Урок истории

От автора: рассказ написан как ответ масштабно появившиеся с 2022 года телепередачи про маргинальные формирования из Европы в составе гитлеровских войск.

Я сидел и предавался размышлениям.

Кто видел подростково-молодёжный сериал «Чернобыль», там в альтернативной линии удаётся предотвратить катастрофу, в результате вместо распада СССР происходит распад США.

Это наталкивает на заманчивую идею: а что если…?

Ведь нетрудно представить себе параллельную линию, где атомное оружие первыми создали не в США, а в СССР. Как бы тогда пошла история? Первое: стоило ли СССР в таком случае бомбить Японию?

Моё мнение: да. Разве что вместо Хиросимы и Нагасаки были бы атакованы другие города.

И если это развивать, то в условиях альтернативной истории с советской монополией на ядерное оружие стоило бы далее уничтожать США? Я бы мог предложить ученикам такое задание: какие американские города следовало бы выбрать в качестве целей?

Но – на этом фантазию следует оборвать и больше к ней не возвращаться. Потому что в её основе – разрушение, а не созидание, а это подтверждает вредность «альтернативой истории» как жанра массовой культуры и указывает на её недопустимость как педагогической технологии.

Я – разработчик учебных пособий, работаю в «межшкольном» масштабе, причём роль центра и резиденции для меня выполняет Гимназия № 216 Санкт-Петербурга. Одновременно я «по совместительству» являюсь председателем Общества за восстановление добрых отношений со славянскими странами. И в обеих ролях веду наставническую работу. Из последних мероприятий Общества следует назвать выставку «Маленькая Польша» - о неудачной попытке организовать таковую польским контингентом в британской оккупационной зоне в Германии – город Харен, ненадолго переименовавшийся на польский лад – Мачков. Другой пример – экспозиция «И сербы могут быть русофобами» - о расколе между СССР и Югославией после войны и повседневности в последней. Это – чтобы не допускать стереотипов, которых в последнее время стало слишком много.

Направленность моих методических разработок такая же. Можно ли верить тем, кто провозглашает свободу мнений и тут же оказывает избирательную поддержку «некоторым» с заведомым нарушением такой свободы? «Не принято» - это, по Бердяеву, худший вид несвободы, это несвобода, притворяющаяся свободой.

Но «не принято» - всегда относится к тому, что не является запрещённым (запрещено – это когда «нельзя»), и этим надо пользоваться.

Предложите изучать историю российско-польских отношений (с тем, что они якобы всегда были враждебными), - и я создам учебный материал, посвящённый соглашению царя Петра I с королём Августом II. Начните мне рассказывать культивируемый православной церковью миф о роли Александра Невского в отечественной истории, - и я организую внеклассное чтение исторических произведений, особенно «Отважное сердце» А. Югова. Моим ответом на телепередачи про «историческую неприязнь Европы к России» будет проект «Другие войны», среди которых я выделю рассказ на слайдах о Наваринском морском сражении. Мне ничего не стоит создать презентацию на тему, чем хорошим можно вспомнить 1937 год в истории СССР. И это – далеко не всё, что я создаю «не в тренде». (*1)

И при всех этих размышлениях я ожидал гостей. Мне уже написали по электронной почте. При этом следовало, что придут просить помощи. Назвали время, и не подвели. В тринадцатом часу они были в моей «ставке», как я любил обозначать, – учащиеся 216-й школы. Некоторых я знал, но не всех. Всего пришедших было девять, в большинстве старшеклассники, но двух девушек сопровождали мальчики, явно младшие братья.

После приветствий, я спросил, какого рода моя помощь им понадобилась.

Пришедшие переговаривались. Затем наперебой сказали:

- Пусть Лиза говорит.

Девушка, которую другие называли Лизой, собственно, Елизавета Самойлова (*2), начала говорить от имени всех, пришедших ко мне. Она рассказала, что новая учительница истории, Ираида Юрьева Юнкерова, ведёт уроки так, как если бы держала каждый данный класс в заложниках.

У меня и раньше сложилось впечатление об этой учительнице, как о некоем гибриде заглавного персонажа «Училки» и Долорес Амбридж. Контактов с ней я по возможности избегал, пользуясь своим положением межшкольного разработчика учебных материалов.

- Самое худшее – она не терпит какого-то мнения, иного, чем её, - Елизавета стала говорить о главном, о том, ради чего ко мне они явились такой вот делегацией, - Она проводит линию, что в Великой Отечественной войне «вся Европа была против СССР». Как будто другого не было. Например, она специально организовала внеурочное занятие, на котором рассказывала о французском коллаборационистском формировании, численностью не больше, чем в две роты. А когда я возразила ей, напомнив про «Нормандию – Неман», Ираида Юрьевна наговорила мне столько всего не по сути при всех, а затем по её подстрекательству на меня нападали две девушки из нашего же класса.

