эта встреча – всего лишь случайное приветствие. Арлингтон кивнул, подтвердив ее выражение лица, словно они были двумя опытными актерами, исполняющими давно отрепетированную сцену. Увидев его спустя долгое время, она отметила перемены – он стал более зрелым, его черты лица приобрели утонченность. Элегантность, исходящая от его ледяного лица, все еще сохранялась, словно вечный мороз, окутавший его душу.
- Я не ожидал встретить вас здесь, – слова прозвучали с лёгким оттенком удивления.
- Я тоже.
Мужчина подбирал слова, чтобы выразить то, что переполняло его. 
Но... Он огляделся по сторонам и вздохнул. Он задал вопрос, который его больше всего интересовал:
- Вы в порядке?
Мадлен кивнула.
- Но, доктор Арлингтон, вы пришли на лекцию? – её вопрос был скорее вежливым, чем действительно заинтересованным. Доктор Арлингтон с легкой усмешкой ответил:
- Нет. Не слишком ли хлопотно пересекать Атлантику только для того, чтобы прочитать лекцию студентам колледжа? Я здесь просто по просьбе друга. 

А затем мужчина уточнил:
- Мисс Лонфилд, верно? Мадлен, стараясь сохранить спокойствие, ответила: - Да. Я все еще мисс Лонфилд. В его интонации, в самой формулировке вопроса она уловила скрытый подтекст, намек на что-то большее, чем простое уточнение имени. Не зная, как правильно отреагировать, как продолжить разговор, не выдав волнения, Мадлен лишь попрощалась, стараясь, чтобы её голос звучал ровно и спокойно.
Мужчина произнёс:
- Надеюсь, у вас останутся хорошие воспоминания о США, и мне бы хотелось верить, что вы вернётесь в Англию.
Мадлен промолчала и ничего не сказала на слова мужчины. 
…
Прошло несколько дней после неожиданной встречи с Арлингтоном, но на сердце по-прежнему было неспокойно. Иан после того письма больше ей не писал. Если он уехал к Изабель, то неизвестно, когда вернется. В итоге все, что она могла сделать, — это ждать. Первоначальная злость, бушевавшая в ней из-за его молчания и внезапного отъезда, постепенно стихла.
В памяти всплыли годы, наполненные эгоизмом и непрямого проявления доброты, Иана. Он часто причинял боль, не замечая или не желая замечать этого. Теперь, стоя на пороге серьезного шага, она сомневалась. Если он не изменится, если его искаженное восприятие эмоций не станет более здоровым, брак с ним может стать роковой ошибкой. Мысль о будущем, о совместной жизни теперь казалась ей тревожной и неопределенной.
Когда она слушала радио в гостиной на втором этаже, ее окликнула Роуз из другого конца коридора.
- Мадлен тебя просит, мистер Макдермотт!
Когда девушка приняла трубку и спросила, что случилось, то неожиданно услышала.
- Сьюзи приехала в Америку.
Дрожащим голосом Мадлен произнесла:
- Сэр, во сколько мне приехать?
Из реальности.
 До рассвета оставалось не так долго, но достаточно, чтобы переждать темноту ночи.
 Утренний холод уже окутал своей сыростью всё вокруг, притушил костёр, который когда-то весело пылал и согревал. Теперь же лишь угли слабо светились, как напоминание о былом тепле. Холод настойчиво забирался под одежду, заставляя мурашки бегать по коже, и каждый вдох приносил свежесть, которая пробуждала тело.
 Ночь постепенно отступала, уступая место новому дню. И в этом переходном мгновении ощущалась особая магия, - тишина леса, окутанного утренним туманом, и предвкушение нового начала.

Сон
 Несбывшиеся надежды
Новая встреча со Сьюзи была такой же, как и несколько лет назад. Её привычная уверенность в себе, острые, порой дерзкие замечания, свойственная ей бесцеремонность и легкая неуклюжесть – все было на месте. Сьюзан крепко обняла Мадлен и с привычной непринужденностью плюхнулась в кресло. Ее энергичный, заразительный смех заполнил комнату, когда она, не задумываясь, выпалила: «Как насчет того, чтобы собрать побольше наших сокамерниц из исправительного учреждения? 

Мистер Макдермотт, погруженный в свои мысли, казался отстраненным. Эта задумчивость настораживала, ведь он всячески избегал тем, связанных с покойным шурином. Впрочем, общая атмосфера ужина, за исключением небольших моментов суматохи, была довольно приятной. Сьюзен, преодолев трудности, связанные с освобождением, наконец-то обрела спокойствие и возможность начать новую жизнь. Ее эмоциональная взволнованность, выразившаяся в жалобах и проклятиях, была лишь временным явлением, вызванным пережитым стрессом. Вскоре она погрузилась в наслаждение обычной мирской трапезой.
После ужина Сьюзен помогала миссис Макдермотт мыть посуду. Мадлен тем временем занималась уборкой в уютной столовой. Мистер Макдермотт. подошёл к ней с серьезным выражением лица. - Мадлен, мне нужно кое-что обсудить, — произнес он, его голос звучал немного напряженно. Без лишних слов они вышли на задний двор, где царила уже полная темнота, укрытая мягкой пеленой звездного неба. 
Мистер Макдермотт выглядел неожиданно встревоженным и обеспокоенным. Хотя возвращение сестры должно было стать радостным событием, все выглядело иначе. Глубокие круги под глазами и явные следы бессонных ночей бросались в глаза.
 Мужчина произнёс: Сьюзен хороший ребенок. Но у нее есть роковой недостаток. Ее привлекают мужчины с плохим характером.
Я видел много женщин, которые разрушили свою жизнь из-за такого вкуса в мужчинах, Мадлен.
Будьте осторожны. Они изучают женщин и затем причиняют им боль. На этот раз Мадлен не удержалась от вопроса, слова хозяина магазина , полные тревоги и предостережения, заставили её сердце сжаться. - Если вы говорите о мистере Ноттингеме, то он совсем не плохой человек....
- Нет. Я не беспокоюсь о графе Ноттингеме. Я даже не знаю всего о твоей прошлой жизни. Просто..., - мистер Макдермотт замешкался, подбирая слова, словно опасаясь причинить боль.
- Интересно, знаете ли вы о недавнем инциденте на набережной?
- Вы говорите о перестрелках между членами мафии? Я слышала, что погибло несколько человек. - Это была скорее резня, чем перестрелка. Все лидеры ирландской банды были атакованы и убиты во время встречи. ...
- Но какое отношение вражда между этими мафиози имеет к текущей теме...? Мадлен слегка нахмурила брови.
- Ходят слухи, что за всем этим на улицах сейчас стоит ворон. - Ворон? Если это был ворон, то не та ли это банда, которая устраивала здесь хаос раньше? Она считала их просто нарушителями спокойствия, но они оказались опаснее, чем она думала.
Мистер Макдермотт. вздохнул.
- Я должен был предупредить вас раньше, но, возможно, теперь уже слишком поздно. Но раз уж дело дошло до этого, я не могу не поступить правильно, даже если уже поздно.
- Что происходит, мистер Макдермотт? - Имя, вырвавшееся изо рта мужчины после долгого колебания, было неожиданным. - Энцо. 
Хотя последнее время вы не встречаетесь с ним, будьте осторожны. 
- Этот молодой человек ... . - Мистер Макдермотт запнулся, подбирая слова, пытаясь найти правильные формулировки, чтобы описать всю опасность ситуации, но в итоге не смог удержаться и сказал следующее.
- Он чрезмерно амбициозен.
- Он не просто жаждет успеха, он готов работать ради него, вкладывая в каждое дело всю душу и энергию. Чрезмерно амбициозен ли он?
Хозяин магазина устало вздохнул. Он посмотрел на Мадлен с лицом, которое, казалось, постарело на десять лет, тени под глазами углубились. - Ты не понимаешь, да?
"Мясник"- не просто прозвище, оно отражает характер его амбиций, которые в конечном счете могут привести к крайним мерам, к жестокости, если это необходимо для достижения цели.
Невозможно было представить, что такой человек, выглядевший обыкновенно и стремящийся к своим целям, может совершать ужасные дела, а затем, не моргнув глазом, продолжать вести себя так, словно ничего не произошло. Ком встал в горле, сделалось дурно. Она наивная, доверчивая, даже после гостеприимного, но, как оказалось, коварного приема в логове мафии не видела, не замечала ничего. Как он мог так мастерски скрывать свою истинную сущность, эту темную, отталкивающую сторону своей души? Намеренно ли он закрывал ей глаза на правду, играя роль дружелюбного, доброго юноши лишь для того, чтобы использовать её доверие? Или же это была его природная способность искусно прятать свои темные дела за маской благопристойности? Возвращаясь в пансион миссис Уолш, Мадлен дрожала не только от вечерней прохлады, но и от леденящего осознания чудовищной правды. За её спиной, в то время как она верила в его искренность, он совершал такие дела, о которых ей и сниться не могло. И он, она это знала, теперь никогда бы не рассказал ей о них. Тайна, которую он хранил, была опасна, чтобы делиться ею с кем-либо, особенно с ней.
Мадлен, терзала досада, смешанная со страхом. Невыносимо было осознавать, что он хоть на миг обманул её доверие. А потом всё изменилось. Внезапно, как удар молнии, её пронзило ощущение чьего-то пристального взгляда, направленного прямо на неё. Резко обернувшись, она столкнулась лишь с непроницаемой тьмой. Пустотой. 

