Юбилей Чипа или новые приключения старого Чиполино

                95
Трудно объяснять некоторые феномены, но факты остаются факта-ми.  Большинство жителей Послелимонии перестали смотреть новости, чрезвычайные происшествия и настроили свои телевизоры на второй развлекательный канал, при том, что раньше его ругали все, кому не лень.  Второй развлекательный приготовились смотреть Жуч Колоради, Картошина, Петрушка, Кукурузка, мистер Моркоу, семейство Чипа и многие-многие другие жители столицы и других городов страны. Не смотрели второй развлекательный сельские жители, которые занимались уборкой урожая.  Дорога была каждая минута страды, поэтому телевизоры сельские жители даже вечерами не включали.
– Уважаемые, преуважаемые (дежурная шутка популярного диктора второго развлекательного) жители Послелимонии! Мы очень рады общению с вами, и каждый раз стараемся преподнести вам небольшой сюрприз. Прошлый раз мы объявили конкурс на тему: «Какая лужа послужила местом падения нашей очаровательной Клубнички после небезызвестного печального события в доме бывшего правителя Чипа?» Главным призом, который получает победитель – майка с фотографией очаровательной Клубнички на груди. Кроме того, на плече майки изображение ладошки той же Клубнички, а на спине изображение её миленькой маленькой ступ-ни.
Кто же станет счастливым обладателем сего шедевра? Подведём итоги конкурса! На наш непростой вопрос ответы распределились следующим образом: - Клубничка упала в лужу с шампанским - 38%; в лужу простой воды - 37%; в лужу воды из-под цветов - 10%; в собственную лужу(ха-ха!) - 9%; в лужу крепких напитков- 5%.
Наконец, внимание, правильный ответ! Клубничка ни в какую лужу не падала. То есть, она падала, но не в лужу. Эффект миража! Поясняем значение слова «мираж». Мы видим нечто реально не существующее. Так, иногда путники в пустыне начинают видеть цветущий оазис, которого не самом деле нет, и никогда не было. Клубничке показалось, что она упала в лужу, но лужи не существовало. Клубничку нечаянно облил соком один из гостей.
Правильный ответ дали два наших зрителя, которые и получат главный приз. Это бабушка Мокрица, которой, кстати, месяц назад исполнилось 98 лет (вот какие бабушки у нас в стране!)  и молодая наша зрительница Редисочка, не потерявшая бдительности во время страшных событий. От всей души поздравляем победителей! Вы будете классно смотреться в новеньких майках с фотографией Клубнички. В следующей передаче Клубничка лично вручит призы победителям.
Наш следующий вопрос для тех зрителей, которые внимательно следят за творчеством популярной певицы: «Какую песню исполнит Клубничка на открытии чемпионата страны по закрыванию консервов?» Напоминаю, она исполнит один из хитов, уже известных и полюбившихся вам. Всем искренне желаем успехов! Хороших призов вам и хорошего настроения!
– Какая глупость, – подумала Картошина, переключая канал.
– Ловко они обвели всех вокруг пальца, – возмутился мистер Моркоу, щёлкнув пальцами.
Жуч Колоради смотрел на экран маленькими злыми глазками. Ему очень хотелось получить приз, такое вот иррациональное желание, но не удалось. Его ответ совпал с 38% принявших участие в конкурсе телезрителей.
                96
   Когда первая волна шока, растерянности и паники, вызванных событиями в доме Чипа, схлынули, жители Послелимонии стали потихоньку приходить в себя и с головой погружаться в собственные текущие проблемы.  Поскольку проблемы отдельно взятого среднестатичного послелимонца не представляли интереса для средств массовой информации, то срочно требовались факты для всенародного обсуждения. Основным направлением для поиска интригующих фактов оставался Чип и его окружение.
Любопытные и интригующие факты очень скоро выявились. Новостью номер один стал предполагаемый отъезд Чипа в дальние края. Журналисты всех мастей из кожи лезли вон, чтобы получить точную информацию об отъезде Чипа: куда конкретно, зачем, с кем, с какой целью, на какой срок, является ли факт отъезда пиар акцией или коварным политическим ходом и т.д. Каждый с вдохновением домысливал и развивал в перспективном направлении полученные сведения.
В доме Чипа действительно усиленно готовились к отъезду. Причём, в этих приготовлениях наличествовала такая нервозность, что дом Чипа стал словно наэлектризованным.   Например, в процессе перемещения кого-либо из членов семейства могла внезапно загореться находящаяся поблизости электрическая лампочка. 
Со всего дома стаскивались в гостиную чемоданы, дорожные сумки, рюкзаки и пакеты всевозможных размеров. Оказалось, что для длительного путешествия необходимо множество вещей, о которых раньше и не думалось. При этом, у каждого члена семейства имелся свой взгляд на процесс сборов и состав дорожных чемоданов.
Для Чипа важнее всего представлялась транспортировка библиотеки. Не всей, конечно, но самой необходимой её части.  Книги под его присмотром аккуратно упаковывались. Проблема заключалась в том, что количество не-обходимых книг постоянно увеличивалось. Одних только классиков политического жанра набралось более десяти коробок. А ещё рядами стояли тома художественной литературы и пестрели яркими обложками многочисленные детские книжки, которые Чипча собиралась прочесть внукам Чипайи, если та-ковые имелись. Предполагалось также подарить часть книг детям далёкой жаркой страны в знак доброго расположения.
Жаркая страна манила и пугала неопределённостью. Чипча никак не могла окончательно решить, что же ей взять с собой из вещей в жаркую страну. Она перебирала одно платье за другим и вздыхала.  Некоторые платья казались слишком закрытыми, другие старомодными, третьи же слишком свободные.  В новой необычной обстановке и с новыми габаритами выглядеть хотелось по-новому. Назрела необходимость обновления гардероба, и Чипча в сопровождении невесток отправилась по магазинам за покупками. С учётом возросших требований Чипчи перед всем семейством стояла нелёгкая задача. А, если добавить ко всему прочему пристальное внимание представителей средств массовой информации, то поход по магазинам приравнивался по стрессовой насыщенности к подготовке старта космического корабля.
Новый облик Чипчи стал новостью номер два. Фотографиями Чипчи запестрели газетные полосы.  Чипча в магазине примеряет шляпы, Чипча на пороге своего дома в новом сарафане, Чипча на прогулке с эксклюзивным зонтиком в руке, почти в каждом номере газеты Чипча узнавала о себе массу интересного. Каждый вечер в новостях стали подробно сообщать о послед-них приобретениях Чипчи. Сообщения завершались комментариями, часто недоброжелательными в адрес семейства. Пришлось постепенно привыкать и к пристальному вниманию, и к колкостям, и к откровенным наглым выдумкам.
– Ба, ты у нас стала самой известной моделью! – комментировал Чиполино очередное появление Чипчи на экране. – Сейчас твои габариты самые модные.  Я думаю, большинство толстых женщин сели на диету, а большинство худосочных уплетает за сериалами чипсы, запивая их пивом, чтобы стать похожими на тебя.
От слов внука Чипча слегка покраснела, но непривычное состояние её будоражило. Перед сном она долго рассматривала своё отражение в зеркале. – Пожалуй, лицо сохранилось ещё неплохо, а фигуру подправим морскими купаниями, будем плавать до изнеможения и непременно подправим, уберём расплывшиеся бока и надоевший целлюлит, - думала она, и во сне по её губам блуждала лёгкая улыбка.
Всю свою жизнь скромничавшая Чипча сначала была оглушена столь пристальным к ней вниманием, но ко всему привыкаешь. Если раньше она считала неудобным для себя появление своей персоны на фотографии в журнале, то теперь она спокойно примеряла шляпы и накидки под щёлканье фотоаппаратов. Она гордилась своими достижениями, её объёмы уменьшились за небольшой промежуток времени на восемь размеров. Глядя на себя в зеркало, Чипча восхищалась собой, о чём раньше и помыслить не могла.
Неожиданно появилась ещё одна тема для обсуждения - цистерна с омолаживающим составом. Основной вопрос, который постоянно озвучивался, действительно ли цистерна полностью пролилась, не разлили ли её по ёмкостям перед крушением домика Чипа.
  Среди прочей газетной трескотни на глаза Кукурузке попалась следующая заметка: «Необычное явление замечено в районе Малых Луковок, то есть в районе проживания старого Чипа. Жители района указывают на невероятно возросшую численность котят и щенков, которые бродят по улицам города. Вы можете спросить, что же здесь необычного. Де-ло в том, что в середине лета всегда отмечается спад рождаемости как котов, так и собак. В нашем случае наблюдается как раз наоборот. И ещё. Котята громко орут по ночам, а щенки не бродят в одиночку по улицам. Такое поведение больше свойственно взрослым особям. Сопоставив эти факторы с районом наблюдения, а подобный феномен наблюдается исключительно на Малых Луковках, можно сделать предположение о влиянии определённых факторов на фауну района. 
Вспомним, что произошло в день взрыва в доме Чипа. Взрыв оказался настолько значительным, что крышу сорвало и сбросило вниз, в результате чего цистерна с составом, заявленным некоей довольно влиятельной персоной как омолаживающий, лопнула. А куда делось её содержимое? Правильно пролилось! Полностью или частично, предлагается выяснить соответствую-щим структурам. Дело в том, что собаки и коты доедали остатки разлетевше-гося пирога и запивали их пролитым омолаживающим составом, поскольку другой жидкости в том месте не оказалось. Выходит, что произошло массовое омоложение животных? Так, что же получается, господа? От любимых народных масс и скрывали столь важное открытие? Чипу, выходит, можно пить цистернами, а остальным даже попробовать не дают. Да за такие де-ла…»
Кукурузка посмотрела название газеты. Конечно же, «Наш весёлый помидорчик». И, хотя она прекрасно знала поимённо весельчаков из «Помидорчика», а также их способности в жанре извлечения на свет белый сенса-ций, на какую-то долю секунды в Кукурузке заговорила женщина, которую к тому же стала ужасно беспокоить неприятная морщинка на лбу. Этого оказалось достаточно, чтобы Кукурузка решилась на встречу с корреспондентами «Нашего весёлого помидорчика».
– Пусть даже всё написанное ими чистая выдумка и похмельный бред, – объясняла она себе своё решение. – Тем не менее, любую сенсацию подпитывают реальные события, базис, так сказать. Вот про этот базис мне и хочется поговорить. Коллеги, конечно, народ ушлый. Но!..  Вдруг выплывет нечто интересненькое.
                97
Редиссея работала. Она просматривала графики, анализировала данные, чертила кривые экспериментальных данных. В результате двух бессонных ночей родился план по подготовке новых серий экспериментов. Но и новый план она не считала перспективным. Нечто, очень важное, упорно ускользало из поля зрения Редисеи. Не давала покоя ей также мысль о выпитой Чипчей пятилитровой банке настойки.
На третью ночь Редисея уснула, и ей приснилась старая бабка Репка в аккуратном цветном фартучке. Будто они разговаривали на кухне, которую Редисея хорошо помнила.  Репка жарила пирожки, и выражение лица у неё было хитрющее.
– Вроде и умная у тебя головушка, Редисейка, а всё равно ты глупая, – сказала Репка. – Не так всё делаешь, не так.
– А как надо делать? Я работаю, работаю, работаю. Ты не представляешь, как я устала.
– Эх! Работа работе рознь, – потрясла в воздухе скалкой Репка.
– Ну, подскажи тогда? – взмолилась Редисея. – Хочешь, на колени встану.
– Да нужны мне твои колени, – отмахнулась Репка и растаяла в клу-бах пара, а, может, дыма от подгоревших пирожков
Проснувшись, Редисея почувствовала, что хочет пирожков. И не ка-ких-то там печёных, а жареных с масляной, перемасляной румяной ко-рочкой.
– Хочу жареных пирожков! – заявила она приходящей кухарке.
– Но Вы же жареное не едите, сами говорили – вредно, – попробовала возразить та.
– Хочу! Хочу жареных, с картошкой, луком и грибами! – отрезала Редисея.
– Как скажете, – развернулась обиженная кухарка, а Редисея, сидя на постели задумалась, что бабка Репка приснилась неспроста. Ох, неспроста! Только что она хотела сказать, вот в чём вопрос.
Редисея давно не читала газет, но на рабочем столе в лаборатории обнаружила номер «Весёлого Помидорчика». Оставил его любознательный и исполнительный лаборант Ковылёк.
— Вот, – сказал он смущаясь. – Заметка. Мне показалось любопытно.
Она не считала «Весёлый Помидорчик» изданием, заслуживающим внимания, но заметка о помолодевших котах и собаках неожиданно заинтриговала её.
– Так, малые Луковки, – подумала она. – Территория малоизученная, со своеобразным составом почвы. Нужно посмотреть сходные территории для сравнения.
 Она быстро собралась и поехала в государственный архив, поскольку ей пришла неожиданная мысль провести сравнение в историческом плане территорий города. Что дало бы сравнение, Редисея не могла чётко сформулировать, но чувствовала некую нить, связывающую воедино разрозненные факты.
Полдня просидела Редисея, дыша застарелой библиотечной пылью, забыв на время о вреде для здоровья. Накладывая старые планы города на новые, Редисея сделала несколько оригинальных выводов. Она никогда не увлекалась топонимикой, но её поразила оригинальность и своеобразность определений, заключавшихся в старых названиях городских территорий: Кошачьи Выселки, Грибная Поляна, Корневища, Муравьиный Мостик. Малые Луковые соседствовали с Большими Луковками, а также с Пыляной Сопкой.
– Почему с Пыляной Сопкой? – задумалась Редисея. – Пыль, рас-пыления, рыхлая структура почвы. В этом названии определённо содержится информации, полученная многолетними наблюдениями. Мы расточительно невнимательны к знаниям прошлых поколений.
Пыляная Сопка давно превратилась в сквер, который носил название – Зелёный, что показалось Редисе довольно скучным названием. Но для сквера название «Пыляной» тоже не подходило. Вряд ли жители города стремились бы отдохнуть в Пыляном сквере, но с удовольствием отдыхали в Зелёном. Там росло несколько редких видов деревьев и кустар-ников, которые не приживались в других районах города, что теперь показалось Редисе крайне важным. Она обвела кружочком Пыляную Сопку. Остро заточенный карандаш, скользнув вниз, уткнулся в знак, обозначивший маленький карьерчик с надписью такими мелкими буквами, что пришлось доставать лупу. 
То, что увидела Редисея, заставило её вскрикнуть от неожиданности: - Асуса! – написано было именно «жилище Асусы». Окружала карьерчик обширная область, называемая пустошью. На пустоши отсутствовали строения и деревья. На карте она выглядела гладкой, как поверхность лабораторного стола.
– Так вот она, Асуса! – с дрожью в голосе произнесла Редисея. – Вот, что выкрикивала бабка Репка! 
– Асуса, асуса! – на все лады повторяла она, понимая, что в ближайшее время будет вплотную заниматься только Асусой. Асуса представлялась ей тайным золотым ключиком – пропуском в мир невероятного открытия.  Того, что не давало ей покоя столько трудовых лет.
Конечно, она тут же бросилась разыскивать сведения о таинственной Асусе и почерпнула из источников архива немало интересного. Пустошь Асусы давным-давно носила романтическое название «Пустошь северных ветров». Потом на ней поселился отшельник, живший в маленькой Землянке, которая и была обозначена на карте как карьерчик, прозванный Мастером. Звали его Асуса. Что мастерил Асуса, не разглашалось, но вокруг пустоши со временем вырос сад, в котором Асуса отдыхал от трудов праведных.
— Вот, он, мастер затворник, – дрожала от волнения Редисея. – Он самый!  Труды. Где могут находиться его труды? Асуса.
Редисея выходила из архива в сомнабулическом состоянии и чуть не угодила под колёса машины Баклажанов, направлявшихся по своим срочным вечерним делам. 
– Что это с ней? – спросил один из Баклажанов.
– Кто его знает, – ответил другой. – Она всегда себе на уме. Я думаю, нашла в библиотеке что-то для себя интересное.
– Может, проследить за ней, – предположил первый. Пикантная информация не помешает.
– Успеем, – отозвался второй. – Сначала по делам съездим. Проследить всегда успеем.
Самое смешное, что тем же вечером Баклажанам предложили работу – проследить за перемещением Редисеи. Почему бы и нет, решили Баклажаны. Не в их правилах отказываться от работы, которая не только неплохо оплачивается, но и совпадает с собственными желаниями.
                98
Встреча с известным адвокатом Горошком желанного облегчения Картошиной не принесла.
–  А, если учесть это, а, если учесть то, – шелестел адвокат, один из самых дорогих, между прочим. –  И так далее, и тому подобное.
В результате длительного общения с адвокатом Картошина окончательно запуталась, что учитывать, что не учитывать, на чём расставлять акценты, а про что благоразумно умолчать. Чтобы переключиться с мрачных мыслей на более позитивные, Картошина решила прогуляться по городу.
Она с любопытством прочла заметку о попытке воровства в музее народных промыслов и поразилась авантюристическим методам известной телеведущей.
 – Ну, и проныра, эта Кукурузка, – подумала она. – Небось, хотела вытащить экспонат для своей передачи без лишней волокиты.
 Во избежание недоразумений, которых и так набралось предостаточно, она заранее подготовила письмо, заверенное в министерстве культуры, что ничего воровать в вышеуказанном музее не намерена, наоборот, хочет поспособствовать популяризации музея, включив его описание в новый детектив.
Баба Слива повертела письмо в руках и, смутившись, покраснела: - Да Вы что!? Я же просто так про воровство сказала.
–  То есть, как просто так? – изумилась Картошина.
–  Ну, попросили меня, я и сказала. Пообещали к медали представить.
–  То есть, если я правильно поняла, никто не пытался воровать экспонаты?
–  Как сказать!? Может, и хотели своровать, как же не хотеть иметь у себя дома такую красоту. Тут я кручусь, при мне видно неудобно красть. А меня к медали пообещали представить. А кому в наше время медаль помешает? Её можно на стенку повесить, чтобы все видели.
– Никому, – согласилась Картошина и, не торопясь, принялась осматривать экспонаты музея.
Картошина посещала изредка музеи, в основном, художественные, когда позволяло время. Часто оно позволять не могло. Работа по 15 часов в сутки за компьютером, обдумывание идей, тусовки, наконец. В музее она забывала про текущие дела и подолгу простаивала перед картинами любимых мастеров, обыгрывая сюжеты и выражения лиц.  Она любила выставки, щумиху вокруг них, особый налёт новизны, наконец, новые направления мыслей после интересной выставки. Суета, разговоры о возвышенном, знаменитые знакомые, возможность высказать собственную точку зрения, конечно же, неординарную, заряжали её и подпитывали.
Музей народных промыслов её не впечатлял. Посетители отсутствовали. Ни допотопная прялка, ни датируемый концом 10-го века до нашей эры горшочек для рассады, не вписанные в контекст реального существования, не казались ей интересными и будоражащими воображение. Про-сто лежат под стеклом очень старые и непривлекате5льные с эстетической точки зрения вещи.  Творческие струны в душе Картошиной оказались глухи к восприятию. Ни одной стоящей идеи, хоть плачь. Она постояла, раскачиваясь, перед кувшинчиком из сервиза Апельсинов, так и не усмотрев ничего особенного в орнаменте украшения.
–  Чем восхищаются, непонятно, – в полголоса проговорила она, – Видала я и поинтереснее вещички. Да, искусство вещь тонкая.
–  Ой, какая тонкая! – подхватила суетившаяся в зале баба Слива. –  Дотронуться страшно. Уж, как я боюсь, когда пыль протираю.
– Да, сложно Вам приходится, – выразила сочувствие Картошина. – И с клиентами сложно общаться порой. Особенно с журналистами. Например, с той же Кукурузкой.
–  Ой, не говорите! –  баба Слива любила поговорить на любые те-мы. – Интересная она, и он тоже интересный.
–  Кто он?
–  Не знаю его, но высокий, красивый. Очень интересный.
–  А, о чём они говорили между собой, не слышали?
