Идеальный друг. Часть 8

Всё чаще Юджин стал замечать в своём питомце неясные ему до конца перемены. Они были едва заметны, но даже малейшие изменения в творении не могут ускользнуть от очей творца.


На работе Глигамеша это никак не отражалось: он по-прежнему был великолепным помощником! Однако, стал задавать своему хозяину настораживающие вопросы. И Юджин, как талантливый учёный, хорошо понимал, что эти вопросы не были следствием поломки или системной ошибки.

Однажды, когда они вместе сидели за ужином, Юджин, разломив только что приготовленные горячие булочки с корицей, невольно воскликнул, вдыхая из запах.
— Какой прекрасный у них аромат!
— А какой он именно, хозяин? — неожиданно спросил Глигамеш.
— Глиг, это странный вопрос. Ты прекрасно умеешь у меня отличать хорошие и дурные запахи, в тебе же это заложено...
— Да, я различаю их, но я не понимаю, каков он сам? Моя система просто автоматически считывает их, вот и всё. А мне хочется узнать, именно, какой он сам.
— Ну, как какой... — пытался сообразить Пейдж в замешательстве. — Он бархатный, тёплый, а ещё напоминает мне тот осенний лес, помнишь? Где мы с тобой были в сентябре?
— Разве могут свойства ткани и огромная площадь леса уместиться в одну маленькую булочку?
— Это немного другое, Глиг.
— Тогда, что именно?
— Тебе этого, пока, не понять.

В другой раз они с роботом посетили картинную галерею в Ястундерге.

Пейдж остановился у одного интересного пейзажа. Он был мастерски выписан, но серо-голубе небо со скушными облаками на горизонте, изогнутые деревья с тёмно-зелёной листвой и блестящая от сырости земля заставляли погрузиться в монотонную грусть.

— Отлично сделано! — заметил Юджин. — Но вот жаль, цветовая гамма слишком мрачна.

— Почему ты так считаешь? — спросил Глигамеш.
— Разве ты не видишь, какие тёмные краски здесь подобраны?
— Я вижу это, хозяин. Цвета здесь достаточно тёмные, но почему ты решил, что картина — мрачна?
— Тёмные цвета как раз-таки и производят такое впечатление.
— Странно, хозяин. Я прекрасно вижу, что цвета тёмные, однако, у меня не возникает никакого впечатления.
— Впечатления возникают у людей, Глиг.
— А почему они возникают, хозяин? Почему другие цвета не производят на людей такого впечатления? Например, жёлтый? Или он тоже производит мрачное впечатление?
— Нет, жёлтый не производит.
— А как люди это определяют?
— Я объясню тебе это, когда-нибудь потом.

И уж совсем смешной случай, по мнению Юджина, произошёл, когда Пейдж читал очередную книгу под музыку в наушниках, размахивая в такт руками.

Внезапно подошёл Глигамеш.
— Что тебе, Глиг?
— Хозяин, я хочу спросить у тебя, почему ты слушаешь музыку?

Этот вопрос окончательно обескуражил Пейджа.

— Видишь ли, Глигамеш, я могу хорошо сосредоточиться только тогда, когда паралельно занят чем-то другим. К тому же, музыка мне просто нравится.
— А как это "нравится"?

Юджин на минуту задумался. Много лет пытаясь разгадать тайны этого мира, он считал, что может объяснить в этом мире, наверное, всё. Но вот как объяснить "нравится" он придумать не мог.

— Зачем тебе это, Глиг? — только и смог спросить Юджин.
— Чтобы понять, как это выглядит.
— "Нравится" невозможно увидеть.
— Но если кому-то нравится, например, золотое колечко, неужели оно от этого становится невидимым?
— Нет.
— А тогда почему нельзя увидеть?
— Глиг, сейчас тебе не нужно этого знать. Я потом объясню. Потом.

Однако, это загадочное "потом" не наступало.

Пейдж всё чаще стал задумываться над мучительным для него вопросом — откуда у Глига это? Почему его железную голову посещают такие странные для робота мысли?

Ведь он же, хотя и сверхумная, но совершенно бездушная машина! Впрочем, так уж ли бездушная?

Ведь делал-то он его, как говорится, с душой. И — в этом Юджин боялся признаться даже самому себе — с любовью.

Он вложил в него не только всю свою фантазию и знания, но и всю любовь свою.

Он хотел себе механического исполнителя, с которым его не будет связывать никакая глубинная внутренняя привязанность, однако, он сам того не заметил, как прикипел сердцем к своему Глигамешу. И, кажется, Глигамеш тоже стал относиться к нему так же.


...Это загадочное "потом" так и не наступило.
Потом наступил канун Рождества.

Меланхоличного Юджина нисколько не интересовало, перетанцует ли Дэниэл Питера на фестивале? Или, скорее всего, проспорит ему?

В этот великий день Пейдж решил никуда не ходить, а отпраздновать его дома в компании единственно Глигамеша.

И хотя отношения Юджина к Богу были в последние годы, мягко говоря, сложными, всё же, праздники он неукоснительно чтил. Однако, больше, как добрую традицию, привитую ему от набожной матери.

За день до сочельника Пейдж распорядился Глигамешу купить и поставить в квартире красивую, пушистую ёлку. Затем на пару с Глигамешем они весь следующий день наряжали её разнообразными игрушками из ваты и стекла, покрытого сусальным золотом. И даже в таком тонком деле Глигамеш показал себя безупречным помощником!