Но… нет.

Могла ли она быть уверена в этом? Могла ли она быть абсолютно спокойна, зная, что там, в темноте, действительно ничего нет?

Вместо того, чтобы удовлетворить любопытство и посмотреть, она ускорила шаг, пытаясь уйти от этого неприятного ощущения. Однако чувство, что за ней следят, не отпускало.
Мадлен, слегка запыхавшись от быстрой ходьбы, вошла в уютную гостиную, наполненную звуками радиоспектакля. Миссис Уолш, хозяйка пансиона в привычном рабочем фартуке, подошла к ней, протягивая сложенный листок бумаги.
- Мисс Лонфилд. Для вас пришло сообщение.
- Спасибо, миссис Уолш.
Она поднялась по лестнице и направилась в свою комнату.
В записке было коротко написано: «Возвращаюсь в течение недели, Иан.»
- Нет, никаких извинений, – прошептала она почти беззвучно. Она вытерла глаз предплечьем, привычным жестом отгоняя усталость, которая скопилась не только в глазах, но и в душе. Ей хотелось большего, чем простого уведомления о его возвращении. Она даже не была уверена, чего именно хочет: объяснений, извинений, признания?
Просто ей хотелось, чтобы он хоть что-то сказал. 
- Собственно, а что я ждала от такого человека, как он?– промелькнуло в голове Мадлен. Расстраиваться по этому поводу было бесполезно, пора оставить надежды и перестать чего- то ждать от него.
…
Мадлен застилала постель, вскоре ей нужно было идти на учёбу. Ее тело было тяжелым от усталости, беспокойства и напряжения. Даже в офисе и в школе ей приходилось закрывать глаза, чтобы они не слезились. Слёзы, как и надежды, казались ей лишними, ненужными в этой ситуации.
После окончания занятий уставшая Мадлен вышла из класса. На лестнице, прислонившись к перилам, стояла знакомая фигура. Девушка застыла на месте. Только когда она поняла, что это не Энцо, а Арлингтон, ее напряжение ослабло.
Мужчина, дождавшийся окончания всех уроков, поприветствовал девушку.
Они вдвоем нашли кафе, которое было открыто допоздна, и сели за стол, обмениваясь разными историями.
В глубине души Мадлен не очень хотелось общаться, но ей нужен был совет. Тема разговора плавно перетекла к ее новой жизни, к университету, к тому, что ее прежняя мечта – работа в больнице – превратилась в нечто далекое от идеала. Слова Арлингтона о необходимости компромиссов резонировали с ее собственными мыслями, подчеркивая диссонанс между её представлением о профессии и суровой реальностью. Отступать от идеалов ради достижения хоть какой-то практической цели была знакома ей не понаслышке.
- Вы всё ещё занимаетесь Комплексным посттравматическим стрессовым расстройством? 
- Да, но…, мужчина заколебался.
Иногда я думаю, что было лучше, когда я был хирургом на поле боя. Тогда все было проще. Там, на поле, была ясность цели, определенная задача. А здесь... на самом деле так сложно понять, что происходит внутри этого мозга, в этой душе. Сложно разгадать путаницу эмоций, страхов, надежд. Иногда я сомневался в том, что делаю для пациентов, в том, что мы вообще можем сделать. В том, что способны исцелить не только тело, но и душу.

Он вздохнул. Арлингтон, которого она всегда считала уверенным, почти высокомерным в своей профессиональной компетентности, теперь смотрел на неё с несколько более мягким выражением лица. В его глазах читалась усталость.
- Мне придется долго жить, чтобы стать свидетелем прогресса медицины, ведь методы очистки инсулина еще не изобрели в Канаде.
- Я погляжу, вы полны надежды.
- Но это всего лишь мечта.
- Если в будущем вы захотите работать в больнице, дайте мне знать. Я могу написать вам рекомендательное письмо. Может, это и не очень поможет, но....
Предложение Арлингтона о рекомендательном письме для работы в больнице затронуло.
- Спасибо. 
- Это не просто одолжение, а искренняя оценка вашей компетентности и трудолюбия. Поздновато мы поняли это. Жаль. В больнице вы всегда были обособлены.
- Неужели? – ответила она ровным, почти безэмоциональным голосом.
 Глаза Арлингтона слегка расширились. Это было странное выражение, смесь удивления и сожаления, которое невозможно было объяснить.
Его ответ прозвучал тихо, словно признание в собственной слабости: 'Это также останется моим сожалением. Мне следовало раньше отступить от ваших ожиданий'.
Неловкость повисла в воздухе лишь на мгновение. Мадлен, хоть и слегка встревоженная, быстро взяла себя в руки. Разговор плавно перетек в лёгкую беседу о нюансах нью-йоркской жизни, сгладив напряженность момента.
 Разлука прошла спокойно. Арлингтон оплатил счет и, прощаясь, произнес: 'Береги себя, Мадлен'. В его взгляде не было разочарования, только тихая, почти незаметная радость освобождения. Облегчение от сброшенного груза, от принятого решения.

Из реальности
 Зима наступила необычно рано. С первых дней декабря температура стремительно понизилась.
Дни были очень холодными, и даже солнечный свет, который редко пробивался сквозь облака, не мог согреть замёрзшую землю.
Морозные дни становились испытанием для пожилых людей и тех, кто не имел возможности укрыться от зимних бурь. Снегопады становились всё более частыми.
По утрам город пробуждался под слоем инея. Зима может быть строгой, жёсткой, проверяя людей, но в то же время она всегда красива своей смертельно холодной красотой. 