–  Нет, толком не слышала. Но, на прощание он сказал, не люблю, мол, тебя. Вот так.
–  Так и сказал? Печально, – с лёгкой грустью в голосе произнесла Картошина.
–  Я тоже так подумала, – помахала рукой баба Слива, отгоняя слёзы. - Прямо, как в сериалах. Оба молодые. Самое время любить, а он не любит.
– Сериалы, – подумала Картошина, выходя из музея. –  Почему бы и не попробовать написать сценарий. Как-то вечером похититель проникает в музей древностей. Там хранится мумия самого…. Надо энциклопедию посмотреть. Тут появляется охранник. И похититель его убивает но-жом, нет, шпагой или душит шёлковым шарфом, а потом укладывает в саркофаг вместо мумии. Почему убивает? Я не хочу больше писать про убийства, не хочу. Охранник может просто убежать? Но, если он убежит, на чём будет держаться интрига?   
                99
«Весёлый Помидорчик» не переставал удивлять читателей новыми экстравагантными фактами. «… Невероятные трансформации, кажется, продолжаются. Мы рассказывали нашим читателям о непонятном факте изменения возрастного состава кошек и собак в районе катастрофы. Но есть кое-что и более странное.  Все знают место, где расположен памятник старому Кабачку (непонятно за какие заслуги поставленному), расположенный неподалёку от дома Чипа, то есть от места взрыва. Так вот, па-мятник уменьшился в размерах. Он стал в одну целую четыре десятых раза меньше по данным обмера на сегодняшнее утро. Замер произведён в 5.00 по послелиминскому времени. Кроме размеров значительно изменил-ся цвет. Из буро-жёлто-коричневого Кабачок стал желтовато-зелёным. Тенденция озеленения по данным обследований продолжается…» 
                100
Вся женская половина семьи Чипа с упоением перебирала покупки и примеряла обновки.  В комнате то и дело слышались радостные взрывы смеха. Чиполята носились с новыми игрушками по всему дому.
Чип не принимал участия в общем веселье. Он задумчиво мерил шагами пространство маленького участка перед домом, ещё сохранившего следы пребывания Патиссона с командой.  Вместо роскошных цветников на утрамбованной земле лежали разноцветные камни, принесённые с берега реки на тачках Чиполятами и уложенные в орнаменты соответственно их фантазии. Чип раздражённо переступал через камни и злился. Злился на погоду, на Патиссона, на обстоятельства, на расточительность своего семейства, но больше всего на себя, за слабость, нерешительность и отсутствие чёткой программы действий.
Чувствуя неприкаянность и растерянность деда в последнее время, Чиполино стремился ободрить того и поддержать. Он не всегда понимал причину резких перепадов настроения старого Чипа. Но видел, что настроение деда всегда улучшается в разговорах с внуком.
Заметки в газетах о странных явлениях в Малых Луковках не про-шли мимо внимания юного Чиполино.  Про кошек и собачек он прочёл со скептической усмешкой, но информация о памятнике Кабачку   заинтересовала. В первую очередь тем, что её можно было проверить.
–  Дед, так кто всё-таки этот Кабачок, о котором сейчас много говорят. То жёлтый был, то позеленел.
–  Какой Кабачок позеленел? – насторожился Чип.
–  Памятник Кабачку, дедушка. Памятник позеленел.
–   Кто? Памятник? Дай вспомнить!   А! Ну, как же! Кабачок – бравый малый. Замечательно смотрелся на лошади. Кто-то удачно сделал его фотографию на параде. Его фотография произвела неизгладимое впечатление на Репку. Она и предложила воздвигнуть памятник на площади Колючек недалеко от нашего дома, как символ молодости революции.  Центр площади оказался незанятым. Памятник и поставили. Ох, я уж и не помню, когда на этой площади был. Надо бы сходить перед отъездом.
–  Почему Репка? Она что, решала вопросы, связанные с памятниками?
–  Как и многие другие, внук. Много вопросов она решала в своё время. Она же была заместителем начальника города, сейчас бы сказали заместителем мэра.
–  Ух, ты! Оказывается, я плохо занимался историей родного города. Или не обратил внимания на этот эпизод. Иногда совершенно неожиданно выплывают очень интересные факты!
–  Да ладно. Была она заместителем всего три месяца. Исполняла обязанности вместо кого-то, не помню кого. Но памятник поставить успела. Очень ей фотография в газете понравилась. Хорошая была фотография на первой странице. Мы праздновали юбилей победы. Фотографий в газетах напечатали много, но эта оказалась символичной, что ли, для того времени.
–  Насколько я знаю, Репка была знахаркой, и очень известной. Многим помогала.
— Вот, вот! И дружила с Редисейкой. Так и получилось. С тех пор и Реп пошёл в гору. Хотя, сначала я ни за что бы не подумал, что из него чего-то путное получится. Лез во все дела, но суматошный был и неорганизованный. Да, вообще-то, и не получилось из него ничего, если честно сказать. Шелухи много, а зерна чуть.  Но, как и планировал, известным стал. Однако, известность известности рознь. Тяжело мне о нём говорить. Разный он.   
–  Странные зигзаги делает история, – сделал вывод Чиполино. – Те события, которые сначала не учитывают, вдруг оказываются влияющими на последующие важные процессы.
Вечер был тёплым и безветренным. Старый Чип долго, вздыхая, ходил по участку. Чипча с невестками вывесили для просушки бельё и, тихонько переговариваясь, пили на террасе чай. Чиполята вытряхивали внутренности из старого радиоприёмника. Самый маленький из них уснул в углу террасы, зажав в руке моток медной проволоки.
–  За кошками, собачками наблюдать сложно, и, скорее всего, бесполезно. За Кабачком наблюдать интереснее.  С бабушкой происходит что-то странное, нужно осторожно присматривать, – думал Чиполино, засыпая.
                101
Асуса ни на минуту не давал покоя Редисее. Чтобы она ни делала, мыслями постоянно возвращалась к Асусе.  Её сведения о мастере-затворнике ограничивались словами старой Репки.  Она пыталась по крупицам восстановить то, что когда-то слышала от Репки. Как же мало, к сожалению, помнила она из сказанного. И давно не было рядом уютной обширной бабки Репки, которой можно уткнуться лицом в вышитый передник, когда становилось совсем плохо.
Оставалось одно - опять заниматься поисками. Занятие для Редисеи привычное. Она снова просиживала в библиотеках, архивах, пролистывала толстые запылённые фолианты и подшивки пожелтевших газет и журналов. Почти сутки просидела в Интернете, подбадривая себя периодически крепким кофе, прекрасно понимая пагубность подобного поведения.  Она достала пропуск даже в секретный архив, где с отчаянно теплящейся надеждой перебирала листочки под грифом «секретно». Увы!  Из отдельных разрозненных фактов ничего нового не сложилось. Мастер жил уединённо, трудов на всеобщее обозрение не выносил, учеников не имел.
–  А бабка Репка!? – думала, удивляясь, Редисея. – Осталась в тени каким-то образом. И намёка нигде на их связь. Но, ведь училась она у Асусы, училась.
Она долго размышляла о судьбе записок, в существовании которых не сомневалась, так подсказывали ей интуиция и здравый смысл. Хранительницей их в течение какого-то времени могла выступать бабка Репка. Редисея никогда не видела что-либо записывающей бабку Репку. Хранить же рукописи Репка могла.  Хранила, скорее всего, дома. После ухода из жизни Репки бабки её внук Реп сдал бабкин архив в национальную биб-лиотеку. Поскольку в национальной библиотеке ничего похожего на ис-комый материал не обнаружилось, Редисе оставалось предположить, что для особо важных документов семьи Репа существует некое хранилище. Разыгравшееся воображение рисовало ей тёмные подвалы, запутанные пещеры, замусоренные чердаки.
Попасть в дом Репа представлялось немыслимым. Помочь мог толь-ко случай невероятного везения, на что Редисея рассчитывать вряд ли могла.
Рассказать о мастере мог разве что доктор Мак. С Маком встречаться ей не хотелось по ряду соображений.
Оставалась ещё одна маленькая зацепка – пустошь Асусы. Маловероятно, что хранилище именно там, уж слишком много преобразований прошло с тех пор, как не стало мастера Асусы. Но, когда существует даже мизерная надежда, отбрасывать её неразумно. Словом, Редесея стала готовить план по исследованию местности под названием «Пустошь Асусы».
Редисея, как натура целеустремлённая, сочла необходимым и срочным исследование пустоши Асусы, особенно её интересовала землянка Асусы, то есть место его работы.  Пустошь Асусы находилась в настоящее время на окраине города, то есть неподалёку от Зелёного сквера. Сада на пустоши Асусы не сохранилось. Зато землянка сохранилась в прекрасном состоянии. Оказывается, для укрепления её стен Асуса использовал особо прочные сорта древесины. Одно время на базе землянки Асусы планировали организовать музей, потом открыть ресторанчик. Но оба проекта остались на бумаге. Что-то каждый раз мешало их осуществлению.  Следовательно, пустошь оставалась нетронутой, что и поддерживало искорку надежды.
Понятно, что рекламировать планируемый поход по местам деятельности загадочного мастера, не стоило.  Редисея прикинула время, когда её отсутствие могло быть наименее заметно. Получалось, не раньше, чем через два дня.
                102
Картошина обдумывала идею сказки. Идея ей нравилась, прежде всего, позитивностью.  Героиней сказки представлялась маленькая Картошечка с огромным сиренево-розовым бантом на голове, милая и забавная. Картошина, всё больше воодушевляясь, придумывала забавные приключения для Картошечки. Появлялись и другие герои: огромный Мотыль, ленивая Гусеница, трудолюбивая Божья Коровка. Никаких убийств, покушений и прочих ужасов. Мило, пристойно и занимательно.
Неожиданный телефонный звонок прервал мысленно разыгравшую-ся сцену встречи Картошечки с Гусеницей, методично поедающей молодые зелёные листы, на которых ещё блестят капельки росы. Картошина с досадой стёрла мысленную картинку и медленно возвратилась в грубую реальность. Голос показался ей до боли знакомым, и в следующую секунду Картошина не сомневалась в его принадлежности.  Но не испугалась, а со свойственной ей ранее бесшабашностью крикнула в трубку: – И что на этот раз надо!? Пусть сначала скажет, зачем звонит. Если пугать, то фигушки ей на блюдечке. Не будет Картошина больше никого бояться
–  Да, ладно, – собеседница была настроена миролюбиво. –  Не злись, я, честное слово, не хотела, могу извиниться, – Это всё Петрушка. Наобещала с три короба и спокойно смылась. Так что мне, как и тебе, не заплатили обещанного.
–  Петрушка, значит? – переспросила Картошина. –  Теперь всё валим, значит, на Петрушку?
–  Почему валим? – обиделась собеседница. – Так оно и есть.
–  Ну и что дальше, - засмеялась Картошина, самое страшное поза-и.  Ей вдруг стало легко, захотелось подпрыгнуть и достать рукой потолок, чтобы убедиться в его существовании.   
–  Теперь я отомстить хочу Петрушке, - голос собеседницы зазвенел. – У меня есть сведения, которыми я могла бы с тобой поделиться.
–  А почему ты думаешь, что они мне нужны?  - Картошина могла позволить себе отказаться от сомнительных предложений.
–  Я скажу, а ты как знаешь. Я знаю, что Петрушка собирается писать новый детектив.
Собирается, ну, и пускай собирается. Что ей-то, Картошиной.  Она молчала, собираясь с мыслями. Глупый разговор, конечно, и так просто не отвяжешься.
–  Так вот, – продолжала невидимая собеседница. – Я знаю, некоторые материалы она стащила у тебя, хотя позаимствовала немало и у других, если тебя это утешит.
–  Не утешит, но что делать. Ты считаешь, я должна сейчас же помчаться и отнимать.
–  Отнять ты вряд ли сумеешь, – хихикнула собеседница. – Но можешь успеть перехватить инициативу.
–  Ну, очень интересно, – протянула Картошина. Её стала изрядно утомлять неизвестная доброжелательница.
–   Сюжет нового детектива закручивается вокруг рукописей Асусы., вот так.
–  Кого? – Картошина могла поклясться всем дорогим, что слышала это имя первый раз.
–  Ловко у тебя получается притворяться. Я ведь хотела как лучше, – неизвестная доброжелательница бросила трубку.
–  Скажите, пожалуйста. Она ещё обижается! – возмутилась Картошина. – Придумала какого-то Асусу с рукописями.
Но любопытство взяло верх, и Картошина прочно засела в Интернете, разыскивая информацию об Асусе. Оказывается, Асуса не только существовал, но и был довольно известен. Картошиной стало немножко стыдно. Она всегда считала себя особой широко эрудированной.
Чипон продемонстрировал наличие знаний об Асусе и на заданный вопрос ответил коротко: – Прохиндей.
–  Почему? – удивилась Картошина.
–  Все они прохиндеи: Мак, Апельсчин, Редисея, этот Асуса. Да и бабка Репка была ещё той прохиндейкой.
–  Так, он был магом! – ахнула Картошина.
–  Не совсем, как бы сказать, не совсем обычным, – замялся Чипон. – А зачем он тебе?
–  Для общего развития, – быстро нашлась Картошина. Пересказывать несуразный телефонный разговор не хотелось. Всё равно бессмыслица.
–  Вряд ли ты найдёшь полноценный материал об Асусе, – немного помолчав, сказал Чипон.
–  Засекреченный, что ли? – осторожно поинтересовалась Картошина.
–  Вроде того, – Чипон то ли засмеялся, то ли закашлял. – Хочешь, пройдёмся по историческим местам, - вдруг предложил он.
–  Пройдёмся, – обрадовалась Картошина неожиданному предложению. Других всё равно не было. – Не в музей случайно? – она в лицах, перемежая рассказ смешком, рассказала о посещении музея народных промыслов.
–  Можно сказать, что в музей, но необычный, – загадочно завершил разговор Чипон, предоставив Картошиной додумывать продолжение по своему желанию.
                103
Нельзя сказать, что мистер Моркоу нервничал, но пребывал в со-стоянии постоянного возбуждения. Раскладывая улики и так, и эдак, он не мог извлечь из их наличия профессионально сбитых выводов. Последняя идея, которая посетила умную голову мистера Моркоу, касалась принадлежности бельевого крючка. Если раньше мистер Моркоу был почти уверен, что крючок принадлежал деталям гардероба Тыквочек, то теперь его мысли потекли в другом направлении. Он вспомнил экстравагантный костюм барончика. Вполне резонно наличие крючков на столь замысловатом сооружении.    Ответить на вопрос мог странный субъект, по иронии судьбы сидевший рядом с ним за столом, Вьюнок. Теперь мистер Моркоу знал его имя. 
Начав поиски Вьюнка, мистер Моркоу быстро понял, что столь увлекательное занятие может затянуться. Ещё свежи были в памяти попытки встретиться с Клубничкой и осознание бесполезности вероятной результативности встречи.
Случайно столкнувшись с сыном соседки Сливы на лестничной площадке, мистер Моркоу как бы мимоходом поинтересовался, нельзя ли увидеться с начинающим креативным модельером.
–  Созрели, наконец, для его идей, – пошутил молодой Слива.
–  Можно сказать и так, – в тон ему ответил мистер Моркоу.
–  Поздно, – покачал головой молодой Слива.
–  Что поздно? – испугался мистер Моркоу, предположив самое худшее.
–  Нет, нет, - не то, – махнул рукой Слива, заметив, как переменился в лице мистер Моркоу. – Просто он в глухом подполье. Прячется, проще говоря. Патиссон его напугал, потом ещё кто-то. Нервы парнишки и не выдержали. Он ещё молодой, зелёный.
–  Где прячется? – автоматически вырвалось у мистера Моркоу.
–  А вот этого я не знаю, – развёл руками молодой Слива. – Когда кто-то прячется, об этом мало кто знает.
–  Резонно, – согласился мистер Моркоу. Что ж к невезениям не при-выкать. Нечего и расслабляться.
–  Вы слышали, моей бабушке медаль хотят дать, – похвалился распиравшей его новостью молодой Слива, открывая дверь.  – За отличную работу и повышенную бдительность.
–  Я очень рад за твою бабушку, – сказал мистер Моркоу, что было не совсем правдой. Мистеру Моркоу вдруг стало обидно, что ему никогда, и никто не высказывал желания дать орден, или хотя бы медаль за долгую безупречную службу, всего лишь благодарности в приказе.
Он остановился на пороге и громко выдохнул обиду за дверь. Тщательно охраняя своё внутреннее пространство от внешних вторжений, мистер Моркоу не привык долго размышлять над превратностями судьбы и через минуту сосредоточился над аналитическими расчётами возможного местонахождения беглого Вьюнка. Мест, где можно спрятаться, не так уж и много. Основная загвоздка состояла в том, что мистер Моркоу практически не знал Вьюнка, то есть не мог с достаточной степенью точности воссоздать его психологический портрет.  Основывал свои расчёты мистер Моркоу на мельком сделанных наблюдениях за столом, на впечатлениях от просмотренных работ, а больше всего на собственной интуиции.  Интуиция подсказывала мистеру Моркоу, что Вьюнок может находиться в закрытом помещении, может, под землёй. Закрытых помещений, в том числе и подвальных в столице Послелимонии было огромное множество, не говоря о бомбоубежищах, которые в период истеричной подготовки к войне с соседним государством возникали, как грибы.
                104    
Большинство членов лукового семейства находилось в постоянном радостном возбуждении. Чипча просыпалась, улыбалась своему отражению в зеркале и радостно бежала на кухню готовить завтрак для семьи в силу многолетней привычки. Разговоры за столом велись в основном на тему предстоящего отъезда. Каждый имел свою точку зрения на предстоящее путешествие, и каждый день возникали новые идеи и соображения, которые требовалось обсудить. Дни незаметно проходили в хлопотах.
Домик отремонтировали, на террасу водрузили цветы, во дворе посадили деревья. Таким образом, каждый проходящий мимо мог сделать вывод, что семейство Чипа не бежит от бытовых проблем, которые с лёгкостью решает, просто имеет право на путешествие и встречу с дальними родственниками.
По вечерам в гости стал заходить Чипон. Он приходил, садился в полюбившееся кресло-качалку и. прикрыв глаза, о чём-то думал. В период размышлений Чипона старались не тревожить и осторожно обходили его стороной. Чипу очень хотелось пообщаться на прощание с братом, но он не торопил события. Чипон заново потихоньку привыкал к семейству. К тому же слово «прощание» вызывало глухую боль в сердце Чипа. Он плохо спал и ел, похудел и осунулся. Ему очень не хватало дельного дружеского совета. Совета, которого он не получил ни от Фасолинок, ни от Виноградинок, ни от Тыквочек. У друзей возникли проблемы, которые казались им катастрофическими. Неожиданно Чипу нанесли визит Фасолинки. Если они выкроили время из своего плотного графика, значит, для того появились веские причины.
–  Хорошо тебе, Чип, – в голосе старого Фасолинки звучала горечь и, пожалуй, даже обида. – Уезжаешь! Новое место, новые впечатления. А мы, старые друзья, остаёмся и будем потихоньку забываться.
–  Да будет тебе ерунду говорить, – строго урезонила его Чипча. – Мы друзей не забываем.
–  Какое оно, новое место, мы не знаем, может, и вернёмся через месяц. – Чип выглядел осунувшимся и грустным. – Отдохнём и вернёмся. И никого забывать мы не собираемся.
–  Так-то оно так, да что-то не так, – повертел головой старый Фасолинка.
- У тебя не иначе, как случилось что, – предположил Чип. – Рассказывай!
–  Что рассказывать-то. И рассказывать, по сути, нечего. Если только про разгул преступности….
–  Какой ещё разгул преступности, – насторожилась Чипча.
–   Вы, что не слышали ничего? И в газете не читали?
–  Ковры у меня сожгли! – выпалил разом старый Фасолинка.
–  Как? Сколько? Кто? – новость ошеломила луковое семейство.
