Письмо из прошлого

Она нашла его в старом сундуке, среди платков, выцветших от времени, и пожелтевших фотографий. Письмо было запечатано, но не имя на конверте — Анна Сергеевна — заставило её сердце замереть. Это было имя её матери. А почтовый штемпель указывал на 1943 год.

Мария Сергеевна, уже в годах, с седыми волосами и лицом, на котором время оставило свои знаки, долго держала письмо в руках, как будто решая: вскрыть или оставить навсегда спрятанным в тайне. В конце концов, она вздохнула, подошла к окну, где свет осени был особенно мягок, и аккуратно разорвала конверт.

Дорогая Анна,
если ты получишь это письмо, значит, я всё-таки сумел отправить его сквозь войну, холод, страх и надежду. Я не знаю, жив ли ты, и жив ли я сам, когда это пишу. Но если ты читаешь эти строки — знай: я любил тебя. Не так, как любят в юности, бездумно и жадно. Я любил тебя так, как любят один раз в жизни — всей душой, всем сердцем, даже тогда, когда нельзя.

Мария почувствовала, как что-то внутри неё сжалось. Она знала, что мать никогда не говорила о молодости. Ни о ком. Только однажды, в минуту забытья, бросила:

— Был один… да не сложилось.

Но кто он был? Почему молчала?

Письмо было длинным. Оно было написано карандашом, местами смазанным, словно писали в темноте, при свете костра. Автор называл себя Алексеем . Он писал, что встретил Анну в далёком 1939 году, на станции Красное, где она работала учительницей, а он приезжал как инженер, чтобы проверить состояние моста через реку. Написал, как они гуляли осенью, как смотрели на звёзды, как молчали, потому что не находили слов для того, что чувствовали.

Я хотел остаться. Хотел сказать тебе, что не могу представить свою жизнь без тебя. Но не сказал. Уехал. И каждый день после жалел об этом.

Мария читала, и перед её глазами возникали образы, которые мать никогда не рассказывала. Образ женщины, которую она едва знала. Образ мужчины, которого не знала совсем. А между ними — чувство, которое пережило войну, годы разлуки, и, может быть, самого человека.

На следующее утро Мария отправилась к соседке — старой Екатерине Максимовне, которая знала всех в селе и помнила всё, что происходило до войны.

— Мама моя, Анна Сергеевна… была замужем до отца? — спросила она.

Екатерина долго молчала, потом кивнула.

— Был один. Алексей. Инженер. Приезжал из Москвы. Они были почти помолвлены. Но он уехал, и больше не вернулся. А Анна… она больше ни с кем не встречалась, пока не появился твой отец. Ждала она его. Долго. Пока не поняла, что не придёт.

— Он писал. Из армии, — сказала Мария.

— Знаю. Я помогала ей получать письма. Она их не читала. Просто хранила. Как воспоминание. Или как боль.

— Почему же она ему не ответила?

Старуха вздохнула.

— Ответила. Но адрес был неверным. Его уже перевели. А потом начались бои. И письма прекратились.

Мария принесла письмо домой и положила на стол. Села рядом. Смотрела на него долго. Потом достала бумагу и начала писать.

Дорогой Алексей,
Вы не знаете меня. Я — дочь Анны Сергеевны. Мама умерла два года назад. Я нашла ваше письмо в сундуке, где она хранила вещи, которые не могла выбросить, но не могла и показать.
Да, она вас любила. И, наверное, любила всегда. Но она выбрала продолжить жить. Выбрала меня. Выбрала нас.
Я не хочу ничего менять. Не хочу судить. Я просто хочу, чтобы вы знали: она вас не забыла. И я, хотя не знала вас, тоже не забуду.

Письмо она отправила в военархив — там, возможно, сохранились данные о том, кто служил в 23-й стрелковой дивизии, в группе связи. Месяцы прошли. Она почти не ждала ответа. Но однажды пришло письмо. Короткое. Почерк тот же.

Здравствуйте, Мария Сергеевна,
спасибо вам за ваше письмо. За правду, которую вы мне принесли. Я не видел вашего лица, но в ваших словах узнал её. Вашего голоса я не слышал, но в них услышал её взгляд.
Я не ждал этого. Но я благодарен.
Да, мы любили друг друга. Но мы жили в эпоху, где любовь часто терялась в пыли дорог, в грохоте бомб, в тишине прощания.
Я не вернулся, потому что не смог. Рана. Концлагерь. Забвение. Но я думал о ней. Каждый день.
Передавайте ей моё спасибо. И мой поклон.
Алексей.

Мария прочитала письмо дважды. Потом пошла к матери — к могиле. Положила рядом букет полевых цветов и письмо. Постояла немного. Подняла глаза к небу.

— Ну вот, мама… Теперь ты знаешь, что он тоже не забыл.

И, не зная почему, она добавила:

— А я теперь знаю, что ты была любима. По-настоящему.

С тех пор Мария стала по-другому смотреть на людей. На старые фотографии. На семейные ссоры, которые раньше казались ерундой. Она поняла: в каждом человеке есть угол, который хранит то, чего не знают даже самые близкие. И порой, чтобы узнать родного человека, нужно просто найти одно письмо. Одно имя. Одну правду.

Она больше не искала Алексея. Писем больше не было. Но в доме, на полке, осталось его письмо. Рядом с материнским фото. И иногда, когда в комнате становилось тихо, Мария чувствовала — там, за стеной времени, кто-то ещё помнит.