Сон
Встреча
Возвращаясь в пансион, Мадлен не могла выкинуть из головы горькое выражение лица Арлингтона. Что оно означало? Мужчина не стал ни о чём её расспрашивать или ещё что-то предлагать. Что было упущено, то было упущено, а что нельзя было начать заново, то нельзя было начать заново. Арлингтон навсегда останется в ее памяти как имя, смешанное с чувством стыда и вины.
Однако, как сказал Арлингтон, в этом была и его доля сожаления. Не было необходимости, чтобы в ее нынешней жизни другие несли на себе бремя событий из другой жизни.
- Хорошо, что всё удачно закончилось, - подумала про себя Мадлен, ощущая облегчение. Мужчина, с которым она только что попрощалась, казался ей совсем другим, чем прежде. В прошлой жизни его манеры были холодны, а характер немного раздражителен. Теперь же чувство ответственности, свойственное медицинскому работнику, придавало ему некую мягкость и стабильность.
Она остановилась, почувствовав, что в переулке слева от нее кто-то есть. Была еще не слишком глубокая ночь. Солнце уже село, фонари горели, но это было не время для совершения преступления. Однако в Нью-Йорке может случиться все что угодно, поэтому Мадлен с опаской сделала несколько шагов назад.

- Кто там? - прошептала она, голос едва слышно дрожал.
С шуршащим звуком что-то выскочило из переулка, Мадлен, не успев среагировать, отшатнулась назад, сердце бешено колотилось в груди.
Это была чёрная кошка, но Мадлен почему-то ожидала чего-то большего.
Она вздохнула и, оставив растворившуюся в сумерках кошку, продолжила свой путь.
 Казалось, день был таким же серым и обыденным, как и эта самая кошка. Но судьба, как всегда, приготовила сюрприз.
- Как прошел твой день? - внезапный вопрос прервал её мысли. Обернувшись, Мадлен увидела ослепительно улыбающегося Энцо в безупречном костюме-тройке. Несколько окурков, словно следы его недавнего раздумья, валялись у его ног.
- Ты следишь за мной? - вопрос сорвался с губ Мадлен, окрашенный смесью удивления и тревоги.
- Я ждал тебя, Мадлен.
- Я немного шокирована твоим приходом. Учитывая характер миссис Уолш, сплетничающей о Иане, Энцо не должен был приходить сюда.
- Я просто... - Перед ней стоял обычный молодой человек, слегка смущенный и разочарованный, с наивным и невинным выражением лица. Кто бы мог подумать, что за этой маской скрывается главарь мафии? Мадлен чувствовала, как ее тело реагирует на скрытую опасность, которую она интуитивно ощущала. Зрачки расширялись, дыхание участилось.
- Я просто... хотел тебя увидеть.
- Если вы хотели меня увидеть, вам следовало заранее договориться о встрече, а не поджидать меня тайком, а потом появляться из-за спины.
Разговор плавно перетек на тему, щекотливую и полную скрытого напряжения.
- Разве не известно, что миссис Уолш презирает иностранных мужчин? Так что, если я появлюсь, она будет еще больше возмущена, — продолжил он, словно стремясь отвлечься от неловкости возникшей ситуации.
- Я бы не стала говорить о миссис Уолш в таком тоне, — прервала его Мадлен, её голос стал строже.
Мужчина перевёл тему.
- Мадлен, ты занята в эти выходные? Выступает знаменитая оперная труппа, я достал на них билеты. Я подумал, что тебе, быть может, нечто подобное понравится.
Мадлен нахмурилась, пытаясь сформулировать отказ, который не обидит Энцо, но при этом будет категоричным. Никаких особых планов на эти выходные не было, но мысль о том, чтобы провести их в компании Энцо, казалась ей неприятной, даже отталкивающей. Ей нужно было придумать что-то убедительное, что-то, что отсекло бы любые дальнейшие попытки с его стороны. Игривая усмешка Энцо и его жесты, обычно казавшиеся ей милыми, сейчас только усиливали её желание избежать этой встречи. 
Энцо с легкой иронией в голосе пытался убедить Мадлен принять билеты на оперу. Его слова, хоть и звучали заботливо, несли в себе легкий оттенок насмешливости.
- Если ты не можешь пойти на оперу со мной, ты можешь пойти со своим парнем. Вот, возьми эти билеты. - Нет, я не могу просто взять их. - Просто возьми их.
Девушка посмотрела на билет в оперу, который Энцо протягивал: «Тоска» Пуччини.
- Я не знаю итальянского, в отличие от тебя.
- Даже если так, иностранные языки в операх звучат одинаково.
- Я все равно слишком невежественна, чтобы понять чужой язык и чужое искусство. И лучше будет, если ты отдашь билет своей кузине.
- Я же говорил тебе, что она предпочитает пьесы операм, - спокойно проговорил Энцо. Оба оказались в тупике. Мужчина пытался вручить билет девушке, а та ни в какую не желала его принимать.
- Мадлен, – низкий голос, раздавшийся сзади, прервал их спор. 
Перед пансионом миссис Уолш стояли трое людей, что вызывали диссонанс. Хромающий мужчина с тростью, молодой и крепкий человек и нервная девушка. Атмосфера накалялась с каждым мгновением.
- Вы тот самый «любовник» из слухов, — бросил итальянец, голос его звучал с едкой иронией. - Я Энцо Лаоне или друг Мадлен, — ответил он, протягивая руку Иану. 
 Граф не стал пожимать руку молодому человеку. Энцо, сохраняя спокойствие, не убирал руку, заставляя Мадлен чувствовать себя заложницей этого нелепого противостояния.

- Раз уж нас друг другу не представили, придётся догадаться самому. Вы, должно быть, Иан Ноттингем, верно?
....
 Его поведение резко контрастировало с тем, что Мадлен привыкла видеть в Иане. Он, обычно равнодушный к своим аристократическим привилегиям, вдруг продемонстрировал черты, совершенно несвойственные джентльмену. Ещё месяц назад она бы с удовольствием поддразнивала бы его, но сейчас, в этой неловкой и напряженной обстановке, ей хотелось лишь одного – как можно скорее выбраться из сложившейся ситуации, не усугубляя и без того неприятный момент.
- Не знаю, в курсе ли вы, но страна, которая отменила титулы графов, - это Соединенные Штаты, – произнес итальянец слегка насмешливо.
Ноттингем усмехнулся в ответ. И если он вёл себя как ребёнок, то не подавлял собеседника своей аурой и силой. Даже несмотря на то, что ему пришлось пройти через множество сложных ситуаций. По иронии судьбы, он мог быть более нервным.
Иан сузил глаза. Он перевел взгляд на Мадлен, словно рассматривая что-то крайне никчемное и раздражающее. 
- Мадлен, я ждал тебя и волновался, так как все твои уроки закончились, а ты всё не шла, - произнес он.
- Вы же сказали, что приедете через неделю?
- Мое расписание изменилось, — прозвучал короткий безэмоциональный ответ. 
 Тишина повисла между ними, тяжелая и наполненная невысказанными словами.
…
Мадлен сжала губы, сдерживая желание указать Иану на его непостоянство. Его планы, казалось, менялись с каждой новой прихотью, и это начинало её раздражать. Но она не могла позволить себе даже намёка на спор при Энцо. В тот же миг граф протянул руку, чтобы схватить её за запястье, и Мадлен, словно обожжённая, отшатнулась. Внезапная резкость движения, её собственная реакция, — всё это отразилось на лице мужчины. Оно стало неестественно бледным, будто вся кровь отлила от него.
 - Иан, я могу вернуться в пансион одна.
Энцо, спасибо за предложение, но я верну билет в оперу. У меня действительно нет времени, чтобы сходить на нее, даже если бы я захотела.
Чтобы билеты зря не пропали, Энцо предложил своему сопернику:
- Мистер Ноттингем , вам интересно? У меня есть два билета на «Тоску». Предложение не встретило отклика в душе у графа.
- Меня это не интересует, - коротко и сухо ответил он, голос его звучал бесстрастно. 
Энцо, смирившись с ситуацией, произнес прощальные слова, полные легкой грусти: Что ж, не всегда получается по-нашему. Мадлен, было приятно повидаться. Увидимся позже.
Он слегка коснулся плеча девушки, и в тот же миг Иан, стоявший рядом, невольно дернулся, словно от неожиданного разряда. Похоже, присутствие Энцо и его непринужденное поведение вызывали у него некую тревогу.