Чипча очень огорчалась, по большей части из-за того, что демонстрировать наряды в сложившейся обстановке, по крайней мере, неуместно. Ситуация требовала проявления сочувствия. Чипча резко наклонилась, чтобы дотронуться до руки старого Фасолинки. Стул угрожающе заскрипел, и ножки стула плавно поехали в разные стороны. Быть бы бед-ной Чипче на полу с намятыми боками, если бы не подоспевшие вовремя сыновья. Жест сочувствия остался нереализованным.
–  Целую машину ковров, – всхлипнул старый Фасолинка. – Хорошие ковры были. 
–  Однако, – только и смогла сказать Чипча. – Не зря Патиссон говорил нам про террористов. Вот он и обещанный разгул.
–   Нашла, кого вспоминать! – прикрикнул на неё Чип.  - Как это произошло?
–  Ночью забрались и подожгли. Машину с коврами, – прошептал Фасолинка. Он выглядел постаревшим и измученным. На лице проступи-ли все морщины и пятна.
— Это не всё, – продолжила жена Фасолинки. – Виноградинки тоже жестоко пострадали от неизвестных варваров.
– Неужели? Как? –  подался вперёд Чип.
– Очень просто и хитро в то же время. У них похитили все шила до одного. Ничего не осталось. Теперь они как без рук. Срочно заказали но-вые.
Чип надолго замолчал, постигая всю глубину постигшего Виноградинок несчастья. Ковры, шила…. В чём смысл происходящего? 
– А вот Тыквочек не тронули, – сказал старый Фасолинка. В его голосе Чипу почудилась досада.
– Не слишком ли впечатлительным я стал, – грустно подумал Чип.
– А у нас двор копали, копали, как будто нефть хотели найти, – скороговоркой проговорила Чипча. Она развела руками, показывая, во что превратился её некогда образцово ухоженный дворик. Для Фасолинок со-общение было далеко не новостью, и не катастрофой, что невольно отразилось на их лицах.   Чипча почувствовала себя виноватой, оттого что её потери несоизмеримо меньше.
– Нам, вот ехать некуда, – загрустил старый Фасолинка. – У нас родственников за границей нет.
Семейство Чипа почувствовало себя неуютно, что их друзьям уехать даже на время некуда. Чип приуныл.  Никто не слышал или не хотел слышать голоса души Чипа. Может потому, что дел и неприятностей у друзей было слишком много, а голос этот звучал тихо и невнятно.
                105
  Чипу вдруг очень-очень захотелось увидеть Мака. Наверное, потому что Мак умел хорошо слышать внутренние голоса.
Найти номера телефонов Мака особого труда не представляло, но позвонить Маку Чип не решился. Сложные сложились у них отношения.
Чип познакомился с Маком в деревне, куда тот был сослан принцем Лимоном за предсказание скорого правительственного переворота. Маки активно контактировали с простым народом, за что были почитаемы, хотя их и побаивались. Народная признательность выразилась в со-ответствующих поговорках: «Ни макового зёрнышка», «Ни маковой росинки», «Фига с маком». Последняя, правда, звучит грубовато, но верно отражает степень материальной неудовлетворённости. Если на вопрос, сколько получил, ответят, мол, фигу с маком, то совершенно ясно качественное отношение отвечающего к количественному выражению полученного.
В самом начале действий революционной армии Маки, заявив о политической нейтральности, всё-таки выступили на стороне побеждающей революции. Они усыпили на своём поле целый взвод солдат-лимончиков, которых взяли в плен. Причём обошлось совершенно без потерь в рядах революционной армии.  В благодарность за оказанную своевременную поддержку новые власти пообещали Маков не трогать, закрыв глаза на несоответствие их сомнительных способностей с материалистической теорией. Им посоветовали свои способности не афишировать и держаться в тени, что Маки до поры до времени и делали.
Официально за Маками не признавалось никаких сверх естественных способностей, тем не менее, высокопоставленные лица часто обращались к Макам за советами и подсказками. Делалось это, конечно, в обстановке строжайшей секретности. Маки ответственно подходили к получаемым заданиям. Ни одно из предсказаний Маков не оказалось неверным. Так продолжалось несколько лет.
Но постепенно накапливалось раздражение. Не всегда предсказания Маков совпадали с ожидаемыми результатами. А потом и вовсе поползли слухи, что Маки способны изменять реальность. Чипа упрекали в двойственности. Обстановка нагнеталась и усугублялась действиями самих Маков, демонстрирующих независимость и широту взглядов. Постепенно большое семейство просочилось через границу Послелимонии. В стране остался один Мак, считавшийся самым сильным магом в семье. На его до-лю и должны были выпасть серьёзные испытания, отвлекающие внимание от остальных членов семьи.
Большой процесс начался с предсказания скорого переворота. Мака большинство населения Послелимонии, если не любило, то уважало. Поэтому его поразили размеры толпы, скандирующей на площади: «Долой средневековое мракобесие! Долой Маков!». Мака выручило философское отношение к жизни. Он даже немного поразвлёкся, дав правительству и населению страны выплеснуть негативные эмоции на многомесячном изнуряющем процессе. А уж исчезнуть из тюремной камеры было делом нехитрой магической техники, которой Мак владел в совершенстве.
К сожалению, во многом, если не во всём, Мак оказался прав. Переворот произошёл примерно в той последовательности, как его описывал Мак. Он предостерегал Чипа от роковых ошибок и давал рекомендации, но его не поняли и не прислушались. Начавшиеся с лозунгов за преобразование экономики события переросли в неуправляемый процесс. Потом как-то всё устаканилось, но реальная картина жизни общества оказалось слишком далёкой от предвыборных обещаний.
При Репе Мак вернулся на Родину и всем Макам частично вернули привилегии. Мак дружил со старой Репкой, и искренне считал её настоящей целительницей.   Как уже было сказано, Мак стал председателем всемирной ассоциации магов. К званиям, почестям и регалиям Мак относился с большой долей юмора. В Послелимонии он открыл Высшую Школу Магических искусств, для поступления в которую конкурс проводился в три этапа. Знания, умения, навыки – на этих трёх китах базировалась его образовательная система, которой он очень гордился.
Мак сам назначил Чипу встречу. Он позвонил и будничным голосом сказал, что готов обсудить с Чипом накопившиеся проблемы любой сложности. Так и сказал: все и любые.
Чип первый раз сидел в рабочем кабинете Мака и сполна оценил умение Мака создавать потрясающий эффект образа. Стены кабинета Мака были абсолютно чёрными, потому голова Мака просто пылала на их фоне. Чипу показалось, что Мак нисколько не изменился. Кто его знает, как там, у магов, обстоят дела с течением времени. Тот же глубокий пронизывающий взгляд, та же прекрасная огненная шевелюра и спортивная стройная фигура в элегантном зелёном костюме. Мак привстал, отчего огненные полоски на чёрной стене заметались, отбрасывая искры.
– Я старался никогда не выпускать Вас из виду, – голос Мака был по-прежнему глубок и насыщен. – Да, да, не удивляйтесь. Я постоянно находился в курсе Ваших дел и Вашего психоэмоционального состояния. Мы, Маки, первоочередной своей задачей считаем заботу о благосостоянии народа. А какое у народа может быть благосостояние при больном физически или душевно правителе, даже бывшем?  Вот мы и осуществляем мониторинг его состояния, это наша прямая обязанность, как магов.
– А, может, быстрое исчезновение волос и ещё хуже зубов у стареющего Чипа дело мстительного Мака? - От этих, внезапно пришедших в голову, жутких мыслей Чип зябко поёжился. Да, никогда не знаешь, чем обернутся плоды твоей активной политической деятельности. Он с опаской посмотрел на Мака, но лицо знаменитого мага выражало доброжелательное внимание.
Чип подумал, стоит ли говорить Маку, как рад он его видеть, и ре-шил, что с Маком лучше не лукавить. Он, действительно, хотел видеть мага, но рад ли…. Поэтому начал просто: - Я хотел бы знать… 
– Я в курсе событий последнего времени и знаю, о чём Вы хотите узнать. Только Вы уверены, что хотите этого? – строго спросил Мак. – Не боитесь разочарований?
– Каких ещё можно бояться разочарований!? – в голосе Чипа звенело отчаяние.
– Да мало ли….
– Мне уже совершенно нечего бояться! – Чип из последних сил пытался выглядеть достойно. Он устал носить в себе невысказанное и недодуманное, но больше всего боялся додумать и высказать.
– Что ж, – Мак проделал изящное вращательное движение головой. Искорки вспыхнули с новой силой. – Ждите.
– Чего ждать? – коленки Чипа вибрировали с неприличной амплитудой.
– Дальнейших событий, - сказал Мак и встал. –  Вы сильны духом, и в состоянии принять правильное решение.
Честно сказать, Чип совершенно ничего не понял. Ему показалось, что Мак сию минуту испарится или растворится в воздухе, словом, исчезнет, оставив Чипа наедине с проблемами.  Разве он за этим приходил?  Он ждал обстоятельного разговора по душам, надеялся на поддержку. И что? По большому счёту Мак просто напустил тумана и скрылся в нём же.  Чип с трудом вспоминал, какие насущные вопросы он должен был обсудить с магом.  Но мысли ворочались с трудом, словно кто-то их основательно подморозил.
– Меня, объективно глядя на события, больше всего интересует один вопрос – кто такой барончик Апельсинчик, – наконец подобрал Чип под-ходящую для вопроса форму. – Почему он оказался у меня? Что ему было нужно?
– Барончик – отпрыск когда-то могущественного рода. По-своему интересная личность с довольно заметными психическими отклонениями. Тем не менее, пользовался некоторым влиянием в определённых кругах, занимающихся специфической деятельностью.
– Какой деятельностью? – не понял Чип.
– Разной деятельностью.  Объединяющим фактором могла быть тенденция выставлять отдельные аспекты своей жизни напоказ. Так сказать, жизнь как непрерывное шоу в реальном времени. Один из видов своего рода творческой деятельности. 
– Интересно, - задумался Чип. – Неужели кому-то нужно вытряхивать собственные мусорные мешки на всеобщее обозрение?
–  А, Вы знаете, захватывающее занятие и весьма прибыльное, как ни странно. Заниматься этим модно в настоящее время, - усмехнулся Мак.
–- Может быть, – уныло согласился Чип. – Жил он вроде напоказ, но, как я понял, довольно скрытно.
– Правильно поняли, - просто сказал Мак. – В том-то и фишка. Только Апельсин как не имел к Вам отношения, так и дальше иметь не будет. Шумиха постепенно уляжется. Жизнь пойдёт своим чередом. Вы успокоитесь, отдохните и примете правильное решение. В жизни действительно многое гораздо проще, чем мы себе воображаем.
– Странно, однако, отношения ко мне не имеет, а убийство происходит в моём доме. Причём, какое-то убийство необычное.
– Случайности тоже имеют место в нашей жизни, – Мак явно темнил и почти не скрывал этого.
Чип, подумав, решился ещё на один вопрос: – Меня вот что интересует, – Я знаю, в их роду хранилась старинные рукописи, которыми многие интересовались.
– Да? – неподдельно удивился Мак. – Библиотека в роду Апельсинов? Да ещё и старинная! Рукописи?  Интересный, нет, интригующий, факт. Могу я полюбопытствовать, что за рукописи?
– Я и сам толком не знаю, слышал краем уха, не уверен в достоверности информации, думал, Вы более осведомлены, – Чип уже понимал, что разговора о рукописях не получится.
– Увы! – Мак развёл руками и встряхнул копной огненных волос. Он не произнёс больше ни слова и сидел с непроницаемым лицом. Впрочем, было ли у него когда-нибудь проницаемое лицо?
— Значит, череда проходящих случайностей? – уточнил Чип.
– Не усложняя схему, можно сказать, что так, – кивнул Мак.
По сути, Чип не получил от Мака существенной информации, однако неожиданно почувствовал себя умиротворённым и способным к критическому осмыслению действительности.
– Странно мир устроен, – думал Чип. – Нет, не мир, а наше государство. Вообще-то, не только наше. Любое, наверное. Все государства странно организованы. До всех этих странностей трудно дойти обычным умом. То мало удобрений для произрастающих культур, то много, а те не подходит для данной почвы. А некоторые специалисты считают, что удобрения, во-обще, не нужны. Это же совершенно невозможно учесть мнения и пожелания всех и каждого. Что ж получается? Всякие перевороты и большие изменения неизбежны в историческом ракурсе?
На все эти вопросы ответов у него не было. Вернее, был один ответ, но Чипу никак не хотелось считать его правильным, а тем более единственным.
- Неужели нет универсальных способов правильной организации государства, - осторожно поделился Чип мыслями с Чиполино.
У юного Чиполино были соображения на этот счёт, но озвучивать их он посчитал преждевременным. Только в сплоченности и борьбе можно достойно выстоять, считал Чиполино.  «…Здоровый дух конкуренции подпитывается, тем не менее, неким содружеством. Так старые укрепившиеся растения помогают выжить более молодым и слабым. Создаваемая ими тень не даёт юным растеньицам сгореть на солнце прежде, чем они укрепятся. Вырабатываемые одними растениями вещества, которые для них считаются отходами, могут служить питательной средой для других видов растений…». Пузырянник Болотный. «Правила создания условий свободного произрастания овощных культур». Стр. 189.
                106
Чипон появился неожиданно в приподнятом настроении с вопросом: – Вы готовы к походу по историческим местам?
Картошина не сразу вспомнила, о каких исторических местах говорит Чипон. В её голове царила полная неразбериха.  Она могла забыть текст, придуманный ею пять минут назад, поэтому старалась записывать мысли по мере их поступления. Для этой цели по всей квартире были раз-ложены блокнотики, листочки и авторучки. Записки с напоминаем о похо-де по историческим местам она не писала.
Несколько секунд Картошина стояла в растерянности, озадаченно разглядывая Чипона. – Асуса! - воскликнула она, наконец, вспомнив последнюю встречу. – Я полагаю, мы пойдём на пустошь Асусы!
– Я к Вашим услугам, – заверил Чипон. – Прямо сейчас.
Навоображавшая себе необычных вещей Картошина была разочарована открывшимися видами. Пустошь и выглядела как пустошь, то есть пустынное место. Ни одного наземного строения в поле зрения не наблюдалось. Даже странно, что рядом с цветущим сквером могло располагаться столь унылое место. Торчали холмики глинистого цвета, поросшие редкими чахлыми растеньицами, которые и растеньицами-то назвать трудно. Ветер лениво перекатывал по земле шарики из колючек.
– Иррационально здесь как-то, – высказалась Картошина, пытаясь разговорить Чипона, увлечённо ковырявшего носком нового ботинка сухую землю. – Как на необитаемой планете. Появляются странные мыс-ли.
– Земля здесь странная, – заметил Чипон.
– Что это значит? – удивилась Картошина.
– Странная, то и значит, – от хорошего настроения Чипона не оста-лось и следа, что насторожило Картошину.
– Вообще-то он странный, а земля, как земля, и цвет пустоши землистый, – подумала она. – Видимо, Чипон знает больше, чем говорит.
 Они побродили по окраине пустыря, обмениваясь короткими репликами относительно предполагаемых преобразований пустоши, и сошлись на том, что уместнее всего на этом месте выглядели бы стадион или ипподром.  Следов интересующего её мастера Асусы на окраине пустоши Картошина не обнаружила. Найден был только маленький глиняный че-репок, который мог принадлежать кому угодно, и вряд ли представлял историческую ценность. Картошина машинально сунула его в сумку, про-сто, для напоминания о совместной прогулке. 
Впрочем, одно необычное явление её заинтересовало.  Она стояла, глядя на заходящее солнце, когда чётко увидела в его лучах рощу из сиреневых деревьев без листьев, как бы зимний вариант. Стволы и ветви деревьев были странной конфигурации, Картошина никогда таких не виде-ла, хотя достаточно много путешествовала. Она залюбовалась открыв-шейся картиной.
– Правда, красиво, – обратилась она к Чипону.
– Что? – вздрогнул Чипон.
– Вон та роща сиреневого цвета.
– Какая роща? – Чипон недоумённо вертел головой по сторонам.
Картошина и сама уже не видела никакой   рощи, ни сиреневой, ни любого другого цвета. Картошина стояла с вытянутой рукой. Минуту назад роща была. – Неужели обман зрения? – вздохнула она. – Или это явление имеет ту же природу, что и мираж. Но, красиво.  Сюда нужно придти одной, - решила она. – В спокойной обстановке обойти полностью всю пустошь. Не всё так однозначно, иррациональность в пустоши Асусы определённо присутствует.   



                107   
Мистер Моркоу выпил настойку из морковных семян и настроился на работу. Местоположение Вьюнка он предположительно вычислил. Осталось подтвердить верность предположений.
Его рассмешила статья в «Весёлом помидорчике» с предостерегающим названием «Скоро мы все окажемся в плену у инопланетян». По вер-сии «Весёлого Помидорчика» Вьюнок находился в гостях (в лучшем случае) или в плену (в худшем), конечно же, у инопланетян, как друг барончика Апельсинчика. Инопланетяне, видимо, увлеклись комплексными ис-следованиями, в том числе и природой дружеских связей жителей После-лимонии.
Похмыкав, Моркоу достал тетрадь, разложил ручки и задумался. Почему-то ему вспомнился Дубок, особенно его полубезумный взгляд. Если раньше он однозначно считал Дубка заучившимся шизофреником, то теперь под другим углом зрения, история не выглядела полным бредом. Моркоу наоборот вдруг обнаружил в ней рациональное зерно. Если нельзя объяснить факты с позиций логики, значит, её в данных фактах нет. Такая простая мысль подействовала на мистера Моркоу благотворно.
Он ещё немного подумал, и решил просмотреть записи Дубка. Он порылся в бумажнике, в карманах, потом в старом портфеле, хотя точно помнил, что почти полгода не носил портфель с собой, посмотрел на столе и под столом, даже в обувной коробке.
– Странно, весьма странно, – говорил он, почёсывая подбородок.
Потерянные три или четыре клочка бумаги у аккуратнейшего мистера Моркоу событие практически невероятное. Он никогда и ничего не терял. Мистер Моркоу ужасно огорчился, оттого что не придал своевременно нужного значения записям Дубка оттого, что стал рассеян, оттого что впереди скорее всего бессонная ночь.
— Вот так, Держи Хватайка, что-то происходит со мной, временем и пространством, – с горечью констатировал мистер Моркоу.  Спать не хотелось, думать не хотелось, гулять было поздно. Он поудобнее уселся в кресле и закрыл глаза. Далеко-далеко тявкала собака. На город опустилась прохладная ночь. 
Часы громко пробили двенадцать. Мистер Моркоу ощутил чужое присутствие в комнате. – Кто здесь? – громко воскликнул он, вскакивая с кресла. Ответа не последовало. Мистер Моркоу обошёл комнаты и заглянул во все шкафы. Никого. Всё равно ему было не по себе.  Зато в ящике письменного стола, куда он случайно заглянул, обнаружились исписанные листочки Дубка. Мистер Моркоу мог поклясться, что месяц не заглядывал в стол за ненадобностью, что могло свидетельствовать только о прогрессирующем склерозе. Он не хотел думать о склерозе, а потому тут же занялся чтением или расшифровкой записей, поскольку почерк Дубка нельзя было назвать каллиграфическим.
Письменная речь Дубка, несмотря на визуальную сложность, оказалась куда более связной, нежели устная. В излагаемом материале прослеживался не только смысл, но и определённый стиль, придающий изложению занимательность. Мистер Моркоу не очень хорошо разбирался в эзотерических учениях, но незаметно увлёкся чтением. Некоторые предложения он прочитывал несколько раз, чтобы точнее уловить их смысл.   Но так до конца и не улавливал.
Ближе к трём часам мистер Моркоу ощутил внезапный прилив энергии, как если бы к нему подключили новую батарейку. С ним и раньше происходили подобные вещи, когда он увлекался очередными делами.  На этот раз ощущения проявлялись особенно ярко. Он почувствовал лёгкость и чёткость в мыслях.
