Становище духов Глава 1. Счастливая случайность

 Становище духов
Часть 1. Опасный перевал

Глава 1. Счастливая случайность

Антон не ошибся – ему повезло в первую же ночевку на перевале. С целью маскировки он не стал разжигать костер, а в сгущающихся сумерках торопливо перекусил сухарями и запил сухие кусочки хлеба обычной речной водой из фляжки. После этого с волнением затаился в расщелине между двух валунов в предчувствии наступления чуда, встречу с которым он так долго вынашивал в мечтах далекой Москве.
Гребень перевала овевал прохладный ветер, с каждой минутой наступаю-щей ночи все более усиливающийся. Потоки воздуха поднимались из ущелья и, наткнувшись на неровность вершины перевала, рассыпались на мелкие сильные струи. Казалось, что ветер дул отовсюду, его направление было трудно определить, и Антон все плотнее вжимался в выемку камня, пытаясь сохранить тепло своего тела. Небольшую облачность, что весь день накрывала перевал, разнесло этим, появившимся как бы из ниоткуда воздушным вихрем, в клочья, и небо зазвездило. Мириады звезд все ярче и ярче выступали на небе, а Полярная звезда, казалось, зависла прямо над головой.
Где-то внизу, в ущелье, раздался то ли рык, то ли вздох неведомого зверя, и Антон невольно сжался от тревожного предчувствия опасности. Но это, скорее всего, свое недовольство показывал не хищный зверь, а какой-нибудь представитель парнокопытных, и можно было не бояться. Антон хорошо помнил из материалов прессы, что на вершине перевала Вятлова хищных зверей никто не встречал, ни единой особи вовсе. Попадались только олени и косули, случайно забредавшие на его вершину во время своих миграций и никогда почему-то не остающиеся на ней надолго. По словам охотников, они не только не стремились покормиться многочисленными свежими побегами, но и суматошно торопились пересечь хребет с внешними проявлениями чего-то их пугающего.
И в сегодняшний вечер это «чего-то» не заставило себя долго ждать и вскоре появилось перед Антоном. Среди множества звезд одна из них вырва-лась из всеобщего неподвижного хоровода и устремилась вниз, напоминая метеорит, но не оставляя следов, похожих на сгорание небесного тела в атмосфере земли. Все произошло достаточно неожиданно, и расслабленный наступлением ночи Антон вскоре оторопело наблюдал, как, по счастливой случайности, примерно в километре от его убежища, возникла светящаяся неясная субстанция эллипсовидной формы с проблесковыми огнями по своему периметру.
Белые потоки света из нескольких точек объекта хлынули на землю, и, несколько раз поменяв направление своего свечения, остановились на некоторое время в неподвижности. Лучи образовали почти правильный прямоугольник и сменили свой цвет с белого на ослепительно-яркий. Несмотря на сумерки, часть горы лучами осветилась так, словно наступающей ночи и не было.
Верхняя часть летающего объекта завращалась, и по лучам наружу выплыли четыре предмета, напоминающие ткацкие челноки или суженные по краям сигары. Предметы парили в лучах света и медленно своим заостренным краем опускались на поверхность скалы. Коснувшись почвы, челноки завращались и стали легко погружаться в твердую скалу. Казалось, что скала просто расступалась, словно вязкое болото, и мягко впускала в себя инородное вращающееся тело. При этом не наблюдалось ни искр, ни пламени, обычно сопровождающих трение твердых тел друг о друга – челноки проникали в скалу, как в масло и вскоре исчезли в ней полностью.
Объект еще некоторое время повисел над горой, а его лучи несколько раз прошлись по поверхности перевала, будто подметали ее, и затем медленно поднялся вверх. Вскоре лучи исчезли, погасли габаритные огни, а сам объект незаметно превратился в туманную светящуюся однородность и постепенно растворился в сумеречном вечернем небе.