В тот же момент, словно по волшебству, на дороге появился 'Роллс-Ройс'плавно, скользящий по асфальту. Машина, на которой Энцо предпочитал передвигаться, претерпела изменения, став еще более роскошной и представительной. Мадлен, не отрываясь, наблюдала, как Энцо садится на пассажирское сиденье. Его манера держаться, непринужденность и возможность позволить себе поездку в 'Роллс-Ройсе', управляемом личным водителем.... Он был человеком, который мог позволить себе это.
Она никогда не собиралась позволить Энцо и Иану встретиться в одном месте, осознавая, что это может привести к катастрофе. Ее мысли прервал холодный голос графа:
- О чем ты думаешь?
Мадлен повернулась к нему лицом. 
- Не думаю, что мне нужно объяснять, — ответила она, голос звучал спокойно, но в нём сквозила сталь. 
 - Ну что ж... - И скрестил руки на груди и следил за тем, как 'Роллс-Ройс' Энцо скрывается за поворотом дороги.
- Что значит его поведение? – Мадлен почувствовала, как нарастает раздражение.
Нет, серьезно. Этот человек... он был просто невероятен. Неужели он всерьез решил, что у нее роман, когда она просто вежливо беседовала? Это было абсурдно. Спокойствие и уравновешенность, царившие в ней во время разговора с доктором Арлингтоном, полностью испарились, уступив место жгучему гневу. Ведь она пересекла Атлантику, преодолев тысячи миль, чтобы начать жизнь сначала, оставив его в прошлом. А что же сделал он, когда оставил её в Соединённых Штатах. Всего два коротких сообщения, и при этом он считает, в праве злится на нее.
- Пожалуйста, возвращайтесь. - Иан молчал, стиснув губы. Его лицо стало суровым и неприступным. - Я очень устала. Возвращайся к себе.
Пауза повисла в воздухе, тяжелая и напряженная.
- Кто этот человек? - последовал вопрос, спокойный, но с ноткой настойчивости.
Настала очередь Мадлен холодно смотреть на него. Она посмотрела прямо на Иана.
- Он из школы. И это нормально проводить время с человеком, с которым вместе учишься. 
Иан долго смотрел на Мадлен с недоумением. Он был лишен дара речи. В зеленых глазах на мгновение мелькнуло пламя, быстрое и яркое, как вспышка молнии, но тут же угасло.
- Мне очень жаль.
И после этого тишина, густая и давящая, словно ожидающая разрядки, повисла между ними.
- Увидев тебя с другим мужчиной, я испугался, - произнес граф.
Он и сам не мог понять и найти логического объяснения своему страху.
 - Почему ты испугался? - спросила Мадлен.
 – Я не знаю. - Он издал горький смешок, больше похожий на болезненный вздох. Голова ныла, и он слегка приподнял её, пытаясь стряхнуть наваждение, эту непонятную мучительную пустоту, которая вдруг образовалась между ними.
 - Если ты мне не расскажешь о своих страхах, я не смогу тебя понять.
- Тогда лучше не знать.
 Мадлен не могла видеть своего лица, но знала, что в глазах хранится боль. Разрушение ее внутреннего мира эхом отдавалось в тихом пространстве. Несмотря на внешнее спокойствие, осколки боли были остры и неумолимы, как свидетельство жестокой реальности, в которой некоторые истины лучше оставить погребенными.
Ее голова склонилась, словно под тяжестью новой, внезапно осознанной истины. Момент просветления был горек, но необходим, как глоток воды в пустыне. Иану Ноттингему не давало покоя лицо Мадлен. Он увидел в ее глазах предательство, но за ним промелькнули отчаяние и смирение, чувства, которые ранили его сильнее любых слов. Ее слабый шепот, словно хрупкая нить, связал его с этим новым болезненным осознанием.
 - Не уходи, иначе завтра пожалеешь.
Эти слова, повисшие в воздухе, стали последним аккордом их 'мелодии'. Мадлен желала гнева, желала криков и упреков. Если бы он так поступил, она могла бы принять оскорбления и признать поражение.
За его спокойным лицом нельзя было прочесть настоящие мысли. Он не был настолько наивен, чтобы прямо сказать ей о своих желаниях. Он не хотел отпугнуть ее.
Иан безучастно смотрел на быстро проплывающий за окном автомобиля Нью-йоркский горизонт. Каждый миг, проведенный в этом шумном городе, добавлял ещё немного внутреннего дискомфорта, как будто сам город ненароком обременял его оковами бессмысленной суеты. Он закрыл глаза, чтобы избавиться от слишком ярких цветов, которые угнетали его. В голове звучала её просьба: Расскажи мне о своих страхах и желаниях.


Из реальности
 Сумерки опустились на землю. В морозном воздухе порхали редкие снежинки. Над лесом повисла луна, мягким светом освещая окрестности.
Я шла по дороге, а снег под ногами хрумкал. Пока дошла до дома, на небе уже зажглись звезды, каждая из которых казалась крошечной искрой.
Окна домов мерцали жёлтым, отбрасывая на снег золотистые блики и создавая уютную иллюзию тепла.
Вспоминается баба Катя. Внутри её дома всегда чувствуется особая атмосфера спокойствия и защищённости. Она с улыбкой на устах сажает тебя за стол и вскоре уже разливает чай в чашки. В такие мгновения, когда за окном метет метель, а в доме царит спокойствие, понимаешь, что зимние вечера полны уютной магии, той магии, что соединяет старые традиции и живое тепло человеческого общения. Я, грея пальцы о чашку, смотрю, как за окном танцуют снежинки, пока тёплая и родная душа негромко рассказывает свои истории, пока зимний вечер окутывает мир вокруг. Темнота вокруг была глубокой, но она не пугала, напротив, погружала в мир тишины и умиротворения. Только баба Катя умела страшное превращать не в страшное, а что-то иное, с чем, возможно, можно и подружиться. 

