Мама

Пролог
Важно думать. Не надо в голову загружать дурное. В мозгах стирать худшие файлы, они тебе больше не нужны. Всегда цветы прекрасны, как и хорошие мысли. Ах, попадаются «поганки», которые вредят живому организму.

Глава 1
Какое чистое поле, – сказала Дарья.
Ветер это подхватил и разнёс по всему свету.
Твои хороши просторы. Кругом благодать.
Она шла в деревню. Солнце только вышло из-за горизонта и первые лучи освещали землю. Дарья присела на обочину дороги. Достала из котомки бутылочку молока и отломила кусочек хлеба. Её ждала мама, которой несла гостинцы из города. Они виделись в прошлом месяце. Дарье было чем поделиться с матерью, рассказать о последних событиях.

Глава 2 
Дорога петляла меж полей, то ныряя в тень редких берёз, то вновь выбегая на солнцепёк. Дарья шла не спеша, чувствуя, как земля отдаёт ночную прохладу, а воздух уже наполняется жаром. Ветер играл краем её платка, будто пытался унести с собой все тревоги, оставив только лёгкость. 
— Скоро, скоро, — прошептала она, будто уговаривая себя. 
Деревня показалась за поворотом — домики, будто прижавшиеся друг к другу, дымок из труб, далёкий лай собаки. Сердце ёкнуло: мама там. 
А потом — шаги за спиной. Твёрдые, чёткие, незнакомые. 
Дарья обернулась. 
Человек в тёмном пальто шёл за ней, не приближаясь, но и не отставая. Лица не было видно — широкие поля шляпы скрывали его. Но она почувствовала: он смотрит прямо на неё. 
— Вам чего? — крикнула Дарья, стараясь, чтобы голос не дрогнул. 
Ветер донёс в ответ только шёпот: 
— Ты же знаешь...
И тогда она побежала. 

Глава 3 
Ноги сами понесли её вперёд — к деревне, к маме, к спасению. Сердце колотилось так, что казалось, вот-вот вырвется из груди. За спиной шаги участились, но Дарья не оборачивалась.  "Не надо в голову дурное, не надо..." — мысленно твердила она, вспоминая мамины слова. 
Добежав до первого дома, она резко свернула за плетень и прижалась к стене, стараясь не дышать. Шаги замедлились, потом затихли. 
— Дарья... — донёсся шёпот. 
Она зажмурилась. 
— Дарья! — голос стал громче, и знаком. 
Открыв глаза, она увидела соседку — тётку Агафью, которая, прищурившись, смотрела на неё из-за калитки. 
— Чего ты, девка, бежишь, как чёрт за тобой гонится? 
Дарья обернулась. Дорога была пуста. 
— Показалось... — прошептала она. 
Тётка Агафья покачала головой. 
— Иди к матери. Она тебя ждёт. 
Дарья кивнула и, переведя дух, зашагала к знакомому дому. Но в груди остался холодный комок. 
Кто это был? И почему он знал её имя? 

Глава 4 
Мамин дом стоял чуть в стороне от остальных, будто стесняясь соседей. Старый деревянный забор, покосившийся от времени, калитка с потертой краской — всё было как прежде. Но что-то в воздухе витало чуждое, тревожное. 
Дарья толкнула калитку — скрипнуло так громко, что вздрогнула. 
— Мам? — позвала она, заходя во двор. 
Тишина. 
Сердце сжалось. Она ускорила шаг, поднялась на крыльцо. Дверь была приоткрыта. 
— Мама?! 
В избе пахло свежим хлебом и сушёной мятой — как всегда. На столе стоял глиняный кувшин с молоком, рядом — краюха, ещё тёплая. Но самой хозяйки не было. 
— Где же ты... 
И тут Дарья заметила: на лавке лежал свёрток, перевязанный бечёвкой. Она потянулась к нему дрожащими пальцами. 
Развязала. 
Внутри был старый фотоальбом. На первой странице — её детская фотография. А под ней — надпись, выведенная маминой рукой: 
"Если читаешь это — значит, он уже нашёл тебя." 
За окном хрустнула ветка. 

Глава 5 
Дарья резко подняла голову. За окном мелькнула тень — слишком крупная, чтобы быть кошкой или собакой. Фотоальбом выскользнул из её рук, рассыпав пожелтевшие снимки по полу. 
"Он уже нашёл тебя." 
Губы сами собой прошептали: 
— Кто?.. 
В избе стало холодно, будто кто-то распахнул дверь в зимнюю ночь. Но дверь была закрыта. 
Она наклонилась, чтобы собрать фотографии, и вдруг застыла. На одном из снимков была она — лет пяти, в платьице с рюшами. А рядом... 
Никого не должно было быть рядом. 
Мама всегда говорила, что отец ушёл до её рождения, а других родственников у них не было. Но на фотографии маленькая Дарья сидела на чьих-то коленях. Крупные мужские руки обнимали её, а лицо... 
Лица не было. 
Кто-то аккуратно вырезал его ножницами, оставив лишь дыру в фотобумаге. 
Стук в дверь заставил её вскрикнуть. 
— Дарья... — послышался голос снаружи. 
Он звучал как мамин. 
Но мама никогда не называла её полным именем. 