Мистер Моркоу посмотрел в окно. Город переливался огнями ночных фонарей. Там, в ночном городе он может найти ответы на мучавшие его последнее время вопросы. Откуда появилась неожиданная стойкая уверенность, мистер Моркоу затруднился бы ответить.  Она была и всё. Под окном стоял чей-то мотоцикл. Дорога была пустынна и печальна, как представлялось мистеру Моркоу.
Кружась по квартире, он машинально повторял цифры, записанные нервной торопливой рукой Дубка. В цифрах отражался некий смысл, пока недоступный пониманию. Он должен был понять, непременно должен дойти до сути. Долг в жизни мистера Моркоу всегда стоял на первом месте. Для понимания и осознания требовался простор для души и тела. Ми-стер Моркоу оделся, осторожно закрыл входную дверь и шагнул в ноч-ное пространство, повторяя и повторяя загадочный ряд цифр.   
                108
Он не считал себя виноватым. В его ментальном пространствее по опре-делению не было места столь расплывчатым понятиям. В конце концов, в секретном эксперименте погибла всего одна единица населения. По сравне-нию с мировой катастрофой – сущий пустяк или пустяковое недоразумение.  Но, сколько возможностей выявил эксперимент! Можно считать, что эксперимент прошёл сверх успешно.   
Кто бы смог подумать, что всему виной стала обыкновенная вода. Вода, которой полно в нашей жизни. Да, что там говорить, когда любой живой организм состоит большей частью из воды. Всего лишь вода, но какие последствия! Вот она – технология будущего!
Он откинулся на спинку жёсткого (не любил ничего мягкого) кресла и задумался. Думал он, конечно, о будущем.  Будущее представлялось ему светлым и безоблачным.
                109
Кукурузка вздрогнула, неожиданно увидев длинное сморщенное лицо мистера Моркоу в траурной рамке в газете.
– Невероятно! – подумала она, машинально натягивая свитер.
Газета «Наше время» сухо констатировала факты. «Наше общество потеряло своего старейшего члена - мистера Моркоу. Произошло это прискорбное событие внезапно. Мистер Моркоу отправлялся навестить свою больную сестру – миссис Моркву. В десяти километрах от города мотоцикл потерял управление. Его занесло на повороте, в результате чего мистер Моркоу вылетел из седла и, пролетев десять метров, так как дул сильный ветер, упал на дорожное покрытие. Получив травмы, несовместимые с жизнью, ми-стер Моркоу скончался на месте через несколько минут. Врачи, прибывшие на место в течение считанных минут, увы, уже ничем не смогли помочь пострадавшему.
Странным представляется следующее обстоятельство. Сестра мистера Моркоу, миссис Морква отрицает как факт своей болезни, так и факт просьбы навестить её.  Она утверждает, что была крайне удивлена желанием брата ни с того ни с сего посетить её.  Несколько лет они вообще не разговаривали за неимением общих тем.  Причём о самом желании узнала после того, как бра-та, увы, не стало. Нет, они никогда не ссорились, просто с детства они слишком разные.  Даже в разные игры играли, вместе не получалось.
     Однако, с телефона миссис Морквы зарегистрирован звонок мистеру Моркоу. О чём они могли говорить? Миссис Морква пытается отрицать факт их разговора. Но, кто тогда говорил по телефону миссис Морквы с мистером Моркоу и о чём?  На этот вопрос ответа пока нет. Как жизнь мистера Моркоу, так и его смерть сопровождается наличием множества белых пятен мрачноватых оттенков, которые вряд ли когда удастся визуализировать в истинном цвете».
Кукурузке стало очень страшно. Она представила себе подхваченного порывом ветра мистера Моркоу, летевшего целых десять метров. Что, интересно, он думал в последние мгновения, и понимал ли, что они последние? Сколько странных тайн уносил старый сыщик в последнем полёте?   Кукрузка корила себя за проявленное невнимание к мистеру Моркоу. Как же часто стала подводить её хвалёная интуиция, безотказно помогавшая ей раньше. И самое обидное, что ошибку уже не исправишь.
Но, работа есть работа. У неё планировался насыщенный событиями вечер.  Во-первых, взять интервью у Редисеи. Пусть выскажет свою точку зрения на происходящие в Малых Луковках процессы. Во-вторых, провести анкетирование жителей Малых Луковок на предмет последней сенсации – преображения одушевлённых и неодушевлённых объектов. В-третьих, подготовить материал о деятельности мистера Моркоу. Кроме того, заскочить в сапожную мастерскую, оплатить квартирные счета. Кукурузка резко подавила в себе желание продолжать перечень дел.
                110
Порядок ведения съёмок изменили в последний момент. Сначала съёмочная группа отправилась опрашивать жителей Малых Луковок. Опрашиваемое население Малых Луковок вело себя пассивно, на вопросы отвечало неохотно или просто пожимало плечами. Напрашивался вывод, что последствия аварийного стресса носят стойкий деградирующий характер.
Дабы не заострять внимание на негативе, Кукурузка бысто переключилась на широко обсуждаемый эффект омолаживания биологических и небиологических систем.
– Милый уголок Послелимонии, один из самых старых районов города, Малые Луковки, приковывает последнее время внимание Послелимонцев, – бодро начала Кукурузека. – Давайте пристальнее посмотрим на окружающие нас объекты. Всё вроде бы давно знакомо до мельчайших подробностей. Мы привыкаем к окружающему нас антуражу, что несёт в себе огромный положительный эффект безопасности, что понимается как: мы у себя дома и в безопасности. Это наша малая Родина. Всё замечательно и привычно. Поэтому, мы не сразу сможем зафиксировать мелкие изменения в привычном окружении. Для осознания изменений и понимания их влияния на нас нужен лёгкий толчок извне. Мы надеемся, наша передача послужит подобным толчком, побуждающим наблюдательность.
Обратим внимание на следующие факты.  Все мы знаем, как много бездомных собак развелось последнее время в Малых Луковках. Сам по себе факт, конечно, не очень показателен с точки зрения благополучной обстановки в столице. Но в данный момент нас интересует несколько другой аспект проблемы. По территории Малых Луковок носились стаи взрослых особей. Где они теперь? Мы практически не видим ни одной взрослой собаки. Валяющихся трупов санитарно-эпидемиологическая служба тоже не обнаружила. Зато повсюду бегают, и посмотрите, виляют хвостиками маленькие собачки, точнее, по всем признакам, щенки. Возникает закономерный вопрос, откуда взялось такое количество щенков. Ответ напрашивается один – произошло омоложение собачьих организмов. То же самое можно сказать и о котах. Видите этого милого котёночка с характерным окрасом. Наблюдательные старожилы утверждают, что это никто иной, как матёрый котяра Басик, терроризировавший в своё время весь район.  Также в последнее время отмечены частые случаи нахождения птенцов, выпавших из гнезда. За птицами, разумеется, установить наблюдение сложнее, но предполагается, что тот же феномен наличествует и в птичьих стаях.
Кукурузка переводила дух пока камеру устанавливали в новом месте. Предстояло с тем же энтузиазмом выложить очередную порцию феноменальных подробностей.
– Видите эту груду камней? –  Кукурузка старалась придать голосу интригующие оттенки. – Ещё вчера или позавчера, сами понимаете, необходимость в мониторинге возникла буквально на днях, камни были покрыты мхом. Что же мы видим сейчас? Сияющие поверхности, как будто только что остывшие от вулканического жара.
И, наконец, ставший знаменитым непосредственно три дня назад, памятник воину Кабачку. С памятником происходят поистине невероятные вещи. Мало того, что он уменьшантся в габаритах, но он зеленеет на глазах, рассыпая в пух и прах теорию создания монументальных сооружений.  Как говорится, невероятно, но факт! Сообщения средств массовой информации несколько расходятся в оценке изменения габаритов. Мы обещаем восполнить данный пробел и ежедневно поставлять вам точные несколько раз проверенные данные.
Репортаж предполагалось закончить в доме Чипа сообщением об интригующем изменении облика Чипчи. Но, буквально перед выходом, поступило распоряжение в доме Чипа съёмок не производить. Репортаж о семье Чипа планировали подготовить отдельно по согласованию с выше-стоящими органами. Распоряжение было из разряда необсуждаемых. По-этому в заключении бодреньким голосом Кукурузка посоветовала всем желающим проследить за трансформацией облика деревьев и кустов, про-израставших на территории Малых Луковок и своевременно сообщать об интересных фактах непосредственно им в редакцию.
Репортаж планировалось завершить интервью с Редисеей. Она обязательно, как непосредственный участник событий, должна была высказать своё компетентное мнение. Таким образом, откладываемая встреча состоялась, хотя и не в том ключе, как планировала Кукурузка.
Во время интервью с Кукурузкой Редисея постаралась сохранить спокойствие и отвечала неторопливо и обдуманно на каверзные вопросы, на которые Кукурузка была большая мастерица. Искреннее желание раздуть сенсацию читалось у Кукурузки на лице и старалась она изо всех сил.  Только Редисее дела нет до газетных сенсаций. Чего не напишешь ради минутной заинтересованности Послелимонцев. Она заумно и пространно говорила о работе, как много в ней рутины и как не хватает толковых рабочих рук. Насчёт событий в Малых Луковках Редисея имела собственное мнение, как о недоразумении, возникшем в результате постигшего жителей Послелимонии шока, которые неправильно интерпретируют некоторые факты. Более того, она не сомневается, что некоторые любители сенсаций эти факты просто подменяют. Редисея с удовольствием вспоминала недоумённый вид Кукурузки после интервью. 
Ужасно разозлённая на Редисею, Кукурузка отправила съёмочную группу в редакцию, сама же решила прогуляться пешком, чтобы восстановить душевный баланс.
Позже она пожалела, что не отправилась со съёмочной группой. Вечерело. Воздух был ещё прозрачен, но уже придавал окружающим объектам некую загадочность, свойственную тёмному времени суток. Кукурузка шла по центральной улице, перебирая события дня. Казалось, она выполнила все запланированные мероприятия, но полностью довольной своими действиями Кукурузка не была.  На мосту через мелкую и грязную речку Голубую Кукурузка остановилась. Вода в речке действительно была когда-то голубого цвета. Те времена канули в лету. Только тяжёлая чугунная ограда моста оставалась по-прежнему красивой, неподвластной времени.
Кукурузка остановилась. Её внимание привлекла одинокая фигурка на середине моста. Кто-то стоял, раскачиваясь, от сильных порывов ветра. Этот кто-то сильно напоминал Дубка.
– И здесь Дубок, – подумала Кукурузка. Потом она увидела, что фигурка находится на самом верху ограды, и хотела закричать, как это опасно, но услышала всплеск, на мосту уже никого не было. Кукурузка протёрла глаза. Совсем никого.
– Он бросился в реку, – прошептала Кукурузка и побежала к центру моста. Редкие прохожие, которых Кукурузка спрашивала про юношу, стоявшего на мосту, пожимали плечами. Оказалось, никто не видел на мосту юношу, спрыгнувшего в реку.
– Показалось, – облегчённо вздохнула Кукурузка. – Просто показалось. Да и всплеск я не могла слышать, слишком далеко находилась. Обыкновенная галлюцинация.
Но на душе Кукурузки стало тяжело, как будто булыжников наложили. Она еле дотащилась до дома, вздрагивая от каждого шороха. Мобильный телефон Дубка был вне зоны доступа. Зато домашний номер телефона оказался занятым.
– Ну, вот, он с кем-то треплется, а я здесь нервничаю, – разозлилась Кукурузка и, выпив таблетку снотворного, отправилась спать.
                111
Накануне предполагаемого дня обследования пустоши Асусы Редисея предельно сконцентрировалась и собрала необходимое снаряжение. В большой рюкзак Редисея положила лопату, бутылку чистой воды, упа-ковку стерильных бинтов и грубые вязаные перчатки. Подумав, она до-стала из шкафа пакет сухарей и таблетки от головной боли, которые за-пихнула в боковой карман рюкзака. С антресолей она достала серую во-донепроницаемую куртку и старые ботинки.
– Теперь всё, - подумала она. – Главное, не пропустить ни одной мелочи. Мелочей в нашем деле не должно быть.
Ночь прошла беспокойно. Временами Редисея просыпалась, ей казалось, что кто-то смотрит в окно. Мерещилась громоздкая тень бабки Репки. Что-то постукивало в оконное стекло. 
Первые лучи солнца застали Редисею на ногах. Она выскользнула из дома и направилась пешком практически через весь город. Жители досматривали последние сны, а Редисея бодро шагала по пустынным город-ским улицам с тяжёлым рюкзаком на спине. Хотя Редисея давно не путе-шествовала с тяжестью на спине, чувствовала она себя комфортно. Жела-ние приобщиться к тайне, придавало ей лёгкость в движениях и в мыслях. От этой непривычной лёгкости Редисея не придавала значения мелким из-менениям окружающего её пространства. Она не увидела машины бежевого цвета, не услышала лёгкого шума заводимого мотора.  Ей и в голову не могло прийти, что за ней следят.
Тем не менее, на некотором отдалении тихонько двигался автомобиль, повторяя путь Редисеи. Если приглядеться, то в машине можно было увидеть двух заспанных Баклажанов, поглощающих кофе из термоса. Один из Баклажанов был толстым добродушным с крупным носом, второй совсем щуплый, но длинный, с маской брезгливости на лице. Но Редисея не оглядывалась, она двигалась по чётко заданному маршруту.
Редисея дошла, а точнее, добежала до пустоши за довольно корот-кий отрезок времени. Она пробежала сквер и остановилась, оглядывая расстилающуюся перед ней пустошь. Если верить чертежу, то жилище Асусы находилось в центре пустоши, туда и следовало попасть как можно быстрее.
Баклажаны оставили машину на стоянке и нашли неплохое местечко под раскидистыми кустами, где залегли для продолжения наблюдений. Они неплохо экипировались, в запасе у них имелись плащ-палатка, фляжка с коньяком для согрева и бинокль, которым пользовались по очереди.
– Неспроста тут возня началась, – заметил толстый, – не зря Мак просил присмотреть. Хотя, я лично не понимаю, что здесь можно найти. Столько народу перебывало на пустоши.
– Да, уж работка простая, но пыльная, – отозвался щуплый Баклажан. – Неизвестно, сколько здесь пролежать придётся.
– Сколько нужно, столько и пролежим. У нас работа почасовая, – Толстый Баклажан не любил забивать голову ненужными мыслями.
Редисея, между тем, вытащила листок с планом пустоши, который она знала наизусть, но боялась в последний момент что-либо перепутать. Пустошь выглядела однообразно и уныло.  Лучшей схемой действий она посчитала пройти участок по диагонали.
                112
Кукурузка проснулась за пять минут до звонка будильника. Ехать на пустошь, раз уж решила сегодня, лучше с утра. И лишних глаз по-меньше, и пыль росой прибило. Она потёрла лоб, пытаясь вспомнить не-что важное.  Она запуталась в определениях, в которых обнаружила такие свойства, как аморфность и расплывчатость. Последнее время многие по-нятия смешались. Важное вдруг оказывалось неважным и наоборот.  Полная неразбериха в мыслях и дезориентация в пространстве.
Кукурузка включила чайник и застыла. Она вспомнила фигурку на мосту очень похожую на фигурку Дубка. Теперь она не сомневалась, что с моста упал некий гражданин. Конечно, необязательно, что им являлся Дубок. Вовсе необязательно. Мало ли кто решил добавить адреналина в кровь. Высота моста не запредельная, вот и решили порезвиться. Подумаешь, искупался эктремал, вылез мокрый и побежал домой. Но сердце билось учащённо, а в голове звенело.
– Неужели всё-таки Дубок? – она раздражённо бросила в сумку диктофон и миниатюрную кинокамеру. Его вид в последнее время, несвязная речь, непонятные путешествия по гиперпространству …. И Мак про него напомнил. Надо было поговорить с ним, выслушать внимательно. Да что с ней творится, в конце концов, её карьера разваливается, знакомые исчезают, погибают, сбегают. Ей же остаётся сожалеть, ах, с тем не поговорила, этого не выслушала.
Она предприняла ещё одну попытку дозвониться до Дубка. Телефонный номер был снова занят, что само по себе казалось весьма странным.
– Днём попробую снова связаться. Я одна, мои ресурсы рассчитаны на одного, – Кукурузка то ли оправдывала себя, то ли уговаривала.
Дальнейшие рассуждения на тему обязательств перед обществом или отдельными его членами могли только дестабилизировать её и без того неустойчивое психическое состояние. Резкими взмахами рук и ног Кукурузка пыталась подавить словомешалку. Залпом выпила чашку кофе и затолкала в походную сумку пачку печенья, кто знает, сколько придётся заниматься наблюдением. На ходу она забросила туда же пару яблок и бутылку минеральной воды. Вооружившись фотоаппаратом и биноклем, Кукурузка уселась в свой видавший виды автомобиль. Она была готова к выполнению задания, чего нельзя было сказать об автомобиле. Он не хотел заводиться в течение пяти минут: кряхтел, пыхтел, выбрасывал газы в неимоверном количестве, но стоял на месте.
– Всё, не заводится, я остаюсь дома, – подумала Кукурузка. – Мак, если ты меня слышишь, то скажу, что старалась, как могла. Идти пешком смысла нет.  Может, это предупреждающий знак, и лучше отправиться по другим делам. – Она напоследок дёрнула рычаг, и автомобиль завёлся.
– Сплошнвая мистика, – подумала Кукурузка.
                112
Редисея мчалась по пустырю, подхваченная ветром. Он уже почти летела над пустырём, ноги едва касались земли.
– Там, я смотрю, ветер поднимается, – заметил толстый Баклажан. - Унесёт нашу Редисейку, а мы потом отвечай.
– Дай, посмотрю, – потянул бинокль к себе длинный. – Ого, смерч, что ли. Или инопланетяне готовятся к посадке. Ничего себе. Во, влипли!
– Какие инопланетяне, где? – засуетился толстый. – Инопланетян не вижу. Не надо ерунду говорить. Да!
– Когда увидишь, поздно будет, они куда шустрее нас, – длинный Баклажан начал нервничать. – А, может, ну его, это задание. С иноплане-тянами лучше не связываться, а то будет, как с барончиком. Нас про ино-планетян не предупреждали.
– А деньги? Возвращать, что ли? – толстый Баклажан начал жалеть потерянного времени и возможных денег. – Ты где инопланетян видишь?  Просто сильный ветер поднялся. Мы же на пустыре.
Редисея чувствовала, как крепчает и свежеет ветер. Она усмотрела в порыве ветра добрый знак и на секунду остановилась. В потоках воздуха плясали мелкие сухие травинки, листочки и пылинки. Быстрый танец воз-душных потоков завораживал. Пустырь ассоциировался с краем света, за которым одно непрерывное мельтешение крохотных частиц. 
– Ползём пока по периметру участка и осторожно приближаенмся к Редисее, – озвучил план действий толстый Баклажан.
– Зачем? – спросил длинный.
– Затем! – дал исчерпывающий ответ толстый Баклажан.
– А, если нас обнаружат? – длинный Баклажан посчитал довод весомым, но всё же медленно пополз вперёд, не отрываясь от бинокля.
– Не обнаружат. Они заняты делами, по всей видимости, важными.
– Чем заниматься приходится за сущие копейки, – возмущался про себя длинный Баклажан.
                113
Чтобы во всей полноте представить себе объект наблюдений, Кукурузка вскарабкалась на дерево не хуже тренированной обезьяны. Она сама не ожидала от себя подобной прыти. Закрепившись на вершине дерева, она окинула внимательным взглядом территорию. Вся Асусова Пустошь, освещаемая утренним солнцем, была как на ладони. На первый взгляд ни-чего особенного, каменистая высущенная местность. Ни намёка на отличие одного фрагмента пустоши от другого. Пока ничего интересного. Разгулявшийся ветер поднимал пыль и мелкий мусор в воздух. Кукурузка чихнула и чуть не свалилась с дерева.