Сон
Перед подлецами
- В магазине все хорошо? — спросила Мадлен, пытаясь уловить, о чем размышляет Сьюзи. 
- Да никто не просит в долг, и вообще, люди вежливые, — ответила она с лёгкой ухмылкой.
 Мадлен тревожилась, что банда Воронов может создавать проблемы в продуктовом магазине Макдермотта.
 - Не заходили ли в последнее время какие-нибудь странные люди?
- Только несколько бездомных, которые попрошайничают. А ещё какие-то странные парни слонялись вокруг. 
- Вы позвонили в полицию? — спросила Мадлен с легким беспокойством в голосе.
Сьюзи кивнула:
- Да, они спросили, нет ли поблизости чего-нибудь странного. Думаю, это может быть связано с недавними... случаями карманных краж. Проблема была не только в этих подозрительных личностях, но и в том, что магазин, как и все малые предприятия, остался уязвимым перед любыми нарушителями на фоне растущей преступности.
- Будьте осторожны. Если ничего не случится, я загляну к вам.
Мадлен уже собиралась уходить, купив буханку хлеба, когда Сьюзи коснулась ее плеча.
- Мадлен, тебя что-то беспокоит?
Та вздохнула на слова Сьюзи. Не могла, да и не хотела она рассказывать об Энцо и Иане ей.
- Ничего особенного.
- Тогда не унывай!
- Хорошо, - отозвалась Мадлен.
Когда она открыла дверь магазина и вышла на улицу, обстановка вокруг как будто отражала её внутреннее состояние. Обычная оживленность Ирландской улицы исчезла, а люди, казалось, были охвачены её унынием, укрываясь в тенях от солнечного света.

Девушка пешком возвращалась в пансион миссис Уолш. Она чувствовала , как её сердце сжимается от противоречивых эмоций. Она пыталась примирить свой гнев на Иана с нотками сочувствия, и это противоречие томило её душу. Если мужчина испытывает страх каждый раз, когда она находится с кем-то другим, значит, что-то серьезно не так.
Если подумать, он всегда был подозрительным, к людям.
 Она погрузилась в свои мысли, как вдруг...
- Верьте в Иисуса. Скоро наступит новое тысячелетие, — пронзил её раздумья голос.
 Девушка остановилась. Высокий мужчина прижал дуло пистолета к спине Мадлен. 
- Сейчас же садись в машину, припаркованную справа. Если вы замешкаетесь хоть на мгновение, я проделаю дырку в вашем затылке.
- Пожалуйста...
- Умолять бесполезно.
...
Они ехали внутри автомобиля, чьи окна были закрашены черной краской, и она не могла видеть, куда именно они едут.
Из брошенной фразы одного из мужчин:
- Ты должен убить её на глазах этого ублюдка, — она поняла, что служит приманкой для Энцо.
«Придет ли он спасти меня?» - промелькнула мысль.
Мадлен была настроена скептически. Они не были парой, а тем более любовниками. И она причинила ему боль. Она не могла избавиться от мысли, что Энцо не тот человек, который безрассудно рискует своей жизнью, чтобы спасти кого-то другого. В его глазах она иногда замечала рациональную сторону, он всегда взвешивал последствия своих поступков.
В итоге самым правдоподобным сценарием стала смерть Мадлен. Если Энцо откажется её спасать, или похитители не сдержат своего слова и решат убить её на его глазах... Всему придёт конец. Надежды, которые когда-то горели ярким пламенем, постепенно гасли, превращаясь в ледяное ощущение безысходности. Переезд с одного конца земли на другой и вновь столкновение со смертью, это испытание, с которым невозможно было справиться без потерь. Жизнь нелегко испортить, но ей это удалось с легкостью, как будто небесные силы соединили свои усилия, чтобы ввергнуть Мадлен в пучину отчаяния.
 Однако даже на мгновение её охватило жуткое отчаяние и сожаление. Вспоминая последние мгновения с Ианом, она понимала, что если бы они завершились разочарованием, она будет сожалеть об этом даже после смерти. Этот вопрос о загробной жизни, о том, что происходит с ушедшими душами, терзал её ум. Все те незавершенные разговоры, несказанные слова и неисполненные мечты оказывались тяжелым бременем, которое она унесет с собой. Что будет дальше, когда закроются глаза и наступит тишина? Стало очень страшно. Вся эта неуверенность, этот надвигающийся мрак, казалось, сжимал её сердце в холодных объятиях.
 Мужчина, сидевший рядом с Мадлен и держащий её на прицеле, произнёс:
- Если ты будешь плакать, я тебя пристрелю. 
Девушке очень хотелось плакать, но в то же время она понимала, если она ослушится, то её пристрелят тут же и выкинут её тело в какой-нибудь из улиц Нью-Йорка. Мадлен остановила слезы, собравшись с духом. Она всегда могла остановить слезы, независимо от ситуации. Этим умением она владела с ранних лет, когда каждое проявление эмоций могло обернуться против нее. Она помнила, как в детстве научилась подавлять свои чувства, прятать их в недрах души, чтобы защитить себя от боли. Теперь этот опыт вдруг стал ее единственным спасением.
Хотя почему же она даёт страху овладеть собой, ведь однажды она уже умирала.
...
- Мадлен? Она купила буханку хлеба и ушла, - Сьюзи рассеянно ответила озабоченному британцу, пришедшему в их магазин. Тот выругался. - Простите, но могу я спросить, почему вы ищете её, сэр?
- Она моя девушка.
На мгновение возникло противоречие: верить словам британца или нет. Мужчина явно чувствовал себя неловко, но стоит ли ему говорить что-то, было неясно. Казалось, он доставляет неудобства другим покупателям, находясь в магазине. Вдруг он наклонился к прилавку и прошептал Сьюзи:
- Позови владельца.
- Мне очень жаль, но он сейчас дремлет.
- Это срочно, - настоял Иан.
Пока Сьюзи поднималась по лестнице, у него дрожали руки.
Змеиный голос в голове коварно прошептал: «Ты знал, не так ли? Как только ты отпустишь ее, приползут эти чертовы падальщики. В конце концов, ты сам дал ей уйти.
…
Найти штаб-квартиру Лаоне оказалось проще простого. Снаружи он выглядел как обычная мясная лавка, но внутри был оборудован комнатой для отмывания денег и солидной бухгалтерией.
Иан, вошедший в помещение, наткнулся на настороженные взгляды: два пистолета Томми были направлены прямо на него,
Энцо сидел в кресле посреди офиса, возвышаясь над остальными, как самодовольный король.
Но когда он увидел своего соперника, он приказал своим приспешникам опустить оружие.
- Где Мадлен? — спросил граф, его голос звучал спокойно, но в глазах проскользнула ярость. Энцо лишь пожал плечами, как будто жизнь красавицы была ему безразлична. –
 Извини, брат. Я понятия не имею об этом. Кроме того, это не моя юрисдикция.
Губы Иана дёрнулись в усмешке, наблюдая за тем, как такие ничтожества устраивают свои делишки. Если в нем и оставалось что-то аристократическое, так это отвращение к подобному человеческому мусору. Энцо, казалось, почувствовал это отвращение, но он давно привык к таким проявлениям эмоций.
- Я не вижу никакой разницы между тобой и мной. Ты, занимая высокий пост, отмываешь доллары и смеешь призирать такого человека, как я! – резкое высказывание разнеслось по офису, встречая напряженное молчание окружающих.
 Иан знал, что реагировать на подобные слова не стоит. Дело требовало внимания, и каждая минута была на счету.
- Ближе к делу. Несколько часов назад на Ирландской улице кто-то стал свидетелем того, как мужчина насильно заталкивал Мадлен в машину, – произнес он, пытаясь сохранить спокойствие. В его голосе звучала решимость, но и страх тоже проскальзывал. Этого не должно было произойти.
- Что? – ошеломлённо выдохнул Энцо, его лицо побледнело. В этот момент в офисе зазвонил телефон.
Бухгалтеры, ранее погруженные в расчеты, замерли, тут же переключив внимание на источник звука. Все затаили дыхание. Энцо потянулся к телефону, на столе.
- Черт возьми! – выругался мужчина, когда он увидел номер.
- Возьми его, – мрачно посоветовал Иан. 