Организовывать буллинг Ираида Юрьевна была способна и часто это делала в отношении неугодных учеников.

- И вот сейчас новость, что надо организовать мероприятие, посвящённое именно Европе на войне, чтобы мы приготовили свои проекты и презентации на такие темы, - закончила Елизавета – Здесь Ираида Юрьевна своего не упустит, заставит нас …

- А разве Ираида Юрьевна утверждена ответственной за проведение мероприятия? – спросил я.

- В настоящий момент -  нет, и мы можем выбирать, - ответила Елизавета – Но другой кандидатуры пока нет. Вот если бы Вы согласились…

- Давайте пока отвлечёмся, - сказал я – Садитесь, расскажу небольшую историю, хотя кому-то она городской легендой покажется.

То, о чём я рассказывал, происходило в другом городе и регионе лет сорок назад, в дни моего детства. Один из частных секторов обслуживал старый почтальон. И к таким праздникам, как День Победы или 23 февраля, тогда день Советской армии, - кстати, в те годы ещё не было дней воинской славы, - он приносил поздравления участникам Великой Отечественной войны, да и других боевых действий, как в Венгрии 1956 года или Чехословакии 1968 года.

Сначала я в шутку про себя прозвал его «почтальон Печкин», ведь именно в те годы вышла трилогия мультфильмов «Простоквашино». Но потом я поинтересовался, а его кто-нибудь поздравляет с этими праздниками? И я узнал следующее.

Да, он тоже был участником войны, но служил в вермахте. Парень из Гессена, призванный на военную службу, он попал в плен под Сталинградом, да так и остался в СССР. Конечно, он работал со своими собратьями по плену и на стройках, во многих городах есть микрорайоны, про которые местные жители говорят, что «эти дома строили пленные немцы». А теперь он доставляет почту, в том числе и поздравительные письма тем, против кого воевал в молодости.

- Вот вам и «гессенский солдат», - закончил я. Дело в том, то именно гессенцы стали некогда нарицательным обозначением наёмников. Словосочетание «гессенский солдат» имеет отрицательную окраску, но только не в этом случае.

История, рассказанная мной, заставила пришедших задуматься. И я этим воспользовался.

- Итак, мероприятие «Европа на войне» состоится. Но просите, даже требуйте, чтобы я его координировал.

- Но ведь Вы не учитель, а … учебникописец, - это редкое слово из какой-то сказки Дарьи Донцовой употребил Давид Поздняков, один из двух младших, пришедших ко мне.

- Не играет роли, - возразил я – Не только вы все, но и многие в педагогическом сообществе видели и знают мои работы. И под моим руководством ваши проекты будут не хуже. Вот хотя бы ты, - обратился я к Елизавете – можешь рассказать про «Нормандию – Неман».

- Я так и хотела, - ответила она.

- Я знаю, все вы хотите рассказать не про маргиналов-коллаборационистов, а про тех, кто вместе с Красной Армией воевал за освобождение Европы, за освобождение своих стран. Вспомните финал третьей серии «Освобождения», переправу через Западный Буг, когда польские генералы говорят о том, что пять лет ждали этого дня. Пусть сейчас руководство этих стран – но не народ! - старается вытравить память, наша задача – не допустить этого.

На том и решили.

И вот настал день мероприятия, на котором учащиеся выступали со своими проектами. Все проекты были для меня знакомы, ведь именно я руководил организацией мероприятия, а не Ираида Юрьевна. Так потребовали участники, и руководство школы, зная, что присутствовать будут гости из Комитета по образованию Санкт-Петербурга, вынуждено было отстранить её от мероприятия. Она присутствовала лишь в качестве зрительницы, и у неё проекты вызывали раздражение.

Лучшей была признана работа, которую представили Зоя и Платон Горбуновы. Это был рассказ о боевом пути 1-й польской армии. Шли сведения о формировании Войска Польского, карты основных сражений, в особенности – о ходе Висло-Одерской операции, а также битвы за Кольберг, после которой были проведены две военно-патриотических церемонии «обручение Польши с морем», организованные польскими военными с целью подчеркнуть символическую важность восстановления доступа Польши к Балтийскому морю. Были и кадры сохранившихся памятников, и – крупным планом – польское знамя над рейхстагом на прусской колонне Победы. Завершался проект демонстрацией марша особой колонны Войска Польского в составе сводного полка 1-го Белорусского фронта на Параде Победы.