Оцепеневший Антон на время перевел дыхание. И только сейчас почув-ствовал, как в сумасшедшем ритме бьется сердце, а к вискам толчками прили-вает кровь. Необычное явление буквально парализовало его сознание и лишило каких-либо вразумительных мыслей - голову заполнили шум и пустота. Одно только понимание необычности происходящего наполняло его, и больше ничего в его теле не говорило о том, что он по-прежнему остался живым и бодрым.
Антон облизал пересохшие губы, и рука непроизвольно потянулась к ви-севшей на поясе фляжке. Одного глотка, как он обычно утолял жажду, не хва-тило, чтобы увлажнить горло, и ему пришлось сделать еще несколько глотков.
Первая мысль была тривиальной и очевидной – бежать на место приземления НЛО и попробовать найти какие-нибудь следы. Но поддавшись сомнениям, разум справедливо восторжествовал – наступила ночь, и обследование предполагаемого места посадки НЛО он оставил на утро завтрашнего дня.
С помощью компаса он еще раз запомнил направление и стал располагаться на ночлег. Расстелив спальный мешок, Антон подложил под голову рюкзак и улегся спать. Сон, как и следовало ожидать, не торопился накрыть его усталое тело. То, что это было именно НЛО, он не сомневался. Он долго собирал материал о группе Вятлова, прочитал множество статей и книг, познакомился с многочисленными версиями гибели группы, но, ни одну из официальных версий не воспринял всерьез до конца. В каждой версии была какая-то незавершенность, не хватало логичного заключения, отсутствовали четкие факты, а эмоции и догадки перекрывали разумные доводы. И, однажды, тихим московским вечером он пришел к логичному выводу, что без НЛО в деле гибели группы Вятлова не обошлось.
Его бурная деятельность по отстаиванию своей позиции о причастности НЛО к гибели группы Вятлова не нашла у сокурсников одобрения: одни снис-ходительно улыбались, выслушивая его запальчивые доводы, другие откровенно насмехались. Такое отношение к своей теории его возмущало, он замкнулся в своем общении, и немного позже, для доказательства, пришел к твердому убеждению, что должен сам повторить путь группы и уже на перевале попытаться найти какие-нибудь следы подтверждения своей теории. Так, в конце концов, Антон и оказался на перевале Вятлова, недалеко от горы Болатчахль.
Прекрасное звучание названия горы навевало о многом. Похожие названия часто встречались у инков, и, возможно, манси – коренные народы этих мест – являются далекими соплеменниками инков. Такая мысль ему очень понравилась, он закрыл глаза и отдался размышлениям. Но ненадолго – легкий шорох и едва улавливаемое потрескивание заставили его насторожиться. Рядом с его ночлегом что-то было не так, и Антон, не открывая глаз, на всякий случай нащупал рукоятку своего туристического топорика. Зверей он не боялся, а появление людей было исключено, так как любой путник заранее обустраивает свой ночлег с костром и прочими атрибутами ночлега, и, поднимаясь на гору, Антон бы точно все заметил еще издалека.
Он еще раз прислушался – шорох и треск не пропадали – и открыл глаза. Не расстегивая спальный мешок, Антон одним рывком приподнялся и сел - прямо над валунами, где он спрятался от ветра, висел эллипсовидный объект и светился своими мигающими габаритными огнями. Еле улавливаемый Антоном шорох исходил именно от этого объекта, неподвижно зависшего в воздухе.