– Однако, долго здесь не просидишь, – подумала она. – Да и смысла особого не вижу. Обычный заброшенный участок. Придётся слезать и обследовать его на месте.
Масштабы обследования пугали её, но раз дано обещание Маку, придётся выполнять. И тут Кукурузка увидела Редисею. Та мчалась по пустоши со скоростью ветра, выставив вперёд лопату, как боевое орудие. Судя по характеру движения, у Редисеии был выработан план действия. Целеустремлённо она мчалась к центру пустоши.
– Интересно, интересно, – прошептала Кукурузка. – Что мы здесь делаем? За чем мчимся с дикой скоростью?
Кукурузка переместилась на одну ветку ниже. Обзор несколько уменьшился, зато сидеть стало удобнее. Она взяла бинокль и стала по-дробно рассматривать участок. Тут-то она и обнаружила ползущих Ба-клажанов. Её умилила нехитрая маскировка в виде старых халатов, не скрывающих круглые бока новоявленных шпионов.  Баклажаны медленно ползли по периметру участка. Они явно старались держать Редисею в поле зрения. Зрелище представлялось интересным и в чём-то драматичным, но эффект драматизма усилился при появлении на краю пустоши Картошиной, которая тоже быласнаряжена по-походному. Картошина двигалась стремительно и неожиданно остановилась. Видимо заметила бегу-щую Редисею.
— Вот это да! – Кукурузка покрепче ухватилась за ветку. – Не зря Мак прислал меня сюда. С чего бы такой интерес к пустоши Асусы?  Ни-чего не предвещало нарастающего интереса и надо же, чуть ли не полгорода сбежалось. Не удивлюсь, если и Чип здесь окажется со всем своим семейством. Только что мне дальше делать? – указания Мака были расплывчаты.
 –  Пока наблюдать, а там видно будет, – Кукурузка уставилась в бинокль. Редисея уже достигла середины пустоши и остановилась, оглядываясь. Баклажаны ползли.  Картошина стояла в нерешительности, видимо, раздумывая относительно последующих действий
Картошина действительно раздумывала. Она обрабатывала полученные ранее сведения. Присутствие на пустоши Редисеи стало для неё полной неожиданностью. Редисея не относилась к простым искателям приключений разнообразного свойства. Картошина знала, какой целеустремлённой и заточенной на результат была Редисея. Следовательно, интерес пустошь представляла значительный. Картошина решила быть предельно осторожной. Она вырвала сухой кустик для маскировки, прикрепила его к серому покрывалу, которым накрылась с головой, и решительно поползла по пустоши.
Картинка получалась смешной: ползущие под маскировочными халатами Баклажаны, ползущая с кустиком на спине Картошина. Кукурузка хмыкнула, и сама она на дереве выглядела экзотично. Мысли её работали в одном направлении – не упустить начало развития кульминационных событий. В их наступлении Кукурузка не сомневалась. 
Обстановка на пустоши некоторое время не менялась. Баклажаны ползали по периметру, изрядно умерив скорость перемещения. Картошина залегла между двух кочек и лежала там неподвижно. Создалось впечатление, что Картошина уснула, утомившись монотонностью наблюдений.  Только Редисея носилась, как угорелая, подгоняемая непонятным окружающим азартом действий.  Редисею заставлял носиться по участку страх. Она внезапно перестала ориентироваться на пустоши. Положение землянки на карте не соответствовало её реальному положению, что испугало Редисею и заставило её лихорадочно прочёсывать участок.
Кукурузке стало ужасно неудобно сидеть на ветках. Она вертелась, как юла, выбирая удобную позицию. Как она ни старалась, удобств не предвиделось. Кукупузка приняла разумное решение слезть с дерева.  Резкий визг тормозов заставил её повременить с действием.
Кукурузка направила бинокль в сторону резкого звука и широко открыла глаза. Из роскошного автомобиля выбиралась фигурка в сером длинном плаще с капюшоном. Кукурузка не сразу узнала в ней Клубнич-ку, настолько невероятным казалось её появление, куда невероятней появ-ления учёной Редисеи.
– Её то чего принесло? – почти вслух произнесла Кукурузка. – Вот уж поистине полная мистификация. – Тут она обратила внимание на гро-моздкую папку, которую Клубничка держала, прижав обеими руками к груди.
Клубничка затравленно огляделась по сторонам и бросилась бежать по Пустоши. Она, казалось, не видела Редисеи, или видела, но ей хотелось опередить Редисею. Похоже, Клубничка знала, куда бежать. Сначала Кукурузке предположение показалось невероятным.  Чем дальше она наблюдала за Клубничкой, тем больше убеждалась в её полной оведомлённости.
Редисея, заметив Клубничку, остановилась в недоумении. Ей не понравилось появление нового лица, что могло говорить о том, что у Редисеи появились серьёзные конкуренты. Конкуренция в данном вопросе не входила в её планы. Редисея узнала Клубничку, её удивила прыть молодой особы. Редисея решила сделать вид, что не замечает появившуюся так некстати певичку, и продолжила свой маршрут, искоса наблюдая за бегущей Клубничкой.  Изменение обстоятельств вызвало удивление и у Баклажанов, и у Картошиной. Картошина заменила лежачее положение на сидячее и надела очки.  Баклажаны поползли быстрее, стараясь занять бо-лее выгодную позицию. Кукурузка мгновенно слетела с дерева и замерла в позиции низкого старта.
Дальнейшее событие оказалось просто ошеломляющим, в мгновение Клубничка исчезла из поля зрения. Только что бежала, и, вот её нигде не видно. Ровный пустынный участок, каким и выглядел до её появления.
Первой среагировала Редисея: - А…! – раздался громкий крик над пустошью. Она мчалась к месту исчезновения Клубнички, выстраданный ею интерес перевешивал предполагаемую опасность.
Картошина тоже вскочила и побежала, решив действовать по обстоятельствам, то ли спасать Клубничку, то ли выяснять, что за исчезновением кроется.
Баклажаны, замерев в недоумении, одновременно решили, что ника-ких указаний на данный поворот событий не получали и застыли на месте. Они лишь зафиксировали появление Кукурузки, успевшей подключиться к бурно развивающемуся процессу.
Кукурузка, Редисея и Картошина мчались со всех ног к одной точке Пустоши Асусы, месту исчезновения Клубнички. Если посмотреть сверху, впрочем, была и такая точка зрения, бегущие были похожи на железные опилки, притягиваемые мощным магнитом.
– Асуса! – громко закричала Редисея и исчезла.
Кукурузка, ахнув, успела сделать снимок практически в момент ис-чезновения Редисеи. То, что происходило, могло вызвать страх у пугли-вых особ, только не у Кукурузки.
– Не из таких ситуаций выбиралась, - попыталась она подбодрить себя. Упускать шанс находиться в центре событий она не могла и по долгу службы, и по складу характера.  Она, продолжала бежать к загадочному месту. Запыхавшаяся Картошина подбегала с другой стороны.
– Осторожней! – успела крикнуть ей Кукурузка и не зря. Картошина застыла, увидев заржавевшее металлическое кольцо, точащее прямо из земли. Присмотревшись, они увидели квадратную металлическую крышку, присыпанную землёй.
 — Это, наверное, вход, – прошептала Картошина. – Под ним может находиться что угодно. Например, бункер, секретная лаборатория, склеп.
– Ну, уж, сразу склеп, – поморщилась Кукурузка. – Скорее всего, лаборатория.
– Почему здесь? – Картошина нервно дёрнула плечами.
– Спроси, что полегче, – предложила Кукурузка. – В схемах расположения секретных лабораторий, архивов и складов я не большой знаток.
– Послушай, я вот, что думаю, – испуганным шёпотом проговорила Картошина. – Есть люк, есть кольцо, с помощью которого люк открывается. Но мы видели, что и Клубничка, и Редисея провалились. Что из этого следует?
– Что? – переспросила Кукурузка.
– Их затащили туда, вот что, – Картошина выглядела бледной и очень испуганной. – Там кто-то есть!
– Резонно, – заметила Кукурузка. – Значит, нам придётся с кем-то померяться силами.
– Как? – Казалось, Картошина была близка к обмороку.
– Давай рассуждать так, - предложила Кукурузка. – Какое оружие у нас есть? А оно у нас есть. У меня фотоаппарат. Он тяжёлый. Ещё есть бинокль, не такой тяжёлый, но не менее опасный. У тебя острая лопата. Так, что мы не безоружны. 
– Всё равно страшно, – призналась Картошина. Лопата в её руках совершала вращательно-поступательные движения.
– Отставить страх! Раз, два, три! – скомандовала Кукурузка, и они дружно дёрнули за кольцо. Крышка легко откинулась, изнутри было тем-но и пахло плесенью.
– Ау! – крикнула Кукурузка в темноту.
Ответа не последовало. Картошина невольно сделала шаг назад.
 — Значит так, я прыгаю и кричу, – шёпотом сказала Кукурузка, – а ты прыгаешь следом. Ориентируйся на мой крик и действуй по обстоятельствам незамедлительно.
– Ага, – только и смогла произнести Картошина.  Её зубы громко стучали. Она и не подозревала, что можно выбивать зубами такую гром-кую дробь. Лопата выпала из её рук и исчезла в проёме.
                114
Чип сидел на крылечке, подперев голову рукой, и раздумывал на тему, как отразится его длительное отсутствие на положении дел в оставленном им на время государстве. Заканчивается лето, на смену ему при-ходит осень, в магазинах происходит обновление ассортимента. Потом опять наступит зима, а следом за ней весна, обновляющая природу. Немножко изменятся деревья и кусты, какие-то станут старше и   раскидистее, кое-где вырастет молодая поросль, устремляюшая юные неоформившиеся стволы к солнцу, расцветут немного другие цветы. Проложат новые дороги, если верить обещаниям правительства, старые же станут менее комфортными, построятся или отремонтируются здания бригадами трудолюбивых строителей. В других здания обнаружат новые дефекты. Всё это будет происходить в непрерывной взаимосвязи, но без него. Не-привычные и грустные мысли осаждали голову старого Чипа. Как это без него?
– Дед! – донёсся крик из окна мансарды. – Тут такое сообщение!
– Какое? – нехотя откликнулся Чип.
– Я сейчас спущусь, и сам увидишь, – Чиполино уже сбегал по лестнице, растрёпанный и необычайно возбуждённый.
– Вот, смотри! – ткнул он пальцем в дисплей ноутбука.
На светящемся экране ноутбука Чип видел хорошо знакомое лицо мистера Моркоу, задумчивое и немножко грустное.
– Он, что, нашёл-таки преступника? – вяло поинтересовался Чип.
– Какого преступника, дед? Ты читай! Ночью мистер Моркоу погиб в автокатастрофе. Причём ехал мистер Моркоу на мотоцикле. Я не представляю его на мотоцикле, не могу даже вообразить его, управляющим каким-либо видом транспорта. По-моему, мистер Моркоу и самостоятельная езда на мотоцикле несовместимы.  Непонятно как-то. Авария, пустынная дорога, ночь, мотоцикл…. Ты как считаешь?
– Я? – удивился Чип. – Что тут считать? Одни убытки. Жалко мистера Моркоу. Погиб мистер Моркоу. И всех жалко. Все мы уйдём по дороге забвения. Каждый в отведённое ему время.
 – Ты чего, дед?! – Чиполино первый раз видел Чипа в подобном настроении, и оно ему не нравилось. – Куда это ты собрался? По какой дороге?
– По морской, к Чипайе, – загадочно произнёс Чип. – Куда же ещё.
                115
– Может, не нужно прыгать, – заикаясь, Картошина потихоньку отодвигалась от люка.
– Так, на последнем этапе меня покидают партнёры, – со злостью зашипела Кукурузка. – Лично я не звала тебя сюда, но раз пришла, упускать шанс расследовать преступление не только глупо, но и аморально. Беги отсюда, если можешь. Лично я тебя больше знать не хочу! Конечно, в одиночку мне сложнее справиться с преступником, но назад я дороги не вижу.
Кукурузка слегка преувеличивала собственный героизм. Она пре-красно видела дорогу назад и готова была сорваться с места. Но после произнесённых слов отступать стало невозможно.
– Помоги мне в трудную минуту, Мак, – отчаянно прошептала она и прыгнула в тёмное отверстие.
 – Я здесь! – услышала Картошина. Времени на раздумья не оставалось. Картошина, собрав остатки воли в кулак, последовала за Кукурузкой.
– Бей, его, бей! – кричала Кукурузка.
– Кого бить? – Перед глазами Картошиной стояла сплошная черно-та. Она стала осторожно перемещаться на голос Кукурузки. По дороге она споткнулась о лопату и, обрадовавшись, схватила её. Теперь она вооружена. Выставив лопату вперёд, Картошина уткнулась во что-то мягкое.
– Левее! Левее! – продолжала кричать Кукурузка.
Глаза Картошиной постепенно привыкали к темноте. Она, наконец, смогла выделить в пространстве силуэт Кукурузки, сидящей на корточках возле груды чего-то большого и бесформенного.
– Я, кажется, его убила фотоаппаратом или биноклем, – трагическим шёпотом сообщила Кукурузка.
– Кого? – тоже шёпотом спросила Картошина.
– Пока не знаю, – Кукурузка всхлипнула.
– Тебе его жалко? – Картошина обретала способность анализировать ситуацию.
– Не знаю, - призналась Кукурузка. – Только отвечать придётся. Я не хочу в тюрьму на много лет!  Я дисквалифицируюсь, как журналистка. Жизнь будет прожита зря! Я ещё много чего не сделала в этой жизни.
– Успокойся, ты действовала в рамках самообороны, - Картошина придвинулась ближе к потенциальному поверженному противнику. – К тому же он, кажется, жив. Да, точно жив! – Она чётко услышала тяжёлое дыхание лежащего на земле. – Какой запах от него исходит неприятный. Видимо, он тоже сильно испугался. Что будет с нами, когда он очнётся?
– А он очнётся? – Кукурузка перестала плакать. Главное, жив. Она ведь и хотела только оглушить противника, когда её схватили за ноги. Спасла, можно сказать, скорость реакции. Всё-таки не зря она столько лет занималась спортом.
– Куда денется, очухается, – заявила Картошина. – Не мешало бы его связать, чтобы у этого противного вонючего типа не возникло нездорового желания нам отомстить.
– Чем? – связывать было нечем. Такой вариант развития событий никто из участников не предусматривал.
– Нужно найти срочно Редисею и Клубничку и выбираться отсюда, - решила Кукурузка.
– А, вдруг они все заодно, – предположила Картошина.
– Кто? Клубничка и Редисея с этим? – махнула рукой в сторону лежащего в углу субъекта Кукурузка. –  Вряд ли. Только где они? Ау!
Мрак подземного помещения ответил молчанием. Судя по акустическим свойствам, помещение было небольших размеров. Подруги по не-счастью, посидев немного, решили его обследовать. По логике вещей под-земное пространство не должно было ограничиваться одним маленьким помещением. Пространственная структура могла содержать не только другие помещения, но и подземный выход на поверхность.
 В полутьме они принялись исследовать стены, довольно неприятные на ощупь. Кукурузка первой нащупала под рукой деревянную поверхность.
– Кажется, дверь, – прошептала она и толкнула её. За дверью раз-дался тихий стон.
– Они здесь, – Кукурузка ещё раз толкнула дверь, та не поддавалась.
– Наверное, она открывается наружу, – предположила Картошина. - Тогда должна быть ручка.
– Должна, но, я её не вижу, – продолжала обследовать дверь Кукурузка. – Что, если поддеть её лопатой?
У Картошиной не было практического опыта открывания двери лопатой. Дверь упорно не поддавалась. Наконец, нащупав какой-то шершавый выступ, Кукурузка рванула дверь на себя. Дверь со скрипом распахнулась.
– Кто здесь? – Кукурузка остановилась в проёме и пыталась хоть что-нибудь разглядеть.
– М…м…м…, – ответили ей из темноты.
– Начинаем действовать по плану А, – стараясь подбодрить себя, двинулась вперёд Кукурузка.
– Что за план А? – Картошина не могла сдвинуться с места.
– Вытаскиваем тех, кто здесь находится.
– Кто здесь находится? – громко спросила Картошина.
– Сейчас увидим., – Кукурузка нащупала в темноте тело, похожее на женское. – Что ж ты такая тяжёлая?
Первую узницу с трудом выволокли в коридор. В полутьме кори-дора в тяжёлом женском теле опознали Редисею. Она мотала головой из стороны в сторону и мычала.
– Да у неё рот заклеен, – догадалась Картошина.   – Ладно, ты пока ею занимайся, а я пошла за следующей. Интуиция подсказывает мне, что там Клубничка.
– У меня свечка в рюкзаке и спички, – произнесла Редисея после того, как ей отлепили скотч.
– Свечка – это замечательно, – воодушевилась Кукурузка. – Да будет свет!
 Зажжённая свечка резко преобразила пространство. Подземелье представляло собой коридор с тремя дверями. Последняя дверь была ту-пиковой.
– Это, наверное, выход, – обрадовалась Картошина и направилась к ней. Дверь, как и ожидалось, оказалась запертой. Кроме того, она была массивной, укреплённой металлическими полосами. Картошина постучала кулаком по двери. Гулкий звук заполнил коридор. Картошина развернулвсь и несколько раз ударила по двери ногой. Безрезультатно, если результатом считать её разваливание на составные части.
– Да, прекратите Вы стучать. Это у нас сейчас головы развалятся, а не дверь, – возмутилась Редисея.
– Я ужасно выгляжу, - простонала освобождённая Клубничка, разглядывая свой грязный изодранный плащ.
– Нашла о чём думать, – фыркнула Кукурузка.
– Что же делать? – растерянно озиралась Картошина.
– Думать! – сама Редисея тут же приняла крайне задумчивый вид. – Похоже, надеяться придётся на самих себя, как ни прискорбно констатировать этот факт. У нас отсутствуют самые элементарные приспособления для того, чтобы самостоятельно выбраться отсюда. У нас нет ни лестницы, ни ломика, чтобы взломать дверь.
– А также сил, достаточных её взломать, – подсказала Кукурузка с самым невинным видом.
– Вы не можете обойтись без постоянных насмешек? Ситуация до-вольно серьёзная, и шутки неуместны, – возмутилась Редисея.
–  Ах, да, я как-то не учла, что все мы вышли прогуляться на свежем воздухе и так некстати попали в это необычное интересное подземелье. Совершенно случайно, бытовое недоразумение, так сказать. Но меня лично очень интересует только один вопрос. Где папка? – Кукурузка приподняла свечку и строго посмотрела на Клубничку.
– Какая папка? – округлила ярко накрашенные глаза Клубничка, блеснувшие в свете свечки.
–  Не притворяйся! – разозлилась Кукурузка. – У тебя в руках была большая папка. Я её прекрасно видела, так что не вздумай отпираться.
– Папка? – резво подскочила Редисея и схватила Клубничку за ши-ворот. –  Любопытный поворот событий. А ну-ка немедленно говори, ку-да пристроила папку?
– Что вы ко мне привязались непонятно с чем, тётки неадекватные?
– Это мы тётки? – Редисея уже приготовилась встряхнуть, как следу-ет, юную нахалку.
– Слова-то какие знает, - съехидничала Картошина. – А, что это за папка? – Она понимала, что задаёт глупый вопрос, и ответа на него ждать также глупо. Но и отсутствие слов в данном случае можно засчитать за половину ответа.
– Не знаю ни про какую папку, и разговаривать с вами не собираюсь, – похоже, Клубничка решила занять глухую оборону. Она присела на корточки возле стены с видом незаслуженно обиженного ребёнка.
– Ещё как соберёшься, – зловещим шёпотом пообещала Редисея.
– Давайте без угроз, девочки, по мере возможности, – предложила Картошина. – Раз уж мы оказались в не совсем подходящих условиях, то попытаемся соорганизоваться и решить, как действовать дальше.
– Для начала выясним, какие цели преследовал каждый из присутствующих здесь, – предложила Кукурузка.
– Вам бы, репортёрам, только выяснять и сплетни разные писать и рассказывать, – огрызнулась Клубничка.