Глава 6 
Дрожащими пальцами Дарья подняла фотографию ближе к глазам. Края вырезанного участка были неровными, будто кто-то торопился. За дверью раздался новый стук — настойчивее, резче. 
— Дарья, открой... 
Голос звучал почти как мамин. Почти — но не совсем. В нём была какая-то стеклянная хрипотца, будто говорящий забыл, как правильно имитировать человеческую речь. 
Она бросила взгляд на окно. Слишком узкое, чтобы пролезть. Задняя дверь? Но чтобы до неё добраться, нужно пройти через всю избу — прямо мимо входной. 
Фотография в её руках вдруг стала ледяной. Дарья ахнула и выпустила её. Снимок медленно планировал к полу, переворачиваясь в воздухе. 
И тогда она увидела надпись на обороте. 
Кривые, торопливые буквы, выведенные химическим карандашом: 
"Он всё ещё смотрит." 
Дверь содрогнулась от мощного удара. 
— ДАРЬЯ! 
Доски у косяка треснули.   

Глава 7 
В следующий момент весь мир будто перевернулся. Стекло на окне лопнуло с тихим звоном, и в проём ворвался знакомый голос: 
— Дарька! Сюда, быстро! 
Это действительно была мать — растрёпанная, бледная, с царапиной на щеке. Она протягивала руки через разбитое окно. 
Дарья бросилась вперёд, цепляясь за подоконник. В тот же миг входная дверь с грохотом распахнулась. 
Она не обернулась. 
Не стала смотреть. 
Мамины руки схватили её под мышки, резко дёрнули. Осколки впились в колени, но боль казалась такой далёкой... 
Когда она оказалась снаружи, мать сразу прижала её голову к плечу: 
— Не оглядывайся. Бежим. 
Они рванули через огород, к старому сараю. За спиной что-то тяжёлое упало в избе, зазвенела посуда. 
— Мама, что это?! — Дарья задыхалась, спотыкаясь о кочки. 

— Не сейчас. 
Сарай. Запах сена и мышей. Мать с силой отодвинула старую лохань, под ней — люк. 
— Вниз. Быстро. 
Дарья в ужасе отпрянула: 
— Там же погреб! Мы там... там никогда... 
Мамины глаза в полумраке казались совершенно чёрными: 
— Ты хочешь увидеть то, что за нами идёт? 
Люк открылся со скрипом. 
Чёрная пасть. 
Запах сырости. 
И из дома донёсся звук — нечто среднее между скрипом половиц и человеческим смехом.   

Глава 8 
Погреб оказался не просто погребом. 
После первых пяти скользких ступенек Дарья поняла — они ведут куда-то глубже, чем должно быть. Мамин фонарик выхватывал из темноты кирпичные своды, явно старые, явно не маминой работы. 
— Где мы?.. 
— Молчи. И не отпускай мою руку. 
Где-то сверху грохнуло — будто весь дом рухнул разом. Пыль посыпалась с потолка. 
Они шли долго. Постепенно своды сменились грубыми земляными стенами, потом — узким лазом, где приходилось двигаться боком. 
И вдруг — свет. 
Свечение. 
Слабый, зеленоватый, но настоящий. 
Дарья вышла в круглую камеру и замерла. 
Стены здесь были исписаны. 
Не краской, не углём — чем-то тёмным, въевшимся в глину. Знаки, цифры, перечёркнутые лица. А в центре... 
В центре стояло зеркало. 
Старое, в раме из чернёного дерева. 
Мать вдруг схватила её за плечи: 
— Слушай внимательно. Ты должна зайти за него. 
— За... зеркало? 
— Да. 
— Но это же... 
— Дарья. — Мамины пальцы впились в её кожу. — Ты помнишь папу? 
Она покачала головой. 
— Потому что его не было. Никогда. Он просто вставил себя в наши воспоминания. А теперь ищет тебя. 
Сверху донёсся скрежет — будто что-то огромное продиралось через лаз. 

Мать толкнула её к зеркалу. 
— Быстрей! 
Дарья шагнула вперёд. 
Отражение не повторило её движения. 
Оно улыбнулось.   