Что-то внутреннее подсказывало Антону, что шевелиться нельзя и в этом случае его, возможно, не заметят. Но зыбкая надежда на это не оправдалась. При резком его движении, как только он приподнялся, светящийся объект дернулся и завис своим центром точно над ним. Внезапно возникший луч света ослепил Антона, и он на мгновение закрыл глаза. Дальнейшее Антон уже не видел. Раздался оглушительный взрыв, и огромная сила подбросила его в воздух и швырнула куда-то в сторону. Нестерпимый запах серы заполнил его ноздри, грудь сдавило от нестерпимой внутренней боли, и он потерял сознание…
Очнулся Антон от сильного холода – его тело почти полностью  оказалось в проточной воде. Журчащие звуки перекатывающейся через него воды настойчиво рвались в его уши, заглушая все остальное. Ему не хватало воздуха, и он жадно глотнул его полной грудью, не зная, что этого делать нельзя. Острая боль тут же пронзила его тело, и, непроизвольно, Антон стал дышать медленно и неглубоко. Охватившая боль не отпускала, и каждое движение груди при дыхании только усиливало ее.
Тогда он открыл глаза, но ничего не увидел – густая непроницаемая темень окружала его. Темнота была такой плотной, что, несмотря на свое тяжелое состояние, Антон понял, что темнота не может быть такой. Значит, что-то случилось с его глазами. Холодная вода покрывала его тело по грудь и изредка захлестывала ему лицо, сбивая и без того затрудненное дыхание. И собравшись с силами, он уперся локтями в твердую почву и попытался отползти подальше от захлестывающей его водной стихии. Но при первом же усилии почувствовал такую сильную боль, что потерял сознание. Громкий стон, вырвавшийся при этом из собственной груди, услышать, теряя сознание, он уже не успел.
Придя в очередной раз в себя, Антон не сразу разобрался, где он теперь находится, настолько чужим, непослушным и нечувствительным к окружаю-щей среде показалось ему его тело. Ему понадобилось некоторое время, чтобы окончательно понять, что лежит он не в воде, а на чем-то мягком, сухом, вокруг пахнет свежеиспеченной лепешкой, и прямо в лицо волнами наплывает теплый воздух от пламени очага.
- Однако, очнулся!
Чужой мужской голос донесся до Антона негромко, словно издалека, и он даже напрягся, пытаясь понять суть сказанного.
- Напои его чаем, однако, - спокойно распорядился мужчина.
Прохладная женская рука приподняла его голову и коснулась теплой кружкой его губ. Он жадно сделал глоток, и от пересекшей тело боли застонал снова.
- Плохой, однако, совсем плохой! Надо его доставить в стойбище – иначе помрет он, - продолжал невозмутимо оценивать возможности Антона незнакомый мужчина, громко втягивая в себя воздух. – А оттуда фельдшер доставит его до Сижай. Возможно, спасут его…
Запах табачного дыма донесся до Антона, и он понял, что находится у кочующих манси. Только они курили в помещении. Он повернул голову в сторону говорившего, пытаясь рассмотреть его, но чернота по-прежнему стояла перед глазами непроницаемой стеной.
- Слепой будет!  Глаза наполнены кровью – сосуды полопались, - продолжал комментировать манси состояние Антона. – Синяков нет, а ребра поломаны в нескольких местах, однако…
Он затянулся трубкой, и Антон снова ощутил запах табачного дыма.
- Побил его кто-то!.. – утверждал мужчина. – Или река помяла…
- Странно все это, Лютя! – возразила женщина. – Внутри у него все поло-мано, а снаружи ссадин нет. Так река не делает – раны должны быть!
- Да-а-а! – задумчиво протянул Лютя, и на Антона снова пыхнуло дымком крепкого табака.
- Меня никто не бил! – возразил, собравшись с силой Антон. – Это взрыв был! Это…
 Казалось, что последние слова он выкрикнул, но манси вели себя, словно не слышали его. На него снова нашла волна табачного запаха от наклонившегося над ним мужчины. От манси несло терпким запахом застарелого пота и нестерпимой вонью какого-то домашнего животного.
- Смотри, Еня, губами шевелит… Однако, думаю, снова пить хочет! Дай ему еще чая, а я пойду, посмотрю, что там потревожило лошадей.