–- И так понятно, – чётко разделяя слова, сказала Редисея. – Клубничка явилась сюда с целью передать или спрятать папку, Картошина из природного любопытства, подогреваемого поисками нового сюжета для очередного детектива, Кукурузка, естественно, узнав кое-что, появилась, как репортёр в гущу событий.
– А Вы? Вы про себя ничего не сказали, – напомнила Кукурузка.
– Я!? Я учёный с мировым именем, доктор наук, член-корр….
– Достаточно, - довольно резко перебила её Кукурузка. – Мы здесь не на международном симпозиуме, где Вы в центре внимания, а в довольно неприятной ситуации сомнительного характера. Так что и общаться мы будем на равных без ссылок на авторитеты. Я думаю, всё понятно. 
– Как раз-таки ничего не понятно, – буркнула Картошина очередной раз, ругая себя за отсутствие предусмотрительности. Сколько раз она да-вала себе зарок не лезть в сомнительные мероприятия.
– Мог у меня возникнуть чисто научный интерес к изучению свойств почвы данной пустоши? – с вызовом заявила Редисея.
– А как же? – ехидно отозвалась Кукурузка. – Свойства почв вызывают последнее время повальный интерес. Впрочем, как и события в Малых Луковках.
– Не вижу связи между пустошью и Малыми Луковками, – раздражённо бросила Редисея.
– Значит, у нас разные точки зрения на происходящие события, – продолжала ехидничать Кукурузка. – Я, например, вижу, и весьма отчётливо.
– Да, в последнее время все только и говорят о каких-то необычных свойствах минералов, рецептах похудения и омоложения, –- поддержала Кукурузку Картошина.
– При чём здесь омоложение и похудение!? Вам всем срочно нужен психоаналитик! – закричала Редисея.
– А вам, надо полагать, не нужен?! – уточнила Кукурузка.
– Представьте себе, нет! Со мной всё в порядке. Я вполне адекватна и требую ответить, где находится папка в настоящий момент.
Клубничка предпочла не отвечать. Всем видом она показывала, насколько бесперспективны могут быть дальнейшие вопросы.
– Время идёт, а мы не нашли способ выбраться, – попыталась повернуть обсуждение в нужное русло Картошина.
– Я без папки не уйду! – со всей решительностью заявила Редисея. – И ты, голубушка тоже никуда не денешься! – пообещала она Клубничке.
– Да, сдалась Вам эта папка! – Картошину переполняла злость и желание побыстрее выбраться из мрачного подземелья.
– Не Ваше дело! – мгновенно отреагировала Редисея.
– Значит, всё дело в папке, - Кукурузка огляделась вокруг. – Мне она лично не нужна. А нужна этим, двоим, - она выразительно посмотрела на Клубничку и Редисею. – Интересный вопрос – что в папке.  Я могу только догадываться.  Но, связав некоторые последние события, можно сделать остросюжетный материал на базе поисков архивов семьи Апельсинов, связанных с деятельностью мастера Асусы. Скажите, я не права?
И Клубничка, и Редисея не менее выразительно промолчали. Обстановка накалялась. Казалось, в наэлектризованном воздухе вот-вот проскочит искра.
– Вы, как хотите, а я буду пытаться открыть дверь, – решилась Картошина, которой порядком надоела возня вокруг загадочной папки, пусть и принадлежащей семье Апельсинов.
 – Что же Мак затягивает с помощью, он ведь знает, что я здесь, – нервничала Кукурузка.
– Так, ну сейчас я вам покажу, мерзавки! – раздался громкий крик. Всем присутствующим голос показался удивительно знакомым. В противоположном конце коридора зашевелилась и медленно поднялась огромная фигура, отбрасывающая зловещую тень на стены.
– Дождались! - разозлилась Картошина. – Помогите, помогите! – Она изо всех сил стала стучать в бронированную дверь. – Хоть кто-нибудь придите на помощь! Убивают! - Она уцепилась за верхнюю перекладину двери, та неожиданно легко оторвалась, и дверь начала медленно падать или, точнее поворачиваться вокруг оси. Картошина свалилась в открытый проём.
– Бежим! – взвизгнула Клубничка.  Она рванула в сторону открывшейся двери и упала прямо на Картошину. Картошина едва дышала от накатившего на неё чувства отвращения. Пол был холодным и липким, а мимо её лица промчалась упитанная самодовольная крыса. В спину Картошиной упиралась острыми коленками Клубничка, которая тоже замети-ла бегущую крысу и от ужаса потеряла дар речи.
 – Неужели мы здесь погибнем, –- промелькнуло в голове Картошиной. – Если я чудом спасусь, я никогда больше не буду писать детективов. Я напишу хорошую сказку или красивую книгу о любви, где не будет ни одного плохого поступка, не говоря уже о преступлении.
– Бежим! – продолжала визжать Клубничка.
– Если ты думаешь, что я буду исполнять роль мустанга, то глубоко ошибаешься, – зашипела Картошина, активно пытаясь сбросить вцепившуюся в неё Клубничку.
– Так, сколько же вас здесь собралось, любопытных? – гремело со-всем близко. Картошина поняла, что идентифицировала голос. Такой противный голос мог принадлежать только одному её знакомому –- ненавистному Жучу Колоради.
– А ему-то здесь что нужно? – успело промелькнуть в голове, как на неё свалилась Редисея.
– Трудно быть первопроходцем, – успела подумать Картошина, теряя сознание.


                116
– Куда они все провалились? Землетрясения вроде не было, – в голосе длинного Баклажана прозвучала глухая тоска. Он боялся, как бы не пришлось предпринимать решительных действий.
– Щас, позвоню, узнаю, – толстый Баклажан достал мобильный телефон. – Не отвечают. Значит, пока лежим.
– Сколько лежать? – нервничал длинный.
– Тебе, что, плохо лежится? Можешь положить руку под голову и вздремнуть, пока ситуация не прояснится.
– У меня рука затекает, когда на ней лежишь, – заныл длинный Ба-клажан.
– Ну, походи тогда, разомни ноги, пока никого нет.
 – Не хочу. А когда она прояснится, эта дурацкая ситуация?
– Слушай, я с тебя удержу двадцать процентов заработка в свою пользу за то, что ты треплешь мне нервы, – возмутился толстый Баклажан. – Потому что у тебя совести совсем нет.
Длинный Баклажан обиженно замолчал и огляделся.
– Ой! – закричал он. – Гляди, кто идёт!
Из сквера стремительным шагом выдвигалась стройная колонна Огурцов во главе с бравым Патиссоном. Предпочитая не попадаться на глаза Патиссону, Баклажаны прижались к земле, тщательно подоткнув халаты. Начиналось нечто интересное.
                117    
– Где я?  Наверное, на том свете. Почему темно. Я слышала, там должен быть яркий свет. Где он? – открывая глаза, подумала Картошина, поражаясь, как в новой субстанции текут мысли, чётко и неторопливо.
– Какой свет? – Картошина узнала голос Кукурузки. Та чувствительно хлопала её по щеке.
– Мне больно, – простонала Картошина.
– Это хорошо, – заявила Кукурузка. – Значит, пришла в себя.
– Что здесь происходит? – слабым голосом произнесла Картошина. – Где Жуч?
– За дверью, мерзавец!
– А мы?
– Что мы? – раздался резкий голос Редисеи. – Мы сидим в мерзком чулане без выхода и изо всех последних сил подпираем дверь, чтобы Жуч сюда не ворвался. И всё по вине этой вороны, Клубнички, которая оста-вила рукопись у Жуча.
– Я не сама, – рыдала Клубничка. – Если бы не ты, я бы с ним договорилась, наверное.
– Конечно, договорилась бы она, – возмутилась Картошина. – С ним договоришься! Так, договоришься, что жить дальше не захочется.  Как мне хочется вцепиться в его бессовестные глаза, даже руки чешутся.
– Не сейчас!  – оборвала её Кукурузка. – На этот момент главная за-дача выбраться. И позвать сюда полицию. Лопата есть, начнём копать проход.
– Вы, что с ума сошли. Сколько мы его будем копать? Мы же умрём здесь, а я такая молодая. Я ещё петь хочу! Мне недавно новый хит написали, – зарыдала Клубничка.
– Не успеем умереть, - Кукурузка была настроена решительно. – Я думаю в месте, где мы находимся, глубина небольшая. Часов за десять выкопаем. К тому же вода у нас есть. У меня печенье.
– Не люблю печенье, от него толстеют, – заныла Клубничка.
– А, у тебя, что, выбор есть? – ехидно поинтересовалась Кукурузка.
– А как же рукописи? – Редисея абсолютно не могла думать ни о чём другом.  Она уже готова была выскочить и наброситься на Жуча Колоради, а там будь, что будет.
– Странно всё-таки, что сотовые телефоны не работают, – задумалась Кукурузка. – Глубина небольшая, почва суглинистая. Наводит на мысль об аномальности зоны.
– К тому же и зона аномальная, одни напасти на мою голову, – про-должала рыдать Клубничка. – Я потеряю здесь здоровье и голос. Кому тогда я стану нужна?
– Незачем было тащиться сюда, сидела бы дома, – со злостью бро-сила Редисея.
– Я не могла остаться дома, -–всхлипывая, прошептала Клубничка.
 – Почему? – в один голос произнесли остальные дамы.
– Потому что рукописи требуют расшифровки.
– Вот как, – Кукурузка потёрла указательным пальцем переносицу. – И расшифровку ты пыталась найти здесь.
– Мне так сказали. Мне обещали помочь с расшифровкой, – в голосе Клубнички звучали нотки отчаяния.
– Кто? – заинтересовалась Кукурузка.
– Те, кто просили меня похитить рукопись.
– И кто же? – настойчиво теребила Клубничку Кукурузка.
– Не знаю! – громко зарыдала Клубничка. – Рукопись мне удалось стащить потихоньку. Потом выяснилось, что она невероятно ценная. Значит, я ужасно рисковала. Правда, я ничего в ней не поняла. Я пыталась от них скрыться, но они меня нашли и сказали, что здесь я расшифрую рукопись сегодня утром.
– Понятно. Любительница приключений ты наша доморощенная, – вздохнув, произнесла Кукурузка.
Картошина потёрла болевшую голову: – То есть здесь ты должна узнать нечто ценное?
– Да!  – Клубничка подняла тонкие ручки над головой и потрясла кулачками. Теперь я начну катастрофически стареть! Мне уже ничего не поможет.
– Да брось ты! – махнула рукой Кукурузка. – Спортзал, массаж, солярий. Ты ещё долго будешь в форме. Думаю, до тех пор, пока самой не надоест кривляться на сцене.
– Это не то, не то, как вы не понимаете! Я всё равно буду стареть. Для своих песен я уже через год буду слишком старой.
– А с помощью рекомендаций рукописей процесс старения отодвигается в бесконечность, если я правильно всё поняла, –  уточнила Кукурузка. – Теперь многое становится на свои места, в том числе и присутствие этой учёной дамы, – кивнула она на Редисею.
– Даже если и так, то что? – вскинула голову Редисея. – Я учёный с мировым именем….
– Мы это уже слышали, - отмахнулась Кукурузка. – Лично я хотела бы услышать другое, как давно Вы узнали о рукописях.
–  Вас это не касается, - высокомерно заявила Редисея.
– Ошибаетесь, теперь нас всех касается.
– Я раздолбаю дверь ко всем корням, если вы сами не откроете! – взревел за дверью Жуч.
– Он всё слышал, – ужаснулась Редисея.
– Какая разница, он и раньше что-то знал. Придётся принимать бой! – заняла решительную позицию Кукурузка.
– Слышите, слышите, там какой-то шум, – испуганно прошептала Картошина. – Неужели с другой стороны нас тоже подстерегают и пробираются к нам. Мы пропали окончательно!
– Кто там! – с дрожью в голосе крикнула Кукурузка. Стук в стену их темницы становился всё более отчётливым.
– Я! – басом орал Жуч Колоради.
– Мы не тебя…, - начала Клубничка, но Картошина своевременно зажала ей рот.
– Вы здесь? – отчётливо послышалось со стороны противоположной двери. Голос казался довольно приятным.
– Тсс! – приложила палец к губам Кукурузка. Она не переставала надеяться на помощь Мака, но мало ли нестыковок и непредвиденных обстоятельств могло возникнуть.
На головы сидящих посыпались комки земли, в стенке образовался проём, и темница осветилась непривычно ярким светом. 
– Что, набрались острых ощущений?  – говорящий обладал явно избыточным чувством юмора. – Сколько вас здесь много! 
– Вы кто? – осторожно поинтересовалась Кукурузка.
– Я!? Крот. Вы меня не узнаёте? Вы брали у меня интервью два месяца назад. Приезжали снимать ударное строительство очередной ветки метрополитена. Я, надо сказать, был очень доволен тем интервью. Выглядел таким умным.
– Крот, миленький! Вы и есть самый умный!  – дала волю эмоциям Кукурузка. – Вы пришли нас спасать?
– А кого же ещё? Делал плановый обход, слышу голоса, крики о помощи, и вот я здесь, – Крот, теперь его хорошо было видно в проёме, охорашивался, как будто готовился к очередному интервью.  Смотрелся он в чёрном бархатном комбинезоне импозантно. Удивлённо оглядев его, Кукурузка пришла к выводу, что своевременное появление Крота, как спасителя, не случайность, и плановый обход заложен в сценарий не Кротом.
– Своевременно Вы обход затеяли, – позволила себе маленькую шпильку Кукурузка, на что Крот только лучезарно улыбнулся.
– Жуча не слышно, - заметила Картошина. – Неужели сбежал?
– Как сбежал? Негодяй! – подскочила Редисея. – Надо его срочно поймать!
– Не волнуйтесь, уже поймали, – сказал Крот. – Патиссоном в настоящее время проводится плановая операция по выявлению террористических элементов. Задержат всех, попавшихся под руку. Уж, я-то Патиссона неплохо знаю.
После его слов Редисея не только не успокоилась, но всей массой налегла на дверь, пытаясь сдвинуть её с места.  Ей удалось приоткрыть дверь настолько, чтобы пролезть в коридор. Следом за ней в коридоре оказалась юркая Клубничка. Обе стремились как можно скорее добраться до Жуча Колоради. 
Ошеломлённый неожиданным появлением, а главное поведением Огурцов, Жуч не мог до конца понять, что же произошло. Он стоял со связанными руками, прищурив свои маленькие злые глазки и надувая щёки от возмущения.
– Что Вы себе позволяете? – шипел он двум Огурцам, крепко державшим его за шиворот. – Вы, что не видите, кто я? Меня в стране знают все! Отпустите немедленно, пока у вас не начались неприятности!
– У нас приказ, задержать террористов, – монотонно повторяли Огурцы. – Не волнуйтесь! Начальство разберётся.
– Вот я ему сейчас! – завопила Клубничка и с разбегу вцепилась ногтями в толстую шею Жуча. – Отдавай рукопись сейчас же!
- Уберите от меня эту экзальтированную идиотку! – Жуч страшно нервничал, так как понимал, что его любимая физиономия в следующую минуту может потерять важный холёный вид, и прощай годами наработанный имидж.
Огурцы с удивлением рассматривали пигалицу, повисшую на Жуче и, честно говоря, не знали, что с ней делать. Они не ожидали появления певички. 
– Транспортируем обоих! – решили они. Жуча и повисшую на нём Клубничку потащили к корзине, в которой другие Огурцы готовились их поднять на поверхность.
– А я! – завизжала Редисея, цепляясь за корзину.
– В следующий заход, гражданка, верёвка может оборваться, – Огурцу не удалось образумить Редисею. Он не ожидал от учёной дамы крепкого удара ногой в челюсть. Она так и поднялась, болтая в воздухе ногами и визжа от страха.
– Ого! Хороший улов! Сколько известных личностей! – обрадовался бравый Патиссон, принимая компанию. 
– Отдай рукопись, грязная твоя морда! – Клубничке не удавалось достать до покрытой пылью физиономии Жуча, так как он вибрировал всем телом, надеясь сбросить неугомонную певичку.
– Какую рукопись? – нахмурился Патиссон. Он получил приказ поймать террористов, осуществляющих дерзкую акцию подкопа под центральные районы столицы с целью взорвать их. При чём здесь рукопись?  Патиссон не любил неожиданных поворотов событий, ставящих его в глупое положение. В таких случаях он терялся и раздражался.
– Отцепите её! – брезгливо бросил Патиссон. – Что за несанкционированные разборки? 
– Выслушайте меня, – авторитетно начала Редисея. – Пусть уважаемый Жуч Колоради вернёт рукопись, которая принадлежит мне.
– Нет, мне! – Клубничка готова была наброситься на любого, имеющего виды на эксклюзивную рукопись.
– Вы между собой разберитесь, а то я не пойму, что за рукопись, и почему она у задержанного Жуча Колоради, – решил Патиссон. Потом он подозрительно осмотрел всех, и его голову посетила гениальная мысль о необычной важности некой рукописи, раз за неё такая драка.  Повышение по службе высветилось реальным событием ближайшего будущего.
– Рукопись мне! – заорал он. –  Там наверху, – его палец взлетел над головой, – лучше знают, кому она принадлежит.
– Нет! – снова бросилась к Жучу Клубничка. Огурцы успели её за-держать, но от резкого рывка уронили на землю.
– Зачем делать резкие движения, – назидательно, почти по-отечески, пожурил Патиссон. – Я же сказал, разберёмся. 
– Разберётесь, вы как же, – обречённо выдохнула Редисея. – Знаем мы, как вы можете разобраться.
– Обыскать! – рявкнул Патиссон, и испуганные Огурцы сразу бросились к Жучу Колоради. Они принялись обыскивать карманы, ботинки, подкладку пиджака и нижнее бельё. Один, особо ретивый, с трудом от-крыл Жучу рот. Рукописей не обнаружилось.
– Вот, видите, напрасно шум подняли, - промычал раздосадованный Патиссон. – Можно квалифицировать как дачу ложных показаний, между прочим, как сознательное запутывание следствия, что и наказывается со-ответственно.
Неподвижно лежавшая Клубничка, неожиданно подскочила и, резво проскочив мимо Огурцов, нырнула в люк.
– Дура! Какая же она дура! – простонала Редисея. – Теперь всё пропало.
– Что пропало? Рукописи? Нет, теперь мы их не упустим, – пообещал Патиссон многозначительно. – Живо! За ней!
Огурцы с грохотом посыпались один за другим в открытый люк, откуда тотчас донёсся отчаянный визг Клубнички: – Помогите!
– Вот помощь и подоспела, – заглянул в люк Патиссон, злорадно хмыкая. – За нос меня вздумали водить? Самые умные? Не выйдет!
Редисея со злостью принялась царапать руками сухую каменистую почву пустоши. – Вот и всё! – её отчаянию не было границ.
– Столько сил! Столько времени! – повторяла она, как заведённая.
– Вот она! – доложил старший Огурец, вытаскивая из корзины упирающуюся и рыдающую Клубничку.
– Где эти неуловимые рукописи? – топнул ногой Патиссон.
– Мы осмотрели все помещения. Рукописи не обнаружены, – щёлкнул каблуками старший Огурец.
Клубничка сидела, обхватив малиновую голову руками, её хрупкие плечи вздрагивали. Жуч Колоради смотрел в сторону, демонстрируя полную непричастность к происходящему. Редисея приподняла голову, осторожно переводя дыхание.
– Двоим остаться внизу! – Скомандовал Патиссон. – Дело запутанное. Я посажу всех пока на пятнадцать суток. Этого времени хватит рас-путать их авантюристические узлы.  Посидят и образумятся, как милень-кие. Всё расскажут, как есть! Не таких обламывали!
                118
Баклажаны в недоумении наблюдали за быстро меняющимися картинами действия.
– Чего они прыгают туда-сюда? – нервничал длинный Баклажан.
– Сходи, спроси, если такой любопытный, - Толстый Баклажан не выпускал бинокля из рук. – Я думаю, там клад нашли. Повезло кому-то. А кому-то не повезло.