Хотя он говорил это спокойно, он был на грани срыва. Его лицо стало каменным, но внутри у него бушевали эмоции.
У него не было времени на раздумья или компромиссы; каждая секунда, каждая минута могла стоить её жизни. Если даже эти ублюдки из итальянской мафии не знали, что происходит, то возможности сужались до одной, этот конфликт нужно было разрешить немедленно.
Послушав некоторое время, Энцо тихо заговорил леденящим душу тоном: 
- Брат. Прежде чем я жестоко убью тебя, будь добр, отпусти девушку. Она не моя женщина. 
Было ясно, что звонок прервался. Энцо тут же разбил трубку вместе с телефонным аппаратом.
- Проклятье!
- Кто это был? - недоумевал Иан, понимая, что каждая секунда на счету. Он не хотел тратить время на споры с Энцо. 
Вместо этого он сконцентрировался на одной единственной цели.
Когда и где мы должны встретиться? - жёстко спросил он, решив, что никакие эмоциональные порывы не помогут сейчас. Энцо облегченно вздохнул.
- Пляж, два часа ночи. А такие, как ты, всегда звонят в полицию при малейшей неприятности. Так ты поступишь и на этот раз, верно? Если так, то Мадлен умрет, — его слова звучали как приговор.

 Из реальности.
 Солнце только всходило, сначала светлел горизонт, а потом появлялся первый луч, как будто осторожно пробираясь сквозь утренний туман. Рано утром, когда еще даже роса серебрилась на траве, мир казался тихим и умиротворенным.
Восходит солнце, озарив просторы, во всей красе себя явив, расправившись с ночною мглою, оно наполняло мир светом и жизнью.\


Сон
Не случайная встреча
Глаза были завязаны. Веревки, обвившие её запястья и лодыжки, сжимали её так сильно, что казалось, в любой момент она могла потерять сознание от боли. Все ее тело болело. 
Внезапно на ум пришло прозвище Энцо - 'Мясник'. Должно быть, он часто участвовал в драках. Раньше она задумывалась о том, какие ужасы человек переживает на поле боя. Вот только мир, в котором она оказалась, был миром, где люди охотились друг на друга и были охотниками.
Она знала, как быстро и беспощадно должны действовать хищники, чтобы выжить в этом жестоком окружении.
Мадлен не могла позволить себе быть жертвой, или поддаваться панике.
Она больше не надеялась на новые чудеса. Нельзя было просить об удаче больше трех раз.
Один из мужчин заметил:
- Женщина кажется слабой.
- Это неважно. Просто убедитесь, что она еще дышит.
Отдаленный пляж на Стейтен-Айленде, где преступники выгружали контрабандные товары, избежав таможни.
Было досадно, что из-за прикрытых глаз она не могла разглядеть точный пейзаж. По крайней мере, Мадлен хотела запечатлеть последний пейзаж в своей памяти.
Удар по голове тяжёлым предметом, и ствол пистолета прижимается к затылку.
- У Энцо неплохой вкус на женщин, — раздался насмешливый голос.
- Почему Энди? Тебе нравятся нежные дамы такого типа? — в тон ему отозвался другой.
Не успел мужчина ему ответить, его прервали:
- Эй, сосредоточьтесь все! Они скоро будут здесь, — вновь прозвучал командный голос.
- Я специально сказал ему, чтобы он пришел один. Если этот мясник приведет хоть кого-нибудь, я размажу девке голову, - пообещал главарь. Те, кто бормотал всякую чепуху, внезапно замолчали. В воздухе повисло напряжение. Щелчок. Раздался звук снятия оружия с предохранителя.
Мадлен сжала губы. Чтобы не произошло, жизнь этой девушки самого сначала ничего не стоила.
Между ней и Энцо ничего не было. Но те, кто похитил её, были слепы и полны желания отомстить лидеру Воронов. Один из мужчин.
- Энцо не дурак. Он бы не пошел один.
Послышался звук приближающегося автомобиля. Члены ирландской организации тут же начали занимать оборонительные позиции. Сердце Мадлен заколотилось.
Конечно же, нет. Он не стал бы рисковать жизнью ради едва знакомой ему женщины.
 В воздухе витала угроза, и, казалось, время замерло, когда раздался тревожный голос:
- Пока не стреляйте.
Босс поднял руку, и все вокруг замерло в ожидании. Медленно открылось водительское сиденье, и из него вышел мужчина. На нем была фетровая шляпа, он поприветствовал присутствующих.

- Привет, — произнес он, его голос звучал мягко. Это был Энцо. Его смущенная улыбка добавляла особый шарм, и он поднял обе ладони, как бы подчеркивая, что пришел не для конфликта, а для мирного общения.
- Наши друзья, похоже, сильно обострили ситуацию и поэтому зашли слишком далеко.
- Это говорит парень, который убивает людей средь бела дня, разве это не смешно, Мясник? - прозвучал голос сарказмом.
- Нет. Я могу трогать людей, как мне вздумается. Веселый тон Энцо внезапно стал серьезным.
Затем он указал на Мадлен, привязанную к стулу.
- С этой женщиной лучше не связываться, — произнес он, его голос прозвучал как приговор.
И в этот момент со всех сторон защелкали пистолеты. Сердце девушки заколотилось в груди, как будто пыталось вырваться наружу, по спине потёк холодный пот. Лица преступников исказил страх.
- Этот ублюдок вызвал полицию. 
- Поднять руки! Это полиция Нью-Йорка! 
Один из членов банды, стоявший сзади, охваченный гневом и страхом, ударил ногой по стулу, к которому была привязана Мадлен. Он опрокинулся вместе с ней. Девушка ударилась щекой о шершавый пол. 
Энцо произнёс:
- Нам всем нужно успокоиться, и тут произошло нечто удивительное.
Стоило мужчине поднять руки, как полицейские с оружием одновременно опустили их, словно получив четкую команду.
- Эти парни будут стрелять, если я им прикажу. Точно так же, если вы выстрелите, они откроют ответный огонь. Все просто, верно? А теперь давайте договоримся. Если вы не наделаете глупостей, мы, возможно, сохраним ваши жалкие жизни.
- Зачем копам слушать тебя? — с пренебрежением произнес один из бандитов, стараясь сохранить видимость уверенности. Он не мог скрыть перекошенное от страха лицо. Он знал, что окружён десятками стволов, готовых в любой момент спустить спусковой крючок. В глазах каждого из них сверкали проблески тревоги, а руки сжимали оружие с неестественной плотностью, выдавая физиологический страх.
Энцо, как будто наслаждаясь этим моментом уязвимости, внимательно наблюдал за бандитами. Он понимал, что их уверенность – всего лишь иллюзия, защищающая от внутреннего хаоса. Он наслаждался тем, как страх ослабляет их, открывая путь для фатальных ошибок, которые могут обернуться против них самих. Он дирижёр мрачного симфонического произведения.
- Я уже говорил, вы тронули того, кого не следовало трогать. Отпустите женщину. 
...
- Если вы способны мыслить рационально, вам стоит задуматься, почему полиция вмешивается в дела дочерей мафиозных боссов, не так ли? — продолжил он, надеясь достучаться до их разума. Я снисходителен, но высшие чины, нет.
Когда Энцо снова поднял руку, полицейские снова нацелили пистолеты.
Один из бандитов выругался.
- Она что, дочь политика?
- Вы должны были провести расследование и принять меры!
Бандиты казались потерянными. Они были не готовы к последствиям своих действий. Ситуация требовала решительных действий, а вместо этого они только погружались в собственные сомнения.
Ситуация завершилась не в их пользу: жестокая месть, которую они планировали долгими ночами, теперь казалась лишь несбыточной мечтой. Их босса больше не было, и теперь они оставались только с тенью былой мощи. Дерзость Энцо потрясала их душевный покой. Вместо облегчения, которое они надеялись почувствовать после устранения своих врагов, их охватила парализующая тревога.
Незрелые личности вроде них склонны отклоняться от плана из-за своей импульсивной натуры.
- Освободите женщину, — произнес Энцо, его голос был решительным, без намека на веселье. Это было его последнее предупреждение, и в нем звучала угроза, которая не оставляла выбора.
- У нас нет выбора, — произнес один из бандитов, испытывая давление ситуации, внутренний страх становился все более заметным.
- Чёрт! - выругался другой. 
Время словно замедлилось в этом напряженном противостоянии, стул со связанной пленницей поставили Мадлен, развязали и вздёрнули наверх. Девушка устояла на ногах, хотя всё тело было занемевшим и болело. Её тело было покрыто синяками, — следы насилия, через которое ей пришлось пройти. Тем не менее, она сделала один шаг, затем другой в сторону Энцо. Когда на нее все еще были направлены пистолеты, она должна была набраться хотя бы немного мужества, чтобы выжить.
Энцо стоял с распростертыми объятиями, не шелохнувшись, как будто весь мир остановился в это мгновение. Мадлен, дрожа всем телом, смогла дойти до Энцо, силы оставили её, и она, ослабев, упала на него. Его объятия и запах успокаивали. Но вдруг, как гром среди ясного неба...
Сзади раздались выстрелы и ругань.
Энцо крепко держал Мадлен. Было очень больно. Казалось, мир замедлился, в глазах потемнело. Девушка потеряла сознание в объятиях Энцо, не слыша отчаянного голоса мужчины, зовущего её по имени.