За стеной чума вскоре послышались громкие голоса, затем злое ржание чужих лошадей – к хозяину чума прибыли гости. Судя по оживленному обмену репликами, гости оказались достаточно важными, так как хозяин разговаривал с ним подобострастно и даже откровенно покорно. Его голос звучал тише остальных голосов, был почти без эмоций и даже откровенно растерян.
Женщина приподняла голову Антона и снова прикоснулась краем фаянсовой кружки к его пересохшим губам. Сладкий чай показался ему живительной силой, и он торопливо сделал несколько глотков. Часть жидкости не попала ему в рот и протекла за шиворот. Женщина свободной рукой, не убирая кружку от губ Антона, вытерла ему шею. Ее рука оказалась теплой и шершавой от многочисленных мозолей. От женщины, как до этого и от мужчины, несло потом и тяжелым запахом незнакомого животного. Возможно, пахло лошадьми или оленями, но так как Антон – городской житель - не встречался в жизни, ни с теми, ни с другими, то и не смог определить какое животное оставило на одежде обитателей чума свой запах.
В это время в чум вошло несколько человек, и на Антона дохнуло новыми терпкими запахами. От воздуха, попавшего в чум вместе с неизвестными людьми, дым, до этого наполнявший чум и защищавший его обитателей от комаров, ушел в сторону. Женщина отняла кружку и оставила Антона одного, неслышно отойдя в сторону.
Гости сгрудились у полатей, на которых лежал Антон, и, молча, его рас-сматривали. Их было несколько, и один из них дышал тяжело и глубоко. Ему явно не хватало свежего воздуха, и он задыхался.
- Лютя, это именно тот, кого мы ищем! Он вчера днем побывал на иир - месте кровавых жертвоприношений, и смутил наше божество тем, что свалил там одного его воина. Небесные слуги божества много летали ночью, искали виновника и ошибочно наказали два чума на той стороне реки. Небесной мол-нией убили половину стада оленей и ранили хозяина. Нам надо было найти настоящего виновника, и мы его нашли! Он оказался у тебя, ты ему помог! А за это, сам понимаешь – придется отвечать…
Говоривший мужчина на время замолчал, потом сделал несколько хрипящих вздохов.
 Дальнейшая его речь изобиловала сплошными указаниями хозяину чума:
- Лютя, ты возьмешь и доставишь его на место иир! Там оставишь – духи разберутся сами. Что они сделают с ним – не наша с тобой забота! Он нарушил закон и должен ответить за это! Но одно хочу тебе сказать – ты не соблюдаешь мое указание о предотвращении попадания в иир случайных людей! И за это ты когда-нибудь ответишь…
Антону было слышно, как хозяин чума, стоящий ближе всех к нему, сглотнул накопившуюся слюну. Судя по звукам, доносящимся до Антона, он был напуган и определенно растерян.
- Хорошо, хранитель, я все сделаю! – сказал Лютя. - Я не знал, что совер-шил этот  человек! Тем более, что он, когда я его спасал, оказался очень далеко от места жертвоприношения. Я сделаю все, как ты сказал!.. Я теперь знаю, что духи всесильны!
Хриплый вздох гостя напугал даже Антона: он был глубоким, свистящим и достаточно страшным. Антон сначала повернул лицо в сторону хозяина чума, а потом – в направлении нахождения странного всесильного гостя.
- Ты мне сказал, что он ничего не чувствует! – воскликнул гость. – А он следит за нами!
Лютя был тороплив:
- Хранитель, он слепой! Духи лишили его зрения, но он слышит, причем плохо! Так что я вас не обманул – он не опасен!
На короткое время установилась тишина, прерываемая только тяжелым дыханием хранителя – все ждали его окончательного решения.
Наконец, по истечении некоторого времени, хранитель распорядился:
- Ты его возьмешь сейчас и доставишь на место иир! Я не буду проверять, но надеюсь, что ты понимаешь, какие могут быть последствия, если ты не выполнишь мое указание!
В своих действиях хозяин чума был противоположен неторопливому хранителю. Он ответил сразу:
- Да, хранитель, я все понимаю!