– Какой клад? – попытался завладеть биноклем длинный.
– Да, подожди! – отмахнулся толстый. – Там Редисейка в истерике бьётся. Не видать ей клада, как собственных ушей. И Клубничка плачет. Патиссон, наверное, всё себе заберёт. Не зря припёрся. У него нюх на та-кие вещи. Помнишь, как у нас компьютер отобрал, глазом моргнуть не успели.
– Помню, что б он подавился. Так вот, компьютер ты проморгал. Ну, что там?
– Да, всё так же. Что может измениться? Дело-то решённое. 
– Смотри-ка, дым повалил!
– Всё ясно, следы заметают. Ползём отсюда быстрей. Заметят, мало не покажется. Нам проблемы ни к чему.
                119
 Кукурузка и Картошина бодро шагали в это время по просторному подземному переходу, вход в который пробил метростроитель Крот. Крот оказался замечательным сопровождающим и отменным рассказчиком.  Во время пути он успел подробно рассказать об истории создания необычного сооружения.
– Строили, мы строили, а когда построили, то выяснили, что подземный переход никому не нужен, – говорил Крот. – Финансирование полностью прекратилось.
– Разве так бывает? –  удивилась Картошина.
– Ещё как бывает, – засмеялся Крот. – Мы и не то строили. И благополучно забыли.
– Но почему, – не унималась Картошина. Ей с трудом верилось, что протяжённое сооружение, с основательно укреплённым стенами и потолком было необходимо кому-то, а потом вдруг стало ненужным. Факт, сам по себе, весьма любопытный.
– Видите ли, его начал строить в начале своей деятельности Реп в честь своей бабки Репки, слышали, наверное.
– Разумеется, – в один голос подтвердили Кукурузка с Картошиной.
– Так вот, – охотно рассказывал Крот. – Здесь под землёй предполагалось сооружение музея народных знахарей. Его бабки, пустынника Асусы, Апельсина.
– Апельсина?! – опять в один голос воскликнули дамы.
– Я точно не скажу, но слышал. До строительства музея дело не до-шло. Его должны были создать в том месте, где вы сидели, оставив по возможности максимально простую обстановку, которая была при мастере Асусе. Но вот вход в подземный переход, который берёт начало из центрального парка, решено было украсить росписью, и полы устроить мозаичные. Представьте ещё лампы дневного света, которые освещают подземный переход. Пока народ идёт по нему и рассматривает картинки, он проникается духом красоты и величия народных знаний и умений.
– Красота, – вздохнула Картошина. – Жаль не реализовали проект. – Она представила себе росписи почему-то со спиралевидным орнаментом желтовато-коричневого цвета и тёмно-коричневый с малиновыми крапинками мозаичный пол. Идёшь, и как бы ввинчиваешься в параллельное пространство.
– Что зависело от нас, мы сделали, – развёл руками Крот. – Новым властям проект не понравился и его заморозили. Тем временем из подземных помещений начали разворовывать лабораторию Асусы. Столько лет стояла в неприкосновенности, а тут началось повальное воровство. Жал-ко, что бездарно пропадает народное достояние.
– Нашли о чём говорить, – поморщилась Кукурузка. – Какое народное достояние? Может, лаборатория как раз и попала в надёжные руки, способные и сохранить, и задействовать.
– Хорошо бы, – не стал спорить Крот.
– Раньше на пустыре росли деревья сиреневого цвета, – вдруг произнесла Картошина.
– Сиреневого? Странно, – вздрогнула Кукурузка и обратилась к Кроту: – Значит, мы выйдем сейчас прямо в центральный парк?
– В центральный парк, – подтвердил Крот. –  Я таким путём и Вьюнка вывел. Забился бедняга в переход от страха. Случайно обнаружили. Спасаюсь, говорит от мистера Моркоу и от Патиссона, и дрожит весь. Вывели, обогрели, накормили. Оказывается, и искать его некому. Мистер Моркоу погиб. А Патиссону и без Вьюнка работы хватает. Сейчас вот допрашивает Клубничку и Редисею.
– Как же мы бросили легко бросили подруг и теперь не знаем, что с ними, – запоздало всполошилась Картошина.
– Вот, уж, не заметила, когда вы успели трогательно сдружиться, – ядовито заметила Кукурузка. Она не любила излишней патетики и избы-точной восторженности.
– Нет, – Картошина догадалась, что перебрала в выражении заботы о ближних. – Я к тому, что с Патиссоном шутки плохи. Он ужасно неприятный во всех отношениях тип.
– Вы то, чем могли им помочь? – поинтересовался Крот.
Картошина не ответила и промолчала весь оставшийся путь.  По большому счёту ей действительно было безразлично, о чём Патиссон мог разговаривать с Редисеей, или с той же Клубничкой. Истинной ценности рукописей она до конца не уяснила, и уяснять не собиралась. Пережитых волнений хватало с лихвой.  Поэтому ей хотелось одного – поскорей очутиться дома на мягком диване с книгой сказок в руках.   
На прощание Кукурузка пожала Кроту руку, ещё раз поразившись элегантности метростроителя.
– Рукописи горят, – неожиданно произнесла она. – Вот как он, оказывается, распорядился. Что ж, так, пожалуй, лучше для всех.
– Вы откуда можете знать? – подозрительно посмотрела на неё Картошина.
– Просто знаю, и всё, – Кукурузка подняла голову и посмотрела вверх. Она чётко увидела несколько маленьких облачков дыма, стремительно улетавших вдогонку за остальными облаками.
Картошина пожала плечами и ушла. Она ужасно удивилась, узнав позже, что рукописи действительно сгорели.
Произошло это ужасное для всей творчески мыслящей интеллигенции событие из-за банальной халатности и глупости, как, впрочем, подобные события большей частью и происходят. Стоящим в карауле Огурцам че-рез довольно короткое время стало нестерпимо скучно. Скуку требовалось срочно развеять, для чего обычно использовались анекдоты и сигареты. Анекдоты пересказывались по десятому разу, сигарет было в избытке. Покурили раз, другой, третий.  Окурки бросали себе под ноги. Но один окурок залетел в маленькую кирпичную нишу, в которой и лежали злополучные рукописи. Рукописи вспыхнули мгновенно. Едкий дым пополз наверх, вызвав переполох у стоящих наверху. Началось выяснение обстоятельств дела.
Редисея резко побледнела и упала в обморок. Клубничка закричала, а Патиссон просто взвыл от бешенства. Не удалось спасти ни одного бес-ценного листочка. Книгу извлекли из ниши, поскольку переплёт оказался без повреждений. Странички тоже на первый взгляд показались целыми, только почерневшие. При прикосновении они рассыпались в руках. Пепел, подразнив иллюзией целостности страниц, мягко поднимался в воз-дух и подхватывался ветерком.
Правда, при выяснении обстоятельств пожара, некоторые факты вы-звали, мягко говоря, недоумение. Огурцы в один голос утверждали, что окурки бросали на пол, то есть, выпускали из рук и затаптывали. Они дружно рассказывали про внезапный порыв ветра, который подхватил окурок с пола. Тот, описав сложную траекторию, оказался в нише, расположенной выше их головы. Увидев огонь, один из Огурцов полез в нишу тушить пожар. Внезапно загорелся рукав его куртки. Испугавшись, Огурец упал и вывихнул ногу.  Настораживал также факт необычайно быстрого возгорания папки, какие-то считанные секунды. Непонятным оста-лось то, что книга выгорела изнутри, оставив целым переплёт. Его долго исследовали на предмет выявления особой пропитки материала. Заключения исследователей оказались противоречивыми и невнятными.
– Переплёт остался целым, чтобы будоражить наше воображение и подталкивать сознание к изучению непознанного, – сделал вывод Чиполино, узнав о пожаре из новостей.
                120
Редисея очнулась дома, на своей удобной кровати, заботливо при-крытая зелёной шёлковой простынёй. Приходящая кухарка, стараясь не шаркать тапками, осторожно внесла в комнату чай и только что испечённые пирожные. Запах ванили заполнил каждый уголок дома Редисеи, навевая полусонные расслабляющие мысли.
Редисея открыла глаза и огляделась. На рабочем столе громоздилась кипа бумаги. Двумя пальцами она взяла пару листочков и постаралась сосредоточиться.  Аккуратно вычерченные исполнительным Ковыль-ком разноцветные графики отражали результаты последних исследований. Ничего экстраординарного в них Редисея не усмотрела. Вверх-вниз, вверх-вниз, как всегда.
– Вот так и пойдёт исследование дальше, замыкаясь на самом процессе, – вяло подумала Редисея и принялась уминать вкусные пирожные, запивая их сладким чаем. В первый раз со времён детства Редисея ужинала в кровати, наплевав на всякие условности и приличия, и ей понравилось.   
– Провались всё пропадом, – она, повернувшись несколько раз с боку на бок, нашла, наконец, удобную позу и впервые за несколько лет крепко уснула.
Под утро ей приснилась Репка, весёлая и бесшабашная, в розовом платочке.
– Что, Редисейка, не далась тебе рукопись в руки? – веселилась Репка, показывая все свои тридцать два безупречных зуба.
– Не далась, – так же весело ответила Редисея вопреки законам логики, согласно которым она должна была в мрачном расположении духа переживать утрату. – Не ты ли тому причина?
– Что ты, что ты, – замахала ручками Репка. – Мне, уж, зачем? Всё оно свыше в огне горит.
– Я, ведь, думала, что рукописи не горят, – призналась Редисея.
– Как тебе сказать, – Репка сложила ручки на груди. –  Некоторые горят, некоторые не горят. А ещё рукопись, если она того стоит, и перепишут, и перескажут по памяти. Кто-нибудь сядет писать научную статью и такие интересные мысли ему придут в голову, что никогда раньше и не приходили. Откуда это?
– Не знаю, – ответила Редисея.
– То-то и оно, что никто не знает, – тараторила бабка Репка.
– Значит, у меня есть надежда найти ту рукопись, которую написал Асуса?
– Может и есть, – хитро усмехнулась бабка Репка. – Да зачем она тебе, если хорошенько подумать. И не нужна вовсе. А, когда нужна будет, сама тебя найдёт.
– Как найдёт? – удивилась Редисея. Но ей не ответили. Бабка Репка куда-то пропала. Потянуло утренним холодком. Редисея потянулась и от-крыла глаза. За окном виднелся освещённый первыми лучами солнца уча-сток сада.  Некоторые деревья успели покрыться пятнами осенней желтизны.
– Как же я давно просто не гуляла по саду, – неожиданно подумала Редисея и, вскочив с кровати, открыла окно, впуская в комнату свежий воздух, немножко пахнущий осенью.
                121
Дома разочарованную и несчастную Картошину ждал сюрприз. На балконе, наполовину заваленном старыми книгами, обосновалась кошка с четырьмя котятами. Котята пищали, кошка мяукала. По всем признакам кошачье семейство мечтало поужинать. Картошина принялась обыскивать холодильник, извлекла из него пакет молока недельной давности, кусок сыра сомнительной свежести и полузасохший кусок торта.
– Негусто, – подумала Картошина, выкладывая найденные продукты в мисочку.
Понюхав предложенные на выбор лакомства, кошка фыркнула и гордо удалилась на балкон, молча переживая унижение. 
 – Однако, мы с норовом, – бросила ей вслед Картошина. – Что, я буду это есть, по-твоему? Нет, уж! Вкусно кушать и мне хочется. Придётся бежать в магазин.
В магазине Картошина вспоминала, что любят коты, а заодно при-слушалась к себе, чего просит душа. Про пристрастия котов вспомнила только, что любят они молоко, сметану и валерьянку. Душа Картошиной просила многого и сразу, например, ароматных телячьих или бараньих котлеток, а также оливок, фаршированных анчоусами и глазурованных сырков на десерт. 
В результате получился неплохой совместный ужин. Кошка вылакала миску молока и, довольно урча, съела кусок телячьей вырезки, котята, попискивая, припали к животу матери.  Впечатлившись видом наетого и умиротворённого кошачьего семейства, Картошина приготовила для себя сложное блюдо с множеством ингредиентов. Довольными остались все. Следующим пунктом вечерней программы предполагались зрелища. Если довольная кошка предпочла поспать и увидеть нечто интересное во сне, то Картошина, как член общества, глубоко и основательно привязанный к социальной структуре, почувствовала желание ознакомиться с последними новостями. Она включила телевизор.
– Странное событие произошло сегодня на так называемой пустоши Асусы, – хорошо поставленным голосом вещал диктор. – В результате плановой проверки заброшенной подземной лаборатории командой капитана Патиссона была обнаружена рукописная книга, по предварительному заключению принадлежащая мастеру Асусы. Любопытным представляется тот факт, что книга погибла буквально в руках тех, кто её нашёл. Произошёл несчастный случай, то ли книга загорелась от случайно брошенного окурка, то ли произошло возгорание от солнечных лучей. Но может, произошло самовозгоравние на воздухе, поскольку бумажные листы книги могли быть обработаны особым составом. Кто знает, на что способны мастера Асусы?  Следствием отрабатываются разные варианты. Главное то, что бесценная вещь оказалась потерянной для последующих поколений.
– Нет, ну, надо же! –Картошина разозлилась не на шутку. – Патиссон её нашёл, как же! Да, если бы Жуч не обманул Клубничку, а она была поумнее и не принесла бы рукопись для липовой расшифровки, Патиссон никогда бы её не нашёл. Я там тоже была, всё не так происходило, – постучала Картошина по экрану телевизора.
Кошка и прижавшиеся к ней котята дружно просматривали счастливые сытые сны. Картошиной ни спать, ни читать, ни смотреть телевизор не хотелось. Она в возбуждении походила по комнате, складывая отдельные фрагменты событий в общую картину.  – Значит, рукопись – не выдумка, она была. Потом её нашли, и она сгорела. Об этом знала Кукурузка. От-куда знала, неизвестно, но знала. И содержание рукописи, скорее всего, знала.  Получалось, что остальные участники событий знали, за чем идти и что искать, только она, Картошина, присутствовала, как зритель, которого случайно затащили в зал на незнакомую пьесу.  Или не случайно? Или по ошибке? Разве не сама она пошла из глупого любопытства?
Она вспомнила о Петрушке, представила, как вместе они бы раскладывали по полочкам события и слова, выискивая крупицы истины, отряхивая их, тщательно осматривая и скрупулёзно определяя ценность каждой. Пришлось, как ни досадно, признаваться в душе, не хватает рядом Петрушки, очень даже не хватает.  Картошина строго напомнила себе, что Петрушка предательница и вражеский лазутчик, но легче не стало. Картошиной было ужасно одиноко, поэтому спасительной показалась мысль позвонить Чипону.
Чипон пребывал не в духе и на сбивчивый рассказ Картошиной, избыточно насыщенный восклицаниями, типа, ох, ах и ужас, отреагировал раздражённо: – И чего тебя понесло туда одну? Неизвестно, чем твоё приключение могло закончиться.
– Неизвестно, – сдержанно согласилась Картошина. – Но, знаешь, мне показалось, что действие было кем-то заранее хорошо подготовлено, слишком много неожиданных поворотов событий, выплесков эмоций и, пожалуй, мистификации.
– Думаю, без Мака не обошлось, вот, уж, кто большой любитель спецэффектов, – сделал вывод Чипон. 
Странно, но Картошина не удивилась его заявлению, как будто в цепочке её размышлений только и не хватало имени известного и влиятельного Мага.
– А, что, из прожитого и прочувствованного за сегодняшний день, может сложиться занимательная история с элементами мистики, – думала она перед экраном компьютера. 
                122    
Кукурузка просмотрела новости, услышала версию про самовозгорание, хмыкнула и уселась за компьютер. В интернете полным ходом шло обсуждение версий самовозгорания рукописи. Одни предполагали факт наличия рукописи мистификацией от начала и до конца; другие считали, что рукопись сожгли показательно, предварительно сделав копии, чтобы не донести до масс древние таинственные знания; третьи акцентировали внимание на разгуле терроризма, проникшего во все области обществен-ной жизни.
Кукурузка ждала знака от Мака и почему-то боялась, что не опознает поданный знак.  Новых писем в электронной почте не было, телефон молчал, даже на улице не шумели, как обычно.  Кукурузка ощутила потерю связи с обществом, отчего ей стало крайне неуютно. Она вдруг вспомнила неприкаянного опустившегося Дубка, его попытки достучаться до кого-нибудь. Не достучался. Его тайна могла пролить свет на происходящие события.
123
Газета «Наше время» выразила возмущение по поводу пропавшей рукописи следующим образом: «…Происходящие в столице события иначе как безобразия и назвать трудно. Обворовывается музей народных промыслов. Сжигаются рукописи какие-то или просто бумага, чтобы уплотнить туманную завесу на происходящие события. Что есть рукописи? Не что иное, как порождение народного творчества.  Современный миф или всё-таки научный артефакт? Слухи, как известно, на пустом месте не возникают.
Что происходит с искусством и народным творчеством?  Мы начинаем вести себя как варвары, что никогда не было свойственно нашему великому народу.  Откуда у нас появилась вопиющая безответственность? Когда мы, наконец, начнём ценить любой клочок бумаги, представляющий собой некий исторический артефакт? Давайте осознаем негативные последствия некультурного поведения и начнём беречь вещественную па-мять народа…»
Газета «Золотое времечко» не занималась прямой морализацией, но также выказала недовольство событиями: «Удивительно, как мы избирательны в озвучивании фактов. Прозвучало сенсационное заявление – сгорела рукопись. Что за рукопись? Кто о ней знал, об этой рукописи? Раньше говорить надо было, что есть такая ценная рукопись, требует реставрации, особых условий хранения и так далее. Но мы узнаём, что сгорело нечто ценное. Настолько ценное, что о содержании ни слова не говорится. Сплошные намёки и загадки. Интересно, конечно, но малопонятно, и наводит на грустные выводы. А была ли рукопись? Вот в чём вопрос…»
«Весёлый Помидорчик во всех предлагаемых обстоятельствах сохранял верность собственным принципам: «Ещё одно подтверждение активной деятельности инопланетян – сожжение библиотеки рукописей. Ни-кто не видел, не слышал, не наблюдал. Правильно, инопланетяне действуют изощрённо, исподволь. Мы располагаем сведениями, что библиотеку сожгли световыми лучами с интерактивной наводкой. Это значит, лучи сами наводятся на нужную информацию. Звучит невероятно, но не за-бывайте, как далеко ушла инопланетная технология вперёд. Вопрос в том, на каких объектах они продолжат испытания лучей…».
                124
–  Вот и последний день, – сказала Чипча, надевая перед зеркалом огромную шляпу. На прощание она хотела предстать перед послелимонцами в незабываемом экзотическом виде. – Не думала, что наступит так скоро. Но он наступил.
–  Да, – эхом отозвался Чип. Он всё утро провёл в поисках. Сначала искал очки, чтобы почитать газету, потом газету, которую хотел почитать. Теперь он был занят поисками носового платка, потому что хотелось чихнуть и заплакать. Все вещи в доме как бы обрели самостоятельную жизнь и разбредались, кому куда вздумается.
Чиполята с визгом носились, помогая деду отыскать очередную пропажу. Они воспринимали поиски, как увлекательную игру, в которой очередным призом была большая конфета. Чип вспомнил, как он в детстве отыскал деду валенок, почему-то оказавшийся в печке, и получил за это большой кусок сахара. Сахар лежал под подушкой и с каждым днём уменьшался в размерах, пока не стал совсем малюсеньким. Этот малю-сенький кусочек Чип и проглотил вместе со слезами обиды и разочарова-ния, оттого что всё хорошее в жизни слишком быстро заканчивается.