…

- Встреча с Ирландской группировкой состоится на пляже, два часа ночи. Такие, как ты, всегда звонят в полицию, когда что-то случается. Если ты так поступишь, то Мадлен убьют тут же.
Иан спросил:
- Можно ли что-то сделать ? - его голос звучал ровно, но в нем сквозила напряженность.
 Эмоции бушевали внутри, но он знал, что должен оставаться хладнокровным. Лицо спокойно, только кровь сильно и резко отхлынула. Он должен был сохранять ясность ума, чтобы любыми способами удержать и не дать ей никуда уйти. Для этого ему нужно было сосредоточиться.
- Ты тот, кто может встретиться с конгрессменом или губернатором, верно? В такие моменты каждый знакомый, каждое влиятельное лицо могло дать надежду на лучшее. разрешение событий. Тогда, возможно, проблема будет решена. Нам нужен кто-то, кто сможет повлиять на копов.
- Грегори, — кивнул головой, Иан.
- Я сейчас же позвоню кому-нибудь из знакомых. Ты тоже готовься, — сказал итальянец.

Из реальности
 И темна сегодня зимняя ночь, окутанная плотным покрывалом облаков и морозным дыханием. В такую погоду порыв ветра завывает, как странствующие в поисках покоя души, скитающиеся между мирами, не находя утешения. Капли дождя стучат по крышам и окнам, создавая мелодию. 
 Эти звуки перемежаются с глухими отголосками ветра.
 Обратив взгляд на мир за окном, понимаешь, что даже сквозь этот мрак пробивается надежда, и зима со своей леденящей красотой способна рассказать истории о тепле и любви, о которых мы порой забываем в суете повседневной жизни.
Сон
Обман
 Первое, что она почувствовала, потеряв сознание в объятиях Энцо, была сильная боль. Находясь в полной темноте и испытывая её, девушка заплакала.
Порыдав немного, она пришла в себя и поняла, что находится в полной пустоте. Неужели я умерла в этот раз по-настоящему? Если это была загробная жизнь, то не должно быть так больно. Боль заставляла осознавать, что она всё ещё жива, всё ещё здесь, застряв между жизнью и смертью.
Если получить пулю один раз так больно, то как же мучительно было Иану?
Она даже не могла представить, как сильно он мучился в этом мрачном хаосе, полном звуков, выстрелов и криков. Он оказался один на один со своей болью, погружённый в темноту, где ни света, ни надежды. Как сильно он мучился в этой темноте? Когда каждый миг тянулся бесконечно.
Она боялась представить, что чувствовал он в то время. Если бы она могла вернуться в прошлое, если бы ей представилась такая чудесная возможность, она бы обняла его крепче.
Но это было лишь бесполезное сожаление. И сожалеть было уже поздно.

Из темноты донёсся голос. Он был жутким, но странно знакомым. Мадлен встала с пола и огляделась. Она прислушивалась, стараясь уловить каждое слово, но тщетно. Возможно, это всего лишь игра её разума, но, возможно, она действительно не одна в этом месте.
— Кто там? — спросила она, но ответа не последовало, а пол под её ногами исчез. Она почувствовала себя Алисой, летящей в темноте. Удар, боль. Когда Мадлен смогла открыть глаза, в груди всё ещё болело и было холодно. Когда зрение восстановилось и она смогла осмотреться, то девушка воскликнула:
— Всё это дьявольское наваждение!
Она оказалась в Ноттингемском поместье, в кабинете Иана. Обстановка прошлого, от которого она бежала, окружила её.
 Гротескные охотничьи трофеи вызывали чувство страха. Запах горящих дров пробуждал забытые воспоминания о том дне, когда её жизнь была обречена падением с лестницы.
Это чья-то злая шутка, — пронеслось у неё в голове. Но вскоре она осознала, что это реальность, от которой невозможно уйти, и тут к ней начала приближаться безмолвная и зловещая фигура.
Сердце Мадлен забилось быстрее: ей стало страшно, и руки вспотели.
К ней приближался Иан из её прошлого.
 Она стояла, не в силах сдвинуться с места, осознавая, что возвращение было лишь началом её последних мучений. 
Стоявший перед ней Иан был бледен. Это был уже не тот мужчина, который шептал ей слова любви. Его глаза, когда-то полные тепла и света, теперь отражали лишь холод. В отличие от Иана, восстановившего силы, мужчина перед ней выглядел так, словно восстал из гроба. Мадлен почувствовала, как внутри неё всё сжалось, осознав, что этот мужчина — не тот, кого она знала, а воплощение её прошлого страха.
- Вот мы и встретились, — произнёс граф из прошлого.  Неужели она снова вернулась? Вопросы кружили в ее сознании, словно стая безумных птиц. Мадлен выпрямилась, стараясь подавить страх. Мужчина подошел к ней, его движения были медленными и мучительными, но она не отступила назад, как раньше. Она была готова расплакаться.
Если бы она знала, что ей предстоит пережить похищение бандитами, она бы не стала говорить Иану те слова. Если бы она знала, что он увидит её рассерженной в последний раз, возможно, она сделала бы всё по-другому, изменив свою судьбу и судьбу любимого.
— Почему? Когда я вижу тебя вблизи, мне кажется, что невидимая стена между нами становится ещё толще. Почему ты боишься меня? Неужели я настолько страшен и отвратителен, что вызываю слёзы на твоих глазах?
- Я лишь хочу понять, что происходит в твоей душе.
- Я плачу? – искренне и с недоумением произнесла девушка.
- Да.
Вскоре Мадлен поняла, что действительно плакала. Слезы беззвучно текли по её лицу. Когда он увидел, что она не отступает даже во время плача, он слегка нахмурил брови, удивившись. Но его лицо оставалось спокойным.
Иан протянул руку и схватил Мадлен за запястье той рукой, которая не держала трость. Он держал её с такой силой, что, казалось, синяки останутся. "Мне любопытно, плакала ли ты, испытывая самодовольство от того, что смогла сбежать тогда от меня?" – зло спросил он, но, кроме злости, девушке почудилась боль. Увидев его вблизи, она всё поняла: он всё равно оставался собой. Даже в этом мрачном облике в нём оставалось что-то знакомое, что-то родное, что позволяло ей глубже ощутить ту связь, которая никогда не исчезнет между ними.
Несмотря на всё, что между ними происходит, независимо от расстояния и времени, они тянутся друг к другу.
Если это последняя иллюзия, которую она увидит перед тем, как её полностью затянет в загробный мир, она хотела сказать то, что давно носила в своём сердце.
Она не могла позволить себе упустить эту возможность. 
Она осознавала, что только честность и откровенность могут принести ей покой. 
- Иан. 
...