Глава 9 
Зеркало было холодным. 
Не просто холодным — оно высасывало тепло, как если бы Дарья прижалась к голому металлу в сорокаградусный мороз. 
Отражение улыбалось всё шире. 
— Мам... 
— Не смотри! — мать резко дёрнула её за руку. — Закрой глаза и шагай! 
Дарья зажмурилась. 
Сделала шаг. 
И мир схлопнулся. 
Она почувствовала, как: 
— кожа покрывается мурашками от ледяного ветра; 
— в ноздри бьёт запах гнилых цветов; 
— под босыми ногами хрустит не песок, не трава — что-то мягкое и упругое... 
— Открывай. 
Дарья повиновалась. 
Они стояли в том же самом поле, что и утром. 
Но. 
Небо было фиолетовым. 
Трава — сизой, с красными прожилками. 
А на горизонте, где должна быть деревня, возвышалось нечто — чёрное, колоннообразное, слишком правильной формы, чтобы быть природным объектом. 
Мать тяжело дышала: 
— Мы в Зазеркалье. Здесь он слабее. 
— Кто... 
— Тот, кто называет себя твоим отцом. 
Ветер донёс странный звук — будто кто-то рвал мокрую ткань. 
Мать побледнела: 
— Бежим. 
Дарья обернулась. 
На краю поля стоял человек в чёрном пальто. 
Его лицо было идеально гладким. 
Без глаз. 
Без рта. 
Без единой морщинки. 
Он поднял руку — слишком длинную, слишком гибкую — и помахал.   

Глава 10 
— Не смотри! — мать схватила её за подбородок, заставив отвернуться. — Он питается вниманием. Чем дольше ты смотришь — тем сильнее становится. 
Они побежали к лесу — вернее, к тому, что здесь заменяло лес. Странные багровые стволы извивались, будто в мучительном танце. 
За спиной раздался хлюпающий звук — будто кто-то шагал по мокрому песку. 
— Мама, он... 
— Я знаю. 
Мать вдруг остановилась, рывком открыла котомку. 
— Помнишь, я всегда говорила — хорошие мысли сильнее? 
Достала горсть зёрен. 
— Это не просто пшеница. 
Бросила их на землю. 
Зёрна взошли мгновенно. 
Стебли вытянулись, зацвели, превратились в плотную золотую стену между ними и преследователем. 
— Это... 
— Твои хорошие воспоминания. — мать тяжело дышала. — Всё, что он не смог отнять. 
Из-за пшеничной стены донёсся звук — будто кто-то пробовал на вкус новое блюдо и остался недоволен. 
— Он ненавидит светлое. Но ненадолго. 
Они снова побежали. 
Дарья вдруг поняла: 
— Мы идём к тому? — она кивнула на чёрную колонну на горизонте. 
Мать стиснула её руку: 
— Это не колонна. Это Дверь. 
— В куда? 
— Домой. 
За спиной пшеничная стена затрещала — будто невидимые зубы перемалывали стебли.   

Глава 11 
Чем ближе они подходили к Чёрной Колонне, тем страннее становился мир вокруг. 
Фиолетовое небо пульсировало, как живое. 
Красные прожилки в траве начинали шевелиться, образуя узоры — то ли письмена, то ли карты неизвестных мест. 
А Дверь... 
Теперь Дарья видела: это действительно была дверь. Огромная, древняя, с вырезанными на поверхности ликами, которые кривились от невыразимой муки. 
Мать остановилась в десяти шагах. 
— Дальше ты пойдёшь одна. 
— Что?! 
— Он не может пройти через Дверь. А я... — мамины глаза наполнились слезами, — я никогда не была настоящей. 
Дарья почувствовала, как земля уходит из-под ног. 
— Ты... 
— Я твоя хорошая мысль. Последняя, что он не смог украсть. 
За спиной раздался влажный хлопок — пшеничная стена пала. 
Гладколицый человек шагнул вперёд. 
Его пальто теперь было не чёрным, а кроваво-красным. 
Мать толкнула Дарью к Двери: 
— Беги! 
Дверь открылась сама. 
За ней — 
— 
— 
— 
была её комната. 
Настоящая. 
Городская. 
С плюшевым мишкой на кровати и открытым ноутбуком на столе. 
Дарья оглянулась. 
Дверь захлопнулась. 
На её месте осталось лишь зеркало. 
А в отражении... 
Мама. 
Настоящая. 
Она улыбалась и махала рукой. 
А потом изображение растаяло, оставив лишь пустую комнату. 
Дарья упала на кровать и зарыдала. 
На экране ноутбука горел незакрытый файл. 
«роман_продолжить_мама.docx» 
Последняя строка гласила: 
"Важно думать. Не надо в голову загружать дурное."