Прочихавшись и вытерев слёзы, Чип остановился в центре гостиной, вспоминая, что ему нужно ещё найти. Найти предстояло нечто важное. Чипча и Луковка громко смеялись в соседней комнате. Чип видел их отражение в зеркале. Головы обеих украшали широкополые шляпы, лиловая Чипчи и бирюзовая Луковки. Чип недоумевал, для чего нужны шляпы размером с футбольное поле, а также бусы на шее Чипчи, напоминавшие связку бананов вперемежку с ананасами, не говоря уже про босоножки Луковки, подошва которых напоминает пудовые валуны. Опять сломает ногу бедняжка, а ведь только недавно гипс сняли. Чему они радуются, разглядывая себя в продырявленном многочисленными взглядами зеркале?
Чип вышел на крыльцо и наслаждался последним утром в Послелимонии. В предосеннем воздухе струится лёгкий сиреневатый туман, приносящий запах спелых яблок и груш! По щеке покатилась слеза.
–  Уезжая – уезжай, нечего сиропиться! – урезонил себя Чип.
На террасе второй день в кресле-качалке сидел мрачный Чипон. Он занимал кресло ранним утром и покидал его поздним вечером. Большую часть времени Чипон молчал, изредка бросая многозначительные фразы, типа:
–  Хорошо там, где нас нет!
–  Замечательно, когда всё замечательно!
Чип походил по террасе, не зная, с чего начать разговор с Чипоном. Многое хотелось сказать, но конкретных слов не находилось. Он уже открыл рот, чтобы произнести банальную фразу о том, как невыносимо тяжело ему расставаться с близкими людьми, как во дворе стало шумно. Самый настоящий галдёж подняли две Тыквочки, кума с сестрой, заполнивших массивными круглыми боками маленький двор Чипа. Создавалось впечатление, что Тыквочек собралось не меньше десятка. Тыквочки толкались в ограниченном пространстве, перебивали друг друга, наперебой высказывая пожелания. Каждой хотелось выделиться в спонтанном хоре. Кума Тыквочка поднялась на террасу и заключила Чипа в свои крепкие объятия.
–  Сбегаешь, старый трус, – заявила она со свойственной ей прямо-линейностью. – А мы тут с проблемами остаёмся.
–  Да мы, да я…, – растерялся Чип.
–  Знаем, знаем, как могли, так и работали. Что ж, начнём очередную революцию делать! Без вас, вот так!
–  Для революции подготовка основательная нужна, продуманный план экономических реформ, – Чипу стало не по себе от легковесности рассуждений о революции.
–  А! – Тыквочка потрясла в воздухе кулаком. – Какие-такие экономические планы!?  Постояли у кормушки, отойдите! Народ хочет хлеба!
–  И зрелищ, – грустно добавил Чип.
–  Зрелища мы и сами умеем создавать очень даже неплохо, - заверила его кума Тыквочка. –  Только не ценят некоторые истинно народные зрелища. Не нравятся им, видите ли. Носы воротят. Слышал, что у моей племянницы отняли передачу? Вот как бывает с народом. Но мы выйдем на улицы, построим баррикады!
Чипча успела обняться с менее воинственной сестрой кумы Тыквочки и позвала всех в гостиную пить кофе. Чипча изменила своим привычкам. Она не пекла по утрам сдобных булочек и кренделей и не настаивала чаёв на одуванчиках и подорожниках.  Крепкий кофе и воздушные круасаны вытеснили некогда любимые пряники и отвары.
- Иду! – с готовностью отозвалась кума Тыквочка. – Подкрепиться, как следует, никогда не мешает.
 Чип, почувствовал лёгкое раздражение. Когда Тыквочки устремились в гостиную, он спустился с крыльца и вышел на улицу. Уличная тишина поразила его. Соседи разъехались по своим делам, кто на работу, кто в магазин, дети отправились в школу. Словом, у каждого нашлись де-ла, к которым Чип не имел никакого отношения. Чип шёл по улице и смотрел на дома, в которых шла своя особенная жизнь. В конце улицы открылись ворота, и выехал автомобиль.
–  Автомобилей стало много, –  думал Чип, оглядываясь по сторонам. – Раньше их было меньше. Много меньше. Выходит, народ стал жить лучше. Машины стали дешевле. Следовательно, народ стал счастливее. Хотя, что такое счастье? Количество и качество домов и машин пропорционально количеству счастья, или нет?
Чип не любил рассуждать абстрактно. Для выводов ему требовались определённые цифры. Но цифры удивительно хитрая штука, в чём он не-однократно убеждался. Поставил цифру в одну колонку – один вывод, поставил в другую – совершенно другой. В чём измеряется народное счастье, Чип никогда не задумывался. Теперь ему и вовсе незачем. Он и своё личное счастье не смог бы охарактеризовать цифровыми категория-ми.
Неспешно Чип дошёл до памятника Кабачку. Обошёл его по кругу, внимательно осмотрев со всех сторон. О Кабачке в последнее время почему-то стали много говорить. А он гордо восседал на коне всё такой же бодрый и целеустремлённый, как в молодые годы. Складки бурого плаща застыли в лихом движении, лицо Кабачка в вечном созерцании счастливого будущего.
–  Время! – в ёмкую фразу Чип вместил обуревавшие его эмоции и чувства в последний день пребывания в Послелимонии. Далеко-далеко за-звучали звуки боевого марша, всколыхнулось на ветру знамя, послышался топот коней, громыхнул пушечный залп, в небе полыхнула зарница. – Чип! – разнеслось над окрестностями. Чип возбуждённо огляделся. Зря он это сделал. В сквере опять стояла тишина, нарушаемая лишь пением птичек и звуком льющейся из поливальных установок воды. Запах цветов и свежескошенной травы наполнил лёгкие Чипа, вызвав в нём состояние воздушности. Казалось, ещё немного, и он взлетит над парком, над разноцветными крышами домов, выше шпиля над зданием правительства, на котором закреплён государственный флаг Послелимонии. Чипу хотелось подольше оставаться в состоянии воздушности, он так долго не делал вы-дох, пока не начала кружиться голова.
–  Дед, пойдём домой, бабушка нервничает, она звала тебя, звала, – Чиполино подхватил деда под руку.
–  Пойдём, - согласился Чип. – Кони ускакали. Фанфары замолчали.
–  Какие кони и фанфары? – не понял Чиполино, но, посмотрев на деда, решил уточняющих вопросов не задавать.

125
В последний момент Чип признался себе, что очень боялся не увидеть друзей на причале. Увидев толпу из знакомых лиц, Чип облегчённо вздохнул. Всё замечательно! Он увидел плакат «Чип, возвращайся ско-рее!» и ему уже захотелось вернуться. Он ещё мог встать и сделать заяв-ление, что передумал и никуда не поплывёт, а спокойно пойдёт домой. Дома он включит телевизор, и будет сидеть перед галдящим экраном один, изредка перебрасываясь фразами с Чипоном или Чиполино. Разочарованные друзья разойдутся, пожалуй, обидевшись на розыгрыш. А Чипча, а Лукча, им каково будет с их мечтами об океане и экзотических странах….
Чип увидел плотные ряды жизнерадостных Тыквочек, сосредоточенных и самоуглублённых Фасолинок, умудрённых жизненным опытом Виноградинок. 
Чип вытирал предательски набегавшую влагу, и сквозь слёзы он за-метил группу провожающих в красных кепках и косынках. Удивительно, почему он раньше не обратил внимания на живописную компанию. Красные головные уборы эффектно смотрелись на фоне ярко-синего неба. Земляничка издали махала ему рукой. Чип не столько видел, сколько чувствовал, что она улыбается. На прощание хотелось сказать что-то. Только что сказать, Чип не мог сообразить.  Он с трудом извлекал из словарного запасника фразы, способные отразить в полной мере его чувства. Вытаскиваемые из запаса слова казались громоздкими тяжёлыми булыжниками непривлекательной раскраски.
Но, он нашёл слова. С трудом подобрал слова искренние точные и красивые. Он говорил так, как много лет назад. Откинув голову, он вдохновенно извлекал фразы из воздуха, водной глади, заоблачной синевы. Потом многие рассказывали, будто видели флаг развевающийся за спиной Чипа.
Он попрощался со всеми. Подержал в руках натруженные руки друзей, заглянул в зелёные с розовыми бликами глаза Землянички, отметив, что они совсем не изменились, поблагодарил за высказанные пожелания. Время прощания закончилось. Корабль, покачавшись на волнах начал сначала медленно, а потом всё быстрее удаляться от пристани.
–  Зря это он, эх, зря! – думал Реп, глядя из окна своего дома на отплывающий корабль. – Ну, что он там забыл? Пески да чахлые пальмы. А, здесь огороды без конца и края. Побежишь, аж, ветер в ушах свистит! 
Одинокая фигурка Чиполино ещё долго выделялась на причале. Накрапывал дождь. Чиполино накинул капюшон и поправил рюкзак, в котором лежала книга Пузырянника Болотного, заложенная на 333стр. «…Немало казусов наблюдается в природе. Приспособляемость к внешним условиям – явление недостаточно изученное. Так иногда растения, перенесённые в другую местность, не приживаются. Казалось бы, и климат похожий, и структура почвы одинакова, но растения становятся не-жизнеспособными. Некоторыми учёными выдвигается гипотеза о несовместимости исторических корней отдельных видов растений…». Чиполино хотел на прощание дать прочесть цитату деду, но передумал. Не до того стало.
                126
После отъезда или, точнее сказать, отплытия Чипа в Послелимонии жизнь шла своим чередом, цепочкой причинно-следственных явлений. Каждый Послелимонец занимался делами соответственно месту в соци-альной структуре, которое его устраивало или не устраивало, что создавало предпосылки для активизации общественной жизни. Пересечение интересов способствует возникновению водоворотов в жизни общества. Интересы одних лежат на поверхности, других спрятаны поглубже, говорят и пишут о них меньше.  Об интересах особых личностей говорить можно только шёпотом при хорошо закрытых дверях, а лучше вообще не говорить. Периодически происходят события, которые частично изменяют об-лик общества. Постепенно волны затихают и жизнь входит в статичные берега. Можно сказать, в Послелимонии настал период временного относительного спокойствия.
Послелимонцы, как и жители многих других стран, обладали счастливой способностью быстро забывать неприятности и привыкать к новому жизненному укладу. Любые явления имеют тенденцию постепенно становиться обычными.  Утро в Послелимонии начиналось с гимна. А это означало надежду на то, что день пройдёт продуктивно и обязательно принесёт пусть маленький, но весомый вклад в формирование замечательного будущего, как для государства в целом, так и для каждого послелимонца в отдельности.
 Кукурузка мчалась в автомобиле по одной из центральных улиц. В очередном выпуске новостей должен был появиться репортаж о метро-строителях. Готовилась к пуску в эксплуатацию новая станция метро. Она знала, что увидит Крота в элегантном костюме, неунывающего и целеустремлённого, точно знающего что и как сказать. Он всё сделает правильно и вовремя.  Новая станция будет красивой и удобной. Репортаж о ней переполнен позитивом, что порадует жителей столицы. О заброшен-ном тоннеле репортажа в ближайшем будущем не предвидится, не смотря на всю убедительность её доводов. Тема признана неактуальной, есть и более важные.  А ей нужно крутиться и везде успевать. Кукурузка поправила кепку и посмотрела в зеркало. 
В редакции произошли некоторые изменения и перестановки. Передача Тыквочки о народных промыслах, как и ожидала Кукурузка, провалилась, так как оказалась нудной, затянутой и малоинформативной. Сама кума Тыквочка приходила в редакцию в крайнем раздражении выяснять причину отстранения племянницы, а затем и увольнения из программы. Официально озвученная версия ею не принималась и считалась абсолютно необъективной. Размахивая огромным медным тазом, Тыквочка громко кричала о нежелании главного редактора понимать очевидные вещи, о потери духа народности на телевидении, о коррупции и предвзятости к отдельным народным личностям. Она могла бы говорить бесконечно дол-го, помешала охрана, которая технично вытеснила куму Тыквочку с тазом в коридор. Позже поползли слухи, что кума объявляла голодовку в знак несогласия с произволом, но дольше полутора дней выдержать не смогла. Зато её племянница прекрасно устроилась продавать товары, изготавливаемые руками народных умельцев в бутике для иностранцев. Нисколько не прогадала в материальном плане.
В редакции канала муссировались слухи о том, что Большого Пер-чика со дня на день могут заменить на более молодого и креативного главного редактора. Сам Большой Перчик слухи не комментировал, вы-глядел как всегда подтянуто и молодцевато. Вот только кричать стал зна-чительно меньше и собственноручно, точнее, руками своей жены, высти-рал все занавески в редакции.
Кукурузка осталась в должности ведущей программы новостей. Казалось, жизнь налаживается. Дел предостаточно, новости появляются каждый день. Она популярна и востребована. Но отчего-то периодически возникает жуткий дискомфорт.
В задумчивости Кукеурузка проскочила на красный свет, чего раньше с ней никогда не случалось. Она остановилась на обочине, успокоить нервную систему.
–  Что это со мной в последнее время? – с тоской подумала она.
 –  Постоянно возвращаюсь к прошлым событиям. Забыть, забыть, и ещё раз забыть. Навсегда.
–  А, ведь рукописи, исчезновение барончика, гибель Дубка и мистера Моркоу – явления одного порядка, – неожиданно мелькнуло в голове.
–  Как я раньше не подумала об очевидной взаимосвязи? Насколько помогло бы в моём расследовании.  Я могла бы пройти прямой дорогой, а не петлять по кривым закоулкам.
–  Только не вздумай об этом написать, - прошептал тихий печаль-ный голос, без сомнения принадлежавший Дубку. Она хорошо его знала, она его чувствовала. Кукурузка нервно огляделась по сторонам и вышла из машины, громко хлопнув дверцей.  Никого. Отдалённо доносился шум машин, и тихо шелестели опадающими листьями деревья.   
–  Ау! Дубок, ты где? –  хотелось закричать Кукурузке. Но она не закричала, она села в машину и помчалась по установленному заранее маршруту.
Баба Слива, воодушевившись ролью образцового охранника, написала ещё два заявления о попытке ограбить музей, которые она героически предотвратила, в надежде как можно быстрее получить медаль. Медаль ей не дали, слишком много формальностей предстояло выполнить для её получения. Зато премировали пятью пачками стирального порошка для проведения дополнительной уборки, три из которых баба Слива потихоньку унесла домой. Мелочь, разумеется, но всё лучше, чем ничего. Число посетителей музея практически свелось к нулю, что нисколько не огорчало бабу Сливу. С чего огорчаться-то? Если наглухо закрыть все окна, то экспонаты можно протирать один раз в месяц, а мыть полы и того реже. Общаться, если возникнет сильное желание, можно и с проходящими мимо гражданами, приоткрыв на улицу окно. Кто-то заметил, что народа, даже проходящего мимо музея, стало гораздо меньше. Но данный факт не является абсолютно достоверным.  Количественные показатели социологических исследований во многом зависят от того, в какой день проводились наблюдения и кем.   
Ковылёк опубликовал серию любопытных статей, всколыхнувших на время научный мир Послелимонии и окрестных государств. Речь шла о мутированных растениях, их особенностях и свойствах. Приводилось множество любопытных фактов, свидетельствующих о необычайной перспективности исследований.  Хотя, как во всех делах, не обошлось без скептиков и ярых противников. С подачи журналистов Ковылёк приобрёл популярность.
Родители Послелимонии пугали непослушных детей: - Вот придёт Ковылёк, приведёт монстра, тот утащит тебя в дикий сад. – Диким садом ряды посаженных Ковыльком растений на пустоши Асусы. В тёмное время суток послелимонцы избегали проходить мимо дикого сада.  Он жутковато и днём выглядел.
Редисея после известных событий уехала за границу. Поговаривали, лечить нервы. Вернулась она ранней весной с крепкими нервами и блеском в глазах. Публично раскритиковала Ковылька, назвав его шарлатаном от науки. Тот в долгу не остался и опубликовал статью, в которой об-винил Редисею в плагиате. Дескать, она пользовалась напрямую старинными источниками, тщательно скрываемыми от посторонних глаз. Редисея потребовала предоставить факты. Таким образом, бывшие соратники превратились в ярых противников. Исполнительный и вежливый Ковылёк стал злобно набрасываться на любое заявление Редисеи. Такая неожиданная метаморфоза расколола некогда дружный работящий коллектив на две враждующие группировки, обитающие в разных концах города.
Наука, тем не менее, не пришла в упадок. Ковылёк с маниакальным упорством выращивает монстров, а Редисея ставит и ставит эксперименты. Полученный ею экстракт, который добавляли в корм мышам, позволил последним прожить вдвое больше обычного. Замечательный результат только подстегнул упорство Редисеи. Она не теряет надежды, что знания, некогда сожжённые у неё на глазах, отыщут именно её и тогда….
–  Абсолютно согласна с философской трактовкой, что самая замечательная геометрическая фигура – спираль, – сказала как-то Редисея. – Действительно, наша жизнь – непрерывное движение по окружности и вверх. Впрочем, если кто-то стоит на месте или движется вниз, то это его и только его выбор.
Позже Редисея обдумала ею сказанные слова и удивилась заключён-ному в них смыслу. А смысл заключался в том, что Редисея раньше не рассматривала геометрические характеристики изучаемых объектов.  Возникало новое направление в науке - геометрическое моделирование живых организмов с помощью минеральных добавок. В общих чертах направления Редисеи и Ковылька схожи, но методы и подходы разные, что означает их принципиальное различие.
Картошина на удивление легко перенесла выход в свет новой книги Замороженной, в которой, как она и ожидала, было много из того, о чём они рассуждали с Петрушкой. Картошина прочла книгу и выбросила её на помойку со словами: – Да провались ты вместе со своей книгой!
Кошка с котятами по-прежнему жили на балконе в домике, который собственноручно смастерил для них Чипон. Картошина старательно утеплила его старыми шерстяными вещами на случай наступления внезапных холодов. Периодически семейство приходило на экскурсию в комнату.  Кошка важно прогуливалась по территории, за ней семенили пушистые комочки, каждому из которых Картошина подобрала имя.
У Картошиной появилась новая подруга Ежевичка, скромная особа, весьма далёкая от литературы. Ежевичка не умела готовить и ухаживать за VIP-гардеробом. Зато она любила кошек и прекрасно владела искусством плетения макраме. Именно искусством, иначе её изделия назвать было нельзя, глядя на её разнообразные и многочисленные изделия.  Картошина и сама увлеклась плетением макраме. Это занятие здорово помо-гало ей при обдумывании очередного творения.
Картошина потеряла интерес к детективам. Преступления, убийства, расследования остались в прошлом, к которому не хотелось возвращаться. Она написала несколько сказок и собственноручно сделала к ним рисунки. Сказки были напечатаны сначала в детском журнале, а затем вы-шли отдельным сборником.
Но мысль о написании масштабного исторического произведения не оставляла Картошину. Разные мысли и идеи переполняли её голову, но она мучительно долго не могла выбрать одну, по-настоящему интересную и перспективную для развития. В каждой идее наличествовала своя изюминка, но имелись и свои сложности в реализации.
–  И всё-таки Чип! – решила она однажды, отложив недоплетённой салфетку. – Его насыщенную событиями биографию оставить без внимания равносильно преступлению.
– Очень удачная идея! – восторженно подхватила Ежевичка. – Замечательная, можно сказать.
–  И начну я его так! – развивала мысль Картошина. – В маленьком картонном домишке на самой окраине большого промышленного города в огромной семье рос смышлёный луковый мальчик с обострённым чувством справедливости…. Это будет не просто роман-биография, а роман-фантазия, роман-интрига! Сейчас как никогда актуально, гром меня порази! Конечно же, на первой странице непременно будет сказано, что «Все имена вымышленные и совпадения могут быть только случайными». Конечно, любители докопаться до истины найдутся, но в том-то и прелесть, что в канве реальных событий, вполне могут оказаться вымышленные персонажи, а также их мысли и дейтвия. И нет обязательности полного соответствия так называемым историческим фактам, которые могут быть рассмотрены под бесчисленным множеством углов зрения и, соответственно, различным образом интерпретированы.
  Картошина открыла настежь окно и полной грудью вдохнула воздух, в котором явно чувствовался запах озона. Значит, могла приближаться гроза.  Картошина любила грозу.