- Чтобы ты все окончательно правильно понял, мы заберем у тебя двадцать одного оленя на жертвоприношение духам, - скрипел хранитель. – Их хватит на три жертвоприношения. На первом – ты обязательно должен присутствовать.
Его простые слова были зловещи и опасны, и Антон напрягся в ожидании самого страшного, но больше гость ничего не сказал и, задыхаясь, покинул чум. Судя по пронесшейся мимо Антона волне запахов, вслед за хранителем вышел и хозяин чума. Неслышная при гостях хозяйка чума только теперь тихонько заплакала тоненьким голоском. Казалось, что плакал ребенок, а не взрослый человек, и Антон сжался еще больше - получалось, что сердобольным и отзывчивым людям он принес настоящее несчастье. Он понимал, что два десятка оленей - это для кочевников-манси настоящее состояние, и не знал, что ему делать дальше.
- Мой институт компенсирует вам потерю оленей! – через некоторое время выдавил из себя Антон. – Я такое открытие сделал!..
- Опять пить просит! - сказал  Лютя, заметив беззвучное движение губ  Антона. – Обойдется, все равно сейчас духам отвезем. Собирайся, его надо доставить на иир до захода солнца.
С его приходом в чуме началась суета, и Антон вслушивался в нее и изо всех сил пытался понять, что на самом деле манси собираются с ним сделать. То, что они его не слышат - ему было понятно. Неясно было другое -  почему они его не слышат, когда он на самом деле почти кричит?
Он пошевелил языком в пересохшем рту и снова попытался сказать, что не надо его везти к духам. Но вместо внятных слов, судя по реакции Ени и Люти, он всего лишь беззвучно пошевелил губами.
- Точно пить просит! – заметил Лютя. – Но почему он ничего не говорит, однако?! Впрочем, для нас это даже лучше…
Манси подошли к Антону и, как только попытались приподнять его, он снова потерял сознание от сильной боли, разрывающей его тело…
Очнулся он уже ночью. Нагретые солнцем за день острые камни больно упирались ему в тело, заставляя его изменить свое положение. Но, как только он пошевелился, непроизвольный стон вырвался из груди – острая боль про-должала разрывать его тело. Он по-прежнему ничего не видел, но догадывался, что уже наступила ночь. Подтверждением этому были стрекотание ночных насекомых и прохладный ветер, приятно овевающий лицо. Слышал он по-прежнему хорошо, и, оставшись один на горной вершине, старательно вслушивался в ночные звуки. И когда послышалось еле слышное цоканье когтей какого-то животного по горной тропе, он с трудом закрыл лицо руками.
Животное вскоре достигло Антона и приблизилось вплотную к нему, на мгновение застыв при его виде. Затем осторожно сделало несколько шагов, и вскоре жаркое дыхание животного опалило ему лицо. Он закрыл глаза и лихорадочно стал вспоминать, с какой части тела хищники начинают поедание своей жертвы.
 Услышав человеческий голос, отзывающий собаку, он встрепенулся от радости и в третий раз за сегодня потерял сознание…
- Ну, что, пришел в сознание? – равнодушный вопрос мужчины громко ударил по перепонкам, словно прозвучало подряд не несколько обычных зву-ков речи, а раздалось несколько оглушительных выстрелов из охотничьего ружья.
От громкого голоса мужчины боль из ушей перешла в глубину тела, и Антон недовольно поморщился.
- Пока нет! – не менее равнодушно ответила женщина. - Хотя, кажется, его лицо дернулось!
- Все равно не жилец! – констатировал мужчина. – Все внутри переломано и, чтобы правильно соединить кости, несколько операций надо провести! Да и не в наших деревенских условиях, а в лучших клиниках Москвы.
- Арсений Петрович сказал, что даже до областного центра его не сможем довезти, - подтвердила женщина. - Он не транспортабелен…. И что их, туристов, тянет в эти горы?! Как с ума посходили: «Перевал Вятлова, перевал Вятлова…» Давно известно, что там проклятое место, и даже шаманы его посещать опасаются.
