Точка на карте памяти

          Бывает такое в жизни: годы идут, всё, вроде бы, как надо, а старая затаившаяся боль не уходит. Нет-нет, да напомнит о себе, как та самая пуля у солдата, что наповал не сразила, а извлечь нельзя.
          . Жил Николай в большом родительском доме,один. Жену схоронил двенадцать лет назад и не любил совсем. Женился по куражу, после армии. Всего три недели встречались, а ведь пошла, хотя ни слова о любви он ей так и не сказал. Выпивал по молодости, не ласков был - всё терпела. Дочку  родила - он и дочку не любил, потому что семейство жены чуждым ему казалось, с их устоями допотопными. 
           Бежать надо было сразу, когда  ещё тёща устроила этот нелепый свадебный поезд, растянувшийся по хуторской дороге на треть версты, с каретой, лошадьми в лентах, горой подушек и узлов на телеге, с частушками под баян. Чтобы все видели, какая невеста богатая.
       Сидя с ней рядом, он мстительно думал тогда, что обязательно увидит в окно эту шумную процессию Маруся, Машенька, когда мимо её дома проходить будут, прикусит свои нежные девичьи губки и пожалеет, что упустила такого сокола. 
        Это потом он узнал, что она, вопреки его подсчётам, не приезжала в ту субботу. Значит, никого дома и не было, потому что в подобных случаях мать сама навещала дочку.
        И всё это «кино» со свадьбой оказалось напрасным.
        Когда через месяц он заявил родителям, что разведётся, те внезапно разругались.
- Женился, так живи, нечего позорить нас! - кричал отец.
- Кто ещё кого позорит? - наступала на него мать.
        Потом матери вызвали «скорую», но опоздали.
        От чувства вины Николай запил.
        А через два месяца отец ушёл к одинокой бабе, что жила наискосок, по ту сторону дороги, и выяснилось, что он к ней хаживал всё время, пока сын служил, и мать страдала  давно.
        Николай отца не простил, с женой не развёлся.
        Дочка выросла и нагуляла ребёночка.
        Николай полюбил внука, как никого в своей семье. Через пять лет дочь из села уехала, замуж выскочила, а сына оставила родителям. И Павлуша примирил деда с бабой, потому что они растили его вдвоём.
         Теперь внук совсем взрослый. Армию отслужил, семью завёл, живёт в городе, а деда не забывает, наведывается.
         Вот и сегодня, в честь семидесятилетия, угощение ему привёз, рубаху нарядную, шапку меховую.
- Чего бы ты хотел, дед? - спросил.
- Отвези меня, внучек, вот сюда, - ответил Николай.
         Достал из шкафа пожелтевший лист со схемой села и ткнул пальцем в точку, обведённую карандашом.
         Когда ещё шофёром работал, в кабинете начальника этот план висел.   
         Потом хутор назвали поселением, единственную улицу - Луговой, пронумеровали дома - и готов новый план. Старый же Николай себе взял. Тридцатый номер дома и свой, сотый, выделил поярче.
- А кто там живёт?- спросил внук.
 - Никого теперь.
- Так чего туда ехать-то?
- Надо мне, - скупо отозвался дед.
- Поехали.
      Остановились возле ветхого флигеля. Николай наказал внуку быть через час и прошёл по заросшей вьюнками и спорышом  тропке к низкой скамье у забора.
      Присел  и задумался. Это место перевернуло всю его жизнь.
      Сорок девять лет назад здесь благоухающим облаком цвела сирень. Возле калитки стояла женщина.
         Николай шёл мимо от станции, весёлый и бесшабашный, отслужив три года на флоте, в чёрных брюках клёш, со сверкающей бляхой ремня, в тельняшке - всё, как надо. Девки шеи сворачивали, провожая взглядами, засматривались.
        С дороги узнал он школьную библиотекаршу, Зорину Дарью Ивановну, подошёл поздороваться.
        Она обрадовалась, оглянулась к крыльцу, крикнула весело:
- Маруся, посмотри, что за гость у нас! Помнишь, Колю Сомова? Первый читатель школы! Каким парнем стал!
         Вышла Маруся, озорная, красивая.
         Николай обомлел. Он и забыл, что у Дарьи Ивановны дочь есть. Когда в училище после восьмого поступал, она перешла в шестой.
      «Значит, восемнадцать», - прикинул в уме.
       Постояли минут пять, поговорили - и зачастил он сюда по субботам. Ходил, как летал.
     Через два месяца, обнимая Марусю на этой скамейке, объяснился в любви, замуж позвал.
- Мне учиться надо, - ответила она.
- На заочное перейдёшь.
-- Это не то.
- Что тебе учёба? Будешь детей нянчить, хозяйство вести.
.- Рановато ещё.
- Тогда зачем я хожу? За меня любая пойдёт, хоть завтра!
- Значит, не любовь.
- Хочешь, докажу? - вспылил он. - Пойдём!
 И показал на копны соломы за дорогой, возвышающиеся на убранном пшеничном поле.
- Да ты что же, так и не понял обо мне ничего?
  Она встала.
- Я- не любая!
    Открыла калитку и ушла. Николай не окликнул.
    Через неделю он ждал её на вокзале.
    Автобус, на котором она обычно приезжала, пришёл без неё.
    Вечером на танцах он познакомился с будущей женой и покорил её без боя, представляя Марусю.
    В субботу она опять не приехала.
    Это было как шторм.
    Осенью Зорины продали дом, уехали и не возвращались больше.
    Николай сотни раз проезжал мимо, стараясь не смотреть в эту сторону.
    Всё думал, что забудется, но на карте памяти не стирается ничего. Даже крошечная точка.