Опасное поведение на воде

Прочитал сегодня новости. На Урале пропал мужчина, который катался на САПе по озеру. Пропал не просто так – он взял этот САП в аренду в ближайшем к озеру кафе. При этом он был в состоянии подпития, что трактуется, как оказание услуг не надлежащего качества. А именно, работники кафе не должны были выдавать САП человеку в нетрезвом состоянии. Пропавшего ищут. Скорее всего, его найдут на дне озера. Либо вообще не найдут, как в романе Толстого «Живой труп». Возможно, что человеку обрыдла его рутинная жизнь, ворчащая жена, непослушные дети, строгое и несправедливое начальство – и он сделал вид, что утонул, а на самом деле – добрался до берега вплавь и ушел к цыганам в табор. За романтикой, за любовью юной цыганки. Конечно, это моя версия, может быть, это на самом деле трагедия, так что просто привел этот реальный случай из новостей для того, чтобы вспомнить свою историю, чем то похожую. Правда, в ней был счастливый конец и все участники ее остались довольны своей жизнью. Не знаю, как другие, но я это случай вспоминаю с юмором. Правда не стало моего друга, с которым мы занимались виндсерфингом, но после того случая прошло более 35 лет, как это произошло, так что тот случай и для него окончился хорошо тогда.
Дело было в 80-х годах прошлого века. Так сказать: «До революции». Просто я сравниваю наше время с годами, прошедшими после 1917 года. Если за точку отсчета брать 1992 год, когда распался Советский союз, то сейчас идет примерно 1950 год. А тот случай был примерно 30 лет назад, то есть примерно в 1945 году. Как в то время, в 1945 году вспоминали революцию? Да почти никак, потому что только что закончилась Великая Отечественная Война. А революцию, и Гражданскую войну, по большей части, вспоминали до ВОВ, потому что Последняя Большая Война по степени страданий народа, по числу жертв затмила Революцию и Гражданскую Войну. Хотя, я не историк, и не хотел бы жить ни в послереволюционной России, ни после ВОВ, в период голода и восстановления разрушенного хозяйства. Мой отец, которому в 1945 году исполнилось 15 лет, не вспоминал послевоенный период. Все его воспоминания начинались со времени его поступления в МВТУ им. Баумана в 1948, куда он поступил без экзаменов как золотой медалист средней школы. Но о моем отце надо писать отдельные воспоминания, поэтому пока я эту тему отложу на потом.
Короче говоря, сегодня САПы стали необычайно популярным развлечением и средством отдыха на воде. На реках, озерах и морях. А тогда САПов не было. Только что появились виндсерфы. И мы решили с моим другом детства Лешей приобщиться к этому виду спорта. Леша был достаточно обеспечен, поскольку он не работал на государство, а работал на себя. В этом плане он был человеком будущего, предвосхитившим сегодняшний капитализм. Хотя, он не был тогда капиталистом. Скорее, самозанятым. Официально тогда это не разрешалось. И считалось тунеядством. То есть, человек должен был где-то официально трудоустроен. В потребкооперации, в артели, на заводе, в институте. На транспорте, в конце концов. И зарабатывать частным образом деньги, кроме как если только ты не вырастил сам клубнику на принадлежащем тебе лично огороде и не продал ее на колхозном рынке – как герой Анатолия Папанова из фильма «Берегись автомобиля»: «Я продаю кулубнику, выращенную на своем участке!» - зарабатывать деньги было нельзя. Тем более, что герой Папанова был военным пенсионером. В иных случаях всегда можно было войти в конфликт с УК СССР. Вот и мой друг Леша – он всегда балансировал на грани дозволенного, но не был ни бандитом, ни преступником, и даже не был «цеховиком». Просто он работал сам на себя, и зарабатывал неплохие деньги. Больше иного академика или народного артиста. А я работал в обычном НИИ, в должности старшего, а затем ведущего инженера, и жил от зарплаты до зарплаты. При этом у меня была жена и маленькая дочь. Немного начало  выручать то, что я стал заниматься техническим переводом с английского языка, и мне за это официально платили до 3-4 рублей за страницу, и это был выход из финансового тупика в то время. Ну, не совсем выход, а скорее, финансовая отдушина, так сказать, глоток свежего воздуха в финансовом затхлом климате. Просто я в один день подумал, чем бы заняться, чтобы переводить мое свободное время в деньги. Времени было много – вечера, ночи, выходные и праздники. И отпуска. Кроме работы по 9 часов в день (с обедом), да еще 1 час до работы и 1 час с работы на метро и трамвае. То есть, в сутках 13 часов свободного времени. Вот я и сидел по ночам с пишущей машинкой, которую ставил на подушку, чтобы не будить соседей стуком клавиш. Напечатал, наверное, не меньше 1 метра бумаги, если считать от пола по высоте стопки.