Мужчина слегка ослабил хватку. Он был ошеломлен услышанным. Ведь за всю свою жизнь она редко называла его по имени. Он не мог поверить, что его имя звучит из её уст, его внутренний мир замер на мгновение.
- Я скучала по тебе, — произнесла она тихо, но для него это было как гром среди ясного неба.
 Одна фраза открыла двери к тому, что они оба прятали в своих сердцах: страхи и надежды. Иан усмехнулся. Его дыхание стало тяжелым, а уверенный голос начал дрожать, выдавая внутреннюю борьбу.– Ты заходишь слишком далеко, — произнес он, стремясь понять, что на самом деле стоит за её признанием.
Мадлен подняла свою руку — вместе с нею поднялась и его рука. Она поцеловала его пальцы, пытаясь передать через этот жест тепло и всю искренность, которые были в её сердце.
В то же время она почувствовала, как напряглось всё его тело.
— Что, что ты делаешь? — с замешательством произнес мужчина.
Было странно и шокирующе ощущать, как влажные губы Мадлен целуют его грубую и мозолистую руку. Это была не просто нежность, это был жест, который вызывал в нём смешанные чувства радости и тревоги. В его груди разгоралась новая эмоция. 
— Я люблю тебя, — эти слова, произнесённые с такой искренностью, нарушили тишину.
…

- Ты совсем потеряла голову. Не играй с людьми. Даже если ты..., — слова Иана прервались, когда он увидел, как Мадлен подняла брови.
В её глазах сверкали огоньки, полные решимости.
— В конце концов, даже если я умру, я не смогу сбежать от тебя.
Даже если эта чёртова усадьба рухнет, нам придётся умереть вместе, верно?
Даже если есть хоть малый шанс сбежать, я все равно умру вместе с тобой.
По мере того как Мадлен изливала свои чувства, его лицо постепенно становилось всё мягче. Он уже начал осознавать, что эта женщина, которую он так долго старательно пытался оттолкнуть, действительно сошла с ума, но в её безумии было что-то притягательное.
Её слова не просто сбивали с толку: они вызывали в нём представления о близости, о настоящей связи, которой он так боялся. 
— Потому что, Иан, ты любишь меня, — произнесла она, и в этот момент внутренний мир Иана рухнул. Словно все стены, которые он выстраивал вокруг своего сердца, обрушились под напором её смелости.
- Ты - только и смогло вырваться из его губ.- Ты любишь меня. Признай это. Несмотря на твою назойливую одержимость и неспособность выразить это должным образом. Несмотря на то, что ты действительно ненавидишь меня, любовь есть любовь. Если ты ведешь себя так, потому что любишь меня, просто скажи это. - Мои чувства - это не то, чем можно играть или манипулировать по своему усмотрению. Всё, что тебе нужно, так это остаться здесь, рядом со мной. - Я не использую твои чувства, против тебя же. - Я люблю тебя, и мои чувства искренни. Что ты будешь с этим делать?
— Мадлен, не ври мне. Разве с самого начала ты ненавидела меня? Слышать ложь оскорбительно. Ты решила меня так унизить? Даже если ты будешь кричать о любви или о чём-то ещё, если ты думаешь, что я легко прощу тебя…
Мужчина не стал прямо отрицать слова «Ты меня любишь». Он
просто предупредил её, чтобы она не использовала его чувства.
- Каждый из нас имеет свой способ выражать чувства, даже если он не всегда кажется правильным или приемлемым для окружающих. Это было твоей уникальной интерпретацией любви, способом, который, возможно, был болезненным. Неважно, как оценивать поступки: если это любовь, пусть и такая сложная, она остаётся любовью.
Я надеялась, что ты отпустишь меня первым. Поэтому я писала любовные письма Арлингтону и отсылала их ему. Я делала это до тех пор, пока ты не заметил. Но даже увидев все эти доказательства, ты молчал несколько месяцев, а потом наконец-то эмоции захлестнули тебя.
Когда всё это началось? Тогда, когда ты увидел собранный чемодан или билет на поезд? А может, письмо с обещанием принять в школу? Что стало для тебя сигналом, который ты не смог проигнорировать? Что послужило потерей твоего рассудка? Мне остается лишь гадать.

Иан просто смотрел на неё, не говоря ни слова. Она чувствовала его дыхание, его вдохи и выдохи. Его плечи медленно вздрагивали, как будто он боролся с невидимой бурей внутри. Поток воздуха совсем затих. Когда она подняла на него глаза, он показался ей гораздо более жалким, чем она помнила.

В сердце её возникло странное чувство: смесь жалости и боли, словно она узнала его заново.

Мадлен тихо прошептала:

— Я… я, наверное, хотела, чтобы ты сказал это первым. Если бы ты просто сказал: «Не уходи» или «Я люблю тебя»… Если бы ты сказал это, я бы…

- И что бы тогда изменилось? — неожиданно прервал тишину Иан, его голос звучал устало.
Внутри него клокотала буря: страх потери, печаль и надежда, которые боролись за внимание. 
- Иан.
...
- Если бы ты сказал эти слова, многое бы изменилось. Каждое слово могло бы стать поворотным моментом. Скажи мне, что любишь меня. Попроси меня не уходить. Мне нужно знать, что ты чувствуешь.
- Я должен быть уверен, что могу удержать тебя , -  произносишь ты. Это признание говорит о том, что ты осознаешь, насколько хрупка наша связь. Ты не хочешь отпустить, боясь утраты, но больше всего ты боишься быть нелюбимым.
Из реальности
Записи, внесённые в литературный дневник.
Блекнут звёзды на вечернем небосводе, и с каждым мигом становится холоднее. В этом переходе от света к тьме приходит глубокое осознание: в бренном мире, полном суеты и мимолётности, ничего не имеет такой ценности, как твоя верность и любовь.
Ты не знаешь другого способа, как насильно оставить меня рядом с собой, даже если я пытаюсь сбежать от твоего контроля над собой и своей жизнью. Это твой способ выразить свои чувства, заставить меня остаться рядом.
Я чувствую, как стремление к свободе переплетается с привязанностью, как будто в этой борьбе между холодом и теплом, верностью и желанием, я нахожу что-то большее — понимание того, что даже в самых тёмных моментах можно обнаружить свет.


( Остальные части ждёмс)