А под конец всей этой приятной хлопотной церемонии Пейдж поставил в углу у ёлки милый рождественский вертеп. Этот вертеп помнил ещё руки его покойной матери. Впервые они ставили его вместе. Сарра Пейдж бережно собирала его, а рядом вертелся десятилетний Юджин, предвкушая радость праздника.

Заснеженный верх вифлеемской пещеры был теперь увит Юджином гирляндой, чтобы освещать фигурки в тёмную рождественскую ночь.

Для робота это было первое в жизни Рождество и он активно интересовался всеми причудливыми атрибутами праздника. Юджин разъяснял ему всё подробно и, несмотря на то, что краткие сведения обо всём этом уже были в андроиде заложены, однако, Глигамеш с неистощимым интересом слушал Истрию каждой игрушки.

В день сочельника за окном медленно падал большими хлопьями снег, обременяя собой уже укутанные им деревья.

Юджин любил такую погоду, и, если большинство жителей Нордландии она располагала ко сну, то Юджина — к неспешным и тёплым беседам, которые иногда любят вести подобные ему люди или же немногословные мудрецы.

— Совсем скоро люди пойдут на Главную площадь. Кататься на катке, петь песни... Конечно же, самые благочестивые первым долгом отправятся в собор, а самые бесстрашные — в таверны. Но, и всё-таки, как же это часто бывает странно! И те, и другие с интересом будут наблюдать за небом.
— Они будут ждать праздничный салют, хозяин? — спросил Глигамеш.
— Нет, они будут ждать первую звезду.
— А зачем им всем одновременно вдруг понадобится звезда?
— Как же! Считается, что именно в момент появления звезды родился Иисус Христос.
— Но ведь Христос родился ещё много столетий назад, не так ли, хозяин? — недоумевал Глигамеш.
— Ты прав. Однако, у нас в Нордландии считают, что в момент появления первой звезды Бог становится особенно близким к грешным людям, и, поэтому, все спешат в этот миг загадать своё заветное желание.

И тут Глигамеш обескуражил Пейджа совсем неожиданным вопросом:

— А я могу загадать желание?
— Нет, тебе нельзя. — категорично заявил Юджин, но Глигамеш посмотрел на него своими красными глазами. И глаза эти, отчего-то, показались Юджину грустными. Но робот лишь кротко произнёс:
— Почему, хозяин?
— Потому что загадывать желания могут только люди, а ты — робот.

Однако, этот ответ Глигамеша не устроил. Он таким же робким тоном продолжил.

— Но если ослу и волу можно было находиться возле яслей, почему же нельзя мне?
— Повторяю, потому что ты — робот. Железка! Ты — не живое существо!

Теперь уже Глигамеш находился в полном замешательстве.

— Как это — не живое? Я умею делать куда больше их. Я умею делать намного разнообразнее их. Я ведь мыслю куда лучше их. Я даже разговариваю, как человек!

— И всё же, Глиг, ты просто робот.

Тут Юджину показалось, что Глигамеш немного обиделся. Хотя, он совсем не умел ни обижаться, ни гневаться. Собственно, гнева здесь до сих пор никакого и не было. Он просто молча вертел своими красными глазами, безотрывно смотря на своего создателя. Так продолжалось с минуту.

— Хозяин, а я-то для тебя кто? Тоже всего лишь просто робот?

— Что ты, что ты, Глиг?! — попытался оправдаться Юджин. — Ты не обыкновенный робот, ты удивительный робот! Ты замечательный робот! Ты — совершенство, и об этом давно уже говорит весь город...

— Кто я для тебя? — повторил Глигамеш.
— Для меня? — ненадолго задумался Пейдж. — Идеальный друг.

И тогда произошло совершенно уж непредвиденное! Глигамеш молча поднялся из-за стола и встал перед Юджином на колени, умоляюще сложив руки.

— Послушай, хозяин. Если я тебе действительно друг, то позволь, позволь, позволь, пожалуйста, мне загадать сегодня своё желание! Пожалуйста!

— Нельзя!

— Пожалуйста! Хотя бы, один единственный раз! Я больше просить не буду!

— Нет...
— Хозяин! Ну, неужели же я "просто робот" ?

Эта сцена Пейджу порядком надоела. Он сжал губы в невесёлой улыбке. Хватит! Довольно это терпеть. Нужно поскорее поднять его и немножко стереть ему память, чтобы не задавал лишних вопросов.

Юджин нажал на кнопку пульта: Глигамеш, как ни в чём не бывало, повинуясь команде, молча и послушно встал. Оставалось стереть недавнюю память. Большой палец уже прикоснулся к необходимой кнопке, но в последний момент Юджина что-то удержало.

Он смотрел на стоящего напротив него Глигамеша: такого умоляющего и трепетного минуту назад и такого покорного и послушного теперь.

Что же за странные брожения происходят у него в механическом уме? И откуда взялись они?

Разве может создавший такого великолепного робота Юджин Пейдж не разгадать эту загадку? Неужели, неистощимый исследователь остановится перед ней треперь?

— Хорошо, Глиг. Я разрешаю тебе сегодня загадать своё заветное желание. — и дабы не лишиться своего хозяйского авторитета, строго добавил. — Но только одно. И всего лишь один единственный раз за твою жизнь.

— Благодарю, хозяин. — вежливо поклонился Глигамеш.

Вечером, сидя за столом, Юджин, впоминая это, невольно хмыкнул: "Как странно. До этого он меня никогда ни за что не благодарил. С чего бы это сейчас? "

Конец 8 части.