Но это лирическое отступление. Просто мы с Лешей купили виндсерф «Мустанг», который тогда стоил около 550 рублей. Для меня это была неподъемная сумма, почти четыре месячных оклада. Но пополам с Лешей я потянул. Тем более, что у меня не было своей машины. А у Леши была. А таскать виндсерф на руках, или даже на тележке, было тяжело. И хранить его было негде. Хотя он был разборным, и разбирался на три секции, каждая примерно по полтора метра длиной. Мачта из дюралевой трубы тоже была разборной. Поэтому, в машину виндсерф влезал. Но  мы его возили в собранном виде на багажнике на крыше машины.
Леша тогда заработал своими трудами себе на шестерку «Жигулей». Его мама была врач, и участник войны, и она получила карточку на приобретение нового автомобиля. А Леша заработал денег, около 6000 рублей. И был счастливым владельцем личного автотранспорта.
Так что у нас был один на двоих виндсерф, но, в отличие от Леши, я был прикован к своей работе по рабочим дням, и мог заниматься катанием на доске лишь по выходным. А Леша был самозанятым и катался в свое удовольствие, когда только позволяла погода, и когда у него не было дел. В такие дни, если они были рабочими, я сидел на окне лестницы своего НИИ, и с тоской смотрел на бегущие по небу облака, на солнечный город, и моя душа рвалась к водной глади, к нашему виндсерфу. Тоска, сравнимая лишь с любовной у юных Ромео и Джульетты.
И вот, в один прекрасный день, я наконец дорвался до нашего занятия. Леша привез виндсерф в Строгино, на большой затон. Там было прекрасное место для занятия виндсерфингом, размеры затона около одного километра в поперечнике это позволяли. Да и ветра там иногда были неплохими – берега были не застроены, как в наше время, и ветер свободно гулял по пойме Москвы-реки.
Дело было к вечеру, когда Леша освободился от своих дел. Мы спустили виндсерф на воду, и Леша первым отправился в плавание. А я остался его ждать на небольшом полуострове, размерами, наверное, чуть больше полсотни метров, рядом с шоссе, ведущим на мост через Москву реку. Настроение было праздничным – наконец, я покатаюсь всласть.
Метрах в пятнадцати от того места, где я стоял и ждал возвращения моего друга, расположилась теплая компания. Трое мужчин и две женщины. Они устроили пикник – расстелили на траве клеенку, поставили на нее нехитрую закуску, достали бутылки, и почти приступили к трапезе. Правда, сначала они сбегали, искупались, а потом уселись в кружок. Компания меня не трогала, и я бы даже не обратил на них внимания. Однако, не успели они усесться как следует, вдруг один из них вскочил и побежал опять к воде. И начал плавать и нырять около берега. Меня это удивило: «Зачем он это делает, когда водка уже разлита и греется в граненых стаканах?».
Я не выдержал, и подошел к этой компании узнать, все ли у них в порядке.
- Понимаешь, парень, у нас проблема! – ответил один из мужчин. – Положили в воду водку, чтобы она охладилась, а бутылку найти не можем!
- А, поэтому ваш напарник сейчас ныряет?
- Да, там оказалось глубоко, и бутылка утонула!
- Может помочь?
- Мы бы отблагодарили.
