7. Похождения понтийского полиглота

7. ПОХОЖДЕНИЯ ПОНТИЙСКОГО ПОЛИГЛОТА. Была на свете такая страна, Понтийское Царство, что располагалось на южном берегу Черного моря. Государственным языком в той стране был древнегреческий, но люди там жили разные: капподакийцы, фракийцы, греки, галлы, персы. Вернее не они сами, а их общие потомки. А еще жил там один мальчик, которого звали Митридат IV Евпатор. Имя как имя, не хуже и не лучше чем у других, вот только порядковый номер в ту пору присваивали не каждому. Митридат свой личный номер заслужил уже в 11 лет, когда взошел на царский престол, ибо угораздило его родиться не где-нибудь, а в царской семье. Однако время показало, что бремя царской власти для одиннадцатилетнего мальчугана ноша непосильная. И, как ни странно, одной из первых к этому выводу пришла родная мать юного царя. Не желая подвергать сыночка напрасным мучениям, она тут же организовала на него покушение, а когда оно провалилось, попытку повторила. После сразу нескольких неудачных покушений на свою жизнь, да к тому же еще организованных собственной матерью, Митридат, наконец, сообразил, что корона того не стоит, и драпанул из дворца. Какое-то время экс-царь скрывался в горах, где перебивался исключительно охотой. Затем, немного успокоившись, он отправился странствовать по свету и к 14 годам, сказывают, уже знал 22 языка. В родной Сидон он вернулся уже не робким юнцом, а злопамятным мужем. Само собой разумеется, что сразу после возвращения законного государя в царской семье произошел легкий междусобойчик. Своих брата и сестру, ради которых, судя по всему, его мать и затеяла всю эту заваруху, Митридат велел зарезать. Саму «Королеву Марго не нашей эры» убивать не стали. Ее просто запихнули туда, где темно и сыро, и где очень прочные засовы, дабы у старушки было время подумать о содеянном. Таким вот образом на понтийском престоле и оказался человек с очень интересным набором качеств: энергичный, несомненно умный, целеустремленный, крайне амбициозный, да к тому же еще с явными признаками социально-педагогической запущенности. Кулаки у него чесались постоянно. Неудивительно, что именно к этой незаурядной личности прибыло вскоре посольство из далекого Крыма с просьбой о помощи. То были послы от крымских греков, у которых не сложились отношения с крымскими же скифами.

После сарматского погрома центр скифской цивилизации переместился в труднодоступный для степной конницы Крым. Расцвет Крымской Скифии пришелся на царствование Скилура и его сына-соправителя Палака. В районе нынешнего Симферополя на месте старого поселения тавров Скилур основал Новгород, который в Греции был известен как Неаполь Скифский. Неапольскую цитадель, толщина стен которой местами доходила до 12 метров, строили крымские греки и, как выяснилось позже, строили себе на беду. Даже сообща греческие города крымского побережья были значительно слабее скифов. При этом скифы полностью зависели от их морской торговли, так как собственного выхода к морю не имели. Такое положение дел Скилура устраивать не могло, и он решил отобрать у Херсонеса пару портовых городков. Сказано – сделано. Скифия получила выход к морю, а греки кинулись искать себе заступника, который помог бы им справиться с местной варварской «шпаной». Вот тогда-то в Херсонесе и вспомнили об известном черноморском «авторитете» Митридате Евпаторе. Попали, что называется, в точку. Митридат был охоч до драки и потому на призыв крымских греков откликнулся незамедлительно. Его лучший полководец Диофант тут же погрузился с войском на корабли и отправился в Херсонес.

«Наезд» понтийской «братвы» на Крым стал для скифов полнейшей неожиданностью. Тем не менее, степняки решили свою территорию пришлым «браткам» без боя не уступать. Жестокая разборка «понтийских» с «крымскими» стоила и тем и другим большой крови. Когда у Диофанта заканчивались люди, он возвращался в Херсонес, ставил «под ружье» местных греков и снова шел «на стрелку». Вскоре в потасовке приняли участие и союзные скифам роксаланы, откликнувшиеся на призыв Палака. Биться с этим противником в открытом поле не рискнул бы и Диофант. Вот он и не стал рисковать. Понтийцы отступили в горы, где степной коннице было не развернуться, и уже там нанесли пятидесятитысячной армии Палака тяжелое поражение. После этого разгрома Диофант начал брать верх и сумел оттеснить скифов к Неаполю. Решающее сражение разыгралось у стен неапольской цитадели. Когда понтийцы и греки после отчаянного штурма ворвались в крепость, скифы дали им бой на городских улицах и площадях. Отступать защитникам города было некуда, и они дрались с особым ожесточением. В дикой резне на тесных улицах скифской столицы атака южан захлебнулась. Овладеть Неаполем Диофанту так и не удалось. К тому же, после этого побоища у него вовсе не осталось резервов. Скифов же нужно было дожимать, во что бы то ни стало. В поисках сильного союзника Диофант кинулся было в Пантикапей к боспорскому царю Перисаду. Но в самый разгар переговоров, по какому-то странному совпадению, в Пантикапее вдруг началось восстание рабов, да к тому же еще возглавленное неким скифом по имени Савмак. Перисад погиб в бою, а Диофант, бросив все, бежал к своему господину в Понт.

К гипотетической возможности того, что сильное Боспорское Царство окажется под контролем недобитых крымских скифов, Митридат IV Евпатор отнесся очень серьезно. Новое вторжение на полуостров готовилось долго и тщательно. Для того чтобы снарядить большой флот и собрать мощную десантную армию потребовался целый год. В начале весны 109 года до н. э. Диофант вновь высадился в Херсонесе. На этот раз особых затруднений у него не возникло. Пантикапей был взят штурмом, восставшие были разгромлены в жестоких уличных боях, Савмак попал в плен и лишился головы, а Боспорское Царство стало частью империи Митридата. Скифов решили больше не трогать, ибо уже не считали их опасным противником. Наоборот, теперь они стали нужны понтийцам в качестве пушечного мяса для будущих войн. Правда, в Северную Таврию и в глубь материка Митридату пробиться так и не удалось. «Пушечное мясо» не пустило.

Всего за пару лет Митридат IV стал господином всей восточной половины Черного Моря. В его распоряжении отныне были войска и ресурсы всех покоренных им земель, включая скифов. Да и тыл у него был как никогда прочный. В соседней с ним Армении сидел его лучший друг Тигран II, недавно вернувшийся из парфянского плена, всей душой парфян ненавидевший и потому являвшийся идеальным щитом для Понта со стороны могучей Парфии. Помимо самой Армении Тигран II сумел подчинить своей власти независимое армянское княжество Софену, часть Восточного Закавказья и половину Каппадокии, уступив вторую половину Митридату. Эти двое очень быстро нашли общий язык, так как смотрели они в противоположные стороны и интересы имели разные. Один горел желанием посчитаться за свое унижение с Парфией, другой выбрал себе в качестве следующей мишени Малую Азию, где уже во всю хозяйничали римские «муравьи».

Стремление померяться силами с Римом стало для понтийского полиглота чем-то вроде идеи фикс. Митридат даже лично совершил в 109 – 108 годах тайную поездку по Вифинии и римской Азии с целью рекогносцировки.