Экстенция

Багетов не знал что делать. А Ирочкина мамаша жила вместе с ними, и каждый день переставляла мебель!
Каждый день говорила, что ее доченька невероятная богиня и ей нужно кушать авокадо и купаться в джакузи. Так потом она заявила, что ему нужно зарабатывать больше.
- Да-да! – мамаша взмахнула кухонным полотенцем. – Моя девочка достойна!
Конечно! хотел выкрикнуть Багетов.
 А Ирочка не говорила, что мой муж самый лучший! Что он купил мои любимые апельсины и сделал мне массаж ног и заточил ножи!
И по утрам, между прочим, он сам себе жарит омлет, а потому что я сплю как чушка!
Нет! Ирочка делала недовольное лицо и вместе с мамашей сидела, как  унылая швабра. Так потом мамаша сказала, что у них тесно.
- Тесно, - сказала она. – Надо бы квартиру побольше.
Конечно! снова хотел выкрикнуть Багетов.
- Ирочке нужна ванная, - заявила мамаша. –  Ей нужно развивать свою женственность и чувство собственной значимости. Я вообще не понимаю, как вы живете без ванны?
Багетов не понимал, каким образом Ирочка будет развиваться в ванной, но мамаша настаивала.
- Вода, - говорила она, - делает женщину поистине уникальной. Она помогает ей найти свой путь к сексуальности, - мамаша смотрела на портрет Илоны Барсуковой, а она как раз лежала в воде и искала свой путь.
Багетов рассмеялся, а у мамаши уже было три мужа. И все они куда-то исчезли. Он начал думать о том, что нужно избавиться от мамаши.
Но как? Отравить? Задушить? Отправить в кругосветное путешествие?
Познакомить с каким-нибудь мужиком, чтобы мамаша влюбилась без памяти и уехала с ним в номера.
 Но мамаша не хотела влюбляться. Она считала, что её никто не достоин.
- Да-да! – восклицала она и пудрила лицо бронзовой пудрой.
Багетов начал присматриваться к мужчинам мамашиного возраста, но они были  либо женаты, либо пребывали в разводе и радовались новой жизни, либо пили.
Он пригласил сантехника, дескать, посмотреть трубы, потом настройщика, а Ирочка сидела за пианино и выдавала драматическое сопрано, потом электрика, но он оказался пьяным, потом мастера по ремонту холодильников, но все было тщетно.
Отчаявшись, Багетов вызвал доктора на дом и сказал, что, дескать, у моей тещи внезапно покраснело лицо и по всему телу пошли пятна.
- Возможно, это отек, - добавил он трагически. - И она скоро задохнется.
Врач пришел именно тогда, когда Ирочка убежала в консерваторию, а мамаша лежала на полу и медитировала.
На ее лице была маска из архангельских водорослей, на голове наушники, в которых звучал ноктюрн номер девятнадцать, а в руках по обыкновению металлическая палочка для связи с космическими друзьями.   
Доктор сразу же понял, что у нее вторая фаза гипсоплактоза при котором коагулирующий кининоген вступает в реакцию с остатками прекалликреина.
- Это фактор фон Виллебранд, - торжественно сказал доктор и стал записывать в карточку мамашины данные.
Он даже записал формулу фактора LNDg-FV(III) и предложил немедленно увезти несчастную в отделение пластической хирургии.
Багетов предложил ему не торопиться, а лучше выпить чаю, тем более что как раз для него есть докторская колбаса.
Доктор обрадовался, а он только того и ждал. Он быстро помыл руки, но тут мамаша закончила сеанс и пришла на кухню.
- Я их обнаружила, - сказала она и достала из холодильника сельдерей.
Заметив доктора, она тут же стала показывать на спине какое-то уплотнение и волноваться, не приведет ли оно к печали.
- Это внеклеточный матрикс, - сказал доктор, ощупывая мамашу. – Ничего серьезного, артериолы в норме, липагены в фазе конъюгации…
- Я очень переживаю, - говорила мамаша.
- Напрасно, - успокаивал ее доктор и, сняв со стены толкушку, начал водить ею из стороны в сторону. – Так- так, - приговаривал он, - ингибиторы в норме, глутаминаза в анаболическом пирадоксе...
- А это не опасно? -  чуть ли не рыдала мамаша.
- Проверим конкулирующие реакции, - доктор стал постукивать толкушкой  по мамашиным коленкам. – Комбинативная мышечная неустойчивость.…  Откройте рот…
Мамаша открыла рот, в этот момент доктор взял со стола зубочистку, и неожиданно кольнул ею в мамашин язык.
- Экстенция в амбициозе, - сказал он с удовлетворением и начал щупать мамашину шею.
- Что со мной? - переживала мамаша. – Я умру?
- Ничего страшного, - успокаивал доктор. – Регуритация в лабирующих, фиброидальных эминогенах…
- Давайте присядем! – Багетов накрыл на стол и разлил чай по чашкам.   
- Что же мне делать? – мамаша в растерянности смотрела на доктора.
- Можно попить экстуминазу, - доктор отхлебнул из чашки. – Сдать анализ Ларгера-Клауса,  провести диполинарный  антиколлис. Но зачем?
- Я готова, доктор, - мамаша смахнула слезы.
- Ну что вы! –  рассмеялся доктор. – Вы красивая, молодая женщина! Я вас запишу на прием!
- Скажите правду! – мамаша закрыла лицо руками. – Сколько?
- Да ну что вы! – доктор вскочил со стула и подошел к мамаше. – Вы будете жить долго и счастливо, - он взял ее за руку. – Лет пятьдесят еще, а может быть,  семьдесят…
Мамаша посмотрела на него и вдруг обнаружила, что перед ней высокий, интересный мужчина.
- Давайте для начала сдадим анализы, - доктор гладил мамашину руку. – А в следующий вторник я жду вас в своем кабинете!
Как только за доктором закрылась дверь, мамаша подошла к зеркалу и стала разглядывать себя со всех сторон.
- Какой умный мужчина! – сказала она с восторгом и стала звонить в парикмахерскую. - Людочка, запишите меня, да.… И на маникюр.…  У меня во вторник романтическое свидание.
Через три месяца мамаша вышла замуж за доктора, и они вместе стали писать диссертацию о фламбозе, анкелирующем в неактивную фазу эмпозитарного диминогенса.
Багетов радовался и ликовал, а потому что мамаша забыла про ванну и про развитие женского эга и всё переживала, что дистальные олигомеры  не вступают в комингуацию с эпиторальными.