Мне было еще не менее полчаса ждать возвращения Леши. Я решил выручить людей. Разделся до плавок, и тоже полез в воду.
Надо сказать, что этот затон представлял из себя бывший песчаный карьер. Который затопили воды Москвы реки. И глубина посередине, говорят, была до 20 метров, если не больше. А берега под водой круто уходили вглубь.
В этом месте уже в трех метрах от берега глубина была больше двух метров. Дальше еще больше.
Я не рискнул нырять головой вниз. Мало ли что там на глубине? Может, там из дна торчат какие нибудь металлические конструкции. Или столбы врыты под водой. Поэтому, я стал постепенно спускаться на глубину, погружаясь ногами вниз и ощупывая ими дно. Становилось все глубже и глубже. Но, к своей радости, не на очень большой глубине я нащупал что-то гладкое и круглое. Тогда уже нырнул, и схватил в темной глубине бутылку. Под водой она казалась пустой и невесомой. А когда вынырнул на поверхность, и поднял ее над водой, увидел, что это непочатая бутылка «Столичной». Гордо вышел на берег, и подал водку радостной компании. Редко тогда можно было увидеть такие счастливые лица. Как будто я нашел золотой самородок, и он позволит им до конца дней жить в богатстве и ничегонеделании. Я тоже обрадовался: помог людям в их беде.
Потом отправился ждать своего Лешу. Мне не было холодно – все-таки лето на дворе!
Спустя минут 10 вижу, от компании отходит один из мужчин и направляется ко мне. А в руке у него стакан, наполовину наполненный водкой. Сейчас я уже думаю, что у них было не меньше двух бутылок, а одной для такой компании было бы совсем мало. И что они одну достали из воды, а вторую потеряли.
Надо сказать, что я тогда почти не пил. Вернее, пил очень редко и только в компаниях, которые собирались нечасто. Даже пива не пил. А здесь человек принес мне полстакана водки. Но не выпить – это было не по-русски. Тем более, что они обещали отблагодарить. Конечно, лучше бы мне дали хотя бы рубль, или два. Водка тогда стоила 3,62 руб. Но я не стал отказываться, и выпил.
Потом вернулся Леша.
- Ты что, выпил, что ли? – удивился он. У нас с ним ничего спиртного с собой не было.
Я рассказал ему об этой истории.
- Ты, что, сейчас в таком виде пойдешь плавать на виндсерфе?
- А что делать, конечно, пойду! Я же этого ждал с нетерпением!
- Ну, смотри – спасать тебя здесь некому будет.
Надо сказать, что мы с ним нарушали технику безопасности на воде. По хорошему, надо было обязательно надевать спасательный жилет. А у нас их не было. Леша вырос на море, да и я в детстве ходил в бассейн. Мы хорошо с ним плавали, и о жилетах даже ничего не знали.
Я встал на виндсерф. Голова уже немного начала кружиться, но равновесие удавалось держать. Ветер стал слабее, и я отчалил. Доплыл до середины затона. И, к моему ужасу, ветер почти стих. А без ветра на виндсерфе трудно идти вперед. Можно только парусом загребать воздух и отбрасывать его назад резким рывком. Надо сказать, что я собрался с мыслями. Ситуация была непростой. Я в нескольких сотнях метров от берега, ветер стих, и я нетрезвый. Поэтому, как то сразу протрезвел и начал резкими движениями грести парусом. Так что вместо катания в свое удовольствие я, скорее, боролся за выживание. Разумеется, я не боялся утонуть. В крайнем случае, прыгнул бы в воду и доплыл до берега без проблем. Но кто тогда вытащит наш виндсерф?
Спустя полчаса тяжелой гребли парусом я почти без сил выбрался на берег. Уже практически стемнело. Мы собрались, погрузили снаряжение на машину, и отправились по домам.
Поэтому, я хотел сказать, что если ты не умеешь как следует плавать, и не владеешь плавательным средством как надо – то не надо соваться в воду! Потому, что у нас спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Разумеется, если только человек не хочет сменить свое амплуа и не уйти к цыганам.