- Ты права, Маша, - согласился мужчина. – Что ж, обеспечьте поддержание состояния, а там – сколько вытянет.
Он нагнулся над Антоном и коснулся его груди прохладной рукой. Пальцы доктора безжалостно вдавили грудину, и новая боль переполнила тело Антона.
- Интересно, как это можно было получить – внутри кости так переломаны, будто раскрошены, а гематомы на поверхности тела отсутствуют! – удивлялся доктор. – Словно кто-то обнял его и сжал изо всех сил или…
- Что – или? – полюбопытствовала медсестра.
- Или… создал огромное давление. Причем давление равномерное по всему периметру тела… может в автоклав попал какой-нибудь?!..
- Фантазер вы, Максим Николаевич! – засмеялась медсестра. – Скорее всего – упал с горы…
- Может быть, Маша, может быть, - пробормотал доктор, продолжая надавливать в разных местах на тело Антона.
Потом врач с медсестрой еще перекинулись несколькими словами о больных в следующей палате, и больше не обращая внимания на Антона, вышли. Дверь за ними захлопнулась так громко, что заломило в перепонках ушей. Он еще долго слышал, как они шли по коридору и разговаривали между собой.
Было странно, но его уши, несмотря на толстые стены районной больницы, были наполнены многочисленными звуками: от чириканья птиц за окном до разговоров медперсонала в коридоре. Особенное беспокойство вызывали стоны мужчины этажом ниже. Он - то стонал громко и протяжно, то матерился самым отборным матом. И тогда слышны были терпеливые успокаивающие слова женщины, ухаживающей за больным. Мужчина на некоторое время успокаивался, но с приходом очередного приступа боли снова начинал громко стонать и отчаянно материться.
- Он у меня никогда не матерился! – стеснительно оправдывалась перед кем-то женщина. - Это все появилось после его злосчастной травмы…
 И она торопливо рассказала медперсоналу, что ее Володю сбила машина, и он ударился затылком об асфальт. Череп треснул, и отборный мат – это последствие удара…
- «Не матерился, не матерился…» - недовольно передразнила медсестра. - Но раз сейчас матерится, то, значит, весь этот мат он прекрасно знал и не надо строить из него невинного ангелочка!..
На некоторое время Антона оставили в покое. Ему в промежутках между приступами боли даже показалось, что о нем совсем забыли, и он понял, что его дела, скорее всего, плохи. Потом, все-таки, чтобы произвести стандартные действия, положенные по регламенту медицинской помощи пострадавшим от травм, дежурная медсестра вкатила треножник и поставила ему капельницу с обезболивающим. Под воздействием лекарств он впал в полузабытье, но не отключился полностью, как на это медперсонал и рассчитывал.
После установки капельницы к нему зашла группа людей. Помимо врачей, как он понял из разговоров, были и сотрудники милиции.
- Кто его доставил? Были ли документы у него? – спрашивал милиционер.
- На него наткнулась геологоразведочная группа. Геологи возвращались из верховий и доставили его, подвесив между двумя лошадьми. Выглядел, как мертвый, но пульс прощупывался. Вот они его и захватили с собой. Одежды на нем почти не было – одни обрывки, словно кто-то исполосовал ее бритвой. Документы отсутствовали, - отвечал врач.
- Да-а! – недовольно хмыкнул милиционер. – И что с ним делать будете? Выживет?
- Нет, не выживет. Пока поставим несколько капельниц с обезболиваю-щим, чтобы облегчить страдания, и будем ждать летального исхода…
Из-за воздействия лекарств ему было все равно, что говорят эти люди, и даже прогноз о летальном исходе не встревожил его – он давно уже был между жизнью и смертью и понимал это.