Елизавета Самойлова, конечно же, выступила с рассказом про «Нормандию – Неман». (*3)

Проект Олеси и Давида Поздняковых был про участие чехословацкой бригады Л. Свободы в освобождении Киева. А Дмитрий Чирков выкопал сведения о Будайском добровольческом полке. Ведь на стороне СССР на заключительном этапе войны участвовали и венгерские формирования.

Были выступления – тех, кто ко мне не заходил, но поддержал заходивших – и про партизан-басков, действовавших на Лужской земле, где сейчас находится памятник «Советским и испанским партизанам», и про Югославию, где партизанская война переросла в полномасштабную.

И при каждом выступлении Ираида Юрьевна, сидя в зале, сначала была просто недовольна, потом злилась, а после Будайского полка уже открыто лопалась от злости.

Мне запомнились и проекты о персоналиях. Так, Лолита Игнатова рассказала о болгарском генерале Владимире Стойчеве, участнике Парада Победы и позже – видном деятеле международного олимпийского движения.

Яков Зайцев выбрал в качестве темы волевое решение короля Михая приказавшего арестовать маршала Антонеску и всех его ближайших сторонников, тем самым перейдя в войне на сторону СССР. И проект он построил настолько эмоционально, как если бы сам был этим королём, особенно – когда процитировал его подлинное высказывание: «Я научился не говорить то, что я думаю, и улыбаться тем, кого я должен ненавидеть». В проекте подчёркивалась деталь, о которой предпочитали не говорить даже взрослые историки, выступая по телевидению: Михай происходил же из прусского королевского дома! Представляю себе, как в Германии восприняли это «второе предательство Гогенцоллернов». (*4)

А когда настала очередь проекта Анны Буркиной, посвящённого принцу Бернарду, Ираида Юрьевна вовсе потеряла контроль над собой и перестала «контейнировать» свои эмоции, вскочила с места и стала кричать на весь зал, что, дескать, голландские коллаборационисты принимали участие в разграблении Павловска, а мы зачем-то воспеваем Европу. Да только никто её не слушал. Мало того, несколько зрителей-старшеклассников, невзирая на то, что она учительница, а они всего лишь ученики, удержали её, а при попытке сопротивления – выставили из зала. И многие им сочувствовали.

Факт, о котором рассказывала Анна Буркина, хотя и незначительный, но представленный в виде проекта, заслуживал внимания. Принц Бернард, муж наследной принцессы (с 1948 года – королевы) Нидерландов Юлианы, был назначен своей тёщей, тогдашней королевой Вильгельминой, вести переговоры о капитуляции германских войск на голландской территории. И принц отказался вести эти переговоры на немецком языке, бывшем для него родным! Документ был составлен на нидерландском и подписан 5 мая 1945 года в Вахенингене.

Всё это тоже была Европа. Вся Европа. И та, что была в войну на нашей стороне.

Мероприятие прошло «выше ожидаемого». Но у него были и другие, неочевидные итоги. И участники, и многие зрители поняли, что сейчас вовсе не «другое время». Что, время пошло быстрее? Или медленнее? Или назад? Или остановилось? Нет, изменилась конъюнктура, и этому нельзя попускаться. И пусть в этом нет видимого «переписывания истории», используют приём более хитрый, напоминающий «умную ленту» с «индексами доверия». Уделяют повышенное внимание, скажем, маргинальному подразделению коллаборационистов из Франции и почти не упоминают про «Нормандию – Неман». В действительности «историческая неприязнь к России» - миф, возникший в начале «нулевых» годов, в каком-то околонаучном маргинальном журнале, ныне не существующем. А разные «патриоты» этим воспользовались, в интересах собственной популярности.

На следующий день я узнал, что Ираиду Юрьевну уволили по профессиональной непригодности. Её отвратительное поведение на мероприятии было вовсе не нужно нашей школе. До конца учебного года замещать нагрузку по урокам истории предоставили мне.

Так прошёл самый удачный и самый большой урок истории для меня. Но не лучший: моя лучшая работа ещё не создана.

Примечания:

(*1)Реально существующие разработки автора рассказа.

(*2) Все имена школьников взяты из сериала «След».

(*3) Когда автор писал рассказ, стало известно, что в СВО на стороне России участвует французское добровольческое формирование операторов БПЛА, приявшее наименование «Нормандия – Неман».

(*4) Первым «фамильным предательством» в восприятии Германии было решение короля Фердинанда об участии в первой мировой войне на стороне Антанты.