Антон по-прежнему воспринимал все звуки, наполнявшие здание район-ной больницы. Их оказалось настолько много, что, казалось, они выстраивались в наглую, жестокую очередь и лезли напролом в его уши. Он не успевал их анализировать, сортировать по назначению и только сжимался от их вибрационных ударов. Ему иногда казалось, что он без сознания, и эти звуки – это то, потустороннее, что уже стучится в душу и готово изъять ее из разбитого и неподвластного ему тела.
-…Так, говоришь, все кости в кашу превращены? Тогда это уже третий за неделю. Еще двух манси там же нашли в таком же состоянии, но помочь им уже не успели – были мертвы, - рассказывал милиционер уже на улице врачу. – Посчитали, что сорвались в пропасть, и дело закрыли. А с этим что делать, я просто пока не знаю. Вероятно, приезжий, да еще не дай бог из Москвы, чей-то сынок из мира сильных, проблем потом не оберешься…
- Дело времени – с такими внутренними травмами не живут долго. Мы даже гипс не стали на него накладывать. Если честно, то я удивлен, что он до сих пор еще жив, так как, судя по травмам, все произошло чуть больше двух суток. А это много по времени! Надо еще немного подождать, и путь у него один – на кладбище. Администрация похоронит его как бомжа, а ты, если ориентировок на потерю человека не будет, спокойно дело закроешь…. Я, думаю, что если стонать не будет, то капельниц больше ставить ему не будем – нет смысла тратить лекарства.
Антон слышал, как врач и милиционер хлопнули друг друга по рукам, и  разошлись по своим делам. Милиционер ругнулся матом, сетуя на свою беспокойную жизнь, хлопнул дверцей автомобиля и уехал…
Лекарство действовало все сильнее, и Антон очутился на грани полного забытья. Бесчувственное состояние, что все сильнее наваливалось на него, не нравилось ему, и он сопротивлялся его воздействию. Самое странное, что его слух в это время еще более обострился. И он теперь не только воспринимал бессмысленный по своему общему соединению набор человеческих разговоров в здании больницы, но  и стал чувствовать, как за окном звенят электрические провода.
Оказывается, что они не просто гудят, как раньше считал он сам, но и об-ладают определенной постоянно изменяющейся тональностью. Сейчас он очень ясно чувствовал разницу, и это немного отодвинуло его сознание от полного забытья. Низкая вибрация проводов перешла в более высокую, и четкое потрескивание электрических разрядов становилось все громче и громче. В какой-то момент он почувствовал запах серы, и ему даже показалось, что рядом с ним кто-то стоит.
Он открыл глаза и залитые от лопнувших сосудов зрачки разглядели склонившуюся над ним туманную фигуру женщины в белом. Она не касалась пола, висела в воздухе и пристально вглядывалась ему в лицо. Он чувствовал, как с каждой секундой его зрение улучшалось. Антон рассмотрел узкие глубокие глаза, сплюснутый нос и большой рот. Ему показалось, что изо рта женщины идет пар, опускаясь вниз, а, не поднимаясь, как это обычно происходит, вверх. Она нагнулась над ним и своим ртом прикоснулась к его губам. Непонятный мягкий и скользкий предмет выполз изо рта женщины, раздвинул раскрошенные зубы и проник ему в горло, заполнив его полностью. Он еще подумал, что может задохнуться от недостатка воздуха, но этого не произошло – ему дышалось легко и свободно…
До конца дня никто не заходил к безнадежному больному. Даже о том, что ему давно надо было отключить капельницу, дежурная сестра просто забыла. И готовясь к сдаче смены, с досадой заметила, что не хватает одной капельницы. Она рывком открыла дверь в палату, и застыла с раскрытым ртом - безнадежный пациент отсутствовал, а капельница валялась на полу. То, что никто не выходил из палаты, она знала точно, так как место дежурной сестры находилось у самого входа в нее. Закрыв рот ладошкой, полная ужаса, медсестра рванула к